Страница:
На другое утро старик сказал им: Поторопитесь, идите к лодке, ложитесь там на дно, я укрою вас сверху и лодку оттолкну. Вы только не вставайте, не выглядывайте до тех пор, пока не услышите, как дно лодки не коснется песка. Когда выйдете на берег, поймайте белого оленя и убейте. Затем положите его на дно лодки, накройте и быстро оттолкните лодку от берега.
Так эти люди легли на дно лодки, старик укрыл их и столкнул в море.
Долго ли они плыли, коротко ли, только хочется им выглянуть, но не выглядывают, слушают, как шелестит вода о борт лодки. Вдруг услышали они, как лодка ударилась о песок.
Вылезли они и увидели, что находятся на своем родном берегу, а рядом пасутся олени. Поймали они белого оленя и сделали все, что велел старик. Поплыла лодка быстро и прямо. Подошли они к своему стойбищу, встретили их родные. Только не было среди них еще одного друга. Рассердился дух моря на него и погубил.
Поэтому когда на охоту в море отправляетесь, то зевать и потягиваться не положено – это большой грех.
Тигр и человек
Горная красавица
Невеста-ларга
Так эти люди легли на дно лодки, старик укрыл их и столкнул в море.
Долго ли они плыли, коротко ли, только хочется им выглянуть, но не выглядывают, слушают, как шелестит вода о борт лодки. Вдруг услышали они, как лодка ударилась о песок.
Вылезли они и увидели, что находятся на своем родном берегу, а рядом пасутся олени. Поймали они белого оленя и сделали все, что велел старик. Поплыла лодка быстро и прямо. Подошли они к своему стойбищу, встретили их родные. Только не было среди них еще одного друга. Рассердился дух моря на него и погубил.
Поэтому когда на охоту в море отправляетесь, то зевать и потягиваться не положено – это большой грех.
Тигр и человек
Была одна деревня. В этой деревне жил человек с сыном. В верхнем конце деревни его сестра с сыном жила. Ее сыну было восемнадцать лет.
Однажды этот человек в лес охотиться пошел. Своего сына с собой взял. По дороге зашли в дом сестры человека. Его сестры сын вместе с ним охотиться пошел. Три человека вместе в лес направились. Когда в лес пришли, из еловых веток шалаш сделали и там жили, ловушки на соболей ставили. Полтора месяца охотились. Ни одного соболя не добыли.
Некоторое время прошло, и однажды утром старший человек увидел, что поперек их двери тигр лежит. Тигр лежит, старик выйти из балагана боится. В этот день совсем не выходил. Воды нет, дров нет, огня нельзя развести. Так вот эту ночь переспали. Назавтра утром встал старик, говорит:
– Тигр-дядя! Пожалей меня. В другую сторону немного отойди, дорогу мне освободи. Нас, двух человек, выпусти. Одного человека у тебя оставим.
Тогда тигр в другую сторону отошел. Когда он отошел, старик своего сына потихоньку разбудил. Оделись, вместе вышли. Сына сестры в шалаше оставили. Этот парень спал.
Два человека из шалаша вышли и домой побежали. Тот парень когда проснулся, видит: тигр поперек выхода лежит. Наш парень долго смотрел на тигра и плакал. Потом сказал:
– Тигр, выпусти меня наружу. Куда я убегу? Есть хочу. Облегчиться хочу.
Тогда тигр встал. Встав, в другую сторону отошел. После этого наш парень наружу вышел, облегчился, дров наколол и в балаган занес. Огонь развел. А тигр опять на свое место лег. Тогда наш парень пищу приготовил, поел, уснул. Когда спал, ему приснилось, как тигр говорит:
– Ну, завтра я за тобой приду. Со мной пойдешь. Здешний лев нас убивает. Когда он крикнет, мы все умираем. Он еще раз крикнет, мы все оживаем. Мы думаем, что только ты храбрый человек. Мы тебя просим убить этого льва.
Утром парень встал, суп сварил, поел.
– Ну, тигр, дорогу дай. Я сделаю копье, которое с собой понесу.
Тогда тигр в другую сторону отошел. Этот парень топор взял, на улицу вышел, из сухой лиственницы копья сделал. Восемь копий сделал. Одно железное копье имел, восемь копий из лиственницы. Наш парень сказал:
– Ну, тигр, пойдем.
Тогда тигр поднялся, парень деревянные копья взял, железное копье взял, на тигра взобравшись, уселся. Потом вместе пошли. Шли, к высокой горе пришли. Когда пришли, тигры вокруг этой горы все лежали. Когда наш парень на землю спустился, все тигры встали и ему поклонились. Когда он на гору посмотрел, увидел, как лев из пещеры вышел и закричал. Тигры все умерли. Потом еще раз закричал – снова все тигры ожили. Потом снова в свою пещеру вошел.
Тогда наш парень свое железное копье в землю воткнул. Потом, прыгая назад, через каждый шаг остальные копья втыкал. Затем к пещере льва поднялся. Заставив льва выйти, деревянным копьем уколол. Назад отпрыгнув, спустился. Восемь раз отпрыгивал. Восемью деревянными копьями колол. Наконец, на девятом прыжке, железным копьем льва уколол, убил.
Тогда все тигры встали, подошли и поклонились нашему парню. Потом тот тигр, который за ним ходил, обратно к балагану парня понес.
К своему балагану пришел, там жил. Вокруг своего балагана сделал рукавицей следы соболя и ловушки поставил. Когда поставил, постоянно соболей убивал. Много убил.
После этого домой вернулся. Этот парень жить хорошо стал. Соболей продавал, разбогател.
Все.
Однажды этот человек в лес охотиться пошел. Своего сына с собой взял. По дороге зашли в дом сестры человека. Его сестры сын вместе с ним охотиться пошел. Три человека вместе в лес направились. Когда в лес пришли, из еловых веток шалаш сделали и там жили, ловушки на соболей ставили. Полтора месяца охотились. Ни одного соболя не добыли.
Некоторое время прошло, и однажды утром старший человек увидел, что поперек их двери тигр лежит. Тигр лежит, старик выйти из балагана боится. В этот день совсем не выходил. Воды нет, дров нет, огня нельзя развести. Так вот эту ночь переспали. Назавтра утром встал старик, говорит:
– Тигр-дядя! Пожалей меня. В другую сторону немного отойди, дорогу мне освободи. Нас, двух человек, выпусти. Одного человека у тебя оставим.
Тогда тигр в другую сторону отошел. Когда он отошел, старик своего сына потихоньку разбудил. Оделись, вместе вышли. Сына сестры в шалаше оставили. Этот парень спал.
Два человека из шалаша вышли и домой побежали. Тот парень когда проснулся, видит: тигр поперек выхода лежит. Наш парень долго смотрел на тигра и плакал. Потом сказал:
– Тигр, выпусти меня наружу. Куда я убегу? Есть хочу. Облегчиться хочу.
