Страница:
с завязанными глазами(курсив мой) невозможно"
[295]. "Час тому назад Некрасов сообщил мн?, что Гучков подал в отставку. В Дум? его не было, а потому я позволил себ? лично прибыть к аппарату, чтобы не задерживать вас. Из Ставки трижды вызывали Родзянко и Гучкова. Если вы говорили с Гучковым посл? 18 часов, то, возможно, он взял отставку обратно. Передам нашу бес?ду кн. Львову немедленно"
[296].
Думается, что на р?шеніе Милюкова и Гучкова больше всего повліяла окружавшая обстановка. Становилось ясно, что историческій путь в данном отр?з? времени шел не по т?м линіям, которыя нам?чались теоретическими выкладками политиков: событія рождались "психологіей масс", как выразился кн. Львов в дальн?йшем разговор? с Алекс?евым. Эту психологію масс в революціонной столиц? Родзянко в разговор? с т?м же Алекс?евым в 10 час. вечера опред?лил словами: "Хотя эти акты (манифесты) не опубликованы, но слух о них прошел и встр?чен населеніем с ликованіем. Произведен салют с кр?пости новому правительству в 101 выстр?л". В дополненіе к словам Родзянко случайный фланер в то время на улицах столицы, толстовец Булгаков, вспоминает, что изв?стіе об отреченіи "Николая" и "Михаила" вызывало восторженное "ура". — "Вс? были именинниками". В "низах" — на "улиц?", переходящей в "демократію", общее настроеніе "против Романовых", — отм?чает вновь Гиппіус. На пессимистическую реплику нач. штаба предс?датель Думы зам?тил: "Искренне сожал?нію, что Ваше Высокопревосходительство так грустно и уныло настроены, что тоже не может служить благопріятным фактором для поб?ды, а я вот и вс? мы зд?сь настроены бодро и р?шительно".
Скептики не только уступили всеобщему оптимизму, но и сами им заразились: Милюков на другой день сд?лался даже самоув?ренным, как отм?чают современники. Очевидно, он думал, что опытный рулевой сум?ет всетаки направить государственный корабль, вопреки революціонной стихіи, в надлежащее русло. Таким путем ему в первые, по крайней м?р?, дни все еще рисовался путь, который он отстаивал на Милліонной. Об этом опред?ленно говорит офиціальная телеграмма 6 марта англійскаго посла в Лондон. Бьюкенен передавал Бальфуру, на основаніи своего разговора с Милюковым от означеннаго числа: министр ин. д., выразив "большую удовлетворенность положеніем д?л", полагал, что "окончательным устройством вещей явится избраніе новаго императора. Единственным кандидатом он считал в. кн. Михаила. Его Высочество пріобр?л большую популярность посл? опубликованія своего манифеста".
Таким образом заря новой Россіи и в представленіи лидера думской общественности занималась при ауспиціях, скор?е благопріятных. Естественно, что Карабчевскій, пос?тившій через н?сколько дней новаго руководителя вн?шней политикой в качеств? предс?дателя "комиссіи по разсл?дованію германских зв?рств", нашел Милюкова в настроеніи радужном и в себ? ув?ренном: он вновь "и помолод?л и пріосанился". И Палеолог записал 4 марта: Милюков в 24 часа от отчаянія перешел к полной ув?ренности. Милюков отнюдь не был одинок: мы вид?ли, в каких повышенных тонах прив?тствовал революцію через н?сколько дней акад. Струве — тот Струве, который находился в Дум? в первые революціонные часы и встр?тил Набокова в "крайне скептическом" настроеніи.
5. Посл?дній штрих.
Вел. князь Михаил Александрович в дни переворота.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ.
I. Армія и переворот.
1. "Обманутые" генералы.
Думается, что на р?шеніе Милюкова и Гучкова больше всего повліяла окружавшая обстановка. Становилось ясно, что историческій путь в данном отр?з? времени шел не по т?м линіям, которыя нам?чались теоретическими выкладками политиков: событія рождались "психологіей масс", как выразился кн. Львов в дальн?йшем разговор? с Алекс?евым. Эту психологію масс в революціонной столиц? Родзянко в разговор? с т?м же Алекс?евым в 10 час. вечера опред?лил словами: "Хотя эти акты (манифесты) не опубликованы, но слух о них прошел и встр?чен населеніем с ликованіем. Произведен салют с кр?пости новому правительству в 101 выстр?л". В дополненіе к словам Родзянко случайный фланер в то время на улицах столицы, толстовец Булгаков, вспоминает, что изв?стіе об отреченіи "Николая" и "Михаила" вызывало восторженное "ура". — "Вс? были именинниками". В "низах" — на "улиц?", переходящей в "демократію", общее настроеніе "против Романовых", — отм?чает вновь Гиппіус. На пессимистическую реплику нач. штаба предс?датель Думы зам?тил: "Искренне сожал?нію, что Ваше Высокопревосходительство так грустно и уныло настроены, что тоже не может служить благопріятным фактором для поб?ды, а я вот и вс? мы зд?сь настроены бодро и р?шительно".
Скептики не только уступили всеобщему оптимизму, но и сами им заразились: Милюков на другой день сд?лался даже самоув?ренным, как отм?чают современники. Очевидно, он думал, что опытный рулевой сум?ет всетаки направить государственный корабль, вопреки революціонной стихіи, в надлежащее русло. Таким путем ему в первые, по крайней м?р?, дни все еще рисовался путь, который он отстаивал на Милліонной. Об этом опред?ленно говорит офиціальная телеграмма 6 марта англійскаго посла в Лондон. Бьюкенен передавал Бальфуру, на основаніи своего разговора с Милюковым от означеннаго числа: министр ин. д., выразив "большую удовлетворенность положеніем д?л", полагал, что "окончательным устройством вещей явится избраніе новаго императора. Единственным кандидатом он считал в. кн. Михаила. Его Высочество пріобр?л большую популярность посл? опубликованія своего манифеста".
Таким образом заря новой Россіи и в представленіи лидера думской общественности занималась при ауспиціях, скор?е благопріятных. Естественно, что Карабчевскій, пос?тившій через н?сколько дней новаго руководителя вн?шней политикой в качеств? предс?дателя "комиссіи по разсл?дованію германских зв?рств", нашел Милюкова в настроеніи радужном и в себ? ув?ренном: он вновь "и помолод?л и пріосанился". И Палеолог записал 4 марта: Милюков в 24 часа от отчаянія перешел к полной ув?ренности. Милюков отнюдь не был одинок: мы вид?ли, в каких повышенных тонах прив?тствовал революцію через н?сколько дней акад. Струве — тот Струве, который находился в Дум? в первые революціонные часы и встр?тил Набокова в "крайне скептическом" настроеніи.
5. Посл?дній штрих.
