Страница:
– Не знаю, – после некоторого раздумья произнесла Илси.
– Например, Олег?…
– Нравится. Но он же не ведет себя, как Карен. То есть как Айма. Мы с ним говорим про технику, программы, компьютеры…
Все ясно, мысленно вздохнул Норберт.
…Олег сидел на корточках перед кухонным автоматом и жевал булку.
– Опять то же самое! Его не переделаешь – соль, сахар и специи он определяет как несъедобные элементы и выводит, не используя.
– Справимся. – Плотно прикрыв за собой дверь кухни, Норберт присел рядом с Олегом и вполголоса спросил: – Послушай, ты собираешься приставать к моей сестре?
– К Илси?
– Я знаю, как ты к ней относишься. Почему ты до сих пор ничего не предпринял?
– Боюсь отношения испортить! – признался Олег.
– Ты все испортишь, если будешь бездействовать. Попробуй наладить контакт после старта, а еще лучше – завтра. Это нужно и тебе, и ей…
На другой день они отгрузили проданные товары и поехали покупать металлизированную краску. Поехали впятером – всем хотелось посмотреть циладианский город. На этот раз Норберт отметил моменты, которые вчера от него ускользнули: несмотря на столпотворение на улицах, не наблюдалось никакой нервозности, как в перенаселенных мегаполисах других миров, – люди здесь двигались без спешки, иные что-то бормотали на ходу (наверное, молитвы); прохожие были одеты неярко и однообразно, никто не носил украшений; вывески и рекламные щиты удивляли своей скромностью – лаконичные надписи на блеклом фоне.
Скоро выяснилось, что металлизированную краску на Циладе так просто не купишь: продавцы приходили в ужас, когда узнавали, что краска нужна для космического корабля. Они тут же начинали втолковывать незадачливым покупателям, что блеск – суть атрибут Бога и его пророка преподобного Палиана. Использовать такие материалы на мирские нужны – грех и уголовное преступление. Лучше, мол, возьмите серую или бежевую краску – в самый раз для ваших суетных целей. Другое дело, если бы вы хотели украсить святилище… В конце концов Норберт сказал, что дело терпит, и велел шоферу такси отвезти их в какой-нибудь первоклассный ресторан.
Ресторан превзошел все его ожидания. Внешне он ничем не отличался от соседних зданий: невзрачный двухэтажный дом на сваях, с застенчиво притулившейся над самым входом вывеской и ухоженным огородом внизу, под зданием. По металлической винтовой лестнице экипаж «Антираспада» поднялся в зал – идеально чистый, с инопланетными пальмами в кадках. На белых стенах висели в рамках изречения пророка Палиана, призывающие к умеренности в еде.
– Наш ресторан – один из самых роскошных на Циладе, – сообщил посетителям официант. – Мы можем предложить вам меню из пятнадцати постных блюд!
Блюда все были незнакомые, поэтому заказали наугад. Попробовав скользкие, безвкусные грибы со слабой горчинкой, Норберт пожал плечами и отодвинул тарелку. Аманда последовала его примеру, пробормотав: «Это похлеще, чем стряпня нашего автомата…» Феспис, скривившись, вздохнул: «Да, это вам не хальцеолийская кухня». Олег, задумчиво поглядев на грибы, не притронулся к ним, зачерпнул из соседней тарелки нечто вроде зеленоватой лапши, но тут же выплюнул обратно. Илси методично цепляла вилкой один гриб за другим, разжевывала и глотала – на ее лице не отражалось ни удовольствия, ни отвращения.
– Ты можешь это есть? – громким шепотом спросил хальцеолиец.
– Я проголодалась, а ничего лучшего здесь нет. По сравнению с тем, что мне иногда приходилось есть в Тренажере, это просто деликатес.
– А что ты ела в Тренажере? – заинтересовался Феспис.
– У тебя аппетит пропадет, если скажу.
– У меня уже пропал аппетит!
Подозвав официанта, Норберт спросил, уверен ли тот, что все эти блюда стоят уплаченных за них денег.
– Ну конечно, стоят! – заверил официант. – Ведь у нас первоклассный ресторан!
– И много у вас клиентов?
– По-разному бывает. Смотря сколько прихожан получают от святых пророков повеления прийти к нам, дабы постичь греховность чревоугодия.
Норберт молча расплатился, все спустились на улицу.
– Так это не ресторан, а идеологическое учреждение! – усмехнулся он, оглянувшись на раскрытую дверь. – Хозяин наверняка отстегивает святым пророкам за каждого клиента. В следующий раз скажу, чтобы нас отвезли в самую паршивую забегаловку.
– А ничего удивительного в этом нет, если всем тут заправляет тоталитарная теократия! – подхватил Феспис. И дальше, на протяжении почти двух часов не умолкал, критикуя циладианское правительство, циладианский образ жизни, социальную пассивность набожных циладианских обывателей и прочее, и прочее…
– Дался тебе этот циладианский образ жизни! – устав его слушать, заметил Норберт. – Здешняя теократия не похожа ни на денорскую олигархию, ни на старую хальцеолийскую бюрократию, зачем тратить на нее столько эмоций?
– Потому что интеллигенция должна быть в оппозиции! Об этом еще древние земляне говорили.
– В оппозиции по отношению к чему? – попытался уточнить Норберт.
Феспис от такого вопроса немного растерялся:
– Да к чему угодно…
День был теплый, временами сквозь низкие, грязноватые облака проглядывало солнце. Они долго бродили по мегаполису, но не заметили ничего экзотического, не считая огородов под зданиями на сваях и гигантских пирамидальных храмов, сияющих снаружи и мрачноватых внутри. В один такой из любопытства зашли, но вскоре Аманда стала жаловаться, что ей нехорошо, «нечто давит на ее биополе», и тогда все отправились дальше.
– Улетаем отсюда, ребятки, – тяжело дыша, попросила Аманда. – Бывает, что я попадаю пальцем в небо, зато иногда я чувствую такое, чего никто из вас никогда не почувствует! С этим шутить нельзя. Нор, раз ты теперь главный, прикинь – надо нам еще тут сидеть или нет?
– Не надо, – прикинув, согласился Норберт.
Ничего нового о Каясопоне узнать здесь не удалось – кроме того, что это «проклятая планета». Вероятно, в здешних библиотеках имелась более конкретная информация, но на Циладе пользоваться библиотеками можно было только с дозволения святых пророков.
«Антираспад» стартовал и взял курс на Систему Дилы-Мореды.
…Чтобы инсценировать несчастный случай, в результате которого он должен был якобы погибнуть, Зеруату пришлось пожертвовать одним из своих звездолетов, десятью килограммами бекрианского куфсакола и четырьмя раглоссианами – бывшими сотрудниками Управления Безопасности Теневого Сената. Приблизившись к Цимле, пилот запросил разрешения на посадку; получив его; вошел в атмосферу и включил посадочные двигатели. После этого датчики, установленные Зеруатом в машинном отделении, начали бомбардировать сигналами спрятанное в одном из грузовых отсеков электронное устройство, и оно выполнило свою функцию: взорвалось, сыграв роль детонатора для куфсаколовой мины. А мина превратила содержимое корабля в сплошное месиво. Сверхпрочная внешняя обшивка не пострадала, рухнувший на картофельное поле звездолет выглядел невредимым, в то время как внутри бушевал пожар, с которым боролись автоматические огнетушители.
Позже, когда корпус остыл, а прилетевшие спасатели убедились, что радиационный фон близок к норме, один из заклинивших люков выбили. Внутри царил хаос, но кое-какие документы сохранились (Зеруат об этом специально позаботился), благодаря чему удалось определить, что корабль раглоссианский. Были обнаружены обугленные останки нескольких человек, и все признаки указывали на то, что на борту находился сам Зеруат. В одной из кают нашлись его личные вещи, не слишком пострадавшие от огня, – жаль было с ними расставаться, но Зеруат умел жертвовать меньшим ради большего. Итак, официальное заключение гласило: бывший Ответственный по Безопасности распущенного денорцами Теневого Сената Раглоссы погиб в космокатастрофе…
Подавленно вздохнув, он взглянул в окно кабинета на открывающийся вид (с него семь потов сошло, пока удалось втолковать Совету Общин, что председателю Комитета Безопасности нужен персональный кабинет, куда посторонним вход был бы воспрещен) и опустил жалюзи. Тут слишком яркое солнце, слишком буйная зелень, слишком шумливые дети, слишком много неподконтрольных человеку неразумных кусачих тварей! Ючан – не Раглосса… Зеруат все больше тосковал по Раглоссе. Ни одна планета не могла заменить ему потерянную родину. И вернуться туда было нельзя: Тайсемур Нирг Рерано и Стелла Вирс Акуон назначили солидное денежное вознаграждение за любую достоверную информацию о Зеруате. Ничего удивительного: агрессивные существа не умеют прощать. Потому и пришлось устроить трюк с катастрофой – пусть считают его мертвым! Разве он не скорбит о своих подчиненных, которые безвременно ушли в небытие? Но в таких делах жертвы неизбежны. И ошибется тот, кто решит, что им руководил эгоизм: только его мудрость и опыт могут спасти Ючан от гибели; его ответственность слишком велика, чтобы он позволил себе стать жертвой денорцев. Когда он, используя иносказания и намеки, объяснил все это Ксакан Смирл, которая помогала минировать обреченный звездолет (Зеруату противно было прикасаться к взрывным устройствам), та долго моргала и озадаченно морщилась (наивные дети Ючана привыкли выражать свои мысли напрямую, без обиняков), но потом согласилась с шефом. Правда, она вряд ли поняла больше одной десятой сказанного. Но это ничего – ведь Зеруат нуждался не в понимании, а в сочувствии и подтверждении своей правоты.
После того как в чужих мирах его официально признали мертвым, он смог вздохнуть спокойней. Страх не исчез, но зато теперь Зеруат не принимал вой ветра или шум зерноуборочного комбайна за звук идущего на посадку денорского корабля. Между тем с гиперпочтой поступило сообщение, полученное цимлеанскими агентами от агента с Цилады: звездолет D-103/2, регистрационный номер 6567800, провел на Циладе двое суток и стартовал; дальнейший курс неизвестен; члены экипажа пытались наводить справки о Каясопоне, планете в Системе двойной звезды Дилы-Мореды. Их было не трое, а пятеро: к уже знакомым Зеруату личностям прибавились Илси Костангериос (сестра Норберта!) и некий Аврелиохофер Феспис. Зеруат печально покачал головой, вспомнив Илси – нежную пугливую девочку, так похожую на юных раглоссианок. Теперь, после Тренажера, это не пугливая девочка, а дьявол во плоти! Еще раз покачал головой и отметил в уме: в случае чего, Илси должна уйти в небытие первой, она опасней своего брата. Но главное отнюдь не это. Чем их привлек Каясопон? Неужели они всех обманули и капали на след Нуль-Излучателя? От «Антираспада» можно ждать чего угодно.
Сцепив руки за спиной, Зеруат нервно мерил шагами кабинет. Их сейчас не догнать. Да и Каясопон – слишком опасный мир, чтобы туда лезть. Но когда они вновь появятся, надо будет сразу же взять их под наблюдение. Силы иссякли, председатель Комитета Безопасности тяжело опустился в мягкое раглоссианское кресло… Он слишком стар для такой ответственности, однако иной участи ему не дано!…
Глава 18
– Например, Олег?…
– Нравится. Но он же не ведет себя, как Карен. То есть как Айма. Мы с ним говорим про технику, программы, компьютеры…
Все ясно, мысленно вздохнул Норберт.
…Олег сидел на корточках перед кухонным автоматом и жевал булку.
– Опять то же самое! Его не переделаешь – соль, сахар и специи он определяет как несъедобные элементы и выводит, не используя.
– Справимся. – Плотно прикрыв за собой дверь кухни, Норберт присел рядом с Олегом и вполголоса спросил: – Послушай, ты собираешься приставать к моей сестре?
– К Илси?
– Я знаю, как ты к ней относишься. Почему ты до сих пор ничего не предпринял?
– Боюсь отношения испортить! – признался Олег.
– Ты все испортишь, если будешь бездействовать. Попробуй наладить контакт после старта, а еще лучше – завтра. Это нужно и тебе, и ей…
На другой день они отгрузили проданные товары и поехали покупать металлизированную краску. Поехали впятером – всем хотелось посмотреть циладианский город. На этот раз Норберт отметил моменты, которые вчера от него ускользнули: несмотря на столпотворение на улицах, не наблюдалось никакой нервозности, как в перенаселенных мегаполисах других миров, – люди здесь двигались без спешки, иные что-то бормотали на ходу (наверное, молитвы); прохожие были одеты неярко и однообразно, никто не носил украшений; вывески и рекламные щиты удивляли своей скромностью – лаконичные надписи на блеклом фоне.
Скоро выяснилось, что металлизированную краску на Циладе так просто не купишь: продавцы приходили в ужас, когда узнавали, что краска нужна для космического корабля. Они тут же начинали втолковывать незадачливым покупателям, что блеск – суть атрибут Бога и его пророка преподобного Палиана. Использовать такие материалы на мирские нужны – грех и уголовное преступление. Лучше, мол, возьмите серую или бежевую краску – в самый раз для ваших суетных целей. Другое дело, если бы вы хотели украсить святилище… В конце концов Норберт сказал, что дело терпит, и велел шоферу такси отвезти их в какой-нибудь первоклассный ресторан.
Ресторан превзошел все его ожидания. Внешне он ничем не отличался от соседних зданий: невзрачный двухэтажный дом на сваях, с застенчиво притулившейся над самым входом вывеской и ухоженным огородом внизу, под зданием. По металлической винтовой лестнице экипаж «Антираспада» поднялся в зал – идеально чистый, с инопланетными пальмами в кадках. На белых стенах висели в рамках изречения пророка Палиана, призывающие к умеренности в еде.
– Наш ресторан – один из самых роскошных на Циладе, – сообщил посетителям официант. – Мы можем предложить вам меню из пятнадцати постных блюд!
Блюда все были незнакомые, поэтому заказали наугад. Попробовав скользкие, безвкусные грибы со слабой горчинкой, Норберт пожал плечами и отодвинул тарелку. Аманда последовала его примеру, пробормотав: «Это похлеще, чем стряпня нашего автомата…» Феспис, скривившись, вздохнул: «Да, это вам не хальцеолийская кухня». Олег, задумчиво поглядев на грибы, не притронулся к ним, зачерпнул из соседней тарелки нечто вроде зеленоватой лапши, но тут же выплюнул обратно. Илси методично цепляла вилкой один гриб за другим, разжевывала и глотала – на ее лице не отражалось ни удовольствия, ни отвращения.
– Ты можешь это есть? – громким шепотом спросил хальцеолиец.
– Я проголодалась, а ничего лучшего здесь нет. По сравнению с тем, что мне иногда приходилось есть в Тренажере, это просто деликатес.
– А что ты ела в Тренажере? – заинтересовался Феспис.
– У тебя аппетит пропадет, если скажу.
– У меня уже пропал аппетит!
Подозвав официанта, Норберт спросил, уверен ли тот, что все эти блюда стоят уплаченных за них денег.
– Ну конечно, стоят! – заверил официант. – Ведь у нас первоклассный ресторан!
– И много у вас клиентов?
– По-разному бывает. Смотря сколько прихожан получают от святых пророков повеления прийти к нам, дабы постичь греховность чревоугодия.
Норберт молча расплатился, все спустились на улицу.
– Так это не ресторан, а идеологическое учреждение! – усмехнулся он, оглянувшись на раскрытую дверь. – Хозяин наверняка отстегивает святым пророкам за каждого клиента. В следующий раз скажу, чтобы нас отвезли в самую паршивую забегаловку.
– А ничего удивительного в этом нет, если всем тут заправляет тоталитарная теократия! – подхватил Феспис. И дальше, на протяжении почти двух часов не умолкал, критикуя циладианское правительство, циладианский образ жизни, социальную пассивность набожных циладианских обывателей и прочее, и прочее…
– Дался тебе этот циладианский образ жизни! – устав его слушать, заметил Норберт. – Здешняя теократия не похожа ни на денорскую олигархию, ни на старую хальцеолийскую бюрократию, зачем тратить на нее столько эмоций?
– Потому что интеллигенция должна быть в оппозиции! Об этом еще древние земляне говорили.
– В оппозиции по отношению к чему? – попытался уточнить Норберт.
Феспис от такого вопроса немного растерялся:
– Да к чему угодно…
День был теплый, временами сквозь низкие, грязноватые облака проглядывало солнце. Они долго бродили по мегаполису, но не заметили ничего экзотического, не считая огородов под зданиями на сваях и гигантских пирамидальных храмов, сияющих снаружи и мрачноватых внутри. В один такой из любопытства зашли, но вскоре Аманда стала жаловаться, что ей нехорошо, «нечто давит на ее биополе», и тогда все отправились дальше.
– Улетаем отсюда, ребятки, – тяжело дыша, попросила Аманда. – Бывает, что я попадаю пальцем в небо, зато иногда я чувствую такое, чего никто из вас никогда не почувствует! С этим шутить нельзя. Нор, раз ты теперь главный, прикинь – надо нам еще тут сидеть или нет?
– Не надо, – прикинув, согласился Норберт.
Ничего нового о Каясопоне узнать здесь не удалось – кроме того, что это «проклятая планета». Вероятно, в здешних библиотеках имелась более конкретная информация, но на Циладе пользоваться библиотеками можно было только с дозволения святых пророков.
«Антираспад» стартовал и взял курс на Систему Дилы-Мореды.
…Чтобы инсценировать несчастный случай, в результате которого он должен был якобы погибнуть, Зеруату пришлось пожертвовать одним из своих звездолетов, десятью килограммами бекрианского куфсакола и четырьмя раглоссианами – бывшими сотрудниками Управления Безопасности Теневого Сената. Приблизившись к Цимле, пилот запросил разрешения на посадку; получив его; вошел в атмосферу и включил посадочные двигатели. После этого датчики, установленные Зеруатом в машинном отделении, начали бомбардировать сигналами спрятанное в одном из грузовых отсеков электронное устройство, и оно выполнило свою функцию: взорвалось, сыграв роль детонатора для куфсаколовой мины. А мина превратила содержимое корабля в сплошное месиво. Сверхпрочная внешняя обшивка не пострадала, рухнувший на картофельное поле звездолет выглядел невредимым, в то время как внутри бушевал пожар, с которым боролись автоматические огнетушители.
Позже, когда корпус остыл, а прилетевшие спасатели убедились, что радиационный фон близок к норме, один из заклинивших люков выбили. Внутри царил хаос, но кое-какие документы сохранились (Зеруат об этом специально позаботился), благодаря чему удалось определить, что корабль раглоссианский. Были обнаружены обугленные останки нескольких человек, и все признаки указывали на то, что на борту находился сам Зеруат. В одной из кают нашлись его личные вещи, не слишком пострадавшие от огня, – жаль было с ними расставаться, но Зеруат умел жертвовать меньшим ради большего. Итак, официальное заключение гласило: бывший Ответственный по Безопасности распущенного денорцами Теневого Сената Раглоссы погиб в космокатастрофе…
Подавленно вздохнув, он взглянул в окно кабинета на открывающийся вид (с него семь потов сошло, пока удалось втолковать Совету Общин, что председателю Комитета Безопасности нужен персональный кабинет, куда посторонним вход был бы воспрещен) и опустил жалюзи. Тут слишком яркое солнце, слишком буйная зелень, слишком шумливые дети, слишком много неподконтрольных человеку неразумных кусачих тварей! Ючан – не Раглосса… Зеруат все больше тосковал по Раглоссе. Ни одна планета не могла заменить ему потерянную родину. И вернуться туда было нельзя: Тайсемур Нирг Рерано и Стелла Вирс Акуон назначили солидное денежное вознаграждение за любую достоверную информацию о Зеруате. Ничего удивительного: агрессивные существа не умеют прощать. Потому и пришлось устроить трюк с катастрофой – пусть считают его мертвым! Разве он не скорбит о своих подчиненных, которые безвременно ушли в небытие? Но в таких делах жертвы неизбежны. И ошибется тот, кто решит, что им руководил эгоизм: только его мудрость и опыт могут спасти Ючан от гибели; его ответственность слишком велика, чтобы он позволил себе стать жертвой денорцев. Когда он, используя иносказания и намеки, объяснил все это Ксакан Смирл, которая помогала минировать обреченный звездолет (Зеруату противно было прикасаться к взрывным устройствам), та долго моргала и озадаченно морщилась (наивные дети Ючана привыкли выражать свои мысли напрямую, без обиняков), но потом согласилась с шефом. Правда, она вряд ли поняла больше одной десятой сказанного. Но это ничего – ведь Зеруат нуждался не в понимании, а в сочувствии и подтверждении своей правоты.
После того как в чужих мирах его официально признали мертвым, он смог вздохнуть спокойней. Страх не исчез, но зато теперь Зеруат не принимал вой ветра или шум зерноуборочного комбайна за звук идущего на посадку денорского корабля. Между тем с гиперпочтой поступило сообщение, полученное цимлеанскими агентами от агента с Цилады: звездолет D-103/2, регистрационный номер 6567800, провел на Циладе двое суток и стартовал; дальнейший курс неизвестен; члены экипажа пытались наводить справки о Каясопоне, планете в Системе двойной звезды Дилы-Мореды. Их было не трое, а пятеро: к уже знакомым Зеруату личностям прибавились Илси Костангериос (сестра Норберта!) и некий Аврелиохофер Феспис. Зеруат печально покачал головой, вспомнив Илси – нежную пугливую девочку, так похожую на юных раглоссианок. Теперь, после Тренажера, это не пугливая девочка, а дьявол во плоти! Еще раз покачал головой и отметил в уме: в случае чего, Илси должна уйти в небытие первой, она опасней своего брата. Но главное отнюдь не это. Чем их привлек Каясопон? Неужели они всех обманули и капали на след Нуль-Излучателя? От «Антираспада» можно ждать чего угодно.
Сцепив руки за спиной, Зеруат нервно мерил шагами кабинет. Их сейчас не догнать. Да и Каясопон – слишком опасный мир, чтобы туда лезть. Но когда они вновь появятся, надо будет сразу же взять их под наблюдение. Силы иссякли, председатель Комитета Безопасности тяжело опустился в мягкое раглоссианское кресло… Он слишком стар для такой ответственности, однако иной участи ему не дано!…
Глава 18
Большие и маленькие острова выступали из молочно-белого океана, как кусочки хальцеолийского десерта из сладкого соуса. Это сравнение принадлежало Феспису, который за время полета истосковался по традиционной хальцеолийской кухне и за обедом каждый раз принимался расписывать, какие кушанья умеют готовить на его родной планете.
Низко над южным горизонтом висела Мореда, красный карлик, – там белый цвет океана переходил в розовый, а кое-где сверкали и рубиновые блики. Лучистая желтая Дила стояла в зените.
– Почему океан такой белый? – вполголоса спросила Илси.
– Из-за каких-нибудь микроскопических водорослей, наверное.
Норберту вспомнился расцвеченный пестрыми пятнами рчеадианский океан. И потом, по цепочке, – неудачная экспедиция, тюрьма на Раглоссе… Не поджидают ли их новые неприятности на Каясопоне? С одной стороны, Зеруата сейчас рядом нет, но с другой – не случайно ведь пустынная планета пользуется дурной славой! Аманда требовала немедленной посадки, однако Норберт настоял на том, чтобы сначала провести все анализы внешней среды, какие только можно выжать из корабельных приборов, пропустить через компьютер визуальную информацию и лишь после этого принимать решение. Их на борту пятеро, и все пятеро должны остаться в живых.
…Четверть часа назад «Антираспад» выпустил два исследовательских зонда. Один парил в атмосфере, второй приземлился на гигантском, похожем на запятую острове, где, если верить схеме, спрятан загадочный артефакт. Оба аппарата уже начали передавать данные: состав воздуха, воды, почвы, радиационный фон, микроорганизмы… Олег сидел за компьютером, Илси – перед пультом; Норберт, Аманда и Феспис смотрели на экраны внешнего обзора, стоя за их креслами.
– Ничего опасного, – подытожил наконец все данные Олег. – Можем высаживаться.
«Антираспад» опустился на серый галечный пляж, в двадцати метрах от кромки прибоя. Норберт первым сошел с корабля по выдвижному пандусу. На правом его бедре висел бластер, на левом – кобура с сигнальным пистолетом и нож, на шее – бинокль, за спиной – рюкзак с кислородными баллонами, дыхательной маской, аптечкой, трехдневным сухим пайком и (на всякий случай) двумя гранатами из корабельного арсенала. Спустившаяся следом Илси была экипирована так же. Еще на плече у Норберта болтался металлоискатель – обыкновенный, в отличие от того, древнего, который Аманда продала денорцам, но тоже неплохой, белтийского производства.
Снаружи было пусто и тихо. Мутные белые волны накатывали на берег, над водой роились полупрозрачные шарики с оборками – несомненно, живые организмы. Оборки трепетали, образуя размазанный круг, – видимо, за счет этого странные создания и удерживались в воздухе. Рассмотрев их в бинокль, Норберт окинул взглядом горизонт: больше нигде никакого движения! Из люка выглядывали Аманда и Феспис, Олег остался в рубке около передатчика. Норберт окликнул сестру, и они двинулись к розоватым холмам, отрезавшим пляж от внутренней части острова.
Артефакт, описанный Зеруатом как небольшой металлический чемоданчик, находился где-то поблизости, в трех-четырех километрах от места посадки. Опасаясь впечатать его в землю, они специально сели на некотором расстоянии от района поисков.
– Похоже на Тренажер, – прошептала Илси, озираясь. Он заметил, что сестра как-то подобралась, словно ждет неприятных сюрпризов.
– Чем же похоже?
– Там был один сектор с такой же расцветкой – белое, розовое, серое. Земля раскрывалась под ногами, надо было успеть пробежать и не провалиться.
– На Каясопоне такого быть не должно, – не совсем уверенно возразил Норберт. – Вроде бы…
– Извини… – Девочка опустила голову.
– За что?
– Мы ведь из-за меня раньше времени улетели.
– Да ладно, хватит об этом. Лучше следи за обстановкой.
…До Системы Дилы-Мореды «Антираспад» добрался без происшествий, если не считать того, что однажды ночью Аманда ворвалась в каюту к Норберту, растолкала его и сообщила, что Илси у Олега и чем они вдвоем занимаются – неизвестно.
– Ага, хорошо, – сонно пробормотал Норберт, переворачиваясь на другой бок.
– Ты считаешь, это хорошо?! Твоей сестре шестнадцать лет, а ты пустил ее воспитание на самотек! Сначала она получает письма с двусмысленными намеками, теперь ночует у Олега, который должен обучать ее навигации и программированию, а не чему-то там еще… Ты меня слушаешь или нет?!
– Нет. – Он накрыл голову подушкой. – Я хочу спать.
Отобрав у него подушку, Аманда повысила голос:
– Лучше послушай, что я скажу! Я вдвое старше тебя и двоих детей без мужа воспитала! «Антираспад» – солидная фирма! Моральный облик сотрудников так же важен для нашего процветания, как правильное составление деловых документов! Ты подумал, что случится, если Олег проявит неосторожность?
– А… Все будет в порядке, я дал ему пачку лидонских презервативов. Они надежные, сам всегда ими пользуюсь.
Аманда швырнула подушку ему в лицо. Не ожидавший такой грубой атаки, Норберт сел на койке, ошалело хлопая глазами. Смерив его негодующим взглядом, она выкрикнула:
– Ты циник! Когда я была директором «Антираспада», мы не получали большой прибыли, зато у нас никто никого не трахал! И я считаю, для солидной коммерческой фирмы это главное! – Повернулась на каблуках и вышла, с силой захлопнув скользящую дверь.
На шум из своей каюты выскочил Феспис, и Норберт долго не мог уснуть, так как из коридора продолжали доноситься их голоса: Аманда ругала «новый стиль руководства в нашей фирме», а Феспис – реакционные режимы Денора, Хальцеола и Цилады, и оба распалялись все больше, говорили все громче.
Дня через три напряжение спало, но с Норбертом, Илси и Олегом Аманда все же держалась отчужденно, а Феспис стал ее лучшим другом.
…Холмы окутывал пушистый бледно-розовый мох. Ноги тонули в нем по щиколотку, позади идущего оставались две цепочки следов. С холмов открывался вид на равнину, усеянную небольшими водоемчиками и торчащими из сухой белесой земли светло-зелеными кочками. На юге просматривались неясные очертания – не то гор, не то руин. Связавшись с Олегом, Норберт описал, что они с Илси видят, и сообщил о начале поисков.
Водоемы и кочки оказались вблизи вовсе не тем, чем представлялись с дальней дистанции.
Водоемы – правильной формы овалы глубиной два-три дециметра – были заполнены прозрачной бесцветной жижей, дно и стенки выстланы дышащей темно-розовой плотью, от нее ответвлялись червеобразные отростки. В одних овалах плавали полупереваренные бесформенные ошметья, в других – те самые шарики с оборками, что мельтешили над океаном, только сейчас они сморщились, стали неподвижными, оборки превратились в безжизненно обвисшие пленочки.
– Озеро-желудок? – предположил Норберт. – Интересно, как они ловят себе еду?
– Вот, смотри, – показала Илси.
Один шарик вспорхнул с зеленой кочки – и сразу из ближайшего овала ударила сбившая его струйка жидкости.
– Пальцы в эту водичку лучше не совать, – хмыкнул Норберт.
– А я и не собираюсь.
Кочки были вовсе не кочками, а холмиками вязкой, пузырящейся пены. От них исходил резкий химический аромат, не особенно приятный для людей, зато привлекательный для шариков – те то и дело приникали к вспененной поверхности, замирали на две-три секунды и опять взмывали в воздух.
– Растения, – утвердительно заметила Илси. – Эти штуки их опыляют.
– А может, откладывают икру или что у них там есть… Скорее всего, мы оба не угадали. Слишком необычная тут живность для прямых аналогий.
Несмотря на наличие плотоядных водоемов и напоенных влагой живых холмиков, земля была высохшая, твердая. Норберт включил металлоискатель, задав максимальный пятисотметровый радиус поиска, но пока что прибор засек только металлические части их с Илси экипировки.
Они приближались к руинам. Это были именно руины – белесые, под цвет каясопонской морской воды и почвы, изъеденные временем многогранники, соединенные между собой крытыми галереями.
– Лайколимская архитектура, – уверенно определил Норберт. – Лайколимы тоже пытались колонизировать Каясопон и тоже ушли, неизвестно почему. Это остатки их поселка.
– Но зачем людям что-то прятать в лайколимских развалинах?
– Зачем? Чтобы всех обдурить. Наверное, тот, кто прятал, решил, что другим людям не придет в голову искать созданный людьми артефакт в лайколимских развалинах. Но это всего лишь предположение – мы пока не знаем, здесь он или нет.
Здесь!… Когда подошли ближе, металлоискатель запищал.
Воздух внутри был затхлый, прохладный, на полу нетронутым слоем лежала наметенная сквозь оконные проемы сухая беловатая пыль. Под ней проступала абстрактная мозаика: множество линий фиолетового, синего, серого, голубого оттенков сплетались в сложные узоры. Помещения представляли собой просторные шестигранники; к ним примыкали трехгранные закутки, скорее всего выполнявшие функции шкафов и кладовок. Никаких забытых вещей – лайколимы забрали даже двери и оконные блоки! По-видимому, это было не поспешное бегство, а хорошо спланированная эвакуация. Кое-где на стенах Норберт заметил темные полосы, явно оставленные энергетическим оружием, а также небольшие дырочки. Они попадались и в комнатах, и в широченных коридорах. Разборки между колонистами? Или те от кого-то защищались?… Пластиковое покрытие стен растрескалось, даже при легком прикосновении отваливались кусочки. Внезапно Норберт уловил позади слабый шорох, развернулся. Илси успела раньше, бластер уже был у нее в руке, – но это всего лишь порхал под потолком шарик, залетевший в галерею через окно. Взглянув на часы, Норберт в очередной раз вызвал Олега. Связь не работала, ее глушили сильные помехи.
– Как будто мы уже сто лет здесь бродим, – тихо заметила Илси.
Ну да, Норберт тоже ощущал усталость. Хотя с чего бы ей взяться?
Галерея привела их в соседнее здание, опоясанное по периметру кольцевым коридором. Остальную часть постройки занимал громадный зал с открытыми шкафами, разделенными внутри на одинаковые ячейки.
– Библиотека? – с болезненной гримасой спросила Илси.
– Инкубатор, я видел их на фотографиях. Лайколимы хранили тут коконы с зародышами.
Все сильнее болела голова, это мешало соображать. Вдруг его озарило:
– Илси, ты как себя чувствуешь?
– Плохо.
Можно и не спрашивать, по ней видно.
– Ясно, мы с тобой надышались какой-то дрянью. Здесь или раньше, около тех чертовых кочек. Сейчас заберем артефакт – и бегом домой!
Он вновь попытался вызвать Олега – результат тот же. Зато металлоискатель настойчиво сигналил. Получается, что артефакт должен лежать в одной из пустых ячеек, однако его там нет. На всякий случай Норберт обшарил соседние ячейки – нигде, ничего… Потом присмотрелся повнимательней – и усмехнулся, хоть голова и разламывалась от боли: одна ячейка явно мельче остальных! Поддев лезвием ножа фальшивую перегородку, сделанную из того же серого волокнистого материала, что и весь шкаф-инкубатор, отбросил ее и вытащил увесистый металлический чемоданчик. Еще в тайнике лежал сложенный вчетверо листок пластиковой бумаги с коротким посланием на нем: «Кревлес, я знал, что ты его найдешь. Выпей за мое здоровье!»
Кто такой Кревлес? И за чье здоровье надо выпить? Норберт сунул послание в карман, а чемоданчик убрал в рюкзак.
– Пошли! – кивнул он Илси. – Немножко осталось.
Они почти бегом добрались до выхода, но, когда глотнули свежего воздуха, боль не прошла. Наоборот, усилилась.
– Нор, опасность! – скривившись, предупредила Илси.
Он оглядел равнину: как будто ничего нового, все спокойно. Пожалуй, слишком спокойно! Ни одного шарика, а час назад они тут порхали вовсю. Сестра молча указала на ближайший живой водоем: там было полно летучих существ, словно те надумали совершить групповое самоубийство. Иные все еще трепыхались. Из-за лайколимских зданий доносились громкие хлюпающие звуки – этого тоже раньше не было.
– Мне жалко их, – всхлипнула Илси, на ее щеках блестели слезы. – Мне всех жалко, и себя, и тебя. Нор, как больно. Давай сядем здесь и никуда не пойдем!
– Давай, – согласился Норберт.
Его охватила горькая обида на весь мир и нежелание что-либо делать. Теперь болела не только голова, но и каждая клеточка тела… Илси права, надо сесть и сидеть. И не двигаться…
Опустившись на землю, сестра уткнулась лицом в ладони, ее плечи вздрагивали, и сердце Норберта разрывалось от острой жалости. Он вытер скатившуюся по щеке слезу. И тут какое-то движение сбоку не то чтобы вызвало у него сильный интерес, но привлекло некоторую часть внимания.
Из– за угла выполз, перебирая множеством вывернутых, как у паука, лап, громадный кожистый мешок, покрытый редкой бурой щетиной. Голое мягкое брюхо волочилось по земле, головы не было -вместо нее торчал толстый длинный хобот с зубастой пастью на конце. Зверюга запустила хобот в водоем, с бульканьем втянула в себя содержимое, и Норберт увидел, что после этого ничего там уже не осталось – ни шариков, ни распластавшегося по дну и стенкам хищника. Просто овальная лунка в белесой почве.
«Бедные животные, – содрогнулся он от жалости, – их съели… А это одинокое существо с хоботом, до чего оно проголодалось».
Илси плакала навзрыд, как маленькая. Хобот неуверенно потянулся к ней, и тут Норберт опомнился. С ним творилось что-то неладное, неправильное! Он испытывал не свои эмоции. Похоже, с Илси то же самое… Церемониться было некогда – он пинком отшвырнул сестру в сторону с траектории хобота, достал из кобуры бластер. Именно достал, а не выхватил: рука слушалась плохо, пальцы ныли. Выстрелить не успел: с тонким визгом подавшись назад, зверюга скрылась за углом. Держа оружие наготове, Норберт левой рукой подхватил Илси под мышки и втащил в дом. Она дрожала, лицо было мокрым от слез.
– Илси, очнись! – Он встряхнул ее.
– Нор, это существо такое несчастное, – шмыгнула носом сестра. – Никто не хочет его понять…
– Ага, такое несчастное! – отчаянно борясь с болью и дурнотой, выдавил Норберт. – Оно взяло под контроль нашу психику, а мы попались!
– Зачем взяло под контроль?
– Чтобы нас слопать!
Теперь, несмотря на паршивое самочувствие, он снова мог думать, хоть и с трудом, и картина получалась довольно мрачная: похоже, зверюга разумна – вид оружия напугал ее. Или она телепатически уловила намерение Норберта? Раз она способна так мощно воздействовать на чужую психику, это не исключено. Связи с кораблем нет, и неизвестно, не подвергся ли корабль нападению.
Низко над южным горизонтом висела Мореда, красный карлик, – там белый цвет океана переходил в розовый, а кое-где сверкали и рубиновые блики. Лучистая желтая Дила стояла в зените.
– Почему океан такой белый? – вполголоса спросила Илси.
– Из-за каких-нибудь микроскопических водорослей, наверное.
Норберту вспомнился расцвеченный пестрыми пятнами рчеадианский океан. И потом, по цепочке, – неудачная экспедиция, тюрьма на Раглоссе… Не поджидают ли их новые неприятности на Каясопоне? С одной стороны, Зеруата сейчас рядом нет, но с другой – не случайно ведь пустынная планета пользуется дурной славой! Аманда требовала немедленной посадки, однако Норберт настоял на том, чтобы сначала провести все анализы внешней среды, какие только можно выжать из корабельных приборов, пропустить через компьютер визуальную информацию и лишь после этого принимать решение. Их на борту пятеро, и все пятеро должны остаться в живых.
…Четверть часа назад «Антираспад» выпустил два исследовательских зонда. Один парил в атмосфере, второй приземлился на гигантском, похожем на запятую острове, где, если верить схеме, спрятан загадочный артефакт. Оба аппарата уже начали передавать данные: состав воздуха, воды, почвы, радиационный фон, микроорганизмы… Олег сидел за компьютером, Илси – перед пультом; Норберт, Аманда и Феспис смотрели на экраны внешнего обзора, стоя за их креслами.
– Ничего опасного, – подытожил наконец все данные Олег. – Можем высаживаться.
«Антираспад» опустился на серый галечный пляж, в двадцати метрах от кромки прибоя. Норберт первым сошел с корабля по выдвижному пандусу. На правом его бедре висел бластер, на левом – кобура с сигнальным пистолетом и нож, на шее – бинокль, за спиной – рюкзак с кислородными баллонами, дыхательной маской, аптечкой, трехдневным сухим пайком и (на всякий случай) двумя гранатами из корабельного арсенала. Спустившаяся следом Илси была экипирована так же. Еще на плече у Норберта болтался металлоискатель – обыкновенный, в отличие от того, древнего, который Аманда продала денорцам, но тоже неплохой, белтийского производства.
Снаружи было пусто и тихо. Мутные белые волны накатывали на берег, над водой роились полупрозрачные шарики с оборками – несомненно, живые организмы. Оборки трепетали, образуя размазанный круг, – видимо, за счет этого странные создания и удерживались в воздухе. Рассмотрев их в бинокль, Норберт окинул взглядом горизонт: больше нигде никакого движения! Из люка выглядывали Аманда и Феспис, Олег остался в рубке около передатчика. Норберт окликнул сестру, и они двинулись к розоватым холмам, отрезавшим пляж от внутренней части острова.
Артефакт, описанный Зеруатом как небольшой металлический чемоданчик, находился где-то поблизости, в трех-четырех километрах от места посадки. Опасаясь впечатать его в землю, они специально сели на некотором расстоянии от района поисков.
– Похоже на Тренажер, – прошептала Илси, озираясь. Он заметил, что сестра как-то подобралась, словно ждет неприятных сюрпризов.
– Чем же похоже?
– Там был один сектор с такой же расцветкой – белое, розовое, серое. Земля раскрывалась под ногами, надо было успеть пробежать и не провалиться.
– На Каясопоне такого быть не должно, – не совсем уверенно возразил Норберт. – Вроде бы…
– Извини… – Девочка опустила голову.
– За что?
– Мы ведь из-за меня раньше времени улетели.
– Да ладно, хватит об этом. Лучше следи за обстановкой.
…До Системы Дилы-Мореды «Антираспад» добрался без происшествий, если не считать того, что однажды ночью Аманда ворвалась в каюту к Норберту, растолкала его и сообщила, что Илси у Олега и чем они вдвоем занимаются – неизвестно.
– Ага, хорошо, – сонно пробормотал Норберт, переворачиваясь на другой бок.
– Ты считаешь, это хорошо?! Твоей сестре шестнадцать лет, а ты пустил ее воспитание на самотек! Сначала она получает письма с двусмысленными намеками, теперь ночует у Олега, который должен обучать ее навигации и программированию, а не чему-то там еще… Ты меня слушаешь или нет?!
– Нет. – Он накрыл голову подушкой. – Я хочу спать.
Отобрав у него подушку, Аманда повысила голос:
– Лучше послушай, что я скажу! Я вдвое старше тебя и двоих детей без мужа воспитала! «Антираспад» – солидная фирма! Моральный облик сотрудников так же важен для нашего процветания, как правильное составление деловых документов! Ты подумал, что случится, если Олег проявит неосторожность?
– А… Все будет в порядке, я дал ему пачку лидонских презервативов. Они надежные, сам всегда ими пользуюсь.
Аманда швырнула подушку ему в лицо. Не ожидавший такой грубой атаки, Норберт сел на койке, ошалело хлопая глазами. Смерив его негодующим взглядом, она выкрикнула:
– Ты циник! Когда я была директором «Антираспада», мы не получали большой прибыли, зато у нас никто никого не трахал! И я считаю, для солидной коммерческой фирмы это главное! – Повернулась на каблуках и вышла, с силой захлопнув скользящую дверь.
На шум из своей каюты выскочил Феспис, и Норберт долго не мог уснуть, так как из коридора продолжали доноситься их голоса: Аманда ругала «новый стиль руководства в нашей фирме», а Феспис – реакционные режимы Денора, Хальцеола и Цилады, и оба распалялись все больше, говорили все громче.
Дня через три напряжение спало, но с Норбертом, Илси и Олегом Аманда все же держалась отчужденно, а Феспис стал ее лучшим другом.
…Холмы окутывал пушистый бледно-розовый мох. Ноги тонули в нем по щиколотку, позади идущего оставались две цепочки следов. С холмов открывался вид на равнину, усеянную небольшими водоемчиками и торчащими из сухой белесой земли светло-зелеными кочками. На юге просматривались неясные очертания – не то гор, не то руин. Связавшись с Олегом, Норберт описал, что они с Илси видят, и сообщил о начале поисков.
Водоемы и кочки оказались вблизи вовсе не тем, чем представлялись с дальней дистанции.
Водоемы – правильной формы овалы глубиной два-три дециметра – были заполнены прозрачной бесцветной жижей, дно и стенки выстланы дышащей темно-розовой плотью, от нее ответвлялись червеобразные отростки. В одних овалах плавали полупереваренные бесформенные ошметья, в других – те самые шарики с оборками, что мельтешили над океаном, только сейчас они сморщились, стали неподвижными, оборки превратились в безжизненно обвисшие пленочки.
– Озеро-желудок? – предположил Норберт. – Интересно, как они ловят себе еду?
– Вот, смотри, – показала Илси.
Один шарик вспорхнул с зеленой кочки – и сразу из ближайшего овала ударила сбившая его струйка жидкости.
– Пальцы в эту водичку лучше не совать, – хмыкнул Норберт.
– А я и не собираюсь.
Кочки были вовсе не кочками, а холмиками вязкой, пузырящейся пены. От них исходил резкий химический аромат, не особенно приятный для людей, зато привлекательный для шариков – те то и дело приникали к вспененной поверхности, замирали на две-три секунды и опять взмывали в воздух.
– Растения, – утвердительно заметила Илси. – Эти штуки их опыляют.
– А может, откладывают икру или что у них там есть… Скорее всего, мы оба не угадали. Слишком необычная тут живность для прямых аналогий.
Несмотря на наличие плотоядных водоемов и напоенных влагой живых холмиков, земля была высохшая, твердая. Норберт включил металлоискатель, задав максимальный пятисотметровый радиус поиска, но пока что прибор засек только металлические части их с Илси экипировки.
Они приближались к руинам. Это были именно руины – белесые, под цвет каясопонской морской воды и почвы, изъеденные временем многогранники, соединенные между собой крытыми галереями.
– Лайколимская архитектура, – уверенно определил Норберт. – Лайколимы тоже пытались колонизировать Каясопон и тоже ушли, неизвестно почему. Это остатки их поселка.
– Но зачем людям что-то прятать в лайколимских развалинах?
– Зачем? Чтобы всех обдурить. Наверное, тот, кто прятал, решил, что другим людям не придет в голову искать созданный людьми артефакт в лайколимских развалинах. Но это всего лишь предположение – мы пока не знаем, здесь он или нет.
Здесь!… Когда подошли ближе, металлоискатель запищал.
Воздух внутри был затхлый, прохладный, на полу нетронутым слоем лежала наметенная сквозь оконные проемы сухая беловатая пыль. Под ней проступала абстрактная мозаика: множество линий фиолетового, синего, серого, голубого оттенков сплетались в сложные узоры. Помещения представляли собой просторные шестигранники; к ним примыкали трехгранные закутки, скорее всего выполнявшие функции шкафов и кладовок. Никаких забытых вещей – лайколимы забрали даже двери и оконные блоки! По-видимому, это было не поспешное бегство, а хорошо спланированная эвакуация. Кое-где на стенах Норберт заметил темные полосы, явно оставленные энергетическим оружием, а также небольшие дырочки. Они попадались и в комнатах, и в широченных коридорах. Разборки между колонистами? Или те от кого-то защищались?… Пластиковое покрытие стен растрескалось, даже при легком прикосновении отваливались кусочки. Внезапно Норберт уловил позади слабый шорох, развернулся. Илси успела раньше, бластер уже был у нее в руке, – но это всего лишь порхал под потолком шарик, залетевший в галерею через окно. Взглянув на часы, Норберт в очередной раз вызвал Олега. Связь не работала, ее глушили сильные помехи.
– Как будто мы уже сто лет здесь бродим, – тихо заметила Илси.
Ну да, Норберт тоже ощущал усталость. Хотя с чего бы ей взяться?
Галерея привела их в соседнее здание, опоясанное по периметру кольцевым коридором. Остальную часть постройки занимал громадный зал с открытыми шкафами, разделенными внутри на одинаковые ячейки.
– Библиотека? – с болезненной гримасой спросила Илси.
– Инкубатор, я видел их на фотографиях. Лайколимы хранили тут коконы с зародышами.
Все сильнее болела голова, это мешало соображать. Вдруг его озарило:
– Илси, ты как себя чувствуешь?
– Плохо.
Можно и не спрашивать, по ней видно.
– Ясно, мы с тобой надышались какой-то дрянью. Здесь или раньше, около тех чертовых кочек. Сейчас заберем артефакт – и бегом домой!
Он вновь попытался вызвать Олега – результат тот же. Зато металлоискатель настойчиво сигналил. Получается, что артефакт должен лежать в одной из пустых ячеек, однако его там нет. На всякий случай Норберт обшарил соседние ячейки – нигде, ничего… Потом присмотрелся повнимательней – и усмехнулся, хоть голова и разламывалась от боли: одна ячейка явно мельче остальных! Поддев лезвием ножа фальшивую перегородку, сделанную из того же серого волокнистого материала, что и весь шкаф-инкубатор, отбросил ее и вытащил увесистый металлический чемоданчик. Еще в тайнике лежал сложенный вчетверо листок пластиковой бумаги с коротким посланием на нем: «Кревлес, я знал, что ты его найдешь. Выпей за мое здоровье!»
Кто такой Кревлес? И за чье здоровье надо выпить? Норберт сунул послание в карман, а чемоданчик убрал в рюкзак.
– Пошли! – кивнул он Илси. – Немножко осталось.
Они почти бегом добрались до выхода, но, когда глотнули свежего воздуха, боль не прошла. Наоборот, усилилась.
– Нор, опасность! – скривившись, предупредила Илси.
Он оглядел равнину: как будто ничего нового, все спокойно. Пожалуй, слишком спокойно! Ни одного шарика, а час назад они тут порхали вовсю. Сестра молча указала на ближайший живой водоем: там было полно летучих существ, словно те надумали совершить групповое самоубийство. Иные все еще трепыхались. Из-за лайколимских зданий доносились громкие хлюпающие звуки – этого тоже раньше не было.
– Мне жалко их, – всхлипнула Илси, на ее щеках блестели слезы. – Мне всех жалко, и себя, и тебя. Нор, как больно. Давай сядем здесь и никуда не пойдем!
– Давай, – согласился Норберт.
Его охватила горькая обида на весь мир и нежелание что-либо делать. Теперь болела не только голова, но и каждая клеточка тела… Илси права, надо сесть и сидеть. И не двигаться…
Опустившись на землю, сестра уткнулась лицом в ладони, ее плечи вздрагивали, и сердце Норберта разрывалось от острой жалости. Он вытер скатившуюся по щеке слезу. И тут какое-то движение сбоку не то чтобы вызвало у него сильный интерес, но привлекло некоторую часть внимания.
Из– за угла выполз, перебирая множеством вывернутых, как у паука, лап, громадный кожистый мешок, покрытый редкой бурой щетиной. Голое мягкое брюхо волочилось по земле, головы не было -вместо нее торчал толстый длинный хобот с зубастой пастью на конце. Зверюга запустила хобот в водоем, с бульканьем втянула в себя содержимое, и Норберт увидел, что после этого ничего там уже не осталось – ни шариков, ни распластавшегося по дну и стенкам хищника. Просто овальная лунка в белесой почве.
«Бедные животные, – содрогнулся он от жалости, – их съели… А это одинокое существо с хоботом, до чего оно проголодалось».
Илси плакала навзрыд, как маленькая. Хобот неуверенно потянулся к ней, и тут Норберт опомнился. С ним творилось что-то неладное, неправильное! Он испытывал не свои эмоции. Похоже, с Илси то же самое… Церемониться было некогда – он пинком отшвырнул сестру в сторону с траектории хобота, достал из кобуры бластер. Именно достал, а не выхватил: рука слушалась плохо, пальцы ныли. Выстрелить не успел: с тонким визгом подавшись назад, зверюга скрылась за углом. Держа оружие наготове, Норберт левой рукой подхватил Илси под мышки и втащил в дом. Она дрожала, лицо было мокрым от слез.
– Илси, очнись! – Он встряхнул ее.
– Нор, это существо такое несчастное, – шмыгнула носом сестра. – Никто не хочет его понять…
– Ага, такое несчастное! – отчаянно борясь с болью и дурнотой, выдавил Норберт. – Оно взяло под контроль нашу психику, а мы попались!
– Зачем взяло под контроль?
– Чтобы нас слопать!
Теперь, несмотря на паршивое самочувствие, он снова мог думать, хоть и с трудом, и картина получалась довольно мрачная: похоже, зверюга разумна – вид оружия напугал ее. Или она телепатически уловила намерение Норберта? Раз она способна так мощно воздействовать на чужую психику, это не исключено. Связи с кораблем нет, и неизвестно, не подвергся ли корабль нападению.