Страница:
[106].
Что же касается эшелона с георгіевскими кавалерами, прибывшими в Царское под непосредственным водительством Иванова, то при описаніи перипетій, с ним бывших, повидимому. наибол?е правильным было бы сл?довать за показаніями в Чр. Сл. Ком. самого "диктатора". Его простое, безыскуственное пов?ствованіе (правда, стенограмма довольно невразумительна) не вступает, по крайней м?р?, в непримиримую коллизію с фактами, как это происходит с другими версіями. Прибыв в Царское Село, Иванов побывал во дворц? [107], выяснил, что царская семья под надежной охраной, и в это время получил сообщеніе, что к вокзалу идет с пулеметами и тяжелой батареей батальон перваго гвардейскаго своднаго полка..."Что же бой разводить?"..."Я очень хорошо понимал, что если пойдет толпа, то тысячи уложишь".— Оставаться в Царском не было ц?ли, хотя выходило, "как-будто удираю". Иванов р?шил с одобренія "вс?х окружающих" вывести батальон на ст. Вырицу в ц?лях изб?жать возможных столкновеній... В революціонной литератур? отход Иванова и представляется в вид? "б?гства" диктатора из Царскаго Села, всл?дствіе ненадежности Георгіевскаго батальона. Основано это заключеніе отчасти на данных, приведенных в сводной работ? Блока и цитируемых во вс?х посл?дующих работах. Батальон объявил себя "нейтральным", им?ющим ц?лью "охрану личности Царя", а командир георгіевцев, ген. Пожарскій, заявил, что его солдаты стр?лять не будут. Что таково могло быть приблизительно основное настроеніе георгіевцев, пожалуй, сомн?ваться не приходится, — сам Иванов показывал, что безоговорочно на войска нельзя было разсчитывать. Но всетаки, св?д?нія, почерпнутыя Блоком из поздн?йших показаній солдат и офицеров Георгіевскаго батальона, проходили через призму сл?довательскаго допроса посл? завершенія революціи и совершенно естественно окрашивали событія в соотв?тствіи моменту — этого не сл?дует забывать. Такую же ц?нность им?ет опрос георгіевских кавалеров, произведенный при первом пос?щеніи Ставки Керенским в середин? м?сяца. Солдаты ему дружно отв?чали, что они не знали, зач?м их везут и, когда узнали, отказались быть усмирителями ("Рус. В?д."). Равным образом, конечно, нельзя признать версію, которую Иванов пытался пустить в оборот, посл? своего ареста, в личном письм? к военному министру Гучкову 9 апр?ля: "Раздутая газетами моя по?здка, случайно совпавшая с по?здкой Георгіевскаго батальона в район Петрограда, являлась и для меня, и для батальона сл?дованіем к м?сту новаго назначенія и отнюдь не пресл?довала каких-либо карательных ц?лей" [108]. В показаніях перед Чр. Сл. Ком. Иванов пытался лишь обосновать свое р?шеніе, принятое будто бы еще в Псков? и одобренное Царем, не вводить войска в Петербург для того, чтобы изб?жать "междоусобицы и кровопролитія": "Если войска в?рны, то можно (я буду прямо говорить) десятки тысяч уложить... Я буду так поступать, а в это время Государь объявит об отв?тственном министерств?"... "Зат?м, если войска нев?рны, то (извините за выраженіе) л?зть будет глупо".
Если бы р?шеніе, о котором говорил Иванов, и не было заран?е принято, обстановка, с которой встр?тился "диктатор", должна была побудить его занять выжидательную позицію, — его маленькій отряд сам по себ? до подхода воинских частей с фронта, понятно, не мог приб?гнуть к р?шительным м?рам. Когда в Петербург? узнали о продвиженіи ивановских эшелонов, отсюда к нему вы?хали в тот же вечер 1-го "по уполномочію от управленія ген. штаба" полк. Доманевскій и подп. Тилле, и "диктатор" был осв?домлен о столичных событіях. Остается неясным, была ли организована эта по?здка по иниціатив? или с согласія Думскаго комитета, но явно ц?ли ея были направлены к тому, чтобы удержать Иванова от каких-либо активных д?йствій. Мн? лично Гучков говорил, что он, в порядк? одиночном, ходил к ген. Занкевичу в штаб, спрашивал, что тот будет д?лать? Занкевич отв?тил, что будет ждать Иванова. Очевидно, соотв?тствующее возд?йствіе было оказано [109]. В письменном доклад?, представленном Иванову и напечатанном в воспоминаніях коменданта Таврическаго Дворца полк. Перетца (что подтверждает участіе в д?л? посылки по крайней м?р? представителей военной комиссіи, находившихся уже в контакт? со старым штабом [110], Доманевскій указывал Иванову, что "вооруженная борьба с возставшими только осложнит и ухудшит положеніе" и что легче возстановить порядок соглашеніем с Временным Правительством: Доманевскій говорил, что среди "самих возставших обозначалось два совершенно опред?ленных теченія: одни примкнули к думскому выборному Временному Правительству, другіе поддерживали Сов?т Р. Д. Первые оставались в?рными монархическому принципу, желая лишь н?которых реформ, стремились к скор?йшей ликвидаціи безпорядков с т?м, чтобы продолжать войну, вторые искали крайних результатов и конца войны"...
В ночь с 1-го на 2-ое, еще до отъ?зда из Царскаго (в 1 ч. 15 мин.), Иванову была доставлена телеграмма Алекс?ева, посланная ему в догонку 28-го. "Частныя св?д?нія говорят, — телеграфировал нач. верх. штаба, — что 28 февраля в Петроград? наступило полное спокойствіе... Войска, примкнувшія к Временному Правительству в полном состав?, приводятся в порядк?. Временное Правительство под предс?дательством Родзянко, зас?дая в Государственной Дум?, пригласило командиров воинских частей для полученія, приказаній по поддержанію порядка. Воззваніе к населенію, выпущенное Временным Правительством, говорит о незыблемости монархическаго начала [111] в Россіи, о необходимости новых основаній для выбора и назначенія правительства. Жду с нетерп?ніем прі?зда Его Вел., чтобы представить ему все изложенное и просьбу принять это пожеланіе народа. Если эти св?д?нія в?рны, то изм?няются способы ваших д?йствій. Переговоры приведут к умиротворенно, чтобы изб?жать позорной междоусобицы, столь желанной нашему врагу... Воззваніе новаго министра путей сообщенія Бубликова к жел?знодорожникам мною получено кружным путем, зовет к усиленной работ? вс?х, дабы наладить разстроенный транспорт. Доложил все это Е. В. и уб?жден, что д?ло можно привести мирно к хорошему концу, который укр?пит Россію"... Наконец, Иванов получил посланную Царем телеграмму под вліяніем разговора Рузским и настойчивых телеграфных указаній Алекс?ева на то, что работой с думскими д?ятелями можно остановить "всеобщій развал"... Телеграмма была пом?чена временем 0.20 мин. второго и гласила: "Над?юсь, прибыли благополучно. Прошу до моего прі?зда и доклада мн? никакихм?р не предпринимать".
