Орлов Антон. Страна Изумрудного солнца

   — А что такое безумная собака?
   — Животное. При наличии дурного характера — очень кусачее.
   Его передернуло, когда он поглядел в зеркальце. Припухшие следы от укусов: один на левой щеке, два на шее, еще на плече, на тыльной стороне запястья… После лечения кровоподтеки поблекли, но полностью не исчезли.
   За завтраком они с Лиргисо съели последние могндоэфрийские консервы и галеты.
   — Тина, что будем делать? — спросил Тлемлелх. — Поститься, как принято у харлийской деревенщины в конце каждого лунного цикла, или ты украдешь для нас еду?
   Тина развернула ту из двух карт, на которой были обозначены развалины Эйнгтуэфры.
   — Вот здесь какой-то город или поселок, да? Тлемлелх, как он называется?
   — Хэйнгр-Ассл. Харлийский городишко, наверняка отвратительный.
   — Если тут все правильно с масштабом, сегодня мы должны пройти мимо него. Тогда я надену костюм нега и схожу за продуктами. Проблема в том, что нам придется на некоторое время расстаться…
   — Если ты свяжешь Лиргисо и оставишь мне бластер — никаких проблем, как ты любишь иногда говорить.
   Они пошли дальше, сквозь заросли сонно колышущегося яхана, петляя среди населенных древними призраками руин. Порой из развалин доносились какие-то звуки, но Тлемлелха они больше не пугали: скоро он сам станет одним из здешних призраков.
   Потом пронизанную солнцем травяную чащу сменили скопления лакута, или «цветных подушек», как еще называют этот мясистый кустарник. Справа раскинулось болото. Из ароматной пены белых, розовых, пронзительно-желтых каэфрйонгов — «цветов отдыхающей вечности» — выглядывали оконца черной стоячей воды и кустики дикого венисага.
   Слева открылась дорога, и опять им попался портрет Лиргисо под дощатым навесом. Хлопали на ветру истрепанные траурные ленты. На этот раз Лиргисо вместо того, чтобы скрежетать зубами, с торжеством ухмыльнулся.
   — Радуешься своей популярности? — спросила Тина.
   — Почему бы и нет, великолепная кхей-саро? Если я завтра умру, меня еще долго будут вспоминать во многих городах и местечках по всему Обонгду.
   «Он не умрет. — Тлемлелх печально шевельнул полусвернутыми слуховыми отростками. — Это мы умрем. Наверное, он утопит наши тела в какой-нибудь трясине. Бр-р, как там, должно быть, холодно… Но ведь я этого уже не почувствую?.. Тина, Тина, ну почему ты ничего не понимаешь?!»
   Пусть у Лиргисо ничего не получится, пусть все кончится так, как запланировала Тина, — но пусть это произойдет само собой, без его, Тлемлелха, участия… Чтобы у Лиргисо не было повода с ним расквитаться.
   Вдали, на оккупированной «цветными подушками» равнине, темным изломанным контуром проступил Хэйнгр-Ассл. Туда же заворачивала дорога.
   Справа и впереди громоздились покрытые пестрым стеноедом валуны, словно кто-то нарочно их здесь расставил, обозначив границы болота.
   — В болотах водятся сулламы?
   — Нет, кхей-саро, они предпочитают водоемы почище. Но бластер вы нам все-таки оставьте, сюда может забрести мигрирующий суллам.
   — Лиргисо, маленькая поправка: бластер я оставлю не вам, а Тлемлелху. Где можно взять продукты?
   Он начал объяснять, а Тлемлелх отошел и сел на камень, кутаясь в плащ. Все. Теперь уже ничего не изменишь. Солнечное тепло, крики птиц, густой аромат каэфрйонгов и влажные болотные испарения, голоса Тины и Лиргисо — все это куда-то проваливалось, на глазах выцветало… Он уже чувствовал себя отчасти мертвым. Не сразу он понял, что его зовут по имени.
   — Тлемлелх, что с тобой?
   Лиргисо, который стоял у Тины за спиной, впился в него предостерегающим взглядом.
   — Я всегда боялся сулламов.
   — Я же дам тебе бластер! Мне показалось… у тебя странное состояние.
   «Я прощаюсь. С изумрудным солнцем, с этим прекрасным миром, с тобой, с жизнью… Потому и плачу. Но ты ничего не поймешь, как не понимала до сих пор».
   — Мне нехорошо от голода, мы ведь сегодня не обедали.
   — Скоро я принесу еду.
   Она выложила на землю вещи из аварийного комплекта Тлемлелха, затолкала туда свернутый костюм нега. Потом достала найденную в машине клейкую ленту и связала Лиргисо руки за спиной. Тот улыбался понимающе и чуть насмешливо, словно его заставили участвовать в некой церемонии, обременительной, скучной, никому не нужной, но освященной традициями и потому обязательной. После этого Тина протянула Тлемлелху бластер:
   — Вот, держи. Стреляй только в сулламов — в щель, где голова, запомнил? Если появятся какие-нибудь энбоно, чливьясы или неги, воспользуйся парализатором. Если Лиргисо попробует освободиться, лучше сразу парализуй его.
   Он пробормотал, что все понял.
   Тина сунула в пустую кобуру еще один парализатор, подхватила рюкзак и направилась, не оглядываясь, в ту сторону, где осталась дорога. Обогнула черный болотный зрачок, глядящий в небо, исчезла за радужным от стеноеда валуном. Тлемлелх смотрел ей вслед сквозь туман слез.
   — Все когда-нибудь кончается, дорогой Тлемлелх. — Лиргисо тоже смотрел ей вслед, небрежно прислонившись к другому валуну. — Вот и наша романтическая прогулка втроем подошла к концу… А теперь возьми нож и освободи мне руки.

Глава 15

   Его так скрутило, что он даже выход в Сеть забыл заблокировать.
   Валов уже десять раз мог связаться с федеральной службой безопасности и вызвать группу захвата. Да что там десять — больше! Вместо этого он развернул на сорок пять градусов вращающееся кресло, составленное из переливчатых прямоугольников-модулей (выглядит хлипко и сомнительно, а на проверку вполне надежная конструкция, поудобней иной привычной мебели), и украдкой поглядывал на Стива. Тот оперся локтями о стол, уткнулся лбом в сплетенные пальцы. Гримаса — как у человека, всю ночь напролет промаявшегося зубной болью и вдобавок без гроша за душой, чтобы наутро сходить к дантисту.
   — Стив… это… — не выдержал наконец Валов. — Если тебе как-то можно помочь, ты скажи…
   Он не умел предлагать помощь, а если самому приходилось от кого-то принимать ее, испытывал неловкость. Он всегда предпочитал действовать по готовым инструкциям, но те имелись не на все случаи жизни.
   — Ничего, — глухо отозвался Стив. — Пройдет.
   — А что у тебя, похмелье? Или зубы?
   Однажды у Валова не вовремя разболелся зуб мудрости, а он как раз выслеживал торговцев, нелегально завозивших на Валгру гинтийских рептилий. Чужаки оказались живучими: они легко адаптировались, если удирали из террариумов, и понемногу начали вытеснять валгрианских рептилий из экологической ниши. Это следовало пресечь, и Валов пресек, но как же его извел тогда проклятый зуб! Если Стива донимает что-то в этом роде, можно посочувствовать…
   — Нет. Предчувствие.
   — Какое предчувствие? — опешил Валов.
   — Паршивое. Словно собирается произойти что-то, очень для меня плохое. Буквально сейчас, с минуты на минуту… Размазанное ощущение, ничего конкретного. Никак не могу нащупать, что я должен сделать, чтобы это предотвратить.
   — По-моему, все предчувствия — ерун… — Валов осекся. Может, его предчувствия и ерунда, он ведь не мог похвалиться тем, что они появляются, когда надо, и оправдывают себя (хоть бы его толкнуло изнутри, когда он полез в те кусты около ресторанчика!), но предчувствия такого парня, как Стив… Не исключено, что это серьезно.
   — Нам лучше куда-нибудь перебраться. Ну, поменять место.
