Мартынович Евгений. Гианэя

встречающими и, конечно, с работниками Института космонавтики.
Небо быстро темнело. Прилетевший корабль исчез из глаз, но ненадолго.
Там, где не было облаков, увидели, как он вспыхнул, превратившись в огненную
черту. Так же ярко засветился и спускавшийся аппарат.
Земные планелеты не обладали светящимися корпусами. Посланные навстречу
гостям включили бортовые огни. Но этого оказалось достаточно. Было ясно
видно, как посадочный аппарат повернул в их сторону. Три аппарата, два
земных и один чужепланетный, совместно устремились к ракетодрому.
А дальше все произошло совсем просто и даже буднично, Посадочная
"ракета" гостей казалась точкой рядом с самим кораблем, но в
действительности она была гораздо больше планелетов дальних рейсов Земли.
Опустилась она не вертикально, как можно было ожидать, судя по ее
конструкции, а плашмя. Быстро, точно и совершенно беззвучно легла на
бетонную полосу как раз там, где и намеревались люди посадить ее. Точно
экипажу было дано указание по радио.
Из открывшегося люка вышли семь человек...
Странно произошла эта долгожданная встреча! Не только внешность гостей
была заранее известна, но и цель их прилета (пока предполагаемая), место
(приблизительно), откуда они прилетели, их язык.
Не так представлялась она фантазии землян в течение веков!
Совсем не так!
Из примчавшегося к месту посадки вечемобиля вышло также семь человек.
Это были Стоун, пятеро членов Совета и Гарсиа.
Земляне и гийанейцы (люди тогда еще не знали, как называют себя гости)
встретились словно давно были знакомы. Приветственное поднятие руки ладонью
вперед со стороны прибывших и дружески протянутые руки встречающих -- вот и
вся церемония первой встречи представителей двух планет. Для Вийайи и его
спутников эта встреча была действительно первой.
Вийайа сразу нарушил секундное молчание.
-- Люди Лиа! -- сказал он, к удивлению встречающих, на испанском языке.
-- Появились ли возле вашей планеты неизвестные вам космические тела?
Единственным, кто его понял, был Рауль Гарсиа. И он сразу подумал, что
ничего удивительного нет, испанский язык прибывший узнал от Лийагейи, и что
догадка о цели прилета этих людей верна. Они явились предупредить об
опасности, а может быть, и для того, чтобы помочь землянам справиться с этой
опасностью.
Поспешность, с которой был задан вопрос, показывала, -- мысль о том,
что они могут опоздать, не давала покоя прилетевшим и что именно этим
объясняется поспешная высадка, невзирая на наступающую ночь.
Спасти незнакомых обитателей чужой планеты, спасти во что бы то ни
стало было их единственной целью. Ведь они не знали научного и технического
уровня, до стегнутого человечеством Лиа, не могли знать, что люди Земли
справились и без них.
Молодой инженер был глубоко тронут благородством гостей. Он подошел к
Вийайе, движимый чувством благодарности, крепко обнял и поцеловал его, хотя
и знал, что смысл этого поступка останется непонятным прилетевшему.
-- Нам все ясно! -- сказал он. -- Космические тела появились и уже
уничтожены. Никакая опасность нам не угрожает. Но мы признательны вам за
намерение помочь человечеству Земли.
Что-то в выражении лица Вийайи подсказало Гарсиа, что его маленькая
речь не совсем понята, и он тут же повторил ее на языке Гианэи.
Удивление гостей, услышавших родной язык из уст землянина, было столь
очевидно, что встречающие сразу поняли -- прилетевшие даже не подозревают о
присутствии на Земле их соотечественницы.
Но эта соотечественница находилась при смерти -- и об этом надо
немедленно сообщить.
Гарсиа так и сделал.
-- У нас, -- сказал он, -- находится дочь одного из тех, кто покинул
когда-то вашу планету. Ее зовут Гийа-нейа, и она умирает.
-- От чего? -- резко спросил Вийайа.
-- Приняла яд, неизвестный у нас. Мы смогли замедлить смертельный
исход, но, чтобы ее спасти, вам надо торопиться.
-- Когда это произошло?
-- Сегодня, несколько часов назад.
И тут в полной мере проявился высокий моральный уровень прилетевших. Ни
один из них не задал больше ни одного вопроса, они все поняли и сразу начали
действовать. Гианэя была им чужда почти так же, как люди Земли, они имели
право считать ее единомышленницей Лийагейи, существом враждебным, но сочли
своим долгом немедленно прийти к ней на помощь.
