Страница:
Наверное, мимо Иргэна плыву, – думает.
– О-о, смотрите какое красивое мэлоки плывет! – удивляются люди. – Надо достать!
А мэлоки в руки людям не дается, увертывается, дальше плывет. На второй день тоже так: плывет, на волне качается. Изумляются люди:
– Это как пустое мэлоки по самой середине реки плывет. – Лодку и ту прибивает к берегу!
Галдели, галдели, отстали от мэлоки. Уснула девушка. Проснулась – мэлоки на одном месте стоит. Оказывается, к берегу прибило, около домика какого-то. Тропинка к нему ведет. Вышла Фудикэн на берег, потянулась руки-ноги расправить, пошла к домику. Мэлоки перед этим в кустах спрятала. В доме нет никого, а только понятно, что там один человек живет, мужская одежда есть. Чисто в доме, прибрано. Фудин есть захотела, укулча возле очага положила. Видит: в берестяных мисках полно мяса холодного. Берестяные миски мужской рукой сделаны – без узоров. Попила Фудин остатки буды – несоленого рисового отвара, мяса поела. На очаге-голден листья табака лежали. Набила трубку, закурила. Думает: как-то ее хозяин примет? Растопила; печку. Раньше такой закон был: зайдешь в чужое жилище, если хозяина дома нет, обязательно огонь развести надо. Вскоре шаги у входа раздались, сердитый голос спрашивает:
– Кто осмелился мой дом открыть, голден топить? Если злой дух, я тебя острым копьем угощу.
Фудин испугалась хотела уйти, а тут молодой Мэргэн в дом входит, девушку увидал, говорит:
– Сестричка, не обижайся. Рядом со мной соседка живет – бусяку[43]. Я думал, это она забралась в мое жилище. Оставайся, куда пойдешь на ночь глядя?
Осталась Фудин. Мэргэн полный мешок мяса принес, стал варить лучший кусок. Мясо сварилось, Мэргэн его вытащил из котла, на стол положил, сам про себя радуется: Это Эндури послал мне такую сестренку!
Сидят, пируют, о себе ничего не рассказывают.
– Сестричка, оставайся жить у меня, – просит Мэргэн. – Будешь мне пищу готовить, одежду шить.
Осталась Фудин. Все ему шьет, одежду вышивает, еду готовит – на все руки мастерица была. Каждый день новые узоры придумывает. Однажды Мэргэн чарочки с водкой на стол поставил.
– Это, – говорит, – не простые чарочки, сва дебные. Давай мы с тобой поженимся.
Поженились. Веселее им стало жить. А по соседству, недалеко Амбакту-фудин жила, злой дух, бу– сяку. Все следила за Мэргэном. Давно она хотела за него замуж выйти, да он не соглашался. Фудин боится, говорит мужу:
– Зачем ты каждый день на охоту ходишь? Всего у нас много. Хоть на несколько дней дома останься, а то скучно мне, тоскливо.
– Не скучай, я же охотник, как мне дома сидеть? – успокоил ее муж.
С каждым днем он все дальше уходит – дольше домой не возвращается. И повадилась в это время к Фудин Амбакту-фудин наведываться. То шелковых ниток принесет, то маленькую иголку – вышивать.
– Мы с тобой сестрами будем, – говорит она Фудин. – Только ты мужу не рассказывай об этом.
Больше уж не просит Фудин мужа дома остаться, целые дни с Амбакту-фудин проводит. Муж думает: Привыкла жена.
Раз пришла соседка-бусяку, предлагает:
– Давай мы с тобой побратаемся. Ты мою одежду наденешь, я – твою. Поменяемся.
Поменялись они. Бусяку из дома манит ее, зовет:
– Ты не знаешь, тут недалеко такое светлое, красивое озеро есть, на дне – камешки разноцветные. Мы прыгнем в воду, играть в них будем. Не бойся, не утонем, в воду, как в дом, зайдем.
фудин поверила, глупенькая. Пошли они. Долго шли, солнце уже к вечеру клонится.
– Почему мы так долго идем? – спрашивает Фудин. – Муж вернется – беспокоиться будет.
Наконец-то до озера дошли. Озеро круглое, как котел, чистое,, берег крутой.
– Посмотри, какие красивые камешки на дне лежат! – говорит бусяку.
Только нагнулась Фудин, она камень на шею ей на веревке накинула, толкнула, в воду. Сама в одежде Фудин к Мэргэну пошла, на Фудин похожа стала. Проглотила белый порошок – голос у нее тоненький, как у Фудин, стал.
Мэргэн раньше любил голову на колени жене по– дожить, слушать, как она сказки рассказывает. И в этот раз просит коварную бусяку, думает – это его жена:
– Фудин, расскажи мне сказку, я тебе на колени голову положу.
Стала она рассказывать. Мэргэн на ее лицо смотрит: какое-то выражение на лице не такое. И голос нет-нет да сорвется, каркнет.
– Что с тобой? – спрашивает. – Почему у тебя голос срывается?
– Когда тебя дома нет, – отвечает бусяку, – скучаю я, по воде босиком хожу, вот и простыла.
Поверил Мэргэн. Спать легли, а у жены тело какое-то колючее.
– Почему колючее тело у тебя? – спрашивает муж.
– Когда женщина по мужу скучает, всегда у нее такое тело становится.
Поверил ей Мэргэн, стал привыкать к ней.
А Фудин под водой томится. Мужа, дом вспоминает, а вылезти не может: камень на шее. Год на дне пробыла. Стало ее илом и песком заносить.
А недалеко был один дом. Жили в нем старик со старухой. Раз в году к ним с неба табун коней спускался. Старик– их пас, в озере купал и поил. Вот пришло время – спустился табун с неба. Старик коней к озеру повел. Заметил: что такое? – на середине озера никогда раньше цветов не было, теперь цветы появились – свежие, красивые, в воде отражаются. Кони воздух нюхают, шарахаются. Старик волшебным кнутом коня ударит – все кони усмиряются. Пили воду, купались. Опять в облака поднялись, как и не было. Старик домой пошел.
Через год снова спустились кони с неба. Повел их старик на озеро купать. Видит: половина цветов на озере повяла.
Еще год прошел. Снова спустились кони. Пришел с ними старик к озеру: там один-единственный цветочек туда-сюда качается. Кони от воды еще пуще шарахаются. Опять старик их кнутом усмирил. Попили они воды, выкупались, улетели в небо. Старик заинтересовался: что такое на озере происходит? Спрятался в кустах, сидит, трубку за трубкой курит. Слышит: над озером стон раздается:
– Последнее мое дыхание испускаю… Мэргэн, Мэргэн, умираю я…
Еле слышный голос доносится. Старик ладонь поднял, поглядел на нее, а на ладони написано, что недалеко от озера Мэргэн живет. У старика была маленькая птичка, вынес он ее на улицу, шепчет ей:
– Ты всегда была осторожной, послушной. Лети к Мэргэну, он недалеко отсюда живет, все ему расскажи…
Как-то утром Мэргэн на улице сидит, что-то ножом тешет. Птичка подлетела к нему, запела. Мэргэн по-птичьи понимает. Выслушал ее, пошел к старику. Поклонился ему. Тот Мэргэну говорит:
– Э-э-э, с кем ты живешь? Ты же с бусяку живешь, с Амбакту-фудин. Она твою жену погубила.
– Как же спасти ее? – волнуется Мэргэн.
У старика был шелковый невод. Стали они им Фудин в озере ловить. Вытащили ее. А у нее ни кожи на теле нет, ни мяса, только сердце, легкие и печень остались. Да на шее – тяжелый камень. Старик со старухой стали Фудин лечить. Кое-как лечение помогало. Мэргэн все плачет:
– Я же ничего не знал, не понимал, как меня Амбакту-фудин обманула. Ты сама виновата, – выговаривает жене, – надо было мне рассказать, что к тебе бусяку ходила.
Старик ему советует:
– Ты пока жену с собой не бери. Пусть у нас останется. Сам с Амбакту расправься.
Отправился Мэргэн домой один. Видит: неспокойна бусяку. Обнял ее ночью:
– Жена, завтра давай весло-гиол тесать.
– Давай сделаем, муженек…
Мэргэн толстое дерево срубил, стал делать весло.
– Жена, держи другой конец дерева. Она держит:
– Смотри, кто по Амуру плывет!
– Где? Где?
Он топором ей голову отрубил, в огне сжег. Пепел один остался. Пошел Мэргэн к старику, забрал жену. Стали жить, как прежде. Да только Фудин все грустит. Муж беспокоится:
– Что ты печальная такая?
– У меня когда-то брат был, – отвечает жена.
– Не знаю, жив, нет. Увидеться бы с ним… Собрались, поехали. Мэргэн один раз по корме, один раз по носу лодки ударил – быстро спустилась лодка-огда по Амуру. Приехали в дом к брату. Он, как слуга, живет. Сам лохматый, одежда – одни лохмотья. Его жена за другого вышла, хозяйничает, вся в шелка разодета.
– Смотри, как она издевается над моим братом, слугой его сделала, – плачет Фудин.
Ночь настала – спать легли. Брат – возле очага. Его бывшая жена с новым мужем на нескольких матрацах. Мэргэн три разэ з их сторону махнул, потом лег. Утром посмотрели: хозяйка с новым мужем мертвые лежат. Завернули их в циновки, выбросили куда-то.
– Давай, брат, поедем к нам, – говорит Мэргэн.
– У меня ведь тоже сестра есть, я ее тайно держу, чтобы никто злой не увидел. Дом у сестры о восьми столбах. Даже жена моя об этом не знает.
Поехали. Женился брат Фудин на сестре Мэргэна.
Обе семьи дружно живут.
Сказка о Луне и лягушке
Братья-близнецы
Янгокино Точило
Бедный и богатый старик
– О-о, смотрите какое красивое мэлоки плывет! – удивляются люди. – Надо достать!
А мэлоки в руки людям не дается, увертывается, дальше плывет. На второй день тоже так: плывет, на волне качается. Изумляются люди:
– Это как пустое мэлоки по самой середине реки плывет. – Лодку и ту прибивает к берегу!
Галдели, галдели, отстали от мэлоки. Уснула девушка. Проснулась – мэлоки на одном месте стоит. Оказывается, к берегу прибило, около домика какого-то. Тропинка к нему ведет. Вышла Фудикэн на берег, потянулась руки-ноги расправить, пошла к домику. Мэлоки перед этим в кустах спрятала. В доме нет никого, а только понятно, что там один человек живет, мужская одежда есть. Чисто в доме, прибрано. Фудин есть захотела, укулча возле очага положила. Видит: в берестяных мисках полно мяса холодного. Берестяные миски мужской рукой сделаны – без узоров. Попила Фудин остатки буды – несоленого рисового отвара, мяса поела. На очаге-голден листья табака лежали. Набила трубку, закурила. Думает: как-то ее хозяин примет? Растопила; печку. Раньше такой закон был: зайдешь в чужое жилище, если хозяина дома нет, обязательно огонь развести надо. Вскоре шаги у входа раздались, сердитый голос спрашивает:
– Кто осмелился мой дом открыть, голден топить? Если злой дух, я тебя острым копьем угощу.
Фудин испугалась хотела уйти, а тут молодой Мэргэн в дом входит, девушку увидал, говорит:
– Сестричка, не обижайся. Рядом со мной соседка живет – бусяку[43]. Я думал, это она забралась в мое жилище. Оставайся, куда пойдешь на ночь глядя?
Осталась Фудин. Мэргэн полный мешок мяса принес, стал варить лучший кусок. Мясо сварилось, Мэргэн его вытащил из котла, на стол положил, сам про себя радуется: Это Эндури послал мне такую сестренку!
Сидят, пируют, о себе ничего не рассказывают.
– Сестричка, оставайся жить у меня, – просит Мэргэн. – Будешь мне пищу готовить, одежду шить.
Осталась Фудин. Все ему шьет, одежду вышивает, еду готовит – на все руки мастерица была. Каждый день новые узоры придумывает. Однажды Мэргэн чарочки с водкой на стол поставил.
– Это, – говорит, – не простые чарочки, сва дебные. Давай мы с тобой поженимся.
Поженились. Веселее им стало жить. А по соседству, недалеко Амбакту-фудин жила, злой дух, бу– сяку. Все следила за Мэргэном. Давно она хотела за него замуж выйти, да он не соглашался. Фудин боится, говорит мужу:
– Зачем ты каждый день на охоту ходишь? Всего у нас много. Хоть на несколько дней дома останься, а то скучно мне, тоскливо.
– Не скучай, я же охотник, как мне дома сидеть? – успокоил ее муж.
С каждым днем он все дальше уходит – дольше домой не возвращается. И повадилась в это время к Фудин Амбакту-фудин наведываться. То шелковых ниток принесет, то маленькую иголку – вышивать.
– Мы с тобой сестрами будем, – говорит она Фудин. – Только ты мужу не рассказывай об этом.
Больше уж не просит Фудин мужа дома остаться, целые дни с Амбакту-фудин проводит. Муж думает: Привыкла жена.
Раз пришла соседка-бусяку, предлагает:
– Давай мы с тобой побратаемся. Ты мою одежду наденешь, я – твою. Поменяемся.
Поменялись они. Бусяку из дома манит ее, зовет:
– Ты не знаешь, тут недалеко такое светлое, красивое озеро есть, на дне – камешки разноцветные. Мы прыгнем в воду, играть в них будем. Не бойся, не утонем, в воду, как в дом, зайдем.
фудин поверила, глупенькая. Пошли они. Долго шли, солнце уже к вечеру клонится.
– Почему мы так долго идем? – спрашивает Фудин. – Муж вернется – беспокоиться будет.
Наконец-то до озера дошли. Озеро круглое, как котел, чистое,, берег крутой.
– Посмотри, какие красивые камешки на дне лежат! – говорит бусяку.
Только нагнулась Фудин, она камень на шею ей на веревке накинула, толкнула, в воду. Сама в одежде Фудин к Мэргэну пошла, на Фудин похожа стала. Проглотила белый порошок – голос у нее тоненький, как у Фудин, стал.
Мэргэн раньше любил голову на колени жене по– дожить, слушать, как она сказки рассказывает. И в этот раз просит коварную бусяку, думает – это его жена:
– Фудин, расскажи мне сказку, я тебе на колени голову положу.
Стала она рассказывать. Мэргэн на ее лицо смотрит: какое-то выражение на лице не такое. И голос нет-нет да сорвется, каркнет.
– Что с тобой? – спрашивает. – Почему у тебя голос срывается?
– Когда тебя дома нет, – отвечает бусяку, – скучаю я, по воде босиком хожу, вот и простыла.
Поверил Мэргэн. Спать легли, а у жены тело какое-то колючее.
– Почему колючее тело у тебя? – спрашивает муж.
– Когда женщина по мужу скучает, всегда у нее такое тело становится.
Поверил ей Мэргэн, стал привыкать к ней.
А Фудин под водой томится. Мужа, дом вспоминает, а вылезти не может: камень на шее. Год на дне пробыла. Стало ее илом и песком заносить.
А недалеко был один дом. Жили в нем старик со старухой. Раз в году к ним с неба табун коней спускался. Старик– их пас, в озере купал и поил. Вот пришло время – спустился табун с неба. Старик коней к озеру повел. Заметил: что такое? – на середине озера никогда раньше цветов не было, теперь цветы появились – свежие, красивые, в воде отражаются. Кони воздух нюхают, шарахаются. Старик волшебным кнутом коня ударит – все кони усмиряются. Пили воду, купались. Опять в облака поднялись, как и не было. Старик домой пошел.
Через год снова спустились кони с неба. Повел их старик на озеро купать. Видит: половина цветов на озере повяла.
Еще год прошел. Снова спустились кони. Пришел с ними старик к озеру: там один-единственный цветочек туда-сюда качается. Кони от воды еще пуще шарахаются. Опять старик их кнутом усмирил. Попили они воды, выкупались, улетели в небо. Старик заинтересовался: что такое на озере происходит? Спрятался в кустах, сидит, трубку за трубкой курит. Слышит: над озером стон раздается:
– Последнее мое дыхание испускаю… Мэргэн, Мэргэн, умираю я…
Еле слышный голос доносится. Старик ладонь поднял, поглядел на нее, а на ладони написано, что недалеко от озера Мэргэн живет. У старика была маленькая птичка, вынес он ее на улицу, шепчет ей:
– Ты всегда была осторожной, послушной. Лети к Мэргэну, он недалеко отсюда живет, все ему расскажи…
Как-то утром Мэргэн на улице сидит, что-то ножом тешет. Птичка подлетела к нему, запела. Мэргэн по-птичьи понимает. Выслушал ее, пошел к старику. Поклонился ему. Тот Мэргэну говорит:
– Э-э-э, с кем ты живешь? Ты же с бусяку живешь, с Амбакту-фудин. Она твою жену погубила.
– Как же спасти ее? – волнуется Мэргэн.
У старика был шелковый невод. Стали они им Фудин в озере ловить. Вытащили ее. А у нее ни кожи на теле нет, ни мяса, только сердце, легкие и печень остались. Да на шее – тяжелый камень. Старик со старухой стали Фудин лечить. Кое-как лечение помогало. Мэргэн все плачет:
– Я же ничего не знал, не понимал, как меня Амбакту-фудин обманула. Ты сама виновата, – выговаривает жене, – надо было мне рассказать, что к тебе бусяку ходила.
Старик ему советует:
– Ты пока жену с собой не бери. Пусть у нас останется. Сам с Амбакту расправься.
Отправился Мэргэн домой один. Видит: неспокойна бусяку. Обнял ее ночью:
– Жена, завтра давай весло-гиол тесать.
– Давай сделаем, муженек…
Мэргэн толстое дерево срубил, стал делать весло.
– Жена, держи другой конец дерева. Она держит:
– Смотри, кто по Амуру плывет!
– Где? Где?
Он топором ей голову отрубил, в огне сжег. Пепел один остался. Пошел Мэргэн к старику, забрал жену. Стали жить, как прежде. Да только Фудин все грустит. Муж беспокоится:
– Что ты печальная такая?
– У меня когда-то брат был, – отвечает жена.
– Не знаю, жив, нет. Увидеться бы с ним… Собрались, поехали. Мэргэн один раз по корме, один раз по носу лодки ударил – быстро спустилась лодка-огда по Амуру. Приехали в дом к брату. Он, как слуга, живет. Сам лохматый, одежда – одни лохмотья. Его жена за другого вышла, хозяйничает, вся в шелка разодета.
– Смотри, как она издевается над моим братом, слугой его сделала, – плачет Фудин.
Ночь настала – спать легли. Брат – возле очага. Его бывшая жена с новым мужем на нескольких матрацах. Мэргэн три разэ з их сторону махнул, потом лег. Утром посмотрели: хозяйка с новым мужем мертвые лежат. Завернули их в циновки, выбросили куда-то.
– Давай, брат, поедем к нам, – говорит Мэргэн.
– У меня ведь тоже сестра есть, я ее тайно держу, чтобы никто злой не увидел. Дом у сестры о восьми столбах. Даже жена моя об этом не знает.
Поехали. Женился брат Фудин на сестре Мэргэна.
Обе семьи дружно живут.
Сказка о Луне и лягушке
Где-то в равнинном месте в одном домике жила девушка-пу-дин и лягушка. Пудин выполняла и женскую, и мужскую работу. По дому все делала и ходила на охоту. Кабанов-секачей из тайги приносила и медведей убивала, на лосей охотилась и изюбрей добывала. Лягушку свою она любила и холила. Встанет утром, накормит лягушку досыта, а чтоб та не мерзла, дров побольше принесет, очаг растопит. И только потом идет в тайгу. Когда женским рукоделием занимается, лягушку перед собой сажает. Работает и любуется ею. Так и живут. Пудин никогда плохого не думала о своей лягуш– ке. В доме убирать ей не дает, даже пол подметать не позвляет.