...Вс? вновь собрались в Таврическом Дворц? для выработки формы опубликованія двух отреченій. Случайно присутствовавшій при обсужденіи проф. Ломоносов (он привез "подлинник" манифеста Николая II, полученный от Гучкова и находившійся в мин. пут. сообщ., и ждал офиціальнаго текста, актов отреченія, так как печатать его должна была типографія министерства), изобразил в воспоминаніях обстановку, в которой происходило обсужденіе — в?роятно, н?сколько карикатурно. "Как назвать эти документы? По существу это суть манифесты двух императоров", — заявил Милюков.— "Но Николай придал своему отреченію иную форму, форму телеграммы на имя Начальника Штаба. Мы не можем м?нять эту форму", — возразил Набоков. — "Пожалуй. Но р?шающее значеніе им?ет отреченіе Мих. Ал... Оно написано вашей рукой, Вл. Дм., и мы можем его вставить в любую рамку. Пищите: "Мы, милостью Божіей, Михаил II, Император и Самодержец Всероccійскій... объявляем в?рным подданным вашим"... — "Позвольте... да в?дь он не царствовал"... Начался горячій спор... Милюков и Набоков с п?ной у рта доказывали, что отреченіе Михаила только тогда им?ет юридическій смысл, если признать, что он был императором... Полночь застала нас за этим спором. Наконец, около 2 час. ночи соглашеніе было достигнуто. Набоков написал на двух кусочках бумаги названія актов:
1. Акт об отреченіи Государя Императора Николая II от престола Государства Россійскаго в пользу Великаго Князя Михаила Александровича.
2. Акт об отказ? Вел. Кн. Мих. Ал. от воспріятіяверховной власти и о признаніи им всей полноты власти за Временным Правительством, возникшим по почину Гос. Думы"...
"Над этими строками, — язвительно зам?чает мемуарист, — можно поставить заглавіе: "Результат первых шести часов работы ироніи Временнаго Правительства" [297]. Н?которая доля истины в этой ироніи им?ется: только в 3 часа 50 мин. ночи 4-го марта из Петербурга пошло в Ставку столь нервно ожидавшееся там офиціальное ув?домленіе об отказ? Мих. Алек, "воспріять верховную власть впредь до опред?ленія Учредительным Собраніем формы правленія".
Вокруг имени в. кн. Михаила в роковые дни создались уже обычныя легенды. Пом?щаемые ниже отрывки из записей А. С. Матв?ева (управляющаго д?лами В. Кн.), опред?ляют довольно точно, по крайней м?р?, даты, касающіяся пребыванія Мих. Ал. в Петербург?.
1. Акт об отреченіи Государя Императора Николая II от престола Государства Россійскаго в пользу Великаго Князя Михаила Александровича.
2. Акт об отказ? Вел. Кн. Мих. Ал. от воспріятіяверховной власти и о признаніи им всей полноты власти за Временным Правительством, возникшим по почину Гос. Думы"...
"Над этими строками, — язвительно зам?чает мемуарист, — можно поставить заглавіе: "Результат первых шести часов работы ироніи Временнаго Правительства" [297]. Н?которая доля истины в этой ироніи им?ется: только в 3 часа 50 мин. ночи 4-го марта из Петербурга пошло в Ставку столь нервно ожидавшееся там офиціальное ув?домленіе об отказ? Мих. Алек, "воспріять верховную власть впредь до опред?ленія Учредительным Собраніем формы правленія".
Вокруг имени в. кн. Михаила в роковые дни создались уже обычныя легенды. Пом?щаемые ниже отрывки из записей А. С. Матв?ева (управляющаго д?лами В. Кн.), опред?ляют довольно точно, по крайней м?р?, даты, касающіяся пребыванія Мих. Ал. в Петербург?.
Вел. князь Михаил Александрович в дни переворота.
25-го февраля, в субботу, предполагался прі?зд из Гатчины в Петербург вел. кн. Михаила Александровича. В этот день был назначен на 7 час. вечера об?д у гр. И. И. Капниста, на Сергіевской улиц? (Капнист — член Государственной Думы), и зат?м предполагалась по?здка в Михайловскій театр на французскій спектакль.
Про?зжая к гр. Капнист, Великій Князь обратил вниманіе на большое скопленіе народа в направленіи Невскаго проспекта, а потому, по прі?зд? на Сергіевскую, поручил мн? справиться по телефону у Петербургскаго градоначальника (ген.-м. Балк) о положеніи в Петроград?. Градоначальник отв?тил, что в город? тревожно, на Невском проспект? была стр?льба, и что при стр?льб? убит полицейскій пристав. Мой доклад о событіях в Петроград? произвел на Вел. Князя очень тяжелое впечатл?ніе, и он сейчас же отказался от мысли по?хать в театр. По окончаніи об?да лица, принимавшая в нем участіе, по?хали в театр, а М. А. по?хал со мной ко мн? на квартиру; оставаясь у меня, М. А. писал письма своим знакомым и, между прочим, ген. Брусилову. Вел. Князь оставался у меня до 12 час. ночи; в указанное время подъ?хал к дому автомобиль с Н. С. Брасовой и Н. Н. Джонсоном, возвратившимися из театра. М. А. вошел в автомобиль и у?хал в Гатчину. На другой день, 26-го февраля, в воскресенье, вел. князь Михаил Александрович предполагал прі?хать в Петроград и, вм?ст? с вел. кн. Ксеніей Александровной, быть в 2 часа дня в Петропавловском собор? на панихид? у гробницы имп. Александра III. В этот день, в 10 час. утра, я справился по телефону у градоначальника о безопасности сл?дованія Вел. Князя с Варшавскаго вокзала в Петропавловскій собор. Градоначальник сообщил, что путь сл?дованія безопасен, о чем я и доложил по телефону в Гатчину. 26-го февраля М. А. я не вид?л, но знаю, что он благополучно побывал у Кс. Ал. и в Петропавловском собор?, а зат?м возвратился в Гатчину.
27-го февраля, в понед?льник, я отправился в обычное время в Управленіе д?лами вел. кн. М. А.; на улицах было большое оживленіе, а м?стами были зам?тны далее отд?льныя группы; вообще же чувствовалось очень тревожное настроеніе. Из Управленія д?лами я вышел в 3 1/2 ч. дня. Возвращался я домой в автомобил?, которому м?стами приходилось ?хать очень медленно из-за народа, котораго особенно было много на Благов?щенской площади. По прі?зд? домой я говорил по телефону с шофером Козловским, который сообщил мн?, что ему приказано по телефону из Гатчины подать автомобиль на Варшавскій вокзал для встр?чи вел. кн. М. А.; сообщая об этом, Козловскій добавил: изв?стно ли Великому Князю о тревожном настроеніи в Петроград?. Так как о прі?зд? Великаго Князя в Петроград мн? не было изв?стно, то сейчас же посл? разговора с Козловским я позвонил в Гатчину и узнал, что Мих. Ал. уже вы?хал в Петроград с Н. Н. Джонсоном посл? телефоннаго разговора из Петрограда с предс?дателем Государственной Думы Родзянко. Около 8 час. вечера позвонил ко мн? Н. Н. Джонсон и сообщил, что М. А. находится в Маріинском дворц? на сов?щаніи с видными членами Государственной Думы и другими, по вызову М. В. Родзянко. Н. Н. Джонсон говорил из вестибюля Маріинскаго дворца.
В дв?надцатом часу ночи позвонил ко мн?, но приказанію Н. Н. Джонсона, шофер Козловскій и сообщил мн?, что вел. князь М. А. находится у военнаго министра, в его дом? на Мойк?, при чем сообщил мн? об этом иносказательно, видимо, опасаясь при разговор? по телефону открыть м?стопребываніе Вел. Князя; вм?ст? с т?м Козловскій добавил, что автомобиль Вел. Князя спрятан во двор? дома. В четвертом часу ночи на 28-ое февраля ко мн? позвонил Н. Н. Джонсон и сообщил, что Вел. Князь находится с ним в Зимнем дворц?, и что пришлось остаться в Петроград?, всл?дствіе невозможности про?хать из дома военнаго министра на Варшавскій вокзал, из-за большого количества народа на улиц?. В восьмом часу утра того же дня (вторник, 28-го февраля) Н. Н. Джонсон сообщил мн? по телефону, что М. А. находится в квартир? кн. О .П. Путятиной, на Милліонной улиц?, 12, так как оставаться в Зимнем дворц? оказалось невозможным: караул снялся, и двери творца открыты; сообщая об этом, Н. Н. Джонсон пояснил, что квартира кн. О. П. Путятиной выбрана, как ближайшая к Зимнему дворцу, и что и сюда пришлось проходить не через улицу, а по двору Эрмитажа и дворца вел. кн. Николая Михайловича.
В этот день я страдал сильной головной болью, и поэтому отправиться к вел. князю М. А. не мог, — поддерживал связь с квартирой кн. О. П. Путятиной по телефону. В 7-м часу вечера зашел ко мн? Д. Н. Старынкевич: од?т был Старынкевич в охотничье короткое пальто, и он объяснил мн?, что так он мен?е похож на буржуя, и потому ближе подходит к толп?. Около 7 час. вечера во мн? вошли двое неизв?стных людей с винтовками, из которых один был в военной форм?, а другой в штатском плать? и котелк?; эти лица объявили мн?, что выстр?лом из моего окна убита на Фонтанк? женщина, и требовали, чтобы я показал им вс? окна своей квартиры. Тщетно я доказывал этим людям, что окна моей квартиры не выходят на Фонтанку, они все же обошли мою квартиру и зат?м, благополучно для меня, удалились в сос?днюю квартиру; говорю "благополучно", так как в сос?дней квартир? произвели разгром. Посл? ухода этих лиц, я снова лег в постель; Д. Н. Старынкевич пробыл у меня весь вечер, и даже остался ночевать.
1-го марта, в среду, я р?шил отправиться к вел. князю Михаилу Александровичу, на Милліонную улицу, 12. Вышел я из дому около 12 часов, в сопровожденіи Д. Н. Старынкевича, который проводил меня до Милліонной, 12. Шли мы с Фонтанки на Милліонную по Невскому проспекту и через площадь Зимняго дворца. По всему Невскому проходили войска к Государственной Дум?. На углу Милліонной улицы и М?шкова переулка, у дома № 16, была большая толпа народу. Оказалось, что в этом дом? только-что убили, во время обыска, проживавшаго там генерала Г. Э. Штакельберга, состоявшаго при вел. кн. Маріи Павловн? старшей. Это было за два дома до квартиры кн. Путятиной. Подойдя к подъ?зду дома № 12, гд? находился вел. князь М. А., я встр?тил гувернантку кн. Путятиной, которая сказала, что только-что на ея глазах на набережной Невы был убит какой-то офицер. В квартиру кн. О. П. Путятиной я вошел около часу дня, к самому началу завтрака. В передней комнат? меня встр?тил Н. Н. Джонсон, который сообщил мн? об опасности, которой подвергался в это утро Вел. Князь, находясь в частной квартир?, так как в сос?дних квартирах, — между прочим, обер-прокурора Св. Синода Раева и Столыпина, — производились обыски; в квартиру кн. О. П. Путятиной лица, производившія обыск в дом?, к счастью, не зашли; сообщая об этом, Н. Н. Джонсон добавил, что в настоящую минуту М. А. находится в большей безопасности, так как, с одной стороны, вызван для охраны Вел. Князя караул из школы прапорщиков, а, с другой, что Вел. Князь подписал один акт, привезенный ему из Государственной Думы, в котором Вел. Князь признавал необходимость конституціоннаго порядка в Россійской имперіи; этот акт, как я впосл?дствіи узнал, был составлен в Царском Сел? 28-го февраля Евг. Ал. Бироновым, состоявшим в то время начальником канцеляріи дворцоваго коменданта, и кн. М. С. Путятиным, и подписан вел. князьями Павлом Александровичем, Кириллом Владиміровичем и, кажется, Димитріем Константиновичем. Как мн? сообщил Е. А. Биронов, означенный акт предлагался к подписи имп. Александр? Феодоровн?, которая должна была расписаться от имени малол?тняго насл?дника, но Государыня от подписи отказалась. Вел. князь М. А. подписал этот акт посл?дним. Сд?лал он эту подпись, в?роятно, второпях, так как в этот же. день снял эту подпись путем особаго письма на имя предс?дателя Государственной Думы, к которому этот акт был обращен.
Прибыв в квартиру кн. Путятиной г. первом часу дня, в среду, 1-го марта, я оставался "в ней с вел. князем М. А. до 11 час. утра субботы, 4-го марта. За завтраком, кром? М. А. и семьи кн. Путятиной, были Н. Н. Джонсон и я. Муж кн. О. П. Путятиной находился на фронт?. Посл? завтрака М. А. разсказал мн? о сов?щаніи в Маріинском дворц?, вечером 27-го февраля, результатом котораго был разговор его с Государем, через ген.-ад. Алекс?ева, по прямому проводу в Ставку. Во время завтрака прибыл караул от школы прапорщиков, в количеств? 20 юнкеров, при пяти офицерах; офицеры пом?стились в кабинет? квартиры кн. Путятиной, а юнкера — в сос?дней квартир?, этажем ниже. В теченіе дня к Вел. Князю прі?зжали разныя лица. Был член Гос. Думы гр. И. И. Капнист, были и другія лица, у которых Вел. Князь осв?домлялся о происходящем в Государственной Дум?; доставляли эти св?д?нія и офицеры караула, отправлявшіеся поочередно в Думу, интересуясь, с своей стороны, происходящим в ней.
В этот же день, около 9 час. вечера, пришел и вел. князь Николай Михайлович, возвратившійся в этот день в Петроград (жил "визави" с квартирой Путятиной) из своего им?нія "Грушевка", гд? он находился по повел?нію Государя с 1-го января. Кажется, и этот же день прі?зжал и англійскій посланник Бьюкенен. День 2-го марта, четверг, М. А. продолжал оставаться в квартир? кн. Путятиной, узнавая от прі?зжавших к нему лиц о происходящем в Государственной Дум?. В этот день Вел. Князь написал письмо М. В. Родзянко, изъявляя готовность прі?хать в Гос. Думу, если его прі?зд может принести пользу при создавшемся положеніи. М. В. Родзянко отв?тил письмом. Из этого письма Вел. Князь впервые узнал о предполагаемом отреченіи от престола Государя в пользу насл?дника, при регентств? вел. князя М. А.; это письмо было получено вечером, о р?шеніи же самого Государя М. А. изв?стно не было.
Так закончился день 2-го марта.
Утром 3-го марта (пятница), в 5 час. 55 мин. утра, я услыхал телефонный звонок, и зат?м увидал стоящих у телефона; сперва Н. Н. Джонсона, а зат?м вел. князя Михаила Александровича; оказалось, что звонил министр юстиціи Керенскій и спрашивал разр?шеніе прі?хать составу Временнаго Правительства и Думскому Комитету. Великій Князь изъявил согласіе, и стал приготовляться к пріему.
Михаил Александрович предполагал, в соотв?тствіи с письмом предс?дателя Государственной Думы, что состав Временнаго Правительства и Думскій Комитет ?дут доложить ему о регентств?, а потому и обдумывал соотв?тствующій отв?т, выражающій согласіе.
Выяснилось, что Временное Правительство и Думскій Комитет прибудут немедленно посл? переговоров по телефону, но на сбор потребовалось время, и съ?зд начался в 9 час. 15 мин. утра. Одними из первых прибыли М. В. Родзянко и кн. Г. Е. Львов: посл?дними прі?хали А. И. Гучков и В. В. Шульгин. М. В. Родзянко просил через меня вел. князя М. А. не открывать зас?данія до прі?зда этих посл?дних, так как они возвращаются из Ставки с важными сообщеніями.
Михаил Александрович вышел к собравшимся лицам около 9 час. 15 мин.; приблизительно в это же время прі?хали А. И. Гучков и В. В. Шульгин. При пріем? вышеуказанных лиц я не присутствовал, но заключительныя слова Вел. Князя слышал из сос?дней комнаты: М. А. выслушав р?чи съ?хавшихся к нему лиц, объявил, что удаляется в сос?днюю комнату для размышленія. Член Думы Керенскій заявил, что он в?рит, что такой вопрос, предложенный на р?шеніе Вел. Князя, М. А. р?шит со своей сов?стью, без участія посторонних лиц, разв? лишь по сов?щаніи с супругой. Вел. Князь объявил, что супруги его в Петроград? н?т, и что он желает вынести отв?тственное р?шеніе по обсужденіи вопроса с М. В. Родзянко и кн. Львовым. Посл? этих слов М. А. с указанными лицами удалился в сос?днюю комнату, и через н?которое время вынес р?шеніе, объявленное в акт? от 3-го марта.
Это было около 1 часу дня.
Посл? сего вс? присутствовавшіе у?хали, остались лишь кн. Львов и Шульгин, приглашенные кн. О. П. Путятиной к завтраку. За завтраком были: вел. князь М. А., кн. О. П. Путятина, кн. Львов, В. В. Шульгин, Н. Н. Джонсон и я.
Посл? завтрака М. А. предложил кн. Львову и Шульгину приступить при моем участіи к оформленію происшедшаго. Я указал, что при составленіи акта необходимо им?ть перед собою подлинное отреченіе Государя и основные законы. Р?шено было вызвать В. Д. Набокова, у котораго находилось подлинное отреченіе Государя императора (в?роятно, как у управляющаго д?лами Временнаго Правительства), и бар. Нольде, профессора международнаго права. Первым прі?хал В. Д. Набоков, представившій М. А. отреченіе Государя и доложившій проект акта, составленный, по словам Набокова, министром путей сообщенія Некрасовым. По прі?зд? бар. Нольде, М. А. приступил, при участіи указанных лиц (Львов, Набоков, Нольде), к обсужденію проекта акта. Я удалился. Около 4 1/2 час. дня М. А. вышел из сов?щательной комнаты и передал мн? для прочтенія, уже переписанный рукой Набокова, акт о временном отказ? от принятія верховной власти. По прочтеніи акта я предполагал высказать свои соображенія непосредственно Вел. Князю. М. А. предложил мн? сд?лать их в его присутствіи членам сов?щанія.
Войдя в сов?щательную комнату, я зам?тил, кром? вышеупомянутых лиц, М. В. Родзянко и А. Ф. Керенскаго. Я предложил н?которыя изм?ненія в текст? акта, н?которыя из которых и были приняты М. А. и членами сов?щанія. Посл? внесенных изм?неній, акт был подписан Вел. Князем и вручен кн. Львову.
На сл?дующее утро, в субботу, 4-го марта, вел. князь Михаил Александрович отбыл из Петербурга в Гатчину, в сопровожденіи Н. Н. Джонсона и встр?тившагося по пути ген. Я. Д. Юзефовича.
Про?зжая к гр. Капнист, Великій Князь обратил вниманіе на большое скопленіе народа в направленіи Невскаго проспекта, а потому, по прі?зд? на Сергіевскую, поручил мн? справиться по телефону у Петербургскаго градоначальника (ген.-м. Балк) о положеніи в Петроград?. Градоначальник отв?тил, что в город? тревожно, на Невском проспект? была стр?льба, и что при стр?льб? убит полицейскій пристав. Мой доклад о событіях в Петроград? произвел на Вел. Князя очень тяжелое впечатл?ніе, и он сейчас же отказался от мысли по?хать в театр. По окончаніи об?да лица, принимавшая в нем участіе, по?хали в театр, а М. А. по?хал со мной ко мн? на квартиру; оставаясь у меня, М. А. писал письма своим знакомым и, между прочим, ген. Брусилову. Вел. Князь оставался у меня до 12 час. ночи; в указанное время подъ?хал к дому автомобиль с Н. С. Брасовой и Н. Н. Джонсоном, возвратившимися из театра. М. А. вошел в автомобиль и у?хал в Гатчину. На другой день, 26-го февраля, в воскресенье, вел. князь Михаил Александрович предполагал прі?хать в Петроград и, вм?ст? с вел. кн. Ксеніей Александровной, быть в 2 часа дня в Петропавловском собор? на панихид? у гробницы имп. Александра III. В этот день, в 10 час. утра, я справился по телефону у градоначальника о безопасности сл?дованія Вел. Князя с Варшавскаго вокзала в Петропавловскій собор. Градоначальник сообщил, что путь сл?дованія безопасен, о чем я и доложил по телефону в Гатчину. 26-го февраля М. А. я не вид?л, но знаю, что он благополучно побывал у Кс. Ал. и в Петропавловском собор?, а зат?м возвратился в Гатчину.
