Страница:
– Ты мне глаз повредил, ублюдок!
– Не стоит приходить в гости с пистолетом.
Мужчина выругался, вскочил и пнул Норберта по ребрам. У него перехватило дыхание от боли.
– Он предупреждал, что ты опасный. Дерьмо! Заплатишь за глаз!
– Кто предупреждал? – с трудом выговорил Норберт.
– Старик, у которого ты деньги украл. Деньги отдашь, понял? Где они?
Кое– что прояснилось: этого типа нанял Зеруат. Надо попробовать заговорить ему зубы, потянуть время. А дальше что? Освободиться от веревок вряд ли удастся. Норберт не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.
– Не здесь. В банке.
– Я не пришил тебя сразу только потому, что мне нужны деньги, которые ты прикарманил. – Киллер не то зловеще оскалился, не то поморщился. Он по-прежнему держал у левого глаза платок. – Я тебя самого без глаз оставлю!
– Надо связаться с банком, снять деньги со счета. На это потребуется время.
Звонок. Киллер замер. В дверь громко постучали, потом опять позвонили. Киллер крадучись вышел в коридор, напоследок предупредив:
– Тихо, или тебе конец!
Норберт напряг мышцы, пытаясь разорвать веревки. Без толку! Оглядел комнату: диван, мягкие кресла, стеклянный столик на витой металлической ножке… Ничего такого, чем можно воспользоваться. Ну и влип… Из коридора доносился глуховатый голос киллера:
– Нету его здесь! Нет дома, да! Я его дядя, в гости приехал. Не знаю, когда будет. Говорю же, куда-то ушел! А чего дверь открывать, и так поговорили, до свидания!
Тяжелые шаги.
– Тебя спрашивала шлюха с нежным голоском, я ее спровадил. Ублюдок! Мне теперь нужны деньги, чтобы глаз вылечить!
Та девушка! Вдруг она заподозрит неладное и сообщит в полицию? Да нет, вряд ли стоит рассчитывать на чудо. Он влип по-крупному, и ни одна из его девушек ему не поможет… если, конечно, это не Стелла Вирс Акуон. Но Стелла сейчас далеко. На Деноре…
– Я из тебя дерьмо вытрясу, если не получу денег!
– Давай подождем до завтра, – предложил Норберт. – Завтра поедем в банк и все устроим.
– Подождем?! У, гад! У тебя есть аптечка?
Норберт объяснил, где лежит аптечка. Киллер вышел, напоследок грязно выругавшись. Скрип. Плеск воды. Кроме позорного животного страха Норберт ощущал жгучую досаду: и надо же было так по-дурацки влипнуть! Еще раз в отчаянном усилии напряг мышцы – ни черта не получилось. Бандит вернулся, его левый глаз был залеплен пористым антисептическим пластырем. С ходу пнув Норберта, процедил:
– Ублюдок жадный, хороших медикаментов дома не держишь! У тебя в аптечке одно барахло! Таких, как ты…
Дальше Норберт не слушал, его внимание приковало окно: там, за стеклом, что-то мелькнуло.
Заметив, куда он смотрит, киллер резко обернулся, выхватил из-за пазухи пистолет. Несколько секунд стоял, вглядываясь во тьму, потом попытался закрыть жалюзи вручную – те жалобно заскрипели, но не поддались.
– Гад! – Киллер опять отвесил Норберту пинка. – Ни хрена у тебя дома не починено!
«Начинаю галлюцинировать», – с тоской подумал Норберт. Его квартира находилась на втором этаже, под окном карниз – узкий, наверняка обледенелый. Вероятно, кто-нибудь хорошо натренированный, вроде Стеллы или Тайсемура, и мог туда забраться – заглянуть в освещенную комнату, увидеть на полу связанного Норберта, поскорей вызвать полицию. Но это же только теоретически!
– Сволочь, еще голову морочит! Все отдашь, понял? Только сначала я тебе глаз выдавлю! – Киллер присел около него на корточки.
– Спорим, что в этом случае никаких денег не будет?
– Такие, как ты, всем житья не дают! – Уцелевший мутный глаз яростно сверкал на широком красноватом лице киллера. – Я вас всех ненавижу, я уже много таких убил! И еще убью!
– За что ненавидишь?
– За то, что все вы подонки!
– Ты уверен? – Норберт решил, пока есть возможность, поддерживать диалог: это лучше, чем постоянно получать пинки или сразу остаться без глаза.
– Уверен! – прошипел собеседник. – Вы у меня поперек горла стоите.
В следующее мгновение наступила почти полная темнота. Киллер замолчал, потом растерянно произнес:
– Ублюдок, теперь я из-за тебя совсем ослеп. Ни хрена не вижу!
Норберт не стал разрушать его иллюзию. Вырубили электричество, только и всего. На металлическом корпусе настенных часов дрожали слабые блики, поблескивал возле черной глыбы дивана стеклянный столик. С улицы, сквозь метель и жалюзи, сочился зыбкий свет фонарей.
– А-а… Твой… потолок погас, – с облегчением выдохнул киллер. – Вот подонок! – Поднявшись, он ударил Норберта, носком ботинка в бок. – Такие, как ты, всем мешают жить! Ты ограбил старика и выбил мне глаз! Я пошурую в твоей квартире и что-нибудь да найду, и все деньги мне отдашь! Понял, ты? Все вы…!
Совсем рядом – как будто в одной из соседних комнат – раздался странный звенящий всплеск: звук осыпающихся осколков. Окно, сообразил Норберт. Его глаза успели привыкнуть к темноте, и он увидел, что киллер повернулся в сторону дверного проема, а навстречу ему бесшумно метнулась другая тень. Полиция так не действует! Норберт не знал, можно ли считать новоприбывшего союзником, но на всякий случай предупредил:
– Осторожно, здесь убийца!
Топот, пляска размытых темных пятен. Тяжелый стук упавшего тела, приглушенный толстым ковром. Затем хруст костей, замирающий хрип – победитель добивал побежденного.
Ноль – один… Норберт приподнял голову, пытаясь разглядеть, кто одержал верх.
– Нор, ты жив? – спросил тихий, испуганный голос.
– Илси?!
– Нор? – Пятно придвинулось, он ощутил осторожное прикосновение. – Что с тобой? Ты можешь встать?
– Не могу. Поищи на кухне нож. Свет вырубили, только что.
– Нор, пожалуйста, не умирай!
На лицо Норберта упала капля. За ней – вторая, третья…
– Илси, я не собираюсь умирать! Я связан, но жив и здоров. Принеси нож, надо веревки разрезать. Пока не очнулся киллер.
– Так я же его убила! – все тем же испуганным голосом сообщила сестра. – Сейчас принесу. Пожалуйста, потерпи…
Она выскользнула из комнаты бесшумно, зато с кухни чуть погодя донесся лязг сыплющихся на пол столовых приборов. Вскоре девочка вернулась.
