ребенок, У тебя нет желания увидеть сына, Карл-Артур?
- О, я прекрасно знаю, что жена моя чуть не извелась от тоски по мне,
да и все другие мои родственники тоже. Но оттого, что ты, Шарлотта, пробуешь
говорить за них, толку не будет. Я люблю волю, люблю жизнь на проселочных
дорогах, люблю разные приключения.
"В сердце у него нет места для добра, - подумала Шарлотта. - Он
выскальзывает у меня из рук. Я никак не могу ухватить его".
Но она все же сделала еще одну попытку.
- Ты как будто всем доволен, Карл-Артур?
- Как же мне не быть довольным, когда я вновь нашел тебя, Шарлотта!
- Ты ничуть не раскаиваешься, что украл ребенка? Ведь из-за этого
погибли две человеческие жизни!
- Две жизни! - повторил Карл-Артур. - Два человека! У тебя, Шарлотта,
такие странные резоны. Что мне за дело, если даже два человека и погибли! Я
ненавижу всех людей. Самое большое для меня удовольствие - это собрать
вокруг себя толпу, чтобы изругать людей на чем свет стоит, чтобы сказать им,
что все они жалкие скоты.
- Молчи, Карл-Артур! Ты просто страшен!
- Страшен? Я? Ну да, это вполне понятно, что ты так говоришь. Такова
месть отвергнутой. Зелен виноград! Во всяком случае, тебе, Шарлотта,
следовало бы признать, что тот, кто способен вызвать такую преданность к
себе, как я... Знаешь ли, Шарлотта, я просто не понимаю, как это она до сих
пор терпит. Я так и жду, что она явится и вырвет меня из твоих рук.
- Молчи ради бога, Карл-Артур!
- Но отчего же? Я так рад поговорить с тобой, Шарлотта!
- Ты мне мешаешь. Я молюсь богу. Я молилась не переставая с той самой
минуты, как встретилась с тобой после полудня.
- Весьма похвальное занятие! Но о чем же ты молишься, Шарлотта?
- Чтобы я могла спасти тебя от этой женщины!
- От нее? Бесполезно, Шарлотта! Ничто в мире не может поколебать ее
преданность.
Склонившись к Шарлотте, он прошептал ей на ухо:
- Я сам испробовал все возможное. Но спасения нет. Нет спасения, кроме
смерти! Nemo nisi mors!
- Тогда я буду молить о смерти для тебя, Карл-Артур!
- Ты, Шарлотта, всегда была так удручающе откровенна. Не очень-то
приятно знать, что ты молишь бога о смерти для меня, но я, разумеется,
мешать не стану.
Довольно долго они ехали по дороге так же молча, как и раньше, покуда
Карл-Артур не очнулся от беспамятства. Шарлотта пыталась собраться с
мыслями, подумать о том, что ей делать с человеком, который так низко пал.
Но тут Лундман снова повернулся на козлах и сказал:
- Слышите, фру Шагерстрем, за нами погоня? И те, что гонятся за нами,
видать, близко! Скачут во весь опор, нахлестывают лошадей и орут,
перекрикивая друг дружку: "Сейчас мы их схватим!" Хотите, фру Шагерстрем,
уйти от погони?
- Нет, Лундман, конечно, нет! Наоборот, мы остановимся. Мы их встретим,
они нам кстати.
Спустя несколько мгновений преследователи уже настигли их. В ночной
темноте перед Шарлоттой мелькнула пара небольших цыганских кибиток, которые
вот уже поравнялись с ее санями. Темные фигуры выскочили из саней на дорогу.
Двое людей подбежали и схватили коней под уздцы. Двое других - мужчина и
женщина - подошли к ее саням.
- Это Шарлотта? Я хочу сказать: это коммерции советница Шагерстрем? -
спросил шепелявый голос. - Я желала бы лишь узнать, не можете ли вы, фру
советница, сообщить мне, где находится сейчас Карл-Артур? Перед тем как
Карл-Артур снова побежал на лед, мы уговорились встретиться с ним у одного
из кузнецов. Вот я и прождала несколько часов в кузнице. Наконец я
наведалась в заводскую контору и узнала там, что Карл-Артур захворал, а вы,
фру коммерции советница, увезли его с собой в своих санях. Какая любезность!
Как бишь это говорится: "Старая любовь не ржавеет".
- Ты явилась с целой армией, Тея, - совершенно спокойно заметила
Шарлотта.
- Мне посчастливилось, что двое лучших наших друзей как раз нынче
вечером проезжали по этой дороге. Они обещали мне помочь вернуть
Карла-Артура. Ах, фру советница, вы даже не можете себе представить, как
благотворно влиял Карл-Артур на бродячий люд и как все его полюбили. Его во
что бы то ни стало хотят вернуть назад.
- Насколько я понимаю, ты собираешься взять его силой, если я откажусь
выдать его по доброй воле.
- Зачем же силой, фру советница, это вовсе не входит в мои намерения.
Но мы хотим убедиться в том, что Карл-Артур волен поступать, как он захочет,
и может возвратиться к нам, если того пожелает.
- То, чего желает Карл-Артур, не подлежит ни малейшему сомнению, Тея.
Целый час до встречи с вами он вел со мной учтивую беседу; но она ему весьма
наскучила, и он страшно рад, что ты явилась. Разумеется, я не держу его! Так
что скажи своим друзьям, что им вовсе незачем вытаскивать ножи, которые так
и сверкают во тьме вокруг меня. Можешь забрать его!
Тея Сундлер, ожидавшая, по всей вероятности, упорного сопротивления,
была просто потрясена и не нашлась, что ответить.
- Забирай его! - громким голосом повторила Шарлотта. - Забирай и дальше
делай что хочешь. Я думала, что могла бы помочь ему, но этого я сделать не
могу. Он совсем ума решился. У него на совести две человеческие жизни, а он
сидит здесь и едва ли догадывается об этом. Пусть убирается! Прочь! Пусть
погрязает во лжи, в преступлениях и в нищете! Пусть валяется в грязи! Он
радуется тому, что натворил нынче вечером. Это не ужасает его. Он не желает
изменить свою жизнь. Он желает жить по-прежнему. Пусть убирается!
Шарлотта наклонилась над Карлом-Артуром, сорвала у него с ног меховой
мешок и откинула медвежью полость, чтобы он мог вылезти из саней.
- Убирайся! Возвращайся к ней, к той, что сделала из тебя такого, какой
ты есть! Между нами все кончено!
Без единого слова подошла Тея Сундлер к саням с той стороны, где сидел
Карл-Артур, и он приподнялся ей навстречу. Но когда Тея протянула руку,
чтобы помочь ему выбраться из саней, он оттолкнул эту руку. Он повернулся к
Шарлотте и упал к ее ногам.
- Помоги мне, спаси меня! - громко молил он.
Голос его неожиданно зазвучал убежденно и правдиво.
- Слишком поздно теперь, Карл-Артур!
Он обнял колени Шарлотты и не отпускал ее.
- Спаси меня от нее, Шарлотта! Никто, кроме тебя, не может мне помочь!
Шарлотта наклонилась к Карлу-Артуру, пытаясь заглянуть ему в глаза.
- Ты знаешь, чего это тебе будет стоить? - совсем тихо, с величайшей
серьезностью в голосе спросила она.
- Да, я знаю, Шарлотта! - так же серьезно ответил ей он, стойко
выдерживая ее взгляд.
- Лундман! - с внезапной радостью в голосе воскликнула Шарлотта. - Бери
кнут и гони!
Кучер Лундман приподнялся на козлах, бородатый и могучий, такой, каким
и подобает быть настоящему господскому кучеру; он стал хлестать своим
длинным кнутом во все стороны. Темные фигуры с проклятиями метнулись прочь.
Кони встали на дыбы и пустились вскачь. Те, кто держал их под уздцы,
рванулись за ними, но кнут щелкал то по одному, то по другому, и они
выпускали из рук поводья. Кони бешено мчали Шарлотту и ее спутников в
Хедебю.
Кто она такая, что должна помнить все то, что другие уже давно
позабыли? Почему она должна вечно думать о том времени, когда он колесил по
ярмаркам, как какой-нибудь бродяга? Почему она должна всякий миг видеть
перед собой ту, которая тогда сопровождала его?
Она была убеждена, что он уехал как миссионер в 1842 году, а нынче шел
лишь 1850 год. Стало быть, не прошло и восьми лет после его отъезда. И,
однако, люди думали, что все должно быть забыто и прощено. Но ей, которая
была его женой, нужно было бы, верно, иметь и собственное мнение на сей
счет.
Да, подумать только, с той самой поры, как он недавно снова вернулся в
Корсчюрку и нашел пристанище на Озерной Даче, к ней стали захаживать соседи
из ближнего прихода и расспрашивать, не собирается ли она поехать с ним в
Африку! Но такой уж был здесь на юге народ - ветреный да отходчивый,
болтаются туда-сюда, точно дерьмо в проруби. Неужто же ей уехать с ним, ей,
которая в довольстве и в почете жила теперь своим домом! Неужто она должна
уехать из дому теперь, когда приемыши ее выросли и кормились уже сами, а она
могла жить припеваючи, могла взять к себе матушку Сверд и покоить ее
старость!
Она еще не встречалась с ним, хотя он приехал в Корсчюрку несколько
дней тому назад. Настолько-то у него ума хватило, чтобы и не пытаться к ней
наведаться. А сейчас ей думалось: не ходить бы ей нынче в церковь да не
слушать бы его проповедь. Ведь это могли бы истолковать так, будто она сама
старалась увидеться с ним. Но она-то пошла туда не по своей охоте. Это все
фру Шагерстрем, которая зашла за ней и взяла ее с собой. А уж фру Шагерстрем
нелегко было в чем-либо отказать.
Кто она такая, что не может избавиться от мыслей обо всем, что было?
Фру Шагерстрем сказала ей, что он уже совершил доброе дело среди язычников в
Африке. Наконец-то он обрел свое настоящее место в жизни. Точно
затравленного зверя, гнал его господь Бог в западню, все пути были ему
заказаны, кроме этого - единственного. А потом оказалось, что путь этот и
был истинный, тот, который ему следовало бы избрать с самого первого дня.
Фру Шагерстрем не сказала Анне открыто, что ей следовало бы бросить все
имущество и последовать за ним. Она лишь как бы невзначай обронила, что там,
среди дикарей, ему приходилось не сладко и что хорошо, если бы при нем
кто-нибудь был, кто мог бы стряпать ему хороший обед. А сам Шагерстрем,
который до сих пор помогал ему деньгами в его тамошней жизни, вероятно не
постоит за расходами и на помощника, если только им удастся кого-нибудь
найти.
А еще фру Шагерстрем сказала, что теперь он научился любить ближнего. И
это очень важно, ибо как раз этого-то ему и не хватало. Он любил Христа и
доказал, что может пожертвовать всем на свете, дабы следовать ему. Но
истинной любви к ближнему он не знал никогда. А тот, кто, не любя ближнего,
желает следовать Христу, тот непременно ввергает в беду и самого себя и
других!
А еще фру Шагерстрем сказала, что если Анна захочет сопровождать ее в
церковь и послушать его проповедь, то сразу же заметит великую перемену,
которая в нем совершилась. И услышит тогда, что он полюбил тех самых
чернокожих, которых пытался обратить в христианство. И это была та самая
любовь, которая сделала его совсем другим человеком.
Словом, как бы то ни было, а ее все-таки заманили в церковь.
Когда он взошел на кафедру, она сперва даже не узнала его. Он облысел,
а страдания избороздили его лицо морщинами. Он уже не был красив собой и на
кафедру взошел тихо и смиренно. Когда она увидела его, на нее нашло вдруг
странное желание заплакать. И все же он не казался удрученным, на лице его
сияла кроткая улыбка - улыбка, которая озаряла всю церковь.
Нет, она вовсе не хочет сказать, что проповедь в тот день была какая-то
особенная. На ее взгляд, в ней было мало слова евангельского. Он говорил
лишь о том, каково жилось народу в языческих странах, но тогда это и надо
называть не иначе, как отчет миссионера. И, конечно, она смогла понять, что
он любил этих язычников в Африке, раз выдержал тамошнюю жизнь и снова хотел
туда вернуться. Уж как туго ни приходилось ей и ее землякам в Медстубюн, все
же их бедная жизнь была не в пример лучше африканской. У чернокожих не было
в их лачугах ни дощатого пола, ни даже окон.
И покуда она так сидела, видя кроткую улыбку на его лице и слыша, как в
каждом слове чувствовалась сердечная доброта, ей вдруг пришло на ум, что это
и был тот самый человек, который честил людей на ярмарках и над которым все
измывались. Потому что и с ней бывало так же. Она была не из Корсчюрки, а из
Медстубюн, и к тому же приходилась племянницей Иобсу Эрику. Она была так же
упряма и недоверчива, как и он.
Когда она вышла из церкви, она увидала, что перед входом поставлен
стол, а на нем - медная кружка. Люди опускали в нее свои скудные
пожертвования на обращение язычников.
Двое прихожан стояли рядом и караулили кружку, и ей показалось, будто
они по-особому взглянули на нее, когда она проходила мимо. У нее не было при
себе денег, потому что ей и в голову не приходило, что этому проповеднику
удастся выманить у нее хотя бы эре. За неимением иного она быстро сняла с
пальца обручальное кольцо и кинула его в кружку. Он подарил ей это кольцо, а
теперь может с радостью взять его обратно.
И вот она сидела в одиночестве на кухне и раздумывала, что из этого
выйдет.
Ведь он может все понять так, будто она считает, что брак их расторгнут
и она знать его больше не желает.
А ежели он поймет это так, то не придет к ней; это она твердо знала.
Тогда он, не обинуясь, уедет назад.
Но ведь он может истолковать это и так, будто она желает напомнить ему,
что здесь, в Корсчюрке, у него есть жена, которая сидит и ждет его.
Да, теперь она увидит, как он все это поймет. Поймет ли он это так, а
не иначе, зависит от того, как он думает.
Ну, а если он поймет это так, будто она сидит и ждет его, и придет к
ней, что ей тогда ему ответить?
Да кто она такая и чего желает? Знает ли она сама, чего желает?
Все же сердце у нее сильно забилось от волнения. Вот чудная-то! Никак
не может забыть, что это тот самый человек, которому она некогда посылала
поклоны с перелетными птицами!
Но вот кто-то прошел мимо окна. Неужто он? Да, он!
И вот он вошел в сени. Вот он взялся за ручку двери. Что же ей ответить
ему?
С. 324. Скиллинг - мелкая медная монета, бывшая в ходу в Швеции с 1776
по 1855 г.
С. 334. ...где стояли шкафы, часы из Муры... - Жители Далекарлии
издавна были известны как искусные мастера-умельцы. Изготовленные ими
мебель, предметы домашнего обихода, утварь, ткани, а также их резьба по
дереву и настенная роспись славились по всей Швеции. Часы из Муры -
напольные часы с расписным деревянным футляром, изготовлявшиеся в приходе
Мура.
С. 390. Пивная похлебка - старинное шведское блюдо: молочный суп из
пшеничной муки, в который добавляют пиво или квас.
С. 431. Вестерйетландцы - жители Вестерйетланда, одной из самых
густонаселенных областей южной Швеции.
Бердники - мастера, изготовляющие берда, то есть гребни для ткацкого
станка.
С. 436. Консистория - церковный орган, ведавший делами церковной
епархии.
С. 446. ...он был похож на современного Пера Свинопаса, переодетого
принца. - Речь идет о герое известной скандинавской сказки, который,
переодевшись свинопасом, сумел жениться на своенравной принцессе.
С. 456. ...сам Польхем, великий изобретатель. - Имеется в виду
Кристоффер Польхем (1661 - 1751), выдающийся шведский инженер-механик.
С. 484. Озеро Левен. - Под этим названием здесь, а также в романе "Сага
о Йесте Берлинге" С. Лагерлеф описывает озеро Фрикен, находящееся в
центральной части Вермланда.
...рассказы о гордых подвигах "кавалеров"... - Кавалеры - персонажи
романа "Сага о Йесте Берлинге".
С. 485 - 486. Заводчики Синклеры, майоры и полковники из дома
Хеденфельтов, немецкий органист Фабер, рыцарь Солнечный Свет, который
некогда женился на легендарной красавице Марианне Синклер - персонажи романа
"Сага о Йесте Берлинге".
С. 509. Экебю и Бьерне - названия усадеб, в которых жили герои "Саги о
Йесте Берлинге". Под названием Экебю изображена усадьба Ротнерус.
- О, я прекрасно знаю, что жена моя чуть не извелась от тоски по мне,
да и все другие мои родственники тоже. Но оттого, что ты, Шарлотта, пробуешь
говорить за них, толку не будет. Я люблю волю, люблю жизнь на проселочных
дорогах, люблю разные приключения.
"В сердце у него нет места для добра, - подумала Шарлотта. - Он
выскальзывает у меня из рук. Я никак не могу ухватить его".
Но она все же сделала еще одну попытку.
- Ты как будто всем доволен, Карл-Артур?
- Как же мне не быть довольным, когда я вновь нашел тебя, Шарлотта!
- Ты ничуть не раскаиваешься, что украл ребенка? Ведь из-за этого
погибли две человеческие жизни!
- Две жизни! - повторил Карл-Артур. - Два человека! У тебя, Шарлотта,
такие странные резоны. Что мне за дело, если даже два человека и погибли! Я
ненавижу всех людей. Самое большое для меня удовольствие - это собрать
вокруг себя толпу, чтобы изругать людей на чем свет стоит, чтобы сказать им,
что все они жалкие скоты.
- Молчи, Карл-Артур! Ты просто страшен!
- Страшен? Я? Ну да, это вполне понятно, что ты так говоришь. Такова
месть отвергнутой. Зелен виноград! Во всяком случае, тебе, Шарлотта,
следовало бы признать, что тот, кто способен вызвать такую преданность к
себе, как я... Знаешь ли, Шарлотта, я просто не понимаю, как это она до сих
пор терпит. Я так и жду, что она явится и вырвет меня из твоих рук.
- Молчи ради бога, Карл-Артур!
- Но отчего же? Я так рад поговорить с тобой, Шарлотта!
- Ты мне мешаешь. Я молюсь богу. Я молилась не переставая с той самой
минуты, как встретилась с тобой после полудня.
- Весьма похвальное занятие! Но о чем же ты молишься, Шарлотта?
- Чтобы я могла спасти тебя от этой женщины!
- От нее? Бесполезно, Шарлотта! Ничто в мире не может поколебать ее
преданность.
Склонившись к Шарлотте, он прошептал ей на ухо:
- Я сам испробовал все возможное. Но спасения нет. Нет спасения, кроме
смерти! Nemo nisi mors!
- Тогда я буду молить о смерти для тебя, Карл-Артур!
- Ты, Шарлотта, всегда была так удручающе откровенна. Не очень-то
приятно знать, что ты молишь бога о смерти для меня, но я, разумеется,
мешать не стану.
Довольно долго они ехали по дороге так же молча, как и раньше, покуда
Карл-Артур не очнулся от беспамятства. Шарлотта пыталась собраться с
мыслями, подумать о том, что ей делать с человеком, который так низко пал.
Но тут Лундман снова повернулся на козлах и сказал:
- Слышите, фру Шагерстрем, за нами погоня? И те, что гонятся за нами,
видать, близко! Скачут во весь опор, нахлестывают лошадей и орут,
перекрикивая друг дружку: "Сейчас мы их схватим!" Хотите, фру Шагерстрем,
уйти от погони?
- Нет, Лундман, конечно, нет! Наоборот, мы остановимся. Мы их встретим,
они нам кстати.
Спустя несколько мгновений преследователи уже настигли их. В ночной
темноте перед Шарлоттой мелькнула пара небольших цыганских кибиток, которые
вот уже поравнялись с ее санями. Темные фигуры выскочили из саней на дорогу.
Двое людей подбежали и схватили коней под уздцы. Двое других - мужчина и
женщина - подошли к ее саням.
- Это Шарлотта? Я хочу сказать: это коммерции советница Шагерстрем? -
спросил шепелявый голос. - Я желала бы лишь узнать, не можете ли вы, фру
советница, сообщить мне, где находится сейчас Карл-Артур? Перед тем как
Карл-Артур снова побежал на лед, мы уговорились встретиться с ним у одного
из кузнецов. Вот я и прождала несколько часов в кузнице. Наконец я
наведалась в заводскую контору и узнала там, что Карл-Артур захворал, а вы,
фру коммерции советница, увезли его с собой в своих санях. Какая любезность!
Как бишь это говорится: "Старая любовь не ржавеет".
- Ты явилась с целой армией, Тея, - совершенно спокойно заметила
Шарлотта.
- Мне посчастливилось, что двое лучших наших друзей как раз нынче
вечером проезжали по этой дороге. Они обещали мне помочь вернуть
Карла-Артура. Ах, фру советница, вы даже не можете себе представить, как
благотворно влиял Карл-Артур на бродячий люд и как все его полюбили. Его во
что бы то ни стало хотят вернуть назад.
- Насколько я понимаю, ты собираешься взять его силой, если я откажусь
выдать его по доброй воле.
- Зачем же силой, фру советница, это вовсе не входит в мои намерения.
Но мы хотим убедиться в том, что Карл-Артур волен поступать, как он захочет,
и может возвратиться к нам, если того пожелает.
- То, чего желает Карл-Артур, не подлежит ни малейшему сомнению, Тея.
Целый час до встречи с вами он вел со мной учтивую беседу; но она ему весьма
наскучила, и он страшно рад, что ты явилась. Разумеется, я не держу его! Так
что скажи своим друзьям, что им вовсе незачем вытаскивать ножи, которые так
и сверкают во тьме вокруг меня. Можешь забрать его!
Тея Сундлер, ожидавшая, по всей вероятности, упорного сопротивления,
была просто потрясена и не нашлась, что ответить.
- Забирай его! - громким голосом повторила Шарлотта. - Забирай и дальше
делай что хочешь. Я думала, что могла бы помочь ему, но этого я сделать не
могу. Он совсем ума решился. У него на совести две человеческие жизни, а он
сидит здесь и едва ли догадывается об этом. Пусть убирается! Прочь! Пусть
погрязает во лжи, в преступлениях и в нищете! Пусть валяется в грязи! Он
радуется тому, что натворил нынче вечером. Это не ужасает его. Он не желает
изменить свою жизнь. Он желает жить по-прежнему. Пусть убирается!
Шарлотта наклонилась над Карлом-Артуром, сорвала у него с ног меховой
мешок и откинула медвежью полость, чтобы он мог вылезти из саней.
- Убирайся! Возвращайся к ней, к той, что сделала из тебя такого, какой
ты есть! Между нами все кончено!
Без единого слова подошла Тея Сундлер к саням с той стороны, где сидел
Карл-Артур, и он приподнялся ей навстречу. Но когда Тея протянула руку,
чтобы помочь ему выбраться из саней, он оттолкнул эту руку. Он повернулся к
Шарлотте и упал к ее ногам.
- Помоги мне, спаси меня! - громко молил он.
Голос его неожиданно зазвучал убежденно и правдиво.
- Слишком поздно теперь, Карл-Артур!
Он обнял колени Шарлотты и не отпускал ее.
- Спаси меня от нее, Шарлотта! Никто, кроме тебя, не может мне помочь!
Шарлотта наклонилась к Карлу-Артуру, пытаясь заглянуть ему в глаза.
- Ты знаешь, чего это тебе будет стоить? - совсем тихо, с величайшей
серьезностью в голосе спросила она.
- Да, я знаю, Шарлотта! - так же серьезно ответил ей он, стойко
выдерживая ее взгляд.
- Лундман! - с внезапной радостью в голосе воскликнула Шарлотта. - Бери
кнут и гони!
Кучер Лундман приподнялся на козлах, бородатый и могучий, такой, каким
и подобает быть настоящему господскому кучеру; он стал хлестать своим
длинным кнутом во все стороны. Темные фигуры с проклятиями метнулись прочь.
Кони встали на дыбы и пустились вскачь. Те, кто держал их под уздцы,
рванулись за ними, но кнут щелкал то по одному, то по другому, и они
выпускали из рук поводья. Кони бешено мчали Шарлотту и ее спутников в
Хедебю.
Кто она такая, что должна помнить все то, что другие уже давно
позабыли? Почему она должна вечно думать о том времени, когда он колесил по
ярмаркам, как какой-нибудь бродяга? Почему она должна всякий миг видеть
перед собой ту, которая тогда сопровождала его?
Она была убеждена, что он уехал как миссионер в 1842 году, а нынче шел
лишь 1850 год. Стало быть, не прошло и восьми лет после его отъезда. И,
однако, люди думали, что все должно быть забыто и прощено. Но ей, которая
была его женой, нужно было бы, верно, иметь и собственное мнение на сей
счет.
Да, подумать только, с той самой поры, как он недавно снова вернулся в
Корсчюрку и нашел пристанище на Озерной Даче, к ней стали захаживать соседи
из ближнего прихода и расспрашивать, не собирается ли она поехать с ним в
Африку! Но такой уж был здесь на юге народ - ветреный да отходчивый,
болтаются туда-сюда, точно дерьмо в проруби. Неужто же ей уехать с ним, ей,
которая в довольстве и в почете жила теперь своим домом! Неужто она должна
уехать из дому теперь, когда приемыши ее выросли и кормились уже сами, а она
могла жить припеваючи, могла взять к себе матушку Сверд и покоить ее
старость!
Она еще не встречалась с ним, хотя он приехал в Корсчюрку несколько
дней тому назад. Настолько-то у него ума хватило, чтобы и не пытаться к ней
наведаться. А сейчас ей думалось: не ходить бы ей нынче в церковь да не
слушать бы его проповедь. Ведь это могли бы истолковать так, будто она сама
старалась увидеться с ним. Но она-то пошла туда не по своей охоте. Это все
фру Шагерстрем, которая зашла за ней и взяла ее с собой. А уж фру Шагерстрем
нелегко было в чем-либо отказать.
Кто она такая, что не может избавиться от мыслей обо всем, что было?
Фру Шагерстрем сказала ей, что он уже совершил доброе дело среди язычников в
Африке. Наконец-то он обрел свое настоящее место в жизни. Точно
затравленного зверя, гнал его господь Бог в западню, все пути были ему
заказаны, кроме этого - единственного. А потом оказалось, что путь этот и
был истинный, тот, который ему следовало бы избрать с самого первого дня.
Фру Шагерстрем не сказала Анне открыто, что ей следовало бы бросить все
имущество и последовать за ним. Она лишь как бы невзначай обронила, что там,
среди дикарей, ему приходилось не сладко и что хорошо, если бы при нем
кто-нибудь был, кто мог бы стряпать ему хороший обед. А сам Шагерстрем,
который до сих пор помогал ему деньгами в его тамошней жизни, вероятно не
постоит за расходами и на помощника, если только им удастся кого-нибудь
найти.
А еще фру Шагерстрем сказала, что теперь он научился любить ближнего. И
это очень важно, ибо как раз этого-то ему и не хватало. Он любил Христа и
доказал, что может пожертвовать всем на свете, дабы следовать ему. Но
истинной любви к ближнему он не знал никогда. А тот, кто, не любя ближнего,
желает следовать Христу, тот непременно ввергает в беду и самого себя и
других!
А еще фру Шагерстрем сказала, что если Анна захочет сопровождать ее в
церковь и послушать его проповедь, то сразу же заметит великую перемену,
которая в нем совершилась. И услышит тогда, что он полюбил тех самых
чернокожих, которых пытался обратить в христианство. И это была та самая
любовь, которая сделала его совсем другим человеком.
Словом, как бы то ни было, а ее все-таки заманили в церковь.
Когда он взошел на кафедру, она сперва даже не узнала его. Он облысел,
а страдания избороздили его лицо морщинами. Он уже не был красив собой и на
кафедру взошел тихо и смиренно. Когда она увидела его, на нее нашло вдруг
странное желание заплакать. И все же он не казался удрученным, на лице его
сияла кроткая улыбка - улыбка, которая озаряла всю церковь.
Нет, она вовсе не хочет сказать, что проповедь в тот день была какая-то
особенная. На ее взгляд, в ней было мало слова евангельского. Он говорил
лишь о том, каково жилось народу в языческих странах, но тогда это и надо
называть не иначе, как отчет миссионера. И, конечно, она смогла понять, что
он любил этих язычников в Африке, раз выдержал тамошнюю жизнь и снова хотел
туда вернуться. Уж как туго ни приходилось ей и ее землякам в Медстубюн, все
же их бедная жизнь была не в пример лучше африканской. У чернокожих не было
в их лачугах ни дощатого пола, ни даже окон.
И покуда она так сидела, видя кроткую улыбку на его лице и слыша, как в
каждом слове чувствовалась сердечная доброта, ей вдруг пришло на ум, что это
и был тот самый человек, который честил людей на ярмарках и над которым все
измывались. Потому что и с ней бывало так же. Она была не из Корсчюрки, а из
Медстубюн, и к тому же приходилась племянницей Иобсу Эрику. Она была так же
упряма и недоверчива, как и он.
Когда она вышла из церкви, она увидала, что перед входом поставлен
стол, а на нем - медная кружка. Люди опускали в нее свои скудные
пожертвования на обращение язычников.
Двое прихожан стояли рядом и караулили кружку, и ей показалось, будто
они по-особому взглянули на нее, когда она проходила мимо. У нее не было при
себе денег, потому что ей и в голову не приходило, что этому проповеднику
удастся выманить у нее хотя бы эре. За неимением иного она быстро сняла с
пальца обручальное кольцо и кинула его в кружку. Он подарил ей это кольцо, а
теперь может с радостью взять его обратно.
И вот она сидела в одиночестве на кухне и раздумывала, что из этого
выйдет.
Ведь он может все понять так, будто она считает, что брак их расторгнут
и она знать его больше не желает.
А ежели он поймет это так, то не придет к ней; это она твердо знала.
Тогда он, не обинуясь, уедет назад.
Но ведь он может истолковать это и так, будто она желает напомнить ему,
что здесь, в Корсчюрке, у него есть жена, которая сидит и ждет его.
Да, теперь она увидит, как он все это поймет. Поймет ли он это так, а
не иначе, зависит от того, как он думает.
Ну, а если он поймет это так, будто она сидит и ждет его, и придет к
ней, что ей тогда ему ответить?
Да кто она такая и чего желает? Знает ли она сама, чего желает?
Все же сердце у нее сильно забилось от волнения. Вот чудная-то! Никак
не может забыть, что это тот самый человек, которому она некогда посылала
поклоны с перелетными птицами!
Но вот кто-то прошел мимо окна. Неужто он? Да, он!
И вот он вошел в сени. Вот он взялся за ручку двери. Что же ей ответить
ему?
С. 324. Скиллинг - мелкая медная монета, бывшая в ходу в Швеции с 1776
по 1855 г.
С. 334. ...где стояли шкафы, часы из Муры... - Жители Далекарлии
издавна были известны как искусные мастера-умельцы. Изготовленные ими
мебель, предметы домашнего обихода, утварь, ткани, а также их резьба по
дереву и настенная роспись славились по всей Швеции. Часы из Муры -
напольные часы с расписным деревянным футляром, изготовлявшиеся в приходе
Мура.
С. 390. Пивная похлебка - старинное шведское блюдо: молочный суп из
пшеничной муки, в который добавляют пиво или квас.
С. 431. Вестерйетландцы - жители Вестерйетланда, одной из самых
густонаселенных областей южной Швеции.
Бердники - мастера, изготовляющие берда, то есть гребни для ткацкого
станка.
С. 436. Консистория - церковный орган, ведавший делами церковной
епархии.
С. 446. ...он был похож на современного Пера Свинопаса, переодетого
принца. - Речь идет о герое известной скандинавской сказки, который,
переодевшись свинопасом, сумел жениться на своенравной принцессе.
С. 456. ...сам Польхем, великий изобретатель. - Имеется в виду
Кристоффер Польхем (1661 - 1751), выдающийся шведский инженер-механик.
С. 484. Озеро Левен. - Под этим названием здесь, а также в романе "Сага
о Йесте Берлинге" С. Лагерлеф описывает озеро Фрикен, находящееся в
центральной части Вермланда.
...рассказы о гордых подвигах "кавалеров"... - Кавалеры - персонажи
романа "Сага о Йесте Берлинге".
С. 485 - 486. Заводчики Синклеры, майоры и полковники из дома
Хеденфельтов, немецкий органист Фабер, рыцарь Солнечный Свет, который
некогда женился на легендарной красавице Марианне Синклер - персонажи романа
"Сага о Йесте Берлинге".
С. 509. Экебю и Бьерне - названия усадеб, в которых жили герои "Саги о
Йесте Берлинге". Под названием Экебю изображена усадьба Ротнерус.