Один из них кинулся обратно внутрь посадочного аппарата и вскоре
появился с каким-то предметом, похожим на сумку. Вийайа назвал два имени, и
двое выступили вперед.
-- Как можно скорее доставьте их к Гийанейе, -- сказал он.

2

Звездолет гийанейцев так и остался висеть над Землей, на высоте двухсот
километров. Он был неподвижен и не участвовал в этом вращении планеты.
Благодаря этому его могли наблюдать на всей Земле. Опустить его на
поверхность было нельзя, потому что корабль не смог бы тогда подняться без
сложной и громоздкой пусковой установки.
Гийанейцы назначили старт в обратный путь через два месяца.
Одновременно должен был стартовать и корабль, доставивший на Землю
четырех. С ними первоначально были намерены послать земной космолет, спешно
строящийся специально для этого рейса, первого за пределы Солнечной системы.
Прилет корабля Вийайи изменил все планы. Теперь с Земли отправлялись
две группы землян. Одна с гийанейцами на их родину, а другая -- на родину
Мериго. Поскольку отпала цель найти путь на Гийанейю, не было смысла ожидать
готовности земного космолета. Чтобы проводить Мериго и его товарищей на
родину и ознакомиться с планетой, можно было ограничиться их кораблем,
который по комфортабельности даже превосходил корабль Вийайи. Правда,
скорость обоих звездолетов была несоизмерима, но этот недостаток корабля
Мериго компенсировался наличием анабиозных ванн, в которых на корабле Вийайи
не было никакой нужды.
Космолету же, строящемуся на Земле, теперь предназначалась иная роль.
Через полтора года, после полной реконструкции, вызванной тем новым, что
узнали от гийанейцев, он должен был отправиться вслед за кораблем Мериго,
взять с планеты земных исследователей, а затем посетить и Гийанейю.
Расстояние от нее до родины Мериго оказалось совсем незначительным по
масштабам космоса, во много раз меньшим, чем от Земли.
По просьбе гийанейцев на их корабле должна была вылететь и Марина, так
как Вийайа считал ее присутствие при пробуждении Гианэи необходимым. После
непродолжительного колебания Муратова согласилась. Она понимала, что для
девушки, потерявшей всех своих родных, осталась самым близким человеком.
Требования к участникам экспедиций были различны. Если на Гийанейе
нужны были только инженеры и ученые, которые могли бы детально ознакомиться
с наукой и техникой планеты, то для полета на родину Мериго, где еще не
существовало, по сути дела, никакой науки и никакой техники, выбор
диктовался иными соображениями. Нужно было ознакомиться с населением,
наметить пути быстрейшего развития, определить, чем и как Земля может
оказать помощь. Нужно будет обследовать всю планету, а не только остров, на
котором жили Мериго и его сородичи. Не мог этот остров быть единственным
населенным местом планеты. А какими окажутся другие народы, или племена,
никто не знал. Средства передвижения, в виде морского и воздушного
транспорта, приходилось брать с собой. В разобранном виде все это могло
легко поместиться на гигантском корабле. Включение в эту группу
специалистов-языковедов и оснащение ее электронными "лингвистами" было
необходимо. Нужны были механики, пилоты, навигаторы, географы, топографы для
составления карты планеты, строители и, разумеется, медики, так как лечение
больных туземцев рассматривалось, как наилучшее средство вызвать доверие и
любовь к незваным пришельцам. Впоследствии предстояло отправить на планету,
даже не имеющую еще названия (пока ее называли "Планета Мериго"),
представителей других специальностей, так как было решено, что именно Земля
возьмет на себя главное "шефство" над планетой.
В результате на Гийанейю отправлялось одиннадцать человек, а на планету
Мериго пятьдесят. Часть из них останется там до прилета смены, которая будет
подготовленной только через пять лет. В составе этой смены оказались Синицын
и Гарсиа.
Виктору Муратову было предложено принять участие в подготовке первого
земного космолета и лететь на нем, но Виктор, согласившись на первое,
отказался от второго.
В хлопотах подготовки незаметно шло время. И как-то невольно
забывалось, что приближавшиеся старты были первыми стартами землян в большой
космос. Возможно, это происходило потому, что стартовали не земные
звездолеты, а просто гости, посетившие Землю, возвращались обратно.
