Страница:
– Незнакомец, кто ты? – спросил он меня.
– Сначала скажи, кто ты?
– Этот дом мой, – ответил он.
– Так! Это мне нравится. Тогда ты мне, может быть, скажешь, как ты сюда залез?
– По лестнице.
– Где же она?
– Во дворе.
– Но там ее нет.
Я осмотрелся еще раз и увидел лестницу, лежащую вдоль края крыши.
– Послушай, ты так заспался и совсем забыл о том, что поднял за собой лестницу.
Он огляделся озадаченно и ответил:
– Здесь? Я спал!
– Хорошо, а теперь спускайся!
Сказав это, я опустил лестницу. Мужчина медленно спустился с крыши и, не говоря ни слова, ушел.
Интересно получилось – сначала он притворился озадаченным тем, что в его доме поселился посторонний, а затем не торопясь направился к своему начальнику, ни о чем меня не спрашивая…
– Кто это был? – спросил меня англичанин.
– Он сказал – хозяин этого дома.
– А что ему нужно было там, наверху?
– Не знаю, но он явно притворялся спящим.
– Не спал! Знать этого парня! Это был тот, кто уезжал от курдов чуть раньше! Вы стреляли и не могли этого заметить. Yes!
– По отношению к нам готовится наверняка что-то нехорошее!
– Думаю так же. Но что именно?
– Во всяком случае, наши жизни им не нужны, они явно зарятся на наше имущество.
– Должно быть, этот парень хотел следить сверху, когда мы пойдем спать. Он должен был дать сигнал. Другие приходят, забирают лошадей и все остальное.
Такого же мнения придерживались и остальные мои спутники.
Вечерело. В комнатах стало так темно, что нельзя было разглядеть, можно ли с крыши залезть в дом. А это мне казалось вполне вероятным. Чтобы убедиться в этом, я решил зажечь кусок сухого дерева, но в этот момент к нам постучали. Я открыл дверь. Передо мной стоял староста с двумя мужчинами, принесшими еду, воду и пару свечей из необработанного воска. Пришедшие произносили только названия предметов, которые они принесли, и клали их на пол.
Я спросил старосту:
– На крыше был мужчина. Он на самом деле владелец этого дома?
– Да, – ответил он односложно.
– Что ему нужно было там, наверху?
– Он там спал.
– Тогда зачем же он убрал за собой лестницу?
– Не хотел, чтобы ему мешали.
– Но ты же говорил, что мы будем здесь жить одни.
– Он уже лежал там. Я этого не знал. И он не знал, что здесь гости.
– Он предполагал, что будут гости.
– Откуда? – грубо спросил староста.
– Он был с вами, когда мы встретились у деревни.
– Молчать! Он был дома.
Слова старосты зазвучали по-командирски. Ничуть не испугавшись его, я спросил его снова:
– А где же мужчины из твоей деревни?
– Их больше здесь нет.
– Скажи им, чтобы они сюда не приходили.
– Почему?
– Догадайся сам.
– Молчать! Я не гадальщик.
После этого староста резко повернулся и ушел.
Ужин состоял из засушенных тутовых ягод, хлеба, поджаренной в золе тыквы и воды. К счастью, у нас были некоторые припасы и нам было что добавить к этой скудной пище. Пока Халеф готовил, я послал младшего хаддедина с зажженной свечой в коридор. Сам же залез на крышу и внимательно обследовал ее. Немного спустя я заметил над коридором тонкую щель правильной четырехугольной формы; сунув в щель нож, я поднял крышку. Тайна была разгадана.
Я походил еще немножко по крыше и обнаружил над обоими жилыми помещениями несколько щелей, сквозь которые можно было не только видеть все, что творилось внизу, но и подслушивать разговоры.
Спустившись, я быстро принял необычное решение – ввести своего вороного в комнату.
– Эй! – крикнул англичанин. – В чем дело?
– Вы тоже введите свою лошадь в комнату. Наверно, их хотят украсть. Там, снаружи, над коридором, есть люк, через который можно проникнуть в дом и открыть дверь. Курды дождались бы, пока мы заснем, и были бы таковы с нашими лошадьми.
– Правильно! Очень правильно! Сделаем это! Yes!
Все остальные тоже согласились со мной. Мы занавесили окна и ввели лошадей в задние покои. Я втянул лестницу в коридор. На крыше мы оставили собаку.
Теперь курды, если и смогут перебраться через стену во двор, найдут его пустым и уйдут восвояси.
Может быть, я ошибаюсь и у них вовсе нет никаких воровских намерений? Тем лучше.
Наконец мы могли поговорить о наших дальнейших планах. Нам не удалось это сделать в Амадии, поскольку там каждый миг мог принести нам что-то новое. В дороге мы больше заботились о том, как бы побыстрее продвинуться вперед. Нам нужно было, естественно, поговорить о пути, по которому мы будем возвращаться к Тигру.
– Кратчайшая дорога идет через страну езидов, – сказал Мохаммед Эмин.
– Нам нельзя идти по ней, – отвечал Амад. – Меня там видели и поэтому сразу же узнают.
– Эта дорога и в другом отношении небезопасна, – добавил я. – Мы ведь не знаем, как мосульский губернатор подал свой доклад! Прямо на запад нам идти нельзя.
– Тогда нам остаются две дороги, – заявил Мохаммед. – Первая ведет через Тиджари к Бутану, а другая – вниз к Забу.
– Обе дороги опасны. Я предпочитаю дорогу на юг. Даже если она заведет нас в земли племени абу-салман.
Все согласились. Англичанин, конечно, тоже. Решили скакать через Гумри на Лизан. Оттуда проехать вниз по реке, пока она не сделает большой поворот в сторону земель ширван-курдов и курдов-зибар. Можно сократить дорогу, поехав по диагонали, пересекая горы Тура-Гара и Хаир, и таким образом попасть к берегам реки Акры, которая в свою очередь приведет нас также к Забу.
Достигнув согласия, мы тотчас легли спать. Я спал очень крепко и проснулся лишь только от толчка лежащего рядом англичанина…
– Господин! – прошептал он. – Я слышу снаружи шаги. Кто-то ползти!
Я напряженно прислушался, но ничего не услышал. Однако лошади забеспокоились, а опыт подсказывал, что в таких случаях нельзя полагаться только на свой слух.
– Думаю, что ничего страшного не должно быть, – сказал я. – Мы все-таки не в открытой пустыне, где каждый шорох грозит опасностью. В деревне, очевидно, не все легли спать.
– В самом деле. Спать спокойно. Well! Доброй ночи, господин!
Англичанин повернулся на другой бок. Спустя некоторое время он снова привстал и прислушался к шорохам. Я тоже отчетливо их услышал.
– Они во дворе, – шепнул мне Линдсей.
