Тартлдав Г. Ответный удар

-- Я разбираюсь в показаниях компаса и решил, что тебе хватит ума
достать свой и посмотреть на стрелки -- если ты будешь в состоянии, --
обиженно заявил Шульц. Но в следующее мгновение его лицо прояснилось, и он
спросил: -- Ты хотела знать, как я догадался, по какой стрелке следует идти?
-- Он провел пальцем по носу. -- Поверь мне, существуют разные способы.
Людмила бросила взгляд на Шолуденко, который, вне всякого сомнения,
внимательно прислушивался к их разговору. Впрочем, он только спросил:
-- Как далеко мы от базы?
-- Около восьмидесяти километров. -- Шульц посмотрел на Шолуденко, а
потом на Людмилу и снова на офицера НКВД, и лишь после этого
поинтересовался:
-- А кто он все-таки такой?
-- Тот человек, с которым я должна была встретиться. Вместо того чтобы
доставить на базу важную информацию, имеющуюся у него, я приведу его самого.
Вместо ответа Шульц только фыркнул. Людмила чудом удержалась, чтобы не
расхохотаться ему в лицо. Он рассчитывал найти ее в степи, естественно,
одну, и получить несколько дней на то, чтобы соблазнить. А если не
получится, изнасиловать. Теперь же ему оставалось только гадать, переспала
ли она с Шолуденко.
"Не твое собачье дело, нацист поганый", -- подумала Людмила.
Весело улыбнувшись, впервые с той самой минуты, как "кукурузник"
развалился на части, Людмила сказала:
-- Ну что, в дорогу, товарищи?
Остаток пути до базы обещал быть исключительно интересным.
* * *
Йенс Ларсен вместе с остальными физиками внимательно наблюдал за тем,
как Энрико Ферми убирал стержни автоматического регулирования кадмия из
самой середины атомного котла, воссозданного под футбольным стадионом
Денверского университета.
-- Если наши расчеты верны, на сей раз k-фактор будет превышать
единицу, -- тихо проговорил Ферми. -- И мы получим самоподдерживающуюся
цепную реакцию.
Стоявший рядом с ним Лесли Гроувс, проворчал:
-- Мы добились бы этого несколько месяцев назад. Непременно. Если бы не
заявились проклятые ящеры.
-- Вы совершенно правы, генерал, -- обратился к нему Ферми, хотя Гроувс
по-прежнему носил нашивки полковника. -- Но теперь работа пойдет заметно
быстрее. Во-первых, потому, что нам удалось украсть у ящеров радиоактивное
вещество. А во-вторых, мы поняли, что движемся в правильном направлении --
иными словами, создать атомное оружие можно.
Ларсен вспомнил миф о Прометее, укравшем огонь у богов и подарившем его
людям. И о наказании за преступление: боги навечно приковали Прометея к
скале, приказав свирепому орлу клевать его печень. Йенс не сомневался, что
всем его коллегам в разное время вспоминался этот миф.
В отличие от большинства из них не только эксперименты в
Металлургической лаборатории заставляли Ларсена думать о Прометее. Всякий
раз, когда он видел Барбару, шагающую рука об руку с типом по имени Сэм
Иджер, орел с удвоенной силой принимался терзать его печень.
Работа стала чем-то вроде обезболивающего средства, хотя до конца
справиться с тоской Йенс не мог. Он наблюдал за показаниями приборов, слушал
нарастающий гул, а потом ровное рычание счетчика Гейгера, сообщающего о том,
что в самом сердце атомного котла постепенно увеличивается облако нейтронов.
-- Теперь -- в любой момент, -- тихонько проговорил он, словно
обращаясь к самому себе.
Ферми убрал стержни еще на несколько сантиметров, посмотрел на приборы,
что-то быстро прикинул на листке бумаги.
-- Джентльмены, у меня получается, что k-фактор равняется 1.0005. Котел
производит больше нейтронов, чем поглощает.
Кто-то из физиков захлопал в ладоши, несколько человек просто кивнули.
Случилось то, что предсказывали расчеты. И, тем не менее, все понимали, что
произошло важное событие.