Внимание человечества Земли сосредоточилось на строящемся корабле.
Именно он, земной космолет с земным экипажем, олицетворял собой первый вылет
за пределы Солнечной системы. Только он!
Экипаж был уже сформирован и, пользуясь присутствием гийанейцев,
тщательно изучал навигационные материалы обоих кораблей -- Мериго и Вийайи.
Все улетающие с Земли, как через два месяца, так и через полтора года,
были заняты "выше головы". Одна только Марина Муратова не готовилась совсем,
если не считать усиленного чтения гийанейских книг из библиотеки корабля
Вийайи, которым она занималась в часы дежурства у постели Гианэи для
усовершенствования в языке.
Гианэя лежала в отдельной палате одной из крупнейших больниц
Ленинграда, у ее постели непрерывно дежурили медики. Марина буквально
выпросила разрешение участвовать в этих дежурствах. Учитывая ее особые
отношения с Гианэей, разрешение было получено.
Искусственный сон, в который погрузили Гианэю врачи корабля Вийайи, был
не глубок (глубокий сон они считали вредным) и мог в любую минуту внезапно
прерваться. А проснувшейся Гианэе Марина была бы необходима, как
единственный близкий ей человек на Земле. Да и не только на Земле. Одна
Марина могла предотвратить очень тяжелую психическую травму от сознания
вернувшейся жизни, с которой Гианэя рассталась, не видя смысла и сил для
дальнейшего существования.
Все знали, что Гианэя любит Муратову. То, что она удалила ее в вечер
самоубийства и пригласила к себе Виктора, только лишний раз подтверждало эту
любовь. Она хорошо понимала, каким тяжелым было бы для ее подруги
присутствие при ее смерти. А Виктор был мужчиной и, по понятиям Гианэи, не
должен был обладать особой чувствительностью. Ведь все ее родственники
мужчины были суровы и жестоки. Она к этому привыкла.
На Виктора трагический вечер произвел очень тяжелое впечатление. Почти
две недели он даже не мог ничем заниматься, не мог прийти в себя от нервного
потрясения. Он знал, что никогда не забудет этого вечера и того мгновения,
когда Гианэя упала к его ногам, казалось, бездыханная. Только в этот момент
он внезапно понял, что любит эту девушку иного мира не только как "гостью
Земли".
Это открытие поразило его потому, что он сам не подозревал о незаметно
возникшем чувстве. Когда выяснилось, что Гианэя не умерла, он понял, что
никогда не сможет вырвать из сердца эту любовь.
Решение Вийайи отправить Гианэю на родину показалось Муратову наилучшим
выходом для него. Часто видеть ее было бы пыткой. Но по мере приближения дня
старта корабля его все сильнее охватывала тоска, Не видеть Гианэю тоже
означало не меньшую пытку.
И все же он думал: "Пусть не скоро, пусть через годы, но после ее
отлета станет легче. Время излечивает все!"
Может быть, он был и прав, но сейчас ему не становилось легче от таких
мыслей.
Он думал, что никто не подозревает о его переживаниях и старался не
дать повода догадаться о них. Но Марина догадалась давно, в тот момент,
когда со Стоуном и двумя врачами вбежала в комнату и увидела лицо брата,
стоявшего на коленях у тела Гианэи.
Приближалось двадцатое сентября -- день старта. Первым должен был
вылететь корабль Вийайи. Такой порядок диктовался соображениями
безопасности.
В космическом пространстве два звездолета, как бы они ни были велики,
выглядят песчинками среди обширной пустыни, и их столкновение так же
маловероятно, как и столкновение двух песчинок, поднятых ветром с разных
мест. Но все же такой возможностью нельзя было пренебрегать в данном случае.
Направление полета обоих кораблей в течение нескольких земных лет
совпадало. А корабль Вийайи летел быстрее...
К пятнадцатому числу вся подготовка была закончена. Вийайа и его
товарищи жалели, что их время столь ограничено, но о том, чтобы задержаться
хотя бы на месяц, два, даже не думали. Сделать это не позволяло состояние
Гианэи. Врачи даже опасались, удается ли оставить ее погруженной в сон на
все время пути и не придется ли разбудить в космосе.
Никто не сомневался в том, что принятые медициной Земли и Гийанейи меры
предотвратили опасность. Гианэя спокойно спит, и длительный сон не принесет
ей ничего, кроме пользы.
Но разумным существам любой планеты свойственно ошибаться.