Тогда тигр встал. Встав, в другую сторону отошел. После этого наш парень наружу вышел, облегчился, дров наколол и в балаган занес. Огонь развел. А тигр опять на свое место лег. Тогда наш парень пищу приготовил, поел, уснул. Когда спал, ему приснилось, как тигр говорит:
– Ну, завтра я за тобой приду. Со мной пойдешь. Здешний лев нас убивает. Когда он крикнет, мы все умираем. Он еще раз крикнет, мы все оживаем. Мы думаем, что только ты храбрый человек. Мы тебя просим убить этого льва.
Утром парень встал, суп сварил, поел.
– Ну, тигр, дорогу дай. Я сделаю копье, которое с собой понесу.
Тогда тигр в другую сторону отошел. Этот парень топор взял, на улицу вышел, из сухой лиственницы копья сделал. Восемь копий сделал. Одно железное копье имел, восемь копий из лиственницы. Наш парень сказал:
– Ну, тигр, пойдем.
Тогда тигр поднялся, парень деревянные копья взял, железное копье взял, на тигра взобравшись, уселся. Потом вместе пошли. Шли, к высокой горе пришли. Когда пришли, тигры вокруг этой горы все лежали. Когда наш парень на землю спустился, все тигры встали и ему поклонились. Когда он на гору посмотрел, увидел, как лев из пещеры вышел и закричал. Тигры все умерли. Потом еще раз закричал – снова все тигры ожили. Потом снова в свою пещеру вошел.
Тогда наш парень свое железное копье в землю воткнул. Потом, прыгая назад, через каждый шаг остальные копья втыкал. Затем к пещере льва поднялся. Заставив льва выйти, деревянным копьем уколол. Назад отпрыгнув, спустился. Восемь раз отпрыгивал. Восемью деревянными копьями колол. Наконец, на девятом прыжке, железным копьем льва уколол, убил.
Тогда все тигры встали, подошли и поклонились нашему парню. Потом тот тигр, который за ним ходил, обратно к балагану парня понес.
К своему балагану пришел, там жил. Вокруг своего балагана сделал рукавицей следы соболя и ловушки поставил. Когда поставил, постоянно соболей убивал. Много убил.
После этого домой вернулся. Этот парень жить хорошо стал. Соболей продавал, разбогател.
Все.
Горная красавица
Бедный старик, бедная старуха одни жили. У старика уже сил нет на охоту ходить, вот в юрте и еда у них не каждый день. Одежда вся истрепалась, даже шапка у старика – и та рваная. Однажды пошел старик к реке рыбу ловить. На крючок он ее ловил. Два раза наживку менял, крючок пустой вытаскивал.
Хотел уже старик домой возвращаться, да подумал: Дома старуха сидит голодная. Попробую еще разок!
Попробовал. Будто что-то поймалось, руку дергает. Вытащил он большого сазана. Хотел его колотушкой оглушить, да вдруг увидел – не простая это рыба. Чешуя у нее лежит не от головы к хвосту, а от хвоста к голове.
– Эге! – сказал старик. – Не буду ее убивать. Рыбу с обратной чешуей сам никогда не видал, а люди, говорят, видели, только поймать не могли. Говорят, волшебная эта рыба. Отнесу ее старухе,, что она скажет, то и сделаю.
Принес сазана старухе. Старуха сначала испугалась.
– Не водяного ли черта принес? – сказала.
– Пожалуй, не черта, – старик отвечает. – Еще от деда я слышал: хорошо такого сазана поймать, что хочешь попросить у него можно.
– Тогда попросим сына! – сказала старуха.
Старик для рыбы сруб сделал. Большой кедр свалил, из его толстых веток сложил этот сруб. С почетом посадил туда рыбу с обратной чешуей, сказал на прощание:
– Сына мы у тебя просим!
Сам со старухой в юрту пошел, спать легли. Старик заснул, старухе не спится. Чуть рассвело, она к'срубу побежала. Рыбы сазана там нет, спит в срубе мальчик в красивой одежде и лицом красивый. Обрадовалась старуха, побежала будить старика.
– Вставай скорее! – кричит. – Сын у нас появился.
Тут и сам мальчик в юрту вошел.
– Отец, мать! – так заговорил. – Будем теперь вместе жить. Свою мать-рыбу я в реку выпустил, как она велела.
Стали вместе жить. Хорошо им живется. Рыбы много, мяса много – все сын добывает.
Так время идет. Подрос мальчик, парнем сделался.
Однажды говорит он старику:
– Пора мне жениться, отец. В соседнее большое селение иди, дочь богача за меня посватай.
– Хорошо, пойду, – старик отвечает.
Два дня до соседнего селения шёл. Пришел в богатую юрту, сказал богачу:
– Дочь свою за моего сына не отдашь ли?
– У нее спросим, – богач отвечает. Посадил старика на шкуры позади себя, в ладонихлопнул, крикнул:
– Эй, рабы, дочь мою позовите!
Пришла дочь. Не красивая, не плохая – гордая очень.
Отец ей говорит:
– Посмотри на того, кто позади меня сидит. Пойдешь ли за его сына замуж?
Глянула дочка, усмехнулась. Резной березовой ложкой по колену себя ударила, вскричала:
– Не ровня мне! – И из юрты вышла. Богач тоже усмехнулся, старику так сказал:
– Слышал, что дочка говорит? – Опять в ладони хлопнул, рабы прибежали. – Этого старика из юрты выкиньте, пинками прочь гоните. В другой раз будет знать, в какой юрте искать своему отродью невесту!
Заплакал от обиды старик, плача, – домой пришел, сыну все рассказал. А сын смеется.
– Поешь, отдохни! Завтра опять пойдешь. Старик говорит:
– Зачем пойду? Снова обиду терпеть? Сын отвечает:
– Не бойся! Теперь все по-другому будет. Наутро взял старую палку, легонько о шест юртыударил – сделалась палка серебряной палицей. Потом старую шкуру встряхнул – в соболью шубу она превратилась. Сын ее на отца набросил, серебряную палицу в руку дал. Опять старик в соседнее селение отправился.
В юрту богача вошел. Богач узнал ли гостя, не узнал ли, вскочил, кланяться начал – такой богатой шубы он никогда не носил, такой серебряной палицы сам никогда в руках не держал. Дорогого гостя справа от себя перед очагом посадил, дочку позвал.
Вошла дочка, богач ей говорит:
– Посмотри на того, кто справа от меня сидит. Посмотрела дочка, улыбнулась. Богач опять ей говорит:
– Пойдешь ли за его сына замуж?
– Выполню твою волю, отец! С радостью пойду. Старик поднялся.
– Что ж, – говорит, – вернусь домой, скажу своему сыну, что согласны вы. Нас ждите, скоро вместе придем.
Спешил старик радостную весть сыну принести, от быстрой ходьбы даже задохнулся. Выслушал все сын, опять засмеялся:
– Пусть ждут теперь, сколько терпения хватит. Я себе такую невесту найду, чтобы не за соболью шубу замуж шла, а за меня самого.
На другой день стал собираться. Новую рубаху надел, красный халат надел, поверх черный, нерпичью юбку надел, многоузорные наколенники, мягкие сапоги с пестрыми голенищами… Вышел из юрты, копье на весу держит, лук на перевязи несет. Слетела с дерева кукушка, на плечо его села. Так с кукушкой на плече в путь отправился парень. Куда, зачем идет, сам не знает – то ли на охоту, то ли невесту искать.
Рано вышел, солнце еще только восходит, на своей золотой цепи в небо только начинает подниматься. Наш парень на цепь восходящего солнца забрался, по цепи идет. Потом гора впереди показалась. Дошел до нее, кукушке сказал:
– На лысую ее вершину подниматься не буду, тут останусь.
Спрыгнул с цепи солнца парень, на половине горы оказался.
Огляделся. Кругом деревья, чуть повыше ключ из-под камней бьет, от него ручей вниз бежит. Место пустынное, видно, люди здесь не живут, а зверей должно быть много.
– Что ж, поохочусь! – наш парень сказал.
Первым делом поставил себе берестяную юрту, чтобы было откуда уходить, куда приходить. Из камней очажок сложил.
Потом пошел на птиц и на зверя силки-ловушки настораживать. Много насторожил. Под вечер к своему месту вернулся, начал для очага дрова рубить. Тут его кукушка, что неподалеку на дереве сидела, три раза прокуковала.
К чему это она кукует? – наш парень думает.
Кукушка умолкла – женский голос послышался.
– Вот к чему куковала! – сказал себе парень.
Поющий голос сверху доносится, все ближе и ближе с горы спускается. Смотрит наш парень: с резным коромыслом на плече женщина к ручью идет, поет. Вот уже шум ее одежды, звон побрякушек слышен. Ой-ой, украшений на ней как много, ой-ой, как наряды ее богаты! Ой-ой, сама какая красавица! Черные брови, как два соболя, ресницы, что кисточки на ушах зимней белки, две косы – два хвоста черной лисицы. Стоит парень, дрова бросив, на топор опершись, смотрит, как она с горы спускается, как она к ручью подходит, как воду берет.
Вот взяла воду, ведра к коромыслу прицепила… Сейчас уйдет!..
Наш друг топор отбросил, к ней подбежал. За руку красавицу схватил, сам своей смелости испугался, глаза зажмурил. Держит ее за руку, уйти не пускает. Долго так стоял. Когда открыл глаза, увидел, что ухватился за сломанный сук ели, а та женщина с коромыслом, та красавица со множеством звенящих украшений уже высоко к гору поднялась, только голос ее поющий издали доносится.
Вернулся парень к своему месту, дров колоть не стал, огня не разводит, пищу не варит. Лег в берестяной юрте, спит – не спит, утра ждет.
Утром ловушки осматривать не пошел, от ручья боится отойти – может, женщина опять за водой придет. Весь день прождал, все у кукушки спрашивал, увидит ли сегодня красавицу. Ничего ему кукушка не отвечала. А когда солнце за гору зашло, без его спроса-вопроса сама опять три раза прокуковала.
Замолчала кукушка, тут снова красавицы поющий голос послышался. Как вчера, она спустилась к ручью, воды набрала, полные ведра на берег поставила. Не уходит. Трубку длинную вынула, увешанный цепочками кисет достала, набрала табаку, огонь кремнем высекла, закурила.
Смотрит на нее наш друг, думает: Сердце у меня надвое разорвется, если не обниму ее, если слова любви ей не скажу!
Начал к ней подкрадываться, как песец к куропатке. Она в его сторону головы не поворачивает, курит свою трубку, задумалась. Вот совсем близко подобрался, обнял ее. Рванулась женщина из его рук, так рванулась, что оба они в ручей упали. Однако наш друг красавицу не выпустил, еще крепче ее к груди прижал. Хотел ей в глаза заглянуть, тут и увидел, что не женщину он обнимает, а белый камень на дне ручья.
Кое-как выбрался на берег. Слышит – женщина уже на горе ведрами позвякивает, опять свою песню поет. Не побежал за ней парень. Рассердился, обиделся. В берестяной шалаш забрался, мокрую одежду у огня сушиться развесил.
– Уйду на рассвете! Для охоты себе другое место поищу. Мне ли, сыну матери-рыбы, ждать-томиться, от женщины насмешку терпеть!
Подсохла одежда, он в лес за ловушками пошел. Ничего в них не поймалось. Парень еще больше рассердился. Поснимал все ловушки, в берестяную юрту унес. Уходить решил, а неспокойно его сердце, все по красавице томится. Всю ночь не спит.
Только рассветать стало, трижды кукушка прокуковала. Парень ей крикнул:
– Что меня тревожишь! Кукуй не кукуй – не выйду! А выйду, так совсем уйду!
Отвернулся к берестяной стенке, глаза закрыл, перед собой притворяется, что заснуть хочет.
Вдруг за юртой дужки ведер звякнули, украшения зазвенели. Тихо женщина вошла, у изголовья парня села.
Парень не поворачивается, ей говорит:
– Ты зачем пришла?
Она не отвечает. Сама спрашивает:
– Я сейчас воду из ручья бра? а, кукушка тебе весть подавала. Ты почему не пришел?
Вскочил наш друг.
– А ты зачем меня мучала? Глаза мне обманом застилала, насмехалась надо мной!
– Ты сам себя мучал, сам над собой насмехался! Я вольная Горная женщина, когда полюблю, сама приду. Вот и пришла.
– Не нужна ты мне! – парень закричал. – Видеть тебя не хочу! Знать тебя не хочу! Ловушки мои из-за тебя пусты, дичь навстречу моим стрелам не бежит.
Тихо женщина из шалаша вышла. Тут парень заплакал:
– Что наделал?! Зачем прогнал? Свое счастье своими руками оттолкнул.
Но не ушла красавица, за тонкой берестяной стенкой вздыхает. Потом такие слова выговаривать начала:
– Если бросишь, если уйдешь, о тебе лишь думать буду. Где твои ноги ступали, там и мои много раз пройдут. В ручей твоя тень падала, и сейчас она на воде лежит. У того темного места буду я пить. Из многих деревьев в лесу самое высокое далеко видно. Так и ты из всех людей самый лучший, самый красивый. Возьми меня с собой! Твоей сумкой с кремнем, что всегда у пояса висит, стать хочу. Веслом твоей лодки сделаться бы мне, стрелой в твоем колчане, узором на твоей одежде…
Тут не выдержал наш друг, забыл обиду, из шалаша выбежал, к ней подошел.
– Песня такая кем-то сложена? – спросил. – Или мне ты эти слова сказала?
Посмотрела на него красавица лукаво, ответила:
– Как твое сердце говорит, так и есть.
– Долго ли тебе собираться в путь-дорогу? – спрашивает парень.
– Так, как стою перед тобой, возьмешь?
– Возьму!
Пошли вдвоем. К старику и старухе пришли. Там жить стали. Женился наш друг на Горной женщине, и не было охотника удачливее его… Всякую дичь убивал, по многу добычи домой приносил.
Хотел уже старик домой возвращаться, да подумал: Дома старуха сидит голодная. Попробую еще разок!
Попробовал. Будто что-то поймалось, руку дергает. Вытащил он большого сазана. Хотел его колотушкой оглушить, да вдруг увидел – не простая это рыба. Чешуя у нее лежит не от головы к хвосту, а от хвоста к голове.
– Эге! – сказал старик. – Не буду ее убивать. Рыбу с обратной чешуей сам никогда не видал, а люди, говорят, видели, только поймать не могли. Говорят, волшебная эта рыба. Отнесу ее старухе,, что она скажет, то и сделаю.
Принес сазана старухе. Старуха сначала испугалась.
– Не водяного ли черта принес? – сказала.
– Пожалуй, не черта, – старик отвечает. – Еще от деда я слышал: хорошо такого сазана поймать, что хочешь попросить у него можно.
– Тогда попросим сына! – сказала старуха.
Старик для рыбы сруб сделал. Большой кедр свалил, из его толстых веток сложил этот сруб. С почетом посадил туда рыбу с обратной чешуей, сказал на прощание:
– Сына мы у тебя просим!
Сам со старухой в юрту пошел, спать легли. Старик заснул, старухе не спится. Чуть рассвело, она к'срубу побежала. Рыбы сазана там нет, спит в срубе мальчик в красивой одежде и лицом красивый. Обрадовалась старуха, побежала будить старика.
– Вставай скорее! – кричит. – Сын у нас появился.
Тут и сам мальчик в юрту вошел.
– Отец, мать! – так заговорил. – Будем теперь вместе жить. Свою мать-рыбу я в реку выпустил, как она велела.
Стали вместе жить. Хорошо им живется. Рыбы много, мяса много – все сын добывает.
Так время идет. Подрос мальчик, парнем сделался.
Однажды говорит он старику:
– Пора мне жениться, отец. В соседнее большое селение иди, дочь богача за меня посватай.
– Хорошо, пойду, – старик отвечает.
Два дня до соседнего селения шёл. Пришел в богатую юрту, сказал богачу:
– Дочь свою за моего сына не отдашь ли?
– У нее спросим, – богач отвечает. Посадил старика на шкуры позади себя, в ладонихлопнул, крикнул:
– Эй, рабы, дочь мою позовите!
Пришла дочь. Не красивая, не плохая – гордая очень.
Отец ей говорит:
– Посмотри на того, кто позади меня сидит. Пойдешь ли за его сына замуж?
Глянула дочка, усмехнулась. Резной березовой ложкой по колену себя ударила, вскричала:
– Не ровня мне! – И из юрты вышла. Богач тоже усмехнулся, старику так сказал:
– Слышал, что дочка говорит? – Опять в ладони хлопнул, рабы прибежали. – Этого старика из юрты выкиньте, пинками прочь гоните. В другой раз будет знать, в какой юрте искать своему отродью невесту!
Заплакал от обиды старик, плача, – домой пришел, сыну все рассказал. А сын смеется.
– Поешь, отдохни! Завтра опять пойдешь. Старик говорит:
– Зачем пойду? Снова обиду терпеть? Сын отвечает:
– Не бойся! Теперь все по-другому будет. Наутро взял старую палку, легонько о шест юртыударил – сделалась палка серебряной палицей. Потом старую шкуру встряхнул – в соболью шубу она превратилась. Сын ее на отца набросил, серебряную палицу в руку дал. Опять старик в соседнее селение отправился.
В юрту богача вошел. Богач узнал ли гостя, не узнал ли, вскочил, кланяться начал – такой богатой шубы он никогда не носил, такой серебряной палицы сам никогда в руках не держал. Дорогого гостя справа от себя перед очагом посадил, дочку позвал.
Вошла дочка, богач ей говорит:
– Посмотри на того, кто справа от меня сидит. Посмотрела дочка, улыбнулась. Богач опять ей говорит:
– Пойдешь ли за его сына замуж?
– Выполню твою волю, отец! С радостью пойду. Старик поднялся.
– Что ж, – говорит, – вернусь домой, скажу своему сыну, что согласны вы. Нас ждите, скоро вместе придем.
Спешил старик радостную весть сыну принести, от быстрой ходьбы даже задохнулся. Выслушал все сын, опять засмеялся:
– Пусть ждут теперь, сколько терпения хватит. Я себе такую невесту найду, чтобы не за соболью шубу замуж шла, а за меня самого.
На другой день стал собираться. Новую рубаху надел, красный халат надел, поверх черный, нерпичью юбку надел, многоузорные наколенники, мягкие сапоги с пестрыми голенищами… Вышел из юрты, копье на весу держит, лук на перевязи несет. Слетела с дерева кукушка, на плечо его села. Так с кукушкой на плече в путь отправился парень. Куда, зачем идет, сам не знает – то ли на охоту, то ли невесту искать.
Рано вышел, солнце еще только восходит, на своей золотой цепи в небо только начинает подниматься. Наш парень на цепь восходящего солнца забрался, по цепи идет. Потом гора впереди показалась. Дошел до нее, кукушке сказал:
– На лысую ее вершину подниматься не буду, тут останусь.
Спрыгнул с цепи солнца парень, на половине горы оказался.
Огляделся. Кругом деревья, чуть повыше ключ из-под камней бьет, от него ручей вниз бежит. Место пустынное, видно, люди здесь не живут, а зверей должно быть много.
– Что ж, поохочусь! – наш парень сказал.
Первым делом поставил себе берестяную юрту, чтобы было откуда уходить, куда приходить. Из камней очажок сложил.
Потом пошел на птиц и на зверя силки-ловушки настораживать. Много насторожил. Под вечер к своему месту вернулся, начал для очага дрова рубить. Тут его кукушка, что неподалеку на дереве сидела, три раза прокуковала.
К чему это она кукует? – наш парень думает.
Кукушка умолкла – женский голос послышался.
– Вот к чему куковала! – сказал себе парень.
Поющий голос сверху доносится, все ближе и ближе с горы спускается. Смотрит наш парень: с резным коромыслом на плече женщина к ручью идет, поет. Вот уже шум ее одежды, звон побрякушек слышен. Ой-ой, украшений на ней как много, ой-ой, как наряды ее богаты! Ой-ой, сама какая красавица! Черные брови, как два соболя, ресницы, что кисточки на ушах зимней белки, две косы – два хвоста черной лисицы. Стоит парень, дрова бросив, на топор опершись, смотрит, как она с горы спускается, как она к ручью подходит, как воду берет.
Вот взяла воду, ведра к коромыслу прицепила… Сейчас уйдет!..
Наш друг топор отбросил, к ней подбежал. За руку красавицу схватил, сам своей смелости испугался, глаза зажмурил. Держит ее за руку, уйти не пускает. Долго так стоял. Когда открыл глаза, увидел, что ухватился за сломанный сук ели, а та женщина с коромыслом, та красавица со множеством звенящих украшений уже высоко к гору поднялась, только голос ее поющий издали доносится.
Вернулся парень к своему месту, дров колоть не стал, огня не разводит, пищу не варит. Лег в берестяной юрте, спит – не спит, утра ждет.
Утром ловушки осматривать не пошел, от ручья боится отойти – может, женщина опять за водой придет. Весь день прождал, все у кукушки спрашивал, увидит ли сегодня красавицу. Ничего ему кукушка не отвечала. А когда солнце за гору зашло, без его спроса-вопроса сама опять три раза прокуковала.
Замолчала кукушка, тут снова красавицы поющий голос послышался. Как вчера, она спустилась к ручью, воды набрала, полные ведра на берег поставила. Не уходит. Трубку длинную вынула, увешанный цепочками кисет достала, набрала табаку, огонь кремнем высекла, закурила.
Смотрит на нее наш друг, думает: Сердце у меня надвое разорвется, если не обниму ее, если слова любви ей не скажу!
Начал к ней подкрадываться, как песец к куропатке. Она в его сторону головы не поворачивает, курит свою трубку, задумалась. Вот совсем близко подобрался, обнял ее. Рванулась женщина из его рук, так рванулась, что оба они в ручей упали. Однако наш друг красавицу не выпустил, еще крепче ее к груди прижал. Хотел ей в глаза заглянуть, тут и увидел, что не женщину он обнимает, а белый камень на дне ручья.
Кое-как выбрался на берег. Слышит – женщина уже на горе ведрами позвякивает, опять свою песню поет. Не побежал за ней парень. Рассердился, обиделся. В берестяной шалаш забрался, мокрую одежду у огня сушиться развесил.
– Уйду на рассвете! Для охоты себе другое место поищу. Мне ли, сыну матери-рыбы, ждать-томиться, от женщины насмешку терпеть!
Подсохла одежда, он в лес за ловушками пошел. Ничего в них не поймалось. Парень еще больше рассердился. Поснимал все ловушки, в берестяную юрту унес. Уходить решил, а неспокойно его сердце, все по красавице томится. Всю ночь не спит.
Только рассветать стало, трижды кукушка прокуковала. Парень ей крикнул:
– Что меня тревожишь! Кукуй не кукуй – не выйду! А выйду, так совсем уйду!
Отвернулся к берестяной стенке, глаза закрыл, перед собой притворяется, что заснуть хочет.
Вдруг за юртой дужки ведер звякнули, украшения зазвенели. Тихо женщина вошла, у изголовья парня села.
Парень не поворачивается, ей говорит:
– Ты зачем пришла?
Она не отвечает. Сама спрашивает:
– Я сейчас воду из ручья бра? а, кукушка тебе весть подавала. Ты почему не пришел?
Вскочил наш друг.
– А ты зачем меня мучала? Глаза мне обманом застилала, насмехалась надо мной!
– Ты сам себя мучал, сам над собой насмехался! Я вольная Горная женщина, когда полюблю, сама приду. Вот и пришла.
– Не нужна ты мне! – парень закричал. – Видеть тебя не хочу! Знать тебя не хочу! Ловушки мои из-за тебя пусты, дичь навстречу моим стрелам не бежит.
Тихо женщина из шалаша вышла. Тут парень заплакал:
– Что наделал?! Зачем прогнал? Свое счастье своими руками оттолкнул.
Но не ушла красавица, за тонкой берестяной стенкой вздыхает. Потом такие слова выговаривать начала:
– Если бросишь, если уйдешь, о тебе лишь думать буду. Где твои ноги ступали, там и мои много раз пройдут. В ручей твоя тень падала, и сейчас она на воде лежит. У того темного места буду я пить. Из многих деревьев в лесу самое высокое далеко видно. Так и ты из всех людей самый лучший, самый красивый. Возьми меня с собой! Твоей сумкой с кремнем, что всегда у пояса висит, стать хочу. Веслом твоей лодки сделаться бы мне, стрелой в твоем колчане, узором на твоей одежде…
Тут не выдержал наш друг, забыл обиду, из шалаша выбежал, к ней подошел.
– Песня такая кем-то сложена? – спросил. – Или мне ты эти слова сказала?
Посмотрела на него красавица лукаво, ответила:
– Как твое сердце говорит, так и есть.
– Долго ли тебе собираться в путь-дорогу? – спрашивает парень.
– Так, как стою перед тобой, возьмешь?
– Возьму!
Пошли вдвоем. К старику и старухе пришли. Там жить стали. Женился наш друг на Горной женщине, и не было охотника удачливее его… Всякую дичь убивал, по многу добычи домой приносил.
Невеста-ларга
Сестра с братом только вдвоем жили. Братец мал был. Смастерила сестра лук, стрелы, копье. Учила-учила – братец крепко держит копье, метко из лука стреляет. Мальчик научился всему, сестра уже отпускала его в тайгу.
Так жили они, жили – братец пареньком стал. Охотился, рыбу ловил. Сестре оставалось в доме убрать, по ягоды сходить, что-нибудь вкусненькое приготовить, братца накормить.
Братец юношей стал. Однажды принес дров и собрался на охоту, копье взял. Шел, шел по тайге, к медвежьему дому пришел. Пришел к медвежьему дому, заглянул туда – там два больших чугунных котла на огне. Горячая вода в котлах, пар идет. Тогда он вышел на улицу, травы нарвал, сел на эту траву, смотреть на море стал.
Две нерпы-ларги вынырнут – нырнут, вынырнут– нырнут, к берегу подплыли, на берег вылезли, хвостиками-ластами туда-сюда, головами вверх-вниз– две девушки встали. За руки взялись, кэдр-кэдр торбазами из рыбьей кожи – и прямо к дому. К медвежьему дому поднялись, зашли, разделись и моются.
Юноша потихоньку спустился на берег, их чешуи взял, спрятал. Вернулся, крадучись, в дом, охапкой травы прикрылся стал их осматривать. Одна девушка ему понравилась – он ее одежду спрятал. Дру– гая быстро-быстро оделась, выбежала на берег, смотрит – чешуи нет.
– Эй, юноша! Ты взял чешуи, спрятал?!
Не понравившейся вернул одежду-чешую – та уплыла. Одна осталась, уставилась на юношу, из глаз слезы капают – не вытирает, из круглых глаз ее слезы капают – не вытирает.
Наш юноша ей:
– Если выйдешь за меня замуж – отпущу. Девушка согласилась – он вернул ей чешую. Обнявшись, упали, покатились. Солнце за горузайдет – лягут спать, солнце за тучи скроется – лягут спать. У самого края берега – лягут спать. Теперь уж он отпустит ее: уговорились – уплывет и возвратится к нему.
Тут он: Отпущу ее, сам быстро-быстро пойду к сестре, принесу дров, бегом сюда, – думает.
Так он думал.
Прибежал домой, вошел – сестра ему:
– Где ты так долго был?! Много дней прошло, дрова кончились, юколы нет.
Сестра говорит, а юноша думает: Скорей принесу дров и – к морю.
Помчался за дровами.
Только младший брат скрылся за поворотом, эта сестра схватила братову острогу на лабазе. Волосы по-мужски в одну косу сплела. Пришла на то место, спряталась. Спряталась и видит – вынырнет-нырнёт, вынырнет-нырнет – ларга подплывает, красивые черные пятна на спине.
Подпустила ларгу к берегу – ив два прыжка к воде. Взмахнула – и со звуком кар вонзилась острога в тело ларги.
Ой, ой, ой! Тянет, тянет, тянет!
Ларга подхватит – женщина по пояс войдет в воду. Эта с силами соберется – на берег выйдет, ларгу на пол туши вытянет.
Так тянули, тянули – ремень у самой остроги оборвался.
Ремень оборвался, та ларга-женщина отплыла от берега, высунула голову из воды:
– Сама выходи за своего братца! – сказала. Так сказала и в море уплыла.
Старшая сестра, конечно, скорей на берег, бегом домой. Домой прибежала, ищет, ищет, нашла ржавую острогу, воткнула в древко, привязала ремень. Одну косу распустила, стала две по-женски заплетать.
Вернулся ее братец:
– Что это, платье мое мокрое, в крови? Острога другая на древке?
– А-а, собаки лаяли. Медведь пришел, снимал с лабаза острогу, поранился весь, оборвал ремень. Дождик капал, вот и вывесила твое платье.
Сестра так говорит – братец задумался. Скорей побежал, к домику медведя. Прибежал туда, на песке пятна крови увидел. Следы крови на песке, на гальке. Оттуда поднялся, сел на коряжину. Сидит. Долго ли так сидел, две маленькие нерпочки вдоль берега плывут. Плывут вдоль берега, поравнялись с ним, слышит:
– Старшая сестра наша велела жениху сказать, чтобы он из дерева чашу-камбалу вырубил, в нем мое приготовил, чтобы инау настрогал. Так ведь?!
– Помолчи! Болтушка какая! – ворчит другая. Юноша послушал. Дал нерпочкам на берег выйти, девочками дал стать, поймал их.
– Ты что говорила?! Младшая все рассказала.
Пошел юноша в тайгу. Свалил лиственницу, чашу-камбалу вырубил, приготовил в ней мое – пришел к девочкам.
– Я с вами в путь отправлюсь!
– Иди в тайгу, найди ритуальное дерево, сделай чашу-гагару, вынеси чашу на море, сядь в него – мы возьмем тебя с собой, – ответили девочки.
Он нашел ритуальное дерево, вырубил чашу-гагару, вынес ее на море, сел – нерпы повели чашу. Тогда эта чаша-гагара:
Мое – нивхское праздничное блюдо.
Хы, у-у! Га-га-ра!
У-у! Га-га-ра!
Нам плыть далеко-о!
Плыть нам очень далеко-о!
Хы, у-у! Га-га-ра!
Плыть нам очень далеко-о!
У-у! Га-га-ра! – стала петь.
Так они плыли. Плыли, плыли, очнулся юноша, посмотрел вокруг – попутчиц нет. Скала высокая торчит в море. На скале, на самой макушке ее, две плохие женщины сидят, ралккр женщины:
– Сюда! Сюда! – машут ему. Волосы длиннющие у этих женщин.
Одна:
– Иди ко мне! Другая:
– Иди ко мне!
Обе криком кричат, так зовут эти женщины.
Юноша дальше плывет. Мимо этих женщин плывет. Тогда те волосы свои длинные раскрутили, ка-ак бросят – юноша повис. Как на лахтачьем ремне повис, болтается. Подняли его. Одна подошла, другая. Давай щекотать бедного. Щекочут, щекочут, хотят, чтобы он от смеха умер, что ли?
Обессилел юноша, говорит:
– Женщины! Женщины! Зачем вы заставляете меня смеяться? Послушайте, я вам сказку расскажу!
Тогда те женщины:
– Послушаем, послушаем! Щекотать перестали, сели, слушают. Юноша стал петь:
Хый ый, ый-йо-о!
Земля, Вода, Небо!
Не видите, в беде я!
Хый ый, ый-йо-о!
Земля, Вода, Небо!
Заступитесь!
Хый ый, ый-йо-о!
Верховий гром поднимите,Низовий гром поднимите,Друг с другом пусть столкнутся – Большую молнию зажгут!
Ый-йо-о, ый-йо-о!
Юноша поет – Низовий гром с юга поднимается, Верховий гром с севера поднимается.
– Почему, ты поешь – тут и там тучи подни-маются? Что это?
– Наверное, потому, что вы меня щекотали, смеяться заставляли.
Сам еще шибче поет:
Хый ый, ый-йо-о! Громы, мои громы! Друг о друга ударьтесь! По небу гуляя, Большую молнию родив, Защитите меня! Земля, Вода, Небо! Ый-йо-о, ый-йо-о!
Тогда Верховий гром с одной стороны сидящую зверь-женщину поразил. Низовий гром с другой стороны сидящую зверь-женщину поразил.
Юноша спустился к морю, сел на сивуча, поплыл. Предки заступились за него – посадили на сивуча. На сивуче ехал, ехал, поднял голову – дедушка его везет, предок. По ореолу узнал, по светлому ореолу над головой.
Так ехал, ехал – впереди остров показался. Тогда он слышит: Дедушка довезет тебя до острова, там на берегу, толстый тальник лежит. Спустишь этот тальник на воду, он и повезет тебя дальше.
Юноша подумал: То ли мелко стало для сивуча, то ли я что не так сделал?
На острове сивуч его высадил. Как было сказано, на острове лежал толстый старый тальник. Спустил на воду это дерево. Сел на него. Поехал.
Тогда тальник:
Туй-йу-дуй, дуй-у-дуй! Тальник, я древний тальник, Туй-йу-дуй, дуй-у-дуй, Хорошему нивху помощник! – стал петь.
Так и ехал юноша. Ехал, ехал, к берегу какому-то пристал.
К берегу пристал – три дороги: сюда прямая, туда прямая. Куда идти – не знает. Задумался, на чужую землю приехав. На чужую землю приехав, смотрит по сторонам, куда идти – не знает.
Один раб – ккорх-ккорх – вдоль берега идет, деревянными кандалами стучит.
– По той дороге пойдешь – придешь, – показывает он.
Послушал его юноша, раба этого раздел, сам вырядился в лохмотья. Пошел. Идет, ккорх-ккорх стучит.
Так шел, шел, видит – два волка на дороге.
Один:
– Ты старайся! Другой:
– Ты старайся!
Схватили друг друга за губы, тянут, тянут. Приблизился к ним юноша, себя по затылку ударил – в водяную блоху обратился. В водяную блоху обратился, перепрыгнул через волков. Отошел подальше, хлопнул себя по боку – самим собой стал.
Пошел дальше. Шел-шел, видит – два медведя на дороге.
Один:
– Ты старайся! Другой:
– Ты старайся!
Схватили друг друга за губы, тянут, тянут. Приблизился к ним юноша, себя по затылку ударил – в водяную блоху обратился. В водяную блоху обратился, перепрыгнул через медведей. Отошел подальше, хлопнул себя по боку – самим собой стал, пошел. Тут он пришел в большое селение. У одного дома женщины пищу готовят, вокруг очага хлопочут. Подошел туда. Две девочки-нерпы узнали его:
– Жених пришел! Жених пришел! Жениха надо прятать! – затараторили, засуетились.
Быстрехонько накормили. Спрятали. А когда стало темнеть, повели его. Привели к дому, где рабы-слуги.
– Что за раб такой светлый?! – дивятся рабы Один подошел к нему:
– Пойдем вместе. Я тебя отведу туда.
Этот раб узнал его. Узнал его, пошли вместе. Пришли к дому старейшины. Там уже рабы-слуги ведут каждый одного шамана. В дом их вещи несут. Верхний земли шаман, Нижней земли шаман тоже пришли. Девушку-ларгу будут лечить шаманы, черную силу остроги изгонять.
Один шаман поет:
Тэо-дьэо, тэо-дьэо!
Тэо-дьэо, тэо-дьэо!
Могучий человек, храбрый человек,Остроги хозяин! Злой остроги хозяин!
Тэо-дьэо, тэо-дьэо!
Шамана вещи принес,Шамана платье держит!
Тэо-дьэо, тэо-дьэо!
Тут шаман почти видит. Другой поет – другой еще шибче чувствует нашего друга. Воды шаман стал петь:
Тэо-дьэо, тэо-дьэо!
Тэо-дьэо, тэо-дьэо!
Могучий человек, храбрый человек,Злой острогихозяин!
Тэо-дьэо, тэо-дьэо,Преграды наши прошел,Тэо-дьэо, тэо-дьэо,В этот дом пришел.
Среди нас находится.
Тэо-дьэо, тэо-дьэо,Пришел, хочет петь,Тэо-дьэо, тэо-дьэо!
Хватайте его, он в доме!
Тэо-дьэо, тэо-дьэо,Злой остроги хозяинПришел! Раб-слуга!
Обессиленный Воды шаман падает на нары. Воины бросаются к рабам-слугам. Тогда юноша сам:
Так жили они, жили – братец пареньком стал. Охотился, рыбу ловил. Сестре оставалось в доме убрать, по ягоды сходить, что-нибудь вкусненькое приготовить, братца накормить.
Братец юношей стал. Однажды принес дров и собрался на охоту, копье взял. Шел, шел по тайге, к медвежьему дому пришел. Пришел к медвежьему дому, заглянул туда – там два больших чугунных котла на огне. Горячая вода в котлах, пар идет. Тогда он вышел на улицу, травы нарвал, сел на эту траву, смотреть на море стал.
Две нерпы-ларги вынырнут – нырнут, вынырнут– нырнут, к берегу подплыли, на берег вылезли, хвостиками-ластами туда-сюда, головами вверх-вниз– две девушки встали. За руки взялись, кэдр-кэдр торбазами из рыбьей кожи – и прямо к дому. К медвежьему дому поднялись, зашли, разделись и моются.
Юноша потихоньку спустился на берег, их чешуи взял, спрятал. Вернулся, крадучись, в дом, охапкой травы прикрылся стал их осматривать. Одна девушка ему понравилась – он ее одежду спрятал. Дру– гая быстро-быстро оделась, выбежала на берег, смотрит – чешуи нет.
– Эй, юноша! Ты взял чешуи, спрятал?!
Не понравившейся вернул одежду-чешую – та уплыла. Одна осталась, уставилась на юношу, из глаз слезы капают – не вытирает, из круглых глаз ее слезы капают – не вытирает.
Наш юноша ей:
– Если выйдешь за меня замуж – отпущу. Девушка согласилась – он вернул ей чешую. Обнявшись, упали, покатились. Солнце за горузайдет – лягут спать, солнце за тучи скроется – лягут спать. У самого края берега – лягут спать. Теперь уж он отпустит ее: уговорились – уплывет и возвратится к нему.
Тут он: Отпущу ее, сам быстро-быстро пойду к сестре, принесу дров, бегом сюда, – думает.
Так он думал.
Прибежал домой, вошел – сестра ему:
– Где ты так долго был?! Много дней прошло, дрова кончились, юколы нет.
Сестра говорит, а юноша думает: Скорей принесу дров и – к морю.
Помчался за дровами.
Только младший брат скрылся за поворотом, эта сестра схватила братову острогу на лабазе. Волосы по-мужски в одну косу сплела. Пришла на то место, спряталась. Спряталась и видит – вынырнет-нырнёт, вынырнет-нырнет – ларга подплывает, красивые черные пятна на спине.
Подпустила ларгу к берегу – ив два прыжка к воде. Взмахнула – и со звуком кар вонзилась острога в тело ларги.
Ой, ой, ой! Тянет, тянет, тянет!
Ларга подхватит – женщина по пояс войдет в воду. Эта с силами соберется – на берег выйдет, ларгу на пол туши вытянет.
Так тянули, тянули – ремень у самой остроги оборвался.
Ремень оборвался, та ларга-женщина отплыла от берега, высунула голову из воды:
– Сама выходи за своего братца! – сказала. Так сказала и в море уплыла.
Старшая сестра, конечно, скорей на берег, бегом домой. Домой прибежала, ищет, ищет, нашла ржавую острогу, воткнула в древко, привязала ремень. Одну косу распустила, стала две по-женски заплетать.
Вернулся ее братец:
– Что это, платье мое мокрое, в крови? Острога другая на древке?
– А-а, собаки лаяли. Медведь пришел, снимал с лабаза острогу, поранился весь, оборвал ремень. Дождик капал, вот и вывесила твое платье.
Сестра так говорит – братец задумался. Скорей побежал, к домику медведя. Прибежал туда, на песке пятна крови увидел. Следы крови на песке, на гальке. Оттуда поднялся, сел на коряжину. Сидит. Долго ли так сидел, две маленькие нерпочки вдоль берега плывут. Плывут вдоль берега, поравнялись с ним, слышит:
– Старшая сестра наша велела жениху сказать, чтобы он из дерева чашу-камбалу вырубил, в нем мое приготовил, чтобы инау настрогал. Так ведь?!
– Помолчи! Болтушка какая! – ворчит другая. Юноша послушал. Дал нерпочкам на берег выйти, девочками дал стать, поймал их.
– Ты что говорила?! Младшая все рассказала.
Пошел юноша в тайгу. Свалил лиственницу, чашу-камбалу вырубил, приготовил в ней мое – пришел к девочкам.
– Я с вами в путь отправлюсь!
– Иди в тайгу, найди ритуальное дерево, сделай чашу-гагару, вынеси чашу на море, сядь в него – мы возьмем тебя с собой, – ответили девочки.
Он нашел ритуальное дерево, вырубил чашу-гагару, вынес ее на море, сел – нерпы повели чашу. Тогда эта чаша-гагара:
Мое – нивхское праздничное блюдо.
Хы, у-у! Га-га-ра!
У-у! Га-га-ра!
Нам плыть далеко-о!
Плыть нам очень далеко-о!
Хы, у-у! Га-га-ра!
Плыть нам очень далеко-о!
У-у! Га-га-ра! – стала петь.
Так они плыли. Плыли, плыли, очнулся юноша, посмотрел вокруг – попутчиц нет. Скала высокая торчит в море. На скале, на самой макушке ее, две плохие женщины сидят, ралккр женщины:
– Сюда! Сюда! – машут ему. Волосы длиннющие у этих женщин.
Одна:
– Иди ко мне! Другая:
– Иди ко мне!
Обе криком кричат, так зовут эти женщины.
Юноша дальше плывет. Мимо этих женщин плывет. Тогда те волосы свои длинные раскрутили, ка-ак бросят – юноша повис. Как на лахтачьем ремне повис, болтается. Подняли его. Одна подошла, другая. Давай щекотать бедного. Щекочут, щекочут, хотят, чтобы он от смеха умер, что ли?
Обессилел юноша, говорит:
– Женщины! Женщины! Зачем вы заставляете меня смеяться? Послушайте, я вам сказку расскажу!
Тогда те женщины:
– Послушаем, послушаем! Щекотать перестали, сели, слушают. Юноша стал петь:
Хый ый, ый-йо-о!
Земля, Вода, Небо!
Не видите, в беде я!
Хый ый, ый-йо-о!
Земля, Вода, Небо!
Заступитесь!
Хый ый, ый-йо-о!
Верховий гром поднимите,Низовий гром поднимите,Друг с другом пусть столкнутся – Большую молнию зажгут!
Ый-йо-о, ый-йо-о!
Юноша поет – Низовий гром с юга поднимается, Верховий гром с севера поднимается.
– Почему, ты поешь – тут и там тучи подни-маются? Что это?
– Наверное, потому, что вы меня щекотали, смеяться заставляли.
Сам еще шибче поет:
Хый ый, ый-йо-о! Громы, мои громы! Друг о друга ударьтесь! По небу гуляя, Большую молнию родив, Защитите меня! Земля, Вода, Небо! Ый-йо-о, ый-йо-о!
Тогда Верховий гром с одной стороны сидящую зверь-женщину поразил. Низовий гром с другой стороны сидящую зверь-женщину поразил.
Юноша спустился к морю, сел на сивуча, поплыл. Предки заступились за него – посадили на сивуча. На сивуче ехал, ехал, поднял голову – дедушка его везет, предок. По ореолу узнал, по светлому ореолу над головой.
Так ехал, ехал – впереди остров показался. Тогда он слышит: Дедушка довезет тебя до острова, там на берегу, толстый тальник лежит. Спустишь этот тальник на воду, он и повезет тебя дальше.
Юноша подумал: То ли мелко стало для сивуча, то ли я что не так сделал?
На острове сивуч его высадил. Как было сказано, на острове лежал толстый старый тальник. Спустил на воду это дерево. Сел на него. Поехал.
Тогда тальник:
Туй-йу-дуй, дуй-у-дуй! Тальник, я древний тальник, Туй-йу-дуй, дуй-у-дуй, Хорошему нивху помощник! – стал петь.
Так и ехал юноша. Ехал, ехал, к берегу какому-то пристал.
К берегу пристал – три дороги: сюда прямая, туда прямая. Куда идти – не знает. Задумался, на чужую землю приехав. На чужую землю приехав, смотрит по сторонам, куда идти – не знает.
Один раб – ккорх-ккорх – вдоль берега идет, деревянными кандалами стучит.
– По той дороге пойдешь – придешь, – показывает он.
Послушал его юноша, раба этого раздел, сам вырядился в лохмотья. Пошел. Идет, ккорх-ккорх стучит.
Так шел, шел, видит – два волка на дороге.
Один:
– Ты старайся! Другой:
– Ты старайся!
Схватили друг друга за губы, тянут, тянут. Приблизился к ним юноша, себя по затылку ударил – в водяную блоху обратился. В водяную блоху обратился, перепрыгнул через волков. Отошел подальше, хлопнул себя по боку – самим собой стал.
Пошел дальше. Шел-шел, видит – два медведя на дороге.
Один:
– Ты старайся! Другой:
– Ты старайся!
Схватили друг друга за губы, тянут, тянут. Приблизился к ним юноша, себя по затылку ударил – в водяную блоху обратился. В водяную блоху обратился, перепрыгнул через медведей. Отошел подальше, хлопнул себя по боку – самим собой стал, пошел. Тут он пришел в большое селение. У одного дома женщины пищу готовят, вокруг очага хлопочут. Подошел туда. Две девочки-нерпы узнали его:
– Жених пришел! Жених пришел! Жениха надо прятать! – затараторили, засуетились.
Быстрехонько накормили. Спрятали. А когда стало темнеть, повели его. Привели к дому, где рабы-слуги.
– Что за раб такой светлый?! – дивятся рабы Один подошел к нему:
– Пойдем вместе. Я тебя отведу туда.
Этот раб узнал его. Узнал его, пошли вместе. Пришли к дому старейшины. Там уже рабы-слуги ведут каждый одного шамана. В дом их вещи несут. Верхний земли шаман, Нижней земли шаман тоже пришли. Девушку-ларгу будут лечить шаманы, черную силу остроги изгонять.
Один шаман поет:
Тэо-дьэо, тэо-дьэо!
Тэо-дьэо, тэо-дьэо!
Могучий человек, храбрый человек,Остроги хозяин! Злой остроги хозяин!
Тэо-дьэо, тэо-дьэо!
Шамана вещи принес,Шамана платье держит!
Тэо-дьэо, тэо-дьэо!
Тут шаман почти видит. Другой поет – другой еще шибче чувствует нашего друга. Воды шаман стал петь:
Тэо-дьэо, тэо-дьэо!
Тэо-дьэо, тэо-дьэо!
Могучий человек, храбрый человек,Злой острогихозяин!
Тэо-дьэо, тэо-дьэо,Преграды наши прошел,Тэо-дьэо, тэо-дьэо,В этот дом пришел.
Среди нас находится.
Тэо-дьэо, тэо-дьэо,Пришел, хочет петь,Тэо-дьэо, тэо-дьэо!
Хватайте его, он в доме!
Тэо-дьэо, тэо-дьэо,Злой остроги хозяинПришел! Раб-слуга!
Обессиленный Воды шаман падает на нары. Воины бросаются к рабам-слугам. Тогда юноша сам: