Страница:
- Немедля. Мне. В руку. Это.
Старик поплыл ко мне, тихо касаясь шкур подолом черно-золотого пальто. Очень модное было пальто. Когда стану богом и буду зарабатывать как директор банка, куплю себе такое. Единственная рука Стожара выдвинулась откуда-то из середины туловища и стремительно прорезала воздух в моем направлении.
- Я чую это, Мстислав. Как ты посмел? Отдай. Это есть зло, Мстилав. Это есть погибель. Она мешает мне. Она погубит тебя. Вложи это в мою длань, и я обороню тебя. Отдай.
Мне стало любопытно. Почему я плохо изучал физику в средней школе? Почему не накапливал знаний? Будь я отличник - враз бы догадался теперь, какой из двух поясков следует отдать. Итак: некий предмет у меня за пазухой излучает волны, на которые Стожар реагирует болезненно и агрессивно. Вот вам, потомки, наглядная задача: который из двух поясков отдать?
Пока вы думаете, я расскажу вам, что принял решение мгновенно. Разумеется, княжий пояс мне дороже. Он древнее, представляет историческую ценность. А Метанкин поясок уже отработал три волшебных желания - а потом, сами знаете: made in Malaysia, 50% polyester. Тяжко вздохнув и мысленно прощаясь с Метанкой, я запустил руку за пазуху и стал нащупывать розовые кисточки..
Но Метанка не хотела прощаться со мной. Она прекрасно знала, что я выпил достаточно меда, чтобы спокойно отнестись к любой цветной галлюцинации. И правда - я ничуть не удивился, когда в воздухе у противоположной стены возникла, как в тумане, левая половина знакомого бледного личика - и заклубилась, переливаясь голубым и розовым.
А что? Я люблю диафильмы смотреть. И лазерную графику тоже с детства обожаю. Скосив глаза с протянутой Стожаровой руки на лунную половинку Метанкиного лица, я прислушался к ее жалобному взгляду.
- Не отдавай! Не отдавай ему наш поясок, Мстиславка! - тихо прошептала голограмма на стене. - Он плохой. Он старый. Он злой. Не отдавай ему наш поясок.
Брови Стожара дернулись в стороны - он кратко и тревожно повел головой, будто принюхиваясь. И тут же - щелк! - выключилось лазерное изображение: очевидно, сломался Метанкин диапроектор.
А я уже в оба глаза смотрел на Стожара, как ни в чем не бывало. Кто вам сказал, батенька, что я отвлекаюсь на уроке? Я на вас смотрю. Прямо в рот вам, папаша.
Папашин рот скривился посередине, и я услышал:
- Чую тревожную смуту в тебе, Мстиславе! То ли на сердце у тебя черная печать, то ли - скрываешь от меня чуждые обереги! Откройся мне, Мстиславе. Я тебе полыменный божец. Я тебе оберег. Отдай мне чужое. Отбрось чуждую силу и буди мне воин Стожаров. Буди мне волчак верный, безумный! Услышь знание мое потайное взамен!
Ну, папаша, с этого и надо было начинать. Однорукий хрен приготовил самое интересное на закуску. Сакральные знания - как раз то, что мне нужно. Тут пояски не в счет. Информация - самый устойчивый капитал. Договорились, старик: я тебе - поясок, а ты мне божественные сведения.
И совершенно будничным движением руки я протянул Стожару что-то розовое и беззащитное, поникшее жалкими кисточками.
Снова кто-то выключил свет: передо мной жарко вспыхнули знакомые хищные гляделки. Только взгляд у них теперь был немного бешеный.
- Полуденицына сеть! Ведьмин пояс! - Волкообразное млекопитающее просто захлебывалось от эмоций. - Откуда? Как извлек? И мне - ни слова не сказал?! Ну, Мстиславка... зверь дивий, а не людина! Впору в божках ходить!
- Кстати, о божках... - вмешался я. - Я понимаю: это вопрос времени, нужна протекция... Как вы считаете, батя: у меня ведь есть талант, правда? Я ведь многое могу. Хотите - карточный фокус?
- Что за удаль нам в руки! - не унимался звероподобный божок, продолжая, видимо, изучать Метанкину опоясть и не расслышав моего предложения. - Стало быть, дана тебе воля над некой полуденицей... Это лепо. Это кстати нам сгодится. Ну, Мстислав, внемли начальное мое повеление: пускаю тебя в дело. Отсейчас пробудеши ты среди людей не простой разбитчик, а Стожаровый воин. Пойдешь за меня на смерть.
- Ура, - сказал я. - За тебя, папаша, хоть в армию. Только ты не отвлекайся. Обещал секретные знания - ну так тащи их сюда.
- Добро же, внимай поглубже моим словам: велю тебе сыскать... сапоги. Не грубую обутку, нет - волшебные полетные сапожки Чурилы, младого божича источного. Чара в тех сапогах неизбывная: любого в небо тащат, по тучам да по згам небесным. Чурила в них скорше сокола летит, дальше стрелы адамантовой. В тех сапогах не взять Чурилу ни стрелочкой, ни враном железныим, ни змеем гневным... Шибко летит Чурила по воздухам, ведет полки несметные из-за Сварожья моря. В тех полках и людь и нежить, птицы и гады и все на Престольный град грядут, ищучи пожрати божков и человеков наших. Противу Чурилы подъемлют божки оборну - Я сам, Стрибог Скорый, Белун Отпадник, Дажьбог и дети его. Старуха Мокошь, дура злобная, тожде крепы творит на пути Чурилином - желя придушити божича младого, да не дойде до Престола ея. Однако... помыслом моим, коли отлишить Чурилу сапожка его чародейного, то и ход-то его приутихнет, приступ приубудет! Во сто крат тише пойдет ко Престолу Чурила, по землице потащится, не по ветру вольному. А коли так, и сроку прибудет у нас на оборону. Тут мы его и... укоротим.
Седой волк, кажется, даже заплясал от возбуждения - во всяком случае, в темноте зацокали по полу когти. Я сочувственно покачал головой: этот Стожар попросту не умел объяснять обстановку. Ну не рожден человек для логического мышления. Бедняга. Я, во всяком случае, не понял из его поэтического бреда абсолютно ничего.
- Спокойно, папаша. - Я поудобнее устроился на шкурах и грустно приподнял брови. - Не надо эмоций. Ты взял меня на работу, и победа тебе обеспечена. Однако это не значит, что нужно вскрывать шампанское уже сегодня. Шампанское подождет - пусть пока остынет. А ты расскажи мне тем временем, в чем конкретно состоит моя миссия.
Волк ожесточенно почесался и нервно зевнул.
- У тебя есть опоясть ведьмы - ну так призови ее до себя. Истребуй, да сведет тебя в тайное место - туда, где встанет ночлегом младой Чурила. В том и удача, что нынешним утром он проходит селами да посадами по нашей земле - за Бобровым лесом, в истоках Санды-реки! И на ночь приткнется почивати где-то обоку наших сосняков, на болотах у реки! Место изберет тайное, охранное - стерегут его черные влаки да полночные вороны. Тяготно туда добратися человечьему войску, непролазно. А полуденица твоя укажет путь краток и чист, само ведьмам да лешим знаком! Полуденицы твои - почитай, Чурилины слуги. Им и тайны его пронятны и знаемы - нехай сведет тебя ведьма до Чурилы спящего. Ты - вор, тебе и сапоги летучие скрасти! Донесешь сапожки до меня - получишь от батьки жиру вволю, пития и девок.
Насчет сапог это он правильно придумал, идеологически корректно. Надоело по миру босиком шляться. А вот насчет того, что я их ему верну это оппортунизм. Это нетворческое развитие идеи. Тут он не прав. В таких сапогах я и без посторонней помощи искупаюсь, как сыр, в жиру, в пиве и в этих... в девках.
- О'кей, шеф. Мы договорились. Завязывай на поясе узелок, и я готов беседовать с ведьмой. Только... один нюанс остается. Ты забыл про ценные сведения.
- Как забыл? - изумился волк, расширив желтый глаз. - Я ж те промолвил все - и про сапог, и про Чурилу...
- Маловато будет. - Я развалился на шкурах и забросил ногу на ногу. - Мне нужны данные о всех божках - биография, место рождения, национальность и отношение к воинской обязанности. Вплоть до отпечатков пальцев, когтей и копыт. Кто такой Сварог? Что за Мокша такая? Имеют ли общих детей? Сколько раз в браке? Давай, батя, тащи сюда свой компьютер будем его иметь в информационном аспекте. Хочешь, чтоб я нашел сапоги? Тогда загрузи мне мозги, да покачественнее. Надоело в дураках ходить, хочу очки в роговой оправе.
Седой зверь помолчал с минуту, тяжко моргая - и отвел взгляд.
- Ну - сам знай, что просишь. С большого ведома большая беда, Мстислав.
...Все эти фамильные тайны языческих божков подозрительно смахивали на мексиканский многосерийный телефильм для пенсионерок. Стожар рассказывал мне о многовековых дрязгах своего бессмертного рода с большим воодушевлением, драматично пришептывая и даже показывая на стенках и потолке пещеры симпатичные документальные диафильмы. Я медленно покачивал головой, привыкая к абсурдным реалиям здешней внутренней политики и партийной борьбы - ни тебе цивилизованного парламента с личностями и буфетным регламентом, ни восторженных бабулек, потрясающих цветными флажками... Года два назад я работал в одном таком парламенте и даже в паре-тройке партий состоял - но здесь этот опыт, при всем желании, был неприменим. Приходилось рассчитывать только на хищническую скользкость интеллекта и мышечные бугры под кольчугой.
Так и быть, перескажу я вам, потомки, распросекретное Стожарово знание. Только за челюсть вашу я не ручаюсь. Лично я, переваривая весь этот бред, едва не свихнул ее в непреодолимых приступах зевоты. Что поделать: не возбуждают меня мексиканские телесериалы.
Итак, краткое содержание предыдущих серий: жили-были два божественных семейства. Одно было многодетное, и папой у них был седовласый интеллигентный такой тип по имени Траян. Он был на пенсии, но руководил всем фамильным бизнесом, сидя в кресле-качалке. Другое семейство тоже было ужасно многодетное (я подозреваю, что эти варвары еще не знают элементарных приемов бытовой контрацепции), только крестным отцом у них был не седой старикашка, а моложавый господин лет 700-800 с чернявыми усиками и бородкой клинышком. Моложавый господин был раза в два старше и подлючее всех своих детишек вместе взятых, а поэтому любил, чтоб его называли Сварогом.
Говорят, что Траян со Сварогом состояли в каком-то гипотетическом родстве, но я склонен считать эту мысль ошибкой сценариста. Во всяком случае, по фильму получалось, что оба пахана смертельно ненавидели друг друга и, едва выдавалась свободная минутка, спешили набить противнику морду. В этих разборках дружно участвовали не только божественная молодежь и юные мафиози с обеих сторон, но и простые смертные - князья, армия и мирное население славянских городов, причем последнее от божественной вендетты страдало со страшной силой, то и дело намекая, что пора бы враждующим кланам помириться.
Сорок или пятьдесят серий тому назад великое примирение состоялось: чернобородый Сварог, скрывая злобный взгляд под темными очками, приехал на своем бордовом "БМВ" к этому старому подагрику Траяну - мириться. Авторитеты пожали друг другу конечности и раздавили на пару бутылку джина без тоника. Тут же, после джина, они, не снижая оборотов, пошли на повышение градуса и закончили тем, что сговорились переженить между собой старших детей. Очаровательного спортивного япи75 по имени Дажьбог (он был Траяну старшим сыном и имел собственную кумирню в престижном районе столицы, на левом берегу реки Лыбедь) повязали с не столь сексапильной, но зато весьма цепкой девицей, обожавшей эпиляторы и кожаные лифчики, - новобрачная была известна под жабьим именем Мокошь Сварожична. Два семейства закатили свадебку на пол-Европы, перебили на Олимпе всю мебель и разъехались, крайне удовлетворенные жизнью и судьбой.
После свадьбы началась в строгом смысле слова латиноамериканская мелодрама. "Ты любишь меня, Хуан Альфонсио?" - спрашивала молодого мужа Мокошь и неловко пыталась поправить ему бутоньерку. "Как ты можешь спрашивать об этом, драгоценная?", - ослепительно улыбался Дажьбог, ища скучающим глазом другую женщину. "Но... тетушка Мерседес сказала мне, что ты меня не любишь..." - капризно и почти трагично шептала Мокошь, угловато поводя плечом, однако бретелька вечернего платья никак не сползала вниз. "Я же сказал, что обожаю тебя!" - ласково поводил бровью красавец Альфонсио (Дажьбог), морщась и стараясь не смотреть на бретельку. "Но... сестра Сесилия тоже сказала, что ты не любишь меня. Более того, она сказала, что ты спишь с другой женщиной", - настаивала Мокошь. "Ах, Роза! Давай не будем говорить об этом!" - темпераментно восклицал Хуан Альфонсио, вырывался из цепких жениных рук и исчезал из кадра.
