Мартынович Евгений. Гианэя

Муратова не смогла ответить. Она никогда не обращала внимания, какой
журнал смотрит ее подруга ни, тем более, на каком языке этот журнал. А
вспомнить сейчас? Нет, она этого не помнила.
Тогда решили получить ответ другим путем.
Гианэя знала, что человек, предложивший новую форму пути для шарэкса,
брат ее спутницы. Значит, в одном из журналов, прошедших через ее руки, была
напечатана соответствующая статья. Какие журналы доставлялись Гианэе,
нетрудно было узнать.
И нужная статья очень скоро была найдена. В ней говорилось о шарзксе и
упоминалось, что Виктор Муратов -- родной брат Марины Муратовой, подруги и
переводчицы Гианэи. Стало очевидно, что именно эту статью и прочла Гианэя.
Журнал оказался на испанском языке.
Новость облетела весь мир. Из осторожности, чтобы Гианэя не могла
случайно прочесть об этом, испанские газеты и журналы промолчали. Если
гостья из космоса просто проговорилась, сама того не заметив, не следовало
показывать ей, что ее тайна открыта.
В Институте лингвистики облегченно вздохнули. В звучании слов, в
построении фраз языка Гианэи давно уже заподозрили сходство с каким-то из
романских языков Земли. Теперь отпали последние сомнения. Каким бы странным
совпадением это ни казалось, но люди неведомой планеты (может быть, не все,
а только часть, к которой принадлежала Гианэя) говорили на языке, очень
сходном с испанским.
Многое стало ясным. Не могла Гианэя "случайно" выучить именно тот язык,
который больше всего походил на ее родной. Она знала его раньше, до того,
как появилась среди людей!
А отсюда, естественно, вытекал другой вывод. Гианэя и те, кто были
хозяевами спутников-разведчиков, принадлежали к одному и тому же народу!
Догадка стала истиной.
Люди считали, что никогда еще существа иного мира не посещали Землю.
Это оказалось ошибкой. Неизвестно когда, но соплеменники Гианэи были на
Земле, и были довольно долгое время. Они успели узнать и выучить земной
язык. Почему именно испанский? Да просто потому, что этот язык был самым
легким для них.
Но могло быть и другое. По-испански говорили не только на Пиренейском
полуострове. В Мексике, республиках Центральной Америки, на Антильских
островах, во всей Южной Америке, за исключением Бразилии, говорили
по-испански. Космический корабль пришельцев мог опуститься именно там. Тогда
сходство их языка с языком "землян" оказалось счастливой случайностью.
С большой долей вероятности можно было предположить, что "гости"
прилетали на Землю очень давно. Если бы это случилось в последние века, их
прилет не остался бы незамеченным. А в период империи Карла Пятого,
например, огромные пространства Южно-Американского континента были безлюдны.
Легко было посадить корабль, скрыв его от взоров людей, смешаться с
населением редких городов и поселков, узнать все, что было нужно, и так же
незаметно покинуть Землю.
Чем могли привлечь к себе внимание люди, подобные Гианэе? Зеленым
оттенком кожи? Его легко было скрыть, прибегнув к гриму или к сильному
загару. Необычной формой глаз? Возможно, что на это обратили внимание, но
это был не столь уж заметный признак, чтобы поразить воображение или
возбудить какие-либо подозрения у людей, которым и в голову не могла прийти
мысль о существах иного мира.
Так неожиданно открылась одна из тайн, окружавших Гианэю.
Марина Муратова хорошо знала испанский язык.
Велико было искушение внезапно заговорить с Гианэей по-испански,
застать ее врасплох, но Марине посоветовали не делать этого. Если гостья все
же не намеренно задала свой вопрос, а проговорилась, то лучше всего было
сделать вид, что этот случай прошел незамеченным. А если намеренно, то тем
более не следовало форсировать события. Пусть Гианэя сама решает, когда надо
заговорить "полным голосом". Раз начав, она должна была пойти и дальше.
Марине вменили в обязанность внимательно следить за тем, какие статьи в
испанских журналах читает Гианэя, выяснить, насколько хорошо владеет она
этим языком, что ее больше всего интересует. А редакциям испанских журналов
посоветовали как можно чаще помещать материалы о спутниках-разведчиках и еще
раз повторить всю полемику, развернувшуюся три года тому назад по вопросу о
их местонахождении в настоящее время.
