Прошкин Евгений Александрович. Война мертвых

   — Правила ты знаешь, — скороговоркой произнес Григорий. — Держи браслет, и пойдем. Помоешься, переоденешься и будешь ждать в кубрике. На Посту объявлена повышенная боеготовность.
   — Да я не грязный, — попытался пошутить Тихон.
   — Традиция такая.
   Капитан вручил ему новое средство связи, на котором отчетливо выделялся матовый квадрат экрана и пара мелких пуговок под ним. Левая — вызов, правая — отбой. Просто, как карандаш.
   Планировка нового Поста была стандартной: клуб, невостребованный спортивный зал, столовая. Жилой отсек с преимущественно двойными кубриками, служебный — с операторскими.
   Григорий проводил его в самый конец коридора и, открыв створ, указал на одну из кроватей.
   — Единственное, что могу тебе предложить. Остальное жилье пока занято, — сказал он, намекая на то, что, во-первых, место Тихону досталось самое паршивое, а во-вторых, задержаться ему здесь придется надолго.
   Тихон не возражал.
   — Где мой сосед? — ~ спросил он.
   — Не волнуйся, скоро появится, — пообещал Григорий. — Пока смени форму, шеврон тебе не идет.
   Тихон, отчего-то разволновавшись, открыл шкафчик и увидел плотный конверт черного цвета. Поверх него лежал серебряный лейтенантский аксельбант. Конечно, он этого ждал — с той самой секунды, когда Аркадий упомянул о его неведомых достижениях на Боло.
   Он вопросительно посмотрел на Григория, и тот сказал:
   — Это твое. Но сначала — в санблок.
   — Поесть я успею?
   — Даже выпить, — капитан усмехнулся, но не издевательски, а как-то по-доброму, душевно. — После боя, естественно. Я просмотрел твою психокарту и...
   Тихон невольно напрягся. Разумеется, Григория уведомили о попойке, устроенной на старом Посту, но при чем здесь его досье?
   — ...думаю, тебя это не затянет. Вот Павла ты сгубил, а тебе можно, у тебя другие установки.
   — Ты знаешь Павла? — удивился Тихон.
   — К сожалению. Но долго я его терпеть не стал.
   — Его разжаловали?
   — Он не офицер. Болтун и трус. Лейтенанта получил за участие в какой-то удачной кампании. Тогда всех повышали. Вообще-то с его психо картой дальше старшего техника не пойдешь.
   — Ас моей? — как бы между прочим поинтересовался Тихон.
   Григорий невзначай поправил на груди зеленый капитанский шнурок и, выразительно кхекнув, направился к выходу.
   Такой ответ Тихона устраивал. Не сказать, чтобы его особенно волновала карьера, просто перспектива подняться еще на две ступеньки давала твердую почву под ногами. Станет он капитаном или нет — вопрос пятый. Главное, он остается на Посту. Вместе с танком.
   Когда створка коснулась пола, Тихон спохватился, что хотел признаться насчет своего пятидесятичасового забытья. Так было бы честнее. По крайней мере, если в дальнейшем эта история всплывет, ему не пришлось бы оправдываться и объяснять то, чего сам толком не понимает. Мало ли что он мог натворить. Ведь даже Мартой овладеть умудрился! И хоть бы чуточку, хоть бы капельку запомнил... Нет, пусто. Заснул — проснулся. По внутренним часам — около сорока минут. А в них уложилось: почетное поражение на Боло, инфаркт, половой акт, вскрытые вены и похороны.
   Все же надо будет сказать. Может, такие случаи уже бывали. Может, это опасная болезнь или, наоборот, что-то очень полезное.
   "Ну, ну, договорился, — одернул себя Тихон. — Какой прок от потери памяти? Одна маета”.
   Сигнал вызова застал его в санблоке. Маленький экран на браслете неожиданно загорелся, и в нем возникла женская головка размером с ноготь. Деталей было не разобрать, Тихон лишь увидел, что абонент — баба, и судорожно прикрылся.