– Кажется, да. Видите, какая хорошая у меня собака? Она поняла, что ей нужно сторожить крышу, и не лает.
– Благородная порода. Хочет поймать нарушителей, а не спугнуть их.
Прошло, может, более получаса, пока мы снова не уснули. Но я тут же проснулся и услышал легкие шаги, доносившиеся из передней части дома. Я толкнул Линдсея.
– Уже слышать, – сказал он. – Что им нужно?
– Они думают, что мы оставили своих лошадей в коридоре. Чтобы увести их, они ставят лестницу, по которой смогут попасть на крышу. А оттуда – вниз к лошадям. Если это им удастся, им останется только открыть переднюю дверь и увести наших лошадей.
– Им это не удастся!
Едва он это сказал, как над нами раздался громкий крик и короткий громкий лай пса.
– Взял вора, – сказал Линдсей.
– Шшш, тихо! – предупредил я.
Все проснулись и тоже прислушались.
– Пойду посмотреть, – прошептал англичанин.
Он встал и выбрался наружу. Минут через пять он вернулся.
– Очень хорошо! Yes! Отлично! Был наверху. Там лежит мужчина, над ним собака. Мужчина не осмеливается не только двигаться, но даже говорить. А в переулке много курдов. Стоят молча.
– Пока собака не подаст голос, мы в безопасности. Но если они принесут еще лестницу, то нам придется подниматься на крышу.
Некоторое время мы просто лежали и слушали. Вдруг раздался ужасный крик, – без сомнения, предсмертный. Затем еще один, и сразу же послышался громкий, торжествующий лай собаки.
Ситуация становилась опасной. Мы встали. Я подозвал Халефа, на которого мог положиться больше, чем на других. Тихо выйдя в коридор, мы поднялись по лестнице на крышу и увидели лежащего человека. Я посмотрел, что с ним. Он был мертв; собака прокусила ему шею. Доян выдал свое присутствие тихим поскуливанием, так он меня приветствовал. Примерно в пяти шагах от мертвеца лежал еще человек, которого удерживала собака. Одно лишнее его движение – и ему также была бы верная смерть.
Я пригляделся и увидел внизу много людей. Без малейшего сомнения было понятно, что в краже коней или в каком другом замысле участвовала вся деревня. Первого залезшего на крышу собака заставила лечь. Его крик предостерег остальных. Когда поднимался второй, псу, наверное, ничего не оставалось: он задушил первого и взялся за второго, забравшегося на крышу.
Что нам было делать? Оставив Халефа сторожить, я спустился вниз. После короткого обмена мнениями родилось решение: мы притворяемся, что ничего не слышали, и делаем вид, что спим. Утром тоже нельзя ничем выдавать того, что случилось ночью. Наше положение было крайне опасно, хотя мы и могли самостоятельно защититься от столь многочисленного противника. Но тогда мы превратили бы всех жителей этого края во врагов, а поворачивать назад нам было нельзя.
Снаружи громко постучали во входную дверь. Курды посовещались и решили высказать нам свои соображения. Мы зажгли свечу и, вооружившись, вышли в коридор.
– Кто там? – спросил я.
– Господин, открой! – ответил староста.
Я узнал его по голосу.
– Что тебе нужно? – спросил я.
– Открой, я должен сказать тебе что-то важное.
– Говори!
– Но мне нужно войти к вам.
– Тогда входи!
Я не спросил, войдет ли он один или с воинами. Мои спутники приготовили оружие и прицелились. Я вытащил засов и встал за дверью так, что в нее мог войти лишь один человек. Когда староста увидел направленное на него оружие, он остановился в дверях.
– Господин, вы хотите в меня стрелять?
– Нет. Но мы готовы ко всему. Вместо тебя мог войти другой, враг.
Он вошел, и я снова задвинул засов.
– Что тебе нужно? Почему ты мешаешь нам спать?
– Я хочу вас предостеречь!
– Предостеречь, говоришь? От чего?
– От большой опасности. Вы мои гости, и поэтому я должен предупредить вас о ней.
Его взгляд рыскал вокруг. Скользнул по лестнице, а потом он уставился на отверстие на крыше.
– Где ваши лошади? – спросил староста.
– В комнате.
– В комнате? Господин, она предназначена для людей.
– Хорошая лошадь путешественнику намного дороже плохого человека.
– Хозяин этого дома будет разгневан. Лошади копытами попортят пол.
– Мы возместим ему убыток.
– Почему вы взяли в дом лестницу?
– Ее место в доме. Здесь нет другой лестницы.
– Вы спали? – осторожно спросил староста.
Я ответил утвердительно.
– Слышали ли вы шум?
– Да, мы слышали, как у дома ходят люди. Но мы не можем вам этого запретить. Мы также слышали, как люди забрались во двор. Это нам не понравилось, потому что двор отдан нам. Если бы наши лошади были во дворе, нам пришлось бы стрелять в незваных гостей как в воров.
– Лошадей нельзя увести через стену, ограждающую двор. Кроме того, у тебя во дворе есть собака. Я ее сегодня видел.
Я сделал вид, что не понял намека.
– Это мы знаем, что лошадей нельзя переправить через стену. Но их можно провести по коридору.
– Но сюда невозможно войти!
– Подумай лучше, староста! Если взобраться на крышу, а оттуда спуститься внутрь, то можно открыть дверь во двор, потом – переднюю дверь и увести лошадей. Тем более что дверь в комнату можно закрыть снаружи засовом. Нам пришлось бы тогда торчать внутри, не имея никакой возможности защититься.
– Кто же полезет на крышу? – продолжал староста.
– О, но ведь там уже прятался человек и поднимал за собою лестницу. Это, естественно, вызвало у нас подозрения, и мы укрыли лошадей. После этого, даже если сотня людей взберется на крышу, они не смогут попасть внутрь. Утром их трупы будут лежать там, наверху.
– Вы их убьете?
– Нет, мы будем спокойно спать, положившись на свою собаку наверху.
– Собаке не место на крыше! – вскричал староста.
– Где нужна бдительность, там собаке и место. Я хочу сказать тебе, что собаки племени джерменов весьма охотно проводят ночь на крыше. О чем ты хотел нас предупредить? Ты все-таки не поведал, что нам угрожает.
– Недавно у одного жителя нашей деревни украли лестницу. Он нашел ее у вашего дома прислоненной к стене. Здесь были чужие люди, они быстро убежали. Мы подумали, что это воры, которые хотят забраться в ваш дом, о чем я и пришел вас предупредить.
– Благодарю тебя! Однако ты можешь спокойно уходить. Мы тоже можем лечь спать. Собака не пустит вора в дом.
– А если она убьет человека?
– Одного человека она не убьет, она будет держать его, пока я не приду. Правда, если полезет на крышу второй, то собака убьет первого и схватит второго.
– Господин, тогда могло произойти несчастье.
– Какое?
– Два человека взобрались на крышу вашего дома.
– Ты знаешь это наверняка?
– Совершенно точно.
– Ага, староста, значит, ты был здесь, когда эти воры хотели на нас напасть. Что теперь я могу подумать о тебе и о твоем гостеприимстве?
– Меня здесь не было. Мне об этом рассказали.
– Значит, тут был тот, кто тебе это сказал.
– Нет. Он узнал это от других.
– Это одно и то же. Кто первым сказал это, тот и вор. Но какое мне дело до них? Я никому не разрешал подниматься на мою крышу. И пусть тот, кто это сделает, сам позаботится о том, как спуститься вниз. Спокойной ночи, староста.
– Значит, ты не хочешь пойти посмотреть?
– Нет, у меня нет ни малейшего желания.
– Тогда пусти по крайней мере меня посмотреть.
– Я разрешаю тебе это сделать, ведь ты не вор. Хотя бы потому, что, прежде чем это сделать, ты спрашиваешь у меня разрешения. Но берегись собаки. Если она тебя заметит, то схватит, но прежде убьет другого – того, кто там уже есть.
– Я вооружен, – заявил староста.
– Собака быстрее тебя, и, кроме того, убить ее ты не имеешь права. Тебе потребуются большие деньги, чтобы заплатить мне за нее.
– Господин, поднимемся вместе. Я – староста, и мой долг повелевает мне пойти посмотреть.
– Если ты исполняешь служебные обязанности, то я окажу тебе эту услугу. Идем!
Я поднимался первым, он следовал за мной. Поднявшись на крышу, он осмотрелся и увидел мертвого человека. Внизу, как я мог заметить, стояло еще больше людей, чем раньше.
– Господин, вот лежит один.
Я подошел к старосте. Он наклонился и дотронулся до мужчины.
– Клянусь моей головой, он мертв. О господин, что сделала твоя собака?
– Она выполнила свой долг. Не обвиняй ее, а, наоборот, похвали. Этот человек хотел, наверное, напасть на владельца дома, но не подозревал, что сегодня здесь находятся люди, которые сумеют защитить себя от вора и убийцы.
– Но где собака? – спросил староста.
Я указал ему на пса, и он вскрикнул:
– О господин, под нею лежит еще один человек. Отзови собаку.
– Я приму все меры предосторожности. Скажи этому человеку, чтобы он не двигался и ничего не говорил. Иначе он пропал.
– Ты не можешь заставить его лежать здесь целую ночь.
– Труп я передам тебе, но этот человек останется здесь.
– Зачем ему здесь оставаться?
– Если еще кто-нибудь попытается зайти в дом или во двор, то собака разорвет лежачего. Он остается заложником.
– А я требую его выдачи! – грубо сказал староста.
– А я его не выдам! – ответил я ему так же резко.
– Я староста и велю тебе!
– Брось это. Забираешь труп или нет?
– Я возьму обоих: и мертвого, и живого.
– Я буду милосерден и обещаю тебе, что этот человек не останется лежать в таком положении. Я возьму его в дом. Но если вы на нас нападете, это повлечет за собою его смерть.
Староста положил руку мне на плечо и сказал серьезно:
– Уже один наш человек, убитый вашей собакой, требует вашей смерти. Или ты не знаешь законов кровной мести?
– О какой кровной мести ты говоришь? Собака загрызла вора. Это не тот случай, который влечет за собою кровную месть.
– Тем не менее это так, поскольку пролилась кровь. Это сделала ваша собака.
– Даже если бы это было так, тебя это не касается. Ты сам мне сказал, что воры были чужаками.
– Это меня касается, и даже очень. Ибо кровь пролилась в моем селении и родственники убитого будут требовать ответа от меня и моих людей. Так что выдай обоих.
– Только убитого.
До этого мы говорили тихо, и вдруг он громко крикнул:
– Молчи! Я тебе приказываю! Если ты не послушаешься моего приказа, знай, я сумею добиться твоего послушания.
– И что же ты сделаешь?
– Я прикажу моим людям взобраться наверх, и они заставят тебя слушаться.
– Ты забываешь при этом главное: внизу находятся четверо моих людей, которые не боятся никого. А здесь, наверху, нахожусь я с моей собакой.
– Я тоже наверху.
– Ты сейчас же будешь внизу. Смотри!
Не успел он оглянуться, как я схватил его за правую руку и левую ногу и поднял вверх.
– Господин! – заревел он.
Я опустил его.
– Кто мне мешал сбросить тебя вниз? Теперь иди и скажи своим людям все, что ты слышал!
– Значит, ты не выдашь этого мужчину?
– Пока что нет, – ответил я.
– Тогда пусть у тебя останется и мертвый. Ты заплатишь за это! – произнес он угрожающе.
Он не спустился, а буквально соскользнул внутрь дома по лестнице.
– И скажи своим людям, чтобы они тотчас же уходили и забрали с собою лестницу. В каждого, кто останется перед домом, я пошлю пулю.
Староста спустился на землю и тихо заговорил с мужчинами. Ему так же тихо что-то отвечали. Я не разобрал ни слова, но спустя некоторое время они забрали лестницу и разошлись. Только после этого я отозвал пса. Доян отпустил мужчину, отступив, правда, от него только на один шаг.
– Вставай, – сказал я курду.
Он тяжело поднялся и перевел дух. Это был очень щуплый человек, и когда он крикнул: «Господин!» – его голос прозвучал совсем по-юношески. Он сказал лишь одно слово, но в нем я почувствовал весь пережитый им смертельный ужас.
– У тебя есть какое-либо оружие?
– Только этот кинжал.
Я отступил для безопасности на шаг.
– Положи свой кинжал на землю и отойди на два шага в сторону! – приказал я.
Он выполнил мой приказ. Я поднял кинжал и сунул его себе за пояс.
– Теперь спускайся!
Собака осталась наверху, а мы спустились вниз, к поджидавшим нас людям.
Я подробно рассказал своим спутникам о том, что произошло наверху. Англичанин посмотрел на пленника, которому было немногим больше двадцати лет, и сказал:
– Мистер, этот малый очень похож на старика старосту! Yes!
Теперь я тоже заметил большое сходство.
– Действительно! Может быть, это его сын?
– Наверняка! Спросите этого сорванца еще раз. Если это так, тогда такая забота старосты об этом человеке была бы обоснована. Но тогда же это являлось бы и чрезвычайным случаем нарушения законов гостеприимства.
– Кто ты такой? – спросил я пленника.
– Курд, – ответил он.
– Из какой местности?
– Из Миа.
– Ты лжешь!
– Господин, я говорю правду.
– Ты из этого селения.
Он помедлил всего лишь миг, но этого было достаточно, чтобы я убедился в своей правоте.
– Я из Миа, – повторил он.
– Что ты здесь делаешь так далеко от места, где родился?
– Я здесь в качестве посланника старосты Миа.
– Мне думается, что ты знаешь старосту Миа не так хорошо, как здешнего. Потому что ты – сын старосты.
Теперь он прямо-таки испугался, хоть и старался не показать нам этого.
– Кто сказал тебе эту ложь? – спросил он.
– Я не позволяю, чтобы мне лгали. Ни ты, ни другие. Я уже завтра утром узнаю, кто ты есть на самом деле. И если ты меня обманул, пощады тебе не будет.
Он опустил в растерянности глаза. Мне следовало прийти ему на помощь, подсказать ему – как он будет себя вести, так и будут с ним обращаться.
– Если ты честно все расскажешь, я прощу тебя, потому что ты слишком молод, чтобы спланировать все заранее. Если же будешь упрямиться, то для тебя не останется иного общества, кроме моего пса.
– Господин, ты все равно узнаешь, что я сын старосты. Это так.
– Что вы искали в этом доме? – продолжил я допрос.
– Лошадей!
– Как вы хотели их увести?
– Мы заперли бы вас и открыли обе двери. Тогда лошади были бы наши.
Это признание не было для него постыдным, потому как у курдов конокрадство и открытое разбойное нападение считались благородными поступками.
– Кто тот мертвец, лежащий наверху?
– Хозяин этого дома.
– Очень умно было все задумано. Хозяин дома шел впереди, так как лучше всех ориентировался. А почему именно ты за ним последовал? Здесь же были и другие?
– Господин, жеребец, на котором ты скакал, должен был принадлежать моему отцу. Мне нужно было позаботиться о том, чтобы никто другой не захватил лошадь. Скакун принадлежит тому, кто первым коснется его, – такие у нас обычаи.
– Значит, кражей руководил твой отец? А ведь он мне обещал радушный прием!
– Действительно, он обещал тебе прием, но вы не наши гости.
– Почему? – спросил я удивленно.
– Вы живете одни в этом доме. Где хозяин, гостями которого вы должны быть? Если бы вы потребовали, чтобы хозяин оставался в доме, тогда вы были бы нашими гостями.
Это был урок, который пригодился мне позже.
– Твой отец обещал же мне безопасность!
– Ему можно не держать данное вам слово, вы же не наши гости.
– Мой пес убил хозяина этого дома. Разве у вас это является основанием для кровной мести?
Он ответил утвердительно. Я спрашивал дальше:
– Кто будет мстителем?
– Сын убитого. Он здесь.
– Я доволен тобой. Ты можешь идти домой.
– Господин! – воскликнул он, радостно удивленный. – Ты говоришь серьезно?
– Да. Я тебе обещал, что с тобою обойдутся соответственно твоему поведению. Ты был чистосердечен, поэтому заслуживаешь свободы. Скажи своему отцу, что мы мирные люди и никого не желаем лишать жизни. Но если на нас нападают или нас оскорбляют, мы умеем достойно защищаться. Печально, что погиб человек, но он сам в этом был виноват; того, кто будет мстить за его кровь, я не боюсь.
– Конфликт можно уладить, если ты заплатишь. Я могу поговорить с сыном погибшего.
– Я не буду платить ничего. Если бы этот человек не пожелал нас ограбить, с ним ничего не произошло бы.
– Господин, как только наступит утро, вас одного за другим убьют.
– Даже если я отпущу тебя живым, подарив жизнь и свободу?
– Да. Несмотря на это. Ты добр ко мне, потому я хочу тебе кое-что сказать: у вас хотят забрать лошадей, оружие и деньги. Пока вы все не отдадите, вам не позволят покинуть селение. А мститель будет требовать твоей крови.
– Они не получат ни наших денег, ни наших лошадей, ни нашего оружия. Моя жизнь в руках Господа, а не в руках какого-то курда. Вы видели наше оружие, когда я стрелял в дерево и ветку? Вы познакомитесь еще с другими возможностями ружей, когда мы будем вынуждены стрелять в людей.
– Господин, ваше оружие с нами ничего не сделает. Мы заляжем в соседних домах и через окна сможем вас перестрелять. Вы нас даже не увидите.
– Значит, мы в осаде, – заметил я. – Но она не продлится долго.
– Это мы знаем. У вас мало еды и питья, и потому в конце концов вам придется выполнить наши условия: отдать деньги, коней и оружие, – сказал юный курд.
– Это еще большой вопрос! Скажи своему отцу, что мы друзья бея из Гумри.
– Такое известие не окажет на него никакого действия. Конь дороже дружбы какого-то бея.
– Тогда мы пропали. Ты можешь идти, возьми твой кинжал.
– Господин! Мы заберем у вас лошадей и все остальное, но будем уважать вас как достойных и хороших людей.
Этот разговор был настолько наивным, насколько наивным может быть курд. Я пропустил его к двери и в то же время позади себя услышал громкий голос.
– Мистер! – вскричал Линдсей. – Вы его отпускаете?
– Для нас так лучше.
– Рассказывайте же! Что он сказал? Я должен все знать.
Я передал ему разговор с курдом, а также то, что староста был именно тем человеком, которому мы обязаны нападением; эта весть вызвала целый поток разнообразных выражений.
– Ты отпустил этого вора, эмир? – сказал мне с укоризною Мохаммед Эмин. – Зачем?
– Сперва я пожалел его, а потом отпустил из расчета. Если бы мы оставили его здесь, он поставил бы нас в трудное положение: нам пришлось бы его кормить, а нам самим не хватает еды. Теперь же он нам будет благодарен и посоветует своим соплеменникам не сражаться с нами, а, скорее, торговаться. Мы пока не знаем, что может произойти, и сможем только тогда действовать уверенно и без помех, когда среди нас не окажется посторонних.
Все поддержали мое мнение. Спать, конечно, мы не собирались, а решили быть начеку.
Неожиданно Халеф толкнул меня и сказал:
– У тебя, сиди, теперь есть время подумать о подарке, который передал мне в Амадии для тебя тот человек.
И верно! О футляре я и забыл.
– Принесите его!
Я открыл футляр и не смог сдержать крика восторга. Он был сделан очень красиво и чисто. Но футляр не шел ни в какое сравнение со своим содержимым! Там лежал персидский кальян для курения на лошади. То была дорогая трубка, мне даже англичанин позавидовал. Жалко, что я не могу закурить ее прямо сейчас. У нас было очень мало воды, чтобы наполнить кальян.
– Он и тебе что-то дал? – спросил я слугу.
– Да, господин, пять золотых меджиди. Иногда хорошо, сиди, что Аллах дает возможность расти и пьяным вишням, как ты называешь те ягоды. Аллах-иль-Аллах! Он знал, что делал.
– Сначала скажи, кто ты?
– Этот дом мой, – ответил он.
– Так! Это мне нравится. Тогда ты мне, может быть, скажешь, как ты сюда залез?
– По лестнице.
– Где же она?
– Во дворе.
– Но там ее нет.
Я осмотрелся еще раз и увидел лестницу, лежащую вдоль края крыши.
– Послушай, ты так заспался и совсем забыл о том, что поднял за собой лестницу.
Он огляделся озадаченно и ответил:
– Здесь? Я спал!
– Хорошо, а теперь спускайся!
Сказав это, я опустил лестницу. Мужчина медленно спустился с крыши и, не говоря ни слова, ушел.
Интересно получилось – сначала он притворился озадаченным тем, что в его доме поселился посторонний, а затем не торопясь направился к своему начальнику, ни о чем меня не спрашивая…
– Кто это был? – спросил меня англичанин.
– Он сказал – хозяин этого дома.
– А что ему нужно было там, наверху?
– Не знаю, но он явно притворялся спящим.
– Не спал! Знать этого парня! Это был тот, кто уезжал от курдов чуть раньше! Вы стреляли и не могли этого заметить. Yes!
– По отношению к нам готовится наверняка что-то нехорошее!
– Думаю так же. Но что именно?
– Во всяком случае, наши жизни им не нужны, они явно зарятся на наше имущество.
– Должно быть, этот парень хотел следить сверху, когда мы пойдем спать. Он должен был дать сигнал. Другие приходят, забирают лошадей и все остальное.
Такого же мнения придерживались и остальные мои спутники.
Вечерело. В комнатах стало так темно, что нельзя было разглядеть, можно ли с крыши залезть в дом. А это мне казалось вполне вероятным. Чтобы убедиться в этом, я решил зажечь кусок сухого дерева, но в этот момент к нам постучали. Я открыл дверь. Передо мной стоял староста с двумя мужчинами, принесшими еду, воду и пару свечей из необработанного воска. Пришедшие произносили только названия предметов, которые они принесли, и клали их на пол.
Я спросил старосту:
– На крыше был мужчина. Он на самом деле владелец этого дома?
– Да, – ответил он односложно.
– Что ему нужно было там, наверху?
– Он там спал.
– Тогда зачем же он убрал за собой лестницу?
– Не хотел, чтобы ему мешали.
– Но ты же говорил, что мы будем здесь жить одни.
– Он уже лежал там. Я этого не знал. И он не знал, что здесь гости.
– Он предполагал, что будут гости.
– Откуда? – грубо спросил староста.
– Он был с вами, когда мы встретились у деревни.
– Молчать! Он был дома.
Слова старосты зазвучали по-командирски. Ничуть не испугавшись его, я спросил его снова:
– А где же мужчины из твоей деревни?
– Их больше здесь нет.
– Скажи им, чтобы они сюда не приходили.
– Почему?
– Догадайся сам.
– Молчать! Я не гадальщик.
После этого староста резко повернулся и ушел.
Ужин состоял из засушенных тутовых ягод, хлеба, поджаренной в золе тыквы и воды. К счастью, у нас были некоторые припасы и нам было что добавить к этой скудной пище. Пока Халеф готовил, я послал младшего хаддедина с зажженной свечой в коридор. Сам же залез на крышу и внимательно обследовал ее. Немного спустя я заметил над коридором тонкую щель правильной четырехугольной формы; сунув в щель нож, я поднял крышку. Тайна была разгадана.
Я походил еще немножко по крыше и обнаружил над обоими жилыми помещениями несколько щелей, сквозь которые можно было не только видеть все, что творилось внизу, но и подслушивать разговоры.
Спустившись, я быстро принял необычное решение – ввести своего вороного в комнату.
– Эй! – крикнул англичанин. – В чем дело?
– Вы тоже введите свою лошадь в комнату. Наверно, их хотят украсть. Там, снаружи, над коридором, есть люк, через который можно проникнуть в дом и открыть дверь. Курды дождались бы, пока мы заснем, и были бы таковы с нашими лошадьми.
– Правильно! Очень правильно! Сделаем это! Yes!
Все остальные тоже согласились со мной. Мы занавесили окна и ввели лошадей в задние покои. Я втянул лестницу в коридор. На крыше мы оставили собаку.
Теперь курды, если и смогут перебраться через стену во двор, найдут его пустым и уйдут восвояси.
Может быть, я ошибаюсь и у них вовсе нет никаких воровских намерений? Тем лучше.
Наконец мы могли поговорить о наших дальнейших планах. Нам не удалось это сделать в Амадии, поскольку там каждый миг мог принести нам что-то новое. В дороге мы больше заботились о том, как бы побыстрее продвинуться вперед. Нам нужно было, естественно, поговорить о пути, по которому мы будем возвращаться к Тигру.
– Кратчайшая дорога идет через страну езидов, – сказал Мохаммед Эмин.
– Нам нельзя идти по ней, – отвечал Амад. – Меня там видели и поэтому сразу же узнают.
– Эта дорога и в другом отношении небезопасна, – добавил я. – Мы ведь не знаем, как мосульский губернатор подал свой доклад! Прямо на запад нам идти нельзя.
– Тогда нам остаются две дороги, – заявил Мохаммед. – Первая ведет через Тиджари к Бутану, а другая – вниз к Забу.
– Обе дороги опасны. Я предпочитаю дорогу на юг. Даже если она заведет нас в земли племени абу-салман.
Все согласились. Англичанин, конечно, тоже. Решили скакать через Гумри на Лизан. Оттуда проехать вниз по реке, пока она не сделает большой поворот в сторону земель ширван-курдов и курдов-зибар. Можно сократить дорогу, поехав по диагонали, пересекая горы Тура-Гара и Хаир, и таким образом попасть к берегам реки Акры, которая в свою очередь приведет нас также к Забу.
Достигнув согласия, мы тотчас легли спать. Я спал очень крепко и проснулся лишь только от толчка лежащего рядом англичанина…
– Господин! – прошептал он. – Я слышу снаружи шаги. Кто-то ползти!
Я напряженно прислушался, но ничего не услышал. Однако лошади забеспокоились, а опыт подсказывал, что в таких случаях нельзя полагаться только на свой слух.
– Думаю, что ничего страшного не должно быть, – сказал я. – Мы все-таки не в открытой пустыне, где каждый шорох грозит опасностью. В деревне, очевидно, не все легли спать.
– В самом деле. Спать спокойно. Well! Доброй ночи, господин!
Англичанин повернулся на другой бок. Спустя некоторое время он снова привстал и прислушался к шорохам. Я тоже отчетливо их услышал.
– Они во дворе, – шепнул мне Линдсей.
– Кажется, да. Видите, какая хорошая у меня собака? Она поняла, что ей нужно сторожить крышу, и не лает.
– Благородная порода. Хочет поймать нарушителей, а не спугнуть их.
Прошло, может, более получаса, пока мы снова не уснули. Но я тут же проснулся и услышал легкие шаги, доносившиеся из передней части дома. Я толкнул Линдсея.
– Уже слышать, – сказал он. – Что им нужно?
– Они думают, что мы оставили своих лошадей в коридоре. Чтобы увести их, они ставят лестницу, по которой смогут попасть на крышу. А оттуда – вниз к лошадям. Если это им удастся, им останется только открыть переднюю дверь и увести наших лошадей.
– Им это не удастся!
Едва он это сказал, как над нами раздался громкий крик и короткий громкий лай пса.
– Взял вора, – сказал Линдсей.
– Шшш, тихо! – предупредил я.
Все проснулись и тоже прислушались.
– Пойду посмотреть, – прошептал англичанин.
Он встал и выбрался наружу. Минут через пять он вернулся.
– Очень хорошо! Yes! Отлично! Был наверху. Там лежит мужчина, над ним собака. Мужчина не осмеливается не только двигаться, но даже говорить. А в переулке много курдов. Стоят молча.
– Пока собака не подаст голос, мы в безопасности. Но если они принесут еще лестницу, то нам придется подниматься на крышу.
Некоторое время мы просто лежали и слушали. Вдруг раздался ужасный крик, – без сомнения, предсмертный. Затем еще один, и сразу же послышался громкий, торжествующий лай собаки.
Ситуация становилась опасной. Мы встали. Я подозвал Халефа, на которого мог положиться больше, чем на других. Тихо выйдя в коридор, мы поднялись по лестнице на крышу и увидели лежащего человека. Я посмотрел, что с ним. Он был мертв; собака прокусила ему шею. Доян выдал свое присутствие тихим поскуливанием, так он меня приветствовал. Примерно в пяти шагах от мертвеца лежал еще человек, которого удерживала собака. Одно лишнее его движение – и ему также была бы верная смерть.
Я пригляделся и увидел внизу много людей. Без малейшего сомнения было понятно, что в краже коней или в каком другом замысле участвовала вся деревня. Первого залезшего на крышу собака заставила лечь. Его крик предостерег остальных. Когда поднимался второй, псу, наверное, ничего не оставалось: он задушил первого и взялся за второго, забравшегося на крышу.
Что нам было делать? Оставив Халефа сторожить, я спустился вниз. После короткого обмена мнениями родилось решение: мы притворяемся, что ничего не слышали, и делаем вид, что спим. Утром тоже нельзя ничем выдавать того, что случилось ночью. Наше положение было крайне опасно, хотя мы и могли самостоятельно защититься от столь многочисленного противника. Но тогда мы превратили бы всех жителей этого края во врагов, а поворачивать назад нам было нельзя.
Снаружи громко постучали во входную дверь. Курды посовещались и решили высказать нам свои соображения. Мы зажгли свечу и, вооружившись, вышли в коридор.
– Кто там? – спросил я.
– Господин, открой! – ответил староста.
Я узнал его по голосу.
– Что тебе нужно? – спросил я.
– Открой, я должен сказать тебе что-то важное.
– Говори!
– Но мне нужно войти к вам.
– Тогда входи!
Я не спросил, войдет ли он один или с воинами. Мои спутники приготовили оружие и прицелились. Я вытащил засов и встал за дверью так, что в нее мог войти лишь один человек. Когда староста увидел направленное на него оружие, он остановился в дверях.
– Господин, вы хотите в меня стрелять?
– Нет. Но мы готовы ко всему. Вместо тебя мог войти другой, враг.
Он вошел, и я снова задвинул засов.
– Что тебе нужно? Почему ты мешаешь нам спать?
– Я хочу вас предостеречь!
– Предостеречь, говоришь? От чего?
– От большой опасности. Вы мои гости, и поэтому я должен предупредить вас о ней.
Его взгляд рыскал вокруг. Скользнул по лестнице, а потом он уставился на отверстие на крыше.
– Где ваши лошади? – спросил староста.
– В комнате.
– В комнате? Господин, она предназначена для людей.
– Хорошая лошадь путешественнику намного дороже плохого человека.
– Хозяин этого дома будет разгневан. Лошади копытами попортят пол.
– Мы возместим ему убыток.
– Почему вы взяли в дом лестницу?
– Ее место в доме. Здесь нет другой лестницы.
– Вы спали? – осторожно спросил староста.
Я ответил утвердительно.
– Слышали ли вы шум?
– Да, мы слышали, как у дома ходят люди. Но мы не можем вам этого запретить. Мы также слышали, как люди забрались во двор. Это нам не понравилось, потому что двор отдан нам. Если бы наши лошади были во дворе, нам пришлось бы стрелять в незваных гостей как в воров.
– Лошадей нельзя увести через стену, ограждающую двор. Кроме того, у тебя во дворе есть собака. Я ее сегодня видел.
Я сделал вид, что не понял намека.
– Это мы знаем, что лошадей нельзя переправить через стену. Но их можно провести по коридору.
– Но сюда невозможно войти!
– Подумай лучше, староста! Если взобраться на крышу, а оттуда спуститься внутрь, то можно открыть дверь во двор, потом – переднюю дверь и увести лошадей. Тем более что дверь в комнату можно закрыть снаружи засовом. Нам пришлось бы тогда торчать внутри, не имея никакой возможности защититься.
– Кто же полезет на крышу? – продолжал староста.
– О, но ведь там уже прятался человек и поднимал за собою лестницу. Это, естественно, вызвало у нас подозрения, и мы укрыли лошадей. После этого, даже если сотня людей взберется на крышу, они не смогут попасть внутрь. Утром их трупы будут лежать там, наверху.
– Вы их убьете?
– Нет, мы будем спокойно спать, положившись на свою собаку наверху.
– Собаке не место на крыше! – вскричал староста.
– Где нужна бдительность, там собаке и место. Я хочу сказать тебе, что собаки племени джерменов весьма охотно проводят ночь на крыше. О чем ты хотел нас предупредить? Ты все-таки не поведал, что нам угрожает.
– Недавно у одного жителя нашей деревни украли лестницу. Он нашел ее у вашего дома прислоненной к стене. Здесь были чужие люди, они быстро убежали. Мы подумали, что это воры, которые хотят забраться в ваш дом, о чем я и пришел вас предупредить.
– Благодарю тебя! Однако ты можешь спокойно уходить. Мы тоже можем лечь спать. Собака не пустит вора в дом.
– А если она убьет человека?
– Одного человека она не убьет, она будет держать его, пока я не приду. Правда, если полезет на крышу второй, то собака убьет первого и схватит второго.
– Господин, тогда могло произойти несчастье.
– Какое?
– Два человека взобрались на крышу вашего дома.
– Ты знаешь это наверняка?
– Совершенно точно.
– Ага, староста, значит, ты был здесь, когда эти воры хотели на нас напасть. Что теперь я могу подумать о тебе и о твоем гостеприимстве?
– Меня здесь не было. Мне об этом рассказали.
– Значит, тут был тот, кто тебе это сказал.
– Нет. Он узнал это от других.
– Это одно и то же. Кто первым сказал это, тот и вор. Но какое мне дело до них? Я никому не разрешал подниматься на мою крышу. И пусть тот, кто это сделает, сам позаботится о том, как спуститься вниз. Спокойной ночи, староста.
– Значит, ты не хочешь пойти посмотреть?
– Нет, у меня нет ни малейшего желания.
– Тогда пусти по крайней мере меня посмотреть.
– Я разрешаю тебе это сделать, ведь ты не вор. Хотя бы потому, что, прежде чем это сделать, ты спрашиваешь у меня разрешения. Но берегись собаки. Если она тебя заметит, то схватит, но прежде убьет другого – того, кто там уже есть.
– Я вооружен, – заявил староста.
– Собака быстрее тебя, и, кроме того, убить ее ты не имеешь права. Тебе потребуются большие деньги, чтобы заплатить мне за нее.
– Господин, поднимемся вместе. Я – староста, и мой долг повелевает мне пойти посмотреть.
– Если ты исполняешь служебные обязанности, то я окажу тебе эту услугу. Идем!
Я поднимался первым, он следовал за мной. Поднявшись на крышу, он осмотрелся и увидел мертвого человека. Внизу, как я мог заметить, стояло еще больше людей, чем раньше.
– Господин, вот лежит один.
Я подошел к старосте. Он наклонился и дотронулся до мужчины.
– Клянусь моей головой, он мертв. О господин, что сделала твоя собака?
– Она выполнила свой долг. Не обвиняй ее, а, наоборот, похвали. Этот человек хотел, наверное, напасть на владельца дома, но не подозревал, что сегодня здесь находятся люди, которые сумеют защитить себя от вора и убийцы.
– Но где собака? – спросил староста.
Я указал ему на пса, и он вскрикнул:
– О господин, под нею лежит еще один человек. Отзови собаку.
– Я приму все меры предосторожности. Скажи этому человеку, чтобы он не двигался и ничего не говорил. Иначе он пропал.
– Ты не можешь заставить его лежать здесь целую ночь.
– Труп я передам тебе, но этот человек останется здесь.
– Зачем ему здесь оставаться?
– Если еще кто-нибудь попытается зайти в дом или во двор, то собака разорвет лежачего. Он остается заложником.
– А я требую его выдачи! – грубо сказал староста.
– А я его не выдам! – ответил я ему так же резко.
– Я староста и велю тебе!
– Брось это. Забираешь труп или нет?
– Я возьму обоих: и мертвого, и живого.
– Я буду милосерден и обещаю тебе, что этот человек не останется лежать в таком положении. Я возьму его в дом. Но если вы на нас нападете, это повлечет за собою его смерть.
Староста положил руку мне на плечо и сказал серьезно:
– Уже один наш человек, убитый вашей собакой, требует вашей смерти. Или ты не знаешь законов кровной мести?
– О какой кровной мести ты говоришь? Собака загрызла вора. Это не тот случай, который влечет за собою кровную месть.
– Тем не менее это так, поскольку пролилась кровь. Это сделала ваша собака.
– Даже если бы это было так, тебя это не касается. Ты сам мне сказал, что воры были чужаками.
– Это меня касается, и даже очень. Ибо кровь пролилась в моем селении и родственники убитого будут требовать ответа от меня и моих людей. Так что выдай обоих.
– Только убитого.
До этого мы говорили тихо, и вдруг он громко крикнул:
– Молчи! Я тебе приказываю! Если ты не послушаешься моего приказа, знай, я сумею добиться твоего послушания.
– И что же ты сделаешь?
– Я прикажу моим людям взобраться наверх, и они заставят тебя слушаться.
– Ты забываешь при этом главное: внизу находятся четверо моих людей, которые не боятся никого. А здесь, наверху, нахожусь я с моей собакой.
– Я тоже наверху.
– Ты сейчас же будешь внизу. Смотри!
Не успел он оглянуться, как я схватил его за правую руку и левую ногу и поднял вверх.
– Господин! – заревел он.
Я опустил его.
– Кто мне мешал сбросить тебя вниз? Теперь иди и скажи своим людям все, что ты слышал!
– Значит, ты не выдашь этого мужчину?
– Пока что нет, – ответил я.
– Тогда пусть у тебя останется и мертвый. Ты заплатишь за это! – произнес он угрожающе.
Он не спустился, а буквально соскользнул внутрь дома по лестнице.
– И скажи своим людям, чтобы они тотчас же уходили и забрали с собою лестницу. В каждого, кто останется перед домом, я пошлю пулю.
Староста спустился на землю и тихо заговорил с мужчинами. Ему так же тихо что-то отвечали. Я не разобрал ни слова, но спустя некоторое время они забрали лестницу и разошлись. Только после этого я отозвал пса. Доян отпустил мужчину, отступив, правда, от него только на один шаг.
– Вставай, – сказал я курду.
Он тяжело поднялся и перевел дух. Это был очень щуплый человек, и когда он крикнул: «Господин!» – его голос прозвучал совсем по-юношески. Он сказал лишь одно слово, но в нем я почувствовал весь пережитый им смертельный ужас.
– У тебя есть какое-либо оружие?
– Только этот кинжал.
Я отступил для безопасности на шаг.
– Положи свой кинжал на землю и отойди на два шага в сторону! – приказал я.
Он выполнил мой приказ. Я поднял кинжал и сунул его себе за пояс.
– Теперь спускайся!
Собака осталась наверху, а мы спустились вниз, к поджидавшим нас людям.
Я подробно рассказал своим спутникам о том, что произошло наверху. Англичанин посмотрел на пленника, которому было немногим больше двадцати лет, и сказал:
– Мистер, этот малый очень похож на старика старосту! Yes!
Теперь я тоже заметил большое сходство.
– Действительно! Может быть, это его сын?
– Наверняка! Спросите этого сорванца еще раз. Если это так, тогда такая забота старосты об этом человеке была бы обоснована. Но тогда же это являлось бы и чрезвычайным случаем нарушения законов гостеприимства.
– Кто ты такой? – спросил я пленника.
– Курд, – ответил он.
– Из какой местности?
– Из Миа.
– Ты лжешь!
– Господин, я говорю правду.
– Ты из этого селения.
Он помедлил всего лишь миг, но этого было достаточно, чтобы я убедился в своей правоте.
– Я из Миа, – повторил он.
– Что ты здесь делаешь так далеко от места, где родился?
– Я здесь в качестве посланника старосты Миа.
– Мне думается, что ты знаешь старосту Миа не так хорошо, как здешнего. Потому что ты – сын старосты.
Теперь он прямо-таки испугался, хоть и старался не показать нам этого.
– Кто сказал тебе эту ложь? – спросил он.
– Я не позволяю, чтобы мне лгали. Ни ты, ни другие. Я уже завтра утром узнаю, кто ты есть на самом деле. И если ты меня обманул, пощады тебе не будет.
Он опустил в растерянности глаза. Мне следовало прийти ему на помощь, подсказать ему – как он будет себя вести, так и будут с ним обращаться.
– Если ты честно все расскажешь, я прощу тебя, потому что ты слишком молод, чтобы спланировать все заранее. Если же будешь упрямиться, то для тебя не останется иного общества, кроме моего пса.
– Господин, ты все равно узнаешь, что я сын старосты. Это так.
– Что вы искали в этом доме? – продолжил я допрос.
– Лошадей!
– Как вы хотели их увести?
– Мы заперли бы вас и открыли обе двери. Тогда лошади были бы наши.
Это признание не было для него постыдным, потому как у курдов конокрадство и открытое разбойное нападение считались благородными поступками.
– Кто тот мертвец, лежащий наверху?
– Хозяин этого дома.
– Очень умно было все задумано. Хозяин дома шел впереди, так как лучше всех ориентировался. А почему именно ты за ним последовал? Здесь же были и другие?
– Господин, жеребец, на котором ты скакал, должен был принадлежать моему отцу. Мне нужно было позаботиться о том, чтобы никто другой не захватил лошадь. Скакун принадлежит тому, кто первым коснется его, – такие у нас обычаи.
– Значит, кражей руководил твой отец? А ведь он мне обещал радушный прием!
– Действительно, он обещал тебе прием, но вы не наши гости.
– Почему? – спросил я удивленно.
– Вы живете одни в этом доме. Где хозяин, гостями которого вы должны быть? Если бы вы потребовали, чтобы хозяин оставался в доме, тогда вы были бы нашими гостями.
Это был урок, который пригодился мне позже.
– Твой отец обещал же мне безопасность!
– Ему можно не держать данное вам слово, вы же не наши гости.
– Мой пес убил хозяина этого дома. Разве у вас это является основанием для кровной мести?
Он ответил утвердительно. Я спрашивал дальше:
– Кто будет мстителем?
– Сын убитого. Он здесь.
– Я доволен тобой. Ты можешь идти домой.
– Господин! – воскликнул он, радостно удивленный. – Ты говоришь серьезно?
– Да. Я тебе обещал, что с тобою обойдутся соответственно твоему поведению. Ты был чистосердечен, поэтому заслуживаешь свободы. Скажи своему отцу, что мы мирные люди и никого не желаем лишать жизни. Но если на нас нападают или нас оскорбляют, мы умеем достойно защищаться. Печально, что погиб человек, но он сам в этом был виноват; того, кто будет мстить за его кровь, я не боюсь.
– Конфликт можно уладить, если ты заплатишь. Я могу поговорить с сыном погибшего.
– Я не буду платить ничего. Если бы этот человек не пожелал нас ограбить, с ним ничего не произошло бы.
– Господин, как только наступит утро, вас одного за другим убьют.
– Даже если я отпущу тебя живым, подарив жизнь и свободу?
– Да. Несмотря на это. Ты добр ко мне, потому я хочу тебе кое-что сказать: у вас хотят забрать лошадей, оружие и деньги. Пока вы все не отдадите, вам не позволят покинуть селение. А мститель будет требовать твоей крови.
– Они не получат ни наших денег, ни наших лошадей, ни нашего оружия. Моя жизнь в руках Господа, а не в руках какого-то курда. Вы видели наше оружие, когда я стрелял в дерево и ветку? Вы познакомитесь еще с другими возможностями ружей, когда мы будем вынуждены стрелять в людей.
– Господин, ваше оружие с нами ничего не сделает. Мы заляжем в соседних домах и через окна сможем вас перестрелять. Вы нас даже не увидите.
– Значит, мы в осаде, – заметил я. – Но она не продлится долго.
– Это мы знаем. У вас мало еды и питья, и потому в конце концов вам придется выполнить наши условия: отдать деньги, коней и оружие, – сказал юный курд.
– Это еще большой вопрос! Скажи своему отцу, что мы друзья бея из Гумри.
– Такое известие не окажет на него никакого действия. Конь дороже дружбы какого-то бея.
– Тогда мы пропали. Ты можешь идти, возьми твой кинжал.
– Господин! Мы заберем у вас лошадей и все остальное, но будем уважать вас как достойных и хороших людей.
Этот разговор был настолько наивным, насколько наивным может быть курд. Я пропустил его к двери и в то же время позади себя услышал громкий голос.
– Мистер! – вскричал Линдсей. – Вы его отпускаете?
– Для нас так лучше.
– Рассказывайте же! Что он сказал? Я должен все знать.
Я передал ему разговор с курдом, а также то, что староста был именно тем человеком, которому мы обязаны нападением; эта весть вызвала целый поток разнообразных выражений.
– Ты отпустил этого вора, эмир? – сказал мне с укоризною Мохаммед Эмин. – Зачем?
– Сперва я пожалел его, а потом отпустил из расчета. Если бы мы оставили его здесь, он поставил бы нас в трудное положение: нам пришлось бы его кормить, а нам самим не хватает еды. Теперь же он нам будет благодарен и посоветует своим соплеменникам не сражаться с нами, а, скорее, торговаться. Мы пока не знаем, что может произойти, и сможем только тогда действовать уверенно и без помех, когда среди нас не окажется посторонних.
Все поддержали мое мнение. Спать, конечно, мы не собирались, а решили быть начеку.
Неожиданно Халеф толкнул меня и сказал:
– У тебя, сиди, теперь есть время подумать о подарке, который передал мне в Амадии для тебя тот человек.
И верно! О футляре я и забыл.
– Принесите его!
Я открыл футляр и не смог сдержать крика восторга. Он был сделан очень красиво и чисто. Но футляр не шел ни в какое сравнение со своим содержимым! Там лежал персидский кальян для курения на лошади. То была дорогая трубка, мне даже англичанин позавидовал. Жалко, что я не могу закурить ее прямо сейчас. У нас было очень мало воды, чтобы наполнить кальян.
– Он и тебе что-то дал? – спросил я слугу.
– Да, господин, пять золотых меджиди. Иногда хорошо, сиди, что Аллах дает возможность расти и пьяным вишням, как ты называешь те ягоды. Аллах-иль-Аллах! Он знал, что делал.