27-го февраля, в понед?льник, я отправился в обычное время в Управленіе д?лами вел. кн. М. А.; на улицах было большое оживленіе, а м?стами были зам?тны далее отд?льныя группы; вообще же чувствовалось очень тревожное настроеніе. Из Управленія д?лами я вышел в 3 1/2 ч. дня. Возвращался я домой в автомобил?, которому м?стами приходилось ?хать очень медленно из-за народа, котораго особенно было много на Благов?щенской площади. По прі?зд? домой я говорил по телефону с шофером Козловским, который сообщил мн?, что ему приказано по телефону из Гатчины подать автомобиль на Варшавскій вокзал для встр?чи вел. кн. М. А.; сообщая об этом, Козловскій добавил: изв?стно ли Великому Князю о тревожном настроеніи в Петроград?. Так как о прі?зд? Великаго Князя в Петроград мн? не было изв?стно, то сейчас же посл? разговора с Козловским я позвонил в Гатчину и узнал, что Мих. Ал. уже вы?хал в Петроград с Н. Н. Джонсоном посл? телефоннаго разговора из Петрограда с предс?дателем Государственной Думы Родзянко. Около 8 час. вечера позвонил ко мн? Н. Н. Джонсон и сообщил, что М. А. находится в Маріинском дворц? на сов?щаніи с видными членами Государственной Думы и другими, по вызову М. В. Родзянко. Н. Н. Джонсон говорил из вестибюля Маріинскаго дворца.
В дв?надцатом часу ночи позвонил ко мн?, но приказанію Н. Н. Джонсона, шофер Козловскій и сообщил мн?, что вел. князь М. А. находится у военнаго министра, в его дом? на Мойк?, при чем сообщил мн? об этом иносказательно, видимо, опасаясь при разговор? по телефону открыть м?стопребываніе Вел. Князя; вм?ст? с т?м Козловскій добавил, что автомобиль Вел. Князя спрятан во двор? дома. В четвертом часу ночи на 28-ое февраля ко мн? позвонил Н. Н. Джонсон и сообщил, что Вел. Князь находится с ним в Зимнем дворц?, и что пришлось остаться в Петроград?, всл?дствіе невозможности про?хать из дома военнаго министра на Варшавскій вокзал, из-за большого количества народа на улиц?. В восьмом часу утра того же дня (вторник, 28-го февраля) Н. Н. Джонсон сообщил мн? по телефону, что М. А. находится в квартир? кн. О .П. Путятиной, на Милліонной улиц?, 12, так как оставаться в Зимнем дворц? оказалось невозможным: караул снялся, и двери творца открыты; сообщая об этом, Н. Н. Джонсон пояснил, что квартира кн. О. П. Путятиной выбрана, как ближайшая к Зимнему дворцу, и что и сюда пришлось проходить не через улицу, а по двору Эрмитажа и дворца вел. кн. Николая Михайловича.
В этот день я страдал сильной головной болью, и поэтому отправиться к вел. князю М. А. не мог, — поддерживал связь с квартирой кн. О. П. Путятиной по телефону. В 7-м часу вечера зашел ко мн? Д. Н. Старынкевич: од?т был Старынкевич в охотничье короткое пальто, и он объяснил мн?, что так он мен?е похож на буржуя, и потому ближе подходит к толп?. Около 7 час. вечера во мн? вошли двое неизв?стных людей с винтовками, из которых один был в военной форм?, а другой в штатском плать? и котелк?; эти лица объявили мн?, что выстр?лом из моего окна убита на Фонтанк? женщина, и требовали, чтобы я показал им вс? окна своей квартиры. Тщетно я доказывал этим людям, что окна моей квартиры не выходят на Фонтанку, они все же обошли мою квартиру и зат?м, благополучно для меня, удалились в сос?днюю квартиру; говорю "благополучно", так как в сос?дней квартир? произвели разгром. Посл? ухода этих лиц, я снова лег в постель; Д. Н. Старынкевич пробыл у меня весь вечер, и даже остался ночевать.
1-го марта, в среду, я р?шил отправиться к вел. князю Михаилу Александровичу, на Милліонную улицу, 12. Вышел я из дому около 12 часов, в сопровожденіи Д. Н. Старынкевича, который проводил меня до Милліонной, 12. Шли мы с Фонтанки на Милліонную по Невскому проспекту и через площадь Зимняго дворца. По всему Невскому проходили войска к Государственной Дум?. На углу Милліонной улицы и М?шкова переулка, у дома № 16, была большая толпа народу. Оказалось, что в этом дом? только-что убили, во время обыска, проживавшаго там генерала Г. Э. Штакельберга, состоявшаго при вел. кн. Маріи Павловн? старшей. Это было за два дома до квартиры кн. Путятиной. Подойдя к подъ?зду дома № 12, гд? находился вел. князь М. А., я встр?тил гувернантку кн. Путятиной, которая сказала, что только-что на ея глазах на набережной Невы был убит какой-то офицер. В квартиру кн. О. П. Путятиной я вошел около часу дня, к самому началу завтрака. В передней комнат? меня встр?тил Н. Н. Джонсон, который сообщил мн? об опасности, которой подвергался в это утро Вел. Князь, находясь в частной квартир?, так как в сос?дних квартирах, — между прочим, обер-прокурора Св. Синода Раева и Столыпина, — производились обыски; в квартиру кн. О. П. Путятиной лица, производившія обыск в дом?, к счастью, не зашли; сообщая об этом, Н. Н. Джонсон добавил, что в настоящую минуту М. А. находится в большей безопасности, так как, с одной стороны, вызван для охраны Вел. Князя караул из школы прапорщиков, а, с другой, что Вел. Князь подписал один акт, привезенный ему из Государственной Думы, в котором Вел. Князь признавал необходимость конституціоннаго порядка в Россійской имперіи; этот акт, как я впосл?дствіи узнал, был составлен в Царском Сел? 28-го февраля Евг. Ал. Бироновым, состоявшим в то время начальником канцеляріи дворцоваго коменданта, и кн. М. С. Путятиным, и подписан вел. князьями Павлом Александровичем, Кириллом Владиміровичем и, кажется, Димитріем Константиновичем. Как мн? сообщил Е. А. Биронов, означенный акт предлагался к подписи имп. Александр? Феодоровн?, которая должна была расписаться от имени малол?тняго насл?дника, но Государыня от подписи отказалась. Вел. князь М. А. подписал этот акт посл?дним. Сд?лал он эту подпись, в?роятно, второпях, так как в этот же. день снял эту подпись путем особаго письма на имя предс?дателя Государственной Думы, к которому этот акт был обращен.
