Страница:
Перигрином овладела странная прихоть, и когда он рассказал о своей затее Кэдуоледеру, тот тотчас же ее одобрил. Он задумал посмеяться над обществом, предложив старому мизантропу, чья внешность чрезвычайно подходила для этой цели, разыграть роль профессионального волшебника. Немедленно приступили к осуществлению плана; было снято помещение в доме с отдельным ходом, чтобы посетители могли свободно входить и выходить, не привлекая к себе внимания; и после того как в эту квартиру принесли атрибуты волшебника - глобусы, телескопы, волшебный фонарь, скелет, чучело обезьяны, кожу крокодила, шкуру выдры и кожу змеи, - сам колдун расположился в своем замке, разослав предварительно печатные объявления, возвещавшие о его предприятии.
Эти извещения вскоре возымели действие, отвечающее желанию затейников. Так как плата оракулу была назначена в полгинеи, публика натурально заключила, что это не простой гадальщик, и на следующий же день несколько знакомых Перигрину знатных леди возжаждали испытать искусство нового колдуна, который якобы недавно прибыл из страны Могола, где изучал эту науку у философа-брамина. Наш молодой джентльмен отозвался с насмешкой и презрением о претензиях сего мудреца и с притворной неохотой согласился проводить к нему дам, заметив, что очень легко разоблачить невежество этого человека и простая справедливость требует покарать его за самонадеянность. Хотя он без труда мог заметить чрезвычайное легковерие леди, однако они сделали вид, будто разделяют его мнение, и сговорились для забавы, что одна из них постарается одурачить волшебника, явившись к нему в наряде служанки, которая в свою очередь наденет платье своей госпожи, а наш искатель приключений, обещавший проводить их в указанное место, будет соответственным образом с ними обходиться.
Когда обо всем договорились и условились встретиться в следующий приемный день, Перигрин сообщил своему другу необходимые сведения и в назначенный час повел своих дам к прорицателю. Их впустил камердинер нашего героя, чья физиономия, от природы худая и смуглая, была украшена фальшивыми усами; персидский наряд был ему весьма к лицу, и он казался приличным церемониймейстером при столь живописном некроманте. Скрестив на груди руки и склонив голову, он шествовал перед посетителями в торжественном молчании и ввел их в святилище, где они увидели волшебника, сидящего за столом, на котором находились перо, чернила и бумага, а также различные книги, математические инструменты и длинный белый жезл. Прорицатель был облачен в черную мантию и меховую шапку. Лицо его, выражавшее сугубую философическую серьезность, которую он на себя напустил, изменилось также и благодаря длинной белоснежной бороде, доходившей ему до пояса, а на плечах сидели два огромных черных кота, специально к этому приученные.
Эта фигура, которая испугала бы и самого Перигрина, не будь он посвящен в тайну, не преминула произвести впечатление на тех, кого он сопровождал. Леди, изображавшая горничную, войдя в комнату, побледнела, несмотря на всю свою бойкость и живость, а переодетая дамой служанка, чей ум был недостаточно развит, начала дрожать всем телом и посылать к небесам мольбы о спасении. Их спутник, приблизившись к столу, сделал свое приношение и, указывая на служанку, сказал волшебнику, что сия леди желает знать о том, какой брак сулит ей судьба.
Философ, не поднимая глаз на особу, ради которой с ним совещались, подставил ухо одному из черных демонов, мурлыкавших у него на плече, и, взяв перо, написал на клочке бумаги следующие слова, которые Перигрин, по желанию леди, прочел вслух: "Ее судьба будет в большой мере зависеть от того, что произошло с ней в третий день истекшего декабря, около девяти часов утра".
Как только была прочтена эта фраза, служанка, игравшая роль леди, взвизгнула и бросилась в переднюю, восклицая:
- Господи, смилуйся над нами! Да ведь это сам дьявол во плоти!
Ее госпожа, которая с великим изумлением последовала за нею, настойчиво добивалась узнать, какое происшествие имеет в виду чародей; и миссис Эбигейл, опомнившись, сообщила, что у нее есть поклонник, который - в день и час, указанный мудрецом, - обратился к ней с предложением вступить в брак. Однако такое объяснение было скорее остроумно, чем чистосердечно, ибо поклонником был не кто иной, как сам мистер Пикль, который покорял сердца горничных и, сообщая предварительно все сведения своему соучастнику, упомянул и о том свидании, коим удостоила его эта девица.
Наш герой, видя, что спутницы его поражены мастерством чародея, который устрашил и госпожу и служанку чуть ли не до истерического припадка, начал подсмеиваться над их испугом, говоря, что ничего удивительного нет в его осведомленности, ибо эти сведения могли быть ему доставлены кем-либо из тех тайных разведчиков, которыми подобные обманщики поневоле должны пользоваться, либо их сообщил сам влюбленный, побывавший, быть может, здесь с целью узнать результаты своей любовной интриги. Ободренная этими словами или, вернее, подстрекаемая ненасытным любопытством, которого не сокрушить никакими опасениями, замаскированная леди вернулась в комнату волшебника и, разыгрывая роль бойкой служанки, сказала:
- Мистер колдун, теперь, когда вы удовлетворили мою госпожу, будьте добры, скажите мне, выйду ли я когда-нибудь замуж?
Мудрец, нимало не колеблясь, удостоил ее ответа, произнеся следующие слова:
- Вы не можете выйти замуж, покуда не овдовеете; а случится это когда-нибудь или нет - такой вопрос не в силах разрешить моя наука, ибо предвидение мое не простирается дальше тридцати лет.
Такой ответ, сразу отнявший у нее приятную надежду стать независимой, пока она наслаждается молодостью и богатством, мгновенно омрачил ее лицо; веселое ее расположение духа рассеялось, и, не задавая больше никаких вопросов, она удалилась, бормоча с досадой и гневом, что этот прорицатель глупый, дерзкий и самый заурядный шарлатан. Несмотря на предубеждение, вызванное злобой, вера вскоре вернулась к ней; когда же его ответы были доведены до сведения тех сообщниц, которые поручили ей испытать его мастерство, они все до единой уверовали, что искусство его поистине сверхъестественно, и хотя каждая притворялась, будто относится к нему с презрением, однако решила прибегнуть тайком к его помощи.
Тем временем служанка, хотя и получившая строжайший приказ хранить тайну, была столь потрясена разоблачением, касавшимся ее поведения, что превозносила мудреца перед своими знакомыми, уверяя их, что он рассказал ей всю ее жизнь со всеми подробностями. И тогда слава его чуть ли не в одно мгновение разнеслась по всему городу; и в следующий раз, когда прием у него начался, дверь его осаждали любопытные всех видов и званий.
Будучи отнюдь не новичком в этом искусстве, Кэдуоледер знал, что, предсказывая будущее всем без разбору, он не может поддержать свою репутацию, ибо каждый, кто придет к нему за советом, будет добиваться от него сведений о своем прошлом; но нельзя было предполагать, что ему удастся ознакомиться с личными делами каждого, кому вздумается к нему обратиться. Поэтому он приказал своему слуге, которому дал имя Хаджи Рурк, объявить всем посетителям, что плата определена в полгинеи, и те, кто не согласен с такой платой, пусть лучше уступят место остальным.
Это заявление достигло цели, ибо толпа состояла преимущественно из лакеев, горничных, подмастерьев и мелких торговцев, которые не могли платить так дорого за предсказание; сначала они тщетно предлагали шиллинги и полукроны, а затем удалились один за другим и освободили место аристократическим клиентам.
Первая из особ этого ранга явилась переодетая женой зажиточного торговца, но такой наряд не защитил ее от проницательности волшебника, который с первого же взгляда признал в ней одну из тех леди, чей приход был ему возвещен Перигрином, предполагавшим, что любопытство их не только не удовлетворено, но еще сильнее возбуждено сведениями, полученными от первой посетительницы прорицателя. Леди приблизилась к философу с неустрашимым видом, свойственным знатной матроне, и с усмешкой спросила его тихим голосом, какой цвет лица будет у следующего ее ребенка. Некромант, которому была хорошо известна личная ее жизнь, тотчас ответил на этот вопрос, по обыкновению в письменной форме: "Давно ли был уволен негр Помпеи, служивший у вашего лордства?"
Хотя она и была наделена в значительной мере той силон духа, которая носит название наглости, однако на лице ее отразились стыд и замешательство, когда она читала записку, убедившую ее в необычайной прозорливости оракула; и, обратившись к нему, она сказала очень серьезным тоном:
- Вижу, доктор, что вы человек, весьма искушенный в той науке, которой занимаетесь; и потому, не пытаясь притворяться, я признаюсь, что вы поистине угадали мои опасения. Я убеждена, что нет надобности задавать вам более откровенные вопросы. Вот кошелек с деньгами; возьмите его и избавьте меня от жесточайшего и мучительного беспокойства.
С этими словами она положила на стол свое приношение и с видом испуганным и напряженным ждала его ответа, в то время как он занят был писанием следующего приговора: "Хотя я прозреваю в бездны времен, будущее представляется не совсем ясно; семена грядущих событий смешаны; посему в иных случаях я принужден содействовать дару прорицания, прибегая к аналогии и человеческому разуму, и не могу разрешить ваши сомнения, если вы не удостоите поведать мне о тех обстоятельствах, какие, по вашему мнению, могли сопутствовать причине, вызвавшей ваши опасения".
Прочитав такое заявление, леди притворилась слегка оробевшей и смущенной, затем уселась на диван, убедившись предварительно в том, что в комнате никого, кроме них, нет, и с такими подробностями начала перечислять своих любовников, что привела в изумление, а также позабавила волшебника, равно как и его друга Пикля, которой, притаившись в чулане, выслушал исповедь от начала до конца. Кэдуоледер внимал ей с необычайно внушительной и глубокомысленной миной и после недолгого молчания сказал, что не осмеливается дать окончательный ответ, покуда хорошенько не поразмыслит обо всех обстоятельствах дела; но, если она удостоит его еще одним посещением в следующий его приемный день, он надеется, что ему удастся вполне ее удовлетворить. Понимая, сколь серьезны ее недоумения, она не могла не одобрить его осторожности и распрощалась, пообещав вернуться в назначенный день. Затем к прорицателю присоединился его сообщник, и оба посмеялись от души, после чего начали измышлять способ подвергнуть какому-нибудь позорному наказанию эту бесстыдную и ненасытную особу, которая с такою наглостью признавалась в своем распутстве.
Однако их совещание было прервано прибытием новой гостьи, и когда Хаджи о ней возвестил, наш герой снова спрятался в своем укромном уголке, а Кэдуоледер вновь принял таинственный вид. Хотя эта новая посетительница и скрывала свое лицо под маской, ей не удалось обмануть прорицателя, который по голосу узнал одну из своих знакомых, незамужнюю леди. За короткий промежуток времени она обратила на себя внимание двумя приключениями, которые отнюдь не отвечали ее надеждам. Большая любительница картежных игр, она в одном обществе до такой степени потворствовала своей страсти, что не только забыла о достоинстве, но утратила осторожность и, по несчастью, была застигнута в тот момент, когда пыталась присвоить себе то, что по праву ей не принадлежало. Этому маленькому промаху сопутствовала еще одна нескромная выходка, которая столь же неблагоприятно отразилась на ее репутации. Она удостоилась внимания одного из тех многообещающих наследников, которые именуются щеголями и, чванясь, разгуливают по городу; доверившись его чести, она согласилась участвовать в увеселительной прогулке в Виндзор, почитая себя в полной безопасности благодаря присутствию еще одной молодой леди, которая в свою очередь, доверила защиту своей особы поклоннику. Если верить молве, эти два кавалера воспользовались самыми коварными средствами, чтобы разжечь страсть своих возлюбленных, и подмешали в вино особое снадобье, которое воспламенило их до такой степени, что спутники без труда ими овладели и по возвращении в город хвастались совершенным подвигом перед своими приятелями - столь велика была их подлость и бесчеловечность. Так распространялся этот слух с тысячью подробностей в ущерб пострадавшим, из коих одна сочла нужным уехать за город, покуда не перестанут злословить на ее счет, тогда как другая, которую не так легко было привести в замешательство, решила противостоять всем сплетням, объявив их предательской клеветой, исходящей от ее возлюбленного, желавшего оправдать свое непостоянство, и неуклонно появлялась в обществе, пока не убедилась в том, что ею пренебрегает большинство ее знакомых.