Девятнадцатого сентября все улетающие с Земли собрались в Киеве. Весь
этот день и в ночь на двадцатое непрерывно прибывали планелеты с
провожающими. Еще никогда ракетодром не был так загружен.
Все шло нормально. Ничто не предвещало грозы. Гианэю с величайшими
предосторожностями на специальном планелете доставили в Киев еще
семнадцатого и поместили в клинику, расположенную рядом с ракетодромом.
Гианэя продолжала спать так же, как спала в Ленинграде. Переезд не создал
опасности пробуждения.
Все было спокойно.
В ночь на двадцатое сентября дежурил земной врач. В два часа тридцать
минут в состоянии Гианэи внезапно наступило резкое изменение. Лицо спящей
покрылось темными пятнами, она зашевелилась, словно пытаясь сбросить с себя
сон. Ритм сердцебиения стал прерывистым.
Поднялась тревога.
Через несколько минут у постели Гианэи собрались несколько земных
врачей и три гийанейца. Им не понадобилось много времени, чтобы понять, что
все это симптомы внезапно наступившей агонии, что Гианэя умирает.
Что же случилось?
Единственное объяснение было в том, что принятый ею яд не полностью
нейтрализован, что он только "затаился". Перелет в Киев не прошел
безнаказанно для спящей. Враг "очнулся" и набросился на свою жертву,
стремясь закончить дело, начатое два месяца тому назад. Кто был виноват в
этом? Земные врачи сделали, что могли. Они не знали, чем именно отравилась
Гианэя, и приняли только общие при отравлениях меры. Гийанейцы знали состав
яда, но у них не было противоядия.
Никто не был виноват.
Короткий консилиум вынес не менее короткий приговор: смерть наступит
через несколько часов, сделать нельзя ничего!
Это был тяжелый удар как для землян, так и для гийанейцев.
-- Мы не могли предвидеть такой случай, улетая к вам, -- сказал
Гиймайа, старший врач корабля гийанейцев, -- а то, что мы ей дали, очевидно,
оказалось недостаточным.
-- Значит, конец! -- сказал профессор Гипслис, главный врач
ленинградской клиники, где лежала Гианэя, приехавший в Киев проводить свою
пациентку.
-- У нас нет консервированной крови, -- продолжал Гиймайа. -- В ней не
было необходимости в полете. Если взять кровь у членов нашего экипажа, ее не
хватит.
-- К чему все это, -- прошептал Гипслис, наклоняясь над Гианэей.
-- Этот яд, -- счел нужным пояснить Гиймайа, -- разлагает кровь, и ее
надо полностью удалить из тела и несколько раз промыть сосуды свежей. Только
так можно было бы ее спасти.
Марина Муратова, прибежавшая, как только началась тревога (за нею
послали, как за переводчицей), стояла словно парализованная. Все, что
произошло, казалось ей кошмарным сном. Она машинально исполняла свои
обязанности по переводу, не сознавая, что слышит и что говорит.
Но вот слова Гиймайи дошли до ее сознания, и Марина очнулась.
-- Почему нельзя промыть сосуды нашей кровью? -- спросила она. --
Гианэя полтора года жила на Земле, дышала нашим воздухом, ела нашу пищу,
пила нашу воду. Разве это не должно было как-то сказаться? Попробуйте! Вы
ничем не рискуете, если она все равно должна умереть.
Она тут же повторила сказанное на языке Гианэи.
Она видела, как сдвинул брови Гипслис, как пожал плечами другой врач.
Видела, как обменялись быстрыми взглядами врачи-гийанейцы.
С сильно бьющимся сердцем она ждала.
И вдруг Гиймайа сказал:
-- И она загорала под лучами вашего солнца! Загорала много. Друзья!
Майрийна права!
Все гийанейцы всегда называли Марину "Майрийной".
Гипслис, видимо, колебался.
У людей Земли кровь разных групп. Кровь одного человека бывает
смертельна для другого. Переливание крови не всегда возможно. А здесь
предстояло заменить кровь человека одной планеты кровью, взятой у человека
другой. Или искусственной, но синтезированной на Земле.
Опасность заключалась в старой проблеме несовместимости тканей, все еще
существующей, хотя и потерявшей за последние десятилетия прежнюю остроту.
Гипслис понимал, что риск очень велик, но одновременно он не мог не
сознавать, что этот риск -- единственная возможная попытка спасти Гианэю. Он
колебался недолго.
