[62] в противов?с его "октябристскому" большинству, охарактеризовали составители "Хроники февральской революціи": "октябристы были в первые же два дня отстранены от власти, и Милюков, бывшій 27-го только суфлером Родзянко, 28-го негласным вождем, уже 1-го марта без всякой жалости разставался с Родзянко". В лихорадочной сутолк?, может быть, Родзянко не отдавал себ? яснаго отчета или не хот?л признать крушеніе своего компромисснаго плана. Отсюда преувеличенія, которыя давали повод говорить о "диктаторских" замашках и личных честолюбивых замыслах предс?дателя Думы. Была и доля сознательной тактики в н?которых из этих преувеличеній: говорил Родзянко с явной ц?лью возд?йствовать на верховное командованіе, от котораго, д?йствительно, в значительной степени я этот момент завис?ло "безбол?зненное" разр?шеніе государственнаго кризиса. Родзянко, однако, проявил себя реалистом. Ночное бд?ніе, когда "ни у кого, — по утвержденію Милюкова, — не было сомн?ній, что Николай II больше царствовать не может", уб?дило Родзянко в неизб?жности отреченія от престола царствовавшаго императора, и в утренніе часы 2-го марта, как мы знаем, с одной стороны, он настаивал на завершеніи переговоров с л?вой общественностью, а с другой, писал в. кн. Михаилу: "Теперь, все запоздало. Успокоит страну только отреченіе от престола в пользу насл?дника при Вашем регентств?. Прошу Вас повліять, чтобы это совершилось добровольно, и тогда сразу все успокоится. Я лично сам вишу на волоск? и могу быть каждую минуту арестован и пов?шен(?!— очевидно, словоупотребленію Родзянко в то время не надо придавать большого значенія). Не д?лайте никаких шагов и не показывайтесь нигд?. Вам не изб?жать регентства"...

II. «Coup d'Etat» Гучкова.

   Когда Родзянко в разговор? с Рузским оц?нивал "глас народный" в смысл? династическаго вопроса, он заглядывал в будущее, правда, очень близкое: этот "глас народный" явно еще не выражался. Династическим вопросом в массах "как-то" мало вн?шне интересовались [63], и видимое равнодушіе способно было обмануть не слишком прозорливых политических д?ятелей. К числу таковых не принадлежал член Временнаго Комитета Шульгин. Он в мартовскіе дни 17 г. предвид?л то, что поздн?е подсказывало ему необузданное воображеніе мемуариста эмигранта в 25-м году. Уже"27-го, ночью перваго дня революціи усматривая полную невозможность разогнать "сволочь" ружейными залпами, он задумывается над т?м, как спасти "ц?ною отреченія... жизнь Государя и спасти монархію". "В?дь этому проклятому сброду надо убивать. Он будет убивать... кого же? Кого? Ясно. Н?т, этого нельзя. Надо спасти".
   Шульгин любит драматизировать свои, иногда воображаемыя, переживанія. Выступая в роли историческаго пов?ствователя, он не считает нужным вдуматься в тот факт, что "сброд", к которому он так презрительно относится, был совершенно чужд мысли о цареубійств? — в теченіе всей революціи періода Врем. Правительства мы не услышим призыва: "смерть тирану" — нигд? и никогда. Но этот лозунг получал актуальное значеніе в атмосфер? предфевральских планов дворцоваго переворота, и к нему склонялся, как. утверждает в. кн. Ник. Мих., не кто иной, как націоналист Шульгин, этот "монархист по крови", с трепетом приближавшійся к "Тому, кому посл? Бога одному повинуются". Поэтому так фальшиво для первых дней революціи звучат патетическія слова Шульгина. Засвид?тельствовал предреволюціонное настроеніе волынскаго депутата в. кн. Ник. Мих. не в воспоминаніях, а в дневник?. 4 января 17 г. опальный историк из царской семьи, отправленный в ссылку в свое им?ніе, посл? "бес?ды" в Кіев?, записал в вагон? по?зда: "какое облегченіе дышать в другой атмосфер?! Зд?сь другіе люди, тоже возбужденные, но не эстеты, не дегенераты [64], а люди. Шульгин, — вот он бы пригодился, но конечно, не для убійства, а для переворота! Другой тоже ц?льный тип. Терещенко... в?рит в будущее, в?рит твердо, ув?рен, что через м?сяц все лопнет, что я вернусь из ссылки раньше времени... Но какая злоба у этих двух людей к режиму, к ней, к нему, и они это вовсе не скрывают, и оба в один голос говорят о возможности цареубійства!" Шульгин, по его словам, никакого непосредственнаго участія в осуществленіи проектов организаціи дворцоваго переворота не принимал. Пов?рим ему, но в ходячих разговорах того времени общественные д?ятели давно уже свыклись с мыслью устраненія царствовавшаго монарха. И поэтому довольно естественно, что на третій день революціи, когда стала понемногу выясняться складывавшаяся конъюнктура, им?вшая уже традицію, схема стала занимать умы совершенно независимо от презумпціи специфической кровожадности современных тираноборцев. "Эта мысль об отреченіи Государя была у вс?х, но как-то об этом мало говорили", — вспоминает Шульгин... "обрывчатые разговоры были то с т?м, то с другим, но я не помню, чтобы этот вопрос обсуждался комитетом Гос. Думы, как таковым. Он был р?шен в посл?днюю минуту".
   Такой "посл?дней минутой" и надо считать то вм?шательство Гучкова в нам?тившееся соглашеніе между Врем. Ком. и делегатами Сов?та, о котором разсказывал Суханов. В показаніях 2 августа Чрез. Сл?д. Ком. Гучков, говоря об участіи в подготовк? дворцоваго переворота, так формально изложил свою точку зр?нія: ... "Самая мысль об отреченіи была мн? настолько близка и родственна, что с перваго момента, когда только что выяснились... шатаніе, а потом развал власти, я и мои друзьясочли этот выход именно т?м, что сл?довало искать. Другое соображеніе, которое заставляло на этом остановиться, состояло в том, что при участіи сил, им?вшихся на фронт? и в стран?, в случа?, если бы не состоялось добровольное отреченіе, можно было опасаться гражданской войны... Вс? эти соображенія с самаго перваго момента, с 27-28 февраля, привели меня к уб?жденію, что нужно, во что бы то ни стало, добиться отреченія Государя, и тогда же в думском комитет? я поднял этот вопрос и настаивал на том, чтобы предс?датель Думы Родзянко взял на себя эту задачу [65]... Был момент, когда р?шено было, что Родзянко примет на себя эту миссію, но зат?м н?которыя обстоятельства пом?шали. Тогда 1 марта в думском комитет? я заявил, что, будучи уб?жден в необходимости этого шага, я р?шил его предпринять, во что бы то ни стало и, если мн? не будут даны полномочія от думскаго комитета, я готов сд?лать это за свой страх и риск, по?ду, как политическій д?ятель, как русскій челов?к, и буду сов?товать и настаивать, чтобы этот шаг был сд?лан. Полномочія были мн? даны...Я знал, что со стороны н?которых кругов, стоящих на бол?е крайнем фланг?, ч?м думскій комитет, вопрос о добровольном отреченіи, вопрос о т?х новых формах, в которых вылилась бы верховная власть я будущем, и вопрос о попытках возд?йствія на верховную власть встр?тят отрицательное отношеніе".
   Из осторожных и н?сколько уклончивых показаній Гучкова перед сл?дственной революціонной комиссіей сл?дует, что автор показаній ночью с 1-го на 2-е марта, д?йствительно, как бы форсировал вопрос и добился р?шенія о по?здк? в Псков за отреченіем, будучи заран?е ув?рен в противод?йствіи со стороны сов?тских кругов. Как-будто бы это своего рода coup d'?tat в момент не окончившихся еще переговоров. Так и выходит под пером Шульгина. "Кажется в четвертом часу ночи вторично прі?хал Гучков". — разсказывает Шульгин. "Нас был в это время неполный состав... ни Керенскаго, ни Чхеидзе не было. Мы были в своем кругу. И потому Гучков говорил совершенно свободно". "Гучков был сильно разстроен", — р?чь его Шульгин изображает в излюбленной для себя манер? под стать своим личным поздн?йшим переживаніям. "Надо принять какое-нибудь р?шеніе", - говорил ("приблизительно") Гучков. "Положеніе ухудшается с каждой минутой. Вяземскаго убили только потому, что офицер [66]... То же самое происходит, конечно, и в других м?стах. А если не происходит этой ночью, то произойдет завтра... Идучи сюда, я вид?л много офицеров в разных комнатах Гос. Думы они просто спрятались сюда... Они боятся за свою жизнь... Они умоляют спасти их... В этом хаос?... надо, прежде всего, думать о том. чтобы спасти монархію... Можем ли мы спокойно и безучастно дожидаться той минуты, когда весь этот революціонный сброд начнет сам искать выход... И сам расправится с монархіей... это неизб?жно будет, если мы выпустим иниціативу из наших рук..." И Гучков предложил "д?йствовать тайно и быстро, никого не спрашивая...ни с к?м не сов?туясь... Надо поставить их перед совершившимся фактом... Надо дать Россіи новаго государя... Я предлагаю немедленно ?хать к Государю и провести отреченіе в пользу насл?дника"... Шульгин вызвался сопровождать Гучкова. По словам Гучкова, он просил послать с ним Шульгина. "Я отлично понимал, излагает посл?дній мотив своего р?шенія, — почему я ?ду... Отреченіе должно быть передано в руки монархистов и ради спасенія монарха... Я знал, что офицеров будут убивать за то... что они захотят исполнить свой долг присяги... Надо было, чтобы сам Государь освободил их от присяги. Я знал, что в случа? отреченія в наши руки, революціи как бы не будет. Государь отречется от престола по собственному желанію, власть перейдет к Регенту, который назначит новое правительство. Государственная Дума... передаст власть новому правительству. Юридически революціи не будет". Для осуществленія "всякаго иного плана" "нужны были немедленно повинующіеся нам штыки, а таковых-то именно и не было".
   Вся эта аргументація представляется в большой м?р? придуманной post factum. Психологія д?йствовавших лиц в предразсв?тные часы 2 марта рисуется значительно проще. В окружавшей обстановк?, прежде всего, не было того злов?ще страшнаго, о чем говорят н?которые мемуаристы — напротив, на третій день революціи стал нам?чаться н?который порядок и успокоеніе в взбаломученном мор? стихіи. На основаніи фактов, как увидим, это можно установить с достаточной опред?ленностью. Поэтому иниціатор р?шенія 2 марта о необходимости немедленно добиваться отреченія монарха вовсе не был, повидимому, в том разстроенно-паническом состояніи, как представляет нам мемуарное перо Шульгина, — напр., упоминавшійся выше Мстиславскій, активный член сов?тскаго повстанческаго "штаба", слившагося с думской военной комисеіей под общим руководством Гучкова, рисует настроеніе посл?дняго и всего его окруженія из офицеров ген.штаба в критическіе дни 28 февраля и 1 марта "оптимистическим и самоув?ренным". Быть может, такая оц?нка не так далека от д?йствительности, — в?дь надо было обладать большой дозой спокойствія и ув?ренности в будущем для того, чтобы в атмосфер? нависших угроз, о которых говорит Шульгин, руководитель вн?шней обороны революціи мог провести шесть часовв уютной обстановк? частной квартиры в академической бес?д? о русских финансах, — так разсказывает гр. Коковцев о пос?щеніи его Гучковым в 8 час. вечера 28 февраля а даже "быть может " в р?шающую ночь перваго марта. Именно самоув?ренность должна была скор?е побудить Гучкова форсировать в думском комитет? вопрос о по?здк? в Псков тогда, когда по поздн?йшему ув?ренію Милюкова, н?сколько персонифицированному, ни у кого уже не было сомн?нія в том, что Николай II больше царствовать не может. Эта уб?жденность в окончательной форм? могла, конечно, сложиться под давленіем л?вых кругов. Отпадала компромиссная тенденція, представителем которой был Родзянко, и очередной становилась проблема отреченія. Естественно, отходила на задній план и кандидатура уступчиваго Родзянко и выдвигалась кандидатура челов?ка, изв?стнаго своим враждебным отношеніем к личности монарха, способнаго д?йствовать сл?довательно бол?е р?шительно и проявить большую настойчивость в достиженіи поставленной ц?ли, согласно плану, разработанному им еще до революціи. Возлагались надежды и на отношенія его с представителями верховнаго командованія в арміи. В этой комбинаціи понятно и выдвиженіе монархиста Шульгина, связаннаго с участниками заговора.
   Вн?шнія условія (реальныя, а не воображаемыя) по?здки Гучкова весьма мало подходят к акту, которому приписывают характер coup d'?tat [67] и который прикрывают пеленой большой таинственности. И это д?лает не один только Шульгин, показанія котораго, как непосредственнаго участника псковскаго д?йствія, заслуживали бы особаго вниманія. Но мемуарист остается в?рен себ?. "В пятом часу ночи мы с?ли с Гучковым в автомобиль, который по мрачной Шпалерной, гд? нас останавливали какіе-то посты и заставы... довез нас до квартиры Гучкова", — пов?ствует Шульгин.... "Там А. И. набросал н?сколько слов. Этот текст был составлен слабо, а я совершенно был неспособен его улучшить, ибо вс? силы были на исход?". Гучков в своих показаніях засвид?тельствовал противоположное: "Наканун?, — говорил он. — был набросан проект акта отреченія Шульгиным, кажется, он тоже был показал и в комитет? (не см?ю этого точно утверждать). Я тоже его просмотр?л, внес н?которыя поправки". Припомним, как, по словам Стеклова, в ночном собес?дованіи с сов?тскими делегатами сам Шульгин упоминал, что рука его писала отреченіе [68].
   "Чуть с?р?ло, — продолжает разсказ Шульгин, — когда мы подъ?хали к вокзалу. Очевидно, революціонный народ, утомленный подвигами вчерашняго дня, еще спал. На вокзал? было пусто. Мы прошли к начальнику станціи. А. И. сказал ему: "Я — Гучков. Нам совершенно необходимо по важн?йшему государственному д?лу ?хать в Псков... Прикажите подать нам по?зд..." Начальник станціи сказал: "Слушаюсь", и двадцать минут спустя по?зд был подан". Вот это "чуть с?р?ло'' сразу выдает беллетристическое измышленіе... По свид?тельству Гучкова "делегаты" думскаго комитета вы?хали в 1 час дня, а по свид?тельству других офиціальных лиц из жел?знодорожнаго міра около 3 часов. (По документу, воспроизводящему разговор по прямому проводу Ставки со штабом С?вернаго фронта, можно точно установить, что гучковскій экстренный по?зд вышел из Петербурга в 2 часа 47 мин.). Любопытно, все для того же Шульгина, что мемуарист забыл даже о том, что он сам в март? 17 года в циркулярном информаціонном разсказ?, переданном представителям печати по возвращеніи из Пскова, говорил о вы?зд? думской "делегаціи" из Петербурга в 3 часа дня.
   Вопреки очевидности версія о "секретной" по?здк? Гучкова и Шульгина утвердилась в литератур? и стала почти общепринятой не только у мемуаристов, но и в работах, претендующих на изсл?довательскій характер. Мы им?ем яркій прим?р того, как на другой день посл? событія рождается легенда. Эту легенду сотворили члены обоих политических лагерей, — конечно, по весьма отличным внутренним побужденіям. Для Шидловскаго по?здка Гучкова так до конца и остается частной антрепризой, предпринятой иниціатором ея на свой риск посл? того, как Родзянко отказался везти проект отреченія в форм?, якобы предложенной Сов?том. Неожиданно "пропал куда-то Гучков, назначенный военным министром", — разсказывает Шидловскій. Без военнаго министра было очень трудно принять необходимый м?ры к успокоенію гарнизона, и поэтому "Гучкова искали по всему городу днем с огнем, но отыскать, либо узнать, куда он пропал, не удавалось. Точно также исчез с горизонта и Шульгин. Спустя день обнаружилось, что Гучков с Шульгиным без в?домавременнаго комитета и Сов?та рабочих депутатов умудрились похитить на Варшавском вокзал? паровоз и вагон и укатили я Псков, откуда весьма скоро возвратились, привезя с собой подлинный акт отреченія Государя" [69]. "Шульгин мн? разсказывал, — добавляет мемуарист, — как все произошло".
   "Категорически утверждаю, — заявляет с противоположной стороны Суханов, — что Исп. Ком. узнал о по?здк? "только на сл?дующій день", "уже получив акт об отреченіи, не зная, при каких условіях он был подписан, и ничего не подозр?вая ни о миссіи, ни о по?здк? Гучкова и Шульгина". "Со стороны Гучковых и Милюковых эта по?здка была не только попыткой «coup d'?tat», но и предательским нарушеніем нашего фактически состоявшаяся договора. Допустим, вопрос о "третьем пункт?", о форм? правленія оставался открытым до момента формальнаго окончанія переговоров, но, в?дь, Гучков и Милюков предприняли свой шаг за спиной у Сов?та — в процесс? самих переговоров..." В офиціальном доклад?, сд?ланном Стекловым от имени Иcп. Ком. в Сов?щаніи Сов?тов и совпадающем с общей оц?нкой Суханова, можно найти, однако, р?шительное противор?чіе с категорическим утвержденіем, что Исп. Ком. узнал о по?здк? Гучкова лишь "на сл?дующій день". "Мы на этом пункт? (т. е. форм? власти) разстались", — докладывал Стеклов о ночной с 1-го на 2-е-марта. "Мы не поставили ультиматума на этом пункт? по той простой причин?, что слишком хорошо знали, что... русскія трудящіяся массы и, в?роятно, значительная часть русской буржуазіи не будут отстаивать... монархіи... во всяком случа?... и не сомн?вались, что в ближайшіе дни, по м?р? того, как волны русской революціи будут докатываться... до других центров русской жизни... общим кличем русской страны будет демократическая республика" и поэтому..., не добившись от них включенія этого пункта, все-таки могли понимать результат наших переговоров так, что они не предпримут никаких шагов, хотя они... не дали никакого ручательства, но большинство министров, с которыми мы говорили, — так как и на другой день эти переговоры продолжались, — нас зав?рили, что они от этого воздержатся и повліяют и на Милюкова в этом направленіи. Вы можете поэтому представить себ?, как мы были поражены и возмущены, когда узнали, что Гучков и Шульгин ?дутв Ставку, чтобы там заключить с Романовыми какой-то договор... Тут-то наш Сов?т(?) проявил "двоевластіе", ибо дал повел?ніе своим комиссарам остановить по?зд, который заказали Гучков и Шульгин, и ни в коем случа? не допустить их до по?здки. Должен сказать, к чести рабочаго класса, что именно рабочіе с?в.-зап. жел. дорог первые подняли тревогу, узнав о по?здк? Гучкова и дали знать Исп. Ком.. К сожал?нію, каким-то образом эти господа проскочили"...
   Тенденція докладчика выступает опред?ленно, когда он пытается д?йствія Исп. Ком., которыя, по утвержденію мемуаристов, были предприняты 1 марта в отношеніи проектировавшейся по?здки Родзянко, отнести к осуществленной 2 марта по?здк? Гучкова и Шульгина. Это "проскочили" становится общим м?стом. Если Суханов ограничивается осторожным зам?чаніем. что он не знает, как по?здка Гучкова была "организована с технической стороны", то остальные мемуаристы того же политическая круга сл?дуют за Стекловым и высказываются весьма безаппеляціонно: Гучков "конспиративно, чтобы не сказать обманом, пробрался в Псков", — утверждает Мстиславскій. Тогда же сообщали — добавляет Шляпников — что думскіе посланцы вы?хали "на автомобилях". Выступавшій в качеств? историка революціи Чернов, безоговорочно принимая шульгинскую версію, через 15 л?т посл? событія, говорил, что послы от Думы "контрабандой проскочили через проволочныя загражденія революціи". И н?т никому д?ла до того, что неоспоримым фактом является установленное уже документом обстоятельство, что посланцы Времен. Комитета вы?хали не на разсв?т?, а днем, не на автомобил?, а по?здом. Французскій посол уже тогда в дневник? от 2 марта занес бол?е правдоподобную версію: Гучков и Шульгин вы?хали в 9 часов утра при сод?йствіи инженера, в?дающаго передвиженіем на жел. дорогах; они получили спеціальный по?зд, не возбудив недов?ріясоціалистических комитетов [70].
   Из непосредственнаго свид?тельства "инженера" мы знаем, что стоявшій под парами экстренный по?зд ждал вы?зда делегатов "с порученіем особой важности" еще задолго до р?шенія, принятаго во Врем. Ком. на разсв?т? 2 марта. По воспоминаніям Ломоносова все это происходило совершенно открыто и не сопровождалось каким-либо давленіем бдительнаго революціоннаго ока со стороны жел?знодорожных рабочих или протестом со стороны руководящих кругов Исп. Ком. Напротив, — утверждает, по крайней м?р?, Ломоносов,— д?ло организовывалось как бы по взаимному, даже не молчаливому, соглашенію. И, д?йствительно, так выходит, судя по всей вн?шней обстановки, в которой протекала отв?тственная по?здка в Псков думских посланцев, и которая была до чрезвычайности далека от какой-либо конспиративной скрытности.
   Перед Сл?дственной Комиссіей Гучков показывал, что он телеграфно ув?домил ген. Рузскаго о своем прі?зд?, но для того, чтобы на телеграф? не знали о "ц?ли" по?зда, он пояснял, что ?дет "для переговоров по важному д?лу, не упоминая, с к?м эти переговоры должны были вестись" Этот секрет полишинеля не раскрывается в опубликованных документах, т. к. среди них н?т, странным образом, указанной телеграммы, но вся телеграфная переписка Ставки и штаба С?верн. фронта не оставляет никакого сомн?нія в том, что прі?зд думской делегаціи носил совершенно офиціальный характер и мотивировался необходимостью непосредственных переговоров с Царем. По дорог? Гучков послал другую телеграмму — ген. Иванову, "так как желал встр?тить его на пути и уговорить не предпринимать никаких попыток к приводу войск в Петроград" [71]. Гучков утверждал даже, что "дорогой пришлось н?сколько раз обм?ніватьсятелеграммами". По дорог? в Псков, Гучков и Шульгин останавливались в Луг?, что привело к значительному запозданію с их прибытіем в Псков. Ч?м же вызвана была такая остановка? Гучков не упомянул об этой остановки в показаніях. Ничего не сказал спеціально о ней и Шульгин, упоминающій об информаціонном разговор? по прямому проводу с Ивановым и каких-то остановках на станціях, гд? Гучков "иногда говорил короткія р?чи с площадки вагона... это потому, что иначе нельзя было: во-первых, стояла толпа народа, которая все знала... т. е. она знала, что мы ?дем к Царю... И с ней надо было говорить". Историк и мемуарист каждый по своему будут толковать остановку в Луг? "контрабандой" вы?хавшіх из Петербурга думских посланцев. Ген. Мартынов, автор одной из наибол?е ц?нных работ, посвященных февральскому перевороту, на основаніи неизв?стных нам данных (автор им?л возможность пользоваться и неопубликованными архивными матеріалами) изображает д?ло так, что делегаты были задержаны на ст. Луга "возставшими рабочими и солдатами", которых "с величайшим трудом удалось уб?дить в том, что по?здка в Псков не пресл?дует никаких контр-революціонных ц?лей. Инж. Ломоносов, им?ющій тенденцію преувеличивать реальную опасность, которая грозила "революціи" со стороны продвигавшихся с фронта эшелонов ген. Иванова, — опасность совершенно не эфемерную в обстановк? 2 марта, — со слов правительственнаго инспектора Некрасова, который сопровождал гучковскій по?зд и систематически сносился с центром, задержку в Луг? объяснял именно этим опасеніем. Будущій предс?датель м?стнаго сов?та солдатских депутатов ротм. Воронович даст совершенно иную версію. Утром 2-го в 9 час. с экстренным по?здом из Петербурга прибыл в Лугу по порученію Врем. Комитета член Думы Лебедев в сопровожденіи полк. ген. штаба по фамиліи тоже Лебедев. Эта миссія им?ла задачей наладить порядок в город?, организовать м?стную власть и обезпечить путь сл?дованія Императора в Царское Село. Лебедев объявил, что "через н?сколько часов из Петрограда вы?дут в Псков члены Думы Гучков и Шульгин, которым поручено вести переговоры с Государем, и результатом этих переговоров явится прі?зд Государя в Ц. Село, гд? будет издан ряд важн?йших государственных актов". Военный комитет отв?тил Лебедеву, что "не будучи поставлен в изв?стность относительно истинной ц?ли по?здки Николая II Царское, и не зная, как к этому отнесутся петроградскіе солдаты и рабочіе, он отказывается дать сейчас какія-либо гарантіи". (Ждали возращенія из Петербурга спеціально посланнаго за информаціей делегата). Пытался получить "гарантіи" и прибывшій зат?м Гучков, "бол?е часа" ведшій в "парадных комнатах" вокзала переговоры с представителями временнаго военнаго комитета "Расстроенному упорством комитета Гучкову так и пришлось у?хать в Псков, не добившись усп?ха". Таковы поясненія Вороновича... По т?м или иным причинам вы?зд делегатов из Луги носил бол?е помпезный характер, нежели это рисовалось в Петербург?, — по крайней м?р? ген. Болдырев, занимавшій пост ген.-кварт. штаба С?вернаго фронта, в дневник? отм?тил, что Гучков и Шульгин прибыли в Псков в сопровожденіи "5 красногвардейцев" (так Болдырев назвал гучковскую свиту, потому что у них на груди были "красные банты").