Прибыв в квартиру кн. Путятиной г. первом часу дня, в среду, 1-го марта, я оставался "в ней с вел. князем М. А. до 11 час. утра субботы, 4-го марта. За завтраком, кром? М. А. и семьи кн. Путятиной, были Н. Н. Джонсон и я. Муж кн. О. П. Путятиной находился на фронт?. Посл? завтрака М. А. разсказал мн? о сов?щаніи в Маріинском дворц?, вечером 27-го февраля, результатом котораго был разговор его с Государем, через ген.-ад. Алекс?ева, по прямому проводу в Ставку. Во время завтрака прибыл караул от школы прапорщиков, в количеств? 20 юнкеров, при пяти офицерах; офицеры пом?стились в кабинет? квартиры кн. Путятиной, а юнкера — в сос?дней квартир?, этажем ниже. В теченіе дня к Вел. Князю прі?зжали разныя лица. Был член Гос. Думы гр. И. И. Капнист, были и другія лица, у которых Вел. Князь осв?домлялся о происходящем в Государственной Дум?; доставляли эти св?д?нія и офицеры караула, отправлявшіеся поочередно в Думу, интересуясь, с своей стороны, происходящим в ней.
В этот же день, около 9 час. вечера, пришел и вел. князь Николай Михайлович, возвратившійся в этот день в Петроград (жил "визави" с квартирой Путятиной) из своего им?нія "Грушевка", гд? он находился по повел?нію Государя с 1-го января. Кажется, и этот же день прі?зжал и англійскій посланник Бьюкенен. День 2-го марта, четверг, М. А. продолжал оставаться в квартир? кн. Путятиной, узнавая от прі?зжавших к нему лиц о происходящем в Государственной Дум?. В этот день Вел. Князь написал письмо М. В. Родзянко, изъявляя готовность прі?хать в Гос. Думу, если его прі?зд может принести пользу при создавшемся положеніи. М. В. Родзянко отв?тил письмом. Из этого письма Вел. Князь впервые узнал о предполагаемом отреченіи от престола Государя в пользу насл?дника, при регентств? вел. князя М. А.; это письмо было получено вечером, о р?шеніи же самого Государя М. А. изв?стно не было.
Так закончился день 2-го марта.
Утром 3-го марта (пятница), в 5 час. 55 мин. утра, я услыхал телефонный звонок, и зат?м увидал стоящих у телефона; сперва Н. Н. Джонсона, а зат?м вел. князя Михаила Александровича; оказалось, что звонил министр юстиціи Керенскій и спрашивал разр?шеніе прі?хать составу Временнаго Правительства и Думскому Комитету. Великій Князь изъявил согласіе, и стал приготовляться к пріему.
Михаил Александрович предполагал, в соотв?тствіи с письмом предс?дателя Государственной Думы, что состав Временнаго Правительства и Думскій Комитет ?дут доложить ему о регентств?, а потому и обдумывал соотв?тствующій отв?т, выражающій согласіе.
Выяснилось, что Временное Правительство и Думскій Комитет прибудут немедленно посл? переговоров по телефону, но на сбор потребовалось время, и съ?зд начался в 9 час. 15 мин. утра. Одними из первых прибыли М. В. Родзянко и кн. Г. Е. Львов: посл?дними прі?хали А. И. Гучков и В. В. Шульгин. М. В. Родзянко просил через меня вел. князя М. А. не открывать зас?данія до прі?зда этих посл?дних, так как они возвращаются из Ставки с важными сообщеніями.
Михаил Александрович вышел к собравшимся лицам около 9 час. 15 мин.; приблизительно в это же время прі?хали А. И. Гучков и В. В. Шульгин. При пріем? вышеуказанных лиц я не присутствовал, но заключительныя слова Вел. Князя слышал из сос?дней комнаты: М. А. выслушав р?чи съ?хавшихся к нему лиц, объявил, что удаляется в сос?днюю комнату для размышленія. Член Думы Керенскій заявил, что он в?рит, что такой вопрос, предложенный на р?шеніе Вел. Князя, М. А. р?шит со своей сов?стью, без участія посторонних лиц, разв? лишь по сов?щаніи с супругой. Вел. Князь объявил, что супруги его в Петроград? н?т, и что он желает вынести отв?тственное р?шеніе по обсужденіи вопроса с М. В. Родзянко и кн. Львовым. Посл? этих слов М. А. с указанными лицами удалился в сос?днюю комнату, и через н?которое время вынес р?шеніе, объявленное в акт? от 3-го марта.
Это было около 1 часу дня.
Посл? сего вс? присутствовавшіе у?хали, остались лишь кн. Львов и Шульгин, приглашенные кн. О. П. Путятиной к завтраку. За завтраком были: вел. князь М. А., кн. О. П. Путятина, кн. Львов, В. В. Шульгин, Н. Н. Джонсон и я.
Посл? завтрака М. А. предложил кн. Львову и Шульгину приступить при моем участіи к оформленію происшедшаго. Я указал, что при составленіи акта необходимо им?ть перед собою подлинное отреченіе Государя и основные законы. Р?шено было вызвать В. Д. Набокова, у котораго находилось подлинное отреченіе Государя императора (в?роятно, как у управляющаго д?лами Временнаго Правительства), и бар. Нольде, профессора международнаго права. Первым прі?хал В. Д. Набоков, представившій М. А. отреченіе Государя и доложившій проект акта, составленный, по словам Набокова, министром путей сообщенія Некрасовым. По прі?зд? бар. Нольде, М. А. приступил, при участіи указанных лиц (Львов, Набоков, Нольде), к обсужденію проекта акта. Я удалился. Около 4 1/2 час. дня М. А. вышел из сов?щательной комнаты и передал мн? для прочтенія, уже переписанный рукой Набокова, акт о временном отказ? от принятія верховной власти. По прочтеніи акта я предполагал высказать свои соображенія непосредственно Вел. Князю. М. А. предложил мн? сд?лать их в его присутствіи членам сов?щанія.
Войдя в сов?щательную комнату, я зам?тил, кром? вышеупомянутых лиц, М. В. Родзянко и А. Ф. Керенскаго. Я предложил н?которыя изм?ненія в текст? акта, н?которыя из которых и были приняты М. А. и членами сов?щанія. Посл? внесенных изм?неній, акт был подписан Вел. Князем и вручен кн. Львову.