-- Моряк из Италии открыл Новый свет, -- заявил Артур Комптон.
-- Значит, теперь мы можем производить взрывной металл, необходимый для
бомб, ничем не отличающихся от тех, что имеются на вооружении у ящеров. Я
правильно вас понял, джентльмены? -- спросил Гроувс.
-- Мы значительно приблизились к решению данной задачи, -- ответил
Ферми и опустил стержни назад в котел.
На инструментальной панели рядом с ним стрелки приборов отклонились
влево; счетчик Гейгера застрекотал медленнее, и Ферми вздохнул с
облегчением.
-- Складывается впечатление, что мы научились контролировать
интенсивность реакции. Огромное достижение.
Большинство ученых улыбались, Лео Силард рассмеялся, а у Ларсена
возникло непреодолимое желание вытащить кадмиевые стержни из котла и
оставить их лежать до тех пор, пока радиация не заразит все вокруг --
стадион, университет, Денвер. Он подавил его в себе, как и другие опасные
для жизни окружающих, но менее зрелищные поползновения, возникавшие у него в
последнее время.
Лео Силард проявил практичность другого рода.
-- У меня в кабинете есть бутылка хорошего виски, -- заявил он. -- Я
считаю, нам нужно отметить успех.
Его предложение получило единогласную поддержку. Йенс потащился в
здание Научного центра вслед за остальными. Виски и вправду оказалось
отличным; оно наполнило его рот едва уловимым ароматом дыма и проложило
приятный теплый след прямо в желудок. Только вот чувствовать себя лучше
Ларсен не стал, а ведь именно с этой целью люди начали производить виски.
Силард поднял бутылку и посмотрел на свет -- на донышке осталось
чуть-чуть жидкости цвета сияющей меди. Йенс протянул свой стакан (точнее,
стомиллилитровую лабораторную колбу, в которой, как он надеялся, никогда не
держали ничего радиоактивного).
-- Да, ты заработал добавку, -- сказал Силард и вылил остатки виски
Йенсу. -- Ты проделал такую огромную работу с котлом...
Йенс быстро опорожнил стакан... и тут же вспомнил, что еще не
завтракал. И что ему нечего праздновать. Да, он неплохо справился с решением
своих задач, но зато его жизнь разрушена.
-- Классная выпивка, -- сказал один из инженеров, работавших под его
началом. -- Теперь нужно пойти и кого-нибудь трахнуть.
Ларсен поставил колбу на полку и выскользнул из переполненного людьми
кабинета. Он прекрасно понимал, что слезы, навернувшиеся на глаза, вызваны
виски, но все равно чувствовал себя униженным. Неделю назад он подцепил
какую-то шлюху в Денвере. Тогда Ларсен пропустил не два стаканчика, как
теперь, а напился почти до потери сознания. У него ничего не получилось с
той девицей. Она повела себя благородно, и от этого ему стало еще хуже. Йенс
сомневался, что решится на повторение эксперимента в ближайшем будущем. Одна
неудача -- очень плохо. Но две... Зачем жить на свете?
Вот с такими невеселыми мыслями он спускался вниз по лестнице, чтобы
забрать свой велосипед. Оскар стоял на посту рядом. Увидев Йенса, он молча
кивнул.
-- Назад, в общежитие? -- спросил он.
-- Угу, -- сквозь стиснутые зубы промычал Йенс.
Он ненавидел свою армейскую койку, ненавидел базу, ненавидел то, что
ему приходится возвращаться туда, ненавидел полковника Хэксема непреодолимой
и всепоглощающей ненавистью, которая зрела с каждым днем и становилась
похожей на выдержанное бургундское вино -- чем дольше оно хранится, тем ярче
букет. Иногда Ларсену хотелось засунуть полковника Хэксема вместо
контрольного стержня прямо в атомный котел. Если бы только он обладал теми
же свойствами, что и кадмий...
И вот в довершение всех неприятностей Ларсен увидел Барбару,
возвращавшуюся домой, в квартиру, которую выделили им с Сэмом Иджером.
Иногда Барбара просто не замечала Йенса; ему ни разу не пришло в голову, что
виной тому его собственное поведение. Впрочем, она всегда старалась
соблюдать приличия и потому вежливо ему кивнула и даже немного замедлила
шаг.
Ларсен двинулся в ее сторону. Оскар никогда от него не отставал --
теперь у всех физиков имелся собственный телохранитель -- но сейчас
сообразил, что подходить слишком близко не стоит. Слабеющий голос разума
предупредил Йенса, что ничего хорошего из разговора с Барбарой не выйдет, но
виски оказалось сильнее и заставило голос разума замолчать.
-- Привет, дорогая, -- поздоровался Ларсен.
-- Привет, -- ответила Барбара. То, что она произнесла всего одно
слово, страшно возмутило Ларсена. -- Как дела?
-- Как обычно, -- ответил он. -- Ничего хорошего. Я хочу, чтобы ты
вернулась.
-- Йенс, мы обсуждали это уже сотни раз, -- устало проговорила Барбара.
-- У нас ничего не получится. Возможно, сразу, как только я приехала в
Денвер, мы могли бы... Но сейчас, нет. Слишком поздно.
-- Какого черта, я тебя не понимаю! -- Йенс разозлился еще сильнее.
Глаза Барбары сузились, и она сделала шаг назад. Вместо того чтобы
ответить на его вопрос, она сказала:
-- Ты пьян.
Йенс не стал объяснять ей, что праздновал победу вместе с остальными
учеными.
-- Ну, предположим, я выпил, -- заявил он. -- А что, святой мистер
Иджер и капли в рот не берет?
В тот самый момент, когда Ларсен произнес эти слова, он понял, что
делать этого не следовало. Впрочем, легче ему не стало. На одно короткое
мгновение Барбара замерла на месте.
-- До свидания. Еще увидимся, -- сказала она и пошла прочь.
-- Барбара, ты должна меня выслушать! -- схватив ее за руку, выкрикнул
Ларсен.
-- Отпусти меня! -- сердито потребовала Барбара и попыталась вырваться,
но Йенс держал ее крепко.
И тут, словно по мановению палочки злого волшебника, появился Оскар и
встал между Йенсом и Барбарой.
-- Сэр, леди попросила ее отпустить, -- напомнил он и высвободил руку
Барбары из цепких пальцев Ларсена.
Вид у него был достаточно суровый, и Йенс понял, что в случае
необходимости Оскар без колебаний применит силу.
В трезвом состоянии он бы никогда не решился броситься на своего
охранника, но виски лишило его способности здраво мыслить. Видит Бог, он и
сам крепкий парень... а Барбара, черт подери, все-таки его жена, не так ли?
Оскар отбил его кулак и врезал ему в солнечное сплетение. Йенс сложился
пополам и без особого успеха попытался сделать вдох. Его вырвало. Падая на
колени, Йенс прекрасно понимал, что Оскар точно рассчитал силу удара. С
такими ручищами он мог без проблем разорвать ему селезенку.
-- Вы в порядке, мэм? -- спросил Оскар у Барбары.
-- Да, -- ответила она и через минуту добавила: -- Большое спасибо. Нам
всем непросто, но Йенсу досталось больше других. Я все понимаю, и мне очень
жаль, что так получилось. Но я сделала то, что считала нужным. -- У нее
чуть-чуть дрогнул голос, и она спросила: -- Вы не сильно его ударили,
правда?
-- Нет, мэм, не беспокойтесь. Через пару минут он придет в себя. А вам,
пожалуй, лучше пойти домой.
Йенс по-прежнему не сводил глаз с тротуара у себя под ногами. Но все
равно слышал быстро удаляющиеся шаги Барбары. Оскар совершенно спокойно,
словно ничего особенного не произошло, одним уверенным движением поставил
его на ноги.
-- Давайте, я стряхну с вас пыль, сэр, -- сказал он и потянулся к
Ларсену.
Тот сердито оттолкнул его руку и с трудом выдохнул:
-- Да пошел ты... / Ларсен был готов умереть прямо здесь, на тротуаре
возле здания Научного центра. Впрочем, он не сомневался, что минуты его
сочтены -- ведь он по-прежнему задыхался.
-- Слушаюсь, сэр, -- так же спокойно, ответил Оскар.
И тут, наконец, Ларсен немного пришел в себя и сумел сделать настоящий
полноценный вдох. Оскар удовлетворенно кивнул.
-- Ну вот, все снова в порядке, сэр. Хорошо. Садитесь на велосипед, нам
пора ехать в общежитие. А завтра утром попросите себе нового телохранителя.
-- С удовольствием, -- сказал Йенс уже намного увереннее и громче --
легкие снова заработали, как полагается.
-- Прошу прощения, сэр, но я полностью разделяю ваши чувства, --
ответил Оскар.
Йенс сердито что-то проворчал и направился к своему велосипеду; Оскар
от него не отставал. Ларсен помчался прочь от университета, Оскар -- за ним.
Йенс уже давно понял, что отделаться от охранника не удастся. Впрочем, он и
не пытался -- просто хотел поскорее избавиться от ярости, которая его
пожирала.
Из-под колес во все стороны брызнули мелкие камешки, когда он повернул
направо, выехал на Аламеда, и помчался в сторону Лоури-Филд. Меньше всего на
свете ему хотелось оказаться сейчас в армейской казарме в Лоури-Филд. Но
больше идти некуда. Надо же где-то спать.
На какое-то короткое мгновение Йенса охватило такое удивительное
равнодушие, что ему стало совершенно все равно, где он будет ночевать.
Приближалась база военно-воздушных сил, а ему хотелось только одного --
промчаться мимо, вперед, вперед, дальше, оставить за спиной казармы,
бесконечные взлетные полосы... Все, хватит. Уехать отсюда, найти место,
которое будет лучше отвратительного, мерзкого, вонючего Денвера, место, где
его ждет другая, счастливая жизнь.
"Если ты поедешь дальше, то непременно попадешь на территорию,
оккупированную ящерами", -- напомнил ему внутренний голос.
И Ларсен тут же повернул свой велосипед в сторону казарм -- прямо
образцовый послушный мальчик, да и только.
Но когда они с Оскаром ставили рядышком свои велосипеды, Ларсен
продолжал смотреть на восток.
* * *
-- А ну-ка, жалкие лентяи... давайте, шевелите ногами, -- прорычал
Остолоп Дэниелс. Шел такой сильный дождь, что вода стекала с его каски прямо
за шиворот
"Такого в жизни не случилось бы, если бы у нас были старые добрые
английские каски", -- возмущенно подумал он.
Злость прибавила резкости его голосу:
-- Нас сегодня в новостях не покажут.
-- Да уж, что верно, то верно, -- заметил Дракула Сабо. -- Юг
Блумингтона давно остался позади.
-- Вы абсолютно правы, рядовой Сабо, -- проговорила Люсиль Поттер
строгим учительским тоном. Она показала рукой куда-то вперед, на низкие
приземистые здания, которые начали проступать сквозь пелену дождя. -- Похоже
на тюрьму города Понтиак.
Когда они подошли поближе, Сабо фыркнул.
-- Кажется, кто-то тут хорошенько по... хм-м-м, порезвился.
-- Вполне возможно, что в прошлом году наши сражались здесь с ящерами,
-- сказал Остолоп.
Тюремный комплекс выглядел, как и любое укрепленное место, за которое
велись активные бои, причем не один раз. Следует заметить, что осталось от
него не так чтобы очень много. Испещренная пулевыми отметинами стена, часть
здания примерно в ста ярдах от нее, еще кусок стены -- все остальное
превратилось в руины.
Блумингтон остался в тридцати пяти проклятых милях за спиной Остолопа.
Большая его часть тоже лежала в развалинах после того, как ящеры в очередной
раз вынудили армию покинуть город. За последний год Блумингтон трижды
переходил из рук в руки.
"Даже если ящеры уберутся восвояси, и завтра закончится война", --
подумал Остолоп, -- "Соединенным Штатам понадобится не один год, чтобы снова
наладить жизнь".
Он не представлял себе, что в собственной стране ему доведется увидеть
картины, представшие его глазам во Франции в 1918 году.
Остолоп изо всех сил гнал от себя печальные мысли. Сержант, как и
менеджер, должен постоянно думать о том, что происходит сейчас -- можно за
деревьями не увидеть леса, если проявить излишнее легкомыслие.
Офицерам платят за то, чтобы они беспокоились о лесе.
-- Здесь можно найти что-нибудь подходящее, чтобы разбить лагерь? --
спросил он.
Кто-то у него за спиной ответил:
-- Тут все неплохо защищено, сержант.
-- Согласен, неплохо С земли, -- сказал Дэниелс. -- Но если ящеры
начнут нас бомбить, мы будем у них, как на ладони.
-- Здесь есть парк... кажется, он называется "Парк у озера", --
проговорила Люсиль Поттер. -- Мне там приходилось пару раз бывать. С трех
сторон его ограничивает Красная река. Масса деревьев, скамейки и даже сцена
со зрительным залом -- если, конечно, что-нибудь от него осталось. Это
недалеко.
-- А вы знаете, как туда добраться? -- спросил Остолоп. Когда Люсиль
кивнула, он заявил: -- Ладно, пусть будет "Парк у озера". -- А затем громко
крикнул: -- Эй, Фредди, больше жизни. К тебе идет мисс Люсиль. Она знает
приличное место, где мы сможем устроить наши бренные тела на ночлег.
"Надеюсь", -- добавил он про себя.
Дэниелсу довелось видеть множество парков в Иллинойсе, и он примерно
знал, чего ждать -- мягкая трава, огромное количество деревьев, место, где
можно развести костер и приготовить походный обед, может быть, взять
напрокат рыбачью лодку, ведь парк стоит на берегу реки. Впрочем, с тех пор,
как явились ящеры, вряд ли кому-нибудь пришло в голову стричь здесь газоны,
которые наверняка превратились в роскошные лужайки.
Люсиль Поттер легко нашла "Парк у озера". Стоило ли тратить силы на то,
чтобы его искать, уже другой вопрос. Как-то раз в одном из дурацких
журналов, которые все время читал Сэм Иджер, Остолоп увидел изображение
лунных кратеров. Прибавьте грязь и пару чудом уцелевших деревьев, и вы
получите достаточно точное описание этого парка.
Дэниелс сомневался, что в парке осталось достаточно деревьев, под
которыми мог бы укрыться его отряд в случае атаки с воздуха. Остолоп уже
успел убедиться в том, что дождь чешуйчатым ублюдкам не помеха. Они
одинаково точно стреляют и в плохую, и в хорошую погоду. Дэниелс не знал,
как им это удается. Он только молил поливающие их дождем небеса, чтобы
ящеры, вообще, разучились стрелять.
-- Тут из земли кости торчат, -- крикнул Фредди Лаплас.
-- Правда? Ну, и что такого? -- ответил Остолоп. -- Здесь явно велись
жестокие бои.
-- Да знаю я, сержант, -- обиженным голосом проговорил Лаплас. --
Только мне кажется, часть из них принадлежит ящерам. -- В его тоне
прозвучало любопытство и отвращение одновременно.
-- Что такое? -- сердито поинтересовалась Люсиль Поттер. -- Ну-ка, дай
мне взглянуть, Фредерик.
Остолоп тоже отправился посмотреть на находку Фредди. По его мнению,
кости ящеров являлись самым интересным аттракционом "Парка у озера". Можно,
конечно, не ходить, но тогда придется достать лопатку и начать копать себе
ямку в грязи, чтобы затем провести в ней ночь.
Шлеп, шлеп, шлеп.
Казалось, сапоги вот-вот слетят с ног, дождь лил, как из ведра, и
отдыхать не собирался. Остолоп Дэниелс тяжело вздохнул. Жаль, что нельзя
отменить войну по случаю дождя. Впрочем, может быть, и можно. На земле
плохая погода, ветер и ливень наверняка доставляют ящерам больше неудобств,
чем американцам. В воздухе, разумеется, дело обстоит иначе.
-- Правда, не следует забывать, что мы отстали от них по части
технического прогресса, -- проворчал он себе под нос.
Фредди Лаплас, тощий, маленького роста паренек, который обладал сильно
развитым чувством самосохранения, показал рукой на яму, быстро
превращавшуюся в небольшой пруд. Да, из грязи действительно торчали белые
кости.
-- Они не человеческие, сержант, -- заявил Фредди.
-- Ты прав, -- подтвердила Люсиль Поттер. -- Эти кости не принадлежат
никакому существу, живущему на Земле.
-- По-моему, очень даже похоже на руки, -- сказал Остолоп. -- Ну да, у
них когти вместо пальцев... и что с того? -- Он поморщился. -- На них,
кажется, еще есть немного мяса.
Дождь смыл запах гниения, сохранившийся после сражения, но кое-что
все-таки осталось.
Люсиль нетерпеливо фыркнула.
-- У вас глаза есть, Остолоп? Вам должно быть известно, как устроены
руки у людей -- сначала идут две длинные кости, потом одна. Смотрите -- у
ящеров все наоборот.
-- Ну, будь я... -- воспоминание о мозолистой ладони отца заставило
Остолопа оборвать себя на полуслове.
Теперь, когда Люсиль показала ему на различие, он тоже его увидел.
Знания анатомии Дэниелс получил не благодаря прилежному обучению в школе, а
из личного опыта -- очень помогла работа на ферме, а потом общение со
спортсменами, которые то и дело получали травмы, да и его самого не миновала
сия чаша в те времена, когда он активно играл в бейсбол. Теперь же,
присмотревшись повнимательнее, он добавил:
-- Да и таких костей в запястье я никогда не видел.
-- Они не могут не отличаться от наших, -- пояснила Люсиль. -- У нас
кисть соединяется через запястье с двумя костями, а у ящеров с одной. Мышцы
тоже должны быть совсем другими, только их тут их почти не осталось.
Чтобы получше разглядеть скелет ящера, Фредди Лаплас немного расчистил
грязь саперной лопаткой. Несмотря на дождь, вонь стала такой невыносимой,
что Остолоп закашлялся. Он уже знал, что у ящеров красная кровь. А теперь
увидел, что в смерти инопланетяне выглядят так же отвратительно, как и люди.
-- Господи, хотел бы я знать, как они встречают свой Судный день, --
проговорил он так, словно спрашивал у Бога.
Он вырос в баптистской семье и, став взрослым, ни разу не имел повода
усомниться в том, чему его учили в детстве. Но если Бог создал ящеров в один
из дней Творения (интересно, в какой?), неужели он позволит им возродиться в
том же теле, когда наступит Конец Света? Остолоп не сомневался, что
проповедников тоже занимает этот вопрос, на который они непременно должны
найти ответ.
Фредди раскопал часть грудной клетки инопланетянина.
-- Ну и дела, -- задумчиво проворчал он. -- Больше похоже на
замысловатую решетку, чем на настоящие ребра.
-- А ты-то откуда столько про анатомию знаешь? -- спросил его Остолоп.
-- Мой старик держит мясную лавку в Бангоре, штат Мэн, -- ответил
Лаплас. -- Вот уж где я навидался разных костей, до конца жизни хватит!
Остолоп кивнул, принимая его объяснения.
-- Такие решетки отличаются особой прочностью, -- заметила Люсиль
Поттер. -- Англичане использовали подобные конструкции в своих
бомбардировщиках "Бленхейм" и "Веллингтон"...
-- Правда? -- удивился Остолоп.
Впрочем, он просто хотел поучаствовать в разговоре. Если мисс Люсиль
что-то говорит, можно не сомневаться, что все именно так, как она сказала.
-- А ты не мог бы выкопать для меня череп? -- спросила она у Фредди.
-- Я попытаюсь, мэм, -- ответил Лаплас так, точно она вызвала его к
доске и приказала решить трудную задачку на умножение.
Фредди принялся соскребать грязