Семушкин Тихон. Чукотка

   На улице большое оживление. Ребята затаскивают на гору нарту и стремглав несутся по крутому склону.
   Вдруг у самого подножия горы нарта опрокидывается, и ребята рассыпаются в разные стороны, зарывшись в снег. Они долго лежат в снегу и от удовольствия хохочут.
   Некоторые счастливчики катаются на маленьких салазках, рассчитанных на одного человека. Полозья этих салазок устроены из двух моржовых клыков. Отшлифованные клыки-полозья необыкновенно скользки. Школьники садятся на дощечки, привязанные ремнями к этим костяным полозьям, и лихо мчатся с горы.
   Большие мальчики взбираются на лыжах, подбитых тюленьей кожей. Как хорошо идти на них в гору! Какая бы крутая гора ни была, лыжи назад не катятся. Взойдя на самый верх, мальчики поворачивают лыжи и устремляются с необычайной ловкостью вниз.
   Вместе со школьниками на лыжах европейского образца с помощью палок, с отдыхом, неуклюже взбирается доктор. Он стал лыжником только в Арктике, считая, что спорт лучше всего предохраняет от цынги. Но где поспеть нашему тяжелому спортсмену за ловкими ребятами! Раскрасневшиеся, смуглые лица детей сияют. Им хочется пошутить над доктором. Так медленно и смешно он лезет в гору! На своих "тюленях" они успевают скатиться с горы два или три раза, в то время как доктор только добирается до верха горы.
   - Ты, доктор, побыстрей ходи! Если медленно будешь ходить, Чими захочет сделать еще один "танец доктора", - говорит ему Рультуге-первый.
   - Что он говорит мне, Алихан? - спрашивает доктор.
   Алихан серьезно переводит.
   Модест Леонидович, шутя, рычит на мальчугана и замахивается на него палкой. Но, потеряв равновесие, он падает, лыжа срывается с ноги и катится вниз. Ребята весело хохочут.
   Рультуге-первый быстро съезжает, берет докторскую лыжу и срочно доставляет ее владельцу.
   - Наверно, доктор, тебе без очков плохо на лыжах кататься? Не видишь опасности - и падаешь.
   Доктор знает, что в очках не катаются, знают это и ученики. Рультуге-первый спрашивает его не по-серьезному, он тоже хочет пошутить.
   Дети знают, что доктор хорошо относится к ним, и любят его. В особенности доктору нравится бойкая, смышленая Тает-Хема. Он уже самым серьезным образом делал ей "предложение", хотел "усыновить" ее, взять как приемную дочь на Большую Землю. Но не хочет мать чукчанка расстаться с дочкой. И сама Тает-Хема боится променять родную Чукотку на неизвестную Большую Землю.
   Тает-Хема подходит к доктору и говорит:
   - Доктор, ты тяжелый, а лыжи твои тонки. Пойдем лучше кататься с нами на нарте. На ней можно возить большой груз.
   Мэри переводит доктору. Он, смеясь, пускает свои лыжи под склон горы и направляется за девочками.
   Доктора усаживают на нарту, в самый низ. На него наваливается орава детей. Кряхтя, он что-то хочет сказать, но не успевает - нарта скрипит и несется под гору.
   - Вот здорово! - говорит он, вставая с нарты. - Куда лучше, чем на лыжах. Ну, пошли еще!
   Луна будто сваливается с небесной крыши и меркнет. На улице темнеет; загораются звезды; дует легкий ветерок. Дети возвращаются домой ужинать.
   Утомленные играми на улице, они уже не танцуют и не играют в школьном зале. Они разбрелись по классам и там занимаются кто чем хочет. Одни рисуют, другие играют в шашки. Чемпион по шашкам, ученик Таграй, по очереди обыгрывает всех. Он двигает шашки почти не думая, и каждый раз в выигрыше. Увидев меня, он кричит:
   - Давай с тобой сыграем!
   Я принимаю предложение. К величайшему удовольствию всех, Таграй выигрывает у меня в два счета.
   - Какомэй, Таграй! - кричат ученики, довольные победой своего товарища.
   В класс вошел Володя; на руке у него висят пять капканов. Он только что пришел с фактории.
   И сразу ребята переключились на серьезный разговор об охоте. Они с блеском в глазах, оживленно принялись рассматривать капканы.
   ОХОТА НА ЗАЙЦЕВ
   При охоте на песцов взрослые охотники заблаговременно, до сезона охоты, выбрасывают приманку из моржового или нерпичьего мяса. Чаще всего они бросают в тундре замороженную нерпу целиком.
   Нерпа так промерзает, что становится как каменная. Песцы долго грызут мерзлую нерпу, не один раз прибегая к этой приманке.
   Когда же наступает сезон охоты, чукчи обставляют приманку искусно замаскированными в снегу капканами. Около приманки в снегу ножом делаются ямки, и в них опускается капкан. Сверху он закрывается тонкой, как стекло, снежной пластинкой. Легкий ветерок сразу запорашивает следы работы охотника. Песцы идут к привычному месту, лапкой продавливают снежную пластинку - и попадают в капкан.
   Наши ребята прекрасно знают, как ставить капканы. С возбуждением говорят они об этом. Шутя, я предложил выбросить нерпичью приманку и для зайцев. Ребята громко рассмеялись.
   - Заяц не ест мяса! Разве ты не знаешь?
   Один из них обстоятельно объяснил мне, чем питается заяц. В долинах рек побеги ивняка служат пищей для зайца. Он ест листья и даже кожицу древесной растительности.
   На Чукотке множество зайцев. Наш ветеринар, возвратившийся из Мечигменской тундры, рассказывал, что он видел стада зайцев в сотни голов. Мы об этом не могли мечтать. Мечигменская тундра далеко. Но и за нашей горой были следы зайцев, которые и привлекли внимание школьников.
   - Если мы устроим приманку из остатков нашего обеда - из хлеба, рисовой каши, - будут зайцы есть? - спросил я.
   Школьники разбились на два лагеря: одни утверждали, что и эту еду заяц не будет есть; другие, наоборот, стояли за то, что от такой еды заяц не откажется.
   Разгорелся великий спор.
   - Как же он будет есть непривычную пищу? Разве он когда-нибудь ел хлеб и рис? - серьезно спросил Рультынкеу.
   - Ты вот тоже не ел, а теперь ешь с удовольствием, - сказал я мальчику.
   Он с укоризной посмотрел на меня.
   - Я человек, а не заяц. Разве он может понимать?
   Договорились этот спор разрешить практическим путем.
   ВСТРЕЧА ГОСТЕЙ
   Выдался исключительно хороший день. Стоял полный штиль. Легкий морозец щипал лицо. Луна добросовестно светила. Культбаза завалена снегом до труб, но жизнь идет своим чередом. Едва стали пробуждаться культбазовцы, как на факторию начали съезжаться чукчи из окружающих стойбищ. Сегодня большой торг в пушной фактории. Как же можно усидеть в классе в такое интересное время?! Дети рвутся на факторию, их мысли там, где меняют песцов, лис, горностаев, шкуры белых медведей на самые разнообразные таньгинские товары.
   С большим трудом учителя удерживали школьников в течение двух уроков. Не позавтракав, они все до единого умчались на факторию, где торг был в самом разгаре. Дети с интересом следили за торговлей. Им хотелось самим скорей стать взрослыми охотниками, привозить шкурки зверей и торговать.
   Торг шел до тех пор, пока луна не скрылась за торосами. Засветились яркие звезды. Всюду стояли собачьи упряжки.
   В этот день торг не закончился, и чукчи остались на культбазе до завтра.
   Мы решили использовать их приезд и показать им кинокартину. Кино на Чукотку впервые прибыло с нами. До этого чукчи не только никогда не видели его, но даже и не слыхали о нем.
