Страница:
Сбросив лямки аварийного комплекта, Тина вскочила, одним прыжком оказалась рядом с пошатывающимся, как в полутрансе, Тлемлелхом и оттолкнула его от омута. Не хватало, чтобы он еще искупался…
— Спасибо. — Она по-прежнему говорила хрипло, еле узнавая собственный голос.
— Извини, — тускло произнес Тлемлелх.
Их обоих колотил озноб. Тлемлелх, как подкошенный, опустился на траву, а она направилась к Лиргисо За бластером. Приготовившись, если понадобится, разрядить второй лазер, но Лиргисо даже не попытался ее опередить. Он смотрел на свое простреленное запястье, и его треугольное лицо было сейчас не зеленым, а скорее пепельно-серым с легкой прозеленью.
Тина молча подобрала бластер и сунула его в кобуру на поясе, переложив один из парализаторов в карман. Потом, подойдя к вещам на лужайке, вскрыла банку с карамельной валгрианской газировкой и осушила до дна. Интересно, шатало ее или нет?
— Тина, разрешите мне воспользоваться медавтоматом. — Голос Лиргисо тоже звучал неважно.
— Воспользуйся, — бросила она через плечо.
— Без вашей помощи не смогу. Вы повредили мне нервный узел. Как же это больно…
Оглянувшись, Тина увидела, что он уже не стоит, а сидит. Зрачки его золотистых глаз расширились, из закушенной губы текла по подбородку струйка темной крови. Тина расстегнула рюкзак, достала медавтомат — пока она это делала, Лиргисо все-таки не выдержал и начал стонать. Включив прибор, тут же протянувший манипуляторы к точечной ране на запястье, она заодно избавила Лиргисо от пояса с парализатором, отошла в сторону и тоже уселась на траву.
— Тлемлелх, ты должен кое-что мне объяснить!
— Да, Тина, — бесцветно отозвался Тлемлелх.
Она обхватила руками колени, бездумно глядя на повисшее над болотом изумрудное солнце. К черту этих энбоно. Главное, что она опять осталась жива.
Хозяева бункера почти забыли о существовании Клода. Почти, потому что его продолжали ежедневно кормить — это означало, что его подозрительный контракт силы не потерял и рано или поздно от него потребуют, чтобы он выполнил свою работу. В остальном же на него не обращали внимания, никто его не навещал. Нервничал он умеренно, поскольку помнил о том, что где-то есть Стив, который может в любой момент его отсюда вытащить.
Его время принадлежало ему, делать было нечего — ни компьютера, ни книг, ни видео, и он целыми днями напролет вспоминал и обдумывал разные эпизоды своей жизни. Потом начал, взяв тот или иной эпизод, искать варианты: что он мог бы сделать, чтобы дальше вышло не так по-дурацки, как вышло, а иначе. Если он уйдет отсюда живым, он многое в своей жизни пересмотрит, и эта куча дерьма будет последней, в которую он по собственной воле вляпался… Он уже не раз давал себе такие зароки, но теперь все изменится, чего бы это ни стоило.
О том, что буря скоро закончится, он узнал от Стива, когда тот телепортировал его на яхту для примерки бронекостюма. Обстановка на яхте была повеселее, чем в прошлый раз: Стив выглядел менее угрюмым, инспектор Валов — возбужденным и полным энтузиазма. Клоду показалось, что за прошедшее время они сработались.
Впервые в жизни надев бронекостюм и опустив поляризованный щиток шлема, он инстинктивно начал озираться: глянуть бы на себя в зеркало. В салоне зеркала не нашлось, разве что сверкающий черный корпус кофеварки в углу… Ее гнутая поверхность искажала пропорции, и все равно то, что Клод увидел, произвело на него впечатление. Этот крутой парень — Клод Хинби?..
— Когда пойдем, я захвачу твой костюм, — сказал Стив.
— Вы тоже будете в броне?
— Ага. На всякий случай.
— Тебе-то, Стив, зачем броня? — хмыкнул Валов. — Ты же регенерируешь.
— Думаешь, это приятно? Я всегда ношу с собой пистолет с анестезирующими капсулами — если придется кому-то оказывать помощь. А когда регенерирую сам, приходится без наркоза, чтобы полностью контролировать процесс. Можно и без особого контроля, но тогда или кости криво срастутся, или останутся рубцы шириной в палец… В общем, получится халтура.
— Разве регенерировать больно? Строить ведь не ломать! Вроде нервы радоваться должны, что все обратно срастается…
— Значит, они так выражают свою радость. Клод, еще будут баллоны с кислородом — они крепятся на спине и подсоединяются к шлему, в комплекте есть дыхательная маска. Тоже на всякий случай.
— Зачем? — удивился Клод. — Мы же не в космос собираемся…
— Стив, ты скажи ему про свою дыру, — посоветовал Валов. — А то все мне одному плавишь мозги.
— Какую дыру?
— На одной из равнин — кстати, недалеко от бункера — есть дыра в трехмерном пространстве, — объяснил Стив. — Аномалия. Ее просто так не увидишь, но она там есть. Я чувствую структуру пространства… это сложно описать, нет подходящей терминологии. Дыру я обнаружил недавно, когда побывал внизу. Она индифферентная, не затягивает, как некоторые другие похожие штуки, но, раз она имеется, нам лучше идти в полной экипировке.
— А что еще ты видел внизу? — почему-то понизив голос, спросил после паузы Клод.
— Ничего. Там же пылевая буря.
Сначала Тлемлелх просто не мог говорить — как не смеешь иногда спрыгнуть со смехотворно небольшой высоты, словно перед тобой незримый барьер. Потом увидел, что среди напитков, которые Тина украла в Хэйнгр-Ассле, есть лакухьянго, вино из лакута, называемое также «вином болтливого языка». Выпил два бокала подряд, хотя вкус был посредственный, не для Живущего-в-Прохладе (не умеют в Харле делать хорошие вина), и после этого рассказал все.
Лиргисо, с повязкой на запястье, сидел в сторонке — в поле зрения, чтобы Тина успела парализовать его, если он попробует еще что-нибудь выкинуть, и в то же время достаточно далеко, чтобы не услышать их разговор.
Когда Тлемлелх, наконец, выговорился, Тина спросила:
— Почему ты раньше молчал?
Он не ответил. Он чувствовал себя полностью опустошенным.
— Если бы ты объяснил мне, что происходит, я бы положила этому конец. Почему ты ничего не сказал?
— Лиргисо велел мне молчать.
— Ну и что? Тлемлелх, ты ведь сам позволил ему так с собой обращаться, он ничего не смог бы сделать без твоего согласия!
— Наверное, у меня такая судьба. Я попытался избежать аргхмо, не ушел во Фласс — и взамен получил то, что стократ хуже Фласса. Ты этого не поймешь, у тебя судьбы нет.