После такого унижения, которое она не знала, чем объяснить, - карточным ли промахом, или последним совершенным ею faux pas {Ложный шаг (франц.).}, она явилась за советом к прорицателю и поведала о своей тревоге, спросив, является ли причиной нынешнего ее беспокойства город или деревня. Кэдуоледер, тотчас поняв ее намек, дал ей такой ответ: "Сей достойный мир простит юному игроку промах за карточным столом, но снисхождение, оказанное болтливому фату, является непростительным преступлением". Этот ответ вызвал у нее как изумление, так и досаду, и, вполне убедившись во всеведении некроманта, она умоляла его сказать, как ей спасти свое доброе имя; тогда он посоветовал ей сочетаться браком при первом же удобном случае. Она была столь довольна его увещанием, что вознаградила его платой и, сделав низкий реверанс, удалилась.
Наши затейники сочли нужным заставить оракула умолкнуть на сей день, а Хаджи получил приказ отказывать всем приходящим, тогда как Перигрин и его друг возобновили прерванное совещание и обсудили план действия на ближайшее время. Было решено, что Хаджи будет не только изощрять свои способности, но и привлечет на службу низших агентов для доставления сведений, необходимых для их затеи; что расходы по этому делу будут покрыты прибылью, какую даст это предприятие, а остаток они распределят между бедняками, обремененными семьей и впавшими в нищету.
ГЛАВА LXXXIII
Перигрин со своим другом Кэдуоледером продолжает заниматься таинственной наукой прорицания, и на их долю выпадают всевозможные приключения
Покончив с этими приготовлениями, наш герой немедленно отправился в собрание, где шла карточная игра и где можно было встретить завзятых городских сплетников, и, ловко заведя речь о предсказателе, над способностями которого он притворно подсмеивался, возбудил в них нетерпеливое желание проникнуть в тайну; любопытство их разгорелось неудержимо, и он не сомневался в том, что в первый же приемный день все они или кое-кто из них посетят Альбумазара. Покуда Перигрин занимался этим делом, его сообщник появился в другом светском доме, где вскоре имел удовольствие услышать, как некая пожилая леди, отличавшаяся пытливым, умом, упомянула о прорицателе и, обратившись к Кэдуоледеру, спросила с помощью азбуки для немых, известно ли ему что-нибудь о волшебнике, столь нашумевшем в городе. Мизантроп ответил по своему обыкновению угрюмо:
- Судя по вашему вопросу, вы, должно быть, принимаете меня либо за сводника, либо за идиота. Что могу я знать о таком мошеннике, если только не ищу знакомства с ним с целью рассеять свой сплин, видя, как он дурачит людей, выманивая у них деньги? Впрочем, полагаю, что наибольшую прибыль он извлекает, занимаясь сводничеством. Все прорицатели - сводни, и потому-то они и пользуются таким успехом у светских людей. Ручаюсь, что у этого молодца есть немало различных комнат, удобных для произведения потомства; ибо нельзя же предполагать, что те, кто посещает его якобы с целью извлечь пользу из сверхъестественного его дарования, являются и в самом деле такими глупцами и простаками, чтобы верить, будто он действительно может предсказывать будущее.
Согласно его ожиданиям, присутствующие приписали эти слова злобному его нраву, которому нестерпима мысль, что на свете есть кто-то умнее его; а затем ему сообщили тысячу примеров, свидетельствовавших о чудесном предвидении волшебника, причем все примеры были плодом фантазии. Когда спросили его мнение касательно некоторых случаев, он сказал:
- Это всего-навсего призраки, созданные невежеством и легковерием и раздутые бесконечными толками, подобно тем невесомым пузырям, какие с помощью трубки пускают из мыльной пены мальчики. И так бывает всегда, когда распространяются необычные слухи. Фантазия, естественно, все приукрашивает, а в особенности то, что внушает страх и удивление; когда же о происшествии повествуют неоднократно, тщеславие побуждает рассказчика преувеличивать каждую мелочь, чтобы придать сообщению большую цену. И посему событие, в котором вряд ли есть что-нибудь необычайное, пройдя сквозь умы и уста тех, кто о нем оповещает, приобретает такой характер, что от подлинного факта почти не остается следа. Это утверждение можно доказать и пояснить тысячью неопровержимых примеров, из которых я приведу только один - для увеселения общества и в назидание ему. Однажды к некоему весьма порядочному джентльмену, славившемуся степенным поведением, подошел в кофейне один из близких его друзей, который, взяв его за руку, заявил, что чрезвычайно рад видеть его здесь в добром здоровье после перенесенной им опасной и удивительной болезни. Изумленный таким приветствием, джентльмен отвечал, что накануне вечером ему действительно нездоровилось, но в его недомогании не было ровно ничего необычайного. "Господи боже мой! Ничего необычайного! вскричал собеседник. - Да ведь вас вырвало тремя воронами!" Это странное восклицание степенный джентльмен принял сначала за насмешку, хотя его приятель отнюдь не был шутником; но, видя, что тот искренно недоумевает, он внезапно изменил свое мнение, задумался и, отведя его в сторону, произнес следующие слова: "Сэр, вам должно быть известно, что в настоящее время я заключаю брачный контракт, с которым было бы уже давным-давно покончено, если бы не козни одного человека, который почитает себя моим соперником. Теперь я окончательно убедился в том, что эта сказка о трех воронах является его измышлением, рассчитанным на то, чтобы повредить мне в глазах леди, которая, конечно, не пожелает выйти замуж за человека с вороньим гнездом в утробе; а поэтому я настаиваю на том, чтобы вы открыли мне виновника этих скандальных слухов и помогли мне восстановить мое доброе имя, опровергнув злостную клевету".
Его приятель, найдя это требование вполне разумным, отвечал ему без всяких колебаний, что о заболевании известил его мистер такой-то, их общий знакомый, после чего человек, почитавший себя оскорбленным, тотчас пустился на поиски предполагаемого клеветника и, найдя его, заговорил угрожающим тоном: "Будьте добры, сэр, сообщить, кто вам сказал, что меня вырвало тремя черными воронами?" - "Тремя? - отозвался сей джентльмен. - Я упомянул только о двух". - "Проклятье, сэр! - вскричал тот, возмущенный его равнодушием. Вы увидите, что и двух ворон слишком много, если откажетесь открыть мне гнусный источник такого злословия". Джентльмен, удивленный его горячностью, выразил свое сокрушение по случаю того, что явился случайным орудием, нанесшим ему удар, и переложил вину, если таковая была, на третье лицо, от которого он получил эти сведения. Истец, следуя полученным указаниям, отправился в дом ответчика; и, так как гнев его распалился, ибо эти слухи распространились среди его знакомых, он заявил ему с нескрываемой досадой, что пришел ощипать тех самых двух ворон, которых изрыгнул. Ответчик, видя его столь раздраженным, решительно заявил, что не упоминал о двух. "Я говорил об одной вороне, опираясь на слова вашего же врача, который сообщил мне об этом сегодня утром". - "Клянусь богом! - вскричал страдалец с бешенством, которого не мог дольше сдерживать. - Этот негодяй действовал по наущению моего соперника, а тот хотел таким путем опорочить мое имя! Но если есть в Англии закон и справедливость, я буду отомщен". Едва произнес он эти слова, как в комнату вошел врач; тогда взбешенный пациент, замахнувшись палкой, воскликнул: "Берегись! Эту черную ворону ты у меня запомнишь на всю жизнь!" Врач, ошеломленный таким обращением, заявил, что решительно не понимает смысла его слов, а когда другой джентльмен объяснил, в чем дело, доктор энергически отрицал свою вину, утверждая, будто он сказал, что больного вырвало чем-то черным, как ворона. Хозяин дома признал, что мог ошибиться, и тайна, таким образом, была раскрыта.
Слушателям, видимо, пришлась по вкусу повесть о трех воронах, которую они сочли плодом фантазии Кэдуоледера; но, даже допуская ее вероятность, они единогласно заявили, что она отнюдь не обесценивает показания тех благородных особ, которые были свидетелями сверхъестественной прозорливости волшебника. В следующий приемный день, когда некромант занял свое место, приятель его спрятался за занавеской, а наружную дверь только что распахнули, в комнату ворвалась посетительница, в которой волшебник признал одну из тех любознательных леди, чье любопытство сообщник его, как было ему известно, разжег вышеупомянутым способом. Она обратилась к нему без всяких церемоний, заявив, что, наслушавшись о великой его мудрости, пришла испытать его искусство и ждет, чтобы он сказал, какая страсть властвует над ее сердцем.
Кэдуоледер, хорошо осведомленный об ее нраве, не мешкая взял перо и дал ответ, возвещающий, что любовь к деньгам господствует в ее сердце, а следующее за ней место занимает страсть к сплетням. Отнюдь не обиженная такою вольностью, она с улыбкой похвалила его за откровенность и, убедившись в незаурядных его талантах, выразила желание ближе познакомиться с его особой; мало того, она начала допрашивать его о частной жизни различных аристократических семейств, которую он прекрасно знал; и Кэдуоледер с таинственным видом бросил несколько таких лукавых намеков, что она была поражена его искусством и спросила, можно ли ему научиться. Прорицатель отвечал утвердительно, но в то же время дал ей понять, что оно доступно лишь людям целомудренным, чья чистота и честь не запятнаны, или тем, кто, пройдя длинный путь покаяния, отрешился от плотских утех. Она не только не одобрила такого заявления, но даже усомнилась в истине его, сказав с презрительным видом волшебнику, что не имеет смысла обладать его способностями, если нельзя ими пользоваться для собственного удовольствия; у нее даже хватило ума подметить противоречие в его поступках, и она задала вопрос, почему сам он берет плату за свои знания, если огражден от всех мирских забот.
- Полно, доктор, - добавила она, - вы вправе остерегаться назойливого любопытства, но, быть может, со мной вам стоит быть откровенным.
Эти переговоры были прерваны стуком в дверь, возвещавшим о приходе следующего клиента, после чего леди осведомилась, есть ли у него потайной ход, которым она могла бы воспользоваться, не рискуя быть замеченной. Узнав, что таких удобств у него нет, она удалилась в пустую комнату, смежную с приемной, не желая попадаться на глаза новому посетителю. Таковым была леди, щедро дарившая свою любовь и явившаяся в назначенный час, чтобы разрешить владевшие ею сомнения; а мизантроп, радуясь возможности отдать ее на суд столь неутомимой вестнице скандальных сплетен, которая, как было ему известно, подслушивает в соседней комнате, заставил ее освежить его память повторением прежней исповеди, которая была почти закончена, когда эту особу встревожил шум у двери, вызванный двумя джентльменами, пытавшимися ворваться силой.
Устрашенная грохотом, смутившим даже самого волшебника, она бросилась в комнату, где уже приютилась первая леди, которая, услыхав суматоху, закрыла ставни с целью остаться неузнанной. Здесь притаились они в великом ужасе, тогда как некромант, опомнившись, приказал Хаджи открыть дверь и впустить буянов, которые, надеялся он, будут потрясены его внушительным видом. Едва успел привратник исполнить приказ, в комнату вбежал некий распутный юноша, подвизавшийся последнее время в столице, в сопровождении своего гувернера, старого развратника, хорошо известного волшебнику. Оба находились в той стадии опьянения, которая обычно доводит подобных людей до поступков, именуемых ими проказами, а более трезвые представители рода человеческого называют их возмутительным нарушением законов страны и спокойствия сограждан. Старший, приняв на себя роль оратора, подошел, шатаясь, к столу и обратился к Кэдуоледеру с такими словами:
- Как поживаешь, старый Козерог? У тебя вид почтеннейшего сводника, и я не сомневаюсь, что ты щедро наделен благоразумием. Вот этот молодой блудодей - истинный сын своего старого венерического отца - и я хотим увидеть образчик твоего мастерства. Я говорю не о колдовстве, отжившем свой век! К черту будущее! Будем жить настоящим! Вызови мне заклятьями двух здоровых девок, и, ручаюсь, мы тотчас проникнем в магический круг. Что говорит Галилей? Что говорит почтенный Браге? Вот тебе кошелек, сводник. Послушай, как звенит! Это приятнее, чем музыка сфер.