– Сейчас…
Норберт перекатился на бок и через секунду почувствовал, что руки свободны. С трудом сел, попробовал пошевелить пальцами.
– Спасибо, Илси. Как ты догадалась, что у меня неприятности?
– Этот тип очень грубо разговаривал, тогда я начала беспокоиться и решила заглянуть в окно. Свет тоже я выключила, на щитке в подъезде. Это же вполне естественно в такой ситуации!
– Вполне естественно? – тупо переспросил Норберт.
– Ну да! В книгах всегда так. Извини, что я разбила окно в комнате с лоджией.
– Ничего. Очень хорошо, что разбила.
Он понял, в чем дело: до пятнадцати лет запертая в четырех стенах губернаторской резиденции (выпускали ее только в школу, причем и туда и обратно возили на машине), Илси о реальной жизни имела опосредованное представление, черпая информацию из книг и фильмов. Человек, обладающий стандартным жизненным опытом, на ее месте так не поступил бы. Глубоко вздохнув, Норберт спросил:
– Давно из Тренажера?
– Сегодня. Я сразу пришла сюда, но тебя не было дома. Так интересно одной гулять по городу! А почему на тебя напал киллер?
– Долгая история.
Вспыхнул свет, Норберт зажмурился. Спустя несколько секунд глаза привыкли, и он увидел треугольное личико сестры, теперь уже не бледное, а покрытое легким ровным загаром. На ней была все та же синяя куртка с капюшоном, только рукава стали коротковаты: в Тренажере Илси немного подросла. Стеклянный столик лежал на боку, рядом скорчилось на винно-красном ковре тело киллера. В углу валялся пистолет.
Звонок… Илси мгновенно распрямилась, как сжатая и отпущенная пружина.
– Сейчас выясню. – Норберт поднялся, ухватившись за подлокотник кресла. – Надеюсь, не полиция.
В этот раз он, подойдя к двери, спросил:
– Кто там?
– Господин Ларре? – раздался голос соседки, жившей на первом этаже. – Я слышала звон стекла и стук, словно упало что-то тяжелое. Это из вашей квартиры?
– Да. Погас свет, я впотьмах врезался в окно и потом еще споткнулся. Извините за шум!
– Кто-то повернул переключатель на щитке. Вам не нужен врач?
– Спасибо, со мной все в порядке.
Соседка ушла.
– Ты не порезалась? – спохватился Норберт, повернувшись к сестре.
– Нет. А с ним что делать? – Она покосилась на прикрытую дверь гостиной, в темно-синих глазах мелькнул испуг.
– С ним?… – Да, подумал он, эту проблему следовало решить, и побыстрее. – В Чанте утоплю. Позже, когда соседи успокоятся.
– Я с тобой.
Норберт не хотел, чтобы она с ним ехала, но Илси жалобно повторяла: «Вдруг на тебя опять нападут, а меня рядом не будет?» – и в конце концов расплакалась. Тогда он сдался. В маминой спальне (там все оставалось нетронутым со дня ее смерти) достал из шкафа пушистую белую шубу. Илси шуба оказалась велика, подол волочился по полу.
Тело киллера Норберт завернул в простыню, перед этим обшарив его карманы. Блокнот (обычный, не электронный); фотографии – он сам, Олег и Аманда; солидная сумма денег; пистолет, заряженный парализующими капсулами (одна из них и вонзилась ему в шею – кожа в этом месте до сих пор оставалась нечувствительной, а по краям побаливала, как при ожоге); нож; набор отмычек; электронный фонендоскоп; документы на имя Джагеля Веоча с Алзоны; билет на гиперкорабль до Цимлы с непроставленной датой (другой пистолет, импульсный, Илси выбила у киллера во время драки). Вероятно, Зеруат сейчас на Цимле. Норберт позвонил Олегу, потом Аманде: порядок, оба живы! Проверил, нет ли кого на лестнице, затем взвалил труп на плечо и, сгибаясь под тяжестью, вытащил из квартиры.
Снаружи бушевала метель, по лицу хлестали снежные хлопья. Дома растворились в мутном хаосе, слабо мерцали словно повисшие в воздухе окна. «Риэра» превратилась в сугроб, очертаниями напоминающий автомобиль.
– Какая странная погода, – пробормотала позади Илси. (Нуда, раньше ее в такую погоду не выпускали на улицу!)
– Откроешь багажник?
Она справилась. Машина медленно выехала со двора: свет фар не мог пробить кипящую снежную кашу, и Норберт опасался невзначай кого-нибудь зацепить. Или нарваться на полицейский патруль. «Дети губернатора задержаны с трупом в багажнике», – представив себе такие комментарии, он криво усмехнулся.
Он неплохо знал Венеду – и все же чуть не миновал нужный поворот. Въехав на мост, затормозил. Ни правого, ни левого берега не видно, зато и с берега ни черта не разглядишь! Вспыхнуло слабое сияние, оно приближалось, наконец мимо них смутной громадой проплыл двухэтажный автобус. Норберт немного выждал – нет ли других машин на подходе? – и вытащил труп. Доволок его до края моста, перебросил через перила. Далеко внизу треснул тонкий лед, тяжело плеснула вода.
– Все! – Норберт вернулся в машину. – Поехали домой.
– Это был очень скверный тип, раз он напал на тебя, – сказала Илси, перед этим всю дорогу молчавшая.
– Киллер, одно слово. Его нанял мой бывший клиент. – Держа одну руку на руле, Норберт потер противно ноющую шею и спросил: – Как там было, в Тренажере?
– Трудней, чем я думала. – Илси выглядывала из пушистой шубы, как мультипликационный зверек. – Вначале я плакала. Одно дело читать или слушать об этом, и совсем другое – когда попадаешь туда. Карен… Кстати, я ее убью, если встречу! Она тоже была в Тренажере, только не в нашем, а в другом, она мне рассказывала.
– В Денорском. Карен – олигарх с Денора.
– Понятно тогда… Она говорила, что Денор – замечательный мир.
– Для олигархов – наверняка. Но я сомневаюсь, что у них там все в порядке с социальной справедливостью.
– Я ее убью!
– Выбрось это из головы! Виновата не Карен, а старый проходимец, мой клиент. Он не должен был отдавать тебе предмет, за которым охотилось столько народу. Карен поступила настолько прилично, насколько это возможно для человека в ее положении. Лишних свидетелей обычно убивают – она вместо этого отправила тебя в Тренажер, выложив, между прочим, полтора миллиона империалов. Посмотри на вещи объективно, Илси!
– Для того чтобы смотреть объективно, надо знать все, – прошептала девочка. – Ты просто не знаешь…
– Узнаю, если расскажешь.
Илси молча глядела на пляску снежинок за лобовым стеклом. Потом, уже когда автомобиль въезжал во двор, тихо произнесла:
– Кое-что Карен все-таки не получила! Так ей и надо. Хотя непонятно, была эта штука нужная или нет.
– Что за штука?
– Квадратик такой пластмассовый. Я уронила железную коробку, и он оттуда выпал. Он до сих пор у меня в кармане лежит, за подкладку провалился; на нем какой-то узор с точками нарисован.
(Схема? Та самая, которую пытался воспроизвести по памяти Зеруат? Значит, схема все это время была у Илси?)
– Если хочешь, я отдам его тебе, – уловив заинтересованность брата, добавила девочка. – Ты – единственный взрослый, которому можно доверять.
– Не единственный! – запарковав машину между двумя сугробами, возразил Норберт. – Во-первых, до сих пор ты близко знала только нашего отца и тетку. Таких, как они, на самом деле немного. Сама увидишь. А во-вторых, ты тоже почти взрослая. Ты провела в Тренажере полтора года, сейчас тебе шестнадцать.
– Да. Кроме папы и тети Лионеллы, я еще знала Карен. Она вела себя не так, как другие взрослые, а потом забрала эту проклятую коробку и заперла меня в Тренажере. – Илси шмыгнула носом, уткнувшись в воротник шубы.
– А что она, по-твоему, должна была сделать? Если учесть, что в коробке лежал предмет, из-за которого чуть не передрались представители нескольких миров?
Девочка что-то пробормотала – еле слышно, Норберт не разобрал ни слова.
– Что-что? Не понял.
– Взять меня с собой, – чуть громче повторила Илси.
– Н-да… – Редко бывало, чтобы Норберт не мог сообразить, что ответить. Так и не решив эту задачку, он распахнул дверцу автомобиля: – Пойдем!
К дому он двинулся первым, протаптывая тропинку в снегу. Сестра шла следом, но возле самой двери вдруг выскочила вперед, сбросила шубу ему на руки и юркнула в подъезд.
– Ты что? – Норберт догнал ее на площадке второго этажа.
– Я хотела проверить, нет ли тут еще киллеров. Нету!
В квартире было холодно; в комнату, где прошлой весной жил Зеруат, сквозь разбитое окно намело снега. Норберт опустил жалюзи – они сразу начали колыхаться и стучать о стенку. Поплотнее закрыл дверь. Илси тем временем сбросила куртку, закатала рукав отделанной кружевами шелковой кофточки. Выше локтя серебрилась татуировка.
– Нор, смотри – у меня эмблема Тренажера!
– Здорово! – Он улыбнулся. – А ты прямо в этом тренировалась?
– Нет, Тренажер выдает другую одежду. Свою я только сегодня назад получила, кружева там не уцелели бы. У тебя нет мороженого?
– Завтра купим.
Назавтра примчалась тетка. Долго охала и причитала, уговаривая Илси вернуться домой, но та твердо заявила, что останется жить у брата (еще одно изменение, отметил Норберт, раньше ее на это не хватило бы!). Вечером приехал отец, чем-то озабоченный, раздраженный. Потребовал, чтоб Илси хотя бы ночевала дома – «иначе из-за ваших фокусов на меня начнут пальцем показывать». Брат и сестра решили, что на такой компромисс можно согласиться.
Теперь Илси проводила ночи в губернаторской резиденции, по утрам отправлялась в школу, оттуда – к Норберту, а возвращалась в резиденцию только поздно вечером.
– Я думала, папа теперь будет лучше ко мне относиться, – разочарованно призналась она как-то Норберту. – Я ведь стала сильной, ничем не болею. Но они с тетей почему-то совсем не обрадовались!
Норберт познакомил ее с Олегом и Амандой. Олег, понятно, был в восторге. В свободное время он в офисе возился с дешифровкой схемы, жалуясь на то, что их фирменный компьютер не настолько мощный и быстрый, как машина Зеруата на Раглоссе.
– Эта схема трехслойная, но все три слоя помещены в одной плоскости, – объяснял он Норберту, Илси и Аманде. – Первый слой – изображение сектора звездного неба, наблюдаемого с Алзоны, из центра Империи. Причем не сегодня, а тысячу лет назад. Второй – планетная система. Третий – поверхность планеты. Все это зашифровано в точечном коде Ларгелиуса, знаменитого математика и программиста ранней Империи. Зеруат воспроизвел схему с ошибками. Видимо, когда-то в прошлом он специально тренировал память для запоминания сложных структур, но с годами растерял навыки.
– А когда ты расшифруешь, мы полетим туда все вместе? – с надеждой спросила Илси.
– Не раньше лета, – вместо Олега ответил Норберт. – Тебе надо школу закончить.
– Но ты ведь не улетишь без меня, Нор? – В ее взгляде появилась тревога.
– Нет. Без тебя не улечу.
Он хотел поскорее адаптировать сестру к нормальной жизни, исправить то, что сделали с ней тетка и отец. Тренажер дал Илси многое, но не научил ее общаться с другими людьми. Там, в Тренажере, у нее и не было никакого общения – только бесконечные сверхинтенсивные тренировки; теперь она знала, как поступить, наткнувшись на киллера в темной квартире, зато терялась в простейших повседневных ситуациях. Ничего, решил Норберт, через два-три месяца это пройдет. Илси легко усваивает новое.
Губернатор прохаживался взад-вперед по галерее, облицованной алзонскими светящимися панелями. Импортная новинка. Днем панели накапливали энергию, ночью отдавали. Тут было светло и уютно, и ему почти удалось расслабиться, но вот послышались торопливые семенящие шаги; в тусклом проеме, который вел на лестничную площадку, возникла Лионелла. Губернатор сдержанно поморщился: он запретил кому бы то ни было тревожить его здесь. Если б все они знали, как он нуждается в отдыхе!
– Харо, сделай что-нибудь! – мутно глядя на него, простонала Лионелла. – Она опять вернулась поздно и ничего не хочет слушать! Я скоро заболею. Я сказала ей, что надо съездить в клинику пластической хирургии, чтоб убрать эту гадость – татуировку, а она заявила, что не хочет! Ты понял, Харо? Твоя дочь научилась перечить старшим! А раньше была такая тихая, послушная – все знакомые завидовали. Харо, я за нее боюсь! Ее в Тренажере изуродовали. Когда она сгибает руку, у нее там мускулы аж вздуваются! Это же некрасиво, у девочки не должно быть мускулов. Ты слышишь, Харо? Если это будет продолжаться, я повешусь! Ты хочешь, чтобы я повесилась?
«Хорошо бы…» – с тоской подумал губернатор. Впрочем, он знал, что Лионелла никогда этого не сделает, только грозится. Высказавшись, она повернулась и ушла, с лестницы донеслись всхлипывания. Губернатор опустился на мягкий диванчик в простенке между окнами. Кремовые жалюзи отлично гармонировали с серебристо-серым ковровым покрытием на полу и полупрозрачными, изливающими мягкое сияние алзонскими панелями – оформлявший галерею молодой дизайнер постарался на славу. Если б еще и денег не просил! Аванс он в свое время получил (двадцать процентов от стоимости работы, вполне достаточная сумма для такого молодого человека), а теперь ежедневно звонил секретарю и спрашивал насчет остального. Губернатор помассировал виски, коротко вздохнул. Ну когда все эти бездельники поймут, что у него нет лишних денег!
В подавленном состоянии он находился не из-за настырного дизайнера (этот парень не первый и не последний; Харо Костангериос умел осаживать тех, кто пытался нажиться за его счет), а из-за Илси. Лионелла была права, дальше так продолжаться не может. Если раньше девчонка его просто раздражала – бледная, хилая, неловкая, до противного похожая на свою мать, – то теперь, украдкой наблюдая за ней, губернатор испытывал страх. Маленькое синеглазое чудовище двигалось грациозно и стремительно, улыбалось, когда хотело, и ни в грош не ставило авторитет старших. В первый же вечер, когда Илси приехала в резиденцию, губернатор попробовал добиться от нее прежнего послушания. Брр!… При воспоминании об этом его до сих пор передергивало!
…Они ужинали в столовой на втором этаже. Губернатор искоса поглядывал на Илси, отмечая тревожные изменения: та подросла на несколько сантиметров и загорела под искусственным солнцем Тренажера; в глазах появился упрямый блеск – не импульсивный, как раньше, а постоянный; движения стали точными, уверенными – теперь она ничего не роняла на скатерть или под стол; загрубевшие костяшки пальцев неприятно контрастировали с многослойными кружевными манжетами. Решив, что надо поскорей поставить ее на место, он властно произнес:
– Жить будешь дома, а не у этого безмозглого шалопая, поняла?
Илси вскинула голову:
– Мой брат – не безмозглый шалопай. Это самый умный и порядочный человек среди всех, кого я знаю!
Гм… среди всех, кого она знает? Значит, отец для нее на втором месте?
– Деточка, да что ты говоришь! – всплеснула руками Лионелла. – Что про нас люди подумают! Я знаю, кто тебя научил таким плохим мыслям. Эта самая, как ее…
– Дрянная шлюха с Шелконы, – исподлобья глядя на дочь, подсказал губернатор. – Если она еще раз прилетит на Валену, я засажу ее в тюрьму! Паршивая проститутка.
Девчонка сидела, прижавшись к спинке стула, и молчала. Потом он услышал ее тонкий, напряженный голос:
– Пожалуйста, не говорите так про Карен! Она все равно лучше вас!
Взбешенный губернатор вскочил, опрокинув коллекционный императорский стул. Илси уже стояла в боевой стойке. Он вовремя вспомнил, что она прошла Тренажер, и опустил поднятую для пощечины руку.
– Ты всегда хотел, чтобы я умерла, но я не умру! – глядя ему в глаза, бросила Илси. – Больше ты никогда меня не ударишь!
Губернатор в бессильной ярости скрипнул зубами. «Ты хочешь, чтобы я умерла», – так сказала проклятая сука Наоми, и сейчас ее чертово отродье вновь повторяет эти слова. Как будто Наоми мстит ему из могилы!
Резко повернувшись, девчонка вышла.
– Харо, да что с ней такое? – прошептала Лионелла.
– Ничего! – рявкнул губернатор, пиная стол. – Надо было присматривать за ней, не оставлять ее с кем попало! А ты позволила ей дружить с проституткой! И зачем я тебя здесь держу?!
– Я позволила?! – взвизгнула Лионелла.
– Заткнись, убью! – предупредил губернатор.
Та поглядела на него и съежилась. Впервые в жизни ему удалось одержать над ней верх. На шум прибежала прислуга.
– Убрать, – процедил губернатор, кивнув на перевернутый стол, осколки посуды и остатки ужина на полу.
Он долго не мог успокоиться: спасовал перед собственной дочерью, шестнадцатилетней соплячкой! А теперь еще надо терпеть ее присутствие в доме. Будь его воля, он бы с радостью ее вышвырнул: пусть катится хоть к Норберту, хоть ко всем чертям, но старый Премьер-Губернатор долго не протянет, а если поползут слухи о том, что Харо Костангериос – плохой отец, его шансы занять высший пост будут невелики. Поэтому приходилось мириться с тем, что Илси ночует в резиденции. Порой у губернатора возникало ощущение, будто он живет под одной крышей с каким-то монстром в человеческом облике. Да, есть такие фильмы, а для него это стало явью! И он не видел ни одного способа избавиться от Илси, не уронив свой рейтинг. Разве что его выручит какой-нибудь несчастный случай? Но тот, кто прошел Тренажер, просто так не погибает…
Он откинулся на мягкую спинку диванчика. Главное – дождаться утра. Утром девчонка уйдет в школу и вернется только поздно вечером. Опять послышались шаги. Лионелла шла нетвердо, хватаясь за светящуюся стенку, но в ее глазах сверкало торжество.
– Харо, я поняла, что надо сделать! – Она остановилась, от нее пахнуло лекарствами и приторными духами. – Психушка, вот где спасение!
– Ты хочешь подлечиться в психушке? – оживился губернатор (давно пора!), но Лионелла сердито проворчала:
– В отличие от тебя, я нормальная. Это Илси надо отправить в психиатрическую клинику. Там всех буйных делают тихими, и она там успокоится. Харо, я хочу нашей девочке только добра! Пусть она опять станет такой, как раньше. Психушка – единственный выход!
Подумав, губернатор понял, что Лионелла нашла идеальное решение. Да, все будет выглядеть вполне пристойно: выйдя из Тренажера, Илси вернулась в школу, приступила к занятиям, и от переутомления (отвыкла от учебы) с ней произошел нервный срыв; ее ненадолго поместили в загородную клинику профессора Улервака. Отлично! Утром он вызвал Улервака для беседы с глазу на глаз; объяснил, что Илси – дегенератка по материнской линии, с детства закомплексованная, неуравновешенная, истеричная. Психиатр слушал, нервно гримасничая, потом заметил:
– У меня уже были такие пациенты, господин Костангериос.
– Я хочу, чтобы вы управились побыстрее. Она должна стать тихой, покладистой, понимаете? Сколько времени на это уйдет?
– Вы сможете взять ее домой через две недели, господин Костангериос.
Илси забрали прямо из школы: Лионелла договорилась с директором, и девчонке сказали, что она должна пройти медосмотр, который все ее одноклассники уже прошли в начале учебного года. На «медосмотр» ее отвезли в клинику профессора Улервака.
– Харо, она там! – сообщила Лионелла, вернувшись после полудня. – Как я за нее рада! Я ведь только добра ей желаю.
Наконец– то губернатор вздохнул с облегчением.
Погода стояла безветренная и не слишком холодная, поэтому, когда сестра не пришла вовремя из школы, Норберт не почувствовал особого беспокойства. Наверное, захотела прогуляться. Правда, раньше она всегда звонила, если задерживалась, – такой у них был уговор.
– Не стоит приходить в гости с пистолетом.
Мужчина выругался, вскочил и пнул Норберта по ребрам. У него перехватило дыхание от боли.
– Он предупреждал, что ты опасный. Дерьмо! Заплатишь за глаз!
– Кто предупреждал? – с трудом выговорил Норберт.
– Старик, у которого ты деньги украл. Деньги отдашь, понял? Где они?
Кое– что прояснилось: этого типа нанял Зеруат. Надо попробовать заговорить ему зубы, потянуть время. А дальше что? Освободиться от веревок вряд ли удастся. Норберт не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.
– Не здесь. В банке.
– Я не пришил тебя сразу только потому, что мне нужны деньги, которые ты прикарманил. – Киллер не то зловеще оскалился, не то поморщился. Он по-прежнему держал у левого глаза платок. – Я тебя самого без глаз оставлю!
– Надо связаться с банком, снять деньги со счета. На это потребуется время.
Звонок. Киллер замер. В дверь громко постучали, потом опять позвонили. Киллер крадучись вышел в коридор, напоследок предупредив:
– Тихо, или тебе конец!
Норберт напряг мышцы, пытаясь разорвать веревки. Без толку! Оглядел комнату: диван, мягкие кресла, стеклянный столик на витой металлической ножке… Ничего такого, чем можно воспользоваться. Ну и влип… Из коридора доносился глуховатый голос киллера:
– Нету его здесь! Нет дома, да! Я его дядя, в гости приехал. Не знаю, когда будет. Говорю же, куда-то ушел! А чего дверь открывать, и так поговорили, до свидания!
Тяжелые шаги.
– Тебя спрашивала шлюха с нежным голоском, я ее спровадил. Ублюдок! Мне теперь нужны деньги, чтобы глаз вылечить!
Та девушка! Вдруг она заподозрит неладное и сообщит в полицию? Да нет, вряд ли стоит рассчитывать на чудо. Он влип по-крупному, и ни одна из его девушек ему не поможет… если, конечно, это не Стелла Вирс Акуон. Но Стелла сейчас далеко. На Деноре…
– Я из тебя дерьмо вытрясу, если не получу денег!
– Давай подождем до завтра, – предложил Норберт. – Завтра поедем в банк и все устроим.
– Подождем?! У, гад! У тебя есть аптечка?
Норберт объяснил, где лежит аптечка. Киллер вышел, напоследок грязно выругавшись. Скрип. Плеск воды. Кроме позорного животного страха Норберт ощущал жгучую досаду: и надо же было так по-дурацки влипнуть! Еще раз в отчаянном усилии напряг мышцы – ни черта не получилось. Бандит вернулся, его левый глаз был залеплен пористым антисептическим пластырем. С ходу пнув Норберта, процедил:
– Ублюдок жадный, хороших медикаментов дома не держишь! У тебя в аптечке одно барахло! Таких, как ты…
Дальше Норберт не слушал, его внимание приковало окно: там, за стеклом, что-то мелькнуло.
Заметив, куда он смотрит, киллер резко обернулся, выхватил из-за пазухи пистолет. Несколько секунд стоял, вглядываясь во тьму, потом попытался закрыть жалюзи вручную – те жалобно заскрипели, но не поддались.
– Гад! – Киллер опять отвесил Норберту пинка. – Ни хрена у тебя дома не починено!
«Начинаю галлюцинировать», – с тоской подумал Норберт. Его квартира находилась на втором этаже, под окном карниз – узкий, наверняка обледенелый. Вероятно, кто-нибудь хорошо натренированный, вроде Стеллы или Тайсемура, и мог туда забраться – заглянуть в освещенную комнату, увидеть на полу связанного Норберта, поскорей вызвать полицию. Но это же только теоретически!
– Сволочь, еще голову морочит! Все отдашь, понял? Только сначала я тебе глаз выдавлю! – Киллер присел около него на корточки.
– Спорим, что в этом случае никаких денег не будет?
– Такие, как ты, всем житья не дают! – Уцелевший мутный глаз яростно сверкал на широком красноватом лице киллера. – Я вас всех ненавижу, я уже много таких убил! И еще убью!
– За что ненавидишь?
– За то, что все вы подонки!
– Ты уверен? – Норберт решил, пока есть возможность, поддерживать диалог: это лучше, чем постоянно получать пинки или сразу остаться без глаза.
– Уверен! – прошипел собеседник. – Вы у меня поперек горла стоите.
В следующее мгновение наступила почти полная темнота. Киллер замолчал, потом растерянно произнес:
– Ублюдок, теперь я из-за тебя совсем ослеп. Ни хрена не вижу!
Норберт не стал разрушать его иллюзию. Вырубили электричество, только и всего. На металлическом корпусе настенных часов дрожали слабые блики, поблескивал возле черной глыбы дивана стеклянный столик. С улицы, сквозь метель и жалюзи, сочился зыбкий свет фонарей.
– А-а… Твой… потолок погас, – с облегчением выдохнул киллер. – Вот подонок! – Поднявшись, он ударил Норберта, носком ботинка в бок. – Такие, как ты, всем мешают жить! Ты ограбил старика и выбил мне глаз! Я пошурую в твоей квартире и что-нибудь да найду, и все деньги мне отдашь! Понял, ты? Все вы…!
Совсем рядом – как будто в одной из соседних комнат – раздался странный звенящий всплеск: звук осыпающихся осколков. Окно, сообразил Норберт. Его глаза успели привыкнуть к темноте, и он увидел, что киллер повернулся в сторону дверного проема, а навстречу ему бесшумно метнулась другая тень. Полиция так не действует! Норберт не знал, можно ли считать новоприбывшего союзником, но на всякий случай предупредил:
– Осторожно, здесь убийца!
Топот, пляска размытых темных пятен. Тяжелый стук упавшего тела, приглушенный толстым ковром. Затем хруст костей, замирающий хрип – победитель добивал побежденного.
Ноль – один… Норберт приподнял голову, пытаясь разглядеть, кто одержал верх.
– Нор, ты жив? – спросил тихий, испуганный голос.
– Илси?!
– Нор? – Пятно придвинулось, он ощутил осторожное прикосновение. – Что с тобой? Ты можешь встать?
– Не могу. Поищи на кухне нож. Свет вырубили, только что.
– Нор, пожалуйста, не умирай!
На лицо Норберта упала капля. За ней – вторая, третья…
– Илси, я не собираюсь умирать! Я связан, но жив и здоров. Принеси нож, надо веревки разрезать. Пока не очнулся киллер.
– Так я же его убила! – все тем же испуганным голосом сообщила сестра. – Сейчас принесу. Пожалуйста, потерпи…
Она выскользнула из комнаты бесшумно, зато с кухни чуть погодя донесся лязг сыплющихся на пол столовых приборов. Вскоре девочка вернулась.
– Сейчас…
Норберт перекатился на бок и через секунду почувствовал, что руки свободны. С трудом сел, попробовал пошевелить пальцами.
– Спасибо, Илси. Как ты догадалась, что у меня неприятности?
– Этот тип очень грубо разговаривал, тогда я начала беспокоиться и решила заглянуть в окно. Свет тоже я выключила, на щитке в подъезде. Это же вполне естественно в такой ситуации!
– Вполне естественно? – тупо переспросил Норберт.
– Ну да! В книгах всегда так. Извини, что я разбила окно в комнате с лоджией.
– Ничего. Очень хорошо, что разбила.
Он понял, в чем дело: до пятнадцати лет запертая в четырех стенах губернаторской резиденции (выпускали ее только в школу, причем и туда и обратно возили на машине), Илси о реальной жизни имела опосредованное представление, черпая информацию из книг и фильмов. Человек, обладающий стандартным жизненным опытом, на ее месте так не поступил бы. Глубоко вздохнув, Норберт спросил:
– Давно из Тренажера?
– Сегодня. Я сразу пришла сюда, но тебя не было дома. Так интересно одной гулять по городу! А почему на тебя напал киллер?
– Долгая история.
Вспыхнул свет, Норберт зажмурился. Спустя несколько секунд глаза привыкли, и он увидел треугольное личико сестры, теперь уже не бледное, а покрытое легким ровным загаром. На ней была все та же синяя куртка с капюшоном, только рукава стали коротковаты: в Тренажере Илси немного подросла. Стеклянный столик лежал на боку, рядом скорчилось на винно-красном ковре тело киллера. В углу валялся пистолет.
Звонок… Илси мгновенно распрямилась, как сжатая и отпущенная пружина.
– Сейчас выясню. – Норберт поднялся, ухватившись за подлокотник кресла. – Надеюсь, не полиция.
В этот раз он, подойдя к двери, спросил:
– Кто там?
– Господин Ларре? – раздался голос соседки, жившей на первом этаже. – Я слышала звон стекла и стук, словно упало что-то тяжелое. Это из вашей квартиры?
– Да. Погас свет, я впотьмах врезался в окно и потом еще споткнулся. Извините за шум!
– Кто-то повернул переключатель на щитке. Вам не нужен врач?
– Спасибо, со мной все в порядке.
Соседка ушла.
– Ты не порезалась? – спохватился Норберт, повернувшись к сестре.
– Нет. А с ним что делать? – Она покосилась на прикрытую дверь гостиной, в темно-синих глазах мелькнул испуг.
– С ним?… – Да, подумал он, эту проблему следовало решить, и побыстрее. – В Чанте утоплю. Позже, когда соседи успокоятся.
– Я с тобой.
Норберт не хотел, чтобы она с ним ехала, но Илси жалобно повторяла: «Вдруг на тебя опять нападут, а меня рядом не будет?» – и в конце концов расплакалась. Тогда он сдался. В маминой спальне (там все оставалось нетронутым со дня ее смерти) достал из шкафа пушистую белую шубу. Илси шуба оказалась велика, подол волочился по полу.
Тело киллера Норберт завернул в простыню, перед этим обшарив его карманы. Блокнот (обычный, не электронный); фотографии – он сам, Олег и Аманда; солидная сумма денег; пистолет, заряженный парализующими капсулами (одна из них и вонзилась ему в шею – кожа в этом месте до сих пор оставалась нечувствительной, а по краям побаливала, как при ожоге); нож; набор отмычек; электронный фонендоскоп; документы на имя Джагеля Веоча с Алзоны; билет на гиперкорабль до Цимлы с непроставленной датой (другой пистолет, импульсный, Илси выбила у киллера во время драки). Вероятно, Зеруат сейчас на Цимле. Норберт позвонил Олегу, потом Аманде: порядок, оба живы! Проверил, нет ли кого на лестнице, затем взвалил труп на плечо и, сгибаясь под тяжестью, вытащил из квартиры.
Снаружи бушевала метель, по лицу хлестали снежные хлопья. Дома растворились в мутном хаосе, слабо мерцали словно повисшие в воздухе окна. «Риэра» превратилась в сугроб, очертаниями напоминающий автомобиль.
– Какая странная погода, – пробормотала позади Илси. (Нуда, раньше ее в такую погоду не выпускали на улицу!)
– Откроешь багажник?
Она справилась. Машина медленно выехала со двора: свет фар не мог пробить кипящую снежную кашу, и Норберт опасался невзначай кого-нибудь зацепить. Или нарваться на полицейский патруль. «Дети губернатора задержаны с трупом в багажнике», – представив себе такие комментарии, он криво усмехнулся.
Он неплохо знал Венеду – и все же чуть не миновал нужный поворот. Въехав на мост, затормозил. Ни правого, ни левого берега не видно, зато и с берега ни черта не разглядишь! Вспыхнуло слабое сияние, оно приближалось, наконец мимо них смутной громадой проплыл двухэтажный автобус. Норберт немного выждал – нет ли других машин на подходе? – и вытащил труп. Доволок его до края моста, перебросил через перила. Далеко внизу треснул тонкий лед, тяжело плеснула вода.
– Все! – Норберт вернулся в машину. – Поехали домой.
– Это был очень скверный тип, раз он напал на тебя, – сказала Илси, перед этим всю дорогу молчавшая.
– Киллер, одно слово. Его нанял мой бывший клиент. – Держа одну руку на руле, Норберт потер противно ноющую шею и спросил: – Как там было, в Тренажере?
– Трудней, чем я думала. – Илси выглядывала из пушистой шубы, как мультипликационный зверек. – Вначале я плакала. Одно дело читать или слушать об этом, и совсем другое – когда попадаешь туда. Карен… Кстати, я ее убью, если встречу! Она тоже была в Тренажере, только не в нашем, а в другом, она мне рассказывала.
– В Денорском. Карен – олигарх с Денора.
– Понятно тогда… Она говорила, что Денор – замечательный мир.
– Для олигархов – наверняка. Но я сомневаюсь, что у них там все в порядке с социальной справедливостью.
– Я ее убью!
– Выбрось это из головы! Виновата не Карен, а старый проходимец, мой клиент. Он не должен был отдавать тебе предмет, за которым охотилось столько народу. Карен поступила настолько прилично, насколько это возможно для человека в ее положении. Лишних свидетелей обычно убивают – она вместо этого отправила тебя в Тренажер, выложив, между прочим, полтора миллиона империалов. Посмотри на вещи объективно, Илси!
– Для того чтобы смотреть объективно, надо знать все, – прошептала девочка. – Ты просто не знаешь…
– Узнаю, если расскажешь.
Илси молча глядела на пляску снежинок за лобовым стеклом. Потом, уже когда автомобиль въезжал во двор, тихо произнесла:
– Кое-что Карен все-таки не получила! Так ей и надо. Хотя непонятно, была эта штука нужная или нет.
– Что за штука?
– Квадратик такой пластмассовый. Я уронила железную коробку, и он оттуда выпал. Он до сих пор у меня в кармане лежит, за подкладку провалился; на нем какой-то узор с точками нарисован.
(Схема? Та самая, которую пытался воспроизвести по памяти Зеруат? Значит, схема все это время была у Илси?)
– Если хочешь, я отдам его тебе, – уловив заинтересованность брата, добавила девочка. – Ты – единственный взрослый, которому можно доверять.
– Не единственный! – запарковав машину между двумя сугробами, возразил Норберт. – Во-первых, до сих пор ты близко знала только нашего отца и тетку. Таких, как они, на самом деле немного. Сама увидишь. А во-вторых, ты тоже почти взрослая. Ты провела в Тренажере полтора года, сейчас тебе шестнадцать.
– Да. Кроме папы и тети Лионеллы, я еще знала Карен. Она вела себя не так, как другие взрослые, а потом забрала эту проклятую коробку и заперла меня в Тренажере. – Илси шмыгнула носом, уткнувшись в воротник шубы.
– А что она, по-твоему, должна была сделать? Если учесть, что в коробке лежал предмет, из-за которого чуть не передрались представители нескольких миров?
Девочка что-то пробормотала – еле слышно, Норберт не разобрал ни слова.
– Что-что? Не понял.
– Взять меня с собой, – чуть громче повторила Илси.
– Н-да… – Редко бывало, чтобы Норберт не мог сообразить, что ответить. Так и не решив эту задачку, он распахнул дверцу автомобиля: – Пойдем!
К дому он двинулся первым, протаптывая тропинку в снегу. Сестра шла следом, но возле самой двери вдруг выскочила вперед, сбросила шубу ему на руки и юркнула в подъезд.
– Ты что? – Норберт догнал ее на площадке второго этажа.
– Я хотела проверить, нет ли тут еще киллеров. Нету!
В квартире было холодно; в комнату, где прошлой весной жил Зеруат, сквозь разбитое окно намело снега. Норберт опустил жалюзи – они сразу начали колыхаться и стучать о стенку. Поплотнее закрыл дверь. Илси тем временем сбросила куртку, закатала рукав отделанной кружевами шелковой кофточки. Выше локтя серебрилась татуировка.
– Нор, смотри – у меня эмблема Тренажера!
– Здорово! – Он улыбнулся. – А ты прямо в этом тренировалась?
– Нет, Тренажер выдает другую одежду. Свою я только сегодня назад получила, кружева там не уцелели бы. У тебя нет мороженого?
– Завтра купим.
Назавтра примчалась тетка. Долго охала и причитала, уговаривая Илси вернуться домой, но та твердо заявила, что останется жить у брата (еще одно изменение, отметил Норберт, раньше ее на это не хватило бы!). Вечером приехал отец, чем-то озабоченный, раздраженный. Потребовал, чтоб Илси хотя бы ночевала дома – «иначе из-за ваших фокусов на меня начнут пальцем показывать». Брат и сестра решили, что на такой компромисс можно согласиться.
Теперь Илси проводила ночи в губернаторской резиденции, по утрам отправлялась в школу, оттуда – к Норберту, а возвращалась в резиденцию только поздно вечером.
– Я думала, папа теперь будет лучше ко мне относиться, – разочарованно призналась она как-то Норберту. – Я ведь стала сильной, ничем не болею. Но они с тетей почему-то совсем не обрадовались!
Норберт познакомил ее с Олегом и Амандой. Олег, понятно, был в восторге. В свободное время он в офисе возился с дешифровкой схемы, жалуясь на то, что их фирменный компьютер не настолько мощный и быстрый, как машина Зеруата на Раглоссе.
– Эта схема трехслойная, но все три слоя помещены в одной плоскости, – объяснял он Норберту, Илси и Аманде. – Первый слой – изображение сектора звездного неба, наблюдаемого с Алзоны, из центра Империи. Причем не сегодня, а тысячу лет назад. Второй – планетная система. Третий – поверхность планеты. Все это зашифровано в точечном коде Ларгелиуса, знаменитого математика и программиста ранней Империи. Зеруат воспроизвел схему с ошибками. Видимо, когда-то в прошлом он специально тренировал память для запоминания сложных структур, но с годами растерял навыки.
– А когда ты расшифруешь, мы полетим туда все вместе? – с надеждой спросила Илси.
– Не раньше лета, – вместо Олега ответил Норберт. – Тебе надо школу закончить.
– Но ты ведь не улетишь без меня, Нор? – В ее взгляде появилась тревога.
– Нет. Без тебя не улечу.
Он хотел поскорее адаптировать сестру к нормальной жизни, исправить то, что сделали с ней тетка и отец. Тренажер дал Илси многое, но не научил ее общаться с другими людьми. Там, в Тренажере, у нее и не было никакого общения – только бесконечные сверхинтенсивные тренировки; теперь она знала, как поступить, наткнувшись на киллера в темной квартире, зато терялась в простейших повседневных ситуациях. Ничего, решил Норберт, через два-три месяца это пройдет. Илси легко усваивает новое.
Губернатор прохаживался взад-вперед по галерее, облицованной алзонскими светящимися панелями. Импортная новинка. Днем панели накапливали энергию, ночью отдавали. Тут было светло и уютно, и ему почти удалось расслабиться, но вот послышались торопливые семенящие шаги; в тусклом проеме, который вел на лестничную площадку, возникла Лионелла. Губернатор сдержанно поморщился: он запретил кому бы то ни было тревожить его здесь. Если б все они знали, как он нуждается в отдыхе!
– Харо, сделай что-нибудь! – мутно глядя на него, простонала Лионелла. – Она опять вернулась поздно и ничего не хочет слушать! Я скоро заболею. Я сказала ей, что надо съездить в клинику пластической хирургии, чтоб убрать эту гадость – татуировку, а она заявила, что не хочет! Ты понял, Харо? Твоя дочь научилась перечить старшим! А раньше была такая тихая, послушная – все знакомые завидовали. Харо, я за нее боюсь! Ее в Тренажере изуродовали. Когда она сгибает руку, у нее там мускулы аж вздуваются! Это же некрасиво, у девочки не должно быть мускулов. Ты слышишь, Харо? Если это будет продолжаться, я повешусь! Ты хочешь, чтобы я повесилась?
«Хорошо бы…» – с тоской подумал губернатор. Впрочем, он знал, что Лионелла никогда этого не сделает, только грозится. Высказавшись, она повернулась и ушла, с лестницы донеслись всхлипывания. Губернатор опустился на мягкий диванчик в простенке между окнами. Кремовые жалюзи отлично гармонировали с серебристо-серым ковровым покрытием на полу и полупрозрачными, изливающими мягкое сияние алзонскими панелями – оформлявший галерею молодой дизайнер постарался на славу. Если б еще и денег не просил! Аванс он в свое время получил (двадцать процентов от стоимости работы, вполне достаточная сумма для такого молодого человека), а теперь ежедневно звонил секретарю и спрашивал насчет остального. Губернатор помассировал виски, коротко вздохнул. Ну когда все эти бездельники поймут, что у него нет лишних денег!
В подавленном состоянии он находился не из-за настырного дизайнера (этот парень не первый и не последний; Харо Костангериос умел осаживать тех, кто пытался нажиться за его счет), а из-за Илси. Лионелла была права, дальше так продолжаться не может. Если раньше девчонка его просто раздражала – бледная, хилая, неловкая, до противного похожая на свою мать, – то теперь, украдкой наблюдая за ней, губернатор испытывал страх. Маленькое синеглазое чудовище двигалось грациозно и стремительно, улыбалось, когда хотело, и ни в грош не ставило авторитет старших. В первый же вечер, когда Илси приехала в резиденцию, губернатор попробовал добиться от нее прежнего послушания. Брр!… При воспоминании об этом его до сих пор передергивало!
…Они ужинали в столовой на втором этаже. Губернатор искоса поглядывал на Илси, отмечая тревожные изменения: та подросла на несколько сантиметров и загорела под искусственным солнцем Тренажера; в глазах появился упрямый блеск – не импульсивный, как раньше, а постоянный; движения стали точными, уверенными – теперь она ничего не роняла на скатерть или под стол; загрубевшие костяшки пальцев неприятно контрастировали с многослойными кружевными манжетами. Решив, что надо поскорей поставить ее на место, он властно произнес:
– Жить будешь дома, а не у этого безмозглого шалопая, поняла?
Илси вскинула голову:
– Мой брат – не безмозглый шалопай. Это самый умный и порядочный человек среди всех, кого я знаю!
Гм… среди всех, кого она знает? Значит, отец для нее на втором месте?
– Деточка, да что ты говоришь! – всплеснула руками Лионелла. – Что про нас люди подумают! Я знаю, кто тебя научил таким плохим мыслям. Эта самая, как ее…
– Дрянная шлюха с Шелконы, – исподлобья глядя на дочь, подсказал губернатор. – Если она еще раз прилетит на Валену, я засажу ее в тюрьму! Паршивая проститутка.
Девчонка сидела, прижавшись к спинке стула, и молчала. Потом он услышал ее тонкий, напряженный голос:
– Пожалуйста, не говорите так про Карен! Она все равно лучше вас!
Взбешенный губернатор вскочил, опрокинув коллекционный императорский стул. Илси уже стояла в боевой стойке. Он вовремя вспомнил, что она прошла Тренажер, и опустил поднятую для пощечины руку.
– Ты всегда хотел, чтобы я умерла, но я не умру! – глядя ему в глаза, бросила Илси. – Больше ты никогда меня не ударишь!
Губернатор в бессильной ярости скрипнул зубами. «Ты хочешь, чтобы я умерла», – так сказала проклятая сука Наоми, и сейчас ее чертово отродье вновь повторяет эти слова. Как будто Наоми мстит ему из могилы!
Резко повернувшись, девчонка вышла.
– Харо, да что с ней такое? – прошептала Лионелла.
– Ничего! – рявкнул губернатор, пиная стол. – Надо было присматривать за ней, не оставлять ее с кем попало! А ты позволила ей дружить с проституткой! И зачем я тебя здесь держу?!
– Я позволила?! – взвизгнула Лионелла.
– Заткнись, убью! – предупредил губернатор.
Та поглядела на него и съежилась. Впервые в жизни ему удалось одержать над ней верх. На шум прибежала прислуга.
– Убрать, – процедил губернатор, кивнув на перевернутый стол, осколки посуды и остатки ужина на полу.
Он долго не мог успокоиться: спасовал перед собственной дочерью, шестнадцатилетней соплячкой! А теперь еще надо терпеть ее присутствие в доме. Будь его воля, он бы с радостью ее вышвырнул: пусть катится хоть к Норберту, хоть ко всем чертям, но старый Премьер-Губернатор долго не протянет, а если поползут слухи о том, что Харо Костангериос – плохой отец, его шансы занять высший пост будут невелики. Поэтому приходилось мириться с тем, что Илси ночует в резиденции. Порой у губернатора возникало ощущение, будто он живет под одной крышей с каким-то монстром в человеческом облике. Да, есть такие фильмы, а для него это стало явью! И он не видел ни одного способа избавиться от Илси, не уронив свой рейтинг. Разве что его выручит какой-нибудь несчастный случай? Но тот, кто прошел Тренажер, просто так не погибает…
Он откинулся на мягкую спинку диванчика. Главное – дождаться утра. Утром девчонка уйдет в школу и вернется только поздно вечером. Опять послышались шаги. Лионелла шла нетвердо, хватаясь за светящуюся стенку, но в ее глазах сверкало торжество.
– Харо, я поняла, что надо сделать! – Она остановилась, от нее пахнуло лекарствами и приторными духами. – Психушка, вот где спасение!
– Ты хочешь подлечиться в психушке? – оживился губернатор (давно пора!), но Лионелла сердито проворчала:
– В отличие от тебя, я нормальная. Это Илси надо отправить в психиатрическую клинику. Там всех буйных делают тихими, и она там успокоится. Харо, я хочу нашей девочке только добра! Пусть она опять станет такой, как раньше. Психушка – единственный выход!
Подумав, губернатор понял, что Лионелла нашла идеальное решение. Да, все будет выглядеть вполне пристойно: выйдя из Тренажера, Илси вернулась в школу, приступила к занятиям, и от переутомления (отвыкла от учебы) с ней произошел нервный срыв; ее ненадолго поместили в загородную клинику профессора Улервака. Отлично! Утром он вызвал Улервака для беседы с глазу на глаз; объяснил, что Илси – дегенератка по материнской линии, с детства закомплексованная, неуравновешенная, истеричная. Психиатр слушал, нервно гримасничая, потом заметил:
– У меня уже были такие пациенты, господин Костангериос.
– Я хочу, чтобы вы управились побыстрее. Она должна стать тихой, покладистой, понимаете? Сколько времени на это уйдет?
– Вы сможете взять ее домой через две недели, господин Костангериос.
Илси забрали прямо из школы: Лионелла договорилась с директором, и девчонке сказали, что она должна пройти медосмотр, который все ее одноклассники уже прошли в начале учебного года. На «медосмотр» ее отвезли в клинику профессора Улервака.
– Харо, она там! – сообщила Лионелла, вернувшись после полудня. – Как я за нее рада! Я ведь только добра ей желаю.
Наконец– то губернатор вздохнул с облегчением.
Погода стояла безветренная и не слишком холодная, поэтому, когда сестра не пришла вовремя из школы, Норберт не почувствовал особого беспокойства. Наверное, захотела прогуляться. Правда, раньше она всегда звонила, если задерживалась, – такой у них был уговор.