— О как, — крякнул Лапин. — Давай-ка я тебе каши положу, болезный!
Макаров хрустнул огурчиком и с интересом посмотрел на Калашникова. Сто двадцать часов! О чем это он так долго думал?!
Лапин погрузил в горшок громадную деревянную ложку и доверху наполнил глубокую тарелку.
— Плов, что ли? — принюхался Калашников к содержимому. — Да нет, вроде гречневая...
— Собственный рецепт, — гордо объявил Лапин. — Тридцать лет никто повторить не может!
— Ум-м... — промычал Калашников, обнаружив, что его ложка так и мелькает между ртом и тарелкой.
— Оголодал, — кивнул Лапин. — Давай, Паша, я и тебе положу.
Макаров молча протянул тарелку и через секунду тоже попал в рабство к лапинскому кулинарному таланту. Несколько минут за столом слышалось только сосредоточенное чавканье. Наконец каша у Калашникова закончилась, он без колебаний вылизал тарелку и прикрыл рот ладонью.
— Хватит! Хватит! Это не каша, а наркотик какой-то! — выпалил он одним махом.
— Наелся? — сурово спросил Лапин. — Тогда говорить будем! Рассказывай, о чем вчера думал.
Калашников откинулся на спинку стула и с нескрываемым блаженством погладил живот.
— У меня сейчас одна мысль, — сказал он, расплываясь в довольной улыбке.
— Поспать? — предположил, прожевав, Макаров.
— Не-е, — протянул Калашников. — Стоит ли вообще рассказывать, вот какая.
2.
3.
4.
Эпилог
Макаров хрустнул огурчиком и с интересом посмотрел на Калашникова. Сто двадцать часов! О чем это он так долго думал?!
Лапин погрузил в горшок громадную деревянную ложку и доверху наполнил глубокую тарелку.
— Плов, что ли? — принюхался Калашников к содержимому. — Да нет, вроде гречневая...
— Собственный рецепт, — гордо объявил Лапин. — Тридцать лет никто повторить не может!
— Ум-м... — промычал Калашников, обнаружив, что его ложка так и мелькает между ртом и тарелкой.
— Оголодал, — кивнул Лапин. — Давай, Паша, я и тебе положу.
Макаров молча протянул тарелку и через секунду тоже попал в рабство к лапинскому кулинарному таланту. Несколько минут за столом слышалось только сосредоточенное чавканье. Наконец каша у Калашникова закончилась, он без колебаний вылизал тарелку и прикрыл рот ладонью.
— Хватит! Хватит! Это не каша, а наркотик какой-то! — выпалил он одним махом.
— Наелся? — сурово спросил Лапин. — Тогда говорить будем! Рассказывай, о чем вчера думал.
Калашников откинулся на спинку стула и с нескрываемым блаженством погладил живот.
— У меня сейчас одна мысль, — сказал он, расплываясь в довольной улыбке.
— Поспать? — предположил, прожевав, Макаров.
— Не-е, — протянул Калашников. — Стоит ли вообще рассказывать, вот какая.
2.
Лапин заботливо прикрыл горшок салфеткой.
— Цену себе набиваешь? — спросил он.
— Наоборот, — покачал головой Калашников. — Кажется мне, что Звездная Россия и без меня обойдется.
— Кажется — крестись, — пробасил Лапин. — Кашу ел? Значит, повесели гостей!
Калашников покорно кивнул. Разумеется, Лапин не стал ничего отменять; более того, судя по количеству столовых приборов, он и от себя друзей пригласил. Придется веселиться.
Гости не заставили себя долго ждать. Вдалеке скрипнула калитка, и через минуту из-за кустов боярышника показались четыре эрэса. Завидев первого из них, Калашников привстал на стуле — глазея по сторонам с неподдельным любопытством, к лапинскому дому шел Сид Майер, верховный элфот Звездной России. За ним, словно два телохранителя, невозмутимо вышагивали Гринберг и Штерн, а чуть поодаль не шла — плыла над землей Нея Миноуи.
— Быстрее, каша стынет! — прикрикнул на гостей Лапин. Сид Майер вздрогнул и мигом взбежал на веранду.
Штерн вытянул шею в направлении горшка, Гринберг галантно подал руку Миноуи, помогая воспарить над лестницей. Макаров повернулся и ошеломленно выдавил «Здрасьте».
Лапин невозмутимо огладил бороду, после чего горшок сбросил с себя салфетку, наскочил на деревянную ложку и вместе с ней пустился в пляс, раскладывая кашу по четырем свободным тарелкам.
Калашников посмотрел на Сида Майера, потом на все еще свободную половину стола и почесал в затылке. Он понял, что Лапин не просто так сварил свою кашу.
— Угощайтесь, — скомандовал Лапин, — а Артем Сергеевич нам пока все и расскажет!
— Доброе утро, — выдавил Калашников. — Коллега Майер, я очень рад вас видеть... приятная неожиданность...
Запутавшись в любезностях, Калашников замолк и принялся лихорадочно вспоминать, о чем он, собственно, хотел сегодня поговорить. С чего начать? С теоремы Калашникова? Или с конкретных фамилий Хозяев?
Чтобы выиграть время, Калашников встал и прошелся вдоль стола.
Макаров понял, что происходит, подмигнул Калашникову и призывно захлопал в ладоши. Калашников машинально поднял руку, требуя тишины, и вдруг понял, что начинать нужно с самого главного.
— Операция «Спрут» еще не завершена, — сказал он, как только Макаров прекратил хлопать. — Из экспертного заключения коллеги Миноуи, — Калашников раскрыл рядом с собой первый виртуальный экран, — мы знаем, что непосредственный исполнитель серии провокаций, получивший условное наименование «Спрут» и позднее идентифицированный как капитан ФИА Домби Зубль, он же агент Таран, действовал против Звездной России не как самостоятельный субъект, а как кадровый офицер, осуществлявший так называемую инициативную разработку. Основным движущим мотивом Домби Зубля являлось стремление получить внеочередное звание, а примененные им технологии ситуационной комбинаторики и психокодирования являются стандартной методикой Агентства по отношению к так называемым небезопасным цивилизациям. Согласно экспертному заключению метапсихологов Павлова и Шермана, — Калашников раскрыл следующий экран, — Домби Зубль больше не представляет опасности для Звездной России. Однако его руководство, как прежнее, в лице руководителя Шестой Специальной Группы майора Джирайна, так и действующее, в лице начальника Отдела Персональной Опеки Шестнадцатого Управления полковника Храйлига, получило от Домби Зубля сведения, которые могут быть интерпретированы в опасном для нас направлении. Из экспертного заключения Миноуи, — Калашников указал на первый экран, — следует, что неизвестное нам руководство Специальных Групп, занимающихся дестабилизацией обстановки в небезопасных цивилизациях, наверняка уже внесло Звездную Россию в соответствующий список и с вероятностью в сорок процентов предпримет против нас агрессивные действия уже в ближайшее полугодие. Таким образом, политика двойного дна, позволявшая до последнего времени избегать внимания галактических спецслужб, больше не обеспечивает нашей безопасности. В самое ближайшее время мы должны предпринять адекватные упреждающие действия, иначе инициатива во взаимодействии с внешними цивилизациями будет безвозвратно потеряна.