-- Другого выбора нет, -- сказал он. -- Но, чтобы увеличить шансы на
успех, прибегнем к облучению и введем Гианэе в спинной мозг вытяжку из
спинного мозга земной женщины.
-- Это очень разумно, -- согласился Гиймайа. -- О каком облучении вы
говорите?
-- Объясню потом. Это относится к последним открытиям нашей медицинской
науки. -- Профессор повернулся к Марине. -- Вы готовы? -- спросил он, даже
не спрашивая, согласна ли она.
-- Конечно! -- радостно ответила Муратова.
Она готова была отдать Гианэе не только какую-то неизвестную ей
"вытяжку", но и всю себя целиком.
Операции подобного рода производились быстро и безболезненно. Через
десять минут Муратову вынесли из операционной и уложили в одной из палат.
Ее место в должности переводчика занял один из участников будущего
полета на Гийанейю, испанский ученый Асанья, хорошо владевший гийанейским
языком.
-- Какой кровью наполним ее тело после промывания? -- спросил Гипслис.
Он волновался, и только этим можно было объяснить вопрос, ответ на
который был очевиден.
-- А что мы можем сделать? -- ответил Гиймайа, казалось не замечая
странной "наивности" земного врача. -- Чтобы вызвать членов нашего экипажа и
взять кровь для Гийанейи, нужно время, которого у нас очень
мало. Кроме того, нежелательно кровь смешивать. А хотя бы для одной
промывки нашей крови уже не хватит. -- Он помолчал и закончил заметно
дрогнувшим голосом: -- Она будет жить с вашей кровью в жилах или умрет.
Третьего не дано!
Никто в городе еще не знал о случившемся. Никто из знавших здесь, в
клинике, не догадался сообщить Стоуну.
Виктор Муратов должен был прилететь на проводы завтра утром.
Когда Марина очнулась, первое, о чем она вспомнила, было как раз
отсутствие ее брата и первое, что она почувствовала, была радость, что его
здесь нет.
-- Долго я была без сознания? -- спросила она у врача, сидевшего возле
постели.
-- Нет, не долго. Минут пятнадцать, -- Могу я встать?
-- Лучше полежите.
-- Нет, не могу! -- Марина села в постели. -- Как с Гианэей?
Врач помедлил с ответом.
-- Вы сами должны понимать, что шансов мало, -- сказал он наконец.
-- Пусть так. Но что сейчас?
-- Идет подготовка к операции.
-- Я пойду туда. -- Она встала, но тут же покачнулась. Слабость
разливалась по телу. -- Дайте мне укрепляющего.
-- Лучше бы вам полежать, -- повторил врач.
-- Они не поймут друг друга.
-- Вызвали Асанью. Вы им не нужны.
-- Прошу вас!
Он понимал, что ей будет легче находиться возле Гианэи, чем лежать
здесь, не зная, что происходит. Пусть идет!
Марина проглотила таблетку и выпила рюмку какого-то лекарства. Потом
врач помог ей дойти до двери операционной.
Но оказалось, что операция уже началась и на осторожный стук чей-то
резкий голос ответил: -- Не входить!
Марина опустилась на стул возле двери. Врач ушел. Она удивлялась тому,
что ее сердце бьется очень
спокойно, и не смогла догадаться, что это действует принятое ею
лекарство. Напряжение росло с каждой секундой. Обострившийся слух улавливал
шорох за дверью, но не было слышно голосов.
Молчание в операционной почему-то казалось ей угрожающим. Она
чувствовала, что долго не выдержит ожидания и неизвестности. Потерять Гианэю
казалось ей нестерпимым. Она всегда ее любила, а сейчас, когда каждое
мгновение могло стать последним, девушка с другой планеты стала ей дорога,
как родная сестра.
Через полчаса выбежавший из операционной врач бросил ей на бегу:
-- Она еще жива!
И Марине показалось, что в нее вдохнули новую жизнь. Ничего не
означающая фраза повлияла, как обещание: Гианэя будет жить!
В это время в операционной настроение все еще оставалось тревожным.
Операцию производил Гипслис. Гийанейские врачи не были знакомы с
земными аппаратами и инструментами. Удаление испорченной крови и постепенная
замена ее земной пока что шли нормально. Угрожающих симптомов не появлялось.
Но они могли появиться в любую секунду.
