Петри Николай. Колесо превращений

   - Это ни хорошо, ни плохо. - До Милава донесся ее спокойный голос. Все дело в точке зрения. Для росомонов, тебя окружающих, это пугающе и тревожно. А для тебя?
   - Не знаю, - откровенно признался Милав, - пока что меня интересовал один вопрос: кто я на самом деле?
   - И ты нашел ответ? - Голос Хозяйки был ровным и тихим, но Милаву казалось, что каждая клетка его тела вибрирует и дрожит, подчиняясь музыке ее слов.
   - Нет...
   - А ты уверен, что хочешь его найти?
   Как ни странно, Милав не смог сразу ответить утвердительно. Что-то его удержало. Быть может, сама Хозяйка влияла на его решимость, или было что-то другое?
   - Вот видишь, - сказала Хозяйка, - ты не уверен. Но у тебя будет еще время, чтобы решить для себя этот непростой вопрос. А сейчас идите за мной.
   Хозяйка Медной горы повернулась, и ее высокая фигура в длинном платье, искрящемся радужными бликами, поплыла в глубину неведомого зала. Кудесник, кузнец и ухоноид молча последовали за ней. Милав теперь старался по сторонам особенно не глазеть, чтобы снова не впасть в эйфорический ступор от невообразимых красот Хозяйкиного чертога. Он лишь отметил для себя, что время здесь течет иначе, чем на поверхности. Однако объяснить, откуда пришла к нему эта уверенность, он бы не смог. Знал - и все тут!
   Хозяйка наконец остановилась, и Милав смог рассмотреть место, где они оказались. Вместительный грот, значительно уступающий первому залу как по размерам, так и по красоте убранства. Стены, пол, потолок, все из неброского, светлых оттенков "письменного" гранита, получившего свое название за то, что мелкие вкрапления в нем имели вид черточек, палочек, крючочков, напоминающих таинственные записи неведомого народа. Подобная простота и естественность резко контрастировала с теми покоями, где Хозяйка соизволила их встречать. Милав недоуменно стал оглядываться по сторонам и с удивлением обнаружил, что кудесник стоит на коленях перед огромной чашей, в которой покоится с величественностью царя царей...
   "Алатырь, камень, "всем камням отец", пуп земли, наделенный сакральными и лечебными свойствами, расположен в центре мира, прислуживает ему девица, исцеляющая раны, из-под камня круглый год текут целебные ручьи и растекаются по всему свету".
   Милав и сам не понял, как оказался рядом с Ярилом. Голос Хозяйки застал его уже коленопреклоненным.
   - Обойди Алатырь по кругу. Но иди медленно. Я буду искать твою сущность.
   Милав повиновался. Он встал на ноги, сразу почувствовав, что легкая дрожь пробегает по ним и отдается в сердце тревожным набатом. Он вдруг понял, что ему ужасно тяжело сделать первый шаг. Да и вообще, стоит ли его делать - этот шаг? Может быть, пусть все так и остается?
   Однако ноги уже понесли его вокруг гигантской хризопразовой чаши. И тут началось... Частота трансфермаций достигла невероятной скорости. За одно мгновение он успевал пройти десятки и сотни ступеней эволюционной лестницы. И так - на протяжении всего бесконечно долгого пути вокруг Алатыря. За несколько десятков шагов Милав преодолел путь, начало которого терялось в такой чудовищной дали веков и тысячелетий, что разум отказывался воспринимать эту цифру. О том, что все кончилось, он догадался после того, как мохнатое полотнище Ухони обвилось вокруг его трясущегося и мокрого тела и ухоноид шепнул ему на ухо:
   - Ну, ты даешь!
   В словах Ухони сквозило восхищение, граничившее с преклонением.
   Милава трясло мелкой дрожью, и он смог лишь выдавить:
   - В-в-се?
   Хозяйка с ответом не торопилась. Она жестом приказала своим гостям покинуть обитель Алатыря и, когда они исполнили приказ, заговорила:
   - Удивление - благостное чувство, оно пробуждает тело от спячки, и мир начинает играть новыми красками.