   — Уже. Мы сейчас на дне океана, хотя особой необходимости в этом не было. Я чувствую, что непосредственно с нами ничего не случится. Локальность не та, не здесь… Не знаю, как еще это назвать. Боюсь, это касается Тины.
   — Я решил, что у тебя зубы разболелись.
   — Это похоже. Только ощущения не физические, из другой области.
   — Тогда попробуй определить эту самую, как ты сказал, локальность.
   — Чем я, по-твоему, занимаюсь?
   — По-моему, сидишь на одном месте.
   — Для этого не обязательно носиться по окрестностям. Ничего определить я не могу. Где-то что-то назревает, но где и что — не знаю. — Стив говорил мрачно и хрипло, словно сорвал голос. — Даже то, что это относится к Тине, — всего лишь предположение. Я же столько времени искал ее, повсюду, куда смог добраться… Никакого результата.
   — Так… — Валов хмыкнул. — Тогда надо начинать сначала. Я просмотрел видеозаписи твоих разговоров с Аделой Найзер — извини, но это дрянная работа!
   — Почему дрянная? — Несмотря на свое состояние, Стив удивился.
   — Потому что непрофессиональная. Подозреваемых гак не допрашивают! Женщина, да еще больная озомой, с несложившейся судьбой, — ты ее, конечно, пожалел и ни черта не выяснил. — Валов поймал себя на том, что еще немного — и начнет распекать его, как какого-нибудь желторотого стажера, провалившего пробное задание. — Ладно, доставь ее сюда, я сам ее допрошу — так, как это делают следователи со стажем, а не дилетанты, пусть даже всемогущие.
   — Я не всемогущий. Я и сам думал еще раз поговорить с Аделой, но она исчезла. Возможно, ее убрали.
   — Э-эх… — только и вздохнул Валов.
   Раньше он не предлагал Стиву ничего в этом роде: считал врагом, не доверял. А теперь поздно… Адела Найзер наверняка знала гораздо больше, чем соизволила рассказать, — у него она тоже ходила в главных подозреваемых. Если бы не его недоверчивость… Если бы не весь его прежний опыт, которому он обязан своей недоверчивостью… Он опять с досадой вздохнул, рассеянно провел ладонью по подлокотнику кресла. Крохотная неровность на идеально гладкой поверхности. Валов наклонился, щурясь. Миниатюрный логотип: «Дизайн Лагайм. Нез.». Значит, это креслице — малосерийное изделие, если не эксклюзив.
   Стив вдруг выпрямился, его застывшие, словно сведенные судорогой, лицевые мышцы расслабились.
   — Все. Отпустило.
   — А как с твоими предчувствиями?
   — Я не знаю точно, предчувствие это было или так, состояние. Оно появилось, а потом вдруг полностью ушло. Можно заниматься делами.
   В дальнем углу салона заклокотала зеркально-черная ниарская кофеварка. Валов уже привык, что Стив включает свою технику мысленным приказом, не тратя время на рутинные действия, и потому не вздрогнул.
   — Да, о делах. Когда ты собираешься начать диверсии против криминального бизнеса?
   — Позже. После того, как разберемся с халтурой Клода. Буря скоро закончится — передвинется на юг.
   — Почему после?
   — Не хочу спугнуть Руческела. Когда я начну, он поймет, что я перешел в наступление, и попытается сбежать. А я еще и не понял толком, чем он здесь занимается… В нашей модели слишком много пустот, не хватает данных.
 
   Она давно уже нуждалась хотя бы в небольшой дозе одиночества. Трава в человеческий рост, скользящие силуэты кожистокрылых птиц, небо теплого болотного оттенка, жаркое сияние изумрудного солнца — наконец-то все это принадлежит только ей! Потом, когда проблемы останутся позади, хорошо бы вернуться на Лярн, чтобы познакомиться с ним по-настоящему. Пока он приоткрылся для нее едва ли на одну тысячную, — словно пытаешься рассмотреть красочное, заполненное множеством предметов пространство сквозь крохотную щелку в заборе. Но когда еще наступит «потом»… а сейчас ей надо в Хэйнгр-Ассл, с целью приземленной и не поощряемой законом: украсть еду для двух голодающих могндоэфрийских аристократов, которые уже успели надоесть ей до чертиков.
   Под прикрытием травы Тина переоделась. Передатчик и черный ящик спрятала во внутренние карманы маскировочного костюма, парализаторы переложила в брюшной карман. Убрав вещи в рюкзак, выглянула из зарослей: на дороге пусто. Отвратительный, по мнению Тлемлелха, городишко застыл вдали темным абрисом.
   До Хэйнгр-Ассла она добежала за час. Можно было и быстрее, но нег, передвигающийся со скоростью автомобиля, наверняка вызвал бы некоторый ажиотаж, особенно если учесть, что неги здесь принадлежат к категории одушевленного имущества.
   Слепленный из мясистых пластинок кустарник сменился плантациями: меж канальцев с водой тянулись к небу хрупкие растения-альбиносы, увешанные плодами столь же белесыми, как их ветви и листва — словно кто-то облил кустики известкой. На плантациях работали чливьясы, за ними присматривал энбоно в линялом плаще, чей неряшливый вид ужаснул бы Живущих-в-Прохладе. Энбоно окликнул Тину, и та ответила, что выполняет поручение своего хозяина, благоосененного Пейшеваргла из Клана Учителей Соосанла. Чуть не забыла добавить «энб-вафо» — обычное обращение «полуживотных» к господам. Она была готова в случае чего выхватить парализатор и пожелать энб-вафо приятного отдыха в придорожной канаве, но тот, выслушав, с важным видом отвернулся к плантации. Значит, Лиргисо выдал ей правильные инструкции, без подвоха. Оно и понятно: кушать-то ему хочется.
   У нее не было времени для обзорной экскурсии по Хэйнгр-Асслу. Да что там Хэйнгр-Ассл… Мигон, «стоцветносверкающую», по определению энбоно, столицу Могндоэфры, она тоже почти не видела — разве что с воздуха, когда они с Тлемлелхом предприняли тот сумасшедший рейд. Тина дала себе слово, что стоцветносверкающая столица от нее не уйдет, лишь бы Галактической Ассамблее удалось наладить контакт с Лярном. А теперь надо найти продуктовую лавку попроще. Грабить забегаловку на окраине или солидный супермаркет в центре города — это мероприятия немного разные… Частных лавок в Харле нет, и это позволило Тине договориться со своей совестью: она не хотела отнимать кровное у какого-нибудь бедняги. В Харле всей собственностью коллективно владеют Кланы, а самая крупная доля принадлежит Клану Властвующей.
   Ей нужна лавка для энбоно из низших Кланов. Например, вон та, с вязью изящных черных значков на желтых лентах, ниспадающих с навеса над входом. Окна закрыты шторами, на бледно-желтом фоне черная роспись: лярнийские натюрморты на гастрономическую тему. Это хорошо, что окна зашторены. С улицы никто не увидит, что происходит внутри.
   Перед тем как войти, она огляделась: оштукатуренные дома под двускатными крышами, облитыми, как булки глазурью, чем-то полупрозрачным, голубоватым; высокие и округлые каменные крылечки; окна в виде арок. Все аккуратное, ухоженное, но обитателей не видно. Живущие-в-Прохладе утверждали, что харлийские энбоно все делают по распорядку, освященному традициями и подкрепленному декретами иерархов. В это время суток им положено работать. Вымощенные ноздреватым светлым кирпичом тротуары сияли чистотой, вывернувший из-за угла нег с метлой продолжал усердно сметать нечто невидимое: нашел занятие, чтобы энб-вафо не цеплялись… Зато Хэйнгр-Ассл не назовешь запущенным городом, как бы ни издевались над харлийским образом жизни Лиргисо с Тлемлелхом. Впрочем, это всего лишь маленький фрагмент Хэйнгр-Ассла. Опасности нет, так что Тина раздвинула занавешивающие проход ленты и вошла в лавку.