   — Мне все равно ничего не видно, — сказала женщина. — Да не болтай рукой, держи прямо перед лицом. Вот так. У тебя в распоряжении полторы минуты. Операторская номер три, четвертая кабина. Твой субъект — стрелок.
   — А куда высаживаемся?
   — Теряешь время. Одевайся и бегом.
   Тихон быстро высушился и накинул форму. Подошел к зеркалу. Бросился к выходу, но вернулся и посмотрел еще раз. Все-таки врал он, есть у него честолюбие, есть. Самому себе врал. Ну и что?
   Пост был точь-в-точь как сержантский, поэтому свою нишу Тихон нашел без проблем. Хорошо, что их строят одинаковыми, будто никуда и не переводился. Люди, правда, чужие, ну так это не страшно. Что ему люди?
   — Кто водитель? — требовательно бросил он в черную пустоту.
   — Приветствую, — почтительно отозвалось в сознании. — Новенький, да?
   Личность, делившая с ним пространство командного блока, показалась знакомой. Откуда это ощущение? Ведь ни с кем, кроме Лизы и Анастасии, он не воевал. Ну, еще Марта была — в Школе. И еще...
   — Зенон, ты?
   — Я. А ты Тихон?
   — Ага. Вот и свиделись.
   Тихон обрадовался. Почему, он сказать не мог, это было что-то иррациональное. Ностальгия по Школе? Тьфу, какая, к черту, ностальгия?! Просто хороший водитель. И психоматрица неплохая. С Зеноном ему было хорошо. Уютно, безмятежное как в раннем детстве.
   — Собрались, ребятки! Пожечь надо будет от души. Три сотни “слонов” и столько же “китов”. Сволочи укрупняют военную технику.
   — У них, наверное, динозавров не было. Мы-то в курсе, чем кончается такое укрупнение, — блеснул эрудицией кто-то из отряда.
   Тихон с надеждой подумал, что это его земляк, но тут же вспомнил про энциклопедию. Набраться знаний по биологии мог любой, даже тот, кто и собаки живой не видел. Зенон тактично промолчал, лишь выудил из резервной памяти все, что известно о новой машине конкуров.
   "Кит” — модернизированный вариант “слона”. Экипаж “слона” состоит из четырнадцати особей; есть основания полагать, что в этом “слон” и “кит” схожи. От ракет, как и ожидалось, конкуры постепенно отказываются, вооружение “кита” — сто два больших ускорителя. Боезапас — примерно четыреста килограммов ртути, это полмиллиона выстрелов. Еще одно серьезное отличие: аналог воздушной подушки — реактивная тяга. По наблюдениям, “кит” способен подниматься на высоту до семи метров. Скорость передвижения до ста пятидесяти. Впервые введен в бой в колонии Шадан, затем в колонии Боло. Эффективен. Крайне опасен.
   Собственно, этим знания о новом оружии исчерпывались.
   По поводу того, что “кит” летает, Павел, конечно, погорячился, семь метров — еще не полет. Но почему рыба?
   — Кит — не рыба, — возразил Зенон.
   — Ну и не птица же!
   — Вот именно что птица. Здоровая, вроде страуса. Обитает на Шадане и называется “китэ”.
   — Но ведь не “кит”.
   — По мне, так одна зараза, — заявил Зенон, и Тихон, поразмыслив, согласился.
   — Кроме того, в нападении участвует около десяти тысяч десантников, — монотонно произнес командир. — Глори им не одолеть, но разрушения могут быть серьезные.
   Глори — окраинная планета Конфедерации, мгновенно отозвалась энциклопедия. Единственный материк площадью двести пятьдесят миллионов квадратных километров. Высокая степень урбанизации. Население — четыре с половиной миллиарда человек.
   — Пленных брать? — пошутил тот же выскочка.
   — Только потрошеными и хорошо прожаренными. Все, пошли.
   Тихон очутился в широком колодце. Армированные стены по-черепашьи ползли вниз, вместе с ними неспешно опускалось ярко-голубое пятно неба. Рядом с Тихоном на площадке стояли еще три танка.
   Медленно, ой как медленно. Если их будут выводить из гаража по четверо, то ночевать колонистам придется на пепелище.
   Наконец подъем закончился, и Зенон выехал на широкую улицу. Развернувшись так, что из-под траков сыпанули искры, он помчал вправо. На картинку наложилась прозрачная схема — они двигались к пригороду, туда, где радар показывал наступление врага.
   Машины конкуров, будучи пока лишь светящимися точками, выглядели несерьезно, но Тихон знал, что скоро точки превратятся в реальную огневую мощь, и тогда ему придется туго. Туго придется им всем. Сто два ртутных ускорителя на каждом борту, и это не считая “слонов”, с которыми, кстати сказать, тоже биться не сладко.
   Мимо неслись причудливые здания, в основном высокие, сложного сечения, башни, но рассматривать их желания не было. Страстью к туризму Тихон никогда не страдал, вот и сейчас: задержал взгляд на одном доме, на другом и переключил внимание вперед.
   Город словно спал, но сном это не было. Жителей успели эвакуировать, и пустые улицы гулко разносили по окрестностям рев четырех моторов. На пути несколько раз попадались одинаковые полосатые мобили какой-то специальной службы, но как только танки подъезжали ближе, те почтительно прижимались к газонам. Их уважали, на них надеялись. Но в их победу не верили. Разместили под землей огромный парк военной техники и все же удрали. Покинули свой красивый и чистенький город, потому что ни барахло, ни конфы от смерти не спасут.
   "Зря копили, зря обустраивались”, — с нескрываемым злорадством подумал Тихон.
   "Скарб”, — самовольно явилось из энциклопедии старинное слово. Да, оно подходит. Модная мебель, умные приборы, удобное жилье — все это скарб. Большой, тяжелый мешок, уродующий спину и мешающий идти. Когда становится страшно, его бросаешь и чешешь налегке.
   Тихон вдруг решил, что конкурскому десанту следует навестить каждую из колоний, тогда люди скорее поймут, что такое подлинные ценности.
   А что это, интересно, за ценности? Жизнь? Вот глупость. Здесь давно все ясно: если душа бессмертна, то за тело трястись ни к чему, если же никакой души нет, то и сама жизнь смысла не имеет. Как ни крути, выходит одно: умирать не жалко. Он это делал уже много раз: из человека — в танк, из танка — в человека.
   — Извиняюсь, что прерываю, — подал голос Зенон, и Тихон с ужасом осознал, что всю эту галиматью он обдумывал не в одиночку, а на пару с водителем. Кстати, не слишком ли скоро Зенон оказался в лейтенантах?
   — Просто повезло, — ответил тот. — Пятнадцать часов, и новое звание. Если хочешь, расскажу. Потом, когда вернемся. А сейчас глянь-ка.
   Тихон, совместил изображения и обозлился: план города в память сунули устаревший. Карта показывала обычные кварталы еще на несколько километров, локатор же чуял, что невдалеке начинается относительно ровная местность.
   — Возможно, тут недавно парк соорудили, — предположил Зенон.
   — Ага. Целый район снесли быстрее, чем исправили схему. Нет, что-то не то. Всем, кто находится в секторе “три — двенадцать”! Ничего странного не видите?
   — Ошибка в карте...
   — Дома куда-то пропали...
   — У меня, кажется, локатор брешет... — вразнобой полетели ответы.
   Тихон впервые заметил, как много в городе танков. Они двигались десятью пунктирами из небольших групп, а лифты продолжали поднимать на поверхность все новые и новые машины. Может, Пост находится здесь, на Глори? Тьфу, это же танки из-под земли выползают. Экипажи-то в другом месте.
   — Смотрите как следует, — распорядился командир. — Карта нормальная, на “три — двенадцать” парков нет.
   — Говорит двести второй, транслирую картинку.
   — Да у тебя радар неисправен, двести второй, — послышалось после короткой паузы.
   — Какой радар? При чем тут радар? — завопили отовсюду. — У всех одно и то же показывает.
   — Разбирайтесь сами, — отрезал командир. Тихон отчетливо представил, как сердитый дядька с золотыми эполетами машет рукой: вас послали, вы и соображайте., По большому счету, плевать ему, этому дядьке, и на них, и на всю.Глори. А может, так и надо.
   Тихон велел Зенону остановиться, и тройка, следовавшая за ними от самого подъемника, встала рядом.
   — Стрелки, представьтесь, — распорядился Тихон.
   — Дарья, триста пятая.
   — Филипп, сто тринадцатый.
   — Вильгельм, семьсот семьдесят седьмой.
   — Все сержанты? Это хорошо. Так, вот ты, три семерки, пошел вперед. Будь готов ко всяким там...
   — Не учи, ладно? — резко ответил Вильгельм. Одна из машин просела назад, высекла из мостовой три плотных пучка искр и рванулась вдоль улицы. Миновав несколько перекрестков, она лихо повернула и исчезла за углом.
   Ну, говори! Что видишь? Ого, да здесь... — начал стрелок и вдруг захлебнулся. Бортовые микрофоны зафиксировали взрыв, через секунду между домами поплыл жидкий дымок.
   — Накрылись три семерочки, — произнес Тихон. — Наверно, сильно опытный был экипаж.
   — Это наше боевое крещение, — призналась Дарья.
   — Тогда вопросов нет. Дуй за ним.
   Первым желанием было проявить галантность и оставить даму в живых, но тогда пришлось бы послать Филиппа, а ему Тихон не доверял. И дело не в том, тот ли это был Филипп, которого он знал по Школе, или другой. Так уж получилось, что ни одного приличного человека с этим именем он не встречал.
   — Передай изображение в эфир, посмотрим, что там творится.
   — А я... не умею.
   — Вот, черт! Свяжешься с бабой... Тогда смотри сама. И поосторожней.
   Дарья поехала за тремя семерками, но маршрут слегка изменила, благо улицы делили город на равные прямоугольники и заблудиться в нем было трудно даже для женщины.
   Со стороны неопознанного пустыря прогрохотали взрывы — к самонадеянному Вильгельму присоединились еще двое. Централизованное управление по-прежнему отсутствовало. Максимум, на что был способен их полководец, это наблюдать за происходящим через мониторы и раздавать мудрые советы типа “никого не жалей”. Каждая четверка действовала сама по себе, а некоторые и вовсе распались, разбрелись и теперь вяло мотались внутри сектора.
   — Дарья, не молчи, — напомнил Тихон.
   — Я уже близко, в двух кварталах.
   — Торопиться не надо. Вряд ли ты уцелеешь, но постарайся продержаться подольше и попробуй все-таки понять, что там такое.
   — Город... — зачарованно молвила она.
   — Как город? А пустырь? Дарья, проверь локатор!
   — Город... не человеческий.
   — Чего?!
   — Они создают свой. Как в энциклопедии. Тихон судорожно вызвал необходимую ячейку памяти и нашел в ней собственней отчет с Тарма. На миг почувствовал гордость — ведь если б не он... Ладно, не до этого сейчас.
   — Дарья, ты уверена? Конкуры строят то же, что было на Тарме?
   — Не совсем, но сходство большое.
   — Да, Тихон, это транспортная система, — озабоченно сказал Зенон. — Гады копируют нашу тактику. Как только они закончат свой лабиринт, с колонией можно будет проститься.
   — Командир, меня пригвоздили, — воскликнула женщина. — Хочу подобраться вплотную и само...
   Небо за домами полыхнуло багровым и вновь стало голубым и безмятежным. Где-то в километре поднялся столб копоти, но красоты умеренного лета он не испортил.
   Нужно было действовать сейчас, сию секунду, пока сооружение конкуров не заработало. Они соединят свою транспортную систему со всеми военными заводами и нагонят сюда столько техники, что яблоку станет негде упасть. Мы можем ответить тем же, но нам все-таки желательно, чтобы после сражения на материке хоть что-нибудь осталось.
   Из того, как быстро конкуры уничтожали танки, следовало, что строительную площадку они охраняют на совесть. Мы сами им показали, насколько важен транспорт и чего можно добиться, имея на чужой планете одну-единственную станцию. Одаренные ученики, гори они огнем.
   — А легкой жизни нам никто и не обещал, — заметил Зенон. Это правда.
   — Сектору “три — двенадцать”! — объявил Тихон. — Никаких засад и позиционной дребедени. Вперед! Курс — пробел в схеме.
   Траки взвыли, выскребли в дорожном покрытии щербатые канавки и понесли машину к неотвратимой гибели. Метки “свой” на радаре синхронно тронулись и начали стягиваться вокруг пропавшего района. Зенон миновал несколько перекрестков и вырулил на прямую, обрывавшуюся в пустоту. Второй танк ехал сбоку и чуть сзади. Водитель в точности повторял маневры лейтенанта — похоже, это все, на что Филипп был способен.
   Улица заканчивалась огромной черной ямой, в которой сновало несколько сот безоружных конкуров. Движения рабочих были торопливы, но отнюдь не сумбурны: третья рука, выглядевшая в глазах людей уродством, функционировала в полной гармонии с двумя другими и на простых операциях действительно была большим подспорьем.
   Рядом возился десяток машин явно не боевого назначение, На дне обугленной ямы быстро росло некое бесформенное сооружение, пока еще далекое даже от той извращенной геометрии, что Тихон видел на Тарме.
   По краям котлована, ощерившись орудиями и изготовленными к залпу ракетами, стояло около полусотни “слонов”. Между ними, словно волнуясь, блуждали новые знакомцы — “киты”. Этих было больше, на первый взгляд — до семидесяти. А остальные?
   — Командира вызываю, — сказал Тихон в эфир.
   — Вызываю я, а ты можешь просить, — раздался недовольный ответ.
   — Не до тонкостей. Сколько очагов нападения?
   — Тебя не касается.
   — Значит, много. Везде, где конкуры возводят свои города, их необходимо уничтожить — любым доступным способом. Пришлите “перисты”, им это будет легче.
   — Не лезь не в свое дело, сто семнадцатый, а то накажу.
   — Э-эх, стадо! — бросил Тихон, благоразумно отключив связь с Постом. — Экипажи! Подтянулись? Приглашения ждать не будем. Жечь все. Не беречься. Не справимся — потеряем колонию. Вперед марш!!
   И, повинуясь какому-то безотчетному порыву, добавил:
   — Не жалейте их.
   — Впечатляет, — оценил Зенон. — В театре не работал?
   — Филипп, не стоять! — прикрикнул Тихон на соседнюю машину.
   Его танк прибавил газу и вылетел на свободное пространство первым. Между ним и ближним “слоном” было метров двести. От ракеты на таком расстоянии не увернуться.
   — Я, конечно, попробую, но ты и сам понимаешь, — предупредил Зенон.
   Будто услышав, что их помянули, ракеты вырвались из шахт и сторожевыми псами помчались навстречу.
   Укрыться негде, только сбивать. Две ракеты, влетев в плотный голубой факел, взорвались, еще одну ударило обломком корпуса, и она, потеряв направление, завертелась в воздухе, как гигантская шутиха. Четвертая, уходя от осколков, рывком вильнула вправо и, не успев лечь на курс, снесла верхние этажи позади стоящего здания.
   Это длилось ровно секунду, однако Тихон успел не только все увидеть, но и проанализировать. Механика в силу инерции была на таких скоростях беспомощна, но мыслительные процессы в командном блоке протекали с быстротой электронного сигнала.
   Филипп отвоевался сразу. Как он ни прятался за спиной Тихона, а все ж словил на броню ракету и, раскидав башни в разные стороны, густо задымил. Тут же, совсем рядом, догорал еще один остов. Дарьи, Вильгельма — не различить.
   "Слон” дал новый залп, сдобрив его веером ртути. Неожиданно для себя Тихон выпустил серебристое облачко, и разогнанные до субсвета капли вспыхнули ослепительными шарами. Взрывная волна сдвинула машину назад, но не перевернула, зато стала серьезной помехой для ракет. Как он это сделал, Тихон не знал, просто инстинктивно заслонился, и все.
   "Вариант активной защиты, — сообщила резервная память. — Обыкновенная алюминиевая пыль”.
   "И это тоже моя идея”, — подумал Тихон. Оказывается, он может быть полезен не только как солдат.
   Выпустив длинную струю по ракетным шахтам “слона”, он направил два из четырех малых орудий на растущий в яме лабиринт. За двести метров заряды иссякли и лишь обожгли темно-коричневую поверхность, но особого вреда ей не причинили.
   Какой-то удалец изловчился добраться до самой кромки и, игнорируя рой ракет, зарядил по конкурскому зданию из всех пушек. В косых стенах появилось несколько оплавленных отверстий, и группа рабочих, невзирая на опасность, немедленно принялась за ремонт. Повторить танку не дали — впившиеся реактивные иглы разметали его в клочья.
   Машины взрывались одна за другой, но их количество не уменьшалось. Из города постоянно прибывали свежие силы и с ходу ввязывались в бой, впрочем, большинство погибало, не продержавшись и минуты.
   К Тихону примкнуло еще шесть экипажей, через десять секунд трое уже пылали, но покусать “слона” им удалось изрядно. Плавно скользя над землей, к ним приближались два “кита”. Тихон выдохнул целую тучу металлической пыли, но против сплошных очередей это помогало слабо.
   Оставалось ему недолго, и, чтобы извлечь из своей гибели хоть какую-то пользу, он приказал Зенону двигаться к яме. Непрерывно стреляя по лабиринту, он более всего старался прожечь его вглубь, но это было довольно сложно. К тому моменту, когда танк достиг края, он уже лишился одного орудия и приличного куска обшивки, да и у водителя, кажется, возникли проблемы.
   — Нужно что-то более радикальное, — сказал Зенон. — Они строят быстрей, чем мы ломаем.
   Тихон и сам это понимал. Отдельными плевками транспортную систему конкуров не пронять. Даже если удастся развалить внешние стены, он помнил, сколько за ними всяких перегородок, а галерея с огнедышащим колодцем находится в самом центре.
   — Давай вперед, — распорядился он.
   Задумку Зенон раскусил, и, судя по его реакции, она ему понравилась. Выжав из двигателя максимум, машина одним махом преодолела последние метры и соскочила с обугленной кромки вниз. Для длинного прыжка скорость была недостаточной, тем не менее они оказались так близко от лабиринта, как никто из людей. Каменистое дно звучно клацнуло, и из-под танка выскочил ворох мелкого гравия. Они приземлились на башню, но это уже не имело значения. До ненавистной коричневой стены — рукой подать.
   Самоликвидатор сработал за миг до того, как пуля от подоспевшего “кита” коснулась брони. Ядерный микровзрыв испарил летящую ртуть, а вместе с ней пяток живых конкуров и некоторую часть их сооружения.
   Вопреки ожиданиям, Тихон обнаружил себя не в кабине, а на площадке подъемника. Он вернулся туда, откуда все начиналось.
   — Зенон, я что, сплю?
   — Нет, это я сплю.
   Рядом, как и прежде, стояли еще три машины.
   — Сержанты, представиться, — . приказал Тихон.
   — Ноль восемьдесят шестой.
   — Четыреста двадцать девятый.
   — Семьсот семьдесят седьмой.
   — Семерки? Вильгельм, ты?
   — Ну да. Я уж по четвертому кругу влипаю.
   — А, теперь ясно. Сколько же на Глори железа припасли?
   — Не знаю. Всегда в лифте просыпаюсь.
   — Слушайте внимательно, есть идея. Смерти никто не боится?
   — Да уж мозоль на этом натер, — посетовал Вильгельм.
   — Мозоль — это неплохо. Итак...
   Он вкратце рассказал, что и зачем нужно делать. План был до смешного прост: как следует разогнаться и нырнуть в котлован. Важно лишь не пропустить момент столкновения. Если угробить машину раньше, чем включится самоликвидация, то, кроме трещины в стене, ничего не получится.
   Когда Тихон закончил, связь попросил Зенон и проинструктировал водителей относительно маршрута, скоростного режима и каких-то там кочек.
   — Трамплин — что надо. Кто впишется, не пожалеет, — заверил он.
   Попетляв по второстепенным улочкам, они вышли на финишную прямую и образовали квадрат. Аккуратные, точно игрушечные, деревца в перспективе сливались с мостовой — там, за плавным подъемом, виднелся темный прогал, но издали он казался чем-то само собой разумеющимся. Карта показывала наличие восьми многоэтажных зданий, и, только побывав на месте, можно было судить о масштабах разрушений.
   Тихон снова допустил к связи Зенона, тому это было гораздо нужней. Насколько удачно танки преодолеют последнюю дистанцию — от этого зависело многое.
   Не меняя строя, машины пошли с предельным ускорением. Тихон чувствовал, как неумолимо опустошается накопитель — на стрельбу отводилось все меньше и меньше, но возражать он не стал. Чем выше скорость, тем быстрее они пробегут открытый участок и тем дальше сиганут с края обрыва.
   Вырвавшись из-за последнего уцелевшего дома, он распустил щупальца разрядов. Изломанные линии соединили орудия с днищем “кита”, и тот, утробно загудев, осел на землю. Экипаж “три семерки”, мчавшийся правее, наткнулся на ртутную пулю и резко остановился, словно попал в стальную сеть. Ну не везет Вильгельму, и все тут. Чтобы его обойти, задней машине пришлось затормозить, и три нагнавшие ее ракеты легли точно под траки — танк подняло в воздух и завертело.
   Бросив взгляд на корявые стены, Тихон без труда нашел пролом, оставленный ими с прошлого раза. Вокруг него суетились конкуры со своими строительными механизмами, и дыра на глазах затягивалась.
   — Не фатально, — сказал Зенон.
   — Мы ведь еще толком не старались.
   Танк оторвался от земли, и Тихон, сообразив, что в полете двигатель ни к чему, перекинул накопитель на разрядники и послал вперед широкую струю пламени.
   — Твой посильный вклад в дело разрушения города? — успел спросить Зенон.
   — Да, — успел ответить Тихон. У него еще хватило времени на то, чтобы увидеть, как четвертый танк наезжает на возвышение и зависает над обрывом. Потом Зенон умер — легко и даже с каким-то наслаждением.
   После секундного забытья они снова оказались в шахте. Сопровождающие сержанты были незнакомы, но разъяснять задачу каждому по отдельности Тихон счел нерациональным.
   — Сектор “три — двенадцать”, внимание! — потребовал он. — Найден способ борьбы с конкурской транспортной системой.
   — Давно найден, — откликнулись в эфире. Тихон вызвал радар — точки караванами двигались к лабиринту и там исчезали. Он почувствовал что-то сродни угрызениям совести. Поднять машины в атаку — дело немудреное, а вот довести их до цели и проконтролировать... Это сложнее, чем самому бросаться в пекло. Но ведь кто-то же смог!
   — Говорит двести второй. Нужно разделиться на две группы. Кто поддержит управление?