Сборник. Северные сказки

   – Эй, дружок, ты здесь? – говорит ему Менгк-поших. Иди, покатаемся со мной!
   – Нет, – отвечает Ими-Хиты, – я пошел на охоту, мне некогда кататься.
   – Ну, иди, иди, разок скатимся, что там! Но разве отвяжешься от Менгка-пошиха?
   – Иди, садись на передок, – говорит Менгк-поших.
   – Нет, на передок не сяду. Я сзади заскочу. Я с тобой не удержусь, ты уж очень громко кричишь и смеешься.
   – Нет, я не буду очень громко кричать и смеяться. Вскочил Ими-Хиты сзади и покатились. Когда покатились, Менгк-поших так закричал, что Ими-Хиты упал без чувств.
   Долго ли, коротко ли лежал, очнулся, видит: Менгк-поших. поднимается на гору с санками.
   – Эй, дружок, почему ты упал?
   Ими-Хиты отвечает:
   – Я же говорю, что не могу кататься с тобой. Ты очень громко кричишь и смеешься.
   – Ну, – говорит Менгк-поших, – теперь я потише, буду смеяться.
   – Нет, я больше с тобой не буду кататься; у меня день проходит, охотиться надо.
   – Ну, скатимся, скатимся еще разок. Садись ко мне на колени, не выпадешь.
   Отговаривался, отговаривался Ими-Хиты, да разве отговоришься от Менгка?
   – Ну, садись, садись, – говорит Ими-Хиты, – я опять сзади заскочу.
   Покатились. Менгк-поших опять закричал, засмеялся во все горло. У Ими-Хиты белый свет из глаз скрылся. Долго ли, коротко ли лежал, очнулся, смотрит: Менгк-поших с улыбкой к нему подходит.
   – Что, дружок, опять ты остался?
   – Ты так орешь, разве можно с тобой кататься!
   – Ну, давай еще разок скатимся, да как следует, по-хорошему. Ты садись теперь в санки. Ими-Хиты говорит:
   – Нет, уж с тобой вместе я больше не покачусь. Я сам сделаю себе санки, а ты один катайся.
   Ими-Хиты взял свой топоришко, срубил понравившуюся березу, расколол ее пополам и стал обтесывать. Менгк-поших смотрит: Ими-Хиты теснет-топор соскользнет, теснет– топор соскользнет.
   Менгк-поших говорит:
   – Когда твои санки будут готовы, если ты так будешь тесать?
   – А дома ты разве на особом месте тешешь?
   – Дома я на бабушкином языке тешу.
   – Как же это ты на языке тешешь? – говорит Менгк-поших.
   – А я привык к этому. Вот ты привык же кричать и смеяться, – говорит Ими-Хиты Ментк-пошиху, – ты вот ляг, я на твоем языке быстро вытешу.
   – Ну, ты еще мне язык отрубишь.
   – Ну что ты, разве у меня руки без жил, что я топор не сдержу?
   Менгк-поших согласился, лег навзничь и высунул свой длинный, как шкура зверя, язык; Ими-Хиты положил ему на язык обрубок дерева и стал легонечко тесать тонкими щепками.
   Тешет и приговаривает:
   – Когда я был дома, вот так, вот так, бывало, тесал.
   Тесал-тесал, стал дотесывать до конца, приловчился и отрубил топором кончик языка у Менгк-пошиха.
   Закричал Менгк-поших страшным голосом, и Ими-Хиты упал без памяти.
   Долго ли, коротко ли лежал, очнулся; совсем замерз. Смотрит, Менгка-пошиха нет, только отрубленный кусочек языка остался.
   Ими-Хиты встал, взял кусок языка и, пошел по окровавленному следу Менгк-пошиха.
   Шел-шел, пришел к огромному городу. Дома здесь все сложены из лиственниц и елей. Там, где не хватило лиственницы, там доложили елкой, там, где не хватило елки, – доложили лиственницей.
   Как шел он по следу, так и пришел к дому, стоявшему на другом краю города.
   Подошел Ими-Хиты к этому дому, залез на крышу и приложил ухо к дымоходу, стал прислушиваться. Слышит, Менгк-поших стонет и вздыхает. Домашние спрашивают его:
   – Что случилось с тобой?
   Он показывает на рот и что-то бормочет. Спрашивали-спрашивали, так ничего от него и не добились.
   – М-м, что с ним могло случиться? – сказал кто-то со вздохом.
   – Иди, – сказал тот же голос. – сходи к дедушке из соседнего дома.
   Кто-то вскочил, открыл дверь. Вышел, оказывается, маленький Менгк. Выбежал и начал плясать. То одну ногу вскинет, то руку вскинет. Пляшет, а сам напевает:
   Туда-сюда прыг-скок,Туда-сюда прыг-скок, Как спиною повернусь-Круглая коса трясется,Если грудью повернусь– Бисерная лента вьется.
   Бежал-бежал, приплясывая, и зашел в один из соседних домов. Только Менгк-поших скрылся в доме, Ими-Хиты спрыгнул вниз, подбежал к тому дому, куда вошел Менгк-поших, и опять стал прислушиваться через дымоход.
   Менгк-пошиха кто-то спрашивает:
   – Что скажешь? Тебя, наверно, за делом прислали сюда?
   А Менг-поших все свое продолжает: то ногу вскинет, то руку вскинет, и сам напевает:
   Туда-сюда прыг-скок,Туда-сюда прыг-скок, Как спиною повернусь Круглая коса трясется,Если грудью повернусь Бисерная лента вьется.
   Плясал-плясал, да так и убежал, вскидывая то руку, то ногу.
   Кто-то в доме говорит: '– Этого беспутного мальчишку, наверно, за каким-нибудь делом посылали.
   Как только Менгк-поших вошел в свой дом, Ими-Хиты спрыгнул с крыши и побежал туда же, вниз на крышу, к отверстию дымохода.
   Менгк-пошиха спрашивают:
   – Ну что казал тебе дедушка?
   А Менг-поших все свое пляшет и поет:
   Туда-сюда прыг-скок, Туда-сюда прыг-скок, Как спиною повернусь Круглая коса трясется,Если грудью повернусь Бисерная лента вьется.
   – Этот мальчишка, видимо, ничего там не сказал. Иди, дочка, помоги своему брату.
   Слышит Ими-Хиты, девушка встала со звоном серебра, со звоном золота. Вышла на улицу. Видит Ими-Хиты – перед ним красавица из красавиц, девица из девиц. Вышла, посмотрела вокруг и вошла в соседний дом. Ими-Хиты спрыгнул и тоже побежал туда. Залез наверх, стал слушать через. дымоход, а внутри кто-то говорит:
   – Ну, внучка, с какими вестями и новостями пришла?
   – Отец, тебя зовет дедушка. С братом что-то случилось. На рот показывает, что-то бормочет, а толком ничего не может рассказать. Вдохнет-захлебнется.
   – Что могло случиться? Наверно, к Ими-Хиты он приставал. Ну, иди, иди, я приду.
   Девушка вышла и пошла домой. Только вошла она в дом, Ими-Хиты спрыгнул с крыши и побежал за нею. Влез на крышу дома, куда вошла красавица, видит-идет старик, весь седой. Подошел к этому дому и вошел.
   – Ну что случилось? – спрашивает.
   – Да вот, просто ходил кататься, и что-то с ним случилось.
   – Да, случилось, случилось. – Противный он мальчишка, приставал к Ими-Хиты, и вот получил. Надо теперь как-то упросить Ими-Хиты.
   – Откуда мы возьмем Ими-Хиты, чтобы упросить его?
   – Куда денется Ими-Хиты, вон он на крыше, подслушивает в дымоход чувала.
   – А как его упросить?
   – Что же делать, придется просватать ему нашу дочь из-за противного мальчишки. Иди, внучка, если тебе жалко брата-пойди, обещайся быть Ими-Хиты невестой и упроси его, чтобы он излечил твоего брата.
   Девица, опечаленная, невеселая, вышла на улицу и говорит:
   – Ну, иди, Ими-Хиты, спаси моего брата. Немного повертелась и пошла домой.
   – Ну, позвала? – спрашивает дед.
   – Позвала.
   – Как ты звала? Иди, не стесняйся, скажи, что будешь. ему невестой.
   Девица опять вышла. Повертелась, постояла и говорит:
   – Ну что– поделаешь, Ими-Хиты, брат уже совсем умирает, я обещаю быть тебе невестой, только вылечи его.
   – Ну, иди, иди, я приду сейчас, – говорит Ими-Хиты. Ими-Хиты взял свой кузовок и вошел в дом.
   – Ну, Ими-Хиты, этот противный мальчишка, наверно, к тебе приставал?
   – Я пошел на охоту, – говорит Ими-Хиты. – Слышу, кто-то кричит. Стал подходить, смотрю – он катается. Тут я на него засмотрелся и стою. Он меня заметил и стал приставать: давай кататься. Я ему говорю, что мне некогда, у меня проходит день, мне надо охотиться, а он все свое– знай пристает. Раз покатились, он так закричал, что я от его крика без чувств упал. Он второй раз пристал. Второй – раз покатились, то же самое, я без чувств упал от его крика. На третий раз, чтобы отделаться от него, я и придумал, как: от него отвязаться.
   – Ими-Хиты, удвой свою доброту, вылечи этого мальчонку. Мы отдадим тебе вот эту красавицу, что носит косы живые как птица, что ходит в звоне серебра и золота.
   Ими-Хиты достал обрубок языка из своего кузовка и приставил к языку мальчишки. Язык тут же стал прирастать. Затем Ими-Хиты дал ему выпить теплой воды. Когда в третий раз напился, мальчишка вздохнул и сказал:
   – Ан-на, наконец от сердца отлегло. Дед и отец принялись его ругать:
   – Скверный ты парень, счастье твое, что пришел сюда Ими-Хиты. Хорошо, что он добрый человек. Если бы не он, то пропал бы ты без языка.
   Затем устроили свадебный пир на весь город, на все село.

Мышка и лось

   Бегала мышка по лугу и ела свежую сочную травку, Вдруг налетел ветер, пошел дождь, мышка промокла и спряталась в траве. Вышел из леса полакомиться чистой травкой огромный лось с ветвистыми рогами. Бродил, бродил по лугу, щипал травку и. нечаянно вместе с травкой проглотил и мышку.
   Сидя у лося в животе, мышка говорит:
   – Точу-точу ножик, лосю горло перережу, на волю выйду.
   – Не режь мне горла, – лось говорит, – выйди через мой рот.
   – У тебя рот слюнявый, – отвечает мышка. И снова кричать стала:-Точу-точу ножик, лосю горло перережу, на свободу выйду!
   – Не режь мне горла, выйди через мой нос, – попросил лось.
   – Нет, нос твой мокрый… – И еще громче стала мышка кричать:-'Точу-точу ножик, лосю горло перережу, на свободу выйду.
   – Не режь, – взмолился лось, – через отверстия ушей моих выйди! Нет, в твоих ушах сера! – И еще громче стала кричать мышка:-Точу-точу ножик, лосю горло перережу, на волювыйду!
   Так и перерезала, вышла на волю, содрала шкуру с лося.
   Мясом лося наполнила семь амбаров, наполнила семь лабазов.
   Мясо этого лося ел я, и ты, может быть, попробовал.

Кот

   Жили старик со старухой. Был у них кот. Однажды кот убежал в лес. Бродил-бродил кот по лесу, – наступила осень, стало холодно, а он все бродит по лесу, ищет теплый уголок, куда можно было бы спрятаться. Так, бродя по лесу, встретил он петуха и говорит ему:
   – Осень наступила, холодно стало, построим себе дом.
   – Не буду. Что я с домом буду делать? – отвечает петух. Я в любом месте укроюсь.
   Побрел кот дальше. Долго ли, коротко ли бродил по лесу, встретил теленка и говорит ему:
   – Эй, приятель, давай выстроим дом.
   – Ну что я с домом буду делать? – говорит теленок. – Я сделаю какое-нибудь гнездышко из сена и лягу в него. Опять кот пошел бродить. Долго ли, коротко бродил, встретил жеребенка.
   – Давай-ка, приятель, построим дом.
   – Что я буду делать с домом? Я в любом месте простою, – ответил ему жеребенок.
   – Коли так, – сказал кот, – пойду и построю дом один. Стал строить дом. Дом построил, вошел внутрь, забрался на печку и лег там.
   Пришла зима. Лежит кот на печке, кости греет. Однажды, слышит он чьи-то шаги. Подошел к двери, стал окликать, – оказывается, петух пришел.
   – Я замерзаю! – кричит петух. – Впусти меня в дом. Если на тебя нападут, я буду кричать и клеваться.
   – А когда я звал тебя вместе дом строить, ты не шел!..
   Так они разговаривают, вдруг теленок бежит с криком.
   – Впусти меня! – говорит теленок. – Если на тебя нападут, я буду кричать и бодаться. Кот говорит:
   – Я тебя звал дом строить, ты не шел!
   В это время пришел жеребенок:
   – Впусти меня! Если на тебя нападут, я буду лягаться и кусаться. Кот говорит:
   – Ну-ну, входите, входите. Вошли они.
   Долго ли, коротко ли жили, однажды стала их дверь открываться.
   Петух спрашивает:
   – Кто там?
   – Я, росомаха! Впустите меня.
   – Тише, тише, хозяин спит. Если проснется, убьет тебя. Испугалась росомаха и побежала к медведю. Медведь послал волка.
   – Сходи, узнай, как зовут хозяина.
   Пришел волк туда.
   Петух, жеребенок и теленок-все бросились к дверям.
   – Не входи, не входи, убьет тебя наш хозяин.
   – Да скажите, как зовут вашего хозяина?
   – Хозяин наш-кот.
   Волк прибежал домой, говорит медведю:
   – Имя их хозяина – кот.
   – Теперь пойдемте-ка, добудем оленей, – говорит медведь, – оленя убьем и позовем кота в гости. Пошли. Добыли четырех оленей. Медведь говорит росомахе:
   – Сходи, позови кота сюда в гости.
   Пошла росомаха. Пришла, открыла дверь и говорит:
   – Пусть приходит ваш хозяин погостить к нам. Теленок разбудил кота.
   – Медведь зовет тебя в гости.
   Кот встал, оделся и пошел потихонечку.
   Пришел. А медведь забрался на дерево, боится кота.
   Кот стал есть. Ест и мяукает:
   – Мяу! Мяу!
   Медведь спрашивает росомаху:
   – Ты знаешь ведь русский язык, ты понимаешь, что он говорит? Росомаха отвечает:
   – Мало, мало! – он говорит.
   – Говорил же я тебе раньше, что надо было убить еще двух оленей. Теперь он нас съест.
   Кот поднялся. Медведь испугался и свалился с верхушки дерева прямо на сук. Сук вонзился в медведя, и медведь сдох.
   А волк с росомахой убежали в лес и теперь ходят они в лесу.

Три снохи

   В Малой Сосьве жили старик со старухой. Был у них сын.Все, живущие на Малой Сосьве, – охотники на красного и черного зверя. Малыш вырос и начал тоже охотиться.
   Однажды сели они обедать. Старуха завела разговор:
   – Старик, мы с тобой состарились. Сын наш вырос и начал охотиться, ходить по лесам, ездить по водам. Надо искать ему жену.
   Старик говорит:. '– Здесь нет подходящих невест. Ты ведь сама знаешь,. что мы живем на людной дороге, у нас много бывает проезжих снизу и сверху. Приедет хороший гость, плохая невестка ни еду приготовить, ни питья запасти не сумеет. Я так думаю: в Шеркалах живет один купец, у него есть дочь. Его дочь и сосватаем.
   – И правда, так ладно будет, – говорит старуха. Как сказали, так и сделали. Съездили в Шеркалы, сосватали купеческую дочь. Приехали домой и стали жить-поживать.
   Купеческая дочь готовит еду, приготовляет питье. Долго ли, коротко ли так жили, однажды после обеда старик говорит снохе:
   – Ну, сношенька, дочь купеческая, приготовила бы ты мне деревянный котел.
   Задумалась купеческая дочь: что за деревянный котел, и как его делают?
   Старик сидел-сидел и говорит:
   – Сноха, дочь купеческая, слышишь или нет? Приготовь мне деревянный котел.
   Сноха, дочь купеческая, говорит:
   – Откуда мне знать, как делается этот деревянный котел? Рассердился старик, вскочил и говорит:
   – Не надо мне такую сноху, которая не умеет ничего делать!
   И прогнал свою сноху, дочь купеческую. Опять стали жить втроем.
   Много ли, мало ли жили, однажды сели обедать. За обедом старуха говорит:
   – До каких же пор сын наш будет так ходить? Мы скоро совсем состаримся, надо подыскать ему жену. Старик рассуждает:
   – Что пользы взять плохую? Брали купеческую дочь. купеческая дочь не сумела ужиться. Я думаю, надо посватать дочь городского боярина.
   Поехали опять в Шеркалы, сосватали боярскую дочь. Приехали домой, стали жить-поживать. Боярская дочь еду готовит, питье припасает.
   Долго ли, коротко ли так жили, однажды после еды старик и говорит:
   – Ну, сношенька, дочь боярская, сделай-ка мне деревянный котел.
   Боярская дочь задумалась: как сделать деревянный котел? А старик сидел-сидел и говорит:
   – Сноха, дочь боярская, я тебе по-хантыйски говорю, сделай мне деревянный котел.
   – Да откуда мне знать, как этот деревянный котел делается? Вскочил старик и говорит:
   – Не надо мне такую сноху, которая не умеет ничего делать!
   И прогнал свою сноху, дочь боярскую. Много ли, мало ли времени прошло после этого, однажды старуха говорит старику:
   – Ну как, старик, до каких пор наш сын будет без жёны ходить? Мы умрем, – как он один будет жить? Старик говорит:
   – Э, старуха, как хочешь, я теперь в окрестности не знаю, кого взять… Сосватали купеческую дочь, не смогла ужиться, взяли боярскую дочь, тоже не вытерпела.
   Старуха говорит:
   – Нечего нам искать невест из богатых мест. Вот, здесь у нас, на берегу, у спуска к охотничьему амбару, живет девушка-сиротка.
   Старик отвечает:
   – Как хочешь, как тебе нравится.
   – Если захотят прожить свой век по-хорошему, то и так проживут, – говорит старуха.
   Поговорили, посудили, позвали сына.
   – Сынок, – говорит мать, – мы опять задумали искать тебе жену. Решили теперь взять местную. Подойдет тебе сиротка-девушка, которая живет у спуска к амбару?
   – Вам лучше знать, какая сиротка у вас уживется. – Мать сходила, уговорила сиротку-девушку, – и мигом справили свадьбу.
   Отпировали и стали жить-поживать. Сиротка готовит еду, запасает питье. Долго ли, коротко ли жили, вот старик после обеда сел на нары и сказал:
   – Ну, сношенька-сиротка, сделай мне деревянный котел. Сноха вскочила, достала из-под подушки кисет и трубку с табаком, прикурила ее и поднесла старику.
   Старик стал покуривать. Выкурил трубку и говорит:
   – Ну, сношенька моя, сиротка, будь всегда такой мудрой, такой смышленой. Пусть у вас с мужем никогда не выводится ни еда, ни питье.
   Стали жить, поживать. Долго ли, коротко ли живут, настала осень.
   Старик говорит:
   – Ну, сынок, надо приготавливать нам с тобой охотничье-снаряжение.
   Неделю, две ли недели собирались, готовились, наконец погрузились и тронулись в урман. Стали тащить нарты. Долго ли, коротко ли тащили, наконец дошли до охотничьей избушки.
   Начали кружить по лесам и водам; каждый день черного и красного зверя приносили.
   Однажды они охотились далеко от избушки. Старик устал, идти ему тяжело.
   – Сынок, – говорит старик, – сделай короткой длинную дорогу. Так, усталые, когда мы дойдем?
   Сын думал-думал – не знает, что делать. Наверно побьет меня, – думает он и шагает молча, опустив голову.
   – Сынок, – снова говорит старик, – я тебе по-хантыйски говорю: сделай короткой длинную дорогу!
   – Да откуда мне знать, как длинную дорогу делать короткой?
   Старик рассердился и давай колотить его посохом.
   – Такой-сякой, если будешь таким неповоротливым, пропадешь совсем.
   Сердито бормоча, старик ушел. Сын, морщась от боли, пошагал до избушки. Долго ли, коротко ли охотились после этого, осень прошла, отправились они домой.
   Пришли домой. После долгой охоты лежат, отдыхают. Говорит сын своей жене-сиротке:
   – Когда мы охотимся, отец заставляет меня сделать длинную дорогу короткой. Я не знаю, как это сделать, он меня бьет за это.
   – Эх ты, родился мужчиной и не знаешь такого пустяка. Это он тебя петь заставляет, чтобы путь коротким казался.
   Долго ли, коротко ли жили, пришла другая осень. Опять собрались идти в урман. Подготовились, собрались, погрузили нарты и потащили. Пришли к охотничьей избушке, начали охотиться: черного и красного зверя приносят каждый день.
   Однажды очень далеко зашли. Вечером стали возвращаться домой, старик так устал, что еле ноги тащит.
   – Ну, сынок, – говорит старик, – сделай короткой длинную дорогу!
   Сын запел: кончится короткая песня, начинает длинную, кончится длинная песня, начинает короткую. Так с песнями, смеясь и шутя, сын и отец не заметили, как к избушке пришли, – ни усталости, ни голода не чувствовали.
   Приготовили поесть. За едой отец говорит:
   – Вот, сынок, так и надо жить. Придут мрачные мысли, мрачные думы, шаг твой начнет сбавляться, и глаза твои не будут видеть, между каких деревьев тебе надо пройти. Чтобы сбросить с себя мрачные мысли, нужно песней развеселить себя. Начнешь веселую песню, не заметишь с нею, как время пройдет, не заметишь, как дело сделается.
   Хороший охотник всегда веселит себя песней.

Мальчик Идэ

   Жил-был мальчик Идэ. Рано остался он круглым сиротой. Отец его, охотник, ушел однажды в тайгу на промысел и не вернулся. А вскоре умерла и мать. Взяла мальчика к себе старая бабушка.
   Любила бабушка внука, и Идэ тоже любил бабушку. Целый день бегал за ней по пятам: бабушка к речке – и Идэ за ней, бабушка в лес – и Идэ с нею. А один никуда от избушки не отходил: боялся.
   – Стыдно таким трусом быть, – говорила ему бабушка. – Ведь ты уже большой мальчик, а всего боишься.
   Молчит Идэ. А бабушка думает:
   Как бы его храбрым вырастить? Другие в его годы и за рыбой, и за птицей в лес одни ходят, а мой Идэ ни шагу без бабушки.
   В тот год в тайге много кедровых орехов уродилось. Вот бабушка как-то и говорит:
   – Пойдем, Идэ, орехи собирать.
   – Пойдем, бабушка.
   А в лес надо было плыть по реке.
   Собрала бабушка берестяные корзинки и села в челнок. Идэ рядом с ней пристроился…
   Оттолкнулись веслом от берега и поплыли.
   День выдался ясный, теплый.
   Проплыли бабушка с Идэ две песчаные косы, миновали и третью. К четвертой косе причалили.
   Вытащили челнок на берег, сами на горку поднялись, в тайгу вошли.
   Стали бабушка и Идэ орехи собирать.
   Высокие кедры прячут в ветвях зрелые шишки. Бабушка ударит по сучку колотушкой – шишки сами на землю и падают.
   Носят бабушка с внуком полные корзинки шишек в челнок. Так много орехов набрали, что на всю зиму хватит. Можно бы и домой ехать. А бабушка села на пень и думает: Надо, чтобы внучек мой храбрым вырос. Испытаю я сегодня его, оставлю на ночь в лесу. Медведи и волки здесь не водятся, а остальные звери не страшны. Подумав так, говорит бабушка внуку:
   – Ой, Идэ, забыла я на горке еще одну полную корзинку. Сбегай, внучек, принеси.
   Побежал Идэ на горку. А бабушка села в челнок, оттолкнулась от берега и поплыла.
   Глядит Идэ с горы: уплывает бабушка, все дальше и дальше уносит ее река.
   Закричал Идэ с горы, заплакал:
   – Бабушка! Бабушка! Что же ты меня одного оставила?
   А бабушка с лодки отвечает:
   – Побудь здесь ночку, внучек, а я утром приеду за тобой.
   Так и уплыла. Идэ один на берегу остался.
   Что же теперь со мной будет? – думает он. – Пропаду я тут один, конец мне пришел.
   А солнышко тем временем уже низко за тайгу опустилось. Вечереет, скоро ночь наступит.