Жили они так, жили, и вот однажды вечером пудин вернулась из тайги вся израненная. Это она дралась с хозяином сопок, с огромным медведем. Вошла пудин в дом, с помощью лягушки разделась и легла на кан – подстилку из кабаньих шкур. Тем же вечером пудин вместе с лягушкой промыли и перевязали раны. Всю ночь, пока пудин спала, лягуш-' ка сидела у очага, стучала от страха головешками – в каждой лапке по головешке – и плакала.
Рано утром, когда на улице было еще темно, пудин проснулась. Ей стало полегче. Попросила она лягушку принести воды, чтобы снова промыть и перевязать раны. Лягушка пошла с коромыслом к реке, и принесла совсем мало воды – лишь на дне ведер плескалось. Снова пришлось к реке идти, и опять мало воды принесла лягушка. В третий раз пошла она на берег. Возвращается и плачет:
– Сестра моя пудин холила меня, ничего не давала делать. Я дров нарубить не умею, воды принести не могу. А как пришла к ней беда, ничем не могу помочь, ни к чему я не способна.
Вверх посмотрела. В небе ясно светит луна. Повернулась она к Луне и сказала:
– Луна, приди за мной! Луна, возьми меня! Повернулась к ведрам, зачерпнула воды, взялакоромысло с ведрами на плечи и выпрямилась. А Луна тем временем опустилась позади лягушки и притянула ее к себе. Так та и прилипла.
Луна поднялась в небо на свое прежнее место, там и остановилась.
Мы и теперь можем увидеть: на Луне лягушка с коромыслом стоит.
Жили они так, жили, и вот однажды вечером пудин вернулась из тайги вся израненная. Это она дралась с хозяином сопок, с огромным медведем. Вошла пудин в дом, с помощью лягушки разделась и легла на кан – подстилку из кабаньих шкур. Тем же вечером пудин вместе с лягушкой промыли и перевязали раны. Всю ночь, пока пудин спала, лягуш-' ка сидела у очага, стучала от страха головешками – в каждой лапке по головешке – и плакала.
Рано утром, когда на улице было еще темно, пудин проснулась. Ей стало полегче. Попросила она лягушку принести воды, чтобы снова промыть и перевязать раны. Лягушка пошла с коромыслом к реке, и принесла совсем мало воды – лишь на дне ведер плескалось. Снова пришлось к реке идти, и опять мало воды принесла лягушка. В третий раз пошла она на берег. Возвращается и плачет:
– Сестра моя пудин холила меня, ничего не давала делать. Я дров нарубить не умею, воды принести не могу. А как пришла к ней беда, ничем не могу помочь, ни к чему я не способна.
Вверх посмотрела. В небе ясно светит луна. Повернулась она к Луне и сказала:
– Луна, приди за мной! Луна, возьми меня! Повернулась к ведрам, зачерпнула воды, взялакоромысло с ведрами на плечи и выпрямилась. А Луна тем временем опустилась позади лягушки и притянула ее к себе. Так та и прилипла.
Луна поднялась в небо на свое прежнее место, там и остановилась.
Мы и теперь можем увидеть: на Луне лягушка с коромыслом стоит.
Братья-близнецы
У подножия сопки Маколи, там, где течет быстрая речка Угбэ, жила-была старушка с двумя сыновьями-близнецами. Старшего звали Икто, а младшего – Иго. Братья каждый день на охоту ходили, мясо добывали, а старушка дома хозяйством занималась – готовила еду, шила и штопала одежду, по воду ходила, дрова рубила. Однажды вечером, когда сыновья вернулись из тайги, она сказала им:
– Дети мои, я старая уже стала. Нет у меня больше сил, чтобы вести в доме все хозяйство. Идите к людям, живущим на Дай-Мангбу, и посватайте себе жен.
Братья подумали и согласились. На другой день они рано утром двинулись в путь. С собой взяли верных собак. Долго шли они по лесной дороге. На второй день пришли к ее развилке. Одна дорога уходила на север, другая – на восток.
– Ну, братишка, здесь мы и расстанемся, – сказал Икто младшему брату. – Теперь каждый своей дорогой пойдет счастье искать. На прощанье оставим здесь, у развилки, наши ножи.
С этими словами старший брат воткнул в землю нож. То же сделал и младший.
– Кто первым сюда вернется, – продолжал Икто, – тот и вытащит их. Если нож одного из нас поржавеет, то так и знай, что у того несчастье, беда.
Попрощались братья и разошлись в разные стороны. Пока Иго шел своей дорогой, Икто все дальше и дальше уходил к синим сопкам. К вечеру он пришел в одно стойбище. Жители в этом стойбище были худые, слабые. Зашел охотник в крайнюю фанзу. Здесь жила молодая девушка, круглая сирота. Икто остановился у нее переночевать. Ночью он вдруг проснулся от громкого лая собак. Девушка-сирота тоже проснулась и, всхлипывая от страха, кинулась, к охотнику.
– Что с тобой, добрая сиротка? Чего ты так испугалась?
– О, смелый охотник! Сейчас в стойбище приходила злая ведьма, – шепотом стала рассказывать девушка. – Она приходит каждую ночь и высасывает кровь у моих сородичей. Видел ты, какие они тощие и слабые?
Когда настало утро, Икто оделся, наточил свое копье и пошел разыскивать ведьму. Долго шел он по тайге и наконец пришел к крутой сопке. Развел Икто костер и стал думать, как от злой ведьмы бедную сиротку и ее сородичей избавить. Вдруг его собака сердито зарычала на кого-то.
– Холодно! Мерзну! Холодно! Мерзну! – послы-, шались из леса жалобные крики.
Охотник встал и тревожно прислушался. В это время из-за коряги выглянула дряхлая,, вся черная старуха.
– Эй, бабка, иди погрейся у костра! – позвал ее Икто.
– Собаки твоей сильно боюсь, – прохрипела та, а сама быстро подсела к костру, нагнулась и начала жадно глотать горящий хворост.
Удивился Икто и, забыв обо всем на свете, стал с интересом смотреть на странную старуху. А та все глотала и глотала огонь, даже костер начал гаснуть.
– Холодно! Подбавь огня!. Мерзну! – опять захрипела старуха.
Икто подбросил целую охапку хвороста, и костер разгорелся с прежней силой. Старуха снова начала глотать огонь. Вскоре стала она красная, как каленое железо. Глаза ее злобно сверкнули, и она, подскочив к охотнику, обдала его горячим дыханием.
Запылала у Икто одежда. Не успел он погасить ее, как старуха дохнула еще раз – и охотник превратился в золу. Тут на старуху яростно набросилась собака, но и она сгорела под горячим дыханием.
– Ну и глупый человек, сам себе смерть подготовил! – захихикала старуха и быстро скрылась за корягой.
А тем временем по другой дороге возвращался из дальних странствий Иго с молодой женой. Когда они пришли к развилке, охотник нагнулся и выдернул из земли оба ножа. Нож Иго сверкал на солнце, как чешуя рыбы-максуна, а нож старшего брата потемнел весь от ржавчины. У Иго тревожно забилось сердце.
– Аи, большое несчастье! Брат в беду попал! Надо скорее его выручать! – горестно крикнул Иго. – Ты, жена, здесь останься и за моим ножом следи. Если и он начнет темнеть, немедленно отпусти мою собаку с привязи, чтоб бежала ко мне на выручку.
Сказал так Иго и помчался по другой дороге прямо на север. К вечеру попал он в то самое стойбище, где ночевал его старший брат. Зашел он в крайнюю фанзу.
– О, добрый охотник, где же ты так долго пропадал? А я боялась – не погубила ли тебя злая ведьма, – радостно обратилась к нему девушка-сирота.
Хэ-хэй, она, видно, меня за старшего моего брата приняла, – догадался Иго, но тут же решил не говорить девушке правды.
Вечером, когда стали укладываться спать, охотник выведал у девушки, про какую ведьму она упомянула. Наступила глубокая ночь, девушка уснула, а Иго встал с циновки, взял крепкую конопляную веревку и спрятался за большим берестяным коробом.
Когда в ночном небе уже начали гаснуть звезды, дверь легонько скрипнула, и в фанзу вползла дряхлая старуха. Выскочил охотник, схватил ведьму и скрутил ее веревкой. А девушка-сирота, ничего не подозревая, спокойно спала.
– Иго взвалил ведьму на спину и пошел по следу брата. К утру подошел к крутой сопке. Здесь пове– сил он злую старуху на сук большой лиственницы и грозно спросил:
– Где мой брат? Куда ты его дела?
– О, добрый человек! Я не боюсь ни твоих стрел, ни копья, вот только огня сильно боюсь! – схитрила ведьма. – Не разводи здесь костер, не губи меня, старую!
Иго поспешно набрал сухого хвороста и развел под лиственницей большой костер.
– Говори скорее, ведьма, а то на огне тебя зажарю! – крикнул охотник, подбрасывая в огонь сухие ветки.
– Не губи меня, добрый человек! – притворно застонала ведьма, а сама украдкой начала глотать огонь.
Совсем рассердился Иго и принялся подбрасывать в костер целые охапки дров. А злой старухе только этого и надо. Она, как голодный уху, стала поспешно пожирать пламя. Иго прямо остолбенел от удивления. Но тут из лесу послышался далекий лай его верной собаки.
Э-э, здесь что-то неладно! – спохватился Иго и тут же начал раскидывать во все стороны горящие головешки и хворост. Костер потух. В это время из чащи выскочила собака охотника и яростно кинулась на ведьму.
– Аи, добрый человек, я все скажу, только убери свою собаку! – завыла перепуганная старуха.
– Пока не скажешь —;– не уберу! – гневно ответил Иго.
– Вон видишь эту кучу золы? Это и есть твой брат! А другая куча – его собака!
– Это зола, а не мой брат! Скажи, как его воскресить?
– Побрызгай ту кучу ключевой водой! – простонала ведьма, отбиваясь от наседавшего пса.
Иго принес из ближнего ручья студеной воды и осторожно побрызгал одну кучу. Из золы заклубился черный дым, и оттуда выскочила злая-прёзлая черная собака старшего брата. Сердито рыча, она кинулась на ведьму, и обе собаки дружно начали кусать ее. Иго подбежал к другой куче и брызнул на нее водой. И тут из клубов синеватого дыма устало поднялся осунувшийся Икто и удивленно уставился на младшего брата:
– Что это со мной было?
Иго молча показал на большую лиственницу, где висела растерзанная собаками ведьма. Обрадовался Икто и со слезами стал благодарить брата.
– А теперь скорей возвращайся в стойбище, там тебя ждет не дождется добрая, хорошая девушка, – сказал Иго старшему брату.
В тот же день Икто вернулся в стойбище. Радостно встретила его девушка-сирота. И решил охотник взять ее в жены.
Работящую хозяйку привел Икто домой. И с тех пор дружно зажили братья с молодыми женами. А старая мать радовалась, глядя на счастье своих детей.
– Дети мои, я старая уже стала. Нет у меня больше сил, чтобы вести в доме все хозяйство. Идите к людям, живущим на Дай-Мангбу, и посватайте себе жен.
Братья подумали и согласились. На другой день они рано утром двинулись в путь. С собой взяли верных собак. Долго шли они по лесной дороге. На второй день пришли к ее развилке. Одна дорога уходила на север, другая – на восток.
– Ну, братишка, здесь мы и расстанемся, – сказал Икто младшему брату. – Теперь каждый своей дорогой пойдет счастье искать. На прощанье оставим здесь, у развилки, наши ножи.
С этими словами старший брат воткнул в землю нож. То же сделал и младший.
– Кто первым сюда вернется, – продолжал Икто, – тот и вытащит их. Если нож одного из нас поржавеет, то так и знай, что у того несчастье, беда.
Попрощались братья и разошлись в разные стороны. Пока Иго шел своей дорогой, Икто все дальше и дальше уходил к синим сопкам. К вечеру он пришел в одно стойбище. Жители в этом стойбище были худые, слабые. Зашел охотник в крайнюю фанзу. Здесь жила молодая девушка, круглая сирота. Икто остановился у нее переночевать. Ночью он вдруг проснулся от громкого лая собак. Девушка-сирота тоже проснулась и, всхлипывая от страха, кинулась, к охотнику.
– Что с тобой, добрая сиротка? Чего ты так испугалась?
– О, смелый охотник! Сейчас в стойбище приходила злая ведьма, – шепотом стала рассказывать девушка. – Она приходит каждую ночь и высасывает кровь у моих сородичей. Видел ты, какие они тощие и слабые?
Когда настало утро, Икто оделся, наточил свое копье и пошел разыскивать ведьму. Долго шел он по тайге и наконец пришел к крутой сопке. Развел Икто костер и стал думать, как от злой ведьмы бедную сиротку и ее сородичей избавить. Вдруг его собака сердито зарычала на кого-то.
– Холодно! Мерзну! Холодно! Мерзну! – послы-, шались из леса жалобные крики.
Охотник встал и тревожно прислушался. В это время из-за коряги выглянула дряхлая,, вся черная старуха.
– Эй, бабка, иди погрейся у костра! – позвал ее Икто.
– Собаки твоей сильно боюсь, – прохрипела та, а сама быстро подсела к костру, нагнулась и начала жадно глотать горящий хворост.
Удивился Икто и, забыв обо всем на свете, стал с интересом смотреть на странную старуху. А та все глотала и глотала огонь, даже костер начал гаснуть.
– Холодно! Подбавь огня!. Мерзну! – опять захрипела старуха.
Икто подбросил целую охапку хвороста, и костер разгорелся с прежней силой. Старуха снова начала глотать огонь. Вскоре стала она красная, как каленое железо. Глаза ее злобно сверкнули, и она, подскочив к охотнику, обдала его горячим дыханием.
Запылала у Икто одежда. Не успел он погасить ее, как старуха дохнула еще раз – и охотник превратился в золу. Тут на старуху яростно набросилась собака, но и она сгорела под горячим дыханием.
– Ну и глупый человек, сам себе смерть подготовил! – захихикала старуха и быстро скрылась за корягой.
А тем временем по другой дороге возвращался из дальних странствий Иго с молодой женой. Когда они пришли к развилке, охотник нагнулся и выдернул из земли оба ножа. Нож Иго сверкал на солнце, как чешуя рыбы-максуна, а нож старшего брата потемнел весь от ржавчины. У Иго тревожно забилось сердце.
– Аи, большое несчастье! Брат в беду попал! Надо скорее его выручать! – горестно крикнул Иго. – Ты, жена, здесь останься и за моим ножом следи. Если и он начнет темнеть, немедленно отпусти мою собаку с привязи, чтоб бежала ко мне на выручку.
Сказал так Иго и помчался по другой дороге прямо на север. К вечеру попал он в то самое стойбище, где ночевал его старший брат. Зашел он в крайнюю фанзу.
– О, добрый охотник, где же ты так долго пропадал? А я боялась – не погубила ли тебя злая ведьма, – радостно обратилась к нему девушка-сирота.
Хэ-хэй, она, видно, меня за старшего моего брата приняла, – догадался Иго, но тут же решил не говорить девушке правды.
Вечером, когда стали укладываться спать, охотник выведал у девушки, про какую ведьму она упомянула. Наступила глубокая ночь, девушка уснула, а Иго встал с циновки, взял крепкую конопляную веревку и спрятался за большим берестяным коробом.
Когда в ночном небе уже начали гаснуть звезды, дверь легонько скрипнула, и в фанзу вползла дряхлая старуха. Выскочил охотник, схватил ведьму и скрутил ее веревкой. А девушка-сирота, ничего не подозревая, спокойно спала.
– Иго взвалил ведьму на спину и пошел по следу брата. К утру подошел к крутой сопке. Здесь пове– сил он злую старуху на сук большой лиственницы и грозно спросил:
– Где мой брат? Куда ты его дела?
– О, добрый человек! Я не боюсь ни твоих стрел, ни копья, вот только огня сильно боюсь! – схитрила ведьма. – Не разводи здесь костер, не губи меня, старую!
Иго поспешно набрал сухого хвороста и развел под лиственницей большой костер.
– Говори скорее, ведьма, а то на огне тебя зажарю! – крикнул охотник, подбрасывая в огонь сухие ветки.
– Не губи меня, добрый человек! – притворно застонала ведьма, а сама украдкой начала глотать огонь.
Совсем рассердился Иго и принялся подбрасывать в костер целые охапки дров. А злой старухе только этого и надо. Она, как голодный уху, стала поспешно пожирать пламя. Иго прямо остолбенел от удивления. Но тут из лесу послышался далекий лай его верной собаки.
Э-э, здесь что-то неладно! – спохватился Иго и тут же начал раскидывать во все стороны горящие головешки и хворост. Костер потух. В это время из чащи выскочила собака охотника и яростно кинулась на ведьму.
– Аи, добрый человек, я все скажу, только убери свою собаку! – завыла перепуганная старуха.
– Пока не скажешь —;– не уберу! – гневно ответил Иго.
– Вон видишь эту кучу золы? Это и есть твой брат! А другая куча – его собака!
– Это зола, а не мой брат! Скажи, как его воскресить?
– Побрызгай ту кучу ключевой водой! – простонала ведьма, отбиваясь от наседавшего пса.
Иго принес из ближнего ручья студеной воды и осторожно побрызгал одну кучу. Из золы заклубился черный дым, и оттуда выскочила злая-прёзлая черная собака старшего брата. Сердито рыча, она кинулась на ведьму, и обе собаки дружно начали кусать ее. Иго подбежал к другой куче и брызнул на нее водой. И тут из клубов синеватого дыма устало поднялся осунувшийся Икто и удивленно уставился на младшего брата:
– Что это со мной было?
Иго молча показал на большую лиственницу, где висела растерзанная собаками ведьма. Обрадовался Икто и со слезами стал благодарить брата.
– А теперь скорей возвращайся в стойбище, там тебя ждет не дождется добрая, хорошая девушка, – сказал Иго старшему брату.
В тот же день Икто вернулся в стойбище. Радостно встретила его девушка-сирота. И решил охотник взять ее в жены.
Работящую хозяйку привел Икто домой. И с тех пор дружно зажили братья с молодыми женами. А старая мать радовалась, глядя на счастье своих детей.
Янгокино Точило
Давным-давно на дальнем мысу Да-Хоран жила-была девушка по имени Янгоки. Днем она на рыбалку ходила, ловушки на зверей в тайге ставила, а по вечерам за шитьем сидела. Однажды ранним утром Янгоки пошла в амбар за юколой ив темноте нечаянно уронила на пол висевший под потолком старенький жбан. Жбан раз– бился вдребезги, и вдруг из-под его осколков поднялся круглый, как лепешка, волосатый старичок. Он цепко схватил перепуганную девушку за руку и проскрипел:
– Ты знаешь, кто я такой? Я Боко-Мафа! Я ждал этого дня ровно двадцать лет. Первые десять лет я клялся щедро отблагодарить того человека, который выпустит меня из этого горшка. Потом мне надоело ждать, и тогда я поклялся съесть любого челвоека, который освободит меня.
От этих страшных слов у бедной Янгоки волосы дыбом встали.
– Но я не могу есть что-нибудь до восхода солнца. – И старик, выпуская руку девушки, добавил: – Теперь ты можешь идти домой. Да не вздумай убегать, все равно поймаю! Как только поднимется солнце над сопкой, я приду и съем тебя.
Побежала Янгоки домой, поспешно сделала чучело из соломы, одела его в старенький свой халат и посадила на нары спиной к двери, потом сунула за пазуху юколу сушеную, кресало кремневое, костяной свой гребешок, точило каменное и убежала из фанзы, куда глаза глядят.
Когда солнце поднялось над горбатой дальней со-. пкой, Боко-Мафа выкатился из амбара и быстро засеменил на коротких ножках к фанзе.
– Аи да молодец! Не думал, что ты такая послушная! – обрадовался старичок и, подскочив к чучелу, проглотил его.
Тут же глаза у него выпучились, шея раздулась.
– Увак! Увак! – стал давиться Боко-Мафа, выплевывая пучки соломы.
Долго он так плевался, кашлял. Потом отдышался и сердито прохрипел:
– Ну погоди, обманщица, я тебя все равно догоню, куда бы ты не убежала! – И покатился в погоню.
А девушка тем временем добежала до одной речки и села на сугроб передохнуть. Но вдруг из леса послышался быстрый топот Боко-Мафы. Вскочила Янгоки, перебежала по льду через речку и горько заплакала:
– Это за что же мне такое наказание? Ой, горючие мои слезы, растопите лед на речке, чтобы Боко-Мафа меня не догнал!
И тут же от девушкиных слез лед на речке начал быстро таять. Когда добежал до берега старичок, в речке уже бурлила вода. Хотел прыгнуть он в воду, да побоялся утонуть.
– Это все хитрые женские проделки! – сердито закричал Боко-Мафа. – Но ты все равно далеко не уйдешь, обманщица! И речка где-то имеет свой конец! – И старичок покатился к верховьям быстрой речки, чтобы обойти ее.
А девушка немного отдохнула и побежала дальше. Бежала, бежала она и вскоре опять услыхала за собой топот Боко-Мафы. Янгоки поспешно вынула из-за пазухи гребешок и крикнула:
– Ты, костяной гребешок, еще бабушке служил, мать моя тебя носила, а теперь и мне послужи в последний раз! Протянись во все стороны непролазной чащей, чтобы меня от Боко-Мафы отгородить!
С этими словами бросила она на землю гребешок. И сразу же, прямо на глазах, стал вокруг густой стеной непроходимый дикий лес.
Прибежал старичок к чаще и попробовал было пролезть, да только свои толстые бока поцарапал.
– А, опять твои хитрые проделки! – заорал Боко-Мафа. – Но и лес имеет свой конец, так что все равно доберусь до тебя.
Начал старичок когтями и зубами ломать деревья и кусты. В лесу поднялся такой шум, что его было слышно по ту сторону большого Восточного моря.
Девушка еще немножко передохнула и побежала дальше. Вскоре шум в лесу стих, и услыхала Янгоки, что Боко-Мафа опять ее настигает. Тогда Янгоки вынула из-за пазухи кремневое кресало и крикнула:
– Ты, кресало, еще деду служило, отец мой на охоту тебя носил, а теперь и мне послужи в последний раз! Вспыхни буйным пламенем и отгороди меня от Боко-Мафы.
Бросила она на землю кремневое кресало, и тут же заполыхал вокруг большой пожар. Прибежал старичок и сунулся было в огонь, да лишь шерсть свою опалил.
– Ах ты хитрая обманщица! – закричал Боко-Мафа. – Но ты этим меня не остановишь! Любой огонь водою потушу.
Покатился старичок к соседнему озеру. А девушка только тут достала из-за пазухи юколу, поджарила ее на огне и хорошенько поела. Тем временем Боко-Мафа выпил половину озера, прибежал обратно и стал тушить огонь.
Вскочила Янгоки и побежала дальше, но скоро снова услышала за собой быстрый топот Боко-Мафы.
С горьким плачем вынула Янгоки из-за пазухи свое точило и крикнула:
– О, верное мое точило! Неужели ты отдашь меня на растерзание Боко-Мафе? Подымись большой горой и спрячь меня внутри своего каменного тела!
Бросила Янгоки точило на землю. Не успело оно до земли долететь, как взвилась до самых облаков неприступная гора. Она ласково приняла в свое каменное нутро Янгоки.
С тех пор эта гора стала называться Янгокино Точило. Старики рассказывали, что на той горе есть глубокая расщелина, и со дна ее всегда несутся какие-то звуки. Говорили, что эта девушка в своем убежище песни поет.
А вскоре к берегам местечка Сусу-На причалили шумной гурьбой люди из рода Мыкэн на ста больших лодках. С той поры зажили все дружно, и всегда в достатке была у них и рыба, и пушнина.
– Ты знаешь, кто я такой? Я Боко-Мафа! Я ждал этого дня ровно двадцать лет. Первые десять лет я клялся щедро отблагодарить того человека, который выпустит меня из этого горшка. Потом мне надоело ждать, и тогда я поклялся съесть любого челвоека, который освободит меня.
От этих страшных слов у бедной Янгоки волосы дыбом встали.
– Но я не могу есть что-нибудь до восхода солнца. – И старик, выпуская руку девушки, добавил: – Теперь ты можешь идти домой. Да не вздумай убегать, все равно поймаю! Как только поднимется солнце над сопкой, я приду и съем тебя.
Побежала Янгоки домой, поспешно сделала чучело из соломы, одела его в старенький свой халат и посадила на нары спиной к двери, потом сунула за пазуху юколу сушеную, кресало кремневое, костяной свой гребешок, точило каменное и убежала из фанзы, куда глаза глядят.
Когда солнце поднялось над горбатой дальней со-. пкой, Боко-Мафа выкатился из амбара и быстро засеменил на коротких ножках к фанзе.
– Аи да молодец! Не думал, что ты такая послушная! – обрадовался старичок и, подскочив к чучелу, проглотил его.
Тут же глаза у него выпучились, шея раздулась.
– Увак! Увак! – стал давиться Боко-Мафа, выплевывая пучки соломы.
Долго он так плевался, кашлял. Потом отдышался и сердито прохрипел:
– Ну погоди, обманщица, я тебя все равно догоню, куда бы ты не убежала! – И покатился в погоню.
А девушка тем временем добежала до одной речки и села на сугроб передохнуть. Но вдруг из леса послышался быстрый топот Боко-Мафы. Вскочила Янгоки, перебежала по льду через речку и горько заплакала:
– Это за что же мне такое наказание? Ой, горючие мои слезы, растопите лед на речке, чтобы Боко-Мафа меня не догнал!
И тут же от девушкиных слез лед на речке начал быстро таять. Когда добежал до берега старичок, в речке уже бурлила вода. Хотел прыгнуть он в воду, да побоялся утонуть.
– Это все хитрые женские проделки! – сердито закричал Боко-Мафа. – Но ты все равно далеко не уйдешь, обманщица! И речка где-то имеет свой конец! – И старичок покатился к верховьям быстрой речки, чтобы обойти ее.
А девушка немного отдохнула и побежала дальше. Бежала, бежала она и вскоре опять услыхала за собой топот Боко-Мафы. Янгоки поспешно вынула из-за пазухи гребешок и крикнула:
– Ты, костяной гребешок, еще бабушке служил, мать моя тебя носила, а теперь и мне послужи в последний раз! Протянись во все стороны непролазной чащей, чтобы меня от Боко-Мафы отгородить!
С этими словами бросила она на землю гребешок. И сразу же, прямо на глазах, стал вокруг густой стеной непроходимый дикий лес.
Прибежал старичок к чаще и попробовал было пролезть, да только свои толстые бока поцарапал.
– А, опять твои хитрые проделки! – заорал Боко-Мафа. – Но и лес имеет свой конец, так что все равно доберусь до тебя.
Начал старичок когтями и зубами ломать деревья и кусты. В лесу поднялся такой шум, что его было слышно по ту сторону большого Восточного моря.
Девушка еще немножко передохнула и побежала дальше. Вскоре шум в лесу стих, и услыхала Янгоки, что Боко-Мафа опять ее настигает. Тогда Янгоки вынула из-за пазухи кремневое кресало и крикнула:
– Ты, кресало, еще деду служило, отец мой на охоту тебя носил, а теперь и мне послужи в последний раз! Вспыхни буйным пламенем и отгороди меня от Боко-Мафы.
Бросила она на землю кремневое кресало, и тут же заполыхал вокруг большой пожар. Прибежал старичок и сунулся было в огонь, да лишь шерсть свою опалил.
– Ах ты хитрая обманщица! – закричал Боко-Мафа. – Но ты этим меня не остановишь! Любой огонь водою потушу.
Покатился старичок к соседнему озеру. А девушка только тут достала из-за пазухи юколу, поджарила ее на огне и хорошенько поела. Тем временем Боко-Мафа выпил половину озера, прибежал обратно и стал тушить огонь.
Вскочила Янгоки и побежала дальше, но скоро снова услышала за собой быстрый топот Боко-Мафы.
С горьким плачем вынула Янгоки из-за пазухи свое точило и крикнула:
– О, верное мое точило! Неужели ты отдашь меня на растерзание Боко-Мафе? Подымись большой горой и спрячь меня внутри своего каменного тела!
Бросила Янгоки точило на землю. Не успело оно до земли долететь, как взвилась до самых облаков неприступная гора. Она ласково приняла в свое каменное нутро Янгоки.
С тех пор эта гора стала называться Янгокино Точило. Старики рассказывали, что на той горе есть глубокая расщелина, и со дна ее всегда несутся какие-то звуки. Говорили, что эта девушка в своем убежище песни поет.
А вскоре к берегам местечка Сусу-На причалили шумной гурьбой люди из рода Мыкэн на ста больших лодках. С той поры зажили все дружно, и всегда в достатке была у них и рыба, и пушнина.
Бедный и богатый старик
Бедный старик жил со своей женой, и богатый старик жил со своей женой.
Однажды бедный старик, уходя на охоту, взял пешню, огниво, топор, сеть и отправился к месту, где ягоды собирают. Там было много черемухи. Бедный старик вдоволь наелся. Затем засунул ягоды в уши, нос, глаза, рот и лег. Из тайги прибежал заяц.
Отчего, – думает заяц, – помер бедный старик? Если сказать, что умер от жажды и голода, что ли? – Нет, вот у него в носу, в ушах, в глазах, во рту черемухи полно. Если сказать, что замерз что ли? – Нет, вон у него топор, огниво.
– Таежные звери! – позвал заяц. – Приходите, бедного старика потащим.
Затем со всех сторон прибежали зайцы, хорьки, белки, лисицы и разные звери.
Взяли старика за ноги, руки и потащили. Бросили его в воду и хотели уже уйти. Прибежала его жена и говорит:
– Как я его потащу? Вы его тащите ко мне домой.
Затем потащили его домой.
Впустила старуха зайцев и всех зверей, двери за ними заперла, закрыла трубу от печи, взяла палку, доску. Тут вскочил старик на ноги, и принялись они вдвоем со старухой бить зверей. Всех убили, один зайчик только остался, он открыл закрытую трубу и убежал. Когда заяц через трубу бежал, уши его запачкались черной сажей.
А старик со старухой сняли со всех зверей шкурки и– на вешала повесили.
Вот пришла жена богатого старика, спрашивает:
– Как вы так много зверей убили?
– Так вот и убили.
Когда жена богатого старика уходила, дали ей белку. Она бросила белку на нары и говорит:
– И мы убьем.
Жена богатого старика отправилась к своему мужу и все ему рассказала.
Богатый старик огниво, топор, пешню, сетку взял и отправился. Он пришел к тому же месту, где был бедный старик. Придя, вдоволь наелся черемухи. Затем засунул ягоды в уши, нос, глаза, рот и лег.
Из тайги прибежал заяц.
Отчего, – думает заяц, – помер богатый старик? – Если сказать, что умер от жажды и голода, что ли? – Нет, вон у него в носу, в ушах, в глазах, во рту черемухи полно. Если сказать, что замерз что ли? – Нет, у него топор, огниво.
– Таежные звери! – позвал заяц. – Приходите, богатого старика потащим!
Однажды бедный старик, уходя на охоту, взял пешню, огниво, топор, сеть и отправился к месту, где ягоды собирают. Там было много черемухи. Бедный старик вдоволь наелся. Затем засунул ягоды в уши, нос, глаза, рот и лег. Из тайги прибежал заяц.
Отчего, – думает заяц, – помер бедный старик? Если сказать, что умер от жажды и голода, что ли? – Нет, вот у него в носу, в ушах, в глазах, во рту черемухи полно. Если сказать, что замерз что ли? – Нет, вон у него топор, огниво.
– Таежные звери! – позвал заяц. – Приходите, бедного старика потащим.
Затем со всех сторон прибежали зайцы, хорьки, белки, лисицы и разные звери.
Взяли старика за ноги, руки и потащили. Бросили его в воду и хотели уже уйти. Прибежала его жена и говорит:
– Как я его потащу? Вы его тащите ко мне домой.
Затем потащили его домой.
Впустила старуха зайцев и всех зверей, двери за ними заперла, закрыла трубу от печи, взяла палку, доску. Тут вскочил старик на ноги, и принялись они вдвоем со старухой бить зверей. Всех убили, один зайчик только остался, он открыл закрытую трубу и убежал. Когда заяц через трубу бежал, уши его запачкались черной сажей.
А старик со старухой сняли со всех зверей шкурки и– на вешала повесили.
Вот пришла жена богатого старика, спрашивает:
– Как вы так много зверей убили?
– Так вот и убили.
Когда жена богатого старика уходила, дали ей белку. Она бросила белку на нары и говорит:
– И мы убьем.
Жена богатого старика отправилась к своему мужу и все ему рассказала.
Богатый старик огниво, топор, пешню, сетку взял и отправился. Он пришел к тому же месту, где был бедный старик. Придя, вдоволь наелся черемухи. Затем засунул ягоды в уши, нос, глаза, рот и лег.
Из тайги прибежал заяц.
Отчего, – думает заяц, – помер богатый старик? – Если сказать, что умер от жажды и голода, что ли? – Нет, вон у него в носу, в ушах, в глазах, во рту черемухи полно. Если сказать, что замерз что ли? – Нет, у него топор, огниво.
– Таежные звери! – позвал заяц. – Приходите, богатого старика потащим!