Итак р?шеніе Иванова вывести свой отряд на ст. Вырицу, гд? стоять до т?х пор, пока выяснится обстановка в Петербург?, логически вытекало из совокупности вс?х обстоятельств и распоряженій, им полученных. Возможно, что в мотивах продвиженія на "Вырицу" сыграла свою роль и возникшая под вліяніем разговора с Ал. Фед. мысль о необходимости, быть может, итти не на Петербург, а двигаться на выручку Царя. "Когда я у?зжал, в Царском Сел? была мертвая тишина, — показывал Иванов в Чр. Сл. Ком. — Среди жел?знодорожников были, по видимому, попытки слабаго саботажа. — произошли какія-то "затрудненія" с "переводом стр?лок". "Я потребовал начальника станціи", — показывал Иванов: "через н?сколько минут говорят, все в порядк?... Уже в Выриц? мн? доложили, что через 15 минут посл? нашего ухода вся толпа ввалилась на вокзал"... Картина происшедшаго Керенским во французском изданіи представлена так: отряд ген. Иванова, на разсв?т? появившійся в Царском, разс?ялся с первыми солнечными лучами революціи, а самому генералу удалось скрыться (s'echapper).
Дальн?йшая пов?сть о том, что д?лал "диктатор", представлена потомству в двух совершенно противоположных варіантах: один из них принадлежит Ломоносову, другой изложен в офиціальных показаніях Иванова. Сов?тская информація почти безоговорочно пошла по стез?, нам?ченной мемуаристом, которому в силу занимаемаго в жел?знодорожном мір? положенія пришлось играть в событіях этих дней весьма д?йственную роль. Между т?м пов?ствованіе не вызывает никакого дов?рія — не всегда только можно опред?лить, что в нем является результатом недостаточной осв?домлённости, легкаго воспріятія не пров?ренных св?д?ній и слухов, которые со вс?х сторон от жел?знодорожных агентов и добровольцев стекались в центр, и что сознательно или безсознательно привнесено им во славу своего героизма и героизма жел?знодорожников, спасших активной иниціативой и жертвенностью революцію. Яркую, но злую характеристику этого бойкаго "эквилибриста", зад?лавшагося "стопроцентным коммунистом" посл? октябрьскаго переворота и прославившагося в сов?тских кругах своим "лукулловским образом жизни", дал Саломон в книг? "Среди красных вождей". Фигура Ломоносова такова, что мемуарныя страницы, вышедшія из-под его пера, отнюдь не вызывают к себ? дов?рія. В изображеніи Ломоносова Иванов в теченіе всего 2 марта д?лал энергичныя, но тщетныя попытки со своими эшелонами прорваться к Петербургу через возведенные перед ним заградительные революціонные шлагбаумы. Уже в 4 часа утра 2-го в Петербург? была получена записка, что ген. Иванов "арестовал начальника станціи Вырица, гд? он ночевал, и во глав? георгіевских кавалеров и двух других эшелонов отправился по направленно к Царскому Селу". (Итак в 8 часа ночи Иванов вы?хал из Царскаго и через час уже постарался туда вернуться — по офиціальным данным Иванов прибыл в Вырицу в 4 часа утра и в 5 сообщил Алекс?еву, что ночует в Выриц?). Но Иванова отбросили от Царскаго усиліями жел?знодорожников, начиная от ст. Семрино до Царскаго были сняты крестовики со стр?лок. Из Семрина Иванов бросается по передаточной в?тк? на ст. Владимірская для того, чтобы прорваться в Гатчину. Там н?сколько эшелонов правительственных войск и двадцать тысяч "лойяльнаго" гарнизона. А главное, из Пскова по?зд за по?здом напирают новыя войска! И зд?сь навстр?чу Иванову спускают балласт по?здов и снимают крестовики... Но что стоит Иванову 20 верст пройти походным порядком "Если бы ген. Иванов прорвался к Гатчин?, исход мартовской революціи мог быть иной", — мемуаристу мерещилась уже "царская вис?лица"... Иванов требует назначенія на Петроград и входит в непосредственные переговоры с Ломоносовым, который в почтительной форм? предупреждает генерала, что для встр?чи его по?зда на 6-й верст? от Петербурга сосредоточены "4 батареи артиллеріи и тысяч двадцать п?хоты" и рекомендует переговорить с Думой [112]. Тогда Иванов снова устремляется в Царское—"арестовывает служащих и грозит разстр?лом". Неудача. Опять Гатчина. Потом Вырица, куда Иванов направляется за "подкр?пленіем". Так мечется "диктатор", а сзади снимают "вс? крестовики"... Героическими д?йствіями жел?знодорожников Иванов отр?зан. Ни один шаг диктатора "не ускользнул" от бдительнаго ока революціонеров. Телеграфисты Виндавской дороги оказались на высот? положенія и стучали свои записки в центр даже тогда, когда "за ст?ной ген. Иванов разстр?ливал их товарищей". Бубликов послал в Вырицу телеграмму: "Мн? стало изв?стно, что вы арестовываете и терроризируете служащих жел?зных дорог, находящихся в моем в?д?ніи. По порученію Временнаго Комитета Государственной Думы предупреждаю вас, что вы навлечете на себя этим тяжелую отв?тственность. Сов?тую вам не двигаться из Вырицы, ибо по им?ющимся у меня св?д?ніям народными войсками ваш полк будет обстр?лен артиллерійским огнем". Но генерал не склонен посл?довать сов?там правительственнаго комиссара и настойчиво ищет путь к Петербургу. Ломоносов перехватывает "очень важныя" шифрованныя телеграммы, которыя Иванов направлял в столицу: "Мама больна. Пап? лучше. Скажите ей" и "Пришлите вторую корзинку булок". Телеграммы переданы министру юстиціи. Время идет. Наступила ночь. Опять новость об Иванов?: он еще раз требует именем императора пропустить его "со вс?ми эшелонами в Петербург". "По повел?нію какого имератора, генерал?" — может спросить теперь ядовито Ломоносов: "Николай II отрекся от престола"... "Разговор прервался. Через н?сколько минут посл?довала просьба пропустить по?зд обратно в Ставку. Задержать я не им?л физической возможности", — прибавляет Ломоносов. "Южн?е распоряжается кто-то другой"... Ломоносов приказывает из обоих тендеров выпустить воду, — "так генерал, отъ?хав семь верст, и просид?л всю ночь с паровозами без воды"...
Как всетаки могла родиться такая фантастическая эпопея под пером мемуариста, правда, очень склоннаго к безотв?тственным беллетристическим пріемам изложенія? Сопоставляя показанія Иванова с им?ющимися документами, можно довольно отчетливо представить себ?, что было в д?йствительности. В показаніях Гучкова, данных той же Чр. Сл. Ком., было упомянуто, что посл? вы?зда из Петербурга им была дана уже в дорог? телеграмма Иванову. Он говорил, что желал встр?тить Иванова на пути и "уговорить не предпринимать никаких попыток к приводу войск в Петроград". Вот текст подлинной телеграммы: "?ду в Псков. Примите вс? м?ры повидать меня либо в Псков?, либо на обратном пути из Пскова в Петроград. Распоряженіе дано о пропуск? вас в этом направленіи". "Дорогой, — пояснял Гучков, — пришлось н?сколько раз обм?нятьсятелеграммами" [113]. И мы им?ем в д?лах Чр. Сл. Ком. отв?тную телеграмму Иванова и вторую телеграмму Гучкова, "Рад буду повидать вас, — телеграфировал Иванов мы на ст. Вырица. Если то для вас возможно, телеграфируйте о времени прі?зда". "На обратном пути из Пскова, — отв?чал Гучков, — постараюсь быть в Выриц?. Желательн?е встр?тить вас Гатчин? варшавской''. Вспомним, что думскіе делегаты вы?хали из Петербурга в 2 ч. 47 м. дня. Сл?довательно, не раньше этого времени могли им?ть м?сто сношенія между Гучковым и Ивановым.
Обратимся теперь к показаніям Иванова. Он говорит, что, д?йствительно, им?л нам?реніе про?хать утром 2-го в Царское Село для того, чтобы переговорить с командирами запасных батальонов ("они могли осв?тить д?ло"), но "старшій из командиров стр?лковых полков" по телефону "как-то неопред?ленно отв?тил, что мой прі?зд не желателен, что это вызовет взрыв". Тогда Иванов нам?ревался ''на автомобил?" (т. е., очевидно, один) про?хать на ст. Александровскую и повидать Тарутинскій полк. В это время Иванов получил телеграмму от Гучкова. Совершенно очевидно, что тогда он р?шил перевести, в соотв?тствіи с предложеніем Гучкова, свой "батальон" в Гатчину по дополнительной в?тк? через ст. Владимірскую. Приблизительно в это же время (н?сколько раньше — около 3 часов) Иванов должен был получить телеграмму нач. воен. сообщ. в Ставк? ген. Тихменева, передававшую копію "высочайшаго" распоряженія вернуть войска, "направляющіяся (на) станцію Александровскую обратно (в) Двинскій район". "Соизволеніе" это получено было Рузским в первом часу ночи, т. е. за три часа до разговора его с Родзянко, и распространялось на вс? войска, двинутая с фронта, как это устанавливает циркулярная телеграмма ген. Лукомскаго, переданная на фронт в промежуток между 2 и 3 часами ночи 2-го марта. "Всл?дствіе невозможности продвигать эшелоны войск, направляемых к Петрограду, дал?е Луги и разр?шенія Государя Императора вcтупить главкос?ву в сношенія с Гос. Думой и высочайшаго соизволенія вернуть войска обратно в Двинскій район из числа направленных с С?вернаго фронта, наштоверх, — телеграфировал Лукомскій, — просит срочно распорядиться, т? части, кои еще не отправлены, не грузить, а т?, кои находятся в пути, задержатьна больших станціях. Относительно дальн?йшаго направленія или возвращенія перевозимых частей посл?дует дополнительное указаніе". Сравним с этим офиціальным сообщеніем пов?ствованіе Ломоносова о том, как 2-го днем с юга подходили "новые и новые эшелоны", и как Бубликов получал из Ставки на свои запросы "уклончивые отв?ты"!
Попытка Иванова про?хать на ст. Владимирскую и вызвала прим?неніе железнодорожниками м?р саботажа. "Про?хав верст 12, показывал Иванов, — я прилег отдохнуть... просыпаюсь, стоим. Час стоим, два стоим, три". Это было на ст. Сусанино. Оказывается, поставили в тупик, согласно распоряженію: "никуда не пускать". Зд?сь Иванов получает приведенную выше телеграмму Бубликова ("очень сильную" — по его выраженію) о том, что он терроризирует жел?знодорожных служащих, — "а с его же разр?шенія ?хал". Никакого террора Иванов не прим?нял, — сообщеніе о "разстр?л? телеграфистов" сплошная чушь, порожденная взбудораженным настроеніем осв?домителей. Иванов им?л полное право написать Гучкову 9 апр?ля, что его "войска не им?ли никаких столкновеній" [114]. Был ли правительственный комиссар плохо вообще осв?домлен, недов?рчиво ли относился к миролюбивой тактик? "диктатора", находился ли под вліяніем революціоннаго пыла своего окруженія, но он старался воспрепятствовать про?зду ивановскаго эшелона в Гатчину. За первой телеграммой посл?довала другая, но уже "очень любезная", по мн?нію Иванова: "Ваше настойчивое желаніе ?хать дальше ставит непреодолимое препятствіе для выполннія желанія Е. В. немедленно сл?довать (в) Царское Село. .Уб?дительно прошу остаться (в) Сусанино или вернуться (в) Вырицу". "Я ушел на Вырицу и тут р?шил послать сообщеніе ген. Алекс?еву шифрованной телеграммой", — заключал Иванов. В то время эта посл?дняя телеграмма не была расшифрована "полностью" и давала повод для совершенно произвольных заключеній. В документах Ставки мы им?ем ее в расшифрованном вид?. Иванов телеграфировал Алекс?еву в 1 ч. 30 м. на 3-ье марта: "До сих пор не им?ю никаких св?д?ній о движеніи частей, назначенных в мое распоряженіе. Им?ю негласныя св?д?нія о пріостановк? движенія моего по?зда. Прошу принятія экстренных м?р для возстановленія порядка среди жел?знодорожной администраціи, которая несомн?нно получает директивы Временнаго Правительства". Редакція этой телеграммы стоит в н?котором противор?чіи с пом?ткой в Ставк?. что сообщеніе Тихменева о пріостановк? движенія эшелонов было вручено Иванову. Большого значенія отм?ченное противор?чіе не им?ет, бол?е существенно то, что телеграмма, составленная на исход? 2-го марта, р?шительно опровергает версію, развитую в воспоминаніях Ломоносова и усвоенную многими из посл?дующих исторических пов?ствователей.
Были ли еще какія-нибудь шифрованный телеграммы, направленная Ивановым в какой-то таинственный петербургскій адрес? В архив?, гд? хранится "переписка, связанная с переходом к новому строю", повидимому, им?ется только "полностью не расшифрованная" телеграмма Алекс?еву; эта шифрованная переписка не нашла никаких откликов в Чр. Сл. Ком. — ни при допрос? Иванова, ни в обзор?, сд?ланном Блоком. Но зато упоминаніе об этой шифрованной переписк? и даже текст телеграммы, близкой по содержанію к редакціи, которую дает Ломоносов ("Вы?зжаю в Вырицу. Оставляю корзинку, булки и хл?б"), можно найти в газетах того времени (напр., я "Русской Вол?" 10 марта). Есть и упоминаніе об "изв?стном реакціонер?" кн. Святополк-Мирском и н?кой обывательниц?, проживавшей в дом? № 71 на Невском пр., в адрес которых были будто бы направлены ивановская телеграммы. Не эти ли газетныя сплетни, ник?м не пров?ренныя и, в?роятно, совершенно вымышленный, нашли себ? отклик в воспоминаніях Ломоносова? В своих записях он упоминает, что на другой день посл? расшифрованія депеш Бубликов ему сказал, со слов министра юстиціи, что этот Святополк-Мирскій служил "повидимому", посредником между Ивановым и Ал. Фед.(?)....
Эпопею с приключеніями "диктатора" можно считать законченной. Он телеграфировал Гучкову, что не может прі?хать и ждал посл?дняго в Выриц?. Утром третьяго Иванов получил телеграмму от Родзянко с сообщеніем о назначеніи на его м?сто главнокомандующим петербургскаго военнаго округа ген. Корнилова и о предписаніи ему вернуться в Могилев. Иванов запросил Алекс?ева и. получив подтвержденіе, вы?хал в тот же день со своим "батальоном" в Могилев. На ст. Оредж, как, его предупредили, ему готовится "бенефис" и будет предъявлено требованіе, чтобы "батальон присоединился" к революціи. Но все «велось к демонстраціи рабочих — "челов?к сто в одной кучк?". В Ставк? Иванов простился с батальоном и пожелал ему "служить хорошо при новом правительств?".
Перипетіи, связанныя с "экспедиціей ген. Иванова", породили и другую легенду, — діаметрально противоположную той, которая наибол?е полно изложена в воспоминаніях Ломоносова. Родилась она в тот же день, что и первая, и в той же сред?. И по своеобразному стеченію обстоятельств ее поддержали в мемуарной литератур? такіе антиподы, как л?вый соц.-рев. Мстиславскій и в. кн. Николай Мих. Каждый из них придал легенд? свою формулировку. Для титулованнаго историка — в записи, быть может, н?сколько туманной, в дневник? от 27 апр?ля 17 г. — карательная экспедиція Иванова только "водевиль". Иванов поздн?е понял, что "вся эта инсценировка была созданіем рук Гучкова.... и Алекс?ева, чтобы усыпить возможное безпокойство Императора и чтобы отдать себ? отчет в истинном настроеніи войск Царскосельскаго гарнизона. Не сл?дует забывать, что все положеніе могло быть перевернуто сверху донизу, если бы Дума и большинство войск, сосредоточенных в Петроград?. не подчинились бы требованіям улицы, и что Гучков и Милюков на сов?щаніи с новыми министрами... у в. кн. Михаила голосовали за конституціонную монархію против вс?х своих коллег, высказывавшихся за демократическую республику. Двойная игра этих двух министров не может никого бол?е обмануть". Если великокняжескую версію перевести на "революціонный" язык, то она в основном совпадет с т?м, что утверждает, в качеств? мемуариста, состоявшій членом военной комиссіи Мстиславскій — и эту версію готова подхватить вся большевицкая исторіографія. Разсказывая о том, как между "карателем" Ивановым и "возставшим городом" оказалась "непосредственная, можно сказать, офиціальная связь" в лиц? командированных Временным Комитетом офицеров ген. штаба, Мстиславскій заключал: "зд?шніе "возстановители порядка" отнюдь не противопоставляли себя "возстановителям", прибывающим с фронта". Мстиславскій легко нашел себ? подражателей. В наибол?е серьезной "сов?тской" работ?, — в очерк? ген. Мартынова, — мы найдем такой вывод: "Временный Комитет Гос. Думы вид?л в Иванов? не столько врага, сколько союзника, к помощи котораго в крайности можно приб?гнуть для того, чтобы подавить безпорядки и остановить дальн?йшій код революціи". У Троцкаго значится: "вм?сто того, чтобы арестовать "диктатора" Иванова, прибывшаго с фронта для усмиренія столицы, Энгельгардт отправляет в его распоряженіе реакціоннаго офицера в качестве нач. штаба". Молодых историков "школы Покровскаго" обозр?ніе "многих других фактов" также приводило к выводу, что "буржуазія и думскій комитет в эти дни не только не препятствовали Иванову, но, пожалуй, не прочь были опереться на него для борьбы с революціей". Обстоятельства, однако, складывались так, что у "буржуазіи не могло быть надежды на возможность возстановить порядок вооруженной рукой"... Это и "предопред?лило" всю ея (дальн?йшую) позицію в февральскіе дни.
Отм?чая эту легенду, н?т надобности ее в подробностях разсматривать и т?м бол?е опровергать. И позиція Алекс?ева, выраженная в телеграмм? 28 февраля (в кн. Ник. Мих почему-то считает указанія Алекс?ева "туманными"), и позиція думскаго Комитета, всем?рно стремившагося изб?жать гражданской войны, достаточно ясно выступила уже на предшествующих страницах.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ.
I.Кандидатура Керенскаго.
Что же касается эшелона с георгіевскими кавалерами, прибывшими в Царское под непосредственным водительством Иванова, то при описаніи перипетій, с ним бывших, повидимому. наибол?е правильным было бы сл?довать за показаніями в Чр. Сл. Ком. самого "диктатора". Его простое, безыскуственное пов?ствованіе (правда, стенограмма довольно невразумительна) не вступает, по крайней м?р?, в непримиримую коллизію с фактами, как это происходит с другими версіями. Прибыв в Царское Село, Иванов побывал во дворц? [107], выяснил, что царская семья под надежной охраной, и в это время получил сообщеніе, что к вокзалу идет с пулеметами и тяжелой батареей батальон перваго гвардейскаго своднаго полка..."Что же бой разводить?"..."Я очень хорошо понимал, что если пойдет толпа, то тысячи уложишь".— Оставаться в Царском не было ц?ли, хотя выходило, "как-будто удираю". Иванов р?шил с одобренія "вс?х окружающих" вывести батальон на ст. Вырицу в ц?лях изб?жать возможных столкновеній... В революціонной литератур? отход Иванова и представляется в вид? "б?гства" диктатора из Царскаго Села, всл?дствіе ненадежности Георгіевскаго батальона. Основано это заключеніе отчасти на данных, приведенных в сводной работ? Блока и цитируемых во вс?х посл?дующих работах. Батальон объявил себя "нейтральным", им?ющим ц?лью "охрану личности Царя", а командир георгіевцев, ген. Пожарскій, заявил, что его солдаты стр?лять не будут. Что таково могло быть приблизительно основное настроеніе георгіевцев, пожалуй, сомн?ваться не приходится, — сам Иванов показывал, что безоговорочно на войска нельзя было разсчитывать. Но всетаки, св?д?нія, почерпнутыя Блоком из поздн?йших показаній солдат и офицеров Георгіевскаго батальона, проходили через призму сл?довательскаго допроса посл? завершенія революціи и совершенно естественно окрашивали событія в соотв?тствіи моменту — этого не сл?дует забывать. Такую же ц?нность им?ет опрос георгіевских кавалеров, произведенный при первом пос?щеніи Ставки Керенским в середин? м?сяца. Солдаты ему дружно отв?чали, что они не знали, зач?м их везут и, когда узнали, отказались быть усмирителями ("Рус. В?д."). Равным образом, конечно, нельзя признать версію, которую Иванов пытался пустить в оборот, посл? своего ареста, в личном письм? к военному министру Гучкову 9 апр?ля: "Раздутая газетами моя по?здка, случайно совпавшая с по?здкой Георгіевскаго батальона в район Петрограда, являлась и для меня, и для батальона сл?дованіем к м?сту новаго назначенія и отнюдь не пресл?довала каких-либо карательных ц?лей" [108]. В показаніях перед Чр. Сл. Ком. Иванов пытался лишь обосновать свое р?шеніе, принятое будто бы еще в Псков? и одобренное Царем, не вводить войска в Петербург для того, чтобы изб?жать "междоусобицы и кровопролитія": "Если войска в?рны, то можно (я буду прямо говорить) десятки тысяч уложить... Я буду так поступать, а в это время Государь объявит об отв?тственном министерств?"... "Зат?м, если войска нев?рны, то (извините за выраженіе) л?зть будет глупо".
Если бы р?шеніе, о котором говорил Иванов, и не было заран?е принято, обстановка, с которой встр?тился "диктатор", должна была побудить его занять выжидательную позицію, — его маленькій отряд сам по себ? до подхода воинских частей с фронта, понятно, не мог приб?гнуть к р?шительным м?рам. Когда в Петербург? узнали о продвиженіи ивановских эшелонов, отсюда к нему вы?хали в тот же вечер 1-го "по уполномочію от управленія ген. штаба" полк. Доманевскій и подп. Тилле, и "диктатор" был осв?домлен о столичных событіях. Остается неясным, была ли организована эта по?здка по иниціатив? или с согласія Думскаго комитета, но явно ц?ли ея были направлены к тому, чтобы удержать Иванова от каких-либо активных д?йствій. Мн? лично Гучков говорил, что он, в порядк? одиночном, ходил к ген. Занкевичу в штаб, спрашивал, что тот будет д?лать? Занкевич отв?тил, что будет ждать Иванова. Очевидно, соотв?тствующее возд?йствіе было оказано [109]. В письменном доклад?, представленном Иванову и напечатанном в воспоминаніях коменданта Таврическаго Дворца полк. Перетца (что подтверждает участіе в д?л? посылки по крайней м?р? представителей военной комиссіи, находившихся уже в контакт? со старым штабом [110], Доманевскій указывал Иванову, что "вооруженная борьба с возставшими только осложнит и ухудшит положеніе" и что легче возстановить порядок соглашеніем с Временным Правительством: Доманевскій говорил, что среди "самих возставших обозначалось два совершенно опред?ленных теченія: одни примкнули к думскому выборному Временному Правительству, другіе поддерживали Сов?т Р. Д. Первые оставались в?рными монархическому принципу, желая лишь н?которых реформ, стремились к скор?йшей ликвидаціи безпорядков с т?м, чтобы продолжать войну, вторые искали крайних результатов и конца войны"...
В ночь с 1-го на 2-ое, еще до отъ?зда из Царскаго (в 1 ч. 15 мин.), Иванову была доставлена телеграмма Алекс?ева, посланная ему в догонку 28-го. "Частныя св?д?нія говорят, — телеграфировал нач. верх. штаба, — что 28 февраля в Петроград? наступило полное спокойствіе... Войска, примкнувшія к Временному Правительству в полном состав?, приводятся в порядк?. Временное Правительство под предс?дательством Родзянко, зас?дая в Государственной Дум?, пригласило командиров воинских частей для полученія, приказаній по поддержанію порядка. Воззваніе к населенію, выпущенное Временным Правительством, говорит о незыблемости монархическаго начала [111] в Россіи, о необходимости новых основаній для выбора и назначенія правительства. Жду с нетерп?ніем прі?зда Его Вел., чтобы представить ему все изложенное и просьбу принять это пожеланіе народа. Если эти св?д?нія в?рны, то изм?няются способы ваших д?йствій. Переговоры приведут к умиротворенно, чтобы изб?жать позорной междоусобицы, столь желанной нашему врагу... Воззваніе новаго министра путей сообщенія Бубликова к жел?знодорожникам мною получено кружным путем, зовет к усиленной работ? вс?х, дабы наладить разстроенный транспорт. Доложил все это Е. В. и уб?жден, что д?ло можно привести мирно к хорошему концу, который укр?пит Россію"... Наконец, Иванов получил посланную Царем телеграмму под вліяніем разговора Рузским и настойчивых телеграфных указаній Алекс?ева на то, что работой с думскими д?ятелями можно остановить "всеобщій развал"... Телеграмма была пом?чена временем 0.20 мин. второго и гласила: "Над?юсь, прибыли благополучно. Прошу до моего прі?зда и доклада мн? никакихм?р не предпринимать".
Итак р?шеніе Иванова вывести свой отряд на ст. Вырицу, гд? стоять до т?х пор, пока выяснится обстановка в Петербург?, логически вытекало из совокупности вс?х обстоятельств и распоряженій, им полученных. Возможно, что в мотивах продвиженія на "Вырицу" сыграла свою роль и возникшая под вліяніем разговора с Ал. Фед. мысль о необходимости, быть может, итти не на Петербург, а двигаться на выручку Царя. "Когда я у?зжал, в Царском Сел? была мертвая тишина, — показывал Иванов в Чр. Сл. Ком. — Среди жел?знодорожников были, по видимому, попытки слабаго саботажа. — произошли какія-то "затрудненія" с "переводом стр?лок". "Я потребовал начальника станціи", — показывал Иванов: "через н?сколько минут говорят, все в порядк?... Уже в Выриц? мн? доложили, что через 15 минут посл? нашего ухода вся толпа ввалилась на вокзал"... Картина происшедшаго Керенским во французском изданіи представлена так: отряд ген. Иванова, на разсв?т? появившійся в Царском, разс?ялся с первыми солнечными лучами революціи, а самому генералу удалось скрыться (s'echapper).
Дальн?йшая пов?сть о том, что д?лал "диктатор", представлена потомству в двух совершенно противоположных варіантах: один из них принадлежит Ломоносову, другой изложен в офиціальных показаніях Иванова. Сов?тская информація почти безоговорочно пошла по стез?, нам?ченной мемуаристом, которому в силу занимаемаго в жел?знодорожном мір? положенія пришлось играть в событіях этих дней весьма д?йственную роль. Между т?м пов?ствованіе не вызывает никакого дов?рія — не всегда только можно опред?лить, что в нем является результатом недостаточной осв?домлённости, легкаго воспріятія не пров?ренных св?д?ній и слухов, которые со вс?х сторон от жел?знодорожных агентов и добровольцев стекались в центр, и что сознательно или безсознательно привнесено им во славу своего героизма и героизма жел?знодорожников, спасших активной иниціативой и жертвенностью революцію. Яркую, но злую характеристику этого бойкаго "эквилибриста", зад?лавшагося "стопроцентным коммунистом" посл? октябрьскаго переворота и прославившагося в сов?тских кругах своим "лукулловским образом жизни", дал Саломон в книг? "Среди красных вождей". Фигура Ломоносова такова, что мемуарныя страницы, вышедшія из-под его пера, отнюдь не вызывают к себ? дов?рія. В изображеніи Ломоносова Иванов в теченіе всего 2 марта д?лал энергичныя, но тщетныя попытки со своими эшелонами прорваться к Петербургу через возведенные перед ним заградительные революціонные шлагбаумы. Уже в 4 часа утра 2-го в Петербург? была получена записка, что ген. Иванов "арестовал начальника станціи Вырица, гд? он ночевал, и во глав? георгіевских кавалеров и двух других эшелонов отправился по направленно к Царскому Селу". (Итак в 8 часа ночи Иванов вы?хал из Царскаго и через час уже постарался туда вернуться — по офиціальным данным Иванов прибыл в Вырицу в 4 часа утра и в 5 сообщил Алекс?еву, что ночует в Выриц?). Но Иванова отбросили от Царскаго усиліями жел?знодорожников, начиная от ст. Семрино до Царскаго были сняты крестовики со стр?лок. Из Семрина Иванов бросается по передаточной в?тк? на ст. Владимірская для того, чтобы прорваться в Гатчину. Там н?сколько эшелонов правительственных войск и двадцать тысяч "лойяльнаго" гарнизона. А главное, из Пскова по?зд за по?здом напирают новыя войска! И зд?сь навстр?чу Иванову спускают балласт по?здов и снимают крестовики... Но что стоит Иванову 20 верст пройти походным порядком "Если бы ген. Иванов прорвался к Гатчин?, исход мартовской революціи мог быть иной", — мемуаристу мерещилась уже "царская вис?лица"... Иванов требует назначенія на Петроград и входит в непосредственные переговоры с Ломоносовым, который в почтительной форм? предупреждает генерала, что для встр?чи его по?зда на 6-й верст? от Петербурга сосредоточены "4 батареи артиллеріи и тысяч двадцать п?хоты" и рекомендует переговорить с Думой [112]. Тогда Иванов снова устремляется в Царское—"арестовывает служащих и грозит разстр?лом". Неудача. Опять Гатчина. Потом Вырица, куда Иванов направляется за "подкр?пленіем". Так мечется "диктатор", а сзади снимают "вс? крестовики"... Героическими д?йствіями жел?знодорожников Иванов отр?зан. Ни один шаг диктатора "не ускользнул" от бдительнаго ока революціонеров. Телеграфисты Виндавской дороги оказались на высот? положенія и стучали свои записки в центр даже тогда, когда "за ст?ной ген. Иванов разстр?ливал их товарищей". Бубликов послал в Вырицу телеграмму: "Мн? стало изв?стно, что вы арестовываете и терроризируете служащих жел?зных дорог, находящихся в моем в?д?ніи. По порученію Временнаго Комитета Государственной Думы предупреждаю вас, что вы навлечете на себя этим тяжелую отв?тственность. Сов?тую вам не двигаться из Вырицы, ибо по им?ющимся у меня св?д?ніям народными войсками ваш полк будет обстр?лен артиллерійским огнем". Но генерал не склонен посл?довать сов?там правительственнаго комиссара и настойчиво ищет путь к Петербургу. Ломоносов перехватывает "очень важныя" шифрованныя телеграммы, которыя Иванов направлял в столицу: "Мама больна. Пап? лучше. Скажите ей" и "Пришлите вторую корзинку булок". Телеграммы переданы министру юстиціи. Время идет. Наступила ночь. Опять новость об Иванов?: он еще раз требует именем императора пропустить его "со вс?ми эшелонами в Петербург". "По повел?нію какого имератора, генерал?" — может спросить теперь ядовито Ломоносов: "Николай II отрекся от престола"... "Разговор прервался. Через н?сколько минут посл?довала просьба пропустить по?зд обратно в Ставку. Задержать я не им?л физической возможности", — прибавляет Ломоносов. "Южн?е распоряжается кто-то другой"... Ломоносов приказывает из обоих тендеров выпустить воду, — "так генерал, отъ?хав семь верст, и просид?л всю ночь с паровозами без воды"...
Как всетаки могла родиться такая фантастическая эпопея под пером мемуариста, правда, очень склоннаго к безотв?тственным беллетристическим пріемам изложенія? Сопоставляя показанія Иванова с им?ющимися документами, можно довольно отчетливо представить себ?, что было в д?йствительности. В показаніях Гучкова, данных той же Чр. Сл. Ком., было упомянуто, что посл? вы?зда из Петербурга им была дана уже в дорог? телеграмма Иванову. Он говорил, что желал встр?тить Иванова на пути и "уговорить не предпринимать никаких попыток к приводу войск в Петроград". Вот текст подлинной телеграммы: "?ду в Псков. Примите вс? м?ры повидать меня либо в Псков?, либо на обратном пути из Пскова в Петроград. Распоряженіе дано о пропуск? вас в этом направленіи". "Дорогой, — пояснял Гучков, — пришлось н?сколько раз обм?нятьсятелеграммами" [113]. И мы им?ем в д?лах Чр. Сл. Ком. отв?тную телеграмму Иванова и вторую телеграмму Гучкова, "Рад буду повидать вас, — телеграфировал Иванов мы на ст. Вырица. Если то для вас возможно, телеграфируйте о времени прі?зда". "На обратном пути из Пскова, — отв?чал Гучков, — постараюсь быть в Выриц?. Желательн?е встр?тить вас Гатчин? варшавской''. Вспомним, что думскіе делегаты вы?хали из Петербурга в 2 ч. 47 м. дня. Сл?довательно, не раньше этого времени могли им?ть м?сто сношенія между Гучковым и Ивановым.
Обратимся теперь к показаніям Иванова. Он говорит, что, д?йствительно, им?л нам?реніе про?хать утром 2-го в Царское Село для того, чтобы переговорить с командирами запасных батальонов ("они могли осв?тить д?ло"), но "старшій из командиров стр?лковых полков" по телефону "как-то неопред?ленно отв?тил, что мой прі?зд не желателен, что это вызовет взрыв". Тогда Иванов нам?ревался ''на автомобил?" (т. е., очевидно, один) про?хать на ст. Александровскую и повидать Тарутинскій полк. В это время Иванов получил телеграмму от Гучкова. Совершенно очевидно, что тогда он р?шил перевести, в соотв?тствіи с предложеніем Гучкова, свой "батальон" в Гатчину по дополнительной в?тк? через ст. Владимірскую. Приблизительно в это же время (н?сколько раньше — около 3 часов) Иванов должен был получить телеграмму нач. воен. сообщ. в Ставк? ген. Тихменева, передававшую копію "высочайшаго" распоряженія вернуть войска, "направляющіяся (на) станцію Александровскую обратно (в) Двинскій район". "Соизволеніе" это получено было Рузским в первом часу ночи, т. е. за три часа до разговора его с Родзянко, и распространялось на вс? войска, двинутая с фронта, как это устанавливает циркулярная телеграмма ген. Лукомскаго, переданная на фронт в промежуток между 2 и 3 часами ночи 2-го марта. "Всл?дствіе невозможности продвигать эшелоны войск, направляемых к Петрограду, дал?е Луги и разр?шенія Государя Императора вcтупить главкос?ву в сношенія с Гос. Думой и высочайшаго соизволенія вернуть войска обратно в Двинскій район из числа направленных с С?вернаго фронта, наштоверх, — телеграфировал Лукомскій, — просит срочно распорядиться, т? части, кои еще не отправлены, не грузить, а т?, кои находятся в пути, задержатьна больших станціях. Относительно дальн?йшаго направленія или возвращенія перевозимых частей посл?дует дополнительное указаніе". Сравним с этим офиціальным сообщеніем пов?ствованіе Ломоносова о том, как 2-го днем с юга подходили "новые и новые эшелоны", и как Бубликов получал из Ставки на свои запросы "уклончивые отв?ты"!
Попытка Иванова про?хать на ст. Владимирскую и вызвала прим?неніе железнодорожниками м?р саботажа. "Про?хав верст 12, показывал Иванов, — я прилег отдохнуть... просыпаюсь, стоим. Час стоим, два стоим, три". Это было на ст. Сусанино. Оказывается, поставили в тупик, согласно распоряженію: "никуда не пускать". Зд?сь Иванов получает приведенную выше телеграмму Бубликова ("очень сильную" — по его выраженію) о том, что он терроризирует жел?знодорожных служащих, — "а с его же разр?шенія ?хал". Никакого террора Иванов не прим?нял, — сообщеніе о "разстр?л? телеграфистов" сплошная чушь, порожденная взбудораженным настроеніем осв?домителей. Иванов им?л полное право написать Гучкову 9 апр?ля, что его "войска не им?ли никаких столкновеній" [114]. Был ли правительственный комиссар плохо вообще осв?домлен, недов?рчиво ли относился к миролюбивой тактик? "диктатора", находился ли под вліяніем революціоннаго пыла своего окруженія, но он старался воспрепятствовать про?зду ивановскаго эшелона в Гатчину. За первой телеграммой посл?довала другая, но уже "очень любезная", по мн?нію Иванова: "Ваше настойчивое желаніе ?хать дальше ставит непреодолимое препятствіе для выполннія желанія Е. В. немедленно сл?довать (в) Царское Село. .Уб?дительно прошу остаться (в) Сусанино или вернуться (в) Вырицу". "Я ушел на Вырицу и тут р?шил послать сообщеніе ген. Алекс?еву шифрованной телеграммой", — заключал Иванов. В то время эта посл?дняя телеграмма не была расшифрована "полностью" и давала повод для совершенно произвольных заключеній. В документах Ставки мы им?ем ее в расшифрованном вид?. Иванов телеграфировал Алекс?еву в 1 ч. 30 м. на 3-ье марта: "До сих пор не им?ю никаких св?д?ній о движеніи частей, назначенных в мое распоряженіе. Им?ю негласныя св?д?нія о пріостановк? движенія моего по?зда. Прошу принятія экстренных м?р для возстановленія порядка среди жел?знодорожной администраціи, которая несомн?нно получает директивы Временнаго Правительства". Редакція этой телеграммы стоит в н?котором противор?чіи с пом?ткой в Ставк?. что сообщеніе Тихменева о пріостановк? движенія эшелонов было вручено Иванову. Большого значенія отм?ченное противор?чіе не им?ет, бол?е существенно то, что телеграмма, составленная на исход? 2-го марта, р?шительно опровергает версію, развитую в воспоминаніях Ломоносова и усвоенную многими из посл?дующих исторических пов?ствователей.
Были ли еще какія-нибудь шифрованный телеграммы, направленная Ивановым в какой-то таинственный петербургскій адрес? В архив?, гд? хранится "переписка, связанная с переходом к новому строю", повидимому, им?ется только "полностью не расшифрованная" телеграмма Алекс?еву; эта шифрованная переписка не нашла никаких откликов в Чр. Сл. Ком. — ни при допрос? Иванова, ни в обзор?, сд?ланном Блоком. Но зато упоминаніе об этой шифрованной переписк? и даже текст телеграммы, близкой по содержанію к редакціи, которую дает Ломоносов ("Вы?зжаю в Вырицу. Оставляю корзинку, булки и хл?б"), можно найти в газетах того времени (напр., я "Русской Вол?" 10 марта). Есть и упоминаніе об "изв?стном реакціонер?" кн. Святополк-Мирском и н?кой обывательниц?, проживавшей в дом? № 71 на Невском пр., в адрес которых были будто бы направлены ивановская телеграммы. Не эти ли газетныя сплетни, ник?м не пров?ренныя и, в?роятно, совершенно вымышленный, нашли себ? отклик в воспоминаніях Ломоносова? В своих записях он упоминает, что на другой день посл? расшифрованія депеш Бубликов ему сказал, со слов министра юстиціи, что этот Святополк-Мирскій служил "повидимому", посредником между Ивановым и Ал. Фед.(?)....
Эпопею с приключеніями "диктатора" можно считать законченной. Он телеграфировал Гучкову, что не может прі?хать и ждал посл?дняго в Выриц?. Утром третьяго Иванов получил телеграмму от Родзянко с сообщеніем о назначеніи на его м?сто главнокомандующим петербургскаго военнаго округа ген. Корнилова и о предписаніи ему вернуться в Могилев. Иванов запросил Алекс?ева и. получив подтвержденіе, вы?хал в тот же день со своим "батальоном" в Могилев. На ст. Оредж, как, его предупредили, ему готовится "бенефис" и будет предъявлено требованіе, чтобы "батальон присоединился" к революціи. Но все «велось к демонстраціи рабочих — "челов?к сто в одной кучк?". В Ставк? Иванов простился с батальоном и пожелал ему "служить хорошо при новом правительств?".
Перипетіи, связанныя с "экспедиціей ген. Иванова", породили и другую легенду, — діаметрально противоположную той, которая наибол?е полно изложена в воспоминаніях Ломоносова. Родилась она в тот же день, что и первая, и в той же сред?. И по своеобразному стеченію обстоятельств ее поддержали в мемуарной литератур? такіе антиподы, как л?вый соц.-рев. Мстиславскій и в. кн. Николай Мих. Каждый из них придал легенд? свою формулировку. Для титулованнаго историка — в записи, быть может, н?сколько туманной, в дневник? от 27 апр?ля 17 г. — карательная экспедиція Иванова только "водевиль". Иванов поздн?е понял, что "вся эта инсценировка была созданіем рук Гучкова.... и Алекс?ева, чтобы усыпить возможное безпокойство Императора и чтобы отдать себ? отчет в истинном настроеніи войск Царскосельскаго гарнизона. Не сл?дует забывать, что все положеніе могло быть перевернуто сверху донизу, если бы Дума и большинство войск, сосредоточенных в Петроград?. не подчинились бы требованіям улицы, и что Гучков и Милюков на сов?щаніи с новыми министрами... у в. кн. Михаила голосовали за конституціонную монархію против вс?х своих коллег, высказывавшихся за демократическую республику. Двойная игра этих двух министров не может никого бол?е обмануть". Если великокняжескую версію перевести на "революціонный" язык, то она в основном совпадет с т?м, что утверждает, в качеств? мемуариста, состоявшій членом военной комиссіи Мстиславскій — и эту версію готова подхватить вся большевицкая исторіографія. Разсказывая о том, как между "карателем" Ивановым и "возставшим городом" оказалась "непосредственная, можно сказать, офиціальная связь" в лиц? командированных Временным Комитетом офицеров ген. штаба, Мстиславскій заключал: "зд?шніе "возстановители порядка" отнюдь не противопоставляли себя "возстановителям", прибывающим с фронта". Мстиславскій легко нашел себ? подражателей. В наибол?е серьезной "сов?тской" работ?, — в очерк? ген. Мартынова, — мы найдем такой вывод: "Временный Комитет Гос. Думы вид?л в Иванов? не столько врага, сколько союзника, к помощи котораго в крайности можно приб?гнуть для того, чтобы подавить безпорядки и остановить дальн?йшій код революціи". У Троцкаго значится: "вм?сто того, чтобы арестовать "диктатора" Иванова, прибывшаго с фронта для усмиренія столицы, Энгельгардт отправляет в его распоряженіе реакціоннаго офицера в качестве нач. штаба". Молодых историков "школы Покровскаго" обозр?ніе "многих других фактов" также приводило к выводу, что "буржуазія и думскій комитет в эти дни не только не препятствовали Иванову, но, пожалуй, не прочь были опереться на него для борьбы с революціей". Обстоятельства, однако, складывались так, что у "буржуазіи не могло быть надежды на возможность возстановить порядок вооруженной рукой"... Это и "предопред?лило" всю ея (дальн?йшую) позицію в февральскіе дни.
Отм?чая эту легенду, н?т надобности ее в подробностях разсматривать и т?м бол?е опровергать. И позиція Алекс?ева, выраженная в телеграмм? 28 февраля (в кн. Ник. Мих почему-то считает указанія Алекс?ева "туманными"), и позиція думскаго Комитета, всем?рно стремившагося изб?жать гражданской войны, достаточно ясно выступила уже на предшествующих страницах.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ.
ОБРАЗОВАНІЕ ВРЕМЕННАГО ПРАВИТЕЛЬСТВА
I.Кандидатура Керенскаго.
Давно пора оставить легенду о том, что революціонное временное правительство было создано "еще в 1916 г.": в "неясном предвид?ніи неясных событій", как выразился Алданов в упомянутой выше стать? "Третье марта", в юбилейном сборник? в честь Милюкова. Разсмотр?нію этой легенды я достаточно уже уд?лил вниманія в книг? "На путях к дворцовому перевороту", потому возвращаться к ея анализу н?т надобности. Напомним только, что в тогу временнаго революціоннаго правительства не совс?м удачно впосл?дствіи облекли проект "министерства дов?рія", под лозунгом котораго шла общественная агитація предреволюціоннаго времени.