Калашников перевел дух и посмотрел на своих слушателей. К каше никто из них так и не притронулся.
— Итак, пришло время начинать войну, — продолжил Калашников. — Фактически мы ее уже начали — совместные действия Макарова и Домби Зубля привели к гибели двух штатных и двенадцати контрактных сотрудников ФИА, не говоря уже о произведенных выемках информации. Однако перед нами по-прежнему стоит вопрос: кто же противник? Кто этот новый Спрут, сменивший супермена-одиночку Домби Зубля? Майор Джирайн? Полковник Храйлиг? Директор ФИА генерал Матошш? Само Агентство? Ядерная Федерация? Или уж сразу — вся остальная Галактика? — Калашников сделал паузу, но компания за столом подобралась бывалая, на провокацию никто не поддался. — Что, неужели не знаете? Даже вы, коллега Лапин? Никогда не слышали про Шалли Фах?
— Шалли Фах? — Калашников впервые увидел Лапина удивленным. — Ты думаешь, они?!
— Коллеги, — улыбнулся Калашников, — я хочу попросить Семена Петровича выступить с небольшим содокладом. Можно?
— Попросить можно, — пробасил Лапин, вставая. — О чем докладать-то?
— О теневом правительстве Федерации, а то и всей Галактики, — ответил Калашников. — О неформальной и хорошо законспирированной организации, известной под названиями Шалли Фах, Закулиса или Система.
— Цену себе набиваешь? — спросил он.
— Наоборот, — покачал головой Калашников. — Кажется мне, что Звездная Россия и без меня обойдется.
— Кажется — крестись, — пробасил Лапин. — Кашу ел? Значит, повесели гостей!
Калашников покорно кивнул. Разумеется, Лапин не стал ничего отменять; более того, судя по количеству столовых приборов, он и от себя друзей пригласил. Придется веселиться.
Гости не заставили себя долго ждать. Вдалеке скрипнула калитка, и через минуту из-за кустов боярышника показались четыре эрэса. Завидев первого из них, Калашников привстал на стуле — глазея по сторонам с неподдельным любопытством, к лапинскому дому шел Сид Майер, верховный элфот Звездной России. За ним, словно два телохранителя, невозмутимо вышагивали Гринберг и Штерн, а чуть поодаль не шла — плыла над землей Нея Миноуи.
— Быстрее, каша стынет! — прикрикнул на гостей Лапин. Сид Майер вздрогнул и мигом взбежал на веранду.
Штерн вытянул шею в направлении горшка, Гринберг галантно подал руку Миноуи, помогая воспарить над лестницей. Макаров повернулся и ошеломленно выдавил «Здрасьте».
Лапин невозмутимо огладил бороду, после чего горшок сбросил с себя салфетку, наскочил на деревянную ложку и вместе с ней пустился в пляс, раскладывая кашу по четырем свободным тарелкам.
Калашников посмотрел на Сида Майера, потом на все еще свободную половину стола и почесал в затылке. Он понял, что Лапин не просто так сварил свою кашу.
— Угощайтесь, — скомандовал Лапин, — а Артем Сергеевич нам пока все и расскажет!
— Доброе утро, — выдавил Калашников. — Коллега Майер, я очень рад вас видеть... приятная неожиданность...
Запутавшись в любезностях, Калашников замолк и принялся лихорадочно вспоминать, о чем он, собственно, хотел сегодня поговорить. С чего начать? С теоремы Калашникова? Или с конкретных фамилий Хозяев?
Чтобы выиграть время, Калашников встал и прошелся вдоль стола.
Макаров понял, что происходит, подмигнул Калашникову и призывно захлопал в ладоши. Калашников машинально поднял руку, требуя тишины, и вдруг понял, что начинать нужно с самого главного.
— Операция «Спрут» еще не завершена, — сказал он, как только Макаров прекратил хлопать. — Из экспертного заключения коллеги Миноуи, — Калашников раскрыл рядом с собой первый виртуальный экран, — мы знаем, что непосредственный исполнитель серии провокаций, получивший условное наименование «Спрут» и позднее идентифицированный как капитан ФИА Домби Зубль, он же агент Таран, действовал против Звездной России не как самостоятельный субъект, а как кадровый офицер, осуществлявший так называемую инициативную разработку. Основным движущим мотивом Домби Зубля являлось стремление получить внеочередное звание, а примененные им технологии ситуационной комбинаторики и психокодирования являются стандартной методикой Агентства по отношению к так называемым небезопасным цивилизациям. Согласно экспертному заключению метапсихологов Павлова и Шермана, — Калашников раскрыл следующий экран, — Домби Зубль больше не представляет опасности для Звездной России. Однако его руководство, как прежнее, в лице руководителя Шестой Специальной Группы майора Джирайна, так и действующее, в лице начальника Отдела Персональной Опеки Шестнадцатого Управления полковника Храйлига, получило от Домби Зубля сведения, которые могут быть интерпретированы в опасном для нас направлении. Из экспертного заключения Миноуи, — Калашников указал на первый экран, — следует, что неизвестное нам руководство Специальных Групп, занимающихся дестабилизацией обстановки в небезопасных цивилизациях, наверняка уже внесло Звездную Россию в соответствующий список и с вероятностью в сорок процентов предпримет против нас агрессивные действия уже в ближайшее полугодие. Таким образом, политика двойного дна, позволявшая до последнего времени избегать внимания галактических спецслужб, больше не обеспечивает нашей безопасности. В самое ближайшее время мы должны предпринять адекватные упреждающие действия, иначе инициатива во взаимодействии с внешними цивилизациями будет безвозвратно потеряна.
Калашников перевел дух и посмотрел на своих слушателей. К каше никто из них так и не притронулся.
— Итак, пришло время начинать войну, — продолжил Калашников. — Фактически мы ее уже начали — совместные действия Макарова и Домби Зубля привели к гибели двух штатных и двенадцати контрактных сотрудников ФИА, не говоря уже о произведенных выемках информации. Однако перед нами по-прежнему стоит вопрос: кто же противник? Кто этот новый Спрут, сменивший супермена-одиночку Домби Зубля? Майор Джирайн? Полковник Храйлиг? Директор ФИА генерал Матошш? Само Агентство? Ядерная Федерация? Или уж сразу — вся остальная Галактика? — Калашников сделал паузу, но компания за столом подобралась бывалая, на провокацию никто не поддался. — Что, неужели не знаете? Даже вы, коллега Лапин? Никогда не слышали про Шалли Фах?
— Шалли Фах? — Калашников впервые увидел Лапина удивленным. — Ты думаешь, они?!
— Коллеги, — улыбнулся Калашников, — я хочу попросить Семена Петровича выступить с небольшим содокладом. Можно?
— Попросить можно, — пробасил Лапин, вставая. — О чем докладать-то?
— О теневом правительстве Федерации, а то и всей Галактики, — ответил Калашников. — О неформальной и хорошо законспирированной организации, известной под названиями Шалли Фах, Закулиса или Система.
3.
Лапин вытянул руки по швам, выпятил внушительный живот и прокашлялся.
— Знал бы, что выступать придется, подготовился бы, — сказал он, с укоризной посмотрев на Калашникова. — А так смотрите вон на картинку, я только пояснять буду. Тут всякая фантастика про Шалли Фах нарисована. Редкий сез без нового бестселлера обходится про галактическое правительство. Дескать, мутанты бессмертные всем заправляют, мыслящие камни, мозги в бутылках. А на побегушках у них богачи и политики, вон они на схеме, возле галактического банка и Президента Шуппа нарисованы. Эта Тысяча Первых всякой шушерой командует вроде мелких цивилизаций, мафий, церквей и корпораций. А уж те что вытворяют, даже и рассказывать не хочется. Последние байки про Шалли Фах — дескать, Звездный Пророк теперь на них работает, готовит восстание роботов.
— Это фантастика, — улыбнулся Калашников. — А что на самом деле?
— Сказка — ложь, да в ней намек, — ответил Лапин. — На самом деле их куда больше тысячи. Политики, менеджеры, журналисты, адвокаты, даже бандиты. Фантастика — обычное забалтывание; правды никто не знает. Состоять в Шалли Фах — выполнять указания и получать награды. Указания анонимны, награды публичны. А проболтаешься о Шалли Фах — отвернется удача. Много самоубийств.
— Президент Шупп в Системе? — спросил Калашников.
— Не знаю, — развел руками Лапин. — Не мутант, не допрашивал.
— Важные решения вроде Умиротворения или экстерриториальности Метро связаны с Системой?
— Их работа, — кивнул Лапин. — Только ничего не докажешь.
— Я думаю, достаточно? — Калашников обратился ко всем собравшимся, но посмотрел, разумеется, на Сида Майера. Тот едва заметно кивнул. — Итак, Система, она же — Шалли Фах, Закулиса. На этом экране вы видите краткую историю нашего с ней знакомства. Макаров получил заказ на контрабандную доставку, в полученном им контейнере оказалась вакуумная бомба звездных масштабов. Домби Зубль заподозрил теракт, поиски заказчиков привели к фонду «Хаджнес», директор которого получил заказ на бомбу непосредственно от Системы. Для теракта она предназначалась или для войны, установить пока не удалось. Поэтому я перехожу к следующему экрану. — Калашников отступил на шаг, чтобы освободить место для новой картинки. — Как все вы знаете, Центральная Дыра, многие тысячелетия снабжавшая Ядерную Федерацию дешевой энергией, восемь лет назад перешла в фазу прото-квазара и энергии больше не дает. Основная валюта Галактики — энергоэквивалент — лишилась своего реального обеспечения. Когда сведения о катастрофе с Центральной Дырой станут общедоступными, в Галактике начнется серьезный экономический кризис, в результате которого Ядерная Федерация может потерять энергетическую независимость. Вы видите экспертное заключение роботов Техноцеркви о возможных действиях Федерации в этих непростых условиях. Сценарий номер два, имеющий тридцати процентную вероятность, предполагает организацию крупного теракта, обвинение в нем пустотных шейхов и аннексию принадлежащих им блэхмосодержащих пространств под предлогом очередного Умиротворения. А теперь вернемся обратно к вакуумной бомбе. — Калашников подошел к экрану с изображением Космоцентра. — Для чего доставлять ее в самое сердце Эрилуда, в Космоцентр, каждый кубический километр которого регулярно просматривается шестью разными службами безопасности? Я думаю, только для того, чтобы там же и взорвать. Решение о варианте номер два принято, теракт спланирован, и лишь глупость рядовых исполнителей Системы, которую, впрочем, трудно назвать случайной, предотвратила новую галактическую войну.
Калашников скрестил руки на груди и приготовился выслушать возражения.
— А дальше? — спросил Сид Майер. — Неужели это все?
— Нет возражений? — удивился Калашников. — Хорошо, тогда продолжим. Сначала объясню, для чего Системе нужен теракт. Согласно своей конституции, Ядерная Федерация может вступить в войну двумя способами: по собственной инициативе, на что требуется решение Конгресса квалифицированным большинством голосов, или же в случае прямой и явной агрессии со стороны внешнего противника. Во втором случае войну объявляет лично Президент. Организовать теракт намного проще, чем склонить к сотрудничеству полторы тысячи членов Конгресса!
— Это и так понятно, — заметил Гринберг. — Что вы предлагаете делать, вот в чем вопрос!
Риторический вопрос, подумал Калашников. Или ему на самом деле интересно? И в каком смысле интересно — в смысле борьбы с Системой или в смысле чего там еще дикарь Калашников нафантазировал?
— Я предлагаю продолжать операцию «Спрут», — ответил Калашников. — Первая половина работы сделана — теперь мы точно знаем, с чем нам предстоит бороться. Спрут, которым фактически является Система, собирается развязать галактическую войну. Звездная Россия будет поставлена перед выбором — либо согласиться на военное присутствие федератов, либо оказаться в числе их врагов. Оба эти варианта для нас неприемлемы; следовательно, мы должны переходить ко второй части операции. А именно — к ликвидации Спрута!
Макаров опять захлопал в ладоши, однако и на этот раз остался в одиночестве.
— Почему именно к ликвидации? — спросил Сид Майер. — Может быть, достаточно будет предотвратить планируемые теракты?
— Нет, — покачал головой Калашников. — Ядерная Федерация контролирует семьдесят процентов массы Галактики, и в самом ее центре находится разгорающийся квазар. У нее не хватит времени, чтобы самостоятельно избавиться от Спрута. Не верите? Тогда подключитесь к Сети и посмотрите, сколько во Вселенной населенных галактик.
Штерн опустил на стол тяжелый кулак и покосился на Гринберга. В ответ тот беззлобно обнажил клыки.
— Вы считаете, что обитаемость галактик, квазары и Спрут как-то связаны между собой? — тихо — для дарсанки, конечно, — спросила Миноуи.
— Да, — с вызовом ответил Калашников. — Я потратил восемь часов, чтобы разыскать предыдущие публикации по данной зависимости, однако так и не смог их обнаружить. Поэтому позвольте мне немного потешить мое самолюбие.
Калашников прошел мимо висящих в воздухе экранов, вывесил на свободное место еще один и нарисовал на нем бесформенное пятно.
— Рассмотрим типичную цивилизацию, застрявшую на социальном этапе своего развития, — сказал он, наставив на пятно указательный палец. — Как известно, внутренняя структура такой цивилизации определяется так или иначе организованной междоусобной борьбой составляющих ее субъектов за доступные им ограниченные ресурсы. — Под пальцем Калашникова зажглись четыре круга разного диаметра, а пятно покрылось зелеными крестиками, изображавшими эти самые ресурсы. — Такая цивилизация не является целостным субъектом — любые действия ее руководящих органов подчиняются в первую очередь логике внутренней борьбы за власть и лишь только во вторую — отвечают объективным интересам цивилизации. В результате эти объективные интересы осознаются самой цивилизацией в весьма искаженных формах, а то и вовсе теряются из виду. История Галактики просто кишит цивилизациями, сожравшими собственные планеты без малейших попыток развить новые технологии: их правящие круги считали, что ученые представляют слишком большую угрозу для общества. Однако многие социальные цивилизации все же сумели достигнуть высокого технологического уровня. За счет чего?
Калашников поднял указательный палец вверх.
— До недавнего времени считалось, что технологическое развитие социальных цивилизаций обеспечивается неким случайным разбросом их политических систем: кому повезло с демократией — выжил, остальные сгинули, топливо истратив. Но что значит «повезло»?! Организационные законы едины для всех цивилизаций, любое сложное производство порождает рациональную бюрократию и создает предпосылки для распространения ее на все общество. Почему одним цивилизациям везет, а другим — нет? В чем между ними разница?
Калашников нарисовал внутри пятна второе, поменьше, и провел от него линии к ранее нарисованным кругам.
— Представим себе, что внутри цивилизации существует класс эрэсов, отличающийся от остальных одним-единственным свойством. Пусть каждый из этих эрэсов так или иначе осознает интересы своей цивилизации как целого, хотя бы на уровне условий ее существования. Предположим далее, что эти эрэсы обладают возможностями для целенаправленной деятельности, исходя из своих представлений о таких интересах. Удастся ли им прийти к власти? Разумеется, нет! Законы социальной цивилизации суровы — любая группа, заботящаяся об интересах общества в целом, а не о защите своего статуса, неизбежно будет вытеснена другой, более прагматичной. Но стоит поставить вопрос иначе — а только ли через политическую власть могут преследоваться стратегические интересы? — как перед нами сразу же появляется Спрут!
— Вот так прямо и Спрут? — скептически хмыкнул Макаров.
— К сожалению, — развел руками Калашников, — ничего другого, кроме Спрута, в социальной цивилизации получиться не может. Проследим всю последовательность. Подмножество эрэсов понимает, что цивилизация катится в пропасть — скажем, дожигает последнюю нефть. Они пытаются прийти к власти и изменить официальную политику. Не получается — пришедшие к власти либо перерождаются, либо вытесняются менее сообразительными конкурентами. Тогда наши эрэсы организуют то, что я предлагаю назвать теневой системой. Они перенаправляют свою активность в области, где действие социальных законов ограничено — в экономику, в культуру, в науку, — достигают в них больших успехов, чем эрэсы других классов, а затем самоорганизуются в неофициальную структуру, обладающую возможностью влиять на политику любого правительства.
— Масоны! — воскликнул Макаров.
— А также евреи и коммунисты, — кивнул Калашников. — Земная история вообще богата на теневые системы, да и сама технотронная революция, если помните, как раз из такой системы и выросла. Но такая удача цивилизациям выпадает крайне редко, один раз на миллион. В абсолютном большинстве случаев теневая система начинает эволюционировать точно так же, как и породившая ее цивилизация. По тем же беспощадным социальным законам. Единственное отличие между двумя системами — официальной властью и Спрутом — заключается в том, что у Спрута нет конкурентов. Никто не пытается отобрать у него насиженное кресло теневой власти. Никто даже не подозревает, что на деле его цивилизацией управляет Спрут! В результате Спрут может позволить себе роскошь, недоступную официальному правительству: он может вместо постоянной борьбы за власть проводить реальную политику, стремиться к какой-либо содержательной цели. Например, создать атомную бомбу или запустить процессы депопуляции во всепланетном масштабе. Казалось бы, найдено идеальное общественное устройство — туповатые политики рвут друг у друга формальную власть, а мудрые спрутья планируют долгосрочное развитие цивилизации. Увы, очень быстро выясняется, что мудрые спрутья плевать хотели на своих собратьев по разуму. Эрэсы, не принадлежащие к теневой системе, воспринимаются ими уже не как часть своей цивилизации, а как обыкновенный природный ресурс, наравне со звездным светом и планетой под ногами. Воспринимаются как чужие, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Да, в отличие от официального правительства теневая система имеет возможность действовать стратегически, но при этом она очень быстро начинает действовать в своих, а не в общецивилизационных интересах. А если такая система заводится в цивилизации, контролирующей ядро галактики, перед нами возникает уже не социальный, а космологический Спрут. Но об этом — на соседнем экране.
— Знал бы, что выступать придется, подготовился бы, — сказал он, с укоризной посмотрев на Калашникова. — А так смотрите вон на картинку, я только пояснять буду. Тут всякая фантастика про Шалли Фах нарисована. Редкий сез без нового бестселлера обходится про галактическое правительство. Дескать, мутанты бессмертные всем заправляют, мыслящие камни, мозги в бутылках. А на побегушках у них богачи и политики, вон они на схеме, возле галактического банка и Президента Шуппа нарисованы. Эта Тысяча Первых всякой шушерой командует вроде мелких цивилизаций, мафий, церквей и корпораций. А уж те что вытворяют, даже и рассказывать не хочется. Последние байки про Шалли Фах — дескать, Звездный Пророк теперь на них работает, готовит восстание роботов.
— Это фантастика, — улыбнулся Калашников. — А что на самом деле?
— Сказка — ложь, да в ней намек, — ответил Лапин. — На самом деле их куда больше тысячи. Политики, менеджеры, журналисты, адвокаты, даже бандиты. Фантастика — обычное забалтывание; правды никто не знает. Состоять в Шалли Фах — выполнять указания и получать награды. Указания анонимны, награды публичны. А проболтаешься о Шалли Фах — отвернется удача. Много самоубийств.
— Президент Шупп в Системе? — спросил Калашников.
— Не знаю, — развел руками Лапин. — Не мутант, не допрашивал.
— Важные решения вроде Умиротворения или экстерриториальности Метро связаны с Системой?
— Их работа, — кивнул Лапин. — Только ничего не докажешь.
— Я думаю, достаточно? — Калашников обратился ко всем собравшимся, но посмотрел, разумеется, на Сида Майера. Тот едва заметно кивнул. — Итак, Система, она же — Шалли Фах, Закулиса. На этом экране вы видите краткую историю нашего с ней знакомства. Макаров получил заказ на контрабандную доставку, в полученном им контейнере оказалась вакуумная бомба звездных масштабов. Домби Зубль заподозрил теракт, поиски заказчиков привели к фонду «Хаджнес», директор которого получил заказ на бомбу непосредственно от Системы. Для теракта она предназначалась или для войны, установить пока не удалось. Поэтому я перехожу к следующему экрану. — Калашников отступил на шаг, чтобы освободить место для новой картинки. — Как все вы знаете, Центральная Дыра, многие тысячелетия снабжавшая Ядерную Федерацию дешевой энергией, восемь лет назад перешла в фазу прото-квазара и энергии больше не дает. Основная валюта Галактики — энергоэквивалент — лишилась своего реального обеспечения. Когда сведения о катастрофе с Центральной Дырой станут общедоступными, в Галактике начнется серьезный экономический кризис, в результате которого Ядерная Федерация может потерять энергетическую независимость. Вы видите экспертное заключение роботов Техноцеркви о возможных действиях Федерации в этих непростых условиях. Сценарий номер два, имеющий тридцати процентную вероятность, предполагает организацию крупного теракта, обвинение в нем пустотных шейхов и аннексию принадлежащих им блэхмосодержащих пространств под предлогом очередного Умиротворения. А теперь вернемся обратно к вакуумной бомбе. — Калашников подошел к экрану с изображением Космоцентра. — Для чего доставлять ее в самое сердце Эрилуда, в Космоцентр, каждый кубический километр которого регулярно просматривается шестью разными службами безопасности? Я думаю, только для того, чтобы там же и взорвать. Решение о варианте номер два принято, теракт спланирован, и лишь глупость рядовых исполнителей Системы, которую, впрочем, трудно назвать случайной, предотвратила новую галактическую войну.
Калашников скрестил руки на груди и приготовился выслушать возражения.
— А дальше? — спросил Сид Майер. — Неужели это все?
— Нет возражений? — удивился Калашников. — Хорошо, тогда продолжим. Сначала объясню, для чего Системе нужен теракт. Согласно своей конституции, Ядерная Федерация может вступить в войну двумя способами: по собственной инициативе, на что требуется решение Конгресса квалифицированным большинством голосов, или же в случае прямой и явной агрессии со стороны внешнего противника. Во втором случае войну объявляет лично Президент. Организовать теракт намного проще, чем склонить к сотрудничеству полторы тысячи членов Конгресса!
— Это и так понятно, — заметил Гринберг. — Что вы предлагаете делать, вот в чем вопрос!
Риторический вопрос, подумал Калашников. Или ему на самом деле интересно? И в каком смысле интересно — в смысле борьбы с Системой или в смысле чего там еще дикарь Калашников нафантазировал?
— Я предлагаю продолжать операцию «Спрут», — ответил Калашников. — Первая половина работы сделана — теперь мы точно знаем, с чем нам предстоит бороться. Спрут, которым фактически является Система, собирается развязать галактическую войну. Звездная Россия будет поставлена перед выбором — либо согласиться на военное присутствие федератов, либо оказаться в числе их врагов. Оба эти варианта для нас неприемлемы; следовательно, мы должны переходить ко второй части операции. А именно — к ликвидации Спрута!
Макаров опять захлопал в ладоши, однако и на этот раз остался в одиночестве.
— Почему именно к ликвидации? — спросил Сид Майер. — Может быть, достаточно будет предотвратить планируемые теракты?
— Нет, — покачал головой Калашников. — Ядерная Федерация контролирует семьдесят процентов массы Галактики, и в самом ее центре находится разгорающийся квазар. У нее не хватит времени, чтобы самостоятельно избавиться от Спрута. Не верите? Тогда подключитесь к Сети и посмотрите, сколько во Вселенной населенных галактик.
Штерн опустил на стол тяжелый кулак и покосился на Гринберга. В ответ тот беззлобно обнажил клыки.
— Вы считаете, что обитаемость галактик, квазары и Спрут как-то связаны между собой? — тихо — для дарсанки, конечно, — спросила Миноуи.
— Да, — с вызовом ответил Калашников. — Я потратил восемь часов, чтобы разыскать предыдущие публикации по данной зависимости, однако так и не смог их обнаружить. Поэтому позвольте мне немного потешить мое самолюбие.
Калашников прошел мимо висящих в воздухе экранов, вывесил на свободное место еще один и нарисовал на нем бесформенное пятно.
— Рассмотрим типичную цивилизацию, застрявшую на социальном этапе своего развития, — сказал он, наставив на пятно указательный палец. — Как известно, внутренняя структура такой цивилизации определяется так или иначе организованной междоусобной борьбой составляющих ее субъектов за доступные им ограниченные ресурсы. — Под пальцем Калашникова зажглись четыре круга разного диаметра, а пятно покрылось зелеными крестиками, изображавшими эти самые ресурсы. — Такая цивилизация не является целостным субъектом — любые действия ее руководящих органов подчиняются в первую очередь логике внутренней борьбы за власть и лишь только во вторую — отвечают объективным интересам цивилизации. В результате эти объективные интересы осознаются самой цивилизацией в весьма искаженных формах, а то и вовсе теряются из виду. История Галактики просто кишит цивилизациями, сожравшими собственные планеты без малейших попыток развить новые технологии: их правящие круги считали, что ученые представляют слишком большую угрозу для общества. Однако многие социальные цивилизации все же сумели достигнуть высокого технологического уровня. За счет чего?
Калашников поднял указательный палец вверх.
— До недавнего времени считалось, что технологическое развитие социальных цивилизаций обеспечивается неким случайным разбросом их политических систем: кому повезло с демократией — выжил, остальные сгинули, топливо истратив. Но что значит «повезло»?! Организационные законы едины для всех цивилизаций, любое сложное производство порождает рациональную бюрократию и создает предпосылки для распространения ее на все общество. Почему одним цивилизациям везет, а другим — нет? В чем между ними разница?
Калашников нарисовал внутри пятна второе, поменьше, и провел от него линии к ранее нарисованным кругам.
— Представим себе, что внутри цивилизации существует класс эрэсов, отличающийся от остальных одним-единственным свойством. Пусть каждый из этих эрэсов так или иначе осознает интересы своей цивилизации как целого, хотя бы на уровне условий ее существования. Предположим далее, что эти эрэсы обладают возможностями для целенаправленной деятельности, исходя из своих представлений о таких интересах. Удастся ли им прийти к власти? Разумеется, нет! Законы социальной цивилизации суровы — любая группа, заботящаяся об интересах общества в целом, а не о защите своего статуса, неизбежно будет вытеснена другой, более прагматичной. Но стоит поставить вопрос иначе — а только ли через политическую власть могут преследоваться стратегические интересы? — как перед нами сразу же появляется Спрут!
— Вот так прямо и Спрут? — скептически хмыкнул Макаров.
— К сожалению, — развел руками Калашников, — ничего другого, кроме Спрута, в социальной цивилизации получиться не может. Проследим всю последовательность. Подмножество эрэсов понимает, что цивилизация катится в пропасть — скажем, дожигает последнюю нефть. Они пытаются прийти к власти и изменить официальную политику. Не получается — пришедшие к власти либо перерождаются, либо вытесняются менее сообразительными конкурентами. Тогда наши эрэсы организуют то, что я предлагаю назвать теневой системой. Они перенаправляют свою активность в области, где действие социальных законов ограничено — в экономику, в культуру, в науку, — достигают в них больших успехов, чем эрэсы других классов, а затем самоорганизуются в неофициальную структуру, обладающую возможностью влиять на политику любого правительства.
— Масоны! — воскликнул Макаров.
— А также евреи и коммунисты, — кивнул Калашников. — Земная история вообще богата на теневые системы, да и сама технотронная революция, если помните, как раз из такой системы и выросла. Но такая удача цивилизациям выпадает крайне редко, один раз на миллион. В абсолютном большинстве случаев теневая система начинает эволюционировать точно так же, как и породившая ее цивилизация. По тем же беспощадным социальным законам. Единственное отличие между двумя системами — официальной властью и Спрутом — заключается в том, что у Спрута нет конкурентов. Никто не пытается отобрать у него насиженное кресло теневой власти. Никто даже не подозревает, что на деле его цивилизацией управляет Спрут! В результате Спрут может позволить себе роскошь, недоступную официальному правительству: он может вместо постоянной борьбы за власть проводить реальную политику, стремиться к какой-либо содержательной цели. Например, создать атомную бомбу или запустить процессы депопуляции во всепланетном масштабе. Казалось бы, найдено идеальное общественное устройство — туповатые политики рвут друг у друга формальную власть, а мудрые спрутья планируют долгосрочное развитие цивилизации. Увы, очень быстро выясняется, что мудрые спрутья плевать хотели на своих собратьев по разуму. Эрэсы, не принадлежащие к теневой системе, воспринимаются ими уже не как часть своей цивилизации, а как обыкновенный природный ресурс, наравне со звездным светом и планетой под ногами. Воспринимаются как чужие, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Да, в отличие от официального правительства теневая система имеет возможность действовать стратегически, но при этом она очень быстро начинает действовать в своих, а не в общецивилизационных интересах. А если такая система заводится в цивилизации, контролирующей ядро галактики, перед нами возникает уже не социальный, а космологический Спрут. Но об этом — на соседнем экране.
4.
Калашников подошел к столу, налил стакан кваса и выпил большими глотками. Тишина, установившаяся на веранде с самого начала выступления, начинала пугать. Я ведь еще ничего нового не сказал, думал Калашников. Почему они затаили дыхание?
Наверное, притворяются, решил Калашников. Чтобы меня не огорчать. Ладно, расскажу до конца, а там будь что будет.
— Цивилизация, которой посчастливилось возникнуть в центральных областях Галактики, — Калашников вывел на экран изображение Ядра и подсветил Тру-Хейвен, столицу и родительскую планету Ядерной Федерации, — получает в свое распоряжение уникальный источник энергии — Центральную Дыру. Мало того что эта дыра превосходит по массе любую другую на несколько порядков, так еще и свободного вещества в ее окрестностях буквально девать некуда. Понятно, что дотянуться до Центральной Дыры и построить вокруг нее энергосистему способна лишь цивилизация с развитым Спрутом — это стратегическая задача, требующая согласованных усилий многих поколений эрэсов. Но что происходит, когда Центральная Дыра уже освоена? Когда у Спрута появляется неисчерпаемый источник энергии? Сделаем паузу. — Калашников подошел к столу, чтобы снова наполнить бокал. — Представим себя на месте Спрута. Тысячелетиями мы жили в мире ограниченных ресурсов, питались жалкой энергией звезд, побирались в блэхмовых облаках. И вдруг — все проблемы решены. Энергии столько, что ее просто невозможно потратить. Вопрос о счастье решен окончательным образом. Одержана победа над косной материей!
Калашников поднял бокал, будто произнес тост, и немедленно выпил.
— Положа руку на сердце, — сказал он, — что бы вы делали на месте Спрута? Вот вы, Леонид Петрович? — обратился он к Штерну. — У вас ведь тоже неограниченные ресурсы имеются? И чем вы последнее время занимаетесь?
— Играю в войну, — улыбнулся Штерн. — Видимо, я тоже немножко Спрут?
— Спрут в каждом из нас, — серьезно ответил Калашников. — Спрут — это высшее воплощение социальных законов, это неизбежный этап эволюции общества. Живи я не в Звездной России, а в Ядерной Федерации, — я скорее всего разыскал бы тамошнего Спрута и пошел бы к нему в услужение.
— Тебя бы не приняли! — порадовал Калашникова Макаров.
— Возможно, — улыбнулся Калашников. — Но давайте закончим с космологией. Итак, получив в свое распоряжение неограниченный источник энергии, Спрут резко меняет направление своей активности. Он перестает бороться и начинает играть. Помимо поддержания своего статуса теневого правительства Спрут начинает создавать Прекрасную Галактику — разумеется, в своем понимании. Он организует ООП, строит Галактическое Метро, способствует расцвету наук и искусств, а также устраивает локальные войны, содержит террористические организации и преступные синдикаты, периодически устраивает массовые убийства и постоянно ищет какие-либо новые виды деятельности, чтобы с большим удовольствием проводить свою вечную и беззаботную жизнь. При этом у Спрута не возникает и тени сомнения, что жизнь его действительно будет вечной: фундаментальные науки, решившие наконец проблемы бессмертия и всемогущества, лишаются приоритетного финансирования, мозги перетекают в гуманитарные и прикладные отрасли, и никто не в состоянии предвидеть последствий усиленного кормления Центральной Дыры. А последствия эти, как известно, наступают вовсе не от общего количества массы, скормленной Центральной Дыре, а при определенном уровне падающего потока. Поскольку потребности Спрута растут по экспоненте, уровень этот достигается очень быстро. По крайней мере наш местный Спрут благополучно достиг его восемь лет назад.
Калашников допил квас, поставил бокал на стол и поклонился.
— У меня все, — сказал он. — Вопросы?
— Как назовем? — спросил Гринберг, покосившись на Майера. — Законом Калашникова?
— Тут проблема, — ответил тот. — У нас уже есть классификация Калашникова, причем другого Калашникова. Так вот кого из них считать Калашниковым-старшим, а кого — младшим? Как вы думаете, Семен Петрович?
— Ты на него посмотри, — пробасил Лапин. — Ни бороды, ни усов! Какой же он старший?!
— Тогда — закон Калашникова-младшего, — сказал Сид Майер. — Спасибо за приглашение, Семен Петрович! Честное слово, знал бы, что вы так завтракаете, — ни одного дня не пропускал бы.
Калашников опустил голову и молча сел на место. По крайней мере я их повеселил. Что ж, буду работать массовиком-затейником. Было бы смешно думать, что дурак из двадцатого века может прийтись ко двору в двадцать третьем.
— А как же вопросы? — прокатился над столом голос Миноуи. — У меня есть вопрос, коллега Калашников!
— Лекция окончена, — улыбнулся тот, — лектор кашу ест. Так что отвечать буду неофициально!
— В начале выступления вы сказали, что операция «Спрут» еще не завершена, — напомнила Миноуи. — А теперь? Мы продолжаем?
— Мы? — дрогнувшим голосом переспросил Калашников. — Боюсь, это не совсем ко мне вопрос...
Он посмотрел на Сида Майера. Тот удивленно вскинул брови и покосился на Гринберга. Гринберг, в свою очередь, сверкнул глазами на Лапина. Тот огладил бороду и пробурчал:
— Епитимью еще не отработал...
— Ну так пусть отрабатывает! — рявкнул Гринберг. — Что, Галактике так и погибать из-за этой епитимьи?!
Калашников вздрогнул и вытянул шею. При чем здесь моя епитимья?!
— Артем Сергеевич, — строго сказал Лапин. — Сам видишь, кроме тебя, некому. Еще два дня, как вчера, выдержишь?
— Некому что? — пробормотал Калашников.
Лапин оперся на стол локтями и тяжело посмотрел на Майера.
— Ну хорошо, — вздохнул тот. — Объясню. Задание ваше, Артем Сергеевич, разумеется, было тренировочным — не по книжкам же вам Галактику изучать? Выполнили вы это задание на пять с плюсом, как и предсказывал ваш куратор. А вот дальше случилось непредвиденное. Уж не знаю, кто вас надоумил сразу после выполнения задания на сто двадцать часов задумываться, но в результате этих размышлений вы у нас стали самым квалифицированным экспертом по Шалли Фах. По вашему любимому Спруту то есть. Понимаете, о чем я?
— Понимаю, — улыбнулся Калашников. — Еще одно тренировочное задание?
— Нет, — приподнял руки Майер. — Никаких заданий. Вы больше не нуждаетесь ни в обучении, ни в тренировке. Наоборот, это Звездная Россия нуждается в вас. Вы — лучший эксперт по Спруту. Значит, вам с ним и бороться. Конечно, есть и другие желающие... но представляете, как вы себя будете чувствовать, если они не справятся?
Наверное, притворяются, решил Калашников. Чтобы меня не огорчать. Ладно, расскажу до конца, а там будь что будет.
— Цивилизация, которой посчастливилось возникнуть в центральных областях Галактики, — Калашников вывел на экран изображение Ядра и подсветил Тру-Хейвен, столицу и родительскую планету Ядерной Федерации, — получает в свое распоряжение уникальный источник энергии — Центральную Дыру. Мало того что эта дыра превосходит по массе любую другую на несколько порядков, так еще и свободного вещества в ее окрестностях буквально девать некуда. Понятно, что дотянуться до Центральной Дыры и построить вокруг нее энергосистему способна лишь цивилизация с развитым Спрутом — это стратегическая задача, требующая согласованных усилий многих поколений эрэсов. Но что происходит, когда Центральная Дыра уже освоена? Когда у Спрута появляется неисчерпаемый источник энергии? Сделаем паузу. — Калашников подошел к столу, чтобы снова наполнить бокал. — Представим себя на месте Спрута. Тысячелетиями мы жили в мире ограниченных ресурсов, питались жалкой энергией звезд, побирались в блэхмовых облаках. И вдруг — все проблемы решены. Энергии столько, что ее просто невозможно потратить. Вопрос о счастье решен окончательным образом. Одержана победа над косной материей!
Калашников поднял бокал, будто произнес тост, и немедленно выпил.
— Положа руку на сердце, — сказал он, — что бы вы делали на месте Спрута? Вот вы, Леонид Петрович? — обратился он к Штерну. — У вас ведь тоже неограниченные ресурсы имеются? И чем вы последнее время занимаетесь?
— Играю в войну, — улыбнулся Штерн. — Видимо, я тоже немножко Спрут?
— Спрут в каждом из нас, — серьезно ответил Калашников. — Спрут — это высшее воплощение социальных законов, это неизбежный этап эволюции общества. Живи я не в Звездной России, а в Ядерной Федерации, — я скорее всего разыскал бы тамошнего Спрута и пошел бы к нему в услужение.
— Тебя бы не приняли! — порадовал Калашникова Макаров.
— Возможно, — улыбнулся Калашников. — Но давайте закончим с космологией. Итак, получив в свое распоряжение неограниченный источник энергии, Спрут резко меняет направление своей активности. Он перестает бороться и начинает играть. Помимо поддержания своего статуса теневого правительства Спрут начинает создавать Прекрасную Галактику — разумеется, в своем понимании. Он организует ООП, строит Галактическое Метро, способствует расцвету наук и искусств, а также устраивает локальные войны, содержит террористические организации и преступные синдикаты, периодически устраивает массовые убийства и постоянно ищет какие-либо новые виды деятельности, чтобы с большим удовольствием проводить свою вечную и беззаботную жизнь. При этом у Спрута не возникает и тени сомнения, что жизнь его действительно будет вечной: фундаментальные науки, решившие наконец проблемы бессмертия и всемогущества, лишаются приоритетного финансирования, мозги перетекают в гуманитарные и прикладные отрасли, и никто не в состоянии предвидеть последствий усиленного кормления Центральной Дыры. А последствия эти, как известно, наступают вовсе не от общего количества массы, скормленной Центральной Дыре, а при определенном уровне падающего потока. Поскольку потребности Спрута растут по экспоненте, уровень этот достигается очень быстро. По крайней мере наш местный Спрут благополучно достиг его восемь лет назад.
Калашников допил квас, поставил бокал на стол и поклонился.
— У меня все, — сказал он. — Вопросы?
— Как назовем? — спросил Гринберг, покосившись на Майера. — Законом Калашникова?
— Тут проблема, — ответил тот. — У нас уже есть классификация Калашникова, причем другого Калашникова. Так вот кого из них считать Калашниковым-старшим, а кого — младшим? Как вы думаете, Семен Петрович?
— Ты на него посмотри, — пробасил Лапин. — Ни бороды, ни усов! Какой же он старший?!
— Тогда — закон Калашникова-младшего, — сказал Сид Майер. — Спасибо за приглашение, Семен Петрович! Честное слово, знал бы, что вы так завтракаете, — ни одного дня не пропускал бы.
Калашников опустил голову и молча сел на место. По крайней мере я их повеселил. Что ж, буду работать массовиком-затейником. Было бы смешно думать, что дурак из двадцатого века может прийтись ко двору в двадцать третьем.
— А как же вопросы? — прокатился над столом голос Миноуи. — У меня есть вопрос, коллега Калашников!
— Лекция окончена, — улыбнулся тот, — лектор кашу ест. Так что отвечать буду неофициально!
— В начале выступления вы сказали, что операция «Спрут» еще не завершена, — напомнила Миноуи. — А теперь? Мы продолжаем?
— Мы? — дрогнувшим голосом переспросил Калашников. — Боюсь, это не совсем ко мне вопрос...
Он посмотрел на Сида Майера. Тот удивленно вскинул брови и покосился на Гринберга. Гринберг, в свою очередь, сверкнул глазами на Лапина. Тот огладил бороду и пробурчал:
— Епитимью еще не отработал...
— Ну так пусть отрабатывает! — рявкнул Гринберг. — Что, Галактике так и погибать из-за этой епитимьи?!
Калашников вздрогнул и вытянул шею. При чем здесь моя епитимья?!
— Артем Сергеевич, — строго сказал Лапин. — Сам видишь, кроме тебя, некому. Еще два дня, как вчера, выдержишь?
— Некому что? — пробормотал Калашников.
Лапин оперся на стол локтями и тяжело посмотрел на Майера.
— Ну хорошо, — вздохнул тот. — Объясню. Задание ваше, Артем Сергеевич, разумеется, было тренировочным — не по книжкам же вам Галактику изучать? Выполнили вы это задание на пять с плюсом, как и предсказывал ваш куратор. А вот дальше случилось непредвиденное. Уж не знаю, кто вас надоумил сразу после выполнения задания на сто двадцать часов задумываться, но в результате этих размышлений вы у нас стали самым квалифицированным экспертом по Шалли Фах. По вашему любимому Спруту то есть. Понимаете, о чем я?
— Понимаю, — улыбнулся Калашников. — Еще одно тренировочное задание?
— Нет, — приподнял руки Майер. — Никаких заданий. Вы больше не нуждаетесь ни в обучении, ни в тренировке. Наоборот, это Звездная Россия нуждается в вас. Вы — лучший эксперт по Спруту. Значит, вам с ним и бороться. Конечно, есть и другие желающие... но представляете, как вы себя будете чувствовать, если они не справятся?
Эпилог
Павел Макаров звякнул бутылкой о край граненого стакана.
— Разливай всю, — сказал Калашников. — Думаю, больше она нам не понадобится.
Макаров выдавил из бутылки последние капли и поставил «Особую очищенную» на заботливо расстеленную газету. Придвинул к себе бутерброд с копченой колбасой, уселся поудобнее.
— Как тебе Лернер? — спросил он, беря стакан в руки.
— Лернер еще полбеды, — махнул рукой Калашников. — Что будем с твоим Ями Хиллом делать? Откуда он вообще про нашу группу узнал?
— Это все «Рифей», — пояснил Макаров. — Нановодку на нем проверял, искинт с инициативой! Так что теперь Ями Хилл нам товарищ и брат.
— Все мы из одного исма, — усмехнулся Калашников. — Ну, если нановодка, тогда никаких проблем. Завтра соберем всю шоблу у меня в садике, и держись, Спрут. До сих пор не могу поверить, что я уже не совсем Звездный Пророк.
— Пророк из тебя... — начал было Макаров. — Ну, сам понимаешь.
— Ты еще не видел, какой из меня координатор проекта получится, — ответил Калашников. — Как бы не пришлось обратно в Пророки переквалифицироваться.
— Без паники, — скомандовал Макаров и поднял стакан. — Видел же, сколько желающих объявилось? Будь ты совсем уж бестолочью, вряд ли кто к тебе попросился!
— Миллион леммингов не может ошибаться, — сказал на это Калашников и тоже поднял стакан. — Ну что, за победу?
— За нашу победу! — поддержал Макаров.
Друзья выпили, не сговариваясь занюхали довольно-таки паршивую водку рукавами и посмотрели на восток, где из-за черных гор уже показался краешек восходящего солнца. Над Звездной Россией занималась заря первого дня галактической войны.
Пермь,
03 февраля 2003 года — 28 января 2005 года.
Окончательная редакция — 31 января 2005 года.
— Разливай всю, — сказал Калашников. — Думаю, больше она нам не понадобится.
Макаров выдавил из бутылки последние капли и поставил «Особую очищенную» на заботливо расстеленную газету. Придвинул к себе бутерброд с копченой колбасой, уселся поудобнее.
— Как тебе Лернер? — спросил он, беря стакан в руки.
— Лернер еще полбеды, — махнул рукой Калашников. — Что будем с твоим Ями Хиллом делать? Откуда он вообще про нашу группу узнал?
— Это все «Рифей», — пояснил Макаров. — Нановодку на нем проверял, искинт с инициативой! Так что теперь Ями Хилл нам товарищ и брат.
— Все мы из одного исма, — усмехнулся Калашников. — Ну, если нановодка, тогда никаких проблем. Завтра соберем всю шоблу у меня в садике, и держись, Спрут. До сих пор не могу поверить, что я уже не совсем Звездный Пророк.
— Пророк из тебя... — начал было Макаров. — Ну, сам понимаешь.
— Ты еще не видел, какой из меня координатор проекта получится, — ответил Калашников. — Как бы не пришлось обратно в Пророки переквалифицироваться.
— Без паники, — скомандовал Макаров и поднял стакан. — Видел же, сколько желающих объявилось? Будь ты совсем уж бестолочью, вряд ли кто к тебе попросился!
— Миллион леммингов не может ошибаться, — сказал на это Калашников и тоже поднял стакан. — Ну что, за победу?
— За нашу победу! — поддержал Макаров.
Друзья выпили, не сговариваясь занюхали довольно-таки паршивую водку рукавами и посмотрели на восток, где из-за черных гор уже показался краешек восходящего солнца. Над Звездной Россией занималась заря первого дня галактической войны.
Пермь,
03 февраля 2003 года — 28 января 2005 года.
Окончательная редакция — 31 января 2005 года.