Наш некромант, приведенный в замешательство таким натиском, не дал никакого ответа и, взяв свой жезл, начал весьма таинственно размахивать им над головой с целью припугнуть этих дерзких посетителей, которые, отнюдь не убоявшись его телодвижений, стали еще назойливее и даже пригрозили дернуть его за бороду, если он сию же минуту не исполнит их желания. Он знал, что может быстро утихомирить буянов, если позовет на помощь своего сообщника или хотя бы Хаджи, но, опасаясь разоблачения или просто суматохи, решил наказать их наглость иным способом, менее рискованным и, пожалуй, более надежным. Осененный этой мыслью, он указал жезлом на дверь помещения, где нашли пристанище леди, и оба сорванца, поняв намек, бросились туда без малейших колебаний.
Эти извещения вскоре возымели действие, отвечающее желанию затейников. Так как плата оракулу была назначена в полгинеи, публика натурально заключила, что это не простой гадальщик, и на следующий же день несколько знакомых Перигрину знатных леди возжаждали испытать искусство нового колдуна, который якобы недавно прибыл из страны Могола, где изучал эту науку у философа-брамина. Наш молодой джентльмен отозвался с насмешкой и презрением о претензиях сего мудреца и с притворной неохотой согласился проводить к нему дам, заметив, что очень легко разоблачить невежество этого человека и простая справедливость требует покарать его за самонадеянность. Хотя он без труда мог заметить чрезвычайное легковерие леди, однако они сделали вид, будто разделяют его мнение, и сговорились для забавы, что одна из них постарается одурачить волшебника, явившись к нему в наряде служанки, которая в свою очередь наденет платье своей госпожи, а наш искатель приключений, обещавший проводить их в указанное место, будет соответственным образом с ними обходиться.
Когда обо всем договорились и условились встретиться в следующий приемный день, Перигрин сообщил своему другу необходимые сведения и в назначенный час повел своих дам к прорицателю. Их впустил камердинер нашего героя, чья физиономия, от природы худая и смуглая, была украшена фальшивыми усами; персидский наряд был ему весьма к лицу, и он казался приличным церемониймейстером при столь живописном некроманте. Скрестив на груди руки и склонив голову, он шествовал перед посетителями в торжественном молчании и ввел их в святилище, где они увидели волшебника, сидящего за столом, на котором находились перо, чернила и бумага, а также различные книги, математические инструменты и длинный белый жезл. Прорицатель был облачен в черную мантию и меховую шапку. Лицо его, выражавшее сугубую философическую серьезность, которую он на себя напустил, изменилось также и благодаря длинной белоснежной бороде, доходившей ему до пояса, а на плечах сидели два огромных черных кота, специально к этому приученные.
Эта фигура, которая испугала бы и самого Перигрина, не будь он посвящен в тайну, не преминула произвести впечатление на тех, кого он сопровождал. Леди, изображавшая горничную, войдя в комнату, побледнела, несмотря на всю свою бойкость и живость, а переодетая дамой служанка, чей ум был недостаточно развит, начала дрожать всем телом и посылать к небесам мольбы о спасении. Их спутник, приблизившись к столу, сделал свое приношение и, указывая на служанку, сказал волшебнику, что сия леди желает знать о том, какой брак сулит ей судьба.
Философ, не поднимая глаз на особу, ради которой с ним совещались, подставил ухо одному из черных демонов, мурлыкавших у него на плече, и, взяв перо, написал на клочке бумаги следующие слова, которые Перигрин, по желанию леди, прочел вслух: "Ее судьба будет в большой мере зависеть от того, что произошло с ней в третий день истекшего декабря, около девяти часов утра".
Как только была прочтена эта фраза, служанка, игравшая роль леди, взвизгнула и бросилась в переднюю, восклицая:
- Господи, смилуйся над нами! Да ведь это сам дьявол во плоти!
Ее госпожа, которая с великим изумлением последовала за нею, настойчиво добивалась узнать, какое происшествие имеет в виду чародей; и миссис Эбигейл, опомнившись, сообщила, что у нее есть поклонник, который - в день и час, указанный мудрецом, - обратился к ней с предложением вступить в брак. Однако такое объяснение было скорее остроумно, чем чистосердечно, ибо поклонником был не кто иной, как сам мистер Пикль, который покорял сердца горничных и, сообщая предварительно все сведения своему соучастнику, упомянул и о том свидании, коим удостоила его эта девица.
Наш герой, видя, что спутницы его поражены мастерством чародея, который устрашил и госпожу и служанку чуть ли не до истерического припадка, начал подсмеиваться над их испугом, говоря, что ничего удивительного нет в его осведомленности, ибо эти сведения могли быть ему доставлены кем-либо из тех тайных разведчиков, которыми подобные обманщики поневоле должны пользоваться, либо их сообщил сам влюбленный, побывавший, быть может, здесь с целью узнать результаты своей любовной интриги. Ободренная этими словами или, вернее, подстрекаемая ненасытным любопытством, которого не сокрушить никакими опасениями, замаскированная леди вернулась в комнату волшебника и, разыгрывая роль бойкой служанки, сказала:
- Мистер колдун, теперь, когда вы удовлетворили мою госпожу, будьте добры, скажите мне, выйду ли я когда-нибудь замуж?
Мудрец, нимало не колеблясь, удостоил ее ответа, произнеся следующие слова:
- Вы не можете выйти замуж, покуда не овдовеете; а случится это когда-нибудь или нет - такой вопрос не в силах разрешить моя наука, ибо предвидение мое не простирается дальше тридцати лет.
Такой ответ, сразу отнявший у нее приятную надежду стать независимой, пока она наслаждается молодостью и богатством, мгновенно омрачил ее лицо; веселое ее расположение духа рассеялось, и, не задавая больше никаких вопросов, она удалилась, бормоча с досадой и гневом, что этот прорицатель глупый, дерзкий и самый заурядный шарлатан. Несмотря на предубеждение, вызванное злобой, вера вскоре вернулась к ней; когда же его ответы были доведены до сведения тех сообщниц, которые поручили ей испытать его мастерство, они все до единой уверовали, что искусство его поистине сверхъестественно, и хотя каждая притворялась, будто относится к нему с презрением, однако решила прибегнуть тайком к его помощи.
Тем временем служанка, хотя и получившая строжайший приказ хранить тайну, была столь потрясена разоблачением, касавшимся ее поведения, что превозносила мудреца перед своими знакомыми, уверяя их, что он рассказал ей всю ее жизнь со всеми подробностями. И тогда слава его чуть ли не в одно мгновение разнеслась по всему городу; и в следующий раз, когда прием у него начался, дверь его осаждали любопытные всех видов и званий.
Будучи отнюдь не новичком в этом искусстве, Кэдуоледер знал, что, предсказывая будущее всем без разбору, он не может поддержать свою репутацию, ибо каждый, кто придет к нему за советом, будет добиваться от него сведений о своем прошлом; но нельзя было предполагать, что ему удастся ознакомиться с личными делами каждого, кому вздумается к нему обратиться. Поэтому он приказал своему слуге, которому дал имя Хаджи Рурк, объявить всем посетителям, что плата определена в полгинеи, и те, кто не согласен с такой платой, пусть лучше уступят место остальным.
Это заявление достигло цели, ибо толпа состояла преимущественно из лакеев, горничных, подмастерьев и мелких торговцев, которые не могли платить так дорого за предсказание; сначала они тщетно предлагали шиллинги и полукроны, а затем удалились один за другим и освободили место аристократическим клиентам.
Первая из особ этого ранга явилась переодетая женой зажиточного торговца, но такой наряд не защитил ее от проницательности волшебника, который с первого же взгляда признал в ней одну из тех леди, чей приход был ему возвещен Перигрином, предполагавшим, что любопытство их не только не удовлетворено, но еще сильнее возбуждено сведениями, полученными от первой посетительницы прорицателя. Леди приблизилась к философу с неустрашимым видом, свойственным знатной матроне, и с усмешкой спросила его тихим голосом, какой цвет лица будет у следующего ее ребенка. Некромант, которому была хорошо известна личная ее жизнь, тотчас ответил на этот вопрос, по обыкновению в письменной форме: "Давно ли был уволен негр Помпеи, служивший у вашего лордства?"
Хотя она и была наделена в значительной мере той силон духа, которая носит название наглости, однако на лице ее отразились стыд и замешательство, когда она читала записку, убедившую ее в необычайной прозорливости оракула; и, обратившись к нему, она сказала очень серьезным тоном:
- Вижу, доктор, что вы человек, весьма искушенный в той науке, которой занимаетесь; и потому, не пытаясь притворяться, я признаюсь, что вы поистине угадали мои опасения. Я убеждена, что нет надобности задавать вам более откровенные вопросы. Вот кошелек с деньгами; возьмите его и избавьте меня от жесточайшего и мучительного беспокойства.
С этими словами она положила на стол свое приношение и с видом испуганным и напряженным ждала его ответа, в то время как он занят был писанием следующего приговора: "Хотя я прозреваю в бездны времен, будущее представляется не совсем ясно; семена грядущих событий смешаны; посему в иных случаях я принужден содействовать дару прорицания, прибегая к аналогии и человеческому разуму, и не могу разрешить ваши сомнения, если вы не удостоите поведать мне о тех обстоятельствах, какие, по вашему мнению, могли сопутствовать причине, вызвавшей ваши опасения".
Прочитав такое заявление, леди притворилась слегка оробевшей и смущенной, затем уселась на диван, убедившись предварительно в том, что в комнате никого, кроме них, нет, и с такими подробностями начала перечислять своих любовников, что привела в изумление, а также позабавила волшебника, равно как и его друга Пикля, которой, притаившись в чулане, выслушал исповедь от начала до конца. Кэдуоледер внимал ей с необычайно внушительной и глубокомысленной миной и после недолгого молчания сказал, что не осмеливается дать окончательный ответ, покуда хорошенько не поразмыслит обо всех обстоятельствах дела; но, если она удостоит его еще одним посещением в следующий его приемный день, он надеется, что ему удастся вполне ее удовлетворить. Понимая, сколь серьезны ее недоумения, она не могла не одобрить его осторожности и распрощалась, пообещав вернуться в назначенный день. Затем к прорицателю присоединился его сообщник, и оба посмеялись от души, после чего начали измышлять способ подвергнуть какому-нибудь позорному наказанию эту бесстыдную и ненасытную особу, которая с такою наглостью признавалась в своем распутстве.
Однако их совещание было прервано прибытием новой гостьи, и когда Хаджи о ней возвестил, наш герой снова спрятался в своем укромном уголке, а Кэдуоледер вновь принял таинственный вид. Хотя эта новая посетительница и скрывала свое лицо под маской, ей не удалось обмануть прорицателя, который по голосу узнал одну из своих знакомых, незамужнюю леди. За короткий промежуток времени она обратила на себя внимание двумя приключениями, которые отнюдь не отвечали ее надеждам. Большая любительница картежных игр, она в одном обществе до такой степени потворствовала своей страсти, что не только забыла о достоинстве, но утратила осторожность и, по несчастью, была застигнута в тот момент, когда пыталась присвоить себе то, что по праву ей не принадлежало. Этому маленькому промаху сопутствовала еще одна нескромная выходка, которая столь же неблагоприятно отразилась на ее репутации. Она удостоилась внимания одного из тех многообещающих наследников, которые именуются щеголями и, чванясь, разгуливают по городу; доверившись его чести, она согласилась участвовать в увеселительной прогулке в Виндзор, почитая себя в полной безопасности благодаря присутствию еще одной молодой леди, которая в свою очередь, доверила защиту своей особы поклоннику. Если верить молве, эти два кавалера воспользовались самыми коварными средствами, чтобы разжечь страсть своих возлюбленных, и подмешали в вино особое снадобье, которое воспламенило их до такой степени, что спутники без труда ими овладели и по возвращении в город хвастались совершенным подвигом перед своими приятелями - столь велика была их подлость и бесчеловечность. Так распространялся этот слух с тысячью подробностей в ущерб пострадавшим, из коих одна сочла нужным уехать за город, покуда не перестанут злословить на ее счет, тогда как другая, которую не так легко было привести в замешательство, решила противостоять всем сплетням, объявив их предательской клеветой, исходящей от ее возлюбленного, желавшего оправдать свое непостоянство, и неуклонно появлялась в обществе, пока не убедилась в том, что ею пренебрегает большинство ее знакомых.
После такого унижения, которое она не знала, чем объяснить, - карточным ли промахом, или последним совершенным ею faux pas {Ложный шаг (франц.).}, она явилась за советом к прорицателю и поведала о своей тревоге, спросив, является ли причиной нынешнего ее беспокойства город или деревня. Кэдуоледер, тотчас поняв ее намек, дал ей такой ответ: "Сей достойный мир простит юному игроку промах за карточным столом, но снисхождение, оказанное болтливому фату, является непростительным преступлением". Этот ответ вызвал у нее как изумление, так и досаду, и, вполне убедившись во всеведении некроманта, она умоляла его сказать, как ей спасти свое доброе имя; тогда он посоветовал ей сочетаться браком при первом же удобном случае. Она была столь довольна его увещанием, что вознаградила его платой и, сделав низкий реверанс, удалилась.