— Раньше была, — усмехнулась Тина. — Я с ней разделалась, и теперь живу так, как считаю правильным.
Приближались сумерки, над омутами вилась мошкара. Тлемлелх не сразу ощутил, что его кусают, — до него сейчас все доходило с задержкой, — и поплотнее запахнул плащ.
— Тина, это самый страшный энбоно из всех, живущих под изумрудным солнцем. Убей его.
Он прошептал это еле слышно: не приведи Фласс, чтобы Лиргисо понял, о чем он просит!
— Не могу… к сожалению. Он владеет нужной мне информацией. Без него мы не найдем проход на Валгру.
— Если ты его не убьешь, он отомстит нам. А если убьешь, тоже отомстит… Он обещал, что после смерти превратится в демона, — вдруг у него получится! — Тлемлелха опять начало лихорадить.
— Да ничего он больше не сможет нам сделать. Пусть рискнет! А с тобой все будет в порядке. Я отвезу тебя на Нез, там красиво и хорошо.
— Почему ты хочешь мне помочь?
— Потому что ты мне помог, когда я попала на Лярн. А сегодня ты спас мне жизнь.
У Тлемлелха вырвался короткий нервный смешок, похожий на всхлип.
— Тина, я не спасал тебе жизнь. Я всего-навсего хотел добиться, чтобы он меня убил. Ты даже этого не поняла…
— Не имеет значения. Главное, что ты меня все-таки выручил. Без тебя я бы не успела выстрелить.
У нее была странная, непостижимая для энбоно логика, но Тлемлелх сейчас не был способен размышлять о логике. Его только на то и хватило, чтобы забросить передатчик в болото. Он даже не мог обрадоваться тому, что все худшее позади и сегодня ночью его не будут мучить, — он разучился радоваться. Печальные серо-зеленые сумерки, сомкнувшиеся вокруг стоянки, были одного цвета с его настроением: он чувствовал себя холодным, угасающим клочком этих сумерек.
Тина достала термоплиты, развернула его спальный мешок. То же самое происходило каждый вечер, и Тлемлелх содрогнулся от внезапного страха.
— Тина, не выключай переводчик!
— Не беспокойся. Еще бы я его выключила…
— И запрети мне подчиняться Лиргисо.
— Почему я должна тебе что-то запрещать? — Она полуобернулась от карты, которую рассматривала в золотистом свете термоплит, расстелив на земле. — Просто не подчиняйся, и все.
К нему начало подбираться отчаяние: неужели все снова пойдет по-старому?
— Тина, я не смогу! Я не хочу ему подчиняться, но это сильнее меня. — Еще тише Тлемлелх добавил: — Я ничего больше не могу.
— Ладно, тогда я запрещаю тебе общаться с Лиргисо, потому что я здесь главная. Этого достаточно?
— Спасибо, — благодарно пробормотал Тлемлелх, устраиваясь на спальном мешке, но вдруг его снова захлестнул страх, ледяной, как струи Флассова ливня. — Тина, он не должен стать Императором! Это будет катастрофа для всех живущих, хуже Сефаргла, будь он навеки мертв…
— Ох, успокойся, наконец, — вздохнула Тина. — Кто ему даст стать Императором? Этот их бредовый план только тем и хорош, что невыполним на практике. Он и хотел бы, да не сможет!
— Лиргисо может все, — возразил Тлемлелх, съежившись под плащом.
— Ты его немного переоцениваешь.
Он закрыл глаза. Сквозь туман полудремы донесся голос Лиргисо, вкрадчивый и очень вежливый:
— Тина, можно я подойду? Не хотелось бы стать ужином для какого-нибудь харлийского суллама…
— Подойди.
Еле слышный шелест травы под ногами.
— Вы все еще сердитесь, великолепная Тина? Это парадокс, но я рад, что вы остались живы.
— Заткнись.
После этого наступила тишина, и Тлемлелх уснул. Утром Тина сказала, что к Соосанлу они должны выйти если не завтра, то послезавтра наверняка, залив уже близко. От Тлемлелха не ускользнуло то, что треугольное лицо Лиргисо стало теперь не таким уж треугольным: левая скула заметно опухла. И выглядел он мрачнее Фласса. Раньше Тлемлелх не удержался бы от язвительных комментариев, однако сейчас, поглядев, поскорее отвернулся: кто знает, что случится дальше. Он уже убедился, что его судьба умеет преподносить злые сюрпризы.
Изумрудное солнце заставляло сиять росу на пене акварельно-ярких каэфрйонгов и драгоценные камни на зеленой, слегка потемневшей за время скитаний коже энбоно, разгоняло последние остатки болотного тумана, но Тлемлелх видел все это словно сквозь вуаль паутины, сотканной нереальными облачными прядильщиками. У него почти не осталось сил, чтобы жить дальше.
Сулламы копошились на берегу небольшого прозрачного озера, окруженного скалами. Целый выводок. Один покрупнее, размером с туалетный столик из сулламьего панциря, какой Тина видела в доме Тлемлелха, — взрослая особь. Остальные помельче. Мельтешение овальных панцирей в серо-белых разводах, волосатых суставчатых лап, вертких конечностей с клешнями сбивало со счета, мешая определить точное количество тварей. Возились они вокруг ободранной туши какого-то животного. Сплющенные темные головы проворно высовывались, чтобы схватить кусок, и тут же прятались. На сероватом песке темнели пятна крови.
Ландшафт изменился: болото осталось позади, до горизонта раскинулся скалисто-озерный край. Карты Западного Обонгда это и обещали, однако насчет сулламов умалчивали. Теперь уже рукой подать до берега залива и Соосанла, но Тлемлелх еле тащился: он не хотел жить, и ему было все равно, где умирать. Сколько Тина ни уговаривала его поторопиться, это не помогало. Когда они прилетят на Нез, ей придется не работу для него подыскивать, а хорошего психотерапевта!
— Кхей-саро, нам надо пересечь эту местность до вечера, — озабоченно заметил Лиргисо — он то и дело пытался завязать разговор, но Тина его обрывала. — Если вы сами не можете заставить Тлемлелха идти быстрее, позвольте это сделать мне. Ночью сулламы сожрут нас.
— Заткнись. И держись подальше от Тлемлелха.
— Изумительная Тина, вам не идут такие манеры.
— Заткнись. Или я еще раз тебе врежу, для симметрии.
Встреча с сулламами не заставила себя ждать. Вот они, как на ладони… И хорошо еще, что заняты трапезой! Убавив громкость переводчика, Тина оглянулась на энбоно и шепнула:
— Отходим. Быстро и тихо.
Опасное озеро осталось позади. Они петляли, огибая покрытые ярким мхом скалы.
— Если им не хватит тьянгара, суллам-самка пойдет по нашему следу, — предупредил Лиргисо.
У Тины опять чуть не вырвалось «заткнись», однако она передумала и спросила:
— Разве они охотятся таким образом?
— Они так охотятся, когда им нужно прокормить выводок, кхей-саро. Молодняк ест много. Вы видели эти аппетитные останки тьянгара? Вряд ли самка поймала его здесь. Наверное, притащила с пастбища. Она пойдет за нами, если учует след.
— Тлемлелх, идем поскорее, пожалуйста! — взмолилась Тина.
— Да, Тина, — безучастно согласился Тлемлелх, но уже через пять минут опять сбавил темп.
Замшелые скалы. Безобидные с виду прозрачные озера с пустыми берегами и рябью сулламьих следов на песке. Палящее солнце уже успело добраться до зенита. Стрекот позади.
— Идет! — Лиргисо тоже услышал. — Кхей-саро, вчера я обратил внимание, что бластер почти разряжен, а сулламов здесь много. Вам придется стрелять экономно.
— Есть еще один вариант. — Тина прищурилась, глядя ему в глаза. — Можно отдать тебя сулламу, как ты отдавал тому лсаньягу своих слуг, и тогда мы с Тлемлелхом успеем спокойно уйти.
— Это не ваш стиль, Тина. — Он слегка побледнел, но сумел насмешливо улыбнуться.
Да, это не ее стиль. Однако суллам приближается, и надо что-то делать, а боезапас бластера лучше поберечь. Оглядевшись, Тина опустила на землю оба рюкзака.
— Заберите это и отойдите подальше. Тлемлелх, ну, помоги мне хоть чем-нибудь! Я остановлю суллама.
Вот подходящий валун. Достаточно большой, чтобы проломить твердый панцирь. Тина забросила его на стоявшую сбоку скалу с относительно плоской вершиной. Лежи там, не падай… Нет, все-таки свалился, взметнув облако пыли: вершина не такая уж плоская. Тина отскочила, потом подобрала каменную глыбу и повторила попытку. Теперь хорошо лежит. Оттолкнувшись от земли, она запрыгнула на скалу.
Пока она этим занималась, Тлемлелх вяло потянул один из аварийных комплектов за лямку, решил, что для него это неподъемно, и после секундной заминки уселся сверху, не выказывая никакого внимания к происходящему. Долго он, однако, не просидел: Лиргисо спихнул его с рюкзака и толкнул в сторону, потом оттащил имущество подальше от Тининой скалы.
Стрекот приближался. Тина заметила среди скал движение. Суллам шел по следу без спешки: высунет голову из-под панциря, ткнется в землю, пробежит несколько шагов, остановится — и снова те же действия в том же порядке. Стоя на четвереньках на потрескавшейся покатой макушке скалы, Тина ощущала под ладонями тепло нагретого камня. Валун лежал рядом, наготове. Она оглянулась на энбоно: вот ведь мерзавцы, уже беседуют!
— Лиргисо! — крикнула она. — Отвяжись от Тлемлелха!
На них и отвлекаться-то нельзя, суллам уже рядом. Когда он поравнялся со скалой, Тина схватила валун и швырнула вниз. Хруст. Визг, истошный стрекот. В далекой древности так охотились пещерные люди, а теперь так охотятся киборги. Спрыгнув, она добила тварь и пошла к энбоно. Руки и одежда перепачканы пылью, лицо, наверное, тоже… Можно умыться в каком-нибудь озере, но лезть к этим озерам ей совсем не хотелось. Лиргисо уже стоял в двух метрах от Тлемлелха.
— Идем! — Тина подхватила рюкзаки.
Дальше они двигались в быстром темпе, и у нее появилась надежда выбраться до заката из этого сулламьего рая. Делать привал на обед не стали — а то еще неизвестно, для кого это будет обед… Они торопливо шагали по каменисто-песчаной почве, соревнуясь с солнцем, которое размеренно ползло на запад. Тина прислушивалась, не раздастся ли где-нибудь стрекот.
— Тлемлелх, спасибо, что идешь так быстро. Видишь, ты все можешь, если захочешь!
— Кхей-саро, за это надо поблагодарить меня, — встрял Лиргисо.
— Вот как? — Тина сузила глаза. — Что ты ему сказал?
— Я убедил его идти быстрее, изумительная Тина.
— Я в курсе, как ты убеждаешь. Только сунься к нему еще раз…
— Тина, вы сейчас похожи на лсаньяга, изготовившегося к прыжку. Очень красивое животное! Когда я держал лсаньяга…
— Лучше заткнись.
Солнце почти село, когда они вышли на равнину, где не было озер и росли деревья с мясистыми листьями-пластинками. Тина включила термоплиты на полную яркость, чтобы отпугнуть сулламов, которые могли пойти по их следу.
— Великолепная Тина, мне понадобится медавтомат, — морщась, сообщил Лиргисо. — Иначе я завтра не сделаю ни шагу. Я до крови сбил ноги, мы не гуляем по такой местности без сандалий.
— Тлемлелх, а у тебя как? — достав медавтомат, оглянулась Тина.
У Тлемлелха было то же самое, но он не обращал внимания на свои кровавые мозоли. Плохой признак, очень плохой… На Тергароне считалось, что солдат, который после боя безучастно относится к полученным травмам, находится в неважной форме. После ужина Тлемлелх уснул как убитый, а Тина уселась под деревом, прислонившись спиной к стволу. Спать она не собиралась: могут прийти сулламы, учуявшие след, вдруг сияние термоплит их не остановит? Лиргисо устроился под соседним деревом и посматривал на нее искоса: похоже, ему очень хотелось поговорить. Наступила лярнийская ночь, на черном небе тлели редкие звезды. Стоянку окутывал кокон золотистого света, ограждая ее от окружающей тьмы мнимым барьером.
— Кхей-саро, сколько можно сердиться? — вкрадчиво спросил Лиргисо. — Если бы меня попытались убить, я бы тоже разозлился, но во всем надо знать меру! Я понимаю, что вы испытывали острые ощущения, пока я держал вас на прицеле, однако я ведь не выстрелил.
— Не успел.
— Я не хотел вас убивать и всячески оттягивал тот момент, когда придется нажать на спуск. Вот и оттянул… — Он улыбнулся, пытаясь заглянуть ей в глаза, а Тина смотрела во тьму, туда, где остались сулламьи озера. — Вы меня ранили, мы в расчете. Давайте вернемся к нашим прежним отношениям?
— Заткнись, мерзавец.
— Тина, не надо меня оскорблять. И бить меня по лицу не стоило. — Он потрогал свою опухшую скулу. — Я ведь не унижал вас, даже когда пытался убить. Неужели вы настолько злопамятны?
— Да при чем тут я?! — Тина все-таки повернулась к нему. — То, что ты хотел меня убить, — это я как раз могу понять, это по правилам… Ты мерзавец после того, что делал с Тлемлелхом! И еще я знаю, что ты убивал людей и негов, когда обучался рукопашному бою. Стоило бы выдать тебя харлийским властям, чтобы тебя казнили — не за ту ерунду, за которую ты приговорен, а за все остальное!
— Так вы сердитесь из-за Тлемлелха? — Лиргисо смотрел на нее с изумлением. — Патрон и Фласс, никогда бы не подумал… Вы все больше меня поражаете! Я-то решил, что вы не можете простить мне вчерашнюю неудачную попытку…
— Вчерашнюю попытку я бы простила. Но ты издевался над более слабым, а это уже подлость.
— Высокая этика? — усмехнулся Лиргисо. — Великолепная Тина, как же вы наивны… У меня не было иного выхода. Я должен был, во-первых, усмирить несравненного Тлемлелха, чтобы он отказался от дальнейших поползновений разбить мне лицо, и во-вторых, подчинить его, чтобы овладеть ситуацией. При других обстоятельствах я не стал бы обращаться с ним так жестоко, но мне надо было сломать его наверняка. Будучи пленником, я стал хозяином положения — неужели вы неспособны это оценить? Немногие сумели бы выиграть, находясь в подобных условиях.
— Так тебя еще и ценить за это нужно?.. — На несколько секунд Тина лишилась дара речи. — Ничего себе… Таких, как ты, немного, это точно! И станет на одного меньше — это я тебе гарантирую. Кстати, ты все-таки проиграл.
— Я слишком очарован вами, чтобы убить вас, великолепная Тина. Проиграл я из-за этого.
— Нет, ты проиграл потому, что Тлемлелх утопил передатчик. Ты его так обработал, что у него пропало желание жить, и он решил подставиться под выстрел.
— М-м… Это была ошибка, обязательно учту на будущее. Нельзя ломать жертву настолько, чтобы желание жить исчезло полностью.
— И это все выводы, которые ты сделал? — ядовито осведомилась Тина. — Что ж, каждому свое… А будущего у тебя не будет, об этом я позабочусь.
— Тина, такие, как мы с вами, не должны ссориться из-за Тлемлелха. Между нами намного больше общего, чем между вами и Тлемлелхом. — Он смотрел на нее пристально, не мигая, в его нечеловеческих золотистых глазах отражался свет термоплит. — Вы мне нравитесь, неужели я вам совсем не нравлюсь?
— Нет. Сколько людей и негов ты убил или довел до самоубийства, пока тренировался?
— Меньше, чем думает несравненный Тлемлелх. Я кое-что присочинил, чтобы напугать его. Это была жестокая необходимость, кхей-саро, мое обучение требовало тренировок с живыми партнерами. Могу вас утешить, некоторые из них до сих пор живы.
— А те чливьясы и неги, которых ты скармливал лсаньягу, — тоже необходимость?
— Это были полуживотные-преступники. Люди ведь тоже избавляются от своих преступников? Я никогда не разбрасывался послушной и добросовестной прислугой, кхей-саро. Я понимаю, что Тлемлелх постарался представить меня чудовищем хуже Фласса, но я никому не хочу зла. Давайте будем друзьями?
«Еще немного, и он совсем заговорит мне зубы. Он вообще-то белый и пушистый, зеленым он только кажется…»
— Лиргисо, меня ты обработать не сможешь. Я сильнее тебя.
— Интересно, великолепная Тина… — протянул Лиргисо, уставившись на нее с загадочной улыбкой. — Если бы вы были не киборгом, а просто человеком из мяса и костей… и мы могли сыграть на моем поле, как выражаются люди… как бы вы держались?
Его взгляд был неприятно-оценивающим. У Тины поползли по спине мурашки.
— Я бы обрабатывал вас так, чтобы у вас ни в коем случае не пропало желание жить. — Голос звучал мягко и вкрадчиво, как и его эквивалент, синтезированный переводчиком. — Тем более, что вы мне нравитесь…
Стряхнув наваждение, она ударила Лиргисо по лицу раскрытой ладонью. От пощечины его голова мотнулась, затылок шоркнул о ствол дерева.
— Когда в следующий раз надумаешь меня пугать, вспомни о том, что я не человек из мяса и костей, а киборг, — прошипела Тина. — Поэтому могу тебе голову оторвать! Я бы давно ее оторвала, если бы ты не знал кое-что ценное — это единственная причина, почему ты до сих пор жив!
— Извините, кхей-саро, — ощупывая затылок — видимо, там появилась новая ссадина, — произнес Лиргисо.
Утром он еще раз извинился — за то, что вчера «опять зарвался». Зарвался, это точно… Вчера он раскрылся больше, чем следовало бы, продемонстрировал себя в действии, и теперь она могла представить, каково пришлось Тлемлелху. Ладно, она сделает все от нее зависящее, чтобы остаток жизни Лиргисо провел в изоляции! Им пришлось отклониться от прямого маршрута, огибая обозначенные на карте деревни и соединяющую их дорогу. Тлемлелх плелся со скоростью робота с севшим аккумулятором, Тина пресекала любые попытки Лиргисо завязать беседу. Настроение было сумрачное у всех троих.
Глава 16
— Спасибо. — Она по-прежнему говорила хрипло, еле узнавая собственный голос.
— Извини, — тускло произнес Тлемлелх.
Их обоих колотил озноб. Тлемлелх, как подкошенный, опустился на траву, а она направилась к Лиргисо За бластером. Приготовившись, если понадобится, разрядить второй лазер, но Лиргисо даже не попытался ее опередить. Он смотрел на свое простреленное запястье, и его треугольное лицо было сейчас не зеленым, а скорее пепельно-серым с легкой прозеленью.
Тина молча подобрала бластер и сунула его в кобуру на поясе, переложив один из парализаторов в карман. Потом, подойдя к вещам на лужайке, вскрыла банку с карамельной валгрианской газировкой и осушила до дна. Интересно, шатало ее или нет?
— Тина, разрешите мне воспользоваться медавтоматом. — Голос Лиргисо тоже звучал неважно.
— Воспользуйся, — бросила она через плечо.
— Без вашей помощи не смогу. Вы повредили мне нервный узел. Как же это больно…
Оглянувшись, Тина увидела, что он уже не стоит, а сидит. Зрачки его золотистых глаз расширились, из закушенной губы текла по подбородку струйка темной крови. Тина расстегнула рюкзак, достала медавтомат — пока она это делала, Лиргисо все-таки не выдержал и начал стонать. Включив прибор, тут же протянувший манипуляторы к точечной ране на запястье, она заодно избавила Лиргисо от пояса с парализатором, отошла в сторону и тоже уселась на траву.
