Страница:
[258].
Гораздо важн?е другая загадка, которую ставит приписка А. Ф. в письм?, пом?ченном 4-м марта. В ней говорится: "Только сегодня утром мы узнали, что все передано М.(иш?), и Бэби теперь в безопасности — какое облегченіе".
В?дь 4-го были одновременно опубликованы оба Манифеста — и отреченіе Николая II, и отреченіе Михаила! Единственное как будто бы возможное объясненіе заключается в предположеніи, что жена и мать посл? полученія "ужасающих" для нея св?д?ній была в состояніи, граничащем почти с невм?няемостью. Душевная экзальтація истерической женщины должна была дойти до крайних пред?лов, и в таком состояніи писалось -письмо 3-го (конец его) и письмо 4-го. По первому впечатл?нію она обратила вниманіе только на то, что отрекся Царь. Она пытается сказать ему слово успокоеніе... в минуту "безумнаго страданія". Письмо преисполнено какой-то исключительно проникновенной н?жностью любящаго существа...
"Я вполн? понимаю твой поступок, о мой герой! Я знаю, что ты не мот подписать противное тому, чему ты клялся на своей коронаціи". Зач?м д?лать искусственное предположеніе, что зд?сь им?ется в виду "передать насл?дство сыну"? Неужели, не ясно, что д?ло касается совс?м другого — отказа от самодержавія, признанія и конституціи", вн? которой должен стоять "Помазанник Божій". Еще Витте отм?тил, что посл? 1905 г. Николай II продолжал считать себя "неограниченным монархом". Теократическія представленія Царя создались отнюдь не под вліяніем только жены. В ранніе годы ее в придворных кругах считали даже проводительницей при Двор?, конституціонных настроеній. Потом... ее захватили тенета мистики, и она, д?йствительно, стала какой-то "политической Эгеріей" самодержавія. И в представленіи Царя, и в представленіи Царицы самодержец отв?тственен перед Богом. "Я несу за вс? власти, мною поставленныя, перед Богом страшную отв?тственность и во всякое время готов дать в том отчет", писал Царь в том же письм? Столыпину 10 декабря 1906 г. Переложить отв?тственность за ошибки на "правительство", как предполагал, наприм?р, великокняжескій проект манифеста 1-го марта, морально было непріемлемо для Николая II.
Мистическія представленія о власти находились в р?зкой коллизіи с реальной жизнью. В февральскіе дни положеніе сд?лалось безвыходным. "Ты спас царство твоего сына и свою святую чистоту"... Царь не сд?лался клятвопреступником. Насл?дник не связан присягой, и его царствованіе может быть конституціонным. Так, мн? кажется, сл?дует толковать "таинственныя слова". В экзальтаціи, быть может, А. Ф. и продолжала в?рить в чудо, которое должно совершиться и которое вознесет царя "снова" на престол. Бог должен вознаградить "мученика". Но больше всего и скор?е всего это — слова ут?шенія.
В сгущенной атмосфер? мистических упованій, как-то трудно предположить, что д?ло могло итти о тонко задуманном коварном план? сознательной "подд?лки" историческаго акта. "Нить Аріадны" не могла итти в т? дни из Царскаго Села. Могла ли самостоятельно возникнуть иниціатива такой политической интриги в голов? того, кто "наивно думал, что он может отказаться от престола и остаться простым обывателем"? Сам н?сколько наивный придворный истріограф ген. Дубенскій, сказавшій процитированныя слова в Чр. Сл. Ком., не дооц?нивал, допустим, врожденное "лукавство" в?нценоснаго "сфинкса". Перед нами пройдет еще яркое свид?тельство лица из иной среды, совс?м уже враждебной, которое разскажет о тон, как в?нценосец, скинув тягот?вшія на нем историческія бармы мономаховой шапки, оживал и д?лался "челов?ком". То будет свид?тельство Керенскаго, непосредственно наблюдавшаго посл?дняго императора в заключеніи в Царскосельском дворц? [259].
ГЛАВА СЕДЬМАЯ.
I. Ставка и Петербург.
II. Отреченіе Михаила.
1. Р?шеніе Временнаго Комитета.
2. Возвращеніе делегатов
Гораздо важн?е другая загадка, которую ставит приписка А. Ф. в письм?, пом?ченном 4-м марта. В ней говорится: "Только сегодня утром мы узнали, что все передано М.(иш?), и Бэби теперь в безопасности — какое облегченіе".
В?дь 4-го были одновременно опубликованы оба Манифеста — и отреченіе Николая II, и отреченіе Михаила! Единственное как будто бы возможное объясненіе заключается в предположеніи, что жена и мать посл? полученія "ужасающих" для нея св?д?ній была в состояніи, граничащем почти с невм?няемостью. Душевная экзальтація истерической женщины должна была дойти до крайних пред?лов, и в таком состояніи писалось -письмо 3-го (конец его) и письмо 4-го. По первому впечатл?нію она обратила вниманіе только на то, что отрекся Царь. Она пытается сказать ему слово успокоеніе... в минуту "безумнаго страданія". Письмо преисполнено какой-то исключительно проникновенной н?жностью любящаго существа...
"Я вполн? понимаю твой поступок, о мой герой! Я знаю, что ты не мот подписать противное тому, чему ты клялся на своей коронаціи". Зач?м д?лать искусственное предположеніе, что зд?сь им?ется в виду "передать насл?дство сыну"? Неужели, не ясно, что д?ло касается совс?м другого — отказа от самодержавія, признанія и конституціи", вн? которой должен стоять "Помазанник Божій". Еще Витте отм?тил, что посл? 1905 г. Николай II продолжал считать себя "неограниченным монархом". Теократическія представленія Царя создались отнюдь не под вліяніем только жены. В ранніе годы ее в придворных кругах считали даже проводительницей при Двор?, конституціонных настроеній. Потом... ее захватили тенета мистики, и она, д?йствительно, стала какой-то "политической Эгеріей" самодержавія. И в представленіи Царя, и в представленіи Царицы самодержец отв?тственен перед Богом. "Я несу за вс? власти, мною поставленныя, перед Богом страшную отв?тственность и во всякое время готов дать в том отчет", писал Царь в том же письм? Столыпину 10 декабря 1906 г. Переложить отв?тственность за ошибки на "правительство", как предполагал, наприм?р, великокняжескій проект манифеста 1-го марта, морально было непріемлемо для Николая II.
Мистическія представленія о власти находились в р?зкой коллизіи с реальной жизнью. В февральскіе дни положеніе сд?лалось безвыходным. "Ты спас царство твоего сына и свою святую чистоту"... Царь не сд?лался клятвопреступником. Насл?дник не связан присягой, и его царствованіе может быть конституціонным. Так, мн? кажется, сл?дует толковать "таинственныя слова". В экзальтаціи, быть может, А. Ф. и продолжала в?рить в чудо, которое должно совершиться и которое вознесет царя "снова" на престол. Бог должен вознаградить "мученика". Но больше всего и скор?е всего это — слова ут?шенія.
В сгущенной атмосфер? мистических упованій, как-то трудно предположить, что д?ло могло итти о тонко задуманном коварном план? сознательной "подд?лки" историческаго акта. "Нить Аріадны" не могла итти в т? дни из Царскаго Села. Могла ли самостоятельно возникнуть иниціатива такой политической интриги в голов? того, кто "наивно думал, что он может отказаться от престола и остаться простым обывателем"? Сам н?сколько наивный придворный истріограф ген. Дубенскій, сказавшій процитированныя слова в Чр. Сл. Ком., не дооц?нивал, допустим, врожденное "лукавство" в?нценоснаго "сфинкса". Перед нами пройдет еще яркое свид?тельство лица из иной среды, совс?м уже враждебной, которое разскажет о тон, как в?нценосец, скинув тягот?вшія на нем историческія бармы мономаховой шапки, оживал и д?лался "челов?ком". То будет свид?тельство Керенскаго, непосредственно наблюдавшаго посл?дняго императора в заключеніи в Царскосельском дворц? [259].
ГЛАВА СЕДЬМАЯ.
МИXАИЛ II
I. Ставка и Петербург.
Закончив псковскую операцію, делегаты Временнаго Комитета в Я часа ночи вы?хали назад в Петербург. Приблизительно в то же время пошли сообщенія о принятых р?шеніях главнокомандующим на фронт и в столицу. Только обостренно тревожной обстановкой и неув?ренностью можно объяснить непонятный инцидент, разыгравшійся в Петербург? с арестом по ордеру новаго министра юстиціи полк. Ших?ева, производившаго в Штаб? расшифровку манифеста. Окруженію Бубликова казалась подозрительной медлительность работы — ясно, умышленно затягивают; звонок в Гос. Думу и р?шеніе, как выразился Ломоносов, "на всякій случай полковника с актом арестовать". Сказано и сд?лано — из Думы послали не то грузовик, не то лимузин. В?роятно, этим объясняется "сп?шное" привлеченіе к д?лу считавшагося "спеціалистом по шифровальному д?лу" будущаго командующаго петербургскаго округа, полк. ген. штаба Половцова, котораго Гучков привлек к работ? военной комиссіи. Он вм?ст? с Родзянко отправился в главное управленіе Ген. Штаба и расшифровал ночную телеграмму Гучкова об отреченіи, адресованную на имя нач. гл. Штаба для передачи предс?дателю Думы
[260].
Неожиданное содержаніе акта отреченія произвело переполох в кругах Врем. Комитета — прежде всего в связи с т?ми антидинастическими требованіями, которыя так опред?ленно выявились в теченіе дня. Керенскій "без всяких обиняков заявил, — по словам Родзянко, что если воцареніе Мих. Ал. состоится, то рабочіе г. Петрограда и вся революціонная демократія этого не допустит". Смущал и вопрос о законности акта, поднимавшій "обоснованный юридическій спор" в смутное и тревожное время. Этот вопрос кратко разсматривает в воспоминаніях Набоков: "Наши основные законы, — говорит он. — не предусматривали возможности отреченія царствующаго императора и не устанавливали никаких правил, касающихся престолонасл?дія в этом случа?!.. При таком молчаніи основных законов престол в случа? отреченія мог переходить только к "законному насл?днику". "Престол россійскій — не частная собственность, не вотчина императора, которой он может распоряжаться по своему произволу... Поэтому передача престола Михаилу была актом незаконным. Никакого юридическаго титула для Михаила она не создавала". "Принятіе Михаилом престола", сл?довательно, было "с самаго начала порочным". Не удовлетворял в. кн. Михаил с морганатической супругой и легитимистов, мн?нія которых находили изв?стный отзвук в думской сред?. Мы вид?ли, что "интригам" кн. Брасовой готовы были они приписать даже идею регентства, за которой таилась секретная мысль превратить временнаго регента в постояннаго императора. Столичная "яхт-клубская" молва давно уже приписывала кн. Брасовой подготовку в этих ц?лях чуть ли не заговора. (Запись Нарышкиной 21 авг.). Палеолог, с своей стороны, еще в феврал? 16 г. записал ходячіе слухи и комментировал их. "Честолюбивая и ловкая" кн. Брасова "за посл?днее время поддерживает самыя либеральныя мн?нія. Ея салон... часто принимает л?вых членов Гос. Думы. В придворных кругах ее обвиняют в изм?н? монархическим принципам, она, впрочем, этим чрезвычайно довольна, так как это подчеркивает ея позицію и подготовляет популярность. Она все бол?е и бол?е разворачивается, она высказывает столь удивительно отважныя идеи, которыя, исходя из другого рта, могли бы повлечь за собой каторжныя работы (см. в моей книг? "Легенда о сепаратном мир?" еще сужденія, высказанныя на зас?даніи прогрессивнаго блока).
Так или иначе первым р?шеніем в сред? думскаго комитета и новаго правительства было — остановить распубликованіе манифеста. В 5 час. утра Родзянко и Львов [261] вызвали к прямому проводу Рузскаго и Алекс?ева [262]. Предс?датель Думы довольно ярко, чрезм?рно даже сгущая краски (может быть, в ц?лях бол?е сильнаго возд?йствія на главнокомандующих, а, может быть, в состояніи собственной растерянности), изобразил то, что происходило в н?драх новой правительственной власти.