Наши затейники сочли нужным заставить оракула умолкнуть на сей день, а Хаджи получил приказ отказывать всем приходящим, тогда как Перигрин и его друг возобновили прерванное совещание и обсудили план действия на ближайшее время. Было решено, что Хаджи будет не только изощрять свои способности, но и привлечет на службу низших агентов для доставления сведений, необходимых для их затеи; что расходы по этому делу будут покрыты прибылью, какую даст это предприятие, а остаток они распределят между бедняками, обремененными семьей и впавшими в нищету.
ГЛАВА LXXXIII
Перигрин со своим другом Кэдуоледером продолжает заниматься таинственной наукой прорицания, и на их долю выпадают всевозможные приключения
Покончив с этими приготовлениями, наш герой немедленно отправился в собрание, где шла карточная игра и где можно было встретить завзятых городских сплетников, и, ловко заведя речь о предсказателе, над способностями которого он притворно подсмеивался, возбудил в них нетерпеливое желание проникнуть в тайну; любопытство их разгорелось неудержимо, и он не сомневался в том, что в первый же приемный день все они или кое-кто из них посетят Альбумазара. Покуда Перигрин занимался этим делом, его сообщник появился в другом светском доме, где вскоре имел удовольствие услышать, как некая пожилая леди, отличавшаяся пытливым, умом, упомянула о прорицателе и, обратившись к Кэдуоледеру, спросила с помощью азбуки для немых, известно ли ему что-нибудь о волшебнике, столь нашумевшем в городе. Мизантроп ответил по своему обыкновению угрюмо:
- Судя по вашему вопросу, вы, должно быть, принимаете меня либо за сводника, либо за идиота. Что могу я знать о таком мошеннике, если только не ищу знакомства с ним с целью рассеять свой сплин, видя, как он дурачит людей, выманивая у них деньги? Впрочем, полагаю, что наибольшую прибыль он извлекает, занимаясь сводничеством. Все прорицатели - сводни, и потому-то они и пользуются таким успехом у светских людей. Ручаюсь, что у этого молодца есть немало различных комнат, удобных для произведения потомства; ибо нельзя же предполагать, что те, кто посещает его якобы с целью извлечь пользу из сверхъестественного его дарования, являются и в самом деле такими глупцами и простаками, чтобы верить, будто он действительно может предсказывать будущее.
Согласно его ожиданиям, присутствующие приписали эти слова злобному его нраву, которому нестерпима мысль, что на свете есть кто-то умнее его; а затем ему сообщили тысячу примеров, свидетельствовавших о чудесном предвидении волшебника, причем все примеры были плодом фантазии. Когда спросили его мнение касательно некоторых случаев, он сказал:
- Это всего-навсего призраки, созданные невежеством и легковерием и раздутые бесконечными толками, подобно тем невесомым пузырям, какие с помощью трубки пускают из мыльной пены мальчики. И так бывает всегда, когда распространяются необычные слухи. Фантазия, естественно, все приукрашивает, а в особенности то, что внушает страх и удивление; когда же о происшествии повествуют неоднократно, тщеславие побуждает рассказчика преувеличивать каждую мелочь, чтобы придать сообщению большую цену. И посему событие, в котором вряд ли есть что-нибудь необычайное, пройдя сквозь умы и уста тех, кто о нем оповещает, приобретает такой характер, что от подлинного факта почти не остается следа. Это утверждение можно доказать и пояснить тысячью неопровержимых примеров, из которых я приведу только один - для увеселения общества и в назидание ему. Однажды к некоему весьма порядочному джентльмену, славившемуся степенным поведением, подошел в кофейне один из близких его друзей, который, взяв его за руку, заявил, что чрезвычайно рад видеть его здесь в добром здоровье после перенесенной им опасной и удивительной болезни. Изумленный таким приветствием, джентльмен отвечал, что накануне вечером ему действительно нездоровилось, но в его недомогании не было ровно ничего необычайного. "Господи боже мой! Ничего необычайного! вскричал собеседник. - Да ведь вас вырвало тремя воронами!" Это странное восклицание степенный джентльмен принял сначала за насмешку, хотя его приятель отнюдь не был шутником; но, видя, что тот искренно недоумевает, он внезапно изменил свое мнение, задумался и, отведя его в сторону, произнес следующие слова: "Сэр, вам должно быть известно, что в настоящее время я заключаю брачный контракт, с которым было бы уже давным-давно покончено, если бы не козни одного человека, который почитает себя моим соперником. Теперь я окончательно убедился в том, что эта сказка о трех воронах является его измышлением, рассчитанным на то, чтобы повредить мне в глазах леди, которая, конечно, не пожелает выйти замуж за человека с вороньим гнездом в утробе; а поэтому я настаиваю на том, чтобы вы открыли мне виновника этих скандальных слухов и помогли мне восстановить мое доброе имя, опровергнув злостную клевету".
Его приятель, найдя это требование вполне разумным, отвечал ему без всяких колебаний, что о заболевании известил его мистер такой-то, их общий знакомый, после чего человек, почитавший себя оскорбленным, тотчас пустился на поиски предполагаемого клеветника и, найдя его, заговорил угрожающим тоном: "Будьте добры, сэр, сообщить, кто вам сказал, что меня вырвало тремя черными воронами?" - "Тремя? - отозвался сей джентльмен. - Я упомянул только о двух". - "Проклятье, сэр! - вскричал тот, возмущенный его равнодушием. Вы увидите, что и двух ворон слишком много, если откажетесь открыть мне гнусный источник такого злословия". Джентльмен, удивленный его горячностью, выразил свое сокрушение по случаю того, что явился случайным орудием, нанесшим ему удар, и переложил вину, если таковая была, на третье лицо, от которого он получил эти сведения. Истец, следуя полученным указаниям, отправился в дом ответчика; и, так как гнев его распалился, ибо эти слухи распространились среди его знакомых, он заявил ему с нескрываемой досадой, что пришел ощипать тех самых двух ворон, которых изрыгнул. Ответчик, видя его столь раздраженным, решительно заявил, что не упоминал о двух. "Я говорил об одной вороне, опираясь на слова вашего же врача, который сообщил мне об этом сегодня утром". - "Клянусь богом! - вскричал страдалец с бешенством, которого не мог дольше сдерживать. - Этот негодяй действовал по наущению моего соперника, а тот хотел таким путем опорочить мое имя! Но если есть в Англии закон и справедливость, я буду отомщен". Едва произнес он эти слова, как в комнату вошел врач; тогда взбешенный пациент, замахнувшись палкой, воскликнул: "Берегись! Эту черную ворону ты у меня запомнишь на всю жизнь!" Врач, ошеломленный таким обращением, заявил, что решительно не понимает смысла его слов, а когда другой джентльмен объяснил, в чем дело, доктор энергически отрицал свою вину, утверждая, будто он сказал, что больного вырвало чем-то черным, как ворона. Хозяин дома признал, что мог ошибиться, и тайна, таким образом, была раскрыта.