— Тлемлелх, ты должен кое-что мне объяснить!
— Да, Тина, — бесцветно отозвался Тлемлелх.
Она обхватила руками колени, бездумно глядя на повисшее над болотом изумрудное солнце. К черту этих энбоно. Главное, что она опять осталась жива.
Хозяева бункера почти забыли о существовании Клода. Почти, потому что его продолжали ежедневно кормить — это означало, что его подозрительный контракт силы не потерял и рано или поздно от него потребуют, чтобы он выполнил свою работу. В остальном же на него не обращали внимания, никто его не навещал. Нервничал он умеренно, поскольку помнил о том, что где-то есть Стив, который может в любой момент его отсюда вытащить.
Его время принадлежало ему, делать было нечего — ни компьютера, ни книг, ни видео, и он целыми днями напролет вспоминал и обдумывал разные эпизоды своей жизни. Потом начал, взяв тот или иной эпизод, искать варианты: что он мог бы сделать, чтобы дальше вышло не так по-дурацки, как вышло, а иначе. Если он уйдет отсюда живым, он многое в своей жизни пересмотрит, и эта куча дерьма будет последней, в которую он по собственной воле вляпался… Он уже не раз давал себе такие зароки, но теперь все изменится, чего бы это ни стоило.
О том, что буря скоро закончится, он узнал от Стива, когда тот телепортировал его на яхту для примерки бронекостюма. Обстановка на яхте была повеселее, чем в прошлый раз: Стив выглядел менее угрюмым, инспектор Валов — возбужденным и полным энтузиазма. Клоду показалось, что за прошедшее время они сработались.
Впервые в жизни надев бронекостюм и опустив поляризованный щиток шлема, он инстинктивно начал озираться: глянуть бы на себя в зеркало. В салоне зеркала не нашлось, разве что сверкающий черный корпус кофеварки в углу… Ее гнутая поверхность искажала пропорции, и все равно то, что Клод увидел, произвело на него впечатление. Этот крутой парень — Клод Хинби?..
— Когда пойдем, я захвачу твой костюм, — сказал Стив.
— Вы тоже будете в броне?
— Ага. На всякий случай.
— Тебе-то, Стив, зачем броня? — хмыкнул Валов. — Ты же регенерируешь.
— Думаешь, это приятно? Я всегда ношу с собой пистолет с анестезирующими капсулами — если придется кому-то оказывать помощь. А когда регенерирую сам, приходится без наркоза, чтобы полностью контролировать процесс. Можно и без особого контроля, но тогда или кости криво срастутся, или останутся рубцы шириной в палец… В общем, получится халтура.
— Разве регенерировать больно? Строить ведь не ломать! Вроде нервы радоваться должны, что все обратно срастается…
— Значит, они так выражают свою радость. Клод, еще будут баллоны с кислородом — они крепятся на спине и подсоединяются к шлему, в комплекте есть дыхательная маска. Тоже на всякий случай.
— Зачем? — удивился Клод. — Мы же не в космос собираемся…
— Стив, ты скажи ему про свою дыру, — посоветовал Валов. — А то все мне одному плавишь мозги.
— Какую дыру?
— На одной из равнин — кстати, недалеко от бункера — есть дыра в трехмерном пространстве, — объяснил Стив. — Аномалия. Ее просто так не увидишь, но она там есть. Я чувствую структуру пространства… это сложно описать, нет подходящей терминологии. Дыру я обнаружил недавно, когда побывал внизу. Она индифферентная, не затягивает, как некоторые другие похожие штуки, но, раз она имеется, нам лучше идти в полной экипировке.
— А что еще ты видел внизу? — почему-то понизив голос, спросил после паузы Клод.
— Ничего. Там же пылевая буря.
Сначала Тлемлелх просто не мог говорить — как не смеешь иногда спрыгнуть со смехотворно небольшой высоты, словно перед тобой незримый барьер. Потом увидел, что среди напитков, которые Тина украла в Хэйнгр-Ассле, есть лакухьянго, вино из лакута, называемое также «вином болтливого языка». Выпил два бокала подряд, хотя вкус был посредственный, не для Живущего-в-Прохладе (не умеют в Харле делать хорошие вина), и после этого рассказал все.
Лиргисо, с повязкой на запястье, сидел в сторонке — в поле зрения, чтобы Тина успела парализовать его, если он попробует еще что-нибудь выкинуть, и в то же время достаточно далеко, чтобы не услышать их разговор.
Когда Тлемлелх, наконец, выговорился, Тина спросила:
— Почему ты раньше молчал?
Он не ответил. Он чувствовал себя полностью опустошенным.
— Если бы ты объяснил мне, что происходит, я бы положила этому конец. Почему ты ничего не сказал?
— Лиргисо велел мне молчать.
— Ну и что? Тлемлелх, ты ведь сам позволил ему так с собой обращаться, он ничего не смог бы сделать без твоего согласия!
— Наверное, у меня такая судьба. Я попытался избежать аргхмо, не ушел во Фласс — и взамен получил то, что стократ хуже Фласса. Ты этого не поймешь, у тебя судьбы нет.
— Раньше была, — усмехнулась Тина. — Я с ней разделалась, и теперь живу так, как считаю правильным.
Приближались сумерки, над омутами вилась мошкара. Тлемлелх не сразу ощутил, что его кусают, — до него сейчас все доходило с задержкой, — и поплотнее запахнул плащ.
— Тина, это самый страшный энбоно из всех, живущих под изумрудным солнцем. Убей его.
Он прошептал это еле слышно: не приведи Фласс, чтобы Лиргисо понял, о чем он просит!
— Не могу… к сожалению. Он владеет нужной мне информацией. Без него мы не найдем проход на Валгру.
— Если ты его не убьешь, он отомстит нам. А если убьешь, тоже отомстит… Он обещал, что после смерти превратится в демона, — вдруг у него получится! — Тлемлелха опять начало лихорадить.
— Да ничего он больше не сможет нам сделать. Пусть рискнет! А с тобой все будет в порядке. Я отвезу тебя на Нез, там красиво и хорошо.
— Почему ты хочешь мне помочь?
— Потому что ты мне помог, когда я попала на Лярн. А сегодня ты спас мне жизнь.
У Тлемлелха вырвался короткий нервный смешок, похожий на всхлип.
— Тина, я не спасал тебе жизнь. Я всего-навсего хотел добиться, чтобы он меня убил. Ты даже этого не поняла…
— Не имеет значения. Главное, что ты меня все-таки выручил. Без тебя я бы не успела выстрелить.
У нее была странная, непостижимая для энбоно логика, но Тлемлелх сейчас не был способен размышлять о логике. Его только на то и хватило, чтобы забросить передатчик в болото. Он даже не мог обрадоваться тому, что все худшее позади и сегодня ночью его не будут мучить, — он разучился радоваться. Печальные серо-зеленые сумерки, сомкнувшиеся вокруг стоянки, были одного цвета с его настроением: он чувствовал себя холодным, угасающим клочком этих сумерек.
Тина достала термоплиты, развернула его спальный мешок. То же самое происходило каждый вечер, и Тлемлелх содрогнулся от внезапного страха.
— Тина, не выключай переводчик!
— Не беспокойся. Еще бы я его выключила…
— И запрети мне подчиняться Лиргисо.
— Почему я должна тебе что-то запрещать? — Она полуобернулась от карты, которую рассматривала в золотистом свете термоплит, расстелив на земле. — Просто не подчиняйся, и все.
К нему начало подбираться отчаяние: неужели все снова пойдет по-старому?
— Тина, я не смогу! Я не хочу ему подчиняться, но это сильнее меня. — Еще тише Тлемлелх добавил: — Я ничего больше не могу.
— Ладно, тогда я запрещаю тебе общаться с Лиргисо, потому что я здесь главная. Этого достаточно?
— Спасибо, — благодарно пробормотал Тлемлелх, устраиваясь на спальном мешке, но вдруг его снова захлестнул страх, ледяной, как струи Флассова ливня. — Тина, он не должен стать Императором! Это будет катастрофа для всех живущих, хуже Сефаргла, будь он навеки мертв…
— Ох, успокойся, наконец, — вздохнула Тина. — Кто ему даст стать Императором? Этот их бредовый план только тем и хорош, что невыполним на практике. Он и хотел бы, да не сможет!
— Лиргисо может все, — возразил Тлемлелх, съежившись под плащом.
— Ты его немного переоцениваешь.
Он закрыл глаза. Сквозь туман полудремы донесся голос Лиргисо, вкрадчивый и очень вежливый:
— Тина, можно я подойду? Не хотелось бы стать ужином для какого-нибудь харлийского суллама…
— Подойди.
Еле слышный шелест травы под ногами.
— Вы все еще сердитесь, великолепная Тина? Это парадокс, но я рад, что вы остались живы.
— Заткнись.
После этого наступила тишина, и Тлемлелх уснул. Утром Тина сказала, что к Соосанлу они должны выйти если не завтра, то послезавтра наверняка, залив уже близко. От Тлемлелха не ускользнуло то, что треугольное лицо Лиргисо стало теперь не таким уж треугольным: левая скула заметно опухла. И выглядел он мрачнее Фласса. Раньше Тлемлелх не удержался бы от язвительных комментариев, однако сейчас, поглядев, поскорее отвернулся: кто знает, что случится дальше. Он уже убедился, что его судьба умеет преподносить злые сюрпризы.
Изумрудное солнце заставляло сиять росу на пене акварельно-ярких каэфрйонгов и драгоценные камни на зеленой, слегка потемневшей за время скитаний коже энбоно, разгоняло последние остатки болотного тумана, но Тлемлелх видел все это словно сквозь вуаль паутины, сотканной нереальными облачными прядильщиками. У него почти не осталось сил, чтобы жить дальше.
Сулламы копошились на берегу небольшого прозрачного озера, окруженного скалами. Целый выводок. Один покрупнее, размером с туалетный столик из сулламьего панциря, какой Тина видела в доме Тлемлелха, — взрослая особь. Остальные помельче. Мельтешение овальных панцирей в серо-белых разводах, волосатых суставчатых лап, вертких конечностей с клешнями сбивало со счета, мешая определить точное количество тварей. Возились они вокруг ободранной туши какого-то животного. Сплющенные темные головы проворно высовывались, чтобы схватить кусок, и тут же прятались. На сероватом песке темнели пятна крови.
Ландшафт изменился: болото осталось позади, до горизонта раскинулся скалисто-озерный край. Карты Западного Обонгда это и обещали, однако насчет сулламов умалчивали. Теперь уже рукой подать до берега залива и Соосанла, но Тлемлелх еле тащился: он не хотел жить, и ему было все равно, где умирать. Сколько Тина ни уговаривала его поторопиться, это не помогало. Когда они прилетят на Нез, ей придется не работу для него подыскивать, а хорошего психотерапевта!
— Кхей-саро, нам надо пересечь эту местность до вечера, — озабоченно заметил Лиргисо — он то и дело пытался завязать разговор, но Тина его обрывала. — Если вы сами не можете заставить Тлемлелха идти быстрее, позвольте это сделать мне. Ночью сулламы сожрут нас.
— Заткнись. И держись подальше от Тлемлелха.
— Изумительная Тина, вам не идут такие манеры.
— Заткнись. Или я еще раз тебе врежу, для симметрии.
Встреча с сулламами не заставила себя ждать. Вот они, как на ладони… И хорошо еще, что заняты трапезой! Убавив громкость переводчика, Тина оглянулась на энбоно и шепнула:
— Отходим. Быстро и тихо.
Опасное озеро осталось позади. Они петляли, огибая покрытые ярким мхом скалы.
— Если им не хватит тьянгара, суллам-самка пойдет по нашему следу, — предупредил Лиргисо.
У Тины опять чуть не вырвалось «заткнись», однако она передумала и спросила:
— Разве они охотятся таким образом?
— Они так охотятся, когда им нужно прокормить выводок, кхей-саро. Молодняк ест много. Вы видели эти аппетитные останки тьянгара? Вряд ли самка поймала его здесь. Наверное, притащила с пастбища. Она пойдет за нами, если учует след.
— Тлемлелх, идем поскорее, пожалуйста! — взмолилась Тина.
— Да, Тина, — безучастно согласился Тлемлелх, но уже через пять минут опять сбавил темп.
Замшелые скалы. Безобидные с виду прозрачные озера с пустыми берегами и рябью сулламьих следов на песке. Палящее солнце уже успело добраться до зенита. Стрекот позади.
— Идет! — Лиргисо тоже услышал. — Кхей-саро, вчера я обратил внимание, что бластер почти разряжен, а сулламов здесь много. Вам придется стрелять экономно.
— Есть еще один вариант. — Тина прищурилась, глядя ему в глаза. — Можно отдать тебя сулламу, как ты отдавал тому лсаньягу своих слуг, и тогда мы с Тлемлелхом успеем спокойно уйти.
— Это не ваш стиль, Тина. — Он слегка побледнел, но сумел насмешливо улыбнуться.
Да, это не ее стиль. Однако суллам приближается, и надо что-то делать, а боезапас бластера лучше поберечь. Оглядевшись, Тина опустила на землю оба рюкзака.
— Заберите это и отойдите подальше. Тлемлелх, ну, помоги мне хоть чем-нибудь! Я остановлю суллама.
Вот подходящий валун. Достаточно большой, чтобы проломить твердый панцирь. Тина забросила его на стоявшую сбоку скалу с относительно плоской вершиной. Лежи там, не падай… Нет, все-таки свалился, взметнув облако пыли: вершина не такая уж плоская. Тина отскочила, потом подобрала каменную глыбу и повторила попытку. Теперь хорошо лежит. Оттолкнувшись от земли, она запрыгнула на скалу.
Пока она этим занималась, Тлемлелх вяло потянул один из аварийных комплектов за лямку, решил, что для него это неподъемно, и после секундной заминки уселся сверху, не выказывая никакого внимания к происходящему. Долго он, однако, не просидел: Лиргисо спихнул его с рюкзака и толкнул в сторону, потом оттащил имущество подальше от Тининой скалы.
Стрекот приближался. Тина заметила среди скал движение. Суллам шел по следу без спешки: высунет голову из-под панциря, ткнется в землю, пробежит несколько шагов, остановится — и снова те же действия в том же порядке. Стоя на четвереньках на потрескавшейся покатой макушке скалы, Тина ощущала под ладонями тепло нагретого камня. Валун лежал рядом, наготове. Она оглянулась на энбоно: вот ведь мерзавцы, уже беседуют!
— Лиргисо! — крикнула она. — Отвяжись от Тлемлелха!
На них и отвлекаться-то нельзя, суллам уже рядом. Когда он поравнялся со скалой, Тина схватила валун и швырнула вниз. Хруст. Визг, истошный стрекот. В далекой древности так охотились пещерные люди, а теперь так охотятся киборги. Спрыгнув, она добила тварь и пошла к энбоно. Руки и одежда перепачканы пылью, лицо, наверное, тоже… Можно умыться в каком-нибудь озере, но лезть к этим озерам ей совсем не хотелось. Лиргисо уже стоял в двух метрах от Тлемлелха.
— Идем! — Тина подхватила рюкзаки.
Дальше они двигались в быстром темпе, и у нее появилась надежда выбраться до заката из этого сулламьего рая. Делать привал на обед не стали — а то еще неизвестно, для кого это будет обед… Они торопливо шагали по каменисто-песчаной почве, соревнуясь с солнцем, которое размеренно ползло на запад. Тина прислушивалась, не раздастся ли где-нибудь стрекот.
— Тлемлелх, спасибо, что идешь так быстро. Видишь, ты все можешь, если захочешь!
— Кхей-саро, за это надо поблагодарить меня, — встрял Лиргисо.
— Вот как? — Тина сузила глаза. — Что ты ему сказал?
— Я убедил его идти быстрее, изумительная Тина.
— Я в курсе, как ты убеждаешь. Только сунься к нему еще раз…
— Тина, вы сейчас похожи на лсаньяга, изготовившегося к прыжку. Очень красивое животное! Когда я держал лсаньяга…
— Лучше заткнись.
Солнце почти село, когда они вышли на равнину, где не было озер и росли деревья с мясистыми листьями-пластинками. Тина включила термоплиты на полную яркость, чтобы отпугнуть сулламов, которые могли пойти по их следу.
— Великолепная Тина, мне понадобится медавтомат, — морщась, сообщил Лиргисо. — Иначе я завтра не сделаю ни шагу. Я до крови сбил ноги, мы не гуляем по такой местности без сандалий.
— Тлемлелх, а у тебя как? — достав медавтомат, оглянулась Тина.
У Тлемлелха было то же самое, но он не обращал внимания на свои кровавые мозоли. Плохой признак, очень плохой… На Тергароне считалось, что солдат, который после боя безучастно относится к полученным травмам, находится в неважной форме. После ужина Тлемлелх уснул как убитый, а Тина уселась под деревом, прислонившись спиной к стволу. Спать она не собиралась: могут прийти сулламы, учуявшие след, вдруг сияние термоплит их не остановит? Лиргисо устроился под соседним деревом и посматривал на нее искоса: похоже, ему очень хотелось поговорить. Наступила лярнийская ночь, на черном небе тлели редкие звезды. Стоянку окутывал кокон золотистого света, ограждая ее от окружающей тьмы мнимым барьером.
— Кхей-саро, сколько можно сердиться? — вкрадчиво спросил Лиргисо. — Если бы меня попытались убить, я бы тоже разозлился, но во всем надо знать меру! Я понимаю, что вы испытывали острые ощущения, пока я держал вас на прицеле, однако я ведь не выстрелил.
— Не успел.
— Я не хотел вас убивать и всячески оттягивал тот момент, когда придется нажать на спуск. Вот и оттянул… — Он улыбнулся, пытаясь заглянуть ей в глаза, а Тина смотрела во тьму, туда, где остались сулламьи озера. — Вы меня ранили, мы в расчете. Давайте вернемся к нашим прежним отношениям?
— Заткнись, мерзавец.
— Тина, не надо меня оскорблять. И бить меня по лицу не стоило. — Он потрогал свою опухшую скулу. — Я ведь не унижал вас, даже когда пытался убить. Неужели вы настолько злопамятны?
— Да при чем тут я?! — Тина все-таки повернулась к нему. — То, что ты хотел меня убить, — это я как раз могу понять, это по правилам… Ты мерзавец после того, что делал с Тлемлелхом! И еще я знаю, что ты убивал людей и негов, когда обучался рукопашному бою. Стоило бы выдать тебя харлийским властям, чтобы тебя казнили — не за ту ерунду, за которую ты приговорен, а за все остальное!
— Так вы сердитесь из-за Тлемлелха? — Лиргисо смотрел на нее с изумлением. — Патрон и Фласс, никогда бы не подумал… Вы все больше меня поражаете! Я-то решил, что вы не можете простить мне вчерашнюю неудачную попытку…
— Вчерашнюю попытку я бы простила. Но ты издевался над более слабым, а это уже подлость.
— Высокая этика? — усмехнулся Лиргисо. — Великолепная Тина, как же вы наивны… У меня не было иного выхода. Я должен был, во-первых, усмирить несравненного Тлемлелха, чтобы он отказался от дальнейших поползновений разбить мне лицо, и во-вторых, подчинить его, чтобы овладеть ситуацией. При других обстоятельствах я не стал бы обращаться с ним так жестоко, но мне надо было сломать его наверняка. Будучи пленником, я стал хозяином положения — неужели вы неспособны это оценить? Немногие сумели бы выиграть, находясь в подобных условиях.
— Так тебя еще и ценить за это нужно?.. — На несколько секунд Тина лишилась дара речи. — Ничего себе… Таких, как ты, немного, это точно! И станет на одного меньше — это я тебе гарантирую. Кстати, ты все-таки проиграл.
— Я слишком очарован вами, чтобы убить вас, великолепная Тина. Проиграл я из-за этого.
— Нет, ты проиграл потому, что Тлемлелх утопил передатчик. Ты его так обработал, что у него пропало желание жить, и он решил подставиться под выстрел.
— М-м… Это была ошибка, обязательно учту на будущее. Нельзя ломать жертву настолько, чтобы желание жить исчезло полностью.
— И это все выводы, которые ты сделал? — ядовито осведомилась Тина. — Что ж, каждому свое… А будущего у тебя не будет, об этом я позабочусь.
— Тина, такие, как мы с вами, не должны ссориться из-за Тлемлелха. Между нами намного больше общего, чем между вами и Тлемлелхом. — Он смотрел на нее пристально, не мигая, в его нечеловеческих золотистых глазах отражался свет термоплит. — Вы мне нравитесь, неужели я вам совсем не нравлюсь?
— Нет. Сколько людей и негов ты убил или довел до самоубийства, пока тренировался?
— Меньше, чем думает несравненный Тлемлелх. Я кое-что присочинил, чтобы напугать его. Это была жестокая необходимость, кхей-саро, мое обучение требовало тренировок с живыми партнерами. Могу вас утешить, некоторые из них до сих пор живы.
— А те чливьясы и неги, которых ты скармливал лсаньягу, — тоже необходимость?
— Это были полуживотные-преступники. Люди ведь тоже избавляются от своих преступников? Я никогда не разбрасывался послушной и добросовестной прислугой, кхей-саро. Я понимаю, что Тлемлелх постарался представить меня чудовищем хуже Фласса, но я никому не хочу зла. Давайте будем друзьями?
«Еще немного, и он совсем заговорит мне зубы. Он вообще-то белый и пушистый, зеленым он только кажется…»
— Лиргисо, меня ты обработать не сможешь. Я сильнее тебя.
— Интересно, великолепная Тина… — протянул Лиргисо, уставившись на нее с загадочной улыбкой. — Если бы вы были не киборгом, а просто человеком из мяса и костей… и мы могли сыграть на моем поле, как выражаются люди… как бы вы держались?
Его взгляд был неприятно-оценивающим. У Тины поползли по спине мурашки.
— Я бы обрабатывал вас так, чтобы у вас ни в коем случае не пропало желание жить. — Голос звучал мягко и вкрадчиво, как и его эквивалент, синтезированный переводчиком. — Тем более, что вы мне нравитесь…
Стряхнув наваждение, она ударила Лиргисо по лицу раскрытой ладонью. От пощечины его голова мотнулась, затылок шоркнул о ствол дерева.
— Когда в следующий раз надумаешь меня пугать, вспомни о том, что я не человек из мяса и костей, а киборг, — прошипела Тина. — Поэтому могу тебе голову оторвать! Я бы давно ее оторвала, если бы ты не знал кое-что ценное — это единственная причина, почему ты до сих пор жив!
— Извините, кхей-саро, — ощупывая затылок — видимо, там появилась новая ссадина, — произнес Лиргисо.
Утром он еще раз извинился — за то, что вчера «опять зарвался». Зарвался, это точно… Вчера он раскрылся больше, чем следовало бы, продемонстрировал себя в действии, и теперь она могла представить, каково пришлось Тлемлелху. Ладно, она сделает все от нее зависящее, чтобы остаток жизни Лиргисо провел в изоляции! Им пришлось отклониться от прямого маршрута, огибая обозначенные на карте деревни и соединяющую их дорогу. Тлемлелх плелся со скоростью робота с севшим аккумулятором, Тина пресекала любые попытки Лиргисо завязать беседу. Настроение было сумрачное у всех троих.
Глава 16
Когда Клода вытолкнули из аэрокара, он понял, что успел отвыкнуть от открытого пространства. Белесая каменистая плоскость смыкается с белесо-голубым небом. Все. Больше ничего нет. У Клода закружилась голова, словно он глянул вниз с большой высоты, словно ничем не заполненная бездна распахнулась перед ним не по горизонтали, а по вертикали, под ногами.
Пошатнувшись, он в панике повернулся и обнаружил, что за спиной предметной массы все-таки побольше: голые горы цвета слоновой кости подпирают небеса, выдаются вперед отроги, отбрасывающие четкие тени. Аэрокар уже улетел, и сейчас Клод не мог бы сказать, где находится бункер его нанимателей: в двух шагах или в сотне километров отсюда.
На нем был заметный издали ярко-желтый комбинезон, на поясе висела фляга с водой и мешочек с приманкой для хавлашмыров: пахучая сине-зеленая штука, похожая на влажную губку. Еще была карта, Клод развернул ее. Ага, нарисован маршрут, по которому он должен сопроводить хавлашмыров. Еще раз оглядевшись — похоже, за ним не наблюдают, — он три раза сжал мочку правого уха, мысленно сосчитал до пяти и повторил. И вздрогнул, когда в метре от него возникли из ничего две фигуры в бронекостюмах, таких же белесых, как окружающий ландшафт. Значит, Стив костюмы покрасил? Забрала шлемов были подняты.
— Надевай. — Стив протянул ему нечто вроде спортивной сумки. — Это костюм, разверни. Шлем внутри. Со слежкой я уже разобрался.
— Если бы ты у нас работал… — вздохнул Валов с той интонацией, с какой обычно говорят: «Если бы у меня на счете был миллион кредиток…»
Клод отдал инспектору карту и начал запаковываться в броню. Его костюм тоже был перекрашен под цвет валгрианских равнин.
Пошатнувшись, он в панике повернулся и обнаружил, что за спиной предметной массы все-таки побольше: голые горы цвета слоновой кости подпирают небеса, выдаются вперед отроги, отбрасывающие четкие тени. Аэрокар уже улетел, и сейчас Клод не мог бы сказать, где находится бункер его нанимателей: в двух шагах или в сотне километров отсюда.
На нем был заметный издали ярко-желтый комбинезон, на поясе висела фляга с водой и мешочек с приманкой для хавлашмыров: пахучая сине-зеленая штука, похожая на влажную губку. Еще была карта, Клод развернул ее. Ага, нарисован маршрут, по которому он должен сопроводить хавлашмыров. Еще раз оглядевшись — похоже, за ним не наблюдают, — он три раза сжал мочку правого уха, мысленно сосчитал до пяти и повторил. И вздрогнул, когда в метре от него возникли из ничего две фигуры в бронекостюмах, таких же белесых, как окружающий ландшафт. Значит, Стив костюмы покрасил? Забрала шлемов были подняты.
— Надевай. — Стив протянул ему нечто вроде спортивной сумки. — Это костюм, разверни. Шлем внутри. Со слежкой я уже разобрался.
— Если бы ты у нас работал… — вздохнул Валов с той интонацией, с какой обычно говорят: «Если бы у меня на счете был миллион кредиток…»
Клод отдал инспектору карту и начал запаковываться в броню. Его костюм тоже был перекрашен под цвет валгрианских равнин.