"С великим трудом — говорил Родзянко, — удалось удержать в бол?е или мен?е приличных рамках революціонное движеніе, но положеніе еще не пришло в себя и весьма возможна гражданская война. С регентством Великаго Князя и воцареніем Насл?дника Цесаревича помирились бы, может быть, но воцареніе его, как императора, абсолютно неприемлемо". На сожал?ніе, выраженное Рузским, по поводу того, что "депутаты, присланные вчера, не были в достаточной степени освоены с ролью и вообще с т?м, для чего прі?хали". Родзянко пояснил: Опять д?ло в том, что депутатов винить нельзя. Вспыхнул неожиданно для вс?х нас такой солдатскій бунт» которому еще подобнаго я не вид?л, и которые (так в подлинник?), конечно, не солдаты, а просто взятые от сохи мужики, которые вс? свои мужицкая требованія нашли полезным теперь же заявить. Только и слышно было в толп?: ''Земли и воли", "Долой династію", "Долой Романовых", "Долой офицеров". И началось во многих частях избіеніе офицеров, к этому присоединились рабочіе, и анархія дошла до своего апогеях [263]. В результат? переговоров с депутатами от рабочих(?) удалось придти к ночи сегодня к н?которому соглашенію [264], которое заключалось в том, чтобы было созвано через н?которое время Учред. Собраніе для того, чтобы народ мог высказать свой взгляд на форму правленія, и только тогда Петроград вздохнул свободно, и ночь прошла сравнительно спокойно. Войска мало по малу в теченіе ночи приводятся в порядок, но провозглашеніе императором в. кн. Мих. Ал. подольет масла в огонь, и начнется безпощадное истребленіе всего, что можно истребить. Мы потеряем и упустим из рук всякую власть и усмирить народное волненіе будет некому; при предложенной форм? возвращеніе династіи не исключено и желательно, чтобы прим?рно до окончаніявойны продолжал д?йствовать Верховный Сов?т и нын? д?йствующее с нами Временное Правительство [265]. Я вполн? ув?рен, что при этих условіях возможно быстрое успокоеніе, и р?шительная поб?да будет обезпечена, так как несомн?нно произойдет подъем патріотическаго чувства"... [266], — "Скажите, для в?рности, так ли я вас понял" — спросил Рузскій: "Значит, пока все остается по старому, как бы манифеста не было, а равно и о порученіи кн. Львову сформировать министерство. Что касается назначенія в. кн. Н. Н. главнокомандующим повел?ніем Е. В., отданным вчера... То об этом желал бы знать также ваше мн?ніе; об этих указах сообщено было вчера очень широко по просьб? депутатов [267], даже в (Москву и, конечно, на Кавказ". — "Сегодня нами сформировано правительство с кн. Львовым во глав?", — отв?тил Родзянко: "Все остается в таком вид?: " Верховный Сов?т, отв?тственное министерство и д?йствія законодательных палатдо разр?шенія вопроса о конституціи Учр. Собраніем. Против распространенія указов о назначены в. кн. Н. Н. верховным главнокомандующим не возражаем". — "Кто во глав? Верховнаго Сов?та", — интересуется Рузскій. — "Я ошибся: не Верховный Сов?т, а Временный Комитет Гос. Думы под моим предс?дательством" [268].
Соединившись со Ставкой, Родзянко просил Алекс?ева "не пускать в обращеніе никакого манифеста до полученія... соображеній, которыя одни могут сразу прекратить революцію" и, повторил ему с небольшими варіантами то, что сказал Рузскому. "Приму вс? м?ры задержать... командующих войсками... сообщенный им манифест", — отв?тил Алекс?ев: "Сообщенное мн? вами далеко не радостно. Неизв?стность и Учр. Собраніе дв? опасныя игрушки в прим?неніи к д?йствующей арміи... Петроградскій гарнизон, вкусившій от плода изм?ны, повторит его с легкостью и еще, и еще раз, для родины он теперь вреден, для арміи безполезен, для вас и всего д?ла опасен. Вот наше войсковое мн?ніе... Вс? помыслы, вс? стремленія начальствующих лиц д?йствующей арміи направлены теперь к тому, чтобы д?йствующая армія помнила об одной войн? и не прикоснулась к 6ол?зненному состоянію внутреннему, переживанмому нын? частью Россіи"... "Я солдат, — заканчивал Алекс?ев, — и вс? мои помыслы обращены на фронт, на запад, к сторон? врага".
Начальник штаба был, д?йствительно, смущен и 6ольше всего оттяжкой осв?домленія фронта, предвидя, как и вс? главнокомандующіе, что это может им?ть трагическія посл?дствія, ибо "немыслимо удержать в секрет? высокой важности акт, предназначенный для общаго св?д?нія" [270]. У Алекс?ева. явилась мысль оказать возд?йствіе на "виляющее" правительство, как он выразился через н?сколько часов в разговор? с Брусиловым. Он обратился в промежуток между 1—4 часами ко вс?м главнокомандующим: "Из совокупности разговоров предс?дателя Думы с главкос?вом и мною, — телеграфировал Алекс?ев, кратко излагая суть этих разговоров, — позволительно придти к выводу:
первое — в Гос. Дум? и в ея Врем. Комитет? н?т единодушія — л?выя партіи, усиленныя Сов?том Р. Д., пріобр?ли сильное вліяніе;
второе — на предс?дателя Думы и Врем. Комитета Родзянко л?выя партіи и рабочіе депутаты оказывают мощное давленіе, и в сообщеніях Родзянко н?т откровенности и искренности;
третье — ц?ли господствующих над предс?дателем партій ясно опред?лились из вышеприведенных пожеланій Родзянко;
четвертое — войска петроградскаго гарнизона окончательно распропагандированы... очерченное положеніе создает полную опасность бол?е всего для д?йствующей арміи, ибо неизв?стность, колебанія, отм?на уже объявленнаго манифеста, могут повлечь шатаніе умов в войсковых частях и т?м разстроить способность борьбы с вн?шним врагом"... Сообщая, что он срочной телеграммой доносит "все это" верховному главнокомандующему. Алекс?ев выдвигает план "суть настоящаго заключенія сообщить предс?дателю Думы и потребоватьосуществленіе манифеста" и "для установленія единства во вс?х случаях и всякой обстановк? созвать сов?щаніе главнокомандующих в Могилев?" (Если в. кн. Н. Н. "не сочтет возможным прибыть лично, то собраться 8-го или 9-го марта). "Такое сов?щаніе т?м бол?е необходимо, — продолжал Алекс?ев, — что только что получил полуофиціальный разговор по аппарату между чинами морского гл. штаба, суть его: обстановк? в Петроград? 2 марта значительно спокойн?е, постепенно все налаживается, слухи о р?зн? солдатами — сплошной вздор, авторитет Врем. Прав., повидимому, силен. Сл?довательно, основные мотивы Родзянко могут оказаться нев?рными и направленными к тому, чтобы побудить представителей д?йствующей арміи неминуемо присоединиться к р?шенію крайних элементов, как к факту, совершившемуся и неизб?жному. Коллективный голос высших чинов арміи и их условія должны, по моему мн?нію, стать изв?стными вс?м и оказать вліяніе на ход событій".