Никто не сомневался, что Гианэя, даже если она это знает, все равно
будет молчать. Но, может быть, она заинтересуется догадками людей Земли и
случайно обмолвится какой-нибудь фразой, которая прольет хоть немного света
в потемки тайны.
Кому могло прийти в голову, что все эти ухищрения не нужны и что
вопрос, так сильно интересующий всех, очень скоро и неожиданно выяснится.

3

В эти дни Виктор Муратов был очень занят и ничего не знал о новости,
взволновавшей Землю. Он был срочно вызван в один из вычислительных центров,
связанный с экспедицией Жана Легерье и контролирующий движение Гермеса.
Возникло непредвиденное осложнение. На своем пути астероид встретился с
крупным телом, еще не известной малой планетой. Локационные приборы и
гравиометры своевременно предупредили о встрече, и катастрофического
столкновения удалось избежать. Но траектория Гермеса изменилась. Нужно было
дать указания Вестону, какие реустановки и на какое время пустить в ход,
чтобы исправить курс.
Легерье и Вестон сами произвели расчеты и сообщили их на Землю. Они
совпали с расчетами, произведенными в вычислительном центре. Теперь
требовалась четвертая, окончательная, проверка. В подобных делах давно уже
стало традицией, чтобы вычисления производились четырежды.
Как всегда, погрузившись в работу, Муратов выключил из сознания все
остальное.
А когда работа была окончена (в четвертый раз был получен один и тот же
результат), осталось мало времени, и Муратов спешно отправился в Полтаву.
Он мог бы узнать все от Болотникова, но их разговор сразу принял другое
направление. И, уехав в Селену, чтобы встретиться там с Гианэей, Муратов
даже не подозревал, что в его планы вошло новое и очень существенное
обстоятельство.
Испанский язык был почти что родным для Виктора. Его родители были
русского происхождения, но много лет прожили в Испании, отец -- работая в
геологической экспедиции, а мать -- архитектор -- на строительстве
гигантского детского города, на южном берегу Пиренейского полуострова.
Виктор родился и провел первые годы своей жизни в Альмерии. И там же
окончил начальную школу.
Знай он о мировой сенсации, ему стало бы ясно, почему язык Гианэи
казался знакомым. Всего четыре дня назад он говорил об этом Болотникову в
вагоне шарэкса.
Но Муратов ничего не знал.
Селена поразила его своими размерами. Она была значительно больше
Полтавы, хотя считалась пригородом. Город вырос со сказочной быстротой, на
пустом месте, за пять лет. Дома, улицы, даже сады и парки казались какими-то
особенно чистыми, свежими, "новенькими". Чувствовался единый архитектурный
замысел всего города. Это производило сильное впечатление -- грандиозности
мысли и труда, вложенных в строительство.
Муратов, конечно, знал об огромном размахе работ, идущих всюду, на всей
планете, о сотнях новых городов, тысячах мелких населенных пунктах,
снабженных всеми удобствами, о бесчисленном количестве научных и технических
станций. Человечество стремилось как можно скорее покончить со старой
жизнью, приспособить свою планету к новым, постоянно возрастающим
требованиям коммунистического строя.
Но как-то так случилось, что он сам жил всегда в старых городах,
перестроенных, переконструированных, но все же старых, стоявших столетия.
Селена была чуть ли не первым новым, полностью современным городом,
который он увидел вблизи.
Он усмехнулся, вспомнив свою уверенность, что первый же встречный
укажет ему, где искать Гианэю. Попробуй найти в таком гиганте!
Селена имела форму кольца. В центре помещался огромный ракетодром.
Круговой вечебус провез Муратова через весь город.
Он забыл о времени, о своем нетерпении, обо всем. Зрелище целиком
поглотило его внимание. На каждом шагу, на каждом повороте открывались
ансамбли зданий, один красивее и величественнее другого. Дома ка зались
воздушными, обилие зелени подчеркивало легкость конструкций, огромные проемы
окон насквозь пронизаны солнечным светом.
Когда вечебус, замкнув кольцо, остановился там, где Муратов сел в него,
он посмотрел на часы и вышел, хотя и был не прочь вторично совершить тот же
путь. Времени оставалось совсем немного.
На ракетодром он перелетел на планелете.
На огромном бетонном поле жизнь шла обычным порядком. Возвращение
Шестой лунной экспедиции не представляло собой ничего, что могло бы привлечь
особое внимание. Чуть ли не каждый день здесь заканчивали свой полет
космические корабли с Луны, Марса, Венеры, не считая внутренних, планетных,
линий. И столько же улетали отсюда. Шестая интересовала только узкий круг
лиц, связанных с космической службой, да еще таких, как Муратов, у которых в
составе экспедиции были знакомые.
Озабоченно сновали по полю быстрые, верткие служебные машины, медленно,
солидно ползли чудовищной величины заправочные цистерны, летали на маленьких
планелетах дежурные механики и диспетчеры. Далеко в центре поля блестели на
солнце корпуса кораблей внутренних, "земных", линий и посадочных ракет.
Межпланетные корабли не опускались на ракетодром. Они высаживали своих
пассажиров или ожидали их за пределами атмосферы.
В здании космопорта Муратов увидел много людей. Видимо, отправлялся в
путь корабль дальнего рейса, и это были покидающие Землю и те, кто их
провожал.
Он сразу наткнулся на Стоуна. Председатель ученого совета обрадовался
Муратову (они давно не виделись) и крепко пожал его руку.
-- Итак, -- сказал Муратов, -- снова ничего!
-- Да, к сожалению, снова, -- со вздохом ответил Стоун.
Речь шла о Шестой. Оба уже знали, что экспедиция опять вернулась ни с
чем. Никаких признаков присутствия на Луне спутников-разведчиков или их базы
не удалось обнаружить.
-- Это последняя, -- прибавил Стоун. -- Нет смысла продолжать поиски,
пока мы не узнаем что-нибудь новое, например, от Гианэи.
-- Внимание! -- раздался негромкий отчетливый голос. -- Отлетающим на
Марс -- пройти на посадку. Провожающие могут идти только до вечебуса.
Вестибюль заметно опустел. И тогда Муратов вдруг увидел Марину и
Гианэю. Они стояли у одного из многочисленных киосков-автоматов, оживленно
разговаривая. Проходившие мимо украдкой бросали любопытные взгляды на эту
пару.
-- Интересно, зачем она сюда явилась? -- сказал Стоун, проследив за
взглядом Муратова. -- Похоже, что Гианэю очень интересуют наши поиски на
Луне.
-- Откуда она может знать о них?
Стоун изумленно посмотрел на собеседника.
-- Как, -- воскликнул он, -- вы ничего не знаете?
-- Что именно?
-- Да вы читали газеты эти дни, слушали передачи?
-- Нет, -- ответил Муратов, -- мне было некогда. Вы же знаете, чем я
занимался.
-- Ну, ну! -- Стоун покачал головой. -- И никто вам ничего не сказал?
Вся планета только и говорит об этом, а вы даже не слышали.
-- А в чем дело? -- рассеянно спросил Муратов. Он думал о том, как ему
подойти к Гианэе, чтобы это получилось естественнее. Обе девушки стояли
спиной к ним.
Но при первых же словах Стоуна рассеянность как рукой сняло. Он слушал
в полном изумлении. Вот это новость! Гианэя знает испанский язык?
Невероятно!
-- Теперь вы понимаете? -- спросил Стоун.
-- Еще бы! Именно понимаю, что весь мой план рухнул.
-- Почему же? -- Стоун знал о намерениях Муратова. -- Скорей наоборот,
это вам поможет. Но только надо быть очень и очень осторожным.
-- Вот именно! А это как раз и означает, что нужен новый, совсем новый
план.
-- Гианэе не следует показывать, что нам известна ее тайна. Я
посоветовал бы вам, как бы случайно, в удобный момент заговорить при ней
по-испански с вашей сестрой. Выберите интересную для Гианэи тему. Интересно
и важно проследить, как она будет реагировать на это.
Муратов опасливо посмотрел на Гианэю. Она находилась от них шагах в
тридцати, не больше.
-- Мы говорим слишком громко, -- шепнул он Стоуну, -- Гианэя слышит
более чем хорошо.
-- Мы же говорим не по-испански.
-- А кто ее знает. Может быть, она понимает. После того, что вы
рассказали, я ни за что не поручусь.
-- Да, это, пожалуй, верно.
Толпа пассажиров, только что вошедших в вестибюль, отделила их от двух
девушек. Очевидно, прибыла посадочная ракета с прилетевшего корабля или
корабль внутренних рейсов.
Муратов, поглощенный новостью, не расслышал сообщения диспетчера.
Стоун посмотрел на часы.
-- Шестая должна прибыть минут через двенадцать, -- сказал он. -- Идите
к ним.
-- Опасаюсь немного. Гианэя, возможно, не захочет говорить со мной.
-- Вряд ли. Ваша сестра сообщала, что Гианэя еще вчера снова спросила
про вас.