   О нашем намерении охотникам сообщили ребята. Моментально школьный зал наполнился людьми. Некоторые охотники так поспешно бежали к школе, будто они гнались за медведем, - боялись опоздать. Иные бросили собак некормленными. Уравновешенные, спокойные чукчи еще никогда не обращались так с собаками. Собаки - друзья человека Севера. И что бы ни случилось, покормить собак - первоочередная обязанность! Но в этот раз случилось совсем необычное: вдруг опоздаешь и не увидишь "живых чертиков"?
   Мы с Таграем готовились к сеансу. Таграй, который долгое время ни за что не хотел стричься, теперь был моим незаменимым помощником по кинопередвижке. Он успел уже хорошо познакомиться со всеми деталями ее.
   "Кинопрокат" считал нас невыгодными клиентами и присылал нам картины, обошедшие чуть ли не весь свет. Ленты часто рвались, но и это нас не смущало: мы наловчились быстро клеить их, и сеанс продолжался. Невзыскательная и терпеливая аудитория еще не научилась топать ногами и бранить киномехаников за несовершенство их работы.
   Однако Таграй чувствовал, как неприятны эти вынужденные перерывы, и сам торопился быстрей склеить ленту. Впрочем, это доставляло ему огромное удовольствие. Надо сказать, что чукчи вообще очень восприимчивы к технике.
   Теперь, когда зал был набит охотниками, желающими посмотреть "живых чертиков", я сказал Таграю:
   - Показывай картину сам, Таграй, без моей помощи. Если что испортится и ты не сможешь поправить, прекратим наш сеанс, и людям придется уезжать, не досмотревши до конца.
   Таграй был удивлен и озадачен. Такое доверие взволновало его и льстило ему. Обычно медлительный, он теперь суетился и казался немного смешным.
   Таграй установил экран, привинтил к скамейке динамомашину, поставил кинопередвижку на стол и вставил ленту. Помощники, - а их было много, почти все ученики, - беспрекословно выполняли его поручения и суетились не меньше самого Таграя.
   Я сел среди чукчей и попытался разговаривать с ними, но меня они не слушали, все время посматривая на Таграя.
   - Что же ты не показываешь картинки? - спросил старик, мой сосед.
   - Я не буду показывать. Показывать будет Таграй.
   Старик неодобрительно посмотрел на меня, как будто в моем ответе содержалась неучтивость по отношению к нему. Наверно, он подумал, что я соврал ему.
   - Смотрите! Сейчас я буду показывать! - послышался голос Таграя.
   Все притихли и смотрели на Таграя с изумленными лицами.
   Таграй должен был сначала показать журнал из жизни народов Севера - с тундрой, собаками и оленями.
   - Ну, кто будет крутить машину? Вот ту машину в ящике, которая делает свет? Кто? - настойчиво спросил он.
   Все это было так неожиданно, что охотники сидели и с недоумением посматривали на Таграя, не решаясь двинуться с места.
   А Таграй с серьезным лицом стоял на табурете, держась за ручку кинопередвижки.
   - Ну, кто же будет крутить машину? - настойчиво повторил он. - Без этого картину не посмотришь. Надо ее осветить светом из ящика.
   Пожилой чукча, односельчанин Таграя, спокойно и серьезно подошел к динамомашине.
   В зале стало темно. Машина закрутилась. И вдруг на стене забегали собаки, олени и люди, похожие на сидящих в зале.
   - Какомэй, какомэй, Таграй! - слышались мужские и женские голоса со всех сторон. Кто-то крикнул:
   - Правда ли, Таграй, что это ты?
   Интересно было смотреть картинки, но совершенно непостижимым казалось то, что стадо оленей на стене приводит в движение свой мальчик Таграй, а вовсе не таньг.
   В зале стоял шум, скрипели скамейки. Чукчи смотрели то на экран, то на качающийся силуэт Таграя.
   Между тем Таграй все энергичнее входил в роль киномеханика.
   - Подожди немного, Таграй, я сброшу кухлянку. Мокрый стал, как тюлень, - сказал чукча, вертевший ручку динамомашины.
   Свет погас, со стены исчезли картинки. В зале послышался сильный шум, смех. Чукча разделся и опять взялся за ручку. Картина снова ожила. Вдруг оборвалась лента.
   - Подожди немножко крутить машинку, тут разломалось у меня. Скоро сделаю, - сказал Таграй.
   - Хоть бы почаще у тебя ломалось: все отдых мне, - сказал чукча, стоявший у динамомашины.
   Таграй схватил клей, ножницы, соединил концы оборванной ленты. Первоначальное волнение давно уже покинуло его. Таграй работал спокойно, точно рассчитывая свои движения.
   - Аттав! (Пошел! Давай!) - крикнул он, и олени снова забегали на экране.
   Когда закончился сеанс и в зале зажгли лампы, все зрители бросились, роняя скамейки, к кинопередвижке, где стоял Таграй и сматывал ленту.
   Он стоял на табурете и с напускной серьезностью отвечал на многочисленные вопросы охотников.
   - Что же такое там горит, в ящике? Что дает свет на стену?
   - Это такой ящик, откуда получается свет, если крутить ручку, объяснил он.
   - А что горит в лампочке? - спрашивал другой.
   - Проволочки там горят.
   - Да как же проволочки горят, если они железные?
   - Коо! - послышался раздраженный ответ Таграя.
   После перерыва пустили картину "Закон адата".
   Чукчи удивлялись тому, что, сидя в теплом помещении, можно видеть на стене пургу, поездку на собаках, какую-то иную, неведомую жизнь других людей.
   И люди думали о другой жизни, о других обычаях и об этой чудесной лампочке, в которой горит железная проволочка.
   "Но как Таграй мог постичь все хитрости таньгов?!"
   С такими думами разъехались чукчи по стойбищам побережья Берингова моря.
   С КИНО ПО ЯРАНГАМ
   Через школу культбаза вошла крепко в жизнь чукотского народа.
   В чукотский быт, наряду с праздниками "поднятия байдар", "пыжика", "начала и конца охоты на моржа", вошли и советские праздники.
   Чукчи сначала называли их праздниками "говоренья". В дни советских праздников действительно было много разговоров. Без этого нельзя было обойтись - жизнь настоятельно требовала объяснений: что это за праздники Октябрьской революции, Восьмого марта, Первого мая?
   В дни советских праздников также устраивались бега на собаках и оленях, состязания по стрельбе, по бегу, по поднятию тяжестей. Обычно все состязания заканчивались раздачей призов.
   На наши праздники люди съезжались за сотни километров, приезжали и стар и мал. У нас устанавливалась уже традиция - специально объезжать стойбища для приглашения чукчей.
   Однажды в начале марта я собрался в стойбища южной части Берингова моря пригласить чукчанок на женский праздник.
   Я захватил Таграя, с тем чтобы провести по пути несколько киносеансов в ярангах, где еще были люди, не видевшие кино.
   Задача казалась неразрешимой. В самом деле, ну что это за кинотеатр чукотский меховой полог, площадь которого равна максимум восьми квадратным метрам? Все же решили попробовать.
   Таграй охотно согласился поехать со мной.
   - А пустят нас в полог с кинопередвижкой?
   - Пустят, - ответил он, подумав.
   "Живых чертиков" мы натолкали в железный ящик, поставили его на нарту, и двенадцать резвых псов помчали нас с Таграем в стойбища.
   Дорога извивалась между торосами и отвесными скалами вдоль Берингова моря. Снег блестел на солнце. Псы несли нас очень быстро. Легкая нарта скользила по твердому насту, как по льду. Таграй управлял собаками, весело покрикивая на них. Ехать было приятно. Мы делали в час свыше десяти километров.
   Через несколько часов мы прибыли в первое стойбище. Люди самых различных возрастов окружили нас. Некоторые из них выбежали в нижней кухлянке и в одних меховых чулках.
   Таграй рассказал им о цели нашего приезда и не удержался - сообщил, что мы будем показывать в яранге кино.
   Стоявший рядом с нами старик сунул свою дымящуюся трубку в рот чукчанке, а сам стал ощупывать ящик с кинопередвижкой и кинолентами.
   Чукчи пригласили нас пить чай. Таграй до отвала наелся моржового мяса, попил чайку - кружки три-четыре, потом сказал:
   - Ну вот, теперь можно и собрание!
   Как мы договорились с Таграем в дороге, он первый взял слово.
   Говорил он о празднике женщин очень примитивно, подчас не так, как нужно, и не то, что нужно, но я чувствовал, насколько его речь звучит убедительней речи, которую сказал бы я. Мне не нужно было выступать после него. Все женщины согласились приехать на праздник, и мужчины не протестовали.
   Старики только посмеивались:
   - Ну и выдумщики эти таньги! Женский праздник устроили! Только водки не давайте женщинам. Хотя они и лакомки, но толку в ней не понимают. Зря только переведут добро. Давать им водку - все равно что кормить зайца моржовым мясом: пользы не будет!
   После собрания мы стали показывать кино. Обстановка нашего "кинотеатра" была своеобразная: мы демонстрировали в пологе, а полог всего-то имел шесть квадратных метров. Вот и весь меховой кинотеатр!
   На одной стенке был приколот белый головной платок, с противоположной стороны установили кинопередвижку, в углу - динамомашину. Я еще и сам не знал, что получится из нашей затеи.
   Зрители - а их набилось множество - сидели и лежали в полуголом виде. Было жарко и душно.
   Таграй совсем "скис". Он также разделся и сложил свою школьную амуницию в угол. Мне было интересно проследить весь этот киносеанс от начала до конца, но становилось, что называется, невмоготу.
   В пределах возможного я тоже разделся. Сеанс прерывали, впускали струю свежего воздуха и снова продолжали.
   Большое впечатление произвел на чукчей журнал о водном празднике в Москве и первомайских торжествах. Люди шли с флагами; людей было так много, что, по мнению чукчей, их число превышало самое крупное стадо оленей.
   После того как мы продемонстрировали в этом пологе два журнала, пришел какой-то старик и сказал:
   - Я хочу, чтобы такое же было устроено и у меня в яранге.
   Я устал, не хотелось идти в полог - очень уж душно. Тогда я спросил Таграя:
   - Может быть, ты сам все устроишь?
   Таграй так на меня взглянул, что можно было вполне положиться на него: у него хватит терпения показывать картины во всех пятнадцати ярангах.
   Парни благоговейно взвалили на плечи наш инвентарь и понесли в ярангу старика.
   Проверив установку, я вышел из полога подышать свежим воздухом.
   Картина началась. Московский водный праздник: плавают девушки-спортсменки, мужчины прыгают с трамплина... Из полога доносятся голоса:
   - Какомэй! Какомэй! Ай, ай! Все равно как нерпа плавает!
   Я стоял около яранги, посматривая на полярное, изумительной чистоты звездное небо.
   Вдруг я услышал крик Таграя. В яранге поднялся невероятный шум.
   Я кинулся в полог. Там было совершенно темно. Все молчали.
   Таграй сказал чукче у динамомашины:
   - А ну, крути!
   Машина заскрипела, вспыхнул свет. Таграй стоял голый на коленях около передвижки. По телу его катились ручейки пота.
   - Смотри - что такое? - и он несколько раз повернул ручку аппарата.
   Я был удивлен, потому что и сам никогда не видел ничего подобного. Вода на экране как-то неестественно забурлила, и оттуда сначала показались ноги, затем вся девица-спортсменка. Оторвавшись от воды, она вверх ногами взлетела на трамплин.
   Оказалось, что Таграй, не желая перематывать ленту, пустил картину в обратный ход. Долго пришлось мне объяснять, почему так получилось.
   Чукчи с интересом рассматривали кинопленку на свет, стараясь понять, в чем тут дело.
   Мы переночевали в этом стойбище.
   Наутро, когда мы увязывали нарту, к нам подошел старик.
   - Вас двое, - сказал он. - Захватите упряжку Кителькота. Он вчера был в море на охоте. Собаки его убежали, и наш охотник поймал их недалеко от селения.
   Таграй с радостью взялся за это поручение.
   - Ты поедешь на нашей нарте, а я на этой, - сказал он мне.
   Мы выехали на двух нартах. Таграй ехал впереди. И хотя в его упряжке было только шесть собак, а в моей - двенадцать, он далеко опередил меня.
   - Ты плохой каюр! - кричал он мне. - Смотри, сколько у тебя собак, а ты отстаешь.
   Я и сам удивлялся, почему так получалось. Я кричал на собак, подгонял их остолом, но это не помогало.
   Наконец Таграй сжалился надо мной и, остановив своих собак, подошел ко мне.
   - Твой груз на нарте плохо лежит. И сидишь ты неправильно. Груз разложен для посадки двух человек, а ты едешь один. Надо переложить груз ближе к середине нарты.
   Таграй быстро развязал ремни, и когда мы переложили ящики, мои собаки сразу почувствовали облегчение. Они бежали, не отставая ни на шаг от упряжки Таграя. Проехав километра три, Таграй остановился и, смеясь, сказал:
   - Видишь, Таграй понимает хорошо, как надо ездить на собаках! - и он прищелкнул языком.
   - Что же, Таграй, ты мне раньше не сказал, как нужно ездить?
   - Я думал, ты сам знаешь. Ведь ты взрослый таньг. Таньги много знают. Учить тебя не посмел.
   Чтобы сократить путь, Таграй свернул с берега моря в тундру. Всюду на нашем пути попадались следы зверей. Собаки чуяли запах их и, задрав морды, бежали вскачь.
   Но вот Таграй остановил нарту, забил остол глубоко в снег между копыльями нарты и стал ходить вокруг, разглядывая следы. Я подошел к нему.
   - Что это, заяц напутал следы?
   Таграй усмехнулся.
   - Разве у зайца такие когти? Заяц скачет, а песец бежит. Это песец.
   Таграй сам скакал по следам, как заяц, останавливался и, нагибаясь, ковырял снег пальцами.
   - Вот смотри - это пробежал песец, а вот - заяц. А у вас на Большой Земле разве нет песцов и зайцев?
   - Зайцы есть, а песцов нет.
   - Так почему же ты не знаешь, какой след оставляет заяц?
   - Я никогда не занимался охотой.
   - А теперь будешь знать?
   Мы ушли в сторону, и вдруг я наткнулся на новый след. Я был уверен, что это след песца. Желая проэкзаменовать самого себя, я позвал Таграя и уверенно сказал:
   - Вот, смотри, песец пробежал.
   Таграй взглянул на след, потом на меня и расхохотался.
   - Со-па-ка! - протянул он медленно.
   Я не выдержал экзамена: то был действительно след собаки.
   - Собаки бегают в тундру ловить полевых мышей. Мыши для них - все равно что для нас сахар, - пояснил Таграй.
   Мы вернулись к нартам и тронулись в путь. Собаки взбежали на склон горы. Вдали нашим глазам представились остроконечные пики Анадырского хребта. Невообразимые нагромождения сопок! Все было покрыто снегом. Стояла извечная тишина. Хотелось крикнуть на собак, хотя в этом не было никакой надобности: вниз по крутому склону они мчались стрелой.
   Таграй ловко чертил своим остолом корку снежного покрова, и позади его нарты поднимался столбик снежной пыли. Остол он крепко держал в руках, нажимая на него ногой.
   "Вот он, властелин Чукотской земли!" - подумал я, глядя на его быстро несущуюся нарту.
   Между тем мои двенадцать псов совсем одурели. Они опередили Таграя и, высунув языки, мчались вниз. От сильного торможения у меня онемела рука. Выхватив остол, я перекинул его в другую руку. В это время нарта наскочила на заднюю пару собак, и они, свалившись почти под самые полозья, с визгом волочились спиной по снегу. Но вот остол снова опущен в снег; секундная задержка нарты - и собаки мигом вскочили на ноги.
   Быстро скатились мы в долину. Остановились. Таграй подходит ко мне и говорит:
   - С горы быстро едешь ты.
   И, осмелев, он опять начинает учить меня.
   - Одной рукой тормозить очень трудно. Надо еще ногой держать остол. Нога стоит на полозе и очень крепко держит. Она сильнее руки. - И, усаживаясь на мою нарту, он берет остол, запускает его между копыльями возле самой ноги, коленом стукает об остол и говорит: - Вот так. Нога очень сильная. Так нужно тормозить.
   Распутав сбившихся собак, Таграй направился к своей нарте, но вдруг он остановился и быстро вернулся ко мне.
   - Смотри, малютальгын (заяц). Застрели его! - таинственно прошептал он.
   Вдали, на холмике, действительно сидел заяц. Я взял с нарты винчестер и потихоньку направился к нему.
   - Только ближе подходи и стреляй с колена, а то промахнешься, - шепчет Таграй.
   Пройдя немного, я оглянулся. Таграй машет мне рукой: дескать, ближе подходи. Я пошел дальше. Оглянулся - и опять Таграй машет. Заяц был уже на расстоянии ружейного выстрела. Согнув колено, я прицелился. В этот момент "заяц", взмахнув крыльями, медленно тяжело взлетел. В недоумении я оглянулся на нарты. Таграй стоял около них и, схватившись за живот, громко хохотал. Когда я подошел к нему, он от смеха свалился на нарту. Сквозь слезы он проговорил:
   - Что такое? Еще никогда я не видел и не слыхал, чтобы малютальгын летал. Наверно, я шаман, раз заставил бегающего летать. Ведь это была сова! Я думал, ты узнаешь, а ты не узнал!
   Видя мое смущение, Таграй перестал смеяться и серьезным тоном добавил:
   - Я не обманывать тебя хотел. Я хотел, чтобы ты научился распознавать и отличать сову от зайца.
   В селение мы прибыли к вечеру. Все взрослые охотники были еще в море. Они уехали на собаках километров за двадцать на промысел тюленя. Вскоре мы заметили пять возвращающихся нарт охотников. Они одна за другой ехали но льду, и черная движущаяся полоска нарт, змеей извиваясь по ледовым торосам, заметно приближалась к селению.
   Зоркие глаза чукотских ребятишек еще издали заметили, что промысел был удачный. Они стояли и говорили, что на той нарте лежат три тюленя, на другой - два, на последней - четыре. Я старался увидеть хоть одного тюленя, но, кроме движущихся нарт, ничего не мог заметить.
   На улице толпилось много ребятишек дошкольного возраста. Они изредка пробегали мимо меня и издали кричали:
   - И мы хотим кэлиткоран*!
   [Кэлиткоран - школа.]
   Таграй сидел в яранге и ел тюленье мясо. Он уже рассказал новости. Около моей нарты столпились ребята и оживленно беседовали о "живых чертиках", которые были "заперты" в железных ящиках. Эти дети еще не видели кинокартин, но они много слышали о них и теперь настолько были заинтересованы, что не отходили от кинопередвижки, хотя в селение и въезжали уже нарты охотников.
   - О, ты приехал! - кричали подъехавшие охотники.
   Удачный промысел, хорошее настроение у чукчей - все благоприятствовало нам. Женщины суетились около нарт, стаскивая тюленей. Тюлени не успели еще замерзнуть, и женщины точили о камни круглые ножи для разделки туш.
   Тюленей было много, но это нисколько не задержало нас. Женщины с исключительной сноровкой занялись разделкой.
   Наевшись тюленьего мяса, охотники заспешили в ярангу смотреть кино.
   НЕОБЫЧАЙНОЕ ОТКРЫТИЕ
   Таграй трудился до изнеможения. Я предложил ему отдохнуть, но он сказал:
   - Нет, я не устал. Ты иди в другую ярангу, а я буду крутить кино. Ты ложись спать.