   Милав удивленно посмотрел на кудесника - речь Хозяйки, мягко говоря, несколько отличалась от того, что ему хотелось бы услышать, но Ярил сделал ему предостерегающий жест - приложил палец к губам.
   - Но ты меня удивил, - продолжала Хозяйка. - И я хочу отблагодарить тебя за это.
   Она протянула Милаву свою ладонь, на которой он увидел камень необычного цвета - гематит-кровавик.
   - Возьми. Он поможет тебе, - сказала она и надолго задумалась.
   Милав с трепетом принял необычный дар и собрался было поблагодарить Хозяйку, но она прервала его:
   - Слова - это пыль, я вижу, что творится в твоей душе, и мне этого достаточно. А теперь ступайте. Не могу вам предложить отдых у себя, потому что, пробыв здесь сутки, вы уже никогда не захотите вернуться к людям такова цена первозданной красоты.
   Кудесник с глубоким поклоном отступил назад. Милав порывался еще что-то спросить, но, помня наставления Ярила, пересилил себя и последовал его примеру.
   А Ухоня от обилия чувств так усердно подметал своим телом вековую пыль грота, что Хозяйка Медной горы позволила себе улыбнуться.
   - Аваддона можете не опасаться - я найду способ, как наказать его, сказала она на прощанье.
   Глава 17
   ИГО-ГО-НЯ!
   Милав почувствовал, что его тело вновь попало в упругие объятия знакомого бархатного тумана, и с облегчением отдался в его власть. Когда туман рассеялся, кузнец с удивлением обнаружил, что в горах только-только наступает утро. Получается, они пробыли под землей гораздо дольше, чем им могло показаться. Милав обратил на это внимание кудесника, на что последний произнес весьма загадочную фразу:
   - Камень Алатырь лечит все, даже время!
   Ухоноид трансформировался в огромный глаз и незаметно для кудесника подмигнул Милаву.
   - Знаешь, я с уважением отношусь к Хозяйке, но, по-моему, ни ты, ни я не стали ближе к разгадке после осмотра подземных достопримечательностей, сказал грустно ухоноид.
   Милав молчал, хотя слова Ухони нашли отклик в его душе. Действительно, получалось, что, за исключением необычного камня, они не получили от Хозяйки ничего. Единственно, после визита он почему-то почувствовал себя намного увереннее. Значит, не все можно измерить категориями "знаю" - "не знаю", есть что-то более важное, более глубинное...
   - Теперь мы можем возвращаться в Рудокопово? - спросил Милав у Ярила.
   - Да, слово Хозяйки - тверже алмаза.
   - И все-таки я не понимаю: почему мы не могли ее напрямую спросить о том, как одолеть Аваддона? - спросил Милав.
   Кудесник как-то странно посмотрел на кузнеца и сказал:
   - Я же тебе говорил: Хозяйка делает лишь то, что сама хочет. Понимаешь - сама! Ее нельзя ни просить, ни умолять, ни спрашивать! Если бы ты захотел ее попросить о чем-нибудь, скорее всего, тебя бы с нами уже не было. Стоял бы где-нибудь в ее чертогах в виде кристалла кварца или висел сталактитом в каком-нибудь дальнем гроте!
   Милав внутренне содрогнулся от такой перспективы и решил больше этой темы не касаться. Он молча шагал за сосредоточенным кудесником и не сразу обратил внимание на то, что ущелье, по которому они шли, было ему незнакомо. Он спросил об этом Ярила.
   - Хозяйка выпустила нас поближе к городку - на тот случай, если люди Аваддона поджидают нас на прежней тропе. Это дорога к одному из самых старых рудников. Он давно уже не разрабатывается, и мы по ней выйдем с северной стороны слободы горняков - там ближе всего к хоромам городского старшины.
   - А если и сам городской старшина под воздействием Аваддона? - спросил Милав. Кудесник на минуту задумался.
   - Вполне может быть... - сказал он. - Надо Ухоню вперед пустить, - и он обратился к ухоноиду: - Пойдешь?
   Ухоня изобразил своим ухотелом напряженную работу мысли и сказал:
   - Отчего ж хорошим людям не помочь? Пойду!
   Через полчаса решили сделать небольшой привал - не было смысла тащить в город еду и питье. Да и громоподобное урчание в желудке кузнеца напомнило о том, что пора и о теле бренном позаботиться, пока на него еще кто-нибудь свои права не выдвинул. Солнышко уже припекало вовсю, жареная косуля оказалась тепловатой, но от этого ничуть не менее вкусной. А мед на таком солнцепеке сразу ударил в голову.
   Кудесник внимательно посмотрел на кузнеца и удивленно произнес:
   - Ты хмельного никогда не пил?
   - Не знаю, - откровенно признался Милав, - думаю, что нет!
   - А я вот пробовал! - заявил вездесущий Ухоня. - Гадость порядочная!
   - Ври больше, - огрызнулся Милав, - у тебя и желудка-то нет!
   - Тоже мне - проблема! - Ухоня в долгу не остался и тотчас сотворил из себя такой здоровенный желудище да с такими анатомическими подробностями, что даже спокойный кудесник возмутился.
   - Прекрати! - крикнул он, не в силах смотреть на то, как Ухоня-желудок стал поглощать медовый напиток.
   - А чего добру пропадать! - Но бочонок с медом все-таки отставил, правда, почти пустой.
   Возможно, кудесник Ярил собирался прочитать ему небольшую лекцию на тему достойного поведения недостойного ухоноида, но так и не собрался - шум впереди привлек их общее внимание.
   - О-хо-хо! - хмыкнул Ухоня, наблюдая за тем, как впереди, на расстоянии трех полетов стрелы, растет облако пыли.
   Кудесник приложил ладонь к земле и уверенно сказал:
   - Две дюжины всадников. Воины в тяжелом вооружении. Это могут быть только стражники городского старшины. Значит, Аваддон и наш вариант предусмотрел!
   Легкий хмель почти покинул голову кузнеца, и он соображал теперь четко и быстро.
   - Дорога здесь узкая, - заговорил он, - чтобы только две телеги смогли разъехаться, значит, нападать будут по три-четыре воина в ряд. Авось отобьемся!
   - Дурные речи глаголешь, - накинулся на него кудесник, в гневе переходя на старинный поучительный слог, - кого убивать надумал? Это ж росомоны!
   - А те, что держали тебя в пещере, - огрызнулся Милав, - были обры, что ли?
   Кудесник крякнул с досады и уже другим тоном добавил:
   - Ты уж, Милав, помягче... свои ведь...
   - Свои калачи я пеку в печи, а чужие... - Милав замер на полуслове. Есть идея!
   До всадников оставалось не более двух полетов стрелы, и кузнец торопился, - он трансформировался в тонконогого скакуна, образ которого сохранился в его памяти после "прогулки" вокруг Алатыря. Крикнул кудеснику, чтобы тот садился на него да крепче держался. Ярил вскарабкался ему на спину с завидной резвостью и вцепился в жесткую гриву.
   - Они проткнут нас копьями! - крикнул он, когда Милав рванулся навстречу противнику.
   - Не успеют... - отозвался Милав, которого от переизбытка чувств так и подмывало заржать во все горло или укусить кудесника за колено.
   Их стремительная скачка произвела на противника впечатление - красивый тонконогий скакун, какого в этих краях никогда и не видывали, на его спине высокий старик, темные одежды которого развеваются на ветру, а над стариком скользит серебристое полотнище, медленно принимающее какую-то необычную форму.
   Толстые лошадиные губы оказались малопригодными для светской беседы, однако Милав напряг все свои способности, и мощное лошадиное горло исторгло своеобразный звук:
   - Иго-го-ня, давай!
   Ухоня, как всегда, оказался на высоте - Милав-скакун понял это, как только смог разглядеть перед собой лица передних всадников, посеревшие от ужаса.
   "Так вам и надо, - подумал Милав, - не будете под пятой у Аваддона разбойничать на дорогах!"
   А ухоноид уже веселился вовсю. Приняв облик излюбленной огненной пасти размером с добрую хату, он вырвался вперед на несколько саженей и обрушился мнимыми клыками на всадников. Не только кони стражников, но и сам мир, казалось, встал на дыбы. Передние сверзились с лошадей только от одного вида монстра, сотворенного богатой фантазией Ухони. Задние, не разобравшись в том, что творится, стали придерживать лошадей, в это время их атаковало чудо-юдо. Воздух наполнился воплями ужаса, криками боли, лошадиным храпом и бряцаньем оружия. Но самые ужасные звуки издавал летящий сквозь распавшийся строй скакун - он ржал-хохотал во все горло!
   - Держись! - крикнул Милав кудеснику, прильнувшему к лошадиной шее. Куда теперь?
   - К городскому старшине, пока стражники не оклемались!
   - Не успеют...
   Ветер свистел в ушах, хлопала одежда кудесника, звенели по камням кованые копыта. Хорошо!
   - Надо бы бабушку Матрену проведать, - шепнул Ухоня, скользивший рядом и уже вернувший себе полную прозрачность, - а то как бы ее в темную за тебя не упекли!
   - Проверим...
   Не снижая темпа, они преодолели слободу горных мастеров, распугивая на своем пути всякую ленивую живность: беспечных кур, горделивых гусей и ценителей грязелечения - меланхоличных поросят. Сами поселяне отходили в сторону, едва заслышав перестук копыт и гортанный крик, льющийся, казалось, прямо с неба.
   - С доро-о-оги! - Это Ухоня не отказал себе в маленьком удовольствии покуражиться.
   К счастью, с бабушкой Матреной все было в порядке - наверное, мало кто отважился спорить со старушкой, весьма искусной по части приворотов! Она была у себя во дворе - перебирала траву в тени крыльца. Милав, лишь слегка притормозив напротив, торопливо прокричал:
   - У меня все в порядке, скоро в гости ждите!
   Старушка соскочила с места и, приложив козырьком руку ко лбу, всмотрелась во всадника.
   - Кого это ты на себе катаешь, милок? - спросила она недовольным голосом. - Пусть сам свои ноженьки бьет, слышишь ли, Милавушка?
   Но Милав был уже далеко.
   - Куда нам? - спросил он, когда они оставили позади дом бабушки Матрены.
   - Направо. Здесь уже недалеко, - отозвался кудесник, у которого от бешеной скачки все внутренности тряслись, словно в лихорадке. - Только тебе нельзя в таком виде туда показываться - вовек потом не докажешь, что не оборотень!
   - Да знаю я, - отозвался Милав, - есть тут местечко одно, там и приведем себя в порядок.
   Перейдя на шаг, он направился в ближайший околоток, замыкавший собой один из проулочков. Кудесник тяжело спустился на землю и стал разминать ноги и руки, которые от длительного напряжения утратили всякую чувствительность. Милав тоже выглядел не лучшим образом - тяжело дышал, бока ввалились, спина и живот мокрые, на губах пена.
   - Видел бы ты себя со стороны, - произнес Ухоня, планируя в высокую полынь.
   Усталость оказалась столь велика, что только с третьей попытки удалось вернуть себе облик кузнеца. Кудесник все это время внимательно следил за ним.
   - Что-то случилось? - спросил он, когда Милав, справившись со своим телом, опустился прямо на землю - ужасно болела спина и ноги.
   - Мне показалось, что кто-то мешает вернуть мне мой облик... - сказал он, вытягиваясь на траве.
   - Это Аваддон, - сказал Ярил, - он отследил нас в момент твоего превращения. Вставай, нужно скорее уходить!
   Милав поморщился и стал подниматься.
   - Отдохнуть бы... - проговорил он неуверенно.
   - Не время, - отрезал кудесник и направился в сторону домов.
   Милав, растирая на ходу спину, поковылял за ним.
   - Ухоня, ты бы хоть на разведку слетал, что ли? - бросил он завистливый взгляд на слабо светящееся тело ухоноида, распластавшееся по траве.
   - Не-е-е, враги все повержены, и я могу немного расслабиться. А ты, Милавушка, иди - твой подвиг ратный впереди!
   Милав показал ухоноиду кулак размером с хорошую тыкву и поспешил за кудесником, который с нетерпением поджидал его. Они торопливо повернули за угол старого скособоченного дома и очутились прямо перед конным разъездом.
   Глава 18
   В УЗИЛИЩЕ
   С полдюжины крепких воинов внимательно осмотрели их с особенным пристрастием - молодого кузнеца, вид которого после всех превращений вызывал естественные подозрения у добропорядочных горожан.
   - Кто такие? - спросил один из всадников, выделявшийся из остальных массивной застежкой-фибулой, скреплявшей на крутом плече его походный плащ.
   - Князевы люди, - с достоинством ответил кудесник, дивясь тому, что его никто не узнает, - с делом к городскому старшине.
   Молодой воин с сомнением посмотрел на Ярила и властно крикнул куда-то за спину:
   - Кликните юродивого!
   Милав мгновенно почувствовал озноб, обдавший его натруженную спину. Вот так попали! Краем глаза он видел, что воздух рядом с ним загустел, подернулся матовым блеском и зашевелился, словно живой, - верный Ухоня был здесь, значит, у них появлялся шанс. Вот только как быть с кудесником? Впрочем, Ярил тоже обо всем догадался и попытался упредить события.
   - Негоже молодому воину перед старцем немощным силой кичиться, сказал кудесник строгим голосом наставника. - Знаешь ли, с кем так непочтительно глаголишь?
   Вид молодого воина от суровых слов старика нисколько не изменился. Он спокойно ждал, вальяжно развалясь в седле. Через секунду конники расступились, и вперед шагнул... убогий Рык! Мимолетный взгляд, брошенный кузнецом на юродивого, вызвал ошеломляющее сообщение:
   "Аваддон, сакральное имя Ав Ад-Дон, маг девятого уровня и Чародей Черного Квадрата, истинный возраст не распознается, виновен в уничтожении сотен обитателей страны Гхот; буквальный перевод имени на язык росомонов "погибель"; является олицетворением всепоглощающей, скрывающей и бесследно уничтожающей ямы-могилы и пропасти-преисподней. В физическом плане бытия близок к ангелу смерти Малаху Га-Мавету".
   Аваддон улыбался. И улыбка его была поистине чудовищной - словно зловонные бездны распахнулись в лицо Милаву и обдали его самыми омерзительными и тошнотворными испарениями. Вынести этого кузнец не смог и с такой силой заорал, что лошадь молодого щеголя с фибулой на плаще шарахнулась в сторону, скинув своего седока в придорожную грязь.
   - Это же Аваддон, - кричал Милав, - это он виноват во всех бедах нашей земли! Да держите же вы его!
   Но результат оказался прямо противоположным - воины быстро спешились и, подняв своего предводителя из пыли, стали теснить Милава с кудесником в сторону покосившегося амбара, чьи распахнутые ворота словно приглашали войти внутрь. Из-за спин озлобленных стражников летели обличительные слова Аваддона:
   - Молодой-то и есть главный оборотень! Не я один видел его мерзкие превращения! Да он и сейчас, наверное, хочет сменить личину! Только не упустите его!
   - Ничего, кудесник, - бормотал Милав, отступая к амбару, - сейчас мы посмотрим, чья сила верх возьмет!
   Он сосредоточился на том, чтобы сформировать из своих рук тараны да разметать к чертям собачьим гнилое строение вместе с теми, кто их преследует. Однако попытка не удалась. Кудесник, заметив, что Милав побледнел, только спросил:
   - Опять?
   Милав угрюмо кивнул, стараясь перебороть неведомую силу, что, не спросясь, ворвалась в его сознание и стала хозяйничать там, как в своей вотчине. Но все было тщетно. Посторонняя сила скрутила, смяла волю кузнеца и подчинила ее себе. Милав почувствовал, что мир зашатался, облик кудесника поплыл, дробясь и рассыпаясь... Шепот ухоноида пробился в его сознание, словно с другого конца света:
   - Держись, напарник...
   А писклявый голос Рыка торжествовал:
   - Смотрите, смотрите, оборотень показал свою истинную личину!
   Милав еще пытался сопротивляться, понимая: то, что с ним творится, не является простым превращением - это что-то темное, поганое... Сознание его, собранное на пределе возможностей в пульсирующий сгусток, билось в сетях, расставленных для него невидимым противником. И, уже окутанный несокрушимыми тенетами чужой воли, он вдруг вспомнил...
   Рука скользнула в карман в поисках подарка Хозяйки Медной горы. И, едва почувствовав в пальцах камень, он увидел мир таким, каким он был до вторжения в его разум чужой воли. Но теперь все воспринималось иначе глубже, резче, контрастнее. В долю секунды Милав отметил множество нюансов и оттенков действительности, на которые минуту назад он не обращал никакого внимания. Изменился не только цвет, но и запах. Он втекал в сознание Милава, освобожденное от постороннего давления, и приносил массу новой информации. Кузнец понял, что воины смертельно боятся его, принимая за немыслимое чудовище, а кони пугаются... Ухони. Что старик-кудесник очень устал и неважно себя чувствует, хотя и не показывает вида. Все это были, так сказать, фоновые ощущения - на границе его восприятия, а основной поток самых мощных и ярких информационных импульсов исходил от убогого Рыка. Милав физически ощущал и даже зрительно воспринимал, как струится от чародея к нему некая мутная субстанция. И тогда, сознавая, что Аваддон исчерпал свои возможности, он сжал камень рукой.
   Мир сразу вернулся в привычные рамки. Замедлившееся на секунду время вновь рванулось вперед, в вечность неостановимой стрелой. Стражники оказались рядом. Их короткие копья-сулицы ощерились металлическими наконечниками прямо в грудь кузнецу. Милав рывком задвинул ослабевшего кудесника себе за спину - отдохни малость, Ярил-кудесник, и приготовился к схватке. В этот миг убогий Рык, растолкав замерших воинов, кинулся на Милава с голыми руками!
   - Ты пойдешь со мной! - Безумные глаза Рыка теперь мало напоминали холодную сталь взора Аваддона. - И пусть Малах Га-Мавет покарает тебя!
   Дальше началось невообразимое. Полуденное небо потемнело, солнце скрылось за мгновенно наплывшими облаками. Перестали петь птицы, ветер оборвал свои бесконечные перешептывания с листвой деревьев. И на землю пала тишина. Тишина была такой полной, что давила на уши не хуже ураганного рева. А потом пришло это...
   Гигантская вращающаяся воронка, переливающаяся всевозможными оттенками зеленого цвета, ринулась с безмолвного неба прямо на замершего Аваддона. В абсолютной тишине, отчего происходящее воспринималось как нечто запредельное, изумрудная воронка поглотила Аваддона и завертелась с еще большей скоростью. Плотность стенок воронки изменилась, и теперь все могли видеть, что происходит внутри, - тело убогого Рыка тряслось и подпрыгивало, медленно теряя свою форму. Через миг это был уже не Рык - высокую худую фигуру многие узнали по многочисленным слухам, наводнившим Рудокопово.
   - Аваддон... - выдохнули чьи-то уста.
   Вслед за этим фигура чародея стала двоиться, троиться, четвериться... И наконец лопнула как мыльный пузырь. В мир сразу вернулись звуки. Небо посветлело, остатки изумрудного вихря растаяли сами собой. Люди медленно приходили в себя.
   - Что это было? - спрашивали они друг у друга и не получали ответа.
   Милав почувствовал невероятную усталость. Апатия, отупляющая апатия навалилась на него и подмяла, как медведь раненую косулю. Поэтому, когда стражники обступили его и недвусмысленно дали понять своими копьями, чего от него хотят, он подчинился беспрекословно и, подхватив обмякшее тело кудесника, зашагал вслед за молодым предводителем, с которого происшедшее враз сбило всю спесь и заносчивость.
   - Правильно, Милав, что не затеял свару, - сказал Ярил тихим голосом. - Аваддона теперь нет. Авось оклемаются воины-то...
   - Напарник, я здесь, - почти сразу за словами кудесника услышал Милав, - не пора ли заварить схваточку-потасовочку?
   Милав отрицательно качнул головой - какая, к лешему, схватка, если ноги едва ворочаются?! Ухоноид, обратив внимание на заплетающиеся ноги кузнеца, больше не приставал с предложением о боевых действиях.
   Их посадили в темный подвал, наполненный всяким хламом и крысами. Кудесник несколько раз просил позвать городского старшину, но ответом было молчание.
   Оставалось использовать сложившуюся ситуацию с максимальной пользой для своего здоровья - отдохнуть. Милав почти на ощупь (единственное оконце было под самым потолком, к тому же заваленное бочками и коробами) нашел какое-то тряпье, полусгнившую солому и устроил из всего этого импровизированное ложе. Получилось не очень мягко, но много лучше, чем спать на сыром глиняном полу. Он предложил место кудеснику, которого шатало из стороны в сторону (пытаясь помешать Аваддону подчинить разум Милава, он значительно истощил свои жизненные силы, да плюс к этому многодневный плен в магической клетке, да бешеная скачка после визита к Хозяйке - в общем, Ярил был не в лучшей форме). Прижимаясь к теплой спине кудесника, Милав с сожалением вспомнил о своем обещании бабушке Матрене скоро вернуться. Эхе-хе - вернуться! - это уж как получится...
   Спали они долго. А проснулись оттого, что кто-то громко спорил за стенами их темницы. Полежав некоторое время с открытыми глазами - чтобы побыстрее привыкнуть к темноте, Милав с теплотой в сердце узнал знакомый голос.
   - Ты еще указывать будешь, - ворчала бабушка Матрена, напирая на невидимого стража, - где мне можно, а где нельзя ходить! Вот приворожу к тебе жабу болотную - будешь у меня по ночам вместо сна в камышах квакать! А ну, отойди, мне арестантов покормить надо!
   Похоже, поле боя осталось за старушкой. Милав услышал над головой шаркающие шаги и вслед за тем негромкое:
   - Милавушка, ты здесь?
   Кузнец вскочил на ноги, впотьмах наступив на крысу, отчего последняя запищала противно и тонко. Невидимый в темноте страж дрожащим голосом проговорил:
   - Чай, бесы шуткуют... Скорей бы стража сменилась, что ли...
   Милав ухмыльнулся про себя и, расшвыряв завал перед окном, оказался в сажени от бабушки Матрены. На небе светила полная луна, заливая двор неверным колдовским светом. Кузнец без труда разглядел старушку, опустившуюся на колени перед зарешеченным коваными прутьями оконцем, льющим свет в его узилище.
   - Чегой-то пищит у тебя там? - спросила она. - Уж не твой ли седок себя жизни лишает?
   - Почто чушь всякую мелешь, женщина? - отозвался кудесник, которому не понравились слова старушки.
   - А ты сам-то кто будешь? - агрессивно откликнулась бабка.
   - Кудесник Ярил...
   - Что ж ты, кудесник, крыс из подвала выгнать не можешь? - Похоже, на бабушку Матрену имя кудесника впечатления не произвело.