"Я угадал, -- подумал Муратов. -- Она рисовала пейзаж Гермеса не
случайно".
Но Марины и Гианэи не оказалось на прежнем месте. Они куда-то ушли.
Муратов отправился на поиски.
С самого утра Гианэя нервничала. Это было хорошо заметно по ее
движениям, голосу, выражению лица. Марина видела, что какая-то неотвязчивая
мысль не дает покоя ее подруге.
Как всегда, перед завтраком они отправились в ближайший плавательный
бассейн.
В эту эпоху гимнастические залы и бассейны являлись непременной
принадлежностью каждого населенного пункта, каждого крупного дома. Но
небольшие домашние бассейны не удовлетворяли Гианэю. Она любила не только
освежаться, но и плавать.
В это утро, словно забыв о времени, Гианэя очень долго не выходила из
воды. Марина давно уже оделась и, сидя в соломенном кресле, ожидала подругу.
Неутомимо и быстро Гианэя бессчетное число раз пересекала стометровую
водную дорожку классически красивым кролем. И, как всегда, постепенно
собралось довольно много зрителей. Редкий спортсмен Земли обладал таким
отточенным стилем.
С равномерной правильностью, напоминавшей машину, выходили из воды и
снова врезывались в нее зеленоватые руки Гианэи. Тяжелая масса черных волос
колеблющимся плащом почти закрывала гибкую фигуру девушки.
В зеленой воде бассейна, ярко освещенной лучами солнца, свободно
проходившими через прозрачную крышу, Гианэя выглядела как призрак.
Марина хорошо помнила первое посещение бассейна, вскоре после прилета
гостьи на Землю. Помнила, как неохотно Гианэя согласилась надеть купальный
костюм. Большого труда стоило тогда объяснить ей жестами, что нельзя закрыть
доступ в бассейн другим людям. Вспоминая ответные жесты гостьи, Марина
понимала теперь, что Гианэя хотела сказать, что не видит причин, почему она
должна надевать костюм, если в бассейне кто-нибудь находится. Да и сейчас,
спустя полтора года, она, видимо, не понимала этого.
Всем давно стало ясно, что Легерье неправильно понял поведение Гианэи в
самом начале ее пребывания среди людей. Она разделась при всех не потому,
что относилась к людям высокомерно или пренебрежительно, а просто потому,
что так было принято среди ее соплеменников. Они не видели причин прятать
свое тело от чужих взглядов.
Больше часа Марина ожидала. А когда Гианэя, наконец, вышла из бассейна,
у нее не было заметно никакого утомления. Казалось, что она могла бы
проплыть еще столько же.
Они вернулись домой.
За завтраком Гианэя неожиданно попросила показать ей Селену. До сих пор
ни единым словом она не пояснила причин, побудивших ее приехать в Полтаву.
Город ее явно не интересовал, все три дня она почти не выходила из дому.
Но просьба нисколько не удивила Марину. Она ждала ее, давно не
сомневаясь, что именно прилет Шестой лунной экспедиции заставил Гианэю
явиться сюда. Теперь уже не приходилось удивляться, откуда она знает.
Осведомленность гостьи в земных делах перестала быть тайной.
Но что могло заинтересовать ее в этой экспедиции?
И непонятной была нервозность Гианэи сегодня. Длительное плавание явно
имело целью успокоить возбужденные нервы.
Что тревожило Гианэю?
"Ну хорошо, -- рассуждала Марина. -- Допустим, она хочет встретить
Шестую. В составе экспедиции нет ни одного человека, которого она знает.
Результаты? О них она могла прочитать или просто спросить. Незачем было
приезжать сюда из-за этого. Если она читает испанские журналы, то должна
знать, что пять предыдущих экспедиций вернулись ни с чем. У нее нет причин
тревожиться, даже если она действительно принадлежит к тем, кто является
хозяевами разведчиков. Найдут их или нет -- это, конечно, может интересовать
ее, но не может служить причиной встречать экспедицию лично".
Вчера Гианэя удивила Марину внезапным вопросом, приедет ли ее брат в
Полтаву? Она не прибавила: "Встречать Шестую" -- но было ясно, что
спрашивала именно об этом.
Марина ответила, что да, Виктор приедет.
Гианэя никак не реагировала, ничем не показала, какое впечатление
произвел на нее этот ответ. Можно было подумать, что она его вообще не
слышала.
Уже несколько раз Гианэя просила Марину познакомить ее с Виктором, но
до сих пор ничто не указывало, что она знает о тождестве брата Марины с
человеком, доставившим ее с Гермеса на Землю. Теперь получалось -- она и это
знает!
А когда Гианэя тут же стала рисовать в альбоме пейзаж Гермеса, с
Виктором на переднем плане, на этот раз не скрывая рисунка, Марина
окончательно убедилась в осведомленности Гианэи.
Кого же хотела видеть девушка иного мира -- брата подруги или спутника
в полете? Хотела ли она познакомиться с близким Марине человеком или снова
встретиться со старым знакомым? Если верно второе, то на это должна была
существовать какая-то причина.
Может быть, не прилет лунной экспедиции, а именно предстоявшая встреча
с Виктором так сильно взволновала Гианэю?
Марина немедленно сообщила обо всем Стоуну. В ученом совете с большим
удовлетворением встретили это известие. Вопрос Гианэи давал все основания
считать, что девушка решила "открыть карты", что у полотна шарэкса она не
проговорилась, а намеренно дала понять, что знает многое, чего не могла бы
знать, не владея земным языком.
Но тогда почему она прямо не сознается в этом? Было похоже, что Гианэя
все еще чего-то опасается.
Марине рекомендовали отнестись ко второму случаю "откровенности" Гианэи
так же, как к первому, -- сделать вид, что она ничего не заметила.

4

В Селене Гианэя была задумчива и рассеянна. Она старалась показать
интерес ко всему, что ей показывали, и это больше всего говорило о потере
душевного равновесия. Было проще и естественнее держать себя как всегда,
сохранять обычное выражение равнодушия, к которому все давно привыкли и на
которое никто не обратил бы внимания.
Гианэя явно не владела сегодня своими нервами.
Следуя намеченной линии поведения, Марина предложила вернуться в
Полтаву как раз тогда, когда, по времени, следовало отправиться на
ракетодром, если Гианэя действительно хотела встретить Шестую.
Можно было ожидать, что тут уже Гианэя вынуждена будет ответить прямо.
Но гостья нашла естественно звучавший ответ.
-- Вы говорили, -- сказала она, -- что город выстроен кольцом вокруг
ракетодрома, а его самого мне не показали. Раз уж мы здесь, покажите и его.
"Вывернулась! -- с досадой подумала Марина. -- Что за странное
упрямство!"
Они ездили по Селене в вечемобиле. Марина повернула руль, и машина
направилась к центру.
Непонятная тревога Гианэи усиливалась. Щеки девушки пылали, глаза
блестели лихорадочно. Несколько вопросов, заданных Мариной, остались без
ответа. Казалось, что, поглощенная своими мыслями, Гианэя ничего не слышит.
Но когда они вошли в вестибюль вокзала космопорта, Гианэю точно
подменили. Она оживилась и сама засыпала Марину вопросами. Ее лицо приняло
обычную окраску, и только блеск глаз показывал, что тревога еще не покинула
Гианэю.
И вдруг (Марина не поверила своим ушам) Гианэя спросила:
-- Сколько человек участвовало в Шестой лунной экспедиции?
Слово "экспедиция", на языке Гианэи, впервые коснулось слуха Марины.
Она догадалась о его значении по смыслу фразы.
"Что же теперь делать? -- подумала она. -- Продолжать прежнюю тактику
уже невозможно. Гианэя в третий раз сбрасывает маску. Не замечать этого и
сейчас значит открыть ей мою игру. И нельзя же оставить ее вопрос без
ответа. Надо принять вызов".
-- Откуда вы знаете об этой экспедиции? -- спросила Марина, пристально
взглянув на подругу. Натренированная память помогла точно повторить новое
слово.
Гианэя нисколько не смутилась.
-- Вы же сами говорили мне об этой экспедиции, - ответила она
невозмутимо.
Это было явной ложью, такого разговора никогда не было, Марина помнила
это точно.
"Так! -- подумала она. -- Гианэя способна не только к притворству, но и
ко лжи. Выходит, что в их мире мораль находится не на высоком уровне".
-- Я не помню, -- сказала она вслух, -- чтобы когда-нибудь говорила вам
о Шестой лунной экспедиции. А почему она вас может интересовать?
Ответа не последовало. Гианэя предпочла прибегнуть к обычному молчанию.
Марина напряженно думала, как поступать дальше. Она хорошо знала, что
бесполезно настаивать на ответе. Промолчав один раз, Гианэя уже не изменит
своего решения -- она будет молчать и дальше. По всем признакам, Гианэя
собирается бросить притворяться ничего не знающей. Так пусть же все идет по
ее инициативе!
-- Мы будем ждать прилета Шестой экспедиции? -- спросила Марина как ни
в чем не бывало.
-- Да, -- ответила Гианэя.
Этим коротким словом она признавалась, что специально для встречи
Шестой приехала в Полтаву. Не могла она не понимать, что смысл ее слов ясен
для Марины. И не боялась этого.
"Что ж, пора уже! -- думала Марина. -- Знать язык и не говорить на нем
очень трудно. Гианэя, наверное, истосковалась по свободному разговору.
Играть роль полтора года более чем достаточно".
-- Здравствуйте! -- раздалось позади них.
Гианэя так стремительно обернулась, что не могло быть никакого
сомнения, -- она узнала голос, который слышала полтора года назад. Радость
осветила ее лицо.
-- Наконец-то! -- сказала она с полной откровенностью, протягивая
Муратову руку опять первой, как сделала это при расставании и чего никогда и
ни с кем не делала. -- Почему вы так долго не появлялись? Я просила Марину.
Четвертый раз!
В несколько дней Гианэя, словно вознаграждая людей Земли за свое долгое
молчание, "раскрывалась" с ошеломляющей быстротой.
Муратов понял, что она сказала.
-- У меня не было времени, -- ответил он, с трудом подбирая слова. -- Я
очень рад видеть вас.
Марина улыбнулась его произношению.
Гианэя не улыбалась. Она не выпускала его руки и смотрела прямо в глаза
тем же пристальным взглядом, как тогда, в выходной камере звездолета, точно
собираясь что-то спросить или сказать.
И молчала.
Но она видела, что Муратов понимает ее язык. Что же мешало ей задать
вопрос?
-- Мне жаль, -- сказал он, так и не дождавшись ни одного слова с ее
стороны, -- что я не мог раньше исполнить ваше желание.
Помня совет Стоуна и действительно испытывая затруднение в подборе
слов, он, будто нечаянно, вставил в свою фразу несколько испанских.
Гианэя не переспрашивала. И по ее лицу нельзя было определить, удивил
ли ее испанский язык в устах Муратова или нет.
-- Вы были у нас?
Муратов понял, что она имеет в виду Полтаву. "Она хочет спросить, видел
ли я ее рисунок в альбоме", -- подумал он.
-- Да, был.
Гианэя отпустила его руку. Ему показалось, что в ее темных глазах
промелькнуло разочарование.
Чего же ожидала от него Гианэя?
Ему стало совершенно ясно, что пейзаж Гермеса, эпизод, касавшийся их
обоих, был нарисован и оставлен открыто на столе специально для того, чтобы
он мог увидеть его. Это не только не было случайностью, но имело
определенный смысл, должно было что-то сказать ему. И Гианэя ожидала ответа.
Он почувствовал досаду на самого себя за то, что не сумел догадаться,
не понял ее мысли. Тот факт, что человеку одной планеты чрезвычайно трудно
постичь мысли и намерения человека другой, не служил оправданием в его
глазах. Он должен, обязан был более вдумчиво отнестись к рисунку, попытаться
понять, что она хотела сказать. И, не сделав этого, он, возможно, испортил
свои шансы на откровенность Гианэи.
-- Я видел ваш рисунок, -- сказал он, со смутной надеждой что-то
поправить и еще чаще оснащая свою речь испанскими словами. -- Вы
замечательно рисуете.
Она отвернулась с таким откровенно пренебрежительным видом, что Муратов
смутился и мысленно выругал сам себя.
Начало возобновления старого знакомства складывалось явно не в его
пользу.
Голос диктора сообщил о приземлении посадочной ракеты с корабля,
прибывшего с Луны. Это и был тот корабль, которого они ожидали, -- Шестая
лунная экспедиция.
Марина перевела сообщение Гианэе.
-- Вы так и не ответили мне, -- спросила гостья, -- сколько человек
участвовало в этой экспедиции?
-- Восемнадцать.
-- Прибыли только они? Других пассажиров нет в посадочной ракете?
Пятый раз!
Слова "посадочной ракете" Гианэя сказала по-испански.
Марина не решилась ответить на том же языке. Стоун рекомендовал ей
сугубую осторожность. Гианэя могла произнести два испанских слова нечаянно,
сама того не заметив. Она была взволнована с самого утра, не владела собой.
-- Не знаю, -- ответила Марина на языке Гианэи. -- Думаю, что других