Врачи с замиранием сердца следили за приборами. Сердце Гианэи работало
пока без перебоев. Земная кровь проходила через сосуды и ткани ее тела,
покидала его, заменяясь все новой и новой. Уже не осталось зараженной ядом
гийанейской крови, а сердце работало. Оно словно не замечало, что
наполняющая его кровь чужая -- кровь чужой планеты!
Гипслис работал сосредоточенно, спокойно и четко. Он совершенно забыл,
какую операцию производит. Гианэя была сейчас для него обычной пациенткой,
такой же, как многие, многие другие, прошедшие через его руки.
Но иначе и не могло быть, иначе он вообще не смог бы работать.
Минуты бежали, и лица врачей постепенно светлели. Гианэя дышала глубоко
и ровно. Темные пятна на ее лице исчезли.
Долгое молчание нарушил Гиймайа.
-- Случайно, -- сказал он, -- мы произвели решающий опыт. Нужный и даже
необходимый для науки. И можем поздравить человечество наших планет с
успехом.
-- Рано еще! -- сказал Гипслис. Операция продолжалась.
Гиймайа вполголоса поговорил со своими товарищами.
-- Нам кажется, -- сказал он громко, -- хватит!
-- Нет! -- ответил Гипслис. -- Я буду продолжать. Столько, сколько
найду нужным. В теле Гианэи не должно остаться ни единой капли зараженной
крови.
Перевод прозвучал, как обычная фраза, но резкость тона не могла
остаться незамеченной гийанейцами. Они поняли, что ученый Земли как бы
отстраняет их, берет всю ответственность на себя. И они подчинились.
Гиймайа подошел ближе и слегка дотронулся до плеча хирурга. Этим жестом
он благодарил его и соглашался с его решением.
Операция продолжалась.
Гипслис все так же стоял, слегка наклонившись над Гианэей, хотя процесс
шел сейчас автоматически.
Многочисленные приборы, следящие за состоянием всех внутренних органов
оперируемой, перестали отмечать малейшие нарушения. Они работали "спокойно",
словно следили за здоровым человеком Земли, погруженным в обычный сон.
-- Кто-нибудь, -- сказал Гипслис, -- выйдите и сообщите Муратовой. Она
где-то тут, близко.
Один из врачей поспешно вышел. Очевидно, он не ограничился тем, что
успокоил Марину. Когда через два часа Гипслис наконец решил, что цель
достигнута, и прекратил операцию, в здании клиники уже собрались все
гийанейцы и большое число землян.
Гианэю перенесли на ее постель. Она спокойно спала.
Что будет дальше?
На этот вопрос никто не отважился бы ответить.
Гианэя не умерла. Столь резко проявившиеся симптомы отравления исчезли,
казалось, окончательно. Ритм сердцебиения, дыхание, деятельность желез
внутренней секреции, печень -- все было нормально. Под действием анестезии
она спала так же спокойно, как спала до операции.
Но что происходит сейчас с тканями ее тела, клетки которых омываются
земной кровью? Может быть, именно сейчас идет процесс более глубокого
отравления всего организма, чем это было до операции? Более глубокого, но
более медленного.
-- Это выяснится через несколько часов, -- сказал Гипслис.

3

КРОВЬ человека непрерывно обновляется. Пища обогащает ее питательными
веществами, дыхание - кислородом Все это она отдает клеткам тела. Но плазма
крови в основе остается той же долгие годы.
Питаясь земной пищей, дыша земным воздухом, впитывая в себя излучение
земного солнца, Гианэя за полтора года пребывания на Земле физически
изменилась. Составные части ее крови стали аналогичны крови землян. Но
плазма осталась прежней. И прежней осталась лимфатическая система.
Как выяснилось из беседы с Гиймайей, яд, принятый Гианэей, должен был
подействовать, то есть привести к летальному исходу, не позже чем через
десять минут. Врачебная помощь явилась раньше, но принятые меры не смогли бы
задержать наступление смерти, если бы сам организм Гианэи не создал этой
задержки.
Что же спасло гостью Земли?
Ученые, обсудившие вопрос совместно с гийанейцами, пришли к
единственному выводу: Гианэю спасло Солнце. Под действием его лучей
лейкоциты в ее организме приобрели новые свойства, которыми не обладали
лейкоциты гийанейцев. И они смогли на какой-то срок нейтрализовать
смертельные свойства яда. Если бы Гианэя не любила загорать на Солнце, ее не
удалось бы спасти...
Сказать, что остаток ночи прошел спокойно, значило бы допустить большое