Петри Николай. Колесо превращений

Петри Николай
Колесо превращений

   Николай Петри
   Колесо превращений
   Вотчину удельного князя Голомысла Удалого накрывает темное облако зла и страха, имя которому - Аваддон - маг девятого уровня и чародей Черного Квадрата. И кажется, что нет спасения земле русской. Но черное колдовство надменного мага случайно порождает премилое создание (правда, далеко не без недостатков), которое все время оказывается на пути чародея.
   ...Неужели ты настолько наивен, что думаешь, будто каждое наше слово следует понимать буквально и что мы откроем тебе самую удивительную из истин?
   Артефиус
   Книга первая
   ЧАРОДЕЙ ЧЕРНОГО КВАДРАТА
   Ты должен сделать добро из зла, потому что его больше не из чего сделать.
   Р. П. Уоррен
   Часть первая
   КОВАРНЫЙ ЗАМЫСЕЛ
   Как мы можем знать, что такое смерть, когда мы не знаем еще, что такое жизнь?
   Конфуций
   Глава 1
   ВСЕЗНАЮЩЕЕ ОКО
   Аваддон был разгневан. Впервые за многие и многие века ему не удалось сотворить Аспида Омоложения. В течение последних часов, пока он готовил ингредиенты для таинства, он предвкушал тот счастливый миг, когда холодное и скользкое тело Змея Жизни, вызванное из векового прозябания в мире бесплотных теней, обовьется вокруг его худого, источенного временем тела и они надолго сольются в эйфорическом объятии. Потом наступит сладострастное ощущение мгновенного обновления и омоложения. Сок чьей-то рано оборвавшейся жизни вольется в него, и древний мир за стенами Темного Чертога заиграет новыми яркими красками!
   Так было всегда - сколько себя помнит Аваддон!
   Но сегодня произошло что-то страшное: Аспид Омоложения, ожидаемый чародеем с таким вожделением, не отозвался на его призыв, и Врата Перехода так и остались не замутненными ничьим присутствием. Аваддон испытал настоящий первобытный ужас! Все случившееся могло означать только одно: липики, записывающие каждый миг его жизни, дали понять, что началась последняя глава в его бесконечно долгой судьбе. Аваддон не был готов к этому. Он, которому подчинялись сонмы существ из зримого и потустороннего миров, считал себя почти бессмертным!
   Почти...
   Гнев Аваддона был ужасен. Таких страшных проклятий стены Темного Чертога не слышали за всю свою тысячелетнюю историю! Аваддон творил заклинания такой мощи, что рушились стены замка и исчезали в бездонных пропастях! Он успокоился лишь тогда, когда от Темного Чертога остались одни руины... Осмотрев развалины ледяным взглядом, Аваддон сотворил заклинание и исчез в образовавшемся проходе. Теперь он знал, что будет делать...
   Каменная лестница привела его в огромный зал, в центре которого возвышался значительных размеров хрустальный шар. Это Всезнающее Око он отыскал благодаря манускрипту невообразимой древности. Когда это случилось, Аваддон был всего лишь учеником халдейского ученого-алхимика и - как все в его возрасте - мечтал о несбыточном... И ему повезло, ему сказочно повезло, потому что учитель, купив этот манускрипт на каком-то восточном базаре, не нашел в нем ничего интересного для себя и просто подарил его Аваддону. С этого и началось восхождение великого чародея. Аваддон поверил манускрипту с первого мгновения, как только его пальцы коснулись свитка, и был награжден за это той колоссальной магической силой, которую он приобрел благодаря Всезнающему Оку. Аваддон и теперь надеялся перехитрить неумолимых липиков-летописцев с его помощью.
   Опустившись на колени перед хрустальным шаром (разве можно по-другому приветствовать творение легендарных жрецов Атлантиды?!), Аваддон смиренно произнес:
   - О, великий и несокрушимый во времени Малах Га-Мавет! Тебя вызывает твой недостойный ученик Ав Ад-Дон! Если слышишь меня, приди и ответь!
   Аваддон еще ниже склонился в поклоне и стал ждать. От напряжения и волнения у него тряслись руки, и капельки пота стекали со лба на каменные плиты перед его лицом. Но он не позволял себе даже шелохнуться - момента появления Малаха Га-Мавета в хрустальном шаре не должен был видеть никто, даже его самый верный адепт Ав Ад-Дон!
   Секунды текли как столетия! Аваддону казалось, что прошла целая вечность. Но он терпеливо ждал, потому что в противном случае...
   И Малах Га-Мавет снизошел к его мольбам! Шар изнутри наполнился светом, и глухой низкий голос, от которого задрожали своды зала, выплеснулся на коленопреклоненного чародея:
   - Я здесь! Спрашивай!
   Аваддон даже глаза плотно зажмурил - чтобы ненароком не узреть лика ангела смерти.
   - Вопрошаю тебя, о великий Малах Га-Мавет, почему Аспид Омоложения из мира теней не откликнулся на мой зов?
   - Ты сам знаешь почему. - Жуткий голос вытекал из хрустального шара и обволакивал Аваддона, пеленая и усыпляя его. - Твое тело стало как пустой сосуд, а душа твоя заблудилась в собственных потемках! Ты не можешь больше пользоваться знаниями Эйдоса. И липики уже дописывают последние строки твоей жизни!... Что ты еще хочешь узнать?
   Аваддон собрался с духом и заговорил:
   - Я сотни лет был послушным орудием в твоих руках. Я никогда не прекословил тебе, потому что ты создал меня таким, какой я есть.
   - Это правда...
   - Если липики допишут мою жизнь, кто будет служить тебе?
   - У меня впереди - Вечность. Меня это не волнует!
   - Но ведь люди так забывчивы! Они могут уже через сто лет и не вспомнить о тебе! А с моей смертью уйдет и тайна Всезнающего Ока! Кто знает, сколько эонов лет минует, прежде чем его вновь обнаружат... И все это время твое бессмертное имя будет в забвении!
   Слова Аваддона были крамольными, и Малах Га-Мавет мог прогневаться на него за это. Но выбора не было: какая разница - умереть сейчас или неделей позже?! Но, даже несмотря на это, Аваддон в ужасе замер, ожидая ответа...
   - Возможно, ты прав... - Аваддону показалось, что голос Малаха Га-Мавета изменился! - Говори - чего ты хочешь?
   - Я хочу подготовить преемника на свое место. Но мне нужно время!
   - Сколько?
   - Я учился у тебя больше века. Но ты - ангел смерти! А я - всего лишь человек: мне потребуется времени в два раза больше!
   Наступила долгая пауза.
   - Хорошо. Я дарю тебе два века!
   - Что я должен сделать?
   - Подойди с закрытыми глазами к хрустальной сфере и обними ее. Я буду говорить с тобой на языке Великого Знания. Приготовься посетить Эйдос!!
   Аваддон, зажмурившись до рези в глазах, подошел к Всезнающему Оку и обнял шар. Руки сразу же парализовало жгучим холодом, и он услышал голос Малаха Га-Мавета, зазвучавший где-то внутри его естества:
   - Приготовься слушать и запоминать. Великое Знание - это Великая Радость. Открой свой разум и впитывай поток бесценной информации! Благодаря мне твои познания в различных областях миропонимания огромны, но не безграничны. Я приподниму покрывало незнания, чтобы ты смог осуществить то, что я тебе обещал... Далеко отсюда живет языческое племя. Они называют себя "росомоны" или "племя Рос". Росомоны - мужественные и храбрые воины. Ростом они высоки, красивы собой и смелы в борьбе с врагами. Народ там могучий, телосложение у них крепкое, а мужество огромное, как их бескрайние леса. И есть среди них один князь удельный - Годомысл Удалой. Храбрый, образованный, справедливый. Обладает он способностями, о которых сам пока не подозревает: его светлая душа может проникать в самые потаенные планы Эйдоса! Если ты сможешь овладеть его даром, к тебе вернется способность вызывать Аспида Омоложения! Но запомни: природа и климат места, где они живут, могут не только повлиять на твои ментальные и физические способности - они способны видоизменять даже состав неорганической материи. Это значит, что твои способности у росомонов могут измениться. Ты что-то утратишь, а что-то - быть может - приобретешь. Сказанное относится и к самим росомонам: покидая свои земли, они тоже что-то теряют. Помни об этом. Край тот еще молод, и силы в нем неисчерпаемые! Если позволишь гордыне одолеть себя пропадешь. Ты понял меня, Ав Ад-Дон?
   - Да, бессмертный Малах Га-Мавет!
   - Через год в этом зале ты покажешь мне свои новые возможности, и мы поговорим о преемнике! Если не придешь, липики помогут мне разыскать тебя.
   - Я сделаю, как ты велишь! Ты позволишь задать последний вопрос?
   - Говори!
   - Когда я овладею даром Годомысла Удалого, могу я вызвать тебя, чтобы ты сам забрал его в мир теней?
   - Да...
   Хрустальный шар погас, и Аваддон без сил сполз на пол. Его бил легкий озноб (так всегда бывало после контакта с Малахом Га-Маветом). Чародей дыханием согревал окоченевшие от холода руки и размышлял над последними словами ангела смерти. Ему дали отсрочку на целых два века! За это время он сможет кое-что придумать. Ведь и Малах Га-Мавет не единственное божество в мире теней! А с дикими язычниками чародей как-нибудь разберется...
   Глава 2
   ПЛЕМЯ РОС
   Дорога в страну росомонов оказалась долгой и трудной. Разные племена и народы, как в калейдоскопе, сменяли друг друга. У одних приходилось безопасность покупать за деньги, с другими можно было обойтись одной дипломатической беседой, а третьи сами предлагали себя в провожатые за миску похлебки и стакан дешевого вина.
   Аваддон старался своим магическим даром пользоваться как можно реже, чтобы раньше времени не привлечь к себе ненужного внимания. Однако и абсолютное инкогнито ему было ни к чему, поэтому он позволял себе демонстрировать иногда искусство врачевания, - благо преуспел на этом поприще еще в молодые годы.
   Практики ему в путешествии хватало: редко какой день проходил без стычек с многочисленными разбойниками, кишащими на дорогах. Скоро слава о нем, как об искусном лекаре, уже опережала его небольшой караван на много дней пути, и оставшаяся дорога к росомонам стала напоминать увеселительную прогулку. Это тоже устраивало Аваддона - он надеялся (и небезосновательно), что молва о нем рано или поздно достигнет вотчины Годомысла Удалого. Ну а князь, как человек прогрессивный и весьма образованный (для своего дикого края, разумеется!), не откажется пригласить известного лекаря для приватной беседы.
   Аваддон обладал даром предвидения и очень на него рассчитывал. Однако в стране росомонов - как и говорил Малах Га-Мавет - природа оказалась в состоянии творить чудеса... с чудесными способностями самого волшебника! Аваддон обнаружил, что дар предвидения раз за разом стал отказывать в этом варварском крае. Это настораживало: если так будет продолжаться, то на его миссии можно будет смело поставить крест. Поэтому все необычное в пути начало вызывать в нем болезненное любопытство: будь то слишком назойливый путник, напрашивающийся в попутчики, или же явление природы, на которое Аваддон еще вчера не обратил бы никакого внимания. Теперь его могла насторожить любая мелочь, и, когда ему повстречался некто Лионель Кальконис, представившийся странствующим поэтом и философом, он принял его за подосланного шпиона. Аваддону все же удалось погрузиться в клоаку мелкой душонки нового попутчика и узнать, что нужно. Кальконис оказался такой же поэт и философ, как Аваддон - Годомысл Удалой!
   Чародей еще "побродил" некоторое время по закоулкам сознания философа-шарлатана и пришел к выводу, что такой человек ему пригодится. Людям столь высокого уровня, как Аваддон, всегда нужен кто-то для выполнения некоторых... деликатных поручений. И Аваддон сделал Лионелю Кальконису предложение сопровождать его в дальнейшем путешествии. "Ваше благородное происхождение и очевидные таланты в словесности позволяют мне надеяться, что вы не откажетесь стать моим компаньоном!"
   Аваддон, зная тайные желания Калькониса лучше, чем содержимое своего походного сундука, мог играть на чувствах этого человека, как на струнах сладкозвучной арфы. Впрочем, это не было слишком сложным занятием: душу Лионеля переполняли жадность, похоть и жажда власти - пусть небольшой (в рамках одного поселения или, на худой конец, над ватагой не слишком воинственных разбойников!), но - Власти! И Аваддон намеревался все это предоставить своему новоявленному компаньону, если дело пойдет хорошо.
   Лионелю Кальконису тоже следует отдать должное: будучи человеком не особенно обремененным умственными способностями, он недостаток ума компенсировал находчивостью и сообразительностью. "Философ" сразу же по достоинству оценил предложение Аваддона, и догадался что вкладывал этот таинственный лекарь в понятие "компаньон". Однако моральных терзаний это не вызвало. Напротив, он ощутил какой-то душевный подъем в предвкушении событий, способных принести ему определенную материальную выгоду.
   * * *
   ...Все началось с того, что однажды утром, когда Аваддон, Лионель Кальконис и несколько нанятых для их охраны воинов-фризов готовились в путь, к ним подскакала группа всадников. Неожиданное появление полутора десятков хорошо вооруженных людей заставило охранников-фризов схватиться за мечи. Однако стычки не произошло. Всадники расступились, и Аваддон увидел богато одетого росомона, который, спешившись, направлялся к нему.
   - Будь здрав на все четыре ветра! Я - Тур Орог, тысяцкий великого князя Годомысла Удалого. А ты - Аваддон-лекарь из неведомой нам страны Гхот?
   Аваддон насторожился. То, что предвидение вновь его обмануло, было бы еще полбеды. Но как сам Годомысл Удалой мог узнать о чародее?! Ибо, по оценкам мага, до земель удельного князя еще много дней пути. И праздная молва не могла успеть разнести вести о нем по дремучему краю росомонов! Это пахло изменой. Неужели Малах Га-Мавет нарушил свое слово?..
   - Да, я целитель Аваддон, и моя родина Гхот действительно далеко от этого места.
   - У нас к тебе поручение от князя.
   - Я вас слушаю, благородные воины!
   - Наш князь просит тебя посетить его владения и помочь ему.
   - Чем может помочь безродный лекарь самому Годомыслу Удалому?
   - Старые раны мешают князю отправиться в новый поход против племени обров. А слава о твоем искусстве достигла и наших мест. Мы просим тебя излечить князя. О награде можешь не беспокоиться. Все, что ты пожелаешь, в твоем распоряжении.
   Аваддон внешне остался абсолютно спокоен и невозмутим, хотя в душе ликовал. Он встретится с Годомыслом не жалким просителем, а хозяином положения! Аваддон внутренне попросил прощения у бессмертного Малаха Га-Мавета за то, что позволил себе на миг усомниться в его намерениях. К неожиданному появлению тысяцкого Тура Орога ангел смерти тоже мог иметь определенное отношение. Аваддон был опытен в делах подобного рода: не радость, а озабоченность легла на его чело, словно он глубоко сомневался, стоит ли ему принимать это лестное предложение и хватит ли его скромных способностей, чтобы вылечить столь знатного господина.
   Тур Орог расценил его колебания именно так и попытался успокоить:
   - Твоя слава лекаря столь же велика, сколь слава Годомысла Удалого как воина! Мы будем молить богов, чтобы они помогли тебе в твоем искусстве!
   "А вот этого мне хотелось бы меньше всего!" - подумал Аваддон, а вслух произнес:
   - Я готов помочь вашему князю. Далеко ли до его земли?
   - У нас много сильных коней, а в пути ждут свежие лошади. Дорога не покажется тебе долгой!
   Ответ не удовлетворил Аваддона, но он сделал вид, что ему все равно.
   - Могу я взять с собой этих людей? Они охраняли меня в дороге от разбойников.
   - Ты вправе взять, кого захочешь, но со мной, кроме этих пятнадцати, еще сотня отборных воинов. Мы сможем защитить тебя, уж поверь мне!
   Тур Орог производил впечатление человека непростого. Было в его облике что-то такое, что заставило Аваддона воздержаться от атаки на мозг тысяцкого: в начале нужно было собрать побольше сведений об этих людях, об этом крае. И Аваддон знал, кто поможет ему, - не зря же он терпел пустую болтовню Лионеля целую неделю!
   На то, чтобы щедро рассчитаться с фризами и собрать нехитрый скарб в путь-дорогу, ушло совсем немного времени. И через полчаса они были на берегу реки, где к ним присоединился остальной отряд. Да, с таким впечатляющим эскортом не зазорно было путешествовать и многим королям! Теперь Аваддону нечего было беспокоиться о дальнейшем пути - верные люди князя сами везли его к Годомыслу. Замысел темного чародея начинал осуществляться...
   Глава 3
   ПТИЦА СИРИИ
   Весь неблизкий путь до владений Годомысла Аваддон посвятил внимательному изучению природы нового для него края. Наделенный способностями, о которых остальные не могли и мечтать, он видел в окружающем мире многое, что было недоступно обитателям этих мест. Аваддон неоднократно оказывался в состоянии крайнего удивления. Ему были абсолютно непонятны взаимоотношения росомонов с существами, обитавшими в лесу, в воде и в небе. У себя на родине он привык к тому, что тролли, вурдалаки, привидения, домовые и прочая нечисть держатся подальше от людей, которые знают об их существовании больше из легенд. В стране же росомонов все было наоборот! Когда Аваддон впервые с этим столкнулся, он испытал легкое потрясение.
   Вечер уже переходил в ночь. В лагере готовились ко сну. Вдруг откуда-то с небес донеслось чудесное пение. Голос был так прекрасен, что чародей утратил ощущение реальности и мгновенно погрузился в состояние неизъяснимого блаженства. Он наслаждался и мечтал лишь об одном - чтобы райское пение никогда не прекращалось... Вокальное чудо оборвалось самым грубым образом: в уши Аваддона ворвался мерзкий звук такой силы, что чародей испугался за свой слух. Вскочив на ноги, он стал озираться по сторонам, совершенно не понимая, что происходит. На помощь пришел словоохотливый и всезнающий Лионель:
   - Успокойтесь, уважаемый магистр... - Кальконис наделил Аваддона этим званием, считая, что на посторонних оно производит сильное впечатление. И где-то он был прав. - Росомоны так птицу Сирии прогоняют.
   - Птица Сирии? Райская птица-дева?! Я всегда думал, что это миф!! Аваддон был просто поражен. - Но это невозможно! Ее уже столько веков никто не слышал!
   - В этой стране, магистр Аваддон, возможно все.
   - А ужасный звук, от которого я едва не оглох?
   - О-о-о, этот инструмент придумал их знаменитый гусляр Боян-сказитель. Называется он "эстрах".
   Аваддон опустился на свое место возле костра. Подошел Тур Орог, осведомился, все ли с гостем в порядке.
   - Благодарю, мне уже лучше, хотя этот звук...
   - Эстрах не гусли. Услады сердцу не приносит.
   - А что бывает с теми, у кого этого инструмента не окажется в момент встречи с птицей Сирии?
   - Птица зачаровывает человека до беспамятства, а потом с душой несчастного игрища устраивает. У меня лета три тому многих добрых мечников она перед боем скосила... пришлось уходить от ворога, так и не скрестив мечей. А вообще-то она - птица Сирии - дева добрая, с ней и смерть принять - слаще иной жизни!
   Когда тысяцкий ушел, шурша плащом, похожим на княжеский корзно, Лионель Кальконис сказал, мечтательно глядя в ночное небо:
   - Я в этих краях странствую уже добрый десяток лет, а вот пение птицы Сирии слышал впервые! Она только здесь, на севере, людям объявляется. Не знаю уж почему, но только слышат ее немногие из приезжающих издалека. Можно сказать, что нам повезло.
   - Да уж, повезло... - пробормотал Аваддон, укладываясь спать на меховую подстилку.
   Той ночью он долго не мог уснуть. Чем глубже в дебри непонятной страны он забирался, тем больше мрачных дум появлялось в его голове. После встречи с птицей-девой чародей вновь попытался войти в состояние, когда священный Эйдос открывает врата абсолютного знания человеческому разуму, но не смог этого сделать. Какая-то непонятная сила не позволяет ему творить заклинания. Этот край просто переполнен молодой необузданной энергией, и она не подчиняется чародею, и она же не дает ему использовать мощь его магии. Невидимый обычным людям мир, в котором силой мысли чародея творятся прообразы будущих его заклинаний, почему-то не воспринимает эти прообразы здесь, в стране Рос. Он либо отторгает их, либо создает нечто несуразное. Все это в целом заставляет задуматься о той невообразимой мощи, которой обладает край Годомысла, и если Аваддону удастся овладеть даром князя, то чародей может овладеть поистине колоссальной властью над физическим миром! Тогда даже ангел смерти Малах Га-Мавет будет считаться с ним, а не помыкать им как обыкновенным смертным! И если для достижения великой цели ему придется уничтожить этот молодой необузданный мир, он колебаться не станет!
   * * *
   Всему рано или поздно приходит конец. Завершилось и многомесячное путешествие Аваддона. Княжеский двор открылся неожиданно, когда многолюдный отряд Тура Орога, выехав из лесной чащобы, оказался на широком поле. Росомоны приветствовали край родимый согласно древним обычаям: все спешились и преклонили колена. Что они говорили - Аваддон не мог расслышать, поэтому поинтересовался у Калькониса:
   - Что они делают?
   - Просят землю-мать принять их и очистить от скверны.
   - Дикари! - презрительно бросил Аваддон.
   - Думаю, что вы, уважаемый магистр, не совсем правы.
   - О чем это ты? - Вольность в словах новоявленного "компаньона" подчас раздражала надменного чародея.
   - Если вы внимательно посмотрите на этих воинов, то сможете увидеть кое-что интересное...
   Действительно, обострив зрение до орлиной зоркости, Аваддон увидел, как над некоторыми из росомонов заклубился едва видимый туман. Прошло несколько мгновений, и туман рассеялся. Но воины эти так и остались стоять на месте, в то время как остальные собрались продолжить путь. Аваддон мало что понял из происходящего, поэтому вновь обратился к Лионелю:
   - А теперь что происходит?
   - Духи земли обнаружили у этих воинов скверну чужих мест. Теперь им предстоит пройти очищение где-нибудь в священной роще. Эти места заповедны, их знают только волхвы, то есть волшебники.
   - У них есть волшебники?..
   - Ну, они как бы и не совсем волшебники, но молва о них ходит разная. Я бы предпочел держаться от них подальше...
   Весь отряд уже направлялся в сторону княжеского двора, представлявшего собой настоящую крепость. Двор располагался на возвышенности, с одной стороны которой поднимались высокие крутые горы, а с другой протекала стремительная речушка, бравшая свой исток где-то в горах, хорошо различимых за редким туманом. Попасть в крепость можно было только по подъемному мосту, который по случаю встречи был опущен. Множество народу собралось на мост и по дороге к нему. Окинув взглядом окрестности, Аваддон оценил положение княжеского двора: при необходимости здесь можно организовать хорошую оборону. Он с уважением отметил надежность охранного частокола, составленного из вековых лиственниц. Внутри двор князя выглядел столь же надежно и долговечно. Конечно, это не гранитные стены его Темного Чертога, но и не сравнить с теми слабенькими крепостями, что он в изобилии наблюдал по пути сюда.
   Прибывших встречали несколько воинов, одинаково крепких и богато одетых.
   - Это знатные гриди, то есть княжеские телохранители и приближенные, пояснил всезнающий Калько-нис. - Здесь вам не королевский двор фризов или свеев - фрейлин и кавалеров тут не встретишь! Самый знатный воин - он же и самый главный вельможа!
   - Варвары... - вздохнул Аваддон и спешился.
   К нему уже подходили знатные гриди во главе с Туром Орогом. Тысяцкий выглядел веселым и счастливым.,
   _ Ну что, Аваддон-лекарь, пора предстать пред ясные очи князя нашего, Годомысла Удалого, да продлят боги его жизнь!
   - Я готов...
   Глава 4
   ГОДОМЫСЛ УДАЛОЙ
   Они прошли по широкому двору, поднялись на высокое резное крыльцо, вошли в массивную дверь и оказались в княжеских хоромах.
   - Где князь будет встречать нас? В гридне али в одрине? - спросил Тур Орог.
   - Князь еще слаб. Просил проводить вас в одрину, - отозвался милостник (любимец князя) Вышата.
   - Веди! - бросил тысяцкий и широким шагом направился за Вышатой.
   Одрина (опочивальня) князя быстро наполнилась людьми. Все громко говорили, но лишь до тех пор, пока властный голос не произнес:
   - Тур, друг сердешный, покажи-ка мне сего знаменитого лекаря!
   Воины расступились, давая проход заморскому гостю. На богато убранном дорогими тканями одре возлежал немолодой уже князь Годомысл Удалой. Аваддону, как врачевателю, сразу бросились в глаза неестественная бледность и худоба Годомысла. Взгляд его голубых глаз был тверд, но чародей отметил их нездоровый блеск. Похоже, князь был действительно серьезно болен. Что ж, Аваддона пригласили вылечить князя, и он его вылечит. Но только для того, чтобы...
   - Ты и есть знаменитый Аваддон-лекарь? - Голос князя звучал мощно и властно, мало напоминая голос больного человека.
   - Не знаю, чем я стал знаменит в вашей стране, великий князь, скромно произнес Аваддон, - я всего лишь лекарь ран телесных.
   - Скромность - черта сильных, - рассудил Годомысл, и Аваддону показалось, что князь хотел сказать этим что-то еще.
   "А он не прост!" - подумал Аваддон и ответил:
   - Сильному легко быть скромным, потому что его скромность равна длине его меча!
   Годомысл удивленно поднял бровь:
   - Это слова не простого лекаря, но достойного мужа! У нас теперь будет достаточно времени - и для беседы душевной, и для лечения телесного. Всем ли ты остался доволен по пути в мои земли?
   - Да, князь Годомысл, Тур Орог - достойный воитель. Дорога была мне не в тягость.
   - Хорошо. Тогда можешь отдыхать. Завтра тебя пригласят. Вышата, обратился он к своему милостнику, - определи гостей в новый терем. И пусть они ни в чем не знают нужды! Понял ли?
   - Понял, князь.
   - Тогда оставьте нас с Туром одних.
   Воины всем миром пошли прочь. Последним покои князя покидал Аваддон. И уже на выходе он увидел, что тысяцкий что-то быстро говорит князю на ухо, показывая в сторону гостей.