   Прикрыв за собой дверь, она вынула парализатор, уложила одного энбоно и двух чливьясов. Тихо. Больше никого. Сквозь желтые с черной росписью шторы внутрь проникал приглушенный солнечный свет. Пожелтев, он обрел более привычную для человеческого глаза окраску. Вдоль стен стояли многоногие лярнийские столы, в углублениях лежали образцы продуктов. Над столами висели полки с волнистыми боковинами — видимо, энбоно с молоком кхейглы впитывают отвращение к вычерченным по линейке линиям и прямым углам. Пахло чем-то острым, пряным, щекочущим обоняние и совершенно чуждым человеческой кухне.
   Выложив на пол штаны и ботинки, Тина набила рюкзак пачками галет, брикетами прессованных сушеных плодов, стеклянными банками с мелко нарезанными ломтиками чего-то непонятного в синеватом соусе. Добавила несколько бутылок с напитками. Пристроила сверху свое имущество и, чуть приоткрыв штору, бросила взгляд на улицу: по-прежнему спокойно.
   От лавки она удалялась быстро, но не бегом. Навстречу попались два трехгорбых тьянгара с всадниками, ее окликнули. Она опять упомянула благоосененного Пейшеваргла из Соосанла, и ее оставили в покое. Очевидно, Пейшеваргл был важной персоной. Тина заметила, что когти у всадников не накрашены — как и у других харлийцев, которых она видела раньше. Не все энбоно такие эстеты, как сладкая парочка ее приятелей из Могндоэфры… По дороге ехала обтянутая разноцветной кожей закрытая повозка в сопровождении верховых, и ей снова пришлось давать объяснения, одновременно прикидывая, в каком порядке сподручней будет парализовать любопытствующих, если те не отстанут. Те отстали. Темно-коричневый рюкзак в глаза не бросался, переводчик висел на шее под костюмом (Тина говорила шепотом, достаточным для прибора, но неслышным для собеседников), да и ссылки на благоосененного хозяина производили впечатление.
   Разминувшись с повозкой, она несколько раз оглянулась и перешла на бег. До чего неудобно бегать в таком костюме… Впрочем, при необходимости она могла бегать даже в тяжелом скафандре высшей защиты. Другое дело, что не любила.
   Травяная чаща приняла ее, как свою: за минувшие дни Тина успела привыкнуть к ней и уже начала чувствовать себя здесь как дома. Переодевшись, она подняла рюкзак и пошла на юг вдоль кромки болота. Со стороны дороги ее прикрывал пластинчатый кустарник.
   Валуны, обросшие разноцветным мхом. Вот за этим находится черное озерцо, и потом их стоянка. Она обогнула валун…
   — Тина, стойте! Я держу вас на прицеле! Руки за спину!
   Слева на шее — легкое жжение. Луч бластера скользнул в двух-трех миллиметрах от кожи. Горячо даже для нее.
   — Тина, я не промазал. Я умею стрелять. Встаньте спиной к валуну, руки назад.
   Спрятав руки за спину, она шагнула к валуну. Не будь за плечами громоздкого рюкзака, можно было бы рискнуть, отпрыгнуть в сторону… с вероятностью угодить в трясину. Этот мерзавец удачно выбрал место и время! На лужайке лежали два аварийных комплекта, около них сидел Тлемлелх, поникший, как лишенное воды комнатное растение. Естественно, без оружия. А Лиргисо не видно.
   — Вот так, и не шевелитесь! Я знаю, что у вас в ладонях боевые лазеры. Один намек на движение — и я отрежу вам голову.
   «Как он освободился? Я же раз десять обернула скотч, не мог он просто так его разорвать! А Тлемлелх, интересно, что в это время делал? Предавался раздумьям о своей печальной судьбе? Два сукиных сына, чтоб вас… Сразу он меня не убил — значит, хочет поболтать. Ну, посмотрим…»
   Лиргисо появился из-за куста напротив. На нем был принадлежащий Тлемлелху пояс с кобурами, из одной выглядывала рукоятка парализатора.
   — Тина, у вас иногда бывает очень выразительное лицо. — Он улыбался. — Как сейчас, например… Мне нравится.
   Ствол бластера смотрел ей в горло. Знает ведь, куда стрелять, чтобы без лишних проблем убить киборга… И про лазеры знает.
   — Это ничего, что я обращаюсь к вам просто по имени?
   — Я всегда предпочитала обращение по имени. — Голос звучал хрипло, это ее разозлило.
   — Жаль, что я не знал об этом раньше.
   — Как ты избавился от скотча? — Надо перехватить инициативу, тогда еще можно будет на что-то рассчитывать… И не поддаваться панике. Ее не в первый раз держат на прицеле.
   — С помощью несравненного Тлемлелха. — Наверное, выражение лица у нее было то еще, потому что Лиргисо рассмеялся. — Да нет, Тина, мы не заодно. Мне пришлось сломать его, чтобы устроить этот фокус. Сами видите, что от него осталось!
   Тлемлелх выглядел до того несчастным и раздавленным, что она даже рассердиться не смогла. Было только недоумение: ему дали бластер, ему объяснили, что делать, — а он что натворил?..
   — Тина, мне очень жаль, но я должен вас убить. Будь вы просто человеком, я бы рискнул оставить вас в живых и припрятать от патрона. Вы меня заинтересовали. Но вы киборг, а я не самоубийца. Грустно, что вас больше не будет, однако от необходимости никуда не денешься, увы…
   Она не могла разобрать, издевается он или говорит всерьез. Не важно. Оттянуть тот момент, когда он нажмет на спуск. На ее счастье, потрепаться энбоно любят, это у них в крови.
   — Откуда ты знаешь, что я киборг?
   — От патрона. Я его ближайший помощник, фанатично преданный делу. — Его лицо сморщилось в насмешливой гримасе. — Почему-то патрон считает меня фанатиком нашего дела…
   — Подозреваю, что ты сам его в этом убедил.
   Лиргисо опять засмеялся:
   — Тина, вы прекрасно держитесь. Вы мне до безумия нравитесь, и я буду искренне оплакивать вашу смерть. Каждый из нас стремится убедить патрона в своей беззаветной преданности делу, но поверил он почему-то мне. Когда-нибудь я займу его место, невзирая на то, что он сам думает на этот счет… Я ведь так и не рассказал о его планах, а вам, наверное, хочется узнать напоследок? У нас нет военной мощи, чтобы воевать со всей Галактикой, однако патрон планирует другую войну: если довести населяющие Галактику расы до развала и деградации, власть сама упадет к нам в руки, как перезрелый плод. Мы потихоньку подчиним себе планеты, принадлежащие людям и человекоподобным расам, потом так же потихоньку объединим их в подобие федерации… Потом федерация превратится в Империю, и энбоно станут правящей расой. У патрона многоступенчатый план.
   — Вряд ли это произойдет в течение жизни одного энбоно. — В горле пересохло, но она смогла произнести эту фразу нормальным голосом.
   — О, мы живем дольше, чем люди. Я по меньшей мере в полтора раза старше вас, однако по нашим меркам я молод. По сравнению со мной или Тлемлелхом вы очень юное существо. Жаль, что вас не будет рядом, когда я надену ожерелье Императора!
   Тлемлелх, до сих пор не издававший ни звука, вдруг всхлипнул: наверное, представил себе Лиргисо в роли Императора.
   — Тлемлелх, можешь расслабиться, — не глядя на него, бросил Лиргисо. — Я тебя не убью.
   — Почему? — дрогнувшим голосом спросил Тлемлелх. — Ты же обещал…
   — Зачем тебя убивать? В Мигоне все решат, что ты ушел во Фласс, а у меня есть достаточно надежных местечек, чтобы спрятать кого угодно. Ты еще и завещание на мое имя напишешь… Относительно того завода на канале и всего прочего. Никто не узнает, что ты жив. Иметь раба-энбоно, который всецело принадлежит мне, — это соблазнительно!
   — Энбоно не может быть рабом энбоно. — Тлемлелха начало трясти. — Ты обещал убить…
   — Я передумал. Ты еще долго будешь жить и развлекать меня.