Слушателям, видимо, пришлась по вкусу повесть о трех воронах, которую они сочли плодом фантазии Кэдуоледера; но, даже допуская ее вероятность, они единогласно заявили, что она отнюдь не обесценивает показания тех благородных особ, которые были свидетелями сверхъестественной прозорливости волшебника. В следующий приемный день, когда некромант занял свое место, приятель его спрятался за занавеской, а наружную дверь только что распахнули, в комнату ворвалась посетительница, в которой волшебник признал одну из тех любознательных леди, чье любопытство сообщник его, как было ему известно, разжег вышеупомянутым способом. Она обратилась к нему без всяких церемоний, заявив, что, наслушавшись о великой его мудрости, пришла испытать его искусство и ждет, чтобы он сказал, какая страсть властвует над ее сердцем.
Кэдуоледер, хорошо осведомленный об ее нраве, не мешкая взял перо и дал ответ, возвещающий, что любовь к деньгам господствует в ее сердце, а следующее за ней место занимает страсть к сплетням. Отнюдь не обиженная такою вольностью, она с улыбкой похвалила его за откровенность и, убедившись в незаурядных его талантах, выразила желание ближе познакомиться с его особой; мало того, она начала допрашивать его о частной жизни различных аристократических семейств, которую он прекрасно знал; и Кэдуоледер с таинственным видом бросил несколько таких лукавых намеков, что она была поражена его искусством и спросила, можно ли ему научиться. Прорицатель отвечал утвердительно, но в то же время дал ей понять, что оно доступно лишь людям целомудренным, чья чистота и честь не запятнаны, или тем, кто, пройдя длинный путь покаяния, отрешился от плотских утех. Она не только не одобрила такого заявления, но даже усомнилась в истине его, сказав с презрительным видом волшебнику, что не имеет смысла обладать его способностями, если нельзя ими пользоваться для собственного удовольствия; у нее даже хватило ума подметить противоречие в его поступках, и она задала вопрос, почему сам он берет плату за свои знания, если огражден от всех мирских забот.
- Полно, доктор, - добавила она, - вы вправе остерегаться назойливого любопытства, но, быть может, со мной вам стоит быть откровенным.
Эти переговоры были прерваны стуком в дверь, возвещавшим о приходе следующего клиента, после чего леди осведомилась, есть ли у него потайной ход, которым она могла бы воспользоваться, не рискуя быть замеченной. Узнав, что таких удобств у него нет, она удалилась в пустую комнату, смежную с приемной, не желая попадаться на глаза новому посетителю. Таковым была леди, щедро дарившая свою любовь и явившаяся в назначенный час, чтобы разрешить владевшие ею сомнения; а мизантроп, радуясь возможности отдать ее на суд столь неутомимой вестнице скандальных сплетен, которая, как было ему известно, подслушивает в соседней комнате, заставил ее освежить его память повторением прежней исповеди, которая была почти закончена, когда эту особу встревожил шум у двери, вызванный двумя джентльменами, пытавшимися ворваться силой.
Устрашенная грохотом, смутившим даже самого волшебника, она бросилась в комнату, где уже приютилась первая леди, которая, услыхав суматоху, закрыла ставни с целью остаться неузнанной. Здесь притаились они в великом ужасе, тогда как некромант, опомнившись, приказал Хаджи открыть дверь и впустить буянов, которые, надеялся он, будут потрясены его внушительным видом. Едва успел привратник исполнить приказ, в комнату вбежал некий распутный юноша, подвизавшийся последнее время в столице, в сопровождении своего гувернера, старого развратника, хорошо известного волшебнику. Оба находились в той стадии опьянения, которая обычно доводит подобных людей до поступков, именуемых ими проказами, а более трезвые представители рода человеческого называют их возмутительным нарушением законов страны и спокойствия сограждан. Старший, приняв на себя роль оратора, подошел, шатаясь, к столу и обратился к Кэдуоледеру с такими словами:
- Как поживаешь, старый Козерог? У тебя вид почтеннейшего сводника, и я не сомневаюсь, что ты щедро наделен благоразумием. Вот этот молодой блудодей - истинный сын своего старого венерического отца - и я хотим увидеть образчик твоего мастерства. Я говорю не о колдовстве, отжившем свой век! К черту будущее! Будем жить настоящим! Вызови мне заклятьями двух здоровых девок, и, ручаюсь, мы тотчас проникнем в магический круг. Что говорит Галилей? Что говорит почтенный Браге? Вот тебе кошелек, сводник. Послушай, как звенит! Это приятнее, чем музыка сфер.
Наш некромант, приведенный в замешательство таким натиском, не дал никакого ответа и, взяв свой жезл, начал весьма таинственно размахивать им над головой с целью припугнуть этих дерзких посетителей, которые, отнюдь не убоявшись его телодвижений, стали еще назойливее и даже пригрозили дернуть его за бороду, если он сию же минуту не исполнит их желания. Он знал, что может быстро утихомирить буянов, если позовет на помощь своего сообщника или хотя бы Хаджи, но, опасаясь разоблачения или просто суматохи, решил наказать их наглость иным способом, менее рискованным и, пожалуй, более надежным. Осененный этой мыслью, он указал жезлом на дверь помещения, где нашли пристанище леди, и оба сорванца, поняв намек, бросились туда без малейших колебаний.