До полученія офиціальных отв?тов на свой запрос Алекс?ев в 1 ч. 80 м. был вызван к аппарату по иниціатив? Брусилова, указавшаго, на основаніи донесеній командиров, на необходимость отдачи "какого-либо приказа" в виду преувеличенных слухов, проникших уже на фронт: Брусилов предлагал объявить, что Николай II отрекся, что в управленіе страной вступил Врем. Ком. Гос. Думы, что войска должны "охранять своею грудью матушку Россію" и не вм?шиваться в политику. "Вполн? понимаю все, вами высказанное", — отв?тил Алекс?ев. — "Мое положеніе:
1. Не могу добиться, чтобы Родзянко подошел к аппарату выслушать мое р?шительное сообщеніе о невозможности играть в их руку и замалчивать манифест.
2. Повел?ніе Вел. Кн., верховнаго главнокомандующаго, во вс?х важных случаях обращаться к нему и его изв?щеніе, что для кавказской арміи манифест не существует до распубликованія его законным порядком через Сенат. Сейчас вторично доложу по аппарату Вел. Кн... заявленіе вс?х главнокомандующих, что дальн?йшее молчаніе грозит опасными посл?дствіями. При неполученіи каких-либо указаній, возьму на себя отдачу приказанія... Самое трудное — установить какое-либо согласіе с виляющим современным правительством"...
Трудно сказать, до каких пред?лов могла пойти иниціатива ген. Алекс?ева. Он не встр?тил достаточной поддержки: Вел. Кн. отв?тил, что он является "выразителем объединеннаго мн?нія арміи и флота", но не как "коллегіальнаго мн?нія главнокомандующих", и что он сносится с правительством [270]. Рузскій, считая необходимым объявленіе манифеста, полагал, что излишне запрашивать командармов, так как им "обстановка внутри имперіи мало изв?стна"; что для "установленія единства д?йствія" необходимо установить "полный контакт с правительством", и что до фактическаго вступленія в главнокомандованіе Вел. Князя "сбор главнокомандующих несоотв?тственен". Эверт считал, что "подобно тому, как мы под давленіем обстановки коллективно вынуждены были обратиться к Государю Императору с мольбой о согласіи его на изм?неніе (формы правленія. также нын? необходимо обратиться к Гос. Дум? и новому правительству с заявленіем о необходимости немедленнаго объявленія высочайшаго манифеста, сп?шно и законно изданнаго Сенатом, и просто во имя спасенія родины от порабощенія ея зл?йшими ея врагами немедленно успокоить вс? волненія, отказаться нын? от нам?ченнаго пути избранія Учред. Со6ранія". Эверт считал съ?зд необходимым и недопустимым откладывать его на 8-ое марта....
Алекс?ев пытался установить контакт с правительством, как рекомендовал Рузскій. Не добившись "возможности говорить с предс?дателем Гос. Думы", он говорил в 6 час. веч., когда вопрос о манифест? 2-го в Петербург? окончательно уже был разр?шен в отрицательном смысл?, с Гучковым и просил его "взять на себя передачу" Родзянко "серьезн?йшаго для арміи вопроса". "Выход должен 6ыть найден путем соглашенія с лицом, долженствующим вступить на престол", — уб?ждал нач. штаба... "Полагаю вполн? возможным в первом манифест? новаго царствованія объявить о том, что окончательное р?шеніе вопросов государственнаго управленія будет выполнено в согласіи с народным представительством, хотя бы по окончаніи войны или наступленія успокоенія", "пять милліонов вооруженных людей ждут объясненія свершившагося", — напоминал еще раз Алекс?ев. Военный министр информировал нач. Штаба о "соглашеніи", достигнутом с лицом, долженствовавшим вступить на престол... Алекс?ева не удовлетворило "соглашеніе". "Неужели нельзя было уб?дить Вел. Князя принять временно до созыва Собранія власть? Это сразу внесло бы опред?ленность в положеніе [271]... Трудно предусмотр?ть, как примет стоящая в окопах масса манифест 3-го марта. Разв? не может она признать его вынужденным со стороны? Теперешнюю д?йствующую армію нужно беречь и беречь от всяких страстей в вопросах внутренних. Хотя бы непродолжительное вступленіе на престол Вел. Князя сразу внесло бы и уваженіе к вол? бывшаго Государя и готовность Вел. Кн. послужить своему отечеству в тяжелые переживаемые им дни... Ув?рен, что на армію это произвело бы наилучшее бодрящее впечатл?ніе... Через полгода-же все выяснится ближе, лучше и всякія изм?ненія протекут не столь бол?зненно, как теперь"... Вечером в 11 часов Алекс?ев еще раз говорил с Петербургом — на этот раз с предс?дателем Думы. Ему оставалось лишь подчиниться обстоятельствам и заключить разговор полной предчувствій фразой: "Прибавить ничего не могу, кром? слов: Боже, спаси Россію".
Неожиданное содержаніе акта отреченія произвело переполох в кругах Врем. Комитета — прежде всего в связи с т?ми антидинастическими требованіями, которыя так опред?ленно выявились в теченіе дня. Керенскій "без всяких обиняков заявил, — по словам Родзянко, что если воцареніе Мих. Ал. состоится, то рабочіе г. Петрограда и вся революціонная демократія этого не допустит". Смущал и вопрос о законности акта, поднимавшій "обоснованный юридическій спор" в смутное и тревожное время. Этот вопрос кратко разсматривает в воспоминаніях Набоков: "Наши основные законы, — говорит он. — не предусматривали возможности отреченія царствующаго императора и не устанавливали никаких правил, касающихся престолонасл?дія в этом случа?!.. При таком молчаніи основных законов престол в случа? отреченія мог переходить только к "законному насл?днику". "Престол россійскій — не частная собственность, не вотчина императора, которой он может распоряжаться по своему произволу... Поэтому передача престола Михаилу была актом незаконным. Никакого юридическаго титула для Михаила она не создавала". "Принятіе Михаилом престола", сл?довательно, было "с самаго начала порочным". Не удовлетворял в. кн. Михаил с морганатической супругой и легитимистов, мн?нія которых находили изв?стный отзвук в думской сред?. Мы вид?ли, что "интригам" кн. Брасовой готовы были они приписать даже идею регентства, за которой таилась секретная мысль превратить временнаго регента в постояннаго императора. Столичная "яхт-клубская" молва давно уже приписывала кн. Брасовой подготовку в этих ц?лях чуть ли не заговора. (Запись Нарышкиной 21 авг.). Палеолог, с своей стороны, еще в феврал? 16 г. записал ходячіе слухи и комментировал их. "Честолюбивая и ловкая" кн. Брасова "за посл?днее время поддерживает самыя либеральныя мн?нія. Ея салон... часто принимает л?вых членов Гос. Думы. В придворных кругах ее обвиняют в изм?н? монархическим принципам, она, впрочем, этим чрезвычайно довольна, так как это подчеркивает ея позицію и подготовляет популярность. Она все бол?е и бол?е разворачивается, она высказывает столь удивительно отважныя идеи, которыя, исходя из другого рта, могли бы повлечь за собой каторжныя работы (см. в моей книг? "Легенда о сепаратном мир?" еще сужденія, высказанныя на зас?даніи прогрессивнаго блока).