Так продолжалось на протяжении нескольких столетий, и зритель с нескрываемым любопытством наблюдал за непростыми отношениями божественных супругов. В промежутках между сериями супруги занимались любовью - и вскоре подарили своему народу наследничка, потом еще одного, потом третьего - и так далее в разумных пределах. Несмотря на скрытую трещину в отношениях, пара Дажьбог-Мокошь благополучно правила центральной частью страны и главным городом Престолом. Со временем старый седобородый хрен по имени Траян удалился сажать гиацинты в свою загородную резиденцию в Татраньских горах - там издавна находился форпост семьи Траяничей. Сварог продолжал потихоньку пакостить людям и божкам из-за далекого Сурожского (то есть Сварожьего) моря - там, среди отрогов горного хребта Велья Челюсть мрачнел его готический замок с ужасами и подвалами.
Союз красавца Дажьбога и хозяйственной Мокошь символизировал не только торжество семьи как ячейки общества, но и симбиоз двух враждебных начал в божественном мире. Траянов пламень и лед Сварога соединились в жидкокипящем чайнике богатого, процветающего многомиллионного76 Престола.
Прочие божки расхватали остальные провинции - опытным мафиози достались куски пожирнее, а молодежи приходилось довольствоваться каким-нибудь городишком в Заполярье или на границе с косоглазой степью. Мой божественный патрон Стожар, родной брат Дажьбога и один из лидеров партии Траяна, тут же заявил, что лично оторвет выступающие части тела всякому, кто вздумает претендовать на северные земли за гигантским Брынским лесом. С малолетства симпатизируя Залесью и его главному мегаполису - Властову. Стожар уехал на Север и поселился в землях самого лучшего племени из обитающих на земле - позднее эти ребята стали называть себя стожаричами. Еще один сынок Траяна, начитанный и очкастый Световит, известный своей тягой к прекрасному и непреклонным чувством справедливости, отхватил себе богатейший купеческий Новград, финансово-промышленный центр Северо-Запада. Номинально Новград оставался в подчинении у Престола - но за дальностью расстояния все приказы, исходившие из столицы и подписанные цепкой ручкой Мокоши, успешно складывались менеджерами Световита в самое надежное место то есть в корзину для бумаг. Наконец, третий отпрыск ревматического папы-Траяна, горбатый и весьма нелюдимый Радегаст, ненавидевший светское общество и столичные газеты, уехал в самую отдаленную западную провинцию лопающийся от жира Далечь. Там он принялся рыть в горах туннели и замки, успешно накапливая под землей огромные финансовые средства в золоте и алмазах, а также превращая местных жителей в подземных гномов - таких же жадных и горбатых, как он сам.
Самые молодые политики Траяновой партии, известные своими патриотическими взглядами и генетическим неприятием широких скул и раскосых глаз, получили несколько небольших, но укрепленных городищ на границе со степью - любимец неофашистской молодежи, энергичный голубоглазый ариец Стрибог, министр ветра и ураганных налетов, поселился вместе с бандой приспешников в милитаризированной Белгоре. Прибыв на место, этот сынок Дажьбога и Мокоши тут же расставил везде караульные вышки с пулеметами и запретил гражданам шляться по улицам после десяти часов вечера (по убеждению Стрибога, граждане в это время должны быть дома и делать для своей страны будущих солдат в возможно большем количестве).
Еще один юнец, длинноволосый кареглазый Яровит, прославившийся беззаветной любовью к животным, способностями к верховой езде и авторской песне под гитару (а также внезапными приступами человеконенавистнического гнева), давно уже мечтал выбраться из сумасшедшего родительского дома и заточиться где-нибудь в светлых лесах среди охотничьих собак, егерей и хиппующих рок-музыкантов. Получив назначение в свободолюбивый Смолен, город свежих и нестрашных лесов, он удрал туда в первое же утро, не захватив из отчего дома ничего, кроме охотничьего ножа и пары новых нейлоновых струн. В Смолене Яровит устроил Гринпис в отдельно взятом княжестве, запретив вырубать лес и разводить всякую промышленность. Местные жители, самопровозгласившие себя племенем яричей и имевшие в крови пристрастие к рок-музыке, тут же решили, что они без ума от нового божка и стали просить его вести их в бой на давних врагов-соседей: толстых угрюмых боровичей. Боровичи, также обитавшие в лесах - только не в светлых, а на редкость дремучих, славились нелюдимым характером и маниакальным поклонением местному незаконному божку - Велесу. Этот тип не проходил ни по одной из картотек Стожара - очевидно, он забрался в Творуньские болота еще до раздела сфер влияния Сварога и Траяна, не имея никакого родственного отношения ни к тому, ни к другому.
Следующий любопытный кадр траянской крови - Перун - считался чуть ли не самым импозантным и многообещающим деятелем на мировой арене. Он любил пышно одеваться, ездить на Каннский фестиваль и сладко поглядывать на молоденьких богинь. Этот тип мне симпатичен уже потому, что имел пристрастие к панку и молодежной моде - он... расписывал себе физиономию серебром и золотом, в особенности наводя лоск на умопомрачительные усы. Распределяя родственников по уделам, Траян со Сварогом особенно долго дрались за Чернигин - второй по значению город центрального региона после самого Престола. Тесовичи - убийственное племя, сущие вандалы в вопросах секса и военных действий - тихо обитали тут по берегам Тесы, укрепляли свой драгоценный Чернигин, и без того истыканный бункерами и комплексами ПВО. Говорят, что до перестройки они были настолько неправильными людьми, что поедали своих поверженных врагов тут же, на поле боя - но это было страшно давно. Тесовичи вообще не хотели себе никаких божков и уважали только своего князя - но Сварог и Траян решили, что никто их не приберет к рукам лучше, чем Перун. Перун приехал в Чернигин - и вскоре все поняли, что кроме усов этот господин не мог похвастаться попросту ничем. Девушки обнаружили, что его сладкие поглядывания не обещают никакого логического продолжения, а чернигинские князья пришли к выводу, что присутствие Перуна в городе отнюдь не мешает им править по собственному усмотрению. В результате импозантный кумир стал самым безвластным деспотом на карте мира, а Чернигинское княжество - единственной агрессивной империей, управляемой по воле смертного фюрера-князя.
Дочери, внучки, правнучки и племянницы Траяна были между собой лучшими подружками и без ссор и дискуссий поделили кое-какие тихие и мирные райончики - ну разве что пара-тройка неугодных князей были отравлены, да Дидилия, богиня материнства, стала чуть более неприязненно сплетничать о Живе, богине неженатых девушек. Дидилия, будучи уже дамой в возрасте, уладила дельце о передаче ей пряничной и безветренной Зорянской земли здесь, в старой крепости Зоряни, посреди знаменитых молочных колодцев и самых плодовитых женщин Европы, она и поселилась в своем огромном уютном святилище. Жива удалилась организовывать девичьи хороводы и клубы герлскаутов в Морам, юная и немного ветреная Зимцерла, богиня неумирающей весны и рябиновых гроздий, бесприютно перелетала из волости в волость от одного молодого княжича к другому, пока, наконец, жители Тмуторокани не пригласили ее возглавить местную президентскую администрацию. Совсем несовершеннолетняя Неделька, не имевшая в этом взрослом мире ничего, кроме права на рисование радуги в небе после дождя, пристроилась у маминой юбки в Тиходоле, теплом предместье Зоряни. Все были счастливы и единодушно голосовали в поддержку проекта ежегодного национального бюджета, составляемого в Престоле.
Что касается неслабых ребят из партии Сварога, эти мальчики тоже в обиде не остались. Бандитский авторитет по кличке Тур, весело шедший по жизни в образе огромного быка и обожавший пегих телочек больше всего на свете, укрепился в благоустроенном западном Добричеве, в считанные десятилетия превратив этот чистенький европейский город в настоящий хлев (после чего населенный пункт был справедливо переименован в Туров). Для поддержания народного духа он периодически ломился войной на кого-нибудь из соседей - не разбирая своих и чужих: просто так, для интереса. Кошмарный братан Тура, живое существо по имени Жас, лишенное от рождения плотского облика и занимавшееся исключительно наведением ужаса на окружающий мир, затворилось в нагорном Жасове - там этот эстет корчил сам себе страшные рожи в зеркале и залезал в сны алкоголиков и рожениц, превращая их ночи в сеансы бесконечного фильма ужасов. Еще один симпатичный божок, гордо именовавшийся Хорсом и страдавший манией величия, считал себя наместником солнца на земле и изо дня в день прикидывался светилом, вводя в заблуждение средневековых астрономов от Испании до Аравии. Но главный приз на этом параде уродищ я бы отдал длинноногой (а также длиннорукой, длинноволосой и длиннозубой) красавице Моране. У этой очаровашки было только одно хобби человеческая смерть. Чем она и занималась с утра до вечера, не покладая рук и не отвечая на ухаживания какого-нибудь залетного индонезийского божка с острова каннибалов.
Вся эта теплая тусовка бессмертных по-доброму разделила славянские земли, то и дело наезжая друг на друга то гостями, а то и войной. В целом равновесие, поддерживаемое из Престола совместными усилиями Дажьбога и Мокши, сохранялось лет двести - пока не появилась на юго-западе некая глобальная задница. Задница имела форму Тени Меча и пролегла по землям южных племен, выжигая там все древнее славянское волшебство. По слухам, Тень была запущена в наши края откуда-то из Большого Вавилона и в целом напоминала плод вселенского заговора сатанистов. Населенные пункты, попавшие в зону Тени, медленно захиревали и вымирали, жрецы и шаманы отказывались заниматься магией, ссылаясь на удивительно неприятные атмосферные условия. Большинство экстрасенсов и астрологов констатировало, что Тень Меча создавала на огромном пространстве, захватывавшем территорию нескольких княжеств, область пониженного астрального давления. Прежние заговоры и обереги предков переставали действовать, а вместо них в лесах и горных долинах сгущалась какая-то неведомая доселе нечисть, наполняя воздух своим вязким и нечеловеческим колдовством.
Погоревав немного, местные божки решили потесниться, уступая тени место - в конце концов, страна большая и демократическая: селись кто хочет. Два или три десятка молодых удальцов из Престола, Властова и Новграда протоптали, правда, богатырскую тропу до границ Тени, намереваясь разобраться с гостями и намекнуть им, кто здесь главный - но экспедиции, отправленные лет двадцать пять назад, пока не вернулись. По данным разведки. Тень, распластавшись по склонам гор и наводнив окрестности лешими, водяными, вампирами, вурдалаками и прочими злобными мутантами, не собиралась двигаться дальше на северо-восток, к Престолу - это немного утешало, и божки отдали приказ богатырям оставить Тень в покое.
Все бы хорошо - но один нюанс все-таки дал о себе знать. Чужеродная задница разлеглась, оказывается, самым неудобным образом - перерезав все дороги, дорожки и тропинки, соединявшие Престол и всю прочую Русь с Татраньской резиденцией дряхлого Траяна. Сначала прекратилось торговое сообщение, а потом и связь перестала работать - отказали все каналы, вплоть до пневмопочты. Траян продолжал раскачиваться в своем кресле-качалке и со страшной силой сажать гиацинты, а между тем его детки в далекой, отсеченной от отчего дома земле начали сильно скучать по седобородому папаше. Тут же выяснилось, что старый хрен, при всем своем ревматизме и склерозе, весьма деятельно помогал Траяничам жить и бороться. Никто не понимал точно, в чем проявлялась эта гуманитарная помощь - и только с приходом тени проявилась вся ее значимость.
Лишившись прямой телефонной связи с папашей, Дажьбог сначала приуныл в своей столичной резиденции, а потом и вовсе расслабился: перестал просматривать утреннюю почту, принимать с докладом премьер-министра и делать визиты в соседние государства. Все чаще служащие Дажьбожьего офиса наблюдали его дремлющим на пляже под полуденным солнцем или лениво расписывающим пульку с госсекретарем и начальником дворцовой гвардии. Воспользовавшись пассивностью мужа, стареющая Мокошь постепенно дотянулась своими коротенькими пальчиками до радиотелефона правительственной связи, до компьютеров центрального архива министерства обороны и, наконец, - до чемоданчика с ядерной кнопкой. Она больше не спрашивала своего Хуана Леонсио, насколько сильно он обожает свою законную и единственную, ласково и осторожно, чтобы не смазать помаду, Мокошь целовала разомлевшего супруга в одутловатую щечку - и убывала из столицы в какой-нибудь провинциальный город устраивать свои дела.
Очень скоро эта энергичная и немного жестокая дама очень неплохо устроила свои дела даже там, где исконно правили другие божки, подчинявшиеся Престолу только на бумаге. Дело в том, что обрыв контактов с Траяном больно ударил по психике не только Дажьбога, но и его братьев - прежде всего, Стожара и Световита. Духовный лидер Залесья некоторое время размахивал в воздухе своей единственной рукой, пытаясь подбить родственников на разборку с Тенью, но родственникам было лениво на сердце. Обидевшись, Стожар отгородил свой Север от внешнего мира и объявил Властов новым Престолом, а стожаричей - самым арийским племенем в Евразии.
Старик поплыл ко мне, тихо касаясь шкур подолом черно-золотого пальто. Очень модное было пальто. Когда стану богом и буду зарабатывать как директор банка, куплю себе такое. Единственная рука Стожара выдвинулась откуда-то из середины туловища и стремительно прорезала воздух в моем направлении.
- Я чую это, Мстислав. Как ты посмел? Отдай. Это есть зло, Мстилав. Это есть погибель. Она мешает мне. Она погубит тебя. Вложи это в мою длань, и я обороню тебя. Отдай.
Мне стало любопытно. Почему я плохо изучал физику в средней школе? Почему не накапливал знаний? Будь я отличник - враз бы догадался теперь, какой из двух поясков следует отдать. Итак: некий предмет у меня за пазухой излучает волны, на которые Стожар реагирует болезненно и агрессивно. Вот вам, потомки, наглядная задача: который из двух поясков отдать?
Пока вы думаете, я расскажу вам, что принял решение мгновенно. Разумеется, княжий пояс мне дороже. Он древнее, представляет историческую ценность. А Метанкин поясок уже отработал три волшебных желания - а потом, сами знаете: made in Malaysia, 50% polyester. Тяжко вздохнув и мысленно прощаясь с Метанкой, я запустил руку за пазуху и стал нащупывать розовые кисточки..
Но Метанка не хотела прощаться со мной. Она прекрасно знала, что я выпил достаточно меда, чтобы спокойно отнестись к любой цветной галлюцинации. И правда - я ничуть не удивился, когда в воздухе у противоположной стены возникла, как в тумане, левая половина знакомого бледного личика - и заклубилась, переливаясь голубым и розовым.
А что? Я люблю диафильмы смотреть. И лазерную графику тоже с детства обожаю. Скосив глаза с протянутой Стожаровой руки на лунную половинку Метанкиного лица, я прислушался к ее жалобному взгляду.
- Не отдавай! Не отдавай ему наш поясок, Мстиславка! - тихо прошептала голограмма на стене. - Он плохой. Он старый. Он злой. Не отдавай ему наш поясок.
Брови Стожара дернулись в стороны - он кратко и тревожно повел головой, будто принюхиваясь. И тут же - щелк! - выключилось лазерное изображение: очевидно, сломался Метанкин диапроектор.
А я уже в оба глаза смотрел на Стожара, как ни в чем не бывало. Кто вам сказал, батенька, что я отвлекаюсь на уроке? Я на вас смотрю. Прямо в рот вам, папаша.
Папашин рот скривился посередине, и я услышал:
- Чую тревожную смуту в тебе, Мстиславе! То ли на сердце у тебя черная печать, то ли - скрываешь от меня чуждые обереги! Откройся мне, Мстиславе. Я тебе полыменный божец. Я тебе оберег. Отдай мне чужое. Отбрось чуждую силу и буди мне воин Стожаров. Буди мне волчак верный, безумный! Услышь знание мое потайное взамен!
Ну, папаша, с этого и надо было начинать. Однорукий хрен приготовил самое интересное на закуску. Сакральные знания - как раз то, что мне нужно. Тут пояски не в счет. Информация - самый устойчивый капитал. Договорились, старик: я тебе - поясок, а ты мне божественные сведения.
И совершенно будничным движением руки я протянул Стожару что-то розовое и беззащитное, поникшее жалкими кисточками.
Снова кто-то выключил свет: передо мной жарко вспыхнули знакомые хищные гляделки. Только взгляд у них теперь был немного бешеный.
- Полуденицына сеть! Ведьмин пояс! - Волкообразное млекопитающее просто захлебывалось от эмоций. - Откуда? Как извлек? И мне - ни слова не сказал?! Ну, Мстиславка... зверь дивий, а не людина! Впору в божках ходить!
- Кстати, о божках... - вмешался я. - Я понимаю: это вопрос времени, нужна протекция... Как вы считаете, батя: у меня ведь есть талант, правда? Я ведь многое могу. Хотите - карточный фокус?
- Что за удаль нам в руки! - не унимался звероподобный божок, продолжая, видимо, изучать Метанкину опоясть и не расслышав моего предложения. - Стало быть, дана тебе воля над некой полуденицей... Это лепо. Это кстати нам сгодится. Ну, Мстислав, внемли начальное мое повеление: пускаю тебя в дело. Отсейчас пробудеши ты среди людей не простой разбитчик, а Стожаровый воин. Пойдешь за меня на смерть.
- Ура, - сказал я. - За тебя, папаша, хоть в армию. Только ты не отвлекайся. Обещал секретные знания - ну так тащи их сюда.
- Добро же, внимай поглубже моим словам: велю тебе сыскать... сапоги. Не грубую обутку, нет - волшебные полетные сапожки Чурилы, младого божича источного. Чара в тех сапогах неизбывная: любого в небо тащат, по тучам да по згам небесным. Чурила в них скорше сокола летит, дальше стрелы адамантовой. В тех сапогах не взять Чурилу ни стрелочкой, ни враном железныим, ни змеем гневным... Шибко летит Чурила по воздухам, ведет полки несметные из-за Сварожья моря. В тех полках и людь и нежить, птицы и гады и все на Престольный град грядут, ищучи пожрати божков и человеков наших. Противу Чурилы подъемлют божки оборну - Я сам, Стрибог Скорый, Белун Отпадник, Дажьбог и дети его. Старуха Мокошь, дура злобная, тожде крепы творит на пути Чурилином - желя придушити божича младого, да не дойде до Престола ея. Однако... помыслом моим, коли отлишить Чурилу сапожка его чародейного, то и ход-то его приутихнет, приступ приубудет! Во сто крат тише пойдет ко Престолу Чурила, по землице потащится, не по ветру вольному. А коли так, и сроку прибудет у нас на оборону. Тут мы его и... укоротим.
Седой волк, кажется, даже заплясал от возбуждения - во всяком случае, в темноте зацокали по полу когти. Я сочувственно покачал головой: этот Стожар попросту не умел объяснять обстановку. Ну не рожден человек для логического мышления. Бедняга. Я, во всяком случае, не понял из его поэтического бреда абсолютно ничего.
- Спокойно, папаша. - Я поудобнее устроился на шкурах и грустно приподнял брови. - Не надо эмоций. Ты взял меня на работу, и победа тебе обеспечена. Однако это не значит, что нужно вскрывать шампанское уже сегодня. Шампанское подождет - пусть пока остынет. А ты расскажи мне тем временем, в чем конкретно состоит моя миссия.
Волк ожесточенно почесался и нервно зевнул.
- У тебя есть опоясть ведьмы - ну так призови ее до себя. Истребуй, да сведет тебя в тайное место - туда, где встанет ночлегом младой Чурила. В том и удача, что нынешним утром он проходит селами да посадами по нашей земле - за Бобровым лесом, в истоках Санды-реки! И на ночь приткнется почивати где-то обоку наших сосняков, на болотах у реки! Место изберет тайное, охранное - стерегут его черные влаки да полночные вороны. Тяготно туда добратися человечьему войску, непролазно. А полуденица твоя укажет путь краток и чист, само ведьмам да лешим знаком! Полуденицы твои - почитай, Чурилины слуги. Им и тайны его пронятны и знаемы - нехай сведет тебя ведьма до Чурилы спящего. Ты - вор, тебе и сапоги летучие скрасти! Донесешь сапожки до меня - получишь от батьки жиру вволю, пития и девок.
Насчет сапог это он правильно придумал, идеологически корректно. Надоело по миру босиком шляться. А вот насчет того, что я их ему верну это оппортунизм. Это нетворческое развитие идеи. Тут он не прав. В таких сапогах я и без посторонней помощи искупаюсь, как сыр, в жиру, в пиве и в этих... в девках.
- О'кей, шеф. Мы договорились. Завязывай на поясе узелок, и я готов беседовать с ведьмой. Только... один нюанс остается. Ты забыл про ценные сведения.
- Как забыл? - изумился волк, расширив желтый глаз. - Я ж те промолвил все - и про сапог, и про Чурилу...
- Маловато будет. - Я развалился на шкурах и забросил ногу на ногу. - Мне нужны данные о всех божках - биография, место рождения, национальность и отношение к воинской обязанности. Вплоть до отпечатков пальцев, когтей и копыт. Кто такой Сварог? Что за Мокша такая? Имеют ли общих детей? Сколько раз в браке? Давай, батя, тащи сюда свой компьютер будем его иметь в информационном аспекте. Хочешь, чтоб я нашел сапоги? Тогда загрузи мне мозги, да покачественнее. Надоело в дураках ходить, хочу очки в роговой оправе.
Седой зверь помолчал с минуту, тяжко моргая - и отвел взгляд.
- Ну - сам знай, что просишь. С большого ведома большая беда, Мстислав.
...Все эти фамильные тайны языческих божков подозрительно смахивали на мексиканский многосерийный телефильм для пенсионерок. Стожар рассказывал мне о многовековых дрязгах своего бессмертного рода с большим воодушевлением, драматично пришептывая и даже показывая на стенках и потолке пещеры симпатичные документальные диафильмы. Я медленно покачивал головой, привыкая к абсурдным реалиям здешней внутренней политики и партийной борьбы - ни тебе цивилизованного парламента с личностями и буфетным регламентом, ни восторженных бабулек, потрясающих цветными флажками... Года два назад я работал в одном таком парламенте и даже в паре-тройке партий состоял - но здесь этот опыт, при всем желании, был неприменим. Приходилось рассчитывать только на хищническую скользкость интеллекта и мышечные бугры под кольчугой.
Так и быть, перескажу я вам, потомки, распросекретное Стожарово знание. Только за челюсть вашу я не ручаюсь. Лично я, переваривая весь этот бред, едва не свихнул ее в непреодолимых приступах зевоты. Что поделать: не возбуждают меня мексиканские телесериалы.
Итак, краткое содержание предыдущих серий: жили-были два божественных семейства. Одно было многодетное, и папой у них был седовласый интеллигентный такой тип по имени Траян. Он был на пенсии, но руководил всем фамильным бизнесом, сидя в кресле-качалке. Другое семейство тоже было ужасно многодетное (я подозреваю, что эти варвары еще не знают элементарных приемов бытовой контрацепции), только крестным отцом у них был не седой старикашка, а моложавый господин лет 700-800 с чернявыми усиками и бородкой клинышком. Моложавый господин был раза в два старше и подлючее всех своих детишек вместе взятых, а поэтому любил, чтоб его называли Сварогом.
Говорят, что Траян со Сварогом состояли в каком-то гипотетическом родстве, но я склонен считать эту мысль ошибкой сценариста. Во всяком случае, по фильму получалось, что оба пахана смертельно ненавидели друг друга и, едва выдавалась свободная минутка, спешили набить противнику морду. В этих разборках дружно участвовали не только божественная молодежь и юные мафиози с обеих сторон, но и простые смертные - князья, армия и мирное население славянских городов, причем последнее от божественной вендетты страдало со страшной силой, то и дело намекая, что пора бы враждующим кланам помириться.
Сорок или пятьдесят серий тому назад великое примирение состоялось: чернобородый Сварог, скрывая злобный взгляд под темными очками, приехал на своем бордовом "БМВ" к этому старому подагрику Траяну - мириться. Авторитеты пожали друг другу конечности и раздавили на пару бутылку джина без тоника. Тут же, после джина, они, не снижая оборотов, пошли на повышение градуса и закончили тем, что сговорились переженить между собой старших детей. Очаровательного спортивного япи75 по имени Дажьбог (он был Траяну старшим сыном и имел собственную кумирню в престижном районе столицы, на левом берегу реки Лыбедь) повязали с не столь сексапильной, но зато весьма цепкой девицей, обожавшей эпиляторы и кожаные лифчики, - новобрачная была известна под жабьим именем Мокошь Сварожична. Два семейства закатили свадебку на пол-Европы, перебили на Олимпе всю мебель и разъехались, крайне удовлетворенные жизнью и судьбой.
После свадьбы началась в строгом смысле слова латиноамериканская мелодрама. "Ты любишь меня, Хуан Альфонсио?" - спрашивала молодого мужа Мокошь и неловко пыталась поправить ему бутоньерку. "Как ты можешь спрашивать об этом, драгоценная?", - ослепительно улыбался Дажьбог, ища скучающим глазом другую женщину. "Но... тетушка Мерседес сказала мне, что ты меня не любишь..." - капризно и почти трагично шептала Мокошь, угловато поводя плечом, однако бретелька вечернего платья никак не сползала вниз. "Я же сказал, что обожаю тебя!" - ласково поводил бровью красавец Альфонсио (Дажьбог), морщась и стараясь не смотреть на бретельку. "Но... сестра Сесилия тоже сказала, что ты не любишь меня. Более того, она сказала, что ты спишь с другой женщиной", - настаивала Мокошь. "Ах, Роза! Давай не будем говорить об этом!" - темпераментно восклицал Хуан Альфонсио, вырывался из цепких жениных рук и исчезал из кадра.
Так продолжалось на протяжении нескольких столетий, и зритель с нескрываемым любопытством наблюдал за непростыми отношениями божественных супругов. В промежутках между сериями супруги занимались любовью - и вскоре подарили своему народу наследничка, потом еще одного, потом третьего - и так далее в разумных пределах. Несмотря на скрытую трещину в отношениях, пара Дажьбог-Мокошь благополучно правила центральной частью страны и главным городом Престолом. Со временем старый седобородый хрен по имени Траян удалился сажать гиацинты в свою загородную резиденцию в Татраньских горах - там издавна находился форпост семьи Траяничей. Сварог продолжал потихоньку пакостить людям и божкам из-за далекого Сурожского (то есть Сварожьего) моря - там, среди отрогов горного хребта Велья Челюсть мрачнел его готический замок с ужасами и подвалами.
Союз красавца Дажьбога и хозяйственной Мокошь символизировал не только торжество семьи как ячейки общества, но и симбиоз двух враждебных начал в божественном мире. Траянов пламень и лед Сварога соединились в жидкокипящем чайнике богатого, процветающего многомиллионного76 Престола.
Прочие божки расхватали остальные провинции - опытным мафиози достались куски пожирнее, а молодежи приходилось довольствоваться каким-нибудь городишком в Заполярье или на границе с косоглазой степью. Мой божественный патрон Стожар, родной брат Дажьбога и один из лидеров партии Траяна, тут же заявил, что лично оторвет выступающие части тела всякому, кто вздумает претендовать на северные земли за гигантским Брынским лесом. С малолетства симпатизируя Залесью и его главному мегаполису - Властову. Стожар уехал на Север и поселился в землях самого лучшего племени из обитающих на земле - позднее эти ребята стали называть себя стожаричами. Еще один сынок Траяна, начитанный и очкастый Световит, известный своей тягой к прекрасному и непреклонным чувством справедливости, отхватил себе богатейший купеческий Новград, финансово-промышленный центр Северо-Запада. Номинально Новград оставался в подчинении у Престола - но за дальностью расстояния все приказы, исходившие из столицы и подписанные цепкой ручкой Мокоши, успешно складывались менеджерами Световита в самое надежное место то есть в корзину для бумаг. Наконец, третий отпрыск ревматического папы-Траяна, горбатый и весьма нелюдимый Радегаст, ненавидевший светское общество и столичные газеты, уехал в самую отдаленную западную провинцию лопающийся от жира Далечь. Там он принялся рыть в горах туннели и замки, успешно накапливая под землей огромные финансовые средства в золоте и алмазах, а также превращая местных жителей в подземных гномов - таких же жадных и горбатых, как он сам.
Самые молодые политики Траяновой партии, известные своими патриотическими взглядами и генетическим неприятием широких скул и раскосых глаз, получили несколько небольших, но укрепленных городищ на границе со степью - любимец неофашистской молодежи, энергичный голубоглазый ариец Стрибог, министр ветра и ураганных налетов, поселился вместе с бандой приспешников в милитаризированной Белгоре. Прибыв на место, этот сынок Дажьбога и Мокоши тут же расставил везде караульные вышки с пулеметами и запретил гражданам шляться по улицам после десяти часов вечера (по убеждению Стрибога, граждане в это время должны быть дома и делать для своей страны будущих солдат в возможно большем количестве).
Еще один юнец, длинноволосый кареглазый Яровит, прославившийся беззаветной любовью к животным, способностями к верховой езде и авторской песне под гитару (а также внезапными приступами человеконенавистнического гнева), давно уже мечтал выбраться из сумасшедшего родительского дома и заточиться где-нибудь в светлых лесах среди охотничьих собак, егерей и хиппующих рок-музыкантов. Получив назначение в свободолюбивый Смолен, город свежих и нестрашных лесов, он удрал туда в первое же утро, не захватив из отчего дома ничего, кроме охотничьего ножа и пары новых нейлоновых струн. В Смолене Яровит устроил Гринпис в отдельно взятом княжестве, запретив вырубать лес и разводить всякую промышленность. Местные жители, самопровозгласившие себя племенем яричей и имевшие в крови пристрастие к рок-музыке, тут же решили, что они без ума от нового божка и стали просить его вести их в бой на давних врагов-соседей: толстых угрюмых боровичей. Боровичи, также обитавшие в лесах - только не в светлых, а на редкость дремучих, славились нелюдимым характером и маниакальным поклонением местному незаконному божку - Велесу. Этот тип не проходил ни по одной из картотек Стожара - очевидно, он забрался в Творуньские болота еще до раздела сфер влияния Сварога и Траяна, не имея никакого родственного отношения ни к тому, ни к другому.
Следующий любопытный кадр траянской крови - Перун - считался чуть ли не самым импозантным и многообещающим деятелем на мировой арене. Он любил пышно одеваться, ездить на Каннский фестиваль и сладко поглядывать на молоденьких богинь. Этот тип мне симпатичен уже потому, что имел пристрастие к панку и молодежной моде - он... расписывал себе физиономию серебром и золотом, в особенности наводя лоск на умопомрачительные усы. Распределяя родственников по уделам, Траян со Сварогом особенно долго дрались за Чернигин - второй по значению город центрального региона после самого Престола. Тесовичи - убийственное племя, сущие вандалы в вопросах секса и военных действий - тихо обитали тут по берегам Тесы, укрепляли свой драгоценный Чернигин, и без того истыканный бункерами и комплексами ПВО. Говорят, что до перестройки они были настолько неправильными людьми, что поедали своих поверженных врагов тут же, на поле боя - но это было страшно давно. Тесовичи вообще не хотели себе никаких божков и уважали только своего князя - но Сварог и Траян решили, что никто их не приберет к рукам лучше, чем Перун. Перун приехал в Чернигин - и вскоре все поняли, что кроме усов этот господин не мог похвастаться попросту ничем. Девушки обнаружили, что его сладкие поглядывания не обещают никакого логического продолжения, а чернигинские князья пришли к выводу, что присутствие Перуна в городе отнюдь не мешает им править по собственному усмотрению. В результате импозантный кумир стал самым безвластным деспотом на карте мира, а Чернигинское княжество - единственной агрессивной империей, управляемой по воле смертного фюрера-князя.
Дочери, внучки, правнучки и племянницы Траяна были между собой лучшими подружками и без ссор и дискуссий поделили кое-какие тихие и мирные райончики - ну разве что пара-тройка неугодных князей были отравлены, да Дидилия, богиня материнства, стала чуть более неприязненно сплетничать о Живе, богине неженатых девушек. Дидилия, будучи уже дамой в возрасте, уладила дельце о передаче ей пряничной и безветренной Зорянской земли здесь, в старой крепости Зоряни, посреди знаменитых молочных колодцев и самых плодовитых женщин Европы, она и поселилась в своем огромном уютном святилище. Жива удалилась организовывать девичьи хороводы и клубы герлскаутов в Морам, юная и немного ветреная Зимцерла, богиня неумирающей весны и рябиновых гроздий, бесприютно перелетала из волости в волость от одного молодого княжича к другому, пока, наконец, жители Тмуторокани не пригласили ее возглавить местную президентскую администрацию. Совсем несовершеннолетняя Неделька, не имевшая в этом взрослом мире ничего, кроме права на рисование радуги в небе после дождя, пристроилась у маминой юбки в Тиходоле, теплом предместье Зоряни. Все были счастливы и единодушно голосовали в поддержку проекта ежегодного национального бюджета, составляемого в Престоле.
Что касается неслабых ребят из партии Сварога, эти мальчики тоже в обиде не остались. Бандитский авторитет по кличке Тур, весело шедший по жизни в образе огромного быка и обожавший пегих телочек больше всего на свете, укрепился в благоустроенном западном Добричеве, в считанные десятилетия превратив этот чистенький европейский город в настоящий хлев (после чего населенный пункт был справедливо переименован в Туров). Для поддержания народного духа он периодически ломился войной на кого-нибудь из соседей - не разбирая своих и чужих: просто так, для интереса. Кошмарный братан Тура, живое существо по имени Жас, лишенное от рождения плотского облика и занимавшееся исключительно наведением ужаса на окружающий мир, затворилось в нагорном Жасове - там этот эстет корчил сам себе страшные рожи в зеркале и залезал в сны алкоголиков и рожениц, превращая их ночи в сеансы бесконечного фильма ужасов. Еще один симпатичный божок, гордо именовавшийся Хорсом и страдавший манией величия, считал себя наместником солнца на земле и изо дня в день прикидывался светилом, вводя в заблуждение средневековых астрономов от Испании до Аравии. Но главный приз на этом параде уродищ я бы отдал длинноногой (а также длиннорукой, длинноволосой и длиннозубой) красавице Моране. У этой очаровашки было только одно хобби человеческая смерть. Чем она и занималась с утра до вечера, не покладая рук и не отвечая на ухаживания какого-нибудь залетного индонезийского божка с острова каннибалов.
Вся эта теплая тусовка бессмертных по-доброму разделила славянские земли, то и дело наезжая друг на друга то гостями, а то и войной. В целом равновесие, поддерживаемое из Престола совместными усилиями Дажьбога и Мокши, сохранялось лет двести - пока не появилась на юго-западе некая глобальная задница. Задница имела форму Тени Меча и пролегла по землям южных племен, выжигая там все древнее славянское волшебство. По слухам, Тень была запущена в наши края откуда-то из Большого Вавилона и в целом напоминала плод вселенского заговора сатанистов. Населенные пункты, попавшие в зону Тени, медленно захиревали и вымирали, жрецы и шаманы отказывались заниматься магией, ссылаясь на удивительно неприятные атмосферные условия. Большинство экстрасенсов и астрологов констатировало, что Тень Меча создавала на огромном пространстве, захватывавшем территорию нескольких княжеств, область пониженного астрального давления. Прежние заговоры и обереги предков переставали действовать, а вместо них в лесах и горных долинах сгущалась какая-то неведомая доселе нечисть, наполняя воздух своим вязким и нечеловеческим колдовством.
Погоревав немного, местные божки решили потесниться, уступая тени место - в конце концов, страна большая и демократическая: селись кто хочет. Два или три десятка молодых удальцов из Престола, Властова и Новграда протоптали, правда, богатырскую тропу до границ Тени, намереваясь разобраться с гостями и намекнуть им, кто здесь главный - но экспедиции, отправленные лет двадцать пять назад, пока не вернулись. По данным разведки. Тень, распластавшись по склонам гор и наводнив окрестности лешими, водяными, вампирами, вурдалаками и прочими злобными мутантами, не собиралась двигаться дальше на северо-восток, к Престолу - это немного утешало, и божки отдали приказ богатырям оставить Тень в покое.
Все бы хорошо - но один нюанс все-таки дал о себе знать. Чужеродная задница разлеглась, оказывается, самым неудобным образом - перерезав все дороги, дорожки и тропинки, соединявшие Престол и всю прочую Русь с Татраньской резиденцией дряхлого Траяна. Сначала прекратилось торговое сообщение, а потом и связь перестала работать - отказали все каналы, вплоть до пневмопочты. Траян продолжал раскачиваться в своем кресле-качалке и со страшной силой сажать гиацинты, а между тем его детки в далекой, отсеченной от отчего дома земле начали сильно скучать по седобородому папаше. Тут же выяснилось, что старый хрен, при всем своем ревматизме и склерозе, весьма деятельно помогал Траяничам жить и бороться. Никто не понимал точно, в чем проявлялась эта гуманитарная помощь - и только с приходом тени проявилась вся ее значимость.
Лишившись прямой телефонной связи с папашей, Дажьбог сначала приуныл в своей столичной резиденции, а потом и вовсе расслабился: перестал просматривать утреннюю почту, принимать с докладом премьер-министра и делать визиты в соседние государства. Все чаще служащие Дажьбожьего офиса наблюдали его дремлющим на пляже под полуденным солнцем или лениво расписывающим пульку с госсекретарем и начальником дворцовой гвардии. Воспользовавшись пассивностью мужа, стареющая Мокошь постепенно дотянулась своими коротенькими пальчиками до радиотелефона правительственной связи, до компьютеров центрального архива министерства обороны и, наконец, - до чемоданчика с ядерной кнопкой. Она больше не спрашивала своего Хуана Леонсио, насколько сильно он обожает свою законную и единственную, ласково и осторожно, чтобы не смазать помаду, Мокошь целовала разомлевшего супруга в одутловатую щечку - и убывала из столицы в какой-нибудь провинциальный город устраивать свои дела.
Очень скоро эта энергичная и немного жестокая дама очень неплохо устроила свои дела даже там, где исконно правили другие божки, подчинявшиеся Престолу только на бумаге. Дело в том, что обрыв контактов с Траяном больно ударил по психике не только Дажьбога, но и его братьев - прежде всего, Стожара и Световита. Духовный лидер Залесья некоторое время размахивал в воздухе своей единственной рукой, пытаясь подбить родственников на разборку с Тенью, но родственникам было лениво на сердце. Обидевшись, Стожар отгородил свой Север от внешнего мира и объявил Властов новым Престолом, а стожаричей - самым арийским племенем в Евразии.