   Тина надеялась, что Лиргисо хотя бы разок взглянет на Тлемлелха — для выстрела ей хватит доли секунды, — но тот не сводил с нее глаз. Ничего. Пока они выясняли отношения насчет нарушенного обещания, у нее мелькнула идея.
   — Лиргисо, как ты без меня выберешься из Харла? Ты же приговорен к смертной казни!
   — Очень просто, Тина. Возьму у вас из кармана передатчик и свяжусь с Мигоном.
   — Тогда можно задать тебе последний вопрос?
   — Последний?.. — Он улыбнулся насмешливо и как будто с сожалением. — Можно.
   — Ты умеешь чинить неисправные передатчики?
   Вопрос Лиргисо не понравился. Он перестал улыбаться и теперь смотрел на нее изучающе, словно пытался решить, стоит отнестись к этому серьезно или нет.
   — Тина, передатчик из аварийного комплекта не может быть неисправным. На вашем месте я тоже попытался бы что-нибудь такое придумать.
   — Он сломался. Я ударилась карманом о валун, и теперь глазок индикатора не светится. Хочешь покажу?
   — Стойте неподвижно! Сейчас Тлемлелх заберет передатчик, и тогда я решу, что нам дальше делать… В каком он кармане?
   — В правом. На «молнии».
   До чего же в горле пересохло…
   — Тлемлелх. — Лиргисо повысил голос. — Тлемлелх! Подойди к Тине и возьми передатчик из правого кармана. Тина, замрите. Если шевельнетесь, я выстрелю.
   Тлемлелх с трудом встал и поплелся к ней мимо черного болотного глаза.
   — Стой! — вдруг окликнул его Лиргисо. — На колени!
   — Почему? — вздрогнув, выдавил Тлемлелх.
   — Чтобы ты не заслонял ее от меня.
   — Не принято, чтобы Живущий-в-Прохладе…
   — Знаешь, что я с тобой сделаю, если ты сейчас начнешь со мной спорить? — Желтые глаза Лиргисо яростно сверкнули. — Я тебе показал еще не все, что умею!
   Тлемлелх опустился на колени и дальше передвигался ползком, его нарядный плащ волочился по земле. Тина переключилась в ускоренный режим. Теперь время текло инертной тягучей массой, а она ждала шанса. Чтобы освободить спрятанную за спиной руку и выстрелить, ей нужно всего мгновение. Даже меньше.
   Тлемлелх подполз к ней и прошептал, прежде чем расстегнуть «молнию» на кармане:
   — Тина, прости…
   — Дурак несчастный, — шепнула в ответ Тина.
   — Молчать и не двигаться! — оборвал ее Лиргисо. — Тлемлелх, передатчик лежит в правом кармане. В правом, а не в левом!
   Наконец Тлемлелх сумел его вытащить и слабо крикнул, показав:
   — Это?!
   — Это. Посмотри, там светится зеленый глазок?
   — Не знаю, Лиргисо… Это же просто какая-то коробка…
   Лиргисо с досадой поморщился:
   — Принеси его мне!
   Тлемлелх неловко пополз обратно. Он подарил ей две-три лишних минуты: крохотный глазок индикатора светился, он не мог этого не заметить.
   — Можешь встать, — разрешил Лиргисо, когда Тлемлелх метра на два удалился от Тины.
   Тот поднялся на ноги и пошел вперед, обморочно пошатываясь. С каждым его шагом шансы Тины таяли. Похоже, в этот раз она все-таки умрет. У нее была хорошая жизнь…
   Вдруг Тлемлелх остановился, неумело размахнулся и швырнул передатчик в чернеющий сбоку омут.
   В первую секунду опешили оба — и Тина, и Лиргисо. Зато Тина опомнилась первая. Когда рука Лиргисо рефлекторно дрогнула и ствол дернулся в сторону Тлемлелха, она стремительно скользнула вправо, упала на одно колено (попросту потеряла равновесие, из-за стресса и разбухшего от ворованных продуктов рюкзака, сместившего ей центр тяжести, — вообще-то позор для киборга!), но еще до того, как колено коснулось земли, из ее левой кисти ударил луч лазера Точно в цель. Издав короткий горловой вскрик, Лиргисо выронил бластер.