Так или иначе первым р?шеніем в сред? думскаго комитета и новаго правительства было — остановить распубликованіе манифеста. В 5 час. утра Родзянко и Львов [261] вызвали к прямому проводу Рузскаго и Алекс?ева [262]. Предс?датель Думы довольно ярко, чрезм?рно даже сгущая краски (может быть, в ц?лях бол?е сильнаго возд?йствія на главнокомандующих, а, может быть, в состояніи собственной растерянности), изобразил то, что происходило в н?драх новой правительственной власти.
"С великим трудом — говорил Родзянко, — удалось удержать в бол?е или мен?е приличных рамках революціонное движеніе, но положеніе еще не пришло в себя и весьма возможна гражданская война. С регентством Великаго Князя и воцареніем Насл?дника Цесаревича помирились бы, может быть, но воцареніе его, как императора, абсолютно неприемлемо". На сожал?ніе, выраженное Рузским, по поводу того, что "депутаты, присланные вчера, не были в достаточной степени освоены с ролью и вообще с т?м, для чего прі?хали". Родзянко пояснил: Опять д?ло в том, что депутатов винить нельзя. Вспыхнул неожиданно для вс?х нас такой солдатскій бунт» которому еще подобнаго я не вид?л, и которые (так в подлинник?), конечно, не солдаты, а просто взятые от сохи мужики, которые вс? свои мужицкая требованія нашли полезным теперь же заявить. Только и слышно было в толп?: ''Земли и воли", "Долой династію", "Долой Романовых", "Долой офицеров". И началось во многих частях избіеніе офицеров, к этому присоединились рабочіе, и анархія дошла до своего апогеях [263]. В результат? переговоров с депутатами от рабочих(?) удалось придти к ночи сегодня к н?которому соглашенію [264], которое заключалось в том, чтобы было созвано через н?которое время Учред. Собраніе для того, чтобы народ мог высказать свой взгляд на форму правленія, и только тогда Петроград вздохнул свободно, и ночь прошла сравнительно спокойно. Войска мало по малу в теченіе ночи приводятся в порядок, но провозглашеніе императором в. кн. Мих. Ал. подольет масла в огонь, и начнется безпощадное истребленіе всего, что можно истребить. Мы потеряем и упустим из рук всякую власть и усмирить народное волненіе будет некому; при предложенной форм? возвращеніе династіи не исключено и желательно, чтобы прим?рно до окончаніявойны продолжал д?йствовать Верховный Сов?т и нын? д?йствующее с нами Временное Правительство [265]. Я вполн? ув?рен, что при этих условіях возможно быстрое успокоеніе, и р?шительная поб?да будет обезпечена, так как несомн?нно произойдет подъем патріотическаго чувства"... [266], — "Скажите, для в?рности, так ли я вас понял" — спросил Рузскій: "Значит, пока все остается по старому, как бы манифеста не было, а равно и о порученіи кн. Львову сформировать министерство. Что касается назначенія в. кн. Н. Н. главнокомандующим повел?ніем Е. В., отданным вчера... То об этом желал бы знать также ваше мн?ніе; об этих указах сообщено было вчера очень широко по просьб? депутатов [267], даже в (Москву и, конечно, на Кавказ". — "Сегодня нами сформировано правительство с кн. Львовым во глав?", — отв?тил Родзянко: "Все остается в таком вид?: " Верховный Сов?т, отв?тственное министерство и д?йствія законодательных палатдо разр?шенія вопроса о конституціи Учр. Собраніем. Против распространенія указов о назначены в. кн. Н. Н. верховным главнокомандующим не возражаем". — "Кто во глав? Верховнаго Сов?та", — интересуется Рузскій. — "Я ошибся: не Верховный Сов?т, а Временный Комитет Гос. Думы под моим предс?дательством" [268].
Соединившись со Ставкой, Родзянко просил Алекс?ева "не пускать в обращеніе никакого манифеста до полученія... соображеній, которыя одни могут сразу прекратить революцію" и, повторил ему с небольшими варіантами то, что сказал Рузскому. "Приму вс? м?ры задержать... командующих войсками... сообщенный им манифест", — отв?тил Алекс?ев: "Сообщенное мн? вами далеко не радостно. Неизв?стность и Учр. Собраніе дв? опасныя игрушки в прим?неніи к д?йствующей арміи... Петроградскій гарнизон, вкусившій от плода изм?ны, повторит его с легкостью и еще, и еще раз, для родины он теперь вреден, для арміи безполезен, для вас и всего д?ла опасен. Вот наше войсковое мн?ніе... Вс? помыслы, вс? стремленія начальствующих лиц д?йствующей арміи направлены теперь к тому, чтобы д?йствующая армія помнила об одной войн? и не прикоснулась к 6ол?зненному состоянію внутреннему, переживанмому нын? частью Россіи"... "Я солдат, — заканчивал Алекс?ев, — и вс? мои помыслы обращены на фронт, на запад, к сторон? врага".
Начальник штаба был, д?йствительно, смущен и 6ольше всего оттяжкой осв?домленія фронта, предвидя, как и вс? главнокомандующіе, что это может им?ть трагическія посл?дствія, ибо "немыслимо удержать в секрет? высокой важности акт, предназначенный для общаго св?д?нія" [270]. У Алекс?ева. явилась мысль оказать возд?йствіе на "виляющее" правительство, как он выразился через н?сколько часов в разговор? с Брусиловым. Он обратился в промежуток между 1—4 часами ко вс?м главнокомандующим: "Из совокупности разговоров предс?дателя Думы с главкос?вом и мною, — телеграфировал Алекс?ев, кратко излагая суть этих разговоров, — позволительно придти к выводу:
первое — в Гос. Дум? и в ея Врем. Комитет? н?т единодушія — л?выя партіи, усиленныя Сов?том Р. Д., пріобр?ли сильное вліяніе;
второе — на предс?дателя Думы и Врем. Комитета Родзянко л?выя партіи и рабочіе депутаты оказывают мощное давленіе, и в сообщеніях Родзянко н?т откровенности и искренности;
третье — ц?ли господствующих над предс?дателем партій ясно опред?лились из вышеприведенных пожеланій Родзянко;
четвертое — войска петроградскаго гарнизона окончательно распропагандированы... очерченное положеніе создает полную опасность бол?е всего для д?йствующей арміи, ибо неизв?стность, колебанія, отм?на уже объявленнаго манифеста, могут повлечь шатаніе умов в войсковых частях и т?м разстроить способность борьбы с вн?шним врагом"... Сообщая, что он срочной телеграммой доносит "все это" верховному главнокомандующему. Алекс?ев выдвигает план "суть настоящаго заключенія сообщить предс?дателю Думы и потребоватьосуществленіе манифеста" и "для установленія единства во вс?х случаях и всякой обстановк? созвать сов?щаніе главнокомандующих в Могилев?" (Если в. кн. Н. Н. "не сочтет возможным прибыть лично, то собраться 8-го или 9-го марта). "Такое сов?щаніе т?м бол?е необходимо, — продолжал Алекс?ев, — что только что получил полуофиціальный разговор по аппарату между чинами морского гл. штаба, суть его: обстановк? в Петроград? 2 марта значительно спокойн?е, постепенно все налаживается, слухи о р?зн? солдатами — сплошной вздор, авторитет Врем. Прав., повидимому, силен. Сл?довательно, основные мотивы Родзянко могут оказаться нев?рными и направленными к тому, чтобы побудить представителей д?йствующей арміи неминуемо присоединиться к р?шенію крайних элементов, как к факту, совершившемуся и неизб?жному. Коллективный голос высших чинов арміи и их условія должны, по моему мн?нію, стать изв?стными вс?м и оказать вліяніе на ход событій".
До полученія офиціальных отв?тов на свой запрос Алекс?ев в 1 ч. 80 м. был вызван к аппарату по иниціатив? Брусилова, указавшаго, на основаніи донесеній командиров, на необходимость отдачи "какого-либо приказа" в виду преувеличенных слухов, проникших уже на фронт: Брусилов предлагал объявить, что Николай II отрекся, что в управленіе страной вступил Врем. Ком. Гос. Думы, что войска должны "охранять своею грудью матушку Россію" и не вм?шиваться в политику. "Вполн? понимаю все, вами высказанное", — отв?тил Алекс?ев. — "Мое положеніе:
1. Не могу добиться, чтобы Родзянко подошел к аппарату выслушать мое р?шительное сообщеніе о невозможности играть в их руку и замалчивать манифест.
2. Повел?ніе Вел. Кн., верховнаго главнокомандующаго, во вс?х важных случаях обращаться к нему и его изв?щеніе, что для кавказской арміи манифест не существует до распубликованія его законным порядком через Сенат. Сейчас вторично доложу по аппарату Вел. Кн... заявленіе вс?х главнокомандующих, что дальн?йшее молчаніе грозит опасными посл?дствіями. При неполученіи каких-либо указаній, возьму на себя отдачу приказанія... Самое трудное — установить какое-либо согласіе с виляющим современным правительством"...
Трудно сказать, до каких пред?лов могла пойти иниціатива ген. Алекс?ева. Он не встр?тил достаточной поддержки: Вел. Кн. отв?тил, что он является "выразителем объединеннаго мн?нія арміи и флота", но не как "коллегіальнаго мн?нія главнокомандующих", и что он сносится с правительством [270]. Рузскій, считая необходимым объявленіе манифеста, полагал, что излишне запрашивать командармов, так как им "обстановка внутри имперіи мало изв?стна"; что для "установленія единства д?йствія" необходимо установить "полный контакт с правительством", и что до фактическаго вступленія в главнокомандованіе Вел. Князя "сбор главнокомандующих несоотв?тственен". Эверт считал, что "подобно тому, как мы под давленіем обстановки коллективно вынуждены были обратиться к Государю Императору с мольбой о согласіи его на изм?неніе (формы правленія. также нын? необходимо обратиться к Гос. Дум? и новому правительству с заявленіем о необходимости немедленнаго объявленія высочайшаго манифеста, сп?шно и законно изданнаго Сенатом, и просто во имя спасенія родины от порабощенія ея зл?йшими ея врагами немедленно успокоить вс? волненія, отказаться нын? от нам?ченнаго пути избранія Учред. Со6ранія". Эверт считал съ?зд необходимым и недопустимым откладывать его на 8-ое марта....
Алекс?ев пытался установить контакт с правительством, как рекомендовал Рузскій. Не добившись "возможности говорить с предс?дателем Гос. Думы", он говорил в 6 час. веч., когда вопрос о манифест? 2-го в Петербург? окончательно уже был разр?шен в отрицательном смысл?, с Гучковым и просил его "взять на себя передачу" Родзянко "серьезн?йшаго для арміи вопроса". "Выход должен 6ыть найден путем соглашенія с лицом, долженствующим вступить на престол", — уб?ждал нач. штаба... "Полагаю вполн? возможным в первом манифест? новаго царствованія объявить о том, что окончательное р?шеніе вопросов государственнаго управленія будет выполнено в согласіи с народным представительством, хотя бы по окончаніи войны или наступленія успокоенія", "пять милліонов вооруженных людей ждут объясненія свершившагося", — напоминал еще раз Алекс?ев. Военный министр информировал нач. Штаба о "соглашеніи", достигнутом с лицом, долженствовавшим вступить на престол... Алекс?ева не удовлетворило "соглашеніе". "Неужели нельзя было уб?дить Вел. Князя принять временно до созыва Собранія власть? Это сразу внесло бы опред?ленность в положеніе [271]... Трудно предусмотр?ть, как примет стоящая в окопах масса манифест 3-го марта. Разв? не может она признать его вынужденным со стороны? Теперешнюю д?йствующую армію нужно беречь и беречь от всяких страстей в вопросах внутренних. Хотя бы непродолжительное вступленіе на престол Вел. Князя сразу внесло бы и уваженіе к вол? бывшаго Государя и готовность Вел. Кн. послужить своему отечеству в тяжелые переживаемые им дни... Ув?рен, что на армію это произвело бы наилучшее бодрящее впечатл?ніе... Через полгода-же все выяснится ближе, лучше и всякія изм?ненія протекут не столь бол?зненно, как теперь"... Вечером в 11 часов Алекс?ев еще раз говорил с Петербургом — на этот раз с предс?дателем Думы. Ему оставалось лишь подчиниться обстоятельствам и заключить разговор полной предчувствій фразой: "Прибавить ничего не могу, кром? слов: Боже, спаси Россію".
II. Отреченіе Михаила.
1. Р?шеніе Временнаго Комитета.
В "Исторіи революціи" Милюков говорит, что Родзянко-Львов отправились к прямому проводу в военное министерство для того, чтобы выяснить возможность "изм?ненія" манифеста. Мы вид?ли, что об этом не было и р?чи со стороны предс?дателей Врем. Комитета и Врем. Правительства. Д?ло шло об отсрочк?, пока политическіе архитектора не договорятся между собой... "Ночь, (в?рн?е предразсв?тное время) прошла, — вспоминает Керенскій, — в р?зких и горячих спорах, так как Милюков защищал свою позицію с настойчивостью и упорством изумительными. Его поддерживал лишь отчасти (moit? ? contre coeur) Шингарев. Милюков считал, что "вс? потеряли голову"
[272]. Мн?ніе Керенскаго о необходимости уб?дить Вел. Князя отречься возым?ло р?шающее вліяніе. Некрасов усп?л уже набросать и проект отреченія. Никто не знал, насколько сам Вел. Князь был осв?домлен о происходящем. Р?шено было отправиться и коллективно представить на его усмотр?ніе дв? точки зр?нія, так как Милюков, — утверждает Керенскій, — заявил, что он немедленно покинет ряды Вр. Правительства, если ему не будет предоставлена возможность изложить мн?ніе меньшинства перед Мих. Алекс.
Около полудня по датировк? Милюкова — около 10 час. по воспоминаніям Керенскаго — члены правительства кн. Львов, Милюков, Керенскій, Некрасов, Терещенко, Годнев, Львов Вл. и члены Врем. Комитета Родзянко, Ефремов и Караулов (называют еще Шидловскаго и Ржевскаго), собрались на Милліонной в квартир? кн. Путятиной, гд? временно пребывал Великій Князь. Сама хозяйка в воспоминаніях опред?ляет время собранія около 11 часов.
Около полудня по датировк? Милюкова — около 10 час. по воспоминаніям Керенскаго — члены правительства кн. Львов, Милюков, Керенскій, Некрасов, Терещенко, Годнев, Львов Вл. и члены Врем. Комитета Родзянко, Ефремов и Караулов (называют еще Шидловскаго и Ржевскаго), собрались на Милліонной в квартир? вн. Путятиной, гд? временно пребывал Великій Князь. Сама хозяйка в воспоминаніях опред?ляет время собранія около 11 часов.
Не знаю, на основаніи каких данных Маклаков иниціативу созыва сов?щанія приписывает "новому императору". Караулов, разсказывавшій 31 марта в. кн. Андрею Влад. в Кисловодск? исторію отреченія Мих. Ал., говорил, что иниціатива сов?щанія принадлежала исключительно думцам: Керенскій телефонировал Вел. Кн. в 5 час. утра, Мих. Ал. разбудили, и он отв?тил, что "ничего не знает" о том, что произошло в Псков?. Надо ли говорить, что теоретическія разсужденія Маклакова, который понял бы собраніе на Милліонной, если бы там р?чь шла о недостаточности конституціонных гарантій в акт? отреченія Царя, совершенно неприм?нимы к революціонной обстановк? утра 3-го марта, вытекавшей, конечно, не из правом?рных юридических предпосылок государствов?дов. При обрисовк? тогдашней революціонной обстановки надлежит устранить легенду, правда совершенно второстепеннаго значенія, но очень характерную для революціонной мемуарной литературы. Суханов вспомнил, как он 2-го марта, т. е. в критическій момент, когда р?шался вопрос о государственной власти, на запрос сов?тскаго комиссара на Царскосельском вокзал? ("по порученію жел?знодорожников"): возможно ли дать Мих. Ал. по?зд для прі?зда из Гатчины в Петербург, "без всяких сов?щаній", отв?тил, "что по?зда Исп. Ком. не разр?шает "по случаю дороговизны угля" — "гр. Романов может придти на вокзал, взять билет и ?хать в общем по?зд?" Этот, воспроизводимый Черновым и др. "революціонный" отв?т теряет свой эффект и относительное остроуміе, так как Мих. Ал., прибыв в столицу 27-го, уже не мог вы?хать назад в Гатчину и находился все время в квартир? кн. Путятиной. Так засвид?тельствовала сама Путятина; это утверждает и полк. Никитин, по словам котораго Мих. Ал. в разговор? с ним высказывал особенное недовольство против Родзянко, вызвавшаго Великаго Князя и оставившаго его будто бы в военном министерств? во время вечерняго разговора со Ставкой. Однако, для переговоров со Ставкой Мих. Ал. ?здил не с Родзянко, а с военным министром Б?ляевым и на его автомобил?. Весь этот инцидент (с сухановским отв?том) нашел н?который отклик в тогдашнем сообщеніи "Русскаго Слова", но отнесен он ко времени посл? отреченія. Кто у кого заимствовал — мемуарист ли у газетнаго сотрудника или этог посл?дній у будущаго мемуариста — не знаю...
По словам Путятиной, Мих Ал. ув?домил Родзянко только в 4 часа утра 2-го, гд? он находится (свид?тельство бол?е, ч?м сомнительное), и тогда же ему была прислана охрана из 40 юнкеров и 8 офицеров.
Около полудня по датировк? Милюкова — около 10 час. по воспоминаніям Керенскаго — члены правительства кн. Львов, Милюков, Керенскій, Некрасов, Терещенко, Годнев, Львов Вл. и члены Врем. Комитета Родзянко, Ефремов и Караулов (называют еще Шидловскаго и Ржевскаго), собрались на Милліонной в квартир? кн. Путятиной, гд? временно пребывал Великій Князь. Сама хозяйка в воспоминаніях опред?ляет время собранія около 11 часов.
Около полудня по датировк? Милюкова — около 10 час. по воспоминаніям Керенскаго — члены правительства кн. Львов, Милюков, Керенскій, Некрасов, Терещенко, Годнев, Львов Вл. и члены Врем. Комитета Родзянко, Ефремов и Караулов (называют еще Шидловскаго и Ржевскаго), собрались на Милліонной в квартир? вн. Путятиной, гд? временно пребывал Великій Князь. Сама хозяйка в воспоминаніях опред?ляет время собранія около 11 часов.