На сл?дующее утро, в субботу, 4-го марта, вел. князь Михаил Александрович отбыл из Петербурга в Гатчину, в сопровожденіи Н. Н. Джонсона и встр?тившагося по пути ген. Я. Д. Юзефовича.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ.
ТРАГЕДІЯ ФРОНТА
I. Армія и переворот.
1. "Обманутые" генералы.
Председатель Думы, информируя Ставку в 11 час. вечера, 3-го марта, подвел итоги словами: "все приходит бол?е или мен?е в порядок". На фронт? пока "благополучно", признавал нач. штаба, но т?м не мен?е отв?т его звучал пессимистически: "главнокомандующіе в теченіе ц?лаго дня запрашивали о времени опубликованія акта 2 марта, ибо слухи об этом проникли в армію, в ряды войск и населенія, порождали недоум?ніе и могли закончиться нежелательными проявленіями. Безотрадно положеніе Балтійскаго флота, бунт почти на вс?х судах, и боевая сила флота, повидимому, исчезла... Это результат промедленія в объясненіи чинам флота сути акта 2 марта. По им?ющимся св?д?ніям также печально и безнадежно состояніе войск петроградскаго гарнизона... Вот грустная картина с военной точки зр?нія. Полагаю, что новое правительство должно придти на помощь арміи, призвать к порядку развращенныя части... Суровыя м?ры на первое время должны образумить забывших дисциплину"... Мы знаем, что "унылой" и "грустной" оц?нк? ген. Алекс?ева Родзянко противопоставил петербургскія настроенія — "бодрыя" и "р?шительныя". Родзянко сослался на полученную телеграмму о том, что в Балтійском флот? "вс? бунты ликвидированы, и флот прив?тствует новое правительство". В отв?т Алекс?ев огласил новую вечернюю телеграмму адм. Непенина: "Бунт почти на вс?х судах"...
[298]. "Вы видите — продолжал Алекс?ев — как быстро разворачиваются событія, и как приходится быть осторожным в оц?нк? событій... Конечно, я изв?щу вас о том, как будут встр?чены войсками д?йствующей арміи оба акта. Вс? начальники от высших до низших приложат вс? усилія, чтобы армія продолжала быть сильным, могущественным орудіем, стоящим на страж? интересов своей родины. Что касается моего настроенія, то оно истекает из того, что я никогда не позволяю себ? вводить в заблужденіе т?х, на коих лежит в данную минуту отв?тственность перед родиной. Сказать вам, что все благополучно, что не нужно усиленной работы — значило бы сказать неправду".
Можно ли из этого пессимизма Алекс?ева, нав?яннаго создавшейся обстановкой, д?лать вывод, что он признал вообще ошибочность своего поведенія в часы, предшествовавшее отреченію Царя?
В таком смысл? ген. Лукомским сд?лано пояснительное прим?чаніе к одному из документов, приведенных в его воспоминаніях. Передавая телеграмму 3-го марта с запросом мн?ній главнокомандующих, Алекс?ев сказал: "никогда себ? не прощу, что, пов?рив в искренность н?которых людей, послушал их и послал телеграмму главнокомандующим по вопросу об отреченіи Государя от престола". Аналогично утверждает и комментатор бес?д с Рузским, изложенных в "Рус. Л?тописи". "Основное мн?ніе Рузскаго о днях 1-2 марта, им формулировано так: Алекс?ев "сгоряча пов?рил Родзянко, принял р?шеніе посов?товать Государю отречься от престола, и увлек к тому остальных главнокомандующих". Сам же Рузскій яко-бы признавал, что ему надлежало "вооруженной силой подавить бунт", но что в тот момент он "старался изб?жать кровопролитія и междоусобія". Как бы не оц?нивали сами участники событій своей роли под вліяніем посл?дующих неудач, историку приходится по иному опред?лять патріотическія побужденія, которыя ими руководили. Не участвовавшій непосредственно в событіях ген. Куропаткин (он находился на отлет? — в Туркестан?), довольно, ярко выразил почти господствовавшее настроеніе своей записью в дневник? 8-го марта: "Чувствую себя помолод?вшим и, ловя себя на радостном настроеніи, н?сколько смущаюсь: точно и неприлично генерал-адъютанту так радоваться революціонному движенію и перевороту. Но так плохо жилось всему русскому народу, до такой разрухи дошли правительственные слои, так стал непонятен и ненавистен Государь, что взрыв стал неизб?жен. Ликую потому, что без переворота являлась большая опасность, что мы были бы разбиты, и тогда страшная р?зня внутри страны стала бы неизб?жна. Теперь только бы удалось возстановить всюду дисциплину в войсках, только бы политическая горячка не охватила войска д?йствующей арміи; поб?да, глубоко уверен в том, нам обезпечена".
Если придворная дама Нарышкина, посл? бес?ды с "одним офицером", записывает в свой поздн?йшій дневник (26 іюля): "вс? они единодушно утверждают то, что есть, а именно, что, если бы Государь не поторопился подписать отреченія, ничего бы не было" — то это, может быть, естественно. Также понятно и то, когда свитскій мемуарист полк. Мордвинов утверждает, что "русскій народ" думал иначе, ч?м его думскіе представители и "русскіе генералы". Но когда военный историк ген. Головин, особо претендующій на "соціологическую" трактовку событій революціи, пытается уб?дить нас, что Николай II своим быстрым отреченіем, не сд?лав "сколько-нибудь серьезных попыток бороться против взбунтовавшагося гарнизона столицы", превратил "солдатскій бунт" в "удавшійся мятеж, т. е. в революцію", то это вызывает только недоум?ніе. Неужели не ясно теперь, что даже задержка, опубликованія отреченія 2-го марта, вызванная запоздалой делегаціей Врем. Комитета и несвоевременной агитаціей "защитников монархіи", которая обострила династическій вопрос, до крайности осложнила положеніе и им?ла только отрицательные результаты? Иностранцы в свое время в?рно опред?лили значеніе происшедшаго: "Величайшая опасность — писал лондонскій "Times" — заключалась в том, что Царь не сум?ет оц?нить требованія момента с достаточной быстротой и вступит в борьбу с революціей. Но он обнаружил достаточно государственной мудрости и безкорыстнаго патріотизма, сложив свою власть — он, как мы думаем, спас свой народ от гражданской войны и свою столицу от анархіи"... "Мы восхищаемся — говорил в Париж? предс?датель сов?та министров Рибо — поступком Царя, который преклонился перед волею народа и принес ей в жертву прошлое гордой династіи... Ничего бол?е прекраснаго нельзя себ? и представить". Эти восторженныя офиціальныя слова, быть может, и не совс?м соотв?тствовали индивидуальным мотивам, вызвавшим р?шительный шаг имп. Николая II, но они в?рно передают объективную ц?нность в тот момент совершившагося факта. Только этой объективной ц?нностью можно опред?лять все значеніе поведенія верховнаго командованія в критическій день 1-го марта.
