Петри Николай. Колесо превращений

   - Позвольте, - изумился Кальконис, - а как вы узнали, что это был второй вожак? По-моему, они все выглядели на одно лицо... то есть, простите, на одну морду!
   - Э-э-э... - Ухоня редко оказывался в столь затруднительном положении, и Милаву было интересно посмотреть, как выкрутится самонадеянный ухоноид на этот раз. - Ну как же! - воскликнул Ухоня. - Это же так просто: кто еще мог отважиться напасть на меня, кроме второго вожака!
   - А-а-а... - протянул Кальконис и уткнулся лицом в ладони. - Что ж я сразу не догадался?!
   - А как же иначе?! - сказал Ухоня, не замечая иронического тона Калькониса.
   - Это действительно все объясняет! - заявил сэр Лионель на полном серьезе.
   - А то!! - расхваливал сам себя Ухоня. - Вот жаль только, что мы не прихватили никаких трофеев - попробуй теперь доказать, что это были глетчерные рогойлы, а не какие-то там снежные барсы!
   - Если не секрет, - подал голос Милав, - кому ты собираешься поведать о своих подвигах?
   - Не о своих, - поправил кузнеца Ухоня, - мне чужой славы не нужно. А рассказать кому? Да мало ли! Вот вернемся домой - я всем без утайки поведаю, как, не щадя своей драгоценной тигриной шкуры, спас достойного сэра Лионеля де Калькониса от неминуемой смерти под ударами ледяных хвостов хранителей перевала Девяти Лун! - мечтал Ухоня с закрытыми глазами.
   - Позвольте спросить, - прервал Кальконис сладкие мечтания ухоноида, а вы будете рассказывать своим восторженным слушателям о том, как сами едва не оказались на ледяном вертеле?
   - А разве такое было? - крайне удивился Ухоня. - Мне казалось, что пока вы, сэр Лионель, валялись в снегу, сраженный звуком Поющего Сэйена, я расправлялся с рогойлами.
   - Интересно, - задумчиво заговорил Милав, посматривая в сторону развалившегося у костра Ухони, - а где в этот ответственный момент был я?
   - Ты? - Ухоня на секунду задумался. - Неужели забыл?! Ты помогал мне!
   - Действительно, - Милав подавил улыбку, - что-то с памятью моей стало...
   Глава 6
   В ДОЛИНУ
   Следующее утро встретило покорителей перевала туманом и мелким нудным дождем. Ухоня долго ворчал на "несносные горы, способные только на мелкие гадости".
   - Не такие уж они и мелкие, если судить по размерам рогойлов! - сказал Милав, стряхивая с плаща снежно-дождевую кашу.
   Ухоня отмахнулся - этим утром он отчего-то не был расположен к словесным пикировкам: то ли погода влияла, то ли вчерашнее бессовестное бахвальство не давало ему покоя (впрочем, второе навряд ли: Милав не помнил случая, чтобы ухоноид пожаловался на угрызения совести - может быть, у него ее и нет вовсе?).
   За ночь значительно потеплело. Снег основательно подтаял, превратив песчано-глинистую тропу в сплошное месиво. К тому же непрекращающийся дождь не обещал улучшения положения путешественников.
   - Нам следует поторопиться, - сказал Милав, - погода в горах обманчива: сейчас идет дождь, через полчаса снег, а там, глядишь, и мороз завернет. Тогда придется не ногами спускаться в долину, а лететь кубарем, уповая на встречу с не слишком крупным валуном!
   - Весьма многообещающее начало дня, - пробурчал Ухоня, настроение которого от слов Милава едва ли улучшилось.
   - Итак, в путь! - скомандовал кузнец и, утопая ногами в снежной каше по щиколотку, осторожно повел свою лошадь вниз, выбирая места, где было больше мелких камней и меньше расползающейся под ногами грязи.
   Шли долго. Солнце так и не смогло прорваться сквозь хаос облаков, и покорители перевала не представляли, сколько времени они бредут по тропе, оскальзываясь и падая едва ли не через каждый десяток саженей. Кони измучились, да и люди порядком устали. На предложение Ухони немного отдохнуть Милав возразил:
   - Не время. Этими жалкими растениями костра не развести, а погода ухудшается на глазах...
   Действительно, вместе с дождем пошел снег, и, судя по клубящимся облакам, скорых перемен к лучшему не предвиделось. Ухоня тяжело вздохнул что ж, ничего не поделаешь! - и устремился за Кальконисом, на удивление безропотно воспринимавшим погодные неудобства.
   Однообразие окружающего мира словно усыпило людей, и они не сразу с удивлением обнаружили, что идут не по грязной жиже, в которую превратился вчерашний чистейший снег, а по упругому мху, словно губка впитывающему влагу.
   - Странно, - пробормотал Милав, останавливая лошадь и делая знак Кальконису и ухоноиду. - При подъеме мы не встречали такого мха...
   - А что тут странного? - сразу встрял Ухоня со своей версией. Возможно, здесь влаги больше, а долина лежит выше, чем на той стороне перевала.
   - Может быть... - произнес Милав, внимательно рассматривая мох. - И все-таки здесь что-то не так...
   - Я согласен с вами, - сказал Кальконис, тоже обративший внимание на необычность мха. - На такой высоте и при таких перепадах дневной и ночной температур его не должно быть здесь...
   - Но он есть, - напомнил Ухоня.
   - Да, он есть, и это необычно, - задумчиво произнес Милав. - Должно же быть какое-то объяснение...
   - Мы будем искать ответ на твой вопрос или продолжим спуск? занервничал Ухоня. Милав пожал плечами:
   - Продолжим спуск, разумеется.
   И вновь под ногами зачавкала влага. И вновь с неба заморосил мельчайший дождь, похожий больше на густой туман, насыщенный мелкими капельками влаги.
   Солнце так и не выглянуло. Зато они дошли до густых зарослей какого-то кустарника, который оказался весьма пригодным для костра. Бивак разбили уже в полной темноте. Сырые ветви горели плохо, давая больше едкого дыма, чем тепла. Но другого способа согреться не было, и Милав, Кальконис, а затем и присоединившийся к ним после небольшой отлучки в темноту Ухоня жались поближе к костру, уворачиваясь от назойливого дыма. Он бесцеремонно лез в глаза, выдавливая слезы, а затем начинал щекотать горло какими-то едкими испарениями.
   Ухоня не выдержал первым и с возмущениями в адрес костра уполз в темноту.
   - Форменное безобразие! - бурчал он. - У проклятых вигов даже дым против нас!
   - Это не дым, - возразил Кальконис, - это погода.
   - Какая разница! - не унимался ухоноид. - У них и погода паршивая!
   - Мне помнится, что кто-то дней пять назад пел чудные песни о красоте природы, - ненароком напомнил Милав.
   - Мало ли что я пел! - отозвался Ухоня. - Тогда пел, а сейчас бы съел!!
   Милав подмигнул Кальконису и сказал в темноту:
   - Ухоня, ты, как самый стойкий из нас и к тому же не нуждающийся во сне, последи за костром. А мы малость поспим.
   - Ничего себе! - возмутился Ухоня. - Это почему же такая несправедливость?! Я тоже спать хочу!
   Милав спорить не стал.
   - Ну, тогда разбудишь меня... когда устанешь.
   - Но я уже...
   - Потом, Ухоня, все потом... А сейчас будь порядочным тигром - дай поспать!
   Ухоня не ответил, только недовольное сопение раздавалось из темноты. Милав усмехнулся, повернулся к костру другим боком и провалился в сон.
   ГОЛОС
   ... Наблюдательность - одна из высших добродетелей. Учись видеть, а не смотреть. Иначе пропустишь не только добычу лесную в час особой нужды, но и смертельного врага, притаившегося за ближайшим деревом и уже приготовившего для тебя остро отточенный кинжал. Наблюдательность ведет к устойчивости. Человек, многое замечающий, мало подвержен пустым колебаниям - он ступает именно туда, где нет замаскированной ловушки, и верит только тому, кто не предаст его при первой же опасности. И вправду говорят: "Косоглазый не видит середины". Не будь буридановым ослом, который издох меж двух копен ароматного сена, так и не отдав предпочтения ни одной из них...
   Последнее на склонах перевала Девяти Лун утро встретило путешественников настолько густым туманом, что, стоя у крупа лошади, можно было с трудом рассмотреть ее гриву. Милав, засыпая вечером, нисколько не сомневался, что Ухоня выполнит его просьбу с точностью до наоборот. Так оно и вышло. Когда Милав проснулся ночью оттого, что правый бок совсем закоченел, он обнаружил едва тлеющие угли. Ухоня, как и следовало ожидать, спал с другой стороны прогоревшего костра самым бессовестным образом. Милаву заново пришлось разжигать огонь. При этом он нечаянно разбудил ухоноида, уронив на него особенно массивный сук. Ухоня мгновенно проснулся, осмотрелся по сторонам и, глядя Милаву в глаза, сказал:
   - Напарник, твоя очередь дежурить. Принимай костер - видишь, как ярко горит. Это я специально для тебя расстарался!
   Милав едва успел раскрыть рот, чтобы достойно ответить на столь наглую ложь, но Ухоня уже спал, засунув во сне массивные лапы почти в самый огонь. Кузнецу пришлось позаботиться о конечностях друга и оттащить тигра подальше. Ухоноид не проснулся, лишь промурлыкал что-то огромной пастью да несильно сжал ладонь кузнеца передними резцами. Милав потрепал Ухоню по холке и накрыл своим плащом.
   - Спи, бедолага, - с нежностью сказал он. - Ты хоть и хвастун ужасный, но сердце у тебя благородное..
   Когда дождь прекратился и туман посветлел, напоминая о скором наступлении утра, Милав разбудил Калькониса, а сам улегся на старое место, укрывшись плащом, любезно предложенным сэром Лионелем.
   Кальконис следил за костром в пику Ухоне с большой ответственностью. Поэтому проснувшиеся Милав и ухоноид смогли сразу же насладиться и горячим питьем, и обжаренным на углях вяленым мясом. Ухоня, с вожделением поглядывавший на то, как аппетитно завтракают Милав с Кальконисом, жадно облизывался.
   - Мы теперь вас всегда в последнюю очередь будем костровым ставить! заявил он тоном начальника экспедиции.
   - Я не против, - отозвался Кальконис. - Я ведь по натуре своей жаворонок: если долго сплю утром - весь день себя разбитым чувствую.
   - Ну, теперь вам это не грозит! - пообещал Ухоня, непонятно на что намекая.
   - А ты чего не трапезничаешь с нами? - спросил Милав, делая вид, что не замечает голодных взглядов ухоноида.
   - Я еще не настолько материален, чтобы питаться вашей пищей, - ответил Ухоня, и в голосе его явно читалось сожаление. - Хотя... я бы съел чего-нибудь... но потом - когда вы не будете смотреть на меня!
   - Да нужен ты нам! - ответил Милав за двоих. - Чтобы мы еще тебе в пасть заглядывали!
   - У кого пасть - а у кого рот!
   - Вот именно!
   Сидели у костра долго - ждали, когда туман рассеется настолько, чтобы тропа просматривалась хотя бы на несколько саженей вперед. А не то можно было проплутать в этом молоке не один день. Шли быстро. Кони отдохнули, да и травкой - пока еще редкой - успели основательно подкрепиться. Стали попадаться низкие, но отнюдь не карликовые деревья - все говорило о том, что следующую ночь они смогут провести в настоящем лесу.
   Милав решил расспросить Калькониса о дальнейшей дороге.
   - В стране Виг очень мало городов, - заговорил сэр Лионель. - Да и городами назвать их весьма сложно - не любят почему-то виги больших поселений. Однако это не значит, что нет крепостей и укрепленных замков. Хотя они не столь величественны, как на побережье в стране Франц. Если мне не изменяет память, сразу же после перевала должна быть живописная долина. Это изолированное место, потому что со стороны перевала Девяти Лун, как вы сами могли убедиться, пройти практически невозможно. А с этой стороны гор долину окружают высокие пики, и единственный удобный проход в нее закрывает замок Пяти Башен.
   - Что за странное название? - не удержался Ухоня от комментария.
   - Ничуть не странное, - возразил Кальконис, - я слышал, что замок построен на месте какого-то древнего поселения, от которого сохранились только эти башни. При возведении замка они так и остались в центре новой постройки; отсюда и название.
   - А кто владеет замком? - спросил Милав.
   - Трудно сказать, - ответил Кальконис. - Но могу с уверенностью заявить, что не виги.
   - А кто?
   - Есть предание, что до того, как на эту землю пришли виги, здесь жил какой-то очень древний народ: одни говорят, что это были великаны торгиды, другие утверждают, что земли эти принадлежали карликам кигомам.
   - Да, любят историки точность! - усмехнулся Ухоня.
   - И ходят слухи, - продолжал Кальконис, не обращая на реплику ухоноида никакого внимания, - что потомки тех первых поселенцев и возродили замок.
   - Если те, кто владеет замком, потомки первых поселенцев, предположил Ухоня, - то почему такое расхождение в определении древних обитателей этих мест? Ведь тогда их внешний вид должен соответствовать облику пращуров. Разве не так?
   - Так, - сразу согласился Кальконис. - Проблема в том, что хозяев замка никто не видел.
   - Вот те на! - ахнул Ухоня. - Да что это за земли такие таинственные? Хранителей перевала глетчерных рогойлов все боятся... боялись, но никто их не видел. В замке черт знает сколько лет кто-то обитает, и их тоже никто не видел!
   - Я этого не говорил, - возразил Кальконис.
   - Постойте! - закипятился Ухоня. - Как это не говорили?! А кто минуту назад...
   - Я сказал, что хозяев замка никто не видел. Но я не имел в виду его обитателей! - пояснил сэр Лионель.
   - Что-то я совсем запутался, - недовольным голосом сказал Ухоня. - Но разве это не одно и то же: хозяева замка и его обитатели?
   - В данном случае - нет, - ответил Кальконис. - В замке живут в основном выходцы из восточных земель страны Франц.
   - А хозяева? - не унимался Ухоня.
   - А хозяев никто не видел!
   - Да ну вас, в самом деле! - обиделся ухоноид. - Я ведь не ради любопытства спрашиваю. А в целях нашей общей безопасности!
   Ухоня задрал хвост и с обиженным видом исчез в густых кустах, которые в изобилии стали встречаться на их пути. Кальконис хотел окликнуть Ухоню, но Милав удержал его:
   - Не стоит. Он быстро обижается, но еще быстрее отходит. Вот увидите он скоро вернется.
   Глава 7
   ИСЧЕЗНОВЕНИЕ КАЛЬКОНИСА
   Но Ухоня не возвращался. Минул полдень. Туман, разорванный было резкими порывами ветра, вновь окутал путешественников. Милав с Кальконисом не на шутку встревожились.
   - И куда он запропастился? - негодовал Милав. - Ну, получишь у меня, когда вернешься!
   Милав еще долго мог бы посылать проклятья на тигриную голову, но в этот момент где-то впереди и справа от них послышался душераздирающий крик. Милав с Кальконисом быстро переглянулись.
   - Ухоня?! - спросил Милав напряженным голосом.
   - Вроде он... - неуверенно ответил сэр Лионель.
   - Тогда берите обеих лошадей и ведите по тропинке, - быстро заговорил кузнец, - а я напрямую через кустарник. Встретимся дальше!
   И Милав, словно на крыльях, полетел на затухающие в лесу звуки. Но как он ни торопился, все-таки оказался в обществе ухоноида уже после того, как Ухоня одержал победу в коротком лесном бою.
   Милав огляделся. На небольшой поляне валялось множество вещей веревки, какие-то палки, обрывки серой ткани и даже несколько плетеных корзин. Убитых и раненых не было. Да и вообще никого не было. Хотя...
   Большой сверток среди обрывков ткани зашевелился. Кузнец приблизился к нему вместе с Ухоней, из пасти которого все еще торчали остатки чьих-то штанов.
   - Что все это значит? - спросил он негромко, не спуская глаз с ожившего свертка из грубо выделанных шкур не то горных коз, не то равнинных туров.
   - Я, как только углубился в лес после непочтительного ответа Калькониса, - стал объяснять Ухоня, - сразу приметил, что за нами кто-то следит. Мне пришлось немного поднатужиться и тряхнуть стариной превратиться в невидимку. Оказалось, что по нашим следам шли разные группы. Мне, конечно, пришлось немного последить за ними, буквально ежесекундно рискуя оказаться в их кровожадных руках!
   - Ухоня! - взмолился Милав. - Пожалуйста, давай без твоих штучек!
   - Как знаешь, - обиделся Ухоня, но рассказ свой продолжил: - Следил я за ними долго. Оказалось, что они по очереди за нами следят. Представляешь, какие наглецы! Ну, я малость не сдержался, и в тот момент, когда очередная парочка этих наивных следопытов вернулась в основной отряд, идущий параллельно нам, я и устроил им маленький афронт.
   - Надо думать, что ты никого из них не съел?
   - Напарник, и как только твой язык повернулся обвинить меня в подобной мерзости!
   - Ладно-ладно, - торопливо проговорил Милав. - Пойдем лучше осмотрим, что это там за поклажа такая неугомонная по земле елозит.
   - А чего смотреть?! - возразил Ухоня. - Это их пленник. Я видел, как они кормили его, а потом опять в мешок посадили.
   - Пленник? - переспросил Милав. - С чего ты взял, что пленник?
   - Руки у него были связаны. Бандюки его из ложки кормили. А потом кляп в рот, мешок на голову и поволокли.
   - Интересно, - задумчиво проговорил Милав, развязывая многочисленные узлы на шевелящемся мешке. - Что это за пленник такой у самого подножия перевала Девяти Лун?
   Ухоня не ответил, наблюдая за тем, как из развязанного мешка появляется пыльная физиономия. Милав вытащил кляп изо рта пленника и спросил:
   - Вы кто?
   Освобожденный посмотрел на Милава открытым взглядом, в котором не было ни подобострастия и унижения бывшего невольника, ни заносчивости и надменности знатного дворянина, случайно плененного разбойниками. Взгляд незнакомца Милаву понравился, и он тут же узнал, кто перед ним.
   "Витторио Чезаротти - потомственный дворянин: родовой замок пошел с молотка за долги его многочисленных братьев. Вынужден продавать свою шпагу тем, кто в ней нуждается и хорошо за это платит. Холост. Образован. Общителен. Красив. Склонен к длительным путешествиям. На родине - в Итталоо - не был семь лет. Владеет всеми языками Большого полуострова. Любит одиноких женщин (а кто их не любит?); не любит бражничать с малознакомыми людьми (ибо попойки в этом случае часто заканчиваются чьей-то гибелью)".
   Информация оказалась полезной и весьма своевременной. К сожалению, в ней не было ни слова о том, что холостяк Витторио почти всегда говорит, путая слова сразу нескольких языков, и что даже Ухоне нечего делать рядом с ним в соревновании по "речевой скорострельности".
   Ничего этого Милав не знал, задавая свой простой, казалось бы, вопрос. Однако его неведение продолжалось недолго - ровно до того момента, когда красавчик Чезаротти разомкнул свои уста.
   - О! Прекрасно! Прелестно! Брависсимо! - Слова лились с языка Витторио неостановимым потоком, в котором малознакомый с подобной манерой общения человек мог ненароком и утонуть. - О! Стераго корлезо рыцарь! Вы освободить меняно, и яно, потомко древний родо Свято Чезаро, у вас в неоплатный долг. Эти наивно разбойнике позорно бежано от ваш огромный мяу-мяу! Я есть полный восторга!
   - Скажи ему, - прошептал Ухоня, - что я не "мяу-мяу" и вовсе не в восторге от него самого!
   - Сам и говори, - огрызнулся Милав, которого речь молодого Чезаротти тоже застала врасплох.
   Витторио молчал всего несколько секунд, переводя светлый взгляд с Милава на ухоноида и обратно. Затем словесная Ниагара вновь обрушилась на росомонов.
   - О! Я видеть, ваш мяу-мяу говорить, а вы ему достойно отвечать! Это есть колоссаль и полный фур-фур! Мои глаза вылезано из орбито, я упадано в обморок и лишайся чувство от этот вид! Если вы сказано мне ваш титул и звание, я много раз читай молитва про вас стояно на колено! Меня есть имя Витторио Чезаротти, я чрезвычайно впечатлено ваш поступке. Вы - воино храбрано!
   Чезаротти закрыл рот, и Милав понял, по какой причине разбойники держали красавчика Витторио не только связанным, но и с кляпом такой внушительной величины, что им можно было бы при необходимости воспользоваться и против глетчерных рогойлов, если бы они умели так говорить.
   - Очень рад вашему освобождению, - произнес Милав, вглядываясь в глаза Витторио, горящие восторгом. Потом подумал: "И чего он светится, словно месяц новорожденный?" Витторио пока молчал, и Милав продолжил: - Меня зовут Милав-кузнец, я из страны Рос. А это мой друг Ухоня. Он вроде и тигр, но на самом деле, такой же, как мы с вами. Вы меня понимаете?
   Зря спросил Милав об этом. Ой зря!
   - О! Я поимей и понимай все! Мяу-мяу есть не мяу-мяу, а таинственно секретно животное именем Ухонио ("Наконец-то дошло!" - пробормотал ухоноид). А вы Милаво - есть колдуно-чародее и владеть секретом колдовано. О! Это полный восторго мой тело, мой душ! Не слушайт мой плохой, медленный (о-го-го!!) слово - я есть сильно взволновано и нужный слово куда-то улетано. Но я все совсемо понимано. Вы есть не бойся - я большой другано вам, Милаво, и вам, мяу-мяу Ухонио!
   - Взаимно, - буркнул Ухоня, обиженный приставкой, которой каждый раз снабжал холостяк Чезаротти его имя.
   - С нами путешествует еще один наш товарищ, - заговорил Милав, вспомнив о Кальконисе, - его зовут Лионель де Кальконис. И мы сейчас идем к нему. Вы с нами?
   - О! Я ходить ваш компанио и долго благодарить каждый из вас и не только вас, но и ваш мамо, папо и грандомамо и грандопапо! Я теперь не отставано от вас и каждый минуто говорино, как я обрадовано мой освобождение!
   - Спасибо, мы все поняли.
   Милав торопливо зашагал сквозь кусты, прислушиваясь к лесным звукам. Туман рассеялся, было тепло и тихо. Солнце еще пряталось за рваными облаками, но все говорило о хорошей погоде на завтра. Милав почти бегом вышел на тропинку и по следам лошадей определил, что Кальконис проехал здесь недавно.
   "Неужели он не слышал болтовни Витторио?" - удивился он и негромко позвал:
   - Кальконис... Сэр Лионель, вы где?
   Чирикали птицы, шумели кроны деревьев. Ответа не последовало.
   Милав опрометью бросился по тропинке, на ходу вглядываясь в следы. Их было немного - от двух лошадей и одного человека, который шел посередине, ведя за собой животных.
   - Кальконис! - крикнул Милав громче и вспугнул пару огромных птиц, с шумом вырвавшихся из ближайшего кустарника.
   И вновь в ответ - молчание. Только теперь до кузнеца и ухоноида стало доходить, что с Кальконисом могло что-то случиться - слишком опрометчиво поступил Милав, оставив Калькониса одного.
   Через два или три поворота они нашли лошадей, спокойно стоящих на тропе и щиплющих траву. Калькониса рядом с ними не оказалось, и это было странно - они никогда не оставляли лошадей одних (что делать пешему путнику в таком краю, да еще без запасов пищи, одежды и прочего необходимого имущества?). Милав кинулся изучать следы. Первого же беглого взгляда оказалось достаточно, чтобы понять: трое неизвестных подошли к Кальконису спереди, справа и слева и, видимо, обездвижили его, потому что от лошадей вели только три пары следов.
   - Они понесли его на себе! - уверенно заявил Ухоня, читавший следы не хуже Милава-волка.
   - Да, и это случилось недавно - мы находились на поляне совсем недолго.
   - Я грустно смотреть, - подал голос Витторио, - ваш другано пропадано?
   - Да, - ответил Милав, проверяя поклажу на лошадях - не пропало ли что.
   - Я знать - его похищано те же разбойнике, что и меня. Я знать этот разбойнике и знать, где он скрывано.
   Милав повернулся к Витторио:
   - Мы вас слушаем.
   - День пути в сторона мой родина есть большой крепость...
   - Замок Пяти Башен?
   - Да-да, Пятто Башено замок. Разбойнике обитано тамо!
   - Вы не знаете, есть ли у них лошади? - Милав говорил на ходу - они с Витторио уже шли по тропе (Ухоня бежал впереди, принюхиваясь к следам).
   - Много лошадь возле бурно широко речано.
   - Далеко до нее?
   - Нет, рядомо очень. Мы можемо не успеть ваш другано, если быстрано не поскакано!
   Милав стремительно кинулся к поклаже, выхватил нож и обрезал кожаные ремни - если догонят похитителей, то вернутся, ну а если не догонят, то...
   Вскочив на первую лошадь, Милав кинул поводья второй Витторио и пришпорил коня.
   - Поторопись, Ухоня! - крикнул он товарищу. - Нагоняем!
   Ухоня уже и сам сообразил, что черепашьим шагом им не догнать разбойников (навряд ли бы они отважились на похищение, если бы не были уверены в том, что смогут оторваться от погони росомонов). Так что Ухоня летел в полуаршине от земли, все увеличивая темп. Скоро лес поредел, и в просветах замелькали серебристые отсветы воды. Ухоня сделался абсолютно невидимым и рванулся в ближайший просвет между деревьями в надежде на то, что настигнет злоумышленников на переправе. Он проскользнул между поваленными осинами и вылетел на плес, слыша за спиной дробный перестук копыт, - Милав и Витторио мчались за ним. Река была широкой и полноводной. Брод здесь отсутствовал. Узкий подвесной мост теперь полоскался в стремительных водах, обрезанный кем-то из похитителей; вдалеке Ухоня заметил несколько быстро удаляющихся точек.
   - Опоздали... - вздохнул Милав, остановив лошадь у самой кромки воды.
   - Нет! Я успею догнать их! - возразил Ухоня, переливаясь голубым цветом.
   - Не дури, - возразил Милав, - один ты не справишься. Так что давай-ка вернемся за вещами и все хорошенько обдумаем...
   Глава 8
   ЗЕРКАЛЬНЫЙ ПЕРЕВЕРТЫШ
   Но Витторио замотал головой и стал бурно возражать:
   - Нельзя медлимо: если ваш другано попадано в кре пость - мы не есть ему помогано!
   - Мне кажется, он прав, - сказал Ухоня. - Не станем же мы в самом деле штурмовать замок!
   - Ладно, - согласился Милав, - ты займись мостом, а я вернусь за поклажей.
   - Я тоже хотено помогано! - подал голос Витторио, глядя на Милава чистыми, преданными глазами.
   - Хорошо. Будете помогать Ухоне.
   - О! Говорино мяу-мяу Ухонио! Я иметь наслаждение помогано такой чудесно тигрино!
   Ухоня только клацнул зубами, но перечить Милаву не стал - уж больно счастливым выглядел Чезаротти в предвкушении помощи своим спасителям.
   Когда Милав вернулся, мост уже был готов - оказалось, что когда рот красавчика Витторио закрыт, его руки работают быстрее языка!
   Милав покачался на деревянных пластинках моста, связанных не то веревками, не то местной разновидностью необычайно прочных трав. Мост казался хлипким и ненадежным.
   - Нас-то он выдержит, - сказал Милав, - а лошадей?