Не знаю, на основаніи каких данных Маклаков иниціативу созыва сов?щанія приписывает "новому императору". Караулов, разсказывавшій 31 марта в. кн. Андрею Влад. в Кисловодск? исторію отреченія Мих. Ал., говорил, что иниціатива сов?щанія принадлежала исключительно думцам: Керенскій телефонировал Вел. Кн. в 5 час. утра, Мих. Ал. разбудили, и он отв?тил, что "ничего не знает" о том, что произошло в Псков?. Надо ли говорить, что теоретическія разсужденія Маклакова, который понял бы собраніе на Милліонной, если бы там р?чь шла о недостаточности конституціонных гарантій в акт? отреченія Царя, совершенно неприм?нимы к революціонной обстановк? утра 3-го марта, вытекавшей, конечно, не из правом?рных юридических предпосылок государствов?дов. При обрисовк? тогдашней революціонной обстановки надлежит устранить легенду, правда совершенно второстепеннаго значенія, но очень характерную для революціонной мемуарной литературы. Суханов вспомнил, как он 2-го марта, т. е. в критическій момент, когда р?шался вопрос о государственной власти, на запрос сов?тскаго комиссара на Царскосельском вокзал? ("по порученію жел?знодорожников"): возможно ли дать Мих. Ал. по?зд для прі?зда из Гатчины в Петербург, "без всяких сов?щаній", отв?тил, "что по?зда Исп. Ком. не разр?шает "по случаю дороговизны угля" — "гр. Романов может придти на вокзал, взять билет и ?хать в общем по?зд?" Этот, воспроизводимый Черновым и др. "революціонный" отв?т теряет свой эффект и относительное остроуміе, так как Мих. Ал., прибыв в столицу 27-го, уже не мог вы?хать назад в Гатчину и находился все время в квартир? кн. Путятиной. Так засвид?тельствовала сама Путятина; это утверждает и полк. Никитин, по словам котораго Мих. Ал. в разговор? с ним высказывал особенное недовольство против Родзянко, вызвавшаго Великаго Князя и оставившаго его будто бы в военном министерств? во время вечерняго разговора со Ставкой. Однако, для переговоров со Ставкой Мих. Ал. ?здил не с Родзянко, а с военным министром Б?ляевым и на его автомобил?. Весь этот инцидент (с сухановским отв?том) нашел н?который отклик в тогдашнем сообщеніи "Русскаго Слова", но отнесен он ко времени посл? отреченія. Кто у кого заимствовал — мемуарист ли у газетнаго сотрудника или этог посл?дній у будущаго мемуариста — не знаю...
По словам Путятиной, Мих Ал. ув?домил Родзянко только в 4 часа утра 2-го, гд? он находится (свид?тельство бол?е, ч?м сомнительное), и тогда же ему была прислана охрана из 40 юнкеров и 8 офицеров.
2. Возвращеніе делегатов
Гучков и Шульгин только что (около 8 час. утра) вернулись в Петербург и тут же на Варшавском вокзал? натолкнулись на яркую иллюстрацію к существовавшим настроеніям. Гучков см?ло пошел объявить акт отреченія в мастерскія С?в.-Зап. жел. дор., но рабочіе пришли в такое возбужденіе, что, "закрыв пом?щеніе мастерских, проявили недвусмысленное нам?реніе акт уничтожить, а Гучкова линчевать". Эпизод, повидимому, был не столь драматичен, как изобразил его в приведенных словах Бубликов, и никто не собирался уничтожать акт отреченія и убивать Гучкова.
[273]
Образно, но н?сколько туманно, об инцидент? разсказал Шульгин, бывшій одним из д?йствовавших лиц. В кутюрьм?, которая царила на вокзал?, когда "какіе-то люди" "куда-то нас тащили", "мн? выпало на долю объявить о происшедшем" "войскам и народу" Рота выстроилаcь "покоем" (четвертую сторону составляла толпа) и взяла на караул . В такой торжественной обстановк? Шульгин прочитал отреченіе. "Я поднял глаза от бумаги и увидал, как дрогнули штыки... прямо против меня молодой солдат плакал... Тогда я стал говорить". Депутат произнес патріотическую р?чь о Россіи, о ея спасеніи, чему подал прим?р Царь. "Ура Государю императору Михаилу второму!" "И показалось мн? на короткое время, что монархія спасена". В этот момент Шульгина позвали к телефону — Милюков сп?шил перехватить делегатов на вокзал? и предупредить, что они должны ?хать на Милліонную 12. Милюков не одобрил посп?шную попытку провозгласить "Михаила II". "Настроеніе сильно ухудшилось текст (манифеста) неудовлетворителен необходимо упоминаніе Учредительнаго Собранія". Шульгин направился на розыски Гучкова, но по дорог? передал конверт с подлинным отреченіем посланцу Бубликова и нашёл Гучкова на митинг? рабочих в жел?знодорожных мастерских.
Образно, но н?сколько туманно, об инцидент? разсказал Шульгин, бывшій одним из д?йствовавших лиц. В кутюрьм?, которая царила на вокзал?, когда "какіе-то люди" "куда-то нас тащили", "мн? выпало на долю объявить о происшедшем" "войскам и народу" Рота выстроилаcь "покоем" (четвертую сторону составляла толпа) и взяла на караул . В такой торжественной обстановк? Шульгин прочитал отреченіе. "Я поднял глаза от бумаги и увидал, как дрогнули штыки... прямо против меня молодой солдат плакал... Тогда я стал говорить". Депутат произнес патріотическую р?чь о Россіи, о ея спасеніи, чему подал прим?р Царь. "Ура Государю императору Михаилу второму!" "И показалось мн? на короткое время, что монархія спасена". В этот момент Шульгина позвали к телефону — Милюков сп?шил перехватить делегатов на вокзал? и предупредить, что они должны ?хать на Милліонную 12. Милюков не одобрил посп?шную попытку провозгласить "Михаила II". "Настроеніе сильно ухудшилось текст (манифеста) неудовлетворителен необходимо упоминаніе Учредительнаго Собранія". Шульгин направился на розыски Гучкова, но по дорог? передал конверт с подлинным отреченіем посланцу Бубликова и нашёл Гучкова на митинг? рабочих в жел?знодорожных мастерских.