Тезису о генералах, "обманутых" политическими д?ятелями, посчастливилось — он попал даже, как было указано, на страницы труда проф. Нольде. Генералы пов?рили, что Дума овлад?ет революціей, генералы не устояли перед настойчивой самоув?ренностью политических главарей. Вспомним характер информаціи, которую давал на фронт от имени Врем. Ком. Родзянко — она была противор?чива, но временами заострена в сторону преувеличенія стихійной анархіи, господствовавшей и столиц? (это отм?тил Алекс?ев). У верх. Командованія, как будто, не было сомн?ній в том, это "Дума не влад?ет стихіей". В этом отношеніи "генералы" не были обмануты. Командованіе, если не форсировало, то само уточнило и формулировало необходимость "требованій отреченія", о которых передавал Родзянко в ночь с 1-го на 2-ое марта. Если в руководящих кругах военнаго Командованія так легко усвоилась идея "отреченія", то это объясняется т?м, что с этой идеей еще до революціи освоилась общественная мысль в насыщенной атмосфер? разговоров о неизб?жности дворцоваго переворота
Можно ли из этого пессимизма Алекс?ева, нав?яннаго создавшейся обстановкой, д?лать вывод, что он признал вообще ошибочность своего поведенія в часы, предшествовавшее отреченію Царя?
В таком смысл? ген. Лукомским сд?лано пояснительное прим?чаніе к одному из документов, приведенных в его воспоминаніях. Передавая телеграмму 3-го марта с запросом мн?ній главнокомандующих, Алекс?ев сказал: "никогда себ? не прощу, что, пов?рив в искренность н?которых людей, послушал их и послал телеграмму главнокомандующим по вопросу об отреченіи Государя от престола". Аналогично утверждает и комментатор бес?д с Рузским, изложенных в "Рус. Л?тописи". "Основное мн?ніе Рузскаго о днях 1-2 марта, им формулировано так: Алекс?ев "сгоряча пов?рил Родзянко, принял р?шеніе посов?товать Государю отречься от престола, и увлек к тому остальных главнокомандующих". Сам же Рузскій яко-бы признавал, что ему надлежало "вооруженной силой подавить бунт", но что в тот момент он "старался изб?жать кровопролитія и междоусобія". Как бы не оц?нивали сами участники событій своей роли под вліяніем посл?дующих неудач, историку приходится по иному опред?лять патріотическія побужденія, которыя ими руководили. Не участвовавшій непосредственно в событіях ген. Куропаткин (он находился на отлет? — в Туркестан?), довольно, ярко выразил почти господствовавшее настроеніе своей записью в дневник? 8-го марта: "Чувствую себя помолод?вшим и, ловя себя на радостном настроеніи, н?сколько смущаюсь: точно и неприлично генерал-адъютанту так радоваться революціонному движенію и перевороту. Но так плохо жилось всему русскому народу, до такой разрухи дошли правительственные слои, так стал непонятен и ненавистен Государь, что взрыв стал неизб?жен. Ликую потому, что без переворота являлась большая опасность, что мы были бы разбиты, и тогда страшная р?зня внутри страны стала бы неизб?жна. Теперь только бы удалось возстановить всюду дисциплину в войсках, только бы политическая горячка не охватила войска д?йствующей арміи; поб?да, глубоко уверен в том, нам обезпечена".
Если придворная дама Нарышкина, посл? бес?ды с "одним офицером", записывает в свой поздн?йшій дневник (26 іюля): "вс? они единодушно утверждают то, что есть, а именно, что, если бы Государь не поторопился подписать отреченія, ничего бы не было" — то это, может быть, естественно. Также понятно и то, когда свитскій мемуарист полк. Мордвинов утверждает, что "русскій народ" думал иначе, ч?м его думскіе представители и "русскіе генералы". Но когда военный историк ген. Головин, особо претендующій на "соціологическую" трактовку событій революціи, пытается уб?дить нас, что Николай II своим быстрым отреченіем, не сд?лав "сколько-нибудь серьезных попыток бороться против взбунтовавшагося гарнизона столицы", превратил "солдатскій бунт" в "удавшійся мятеж, т. е. в революцію", то это вызывает только недоум?ніе. Неужели не ясно теперь, что даже задержка, опубликованія отреченія 2-го марта, вызванная запоздалой делегаціей Врем. Комитета и несвоевременной агитаціей "защитников монархіи", которая обострила династическій вопрос, до крайности осложнила положеніе и им?ла только отрицательные результаты? Иностранцы в свое время в?рно опред?лили значеніе происшедшаго: "Величайшая опасность — писал лондонскій "Times" — заключалась в том, что Царь не сум?ет оц?нить требованія момента с достаточной быстротой и вступит в борьбу с революціей. Но он обнаружил достаточно государственной мудрости и безкорыстнаго патріотизма, сложив свою власть — он, как мы думаем, спас свой народ от гражданской войны и свою столицу от анархіи"... "Мы восхищаемся — говорил в Париж? предс?датель сов?та министров Рибо — поступком Царя, который преклонился перед волею народа и принес ей в жертву прошлое гордой династіи... Ничего бол?е прекраснаго нельзя себ? и представить". Эти восторженныя офиціальныя слова, быть может, и не совс?м соотв?тствовали индивидуальным мотивам, вызвавшим р?шительный шаг имп. Николая II, но они в?рно передают объективную ц?нность в тот момент совершившагося факта. Только этой объективной ц?нностью можно опред?лять все значеніе поведенія верховнаго командованія в критическій день 1-го марта.
Тезису о генералах, "обманутых" политическими д?ятелями, посчастливилось — он попал даже, как было указано, на страницы труда проф. Нольде. Генералы пов?рили, что Дума овлад?ет революціей, генералы не устояли перед настойчивой самоув?ренностью политических главарей. Вспомним характер информаціи, которую давал на фронт от имени Врем. Ком. Родзянко — она была противор?чива, но временами заострена в сторону преувеличенія стихійной анархіи, господствовавшей и столиц? (это отм?тил Алекс?ев). У верх. Командованія, как будто, не было сомн?ній в том, это "Дума не влад?ет стихіей". В этом отношеніи "генералы" не были обмануты. Командованіе, если не форсировало, то само уточнило и формулировало необходимость "требованій отреченія", о которых передавал Родзянко в ночь с 1-го на 2-ое марта. Если в руководящих кругах военнаго Командованія так легко усвоилась идея "отреченія", то это объясняется т?м, что с этой идеей еще до революціи освоилась общественная мысль в насыщенной атмосфер? разговоров о неизб?жности дворцоваго переворота