   Стал Идэ над рекой от дерева к дереву бродить – ищет, где бы на ночлег устроиться. В большом старом кедре увидел он глубокое дупло. Залез туда, свернулся клубочком и лежит тихонько. Сам ни жив ни мертв от страха.
   Потемнела тайга, нахмурилась. Ветер поднялся, дождь пошел. Падают шишки на землю, стучат по стволу. Совсем испугался Идэ. Спрятался он еще глубже в дупло, дрожит, боится, как бы звери не пришли. А его никто и не думает есть. Только кедры шумят под дождем. Как ни трусил Идэ, все-таки понемножку засыпать начал. Всю ночь и провел в дупле.
   Утром просыпается, смотрит: светло, небо ясное, день жаркий, солнечный. Шумят над ним свежие зеленые ветки, а птицы так и заливаются.
   Жив ли я? – думает Идэ со страхом.
   Стал он сам себя ощупывать: правую руку протянул – тут рука, левую протянул – и левая тут. Голова на месте и ноги целы. Никто не съел.
   Вылез Идэ из дупла. Смотрит: кругом на земле шишек видимо-невидимо. Ночью насыпались. Вот хорошо-то!
   Стал он шишки в кучу собирать.
   Большую кучу набрал. Глянул на реку, а у берега на песке знакомый челнок лежит и бабушка, кряхтя, в гору поднимается.
   Закричал Идэ бабушке издали:
   – Ты что же меня вчера одного оставила? А бабушка и отвечает:
   – Это я нарочно, Идэ. Я хочу, чтобы ты храбрым вырос. Ты – человек, а человек над всем на свете хозяин. А разве ты не хочешь храбрым быть?
   – Хочу, – тихонько говорит Идэ.
   Помирились Идэ с бабушкой. Пошли вместе орехи собирать. Опять целый челнок шишек набрали. Домой поехали.
   С тех пор перестал Идэ всего бояться. И в лес, и на реку-всюду один ходит. Нигде ему не страшно.

Мышка

   Жила мышка. Настала весна, задумала мышка поехать осетров и нельм ловить. Вместо лодки ореховую скорлупку взяла, вместо весла-лопаточку для шпаклевки лодки серой.
   Едет и напевает:
   – Ореховая скорлупка-лодка моя: тел, тел, тел, лопаточка-весёлко мое: пол, пол, пол. У одной деревни ребята кричат с берега:
   – Эй, мышка-норушка, подъезжай сладости поесть!
   – Какие сладости?
   – Со щукой.
   – Нет, со щукой не ем.
   И опять едет дальше, напевая:
   – Скорлупка-лодка моя: тел, тел, тел, лопатка-весёлко мое: пол, пол, пол.
   И опять у одной деревни ребята с берега кричат:
   – Эй, мышка-норушка, приставай сладости поесть!
   – Какие сладости? – С утиным мясом!
   – Нет, с утиным мясом не стану есть.
   И опять едет дальше, напевая:
   – Скорлупка-лодка моя: тел, тел, тел, лопатка-весёлке мое: пол, пол, пол.
   Долго или коротко ехала, снова в одной деревне ребята кричат:
   – Эй, мышка-норушка, приставай сладости с икрой поесть.
   – С какой икрой?
   – С осетровой икрой.
   – Ням, ням, ням, ням, еду отцов моих-с осетровой икрой буду, буду есть.
   К берегу пристала, наставили ей еды с осетровой икрой.
   И принялась мышка есть.
   Ела, ела, ела, ела, даже живот круглым стал.
   Тут закричали дети с улицы:
   – Мышка, мышка-норушка, весло твое и лодку твою водой смыло.
   Мышка вскочила, побежала на берег, споткнулась, упала в собачью яму, и лопнул ее живот.
   – Девочки, девочки, – закричала мышка, – принесите иголку с жилами, принесите иголку с дратвой, живот мой лопнул!
   Девочки прибежали быстро и зашили мышке-норушке дратвой и жилами живот. Поставили ее на ноги.
   Мышка-норушка, шатаясь, пошла к своей скорлупке-лодчонке с лопаточкой-веслом, села и, грустная, поехала дальше, даже про песни забыла. И только лодочка ее поет: тел, тел, тел, и только весло ее поет: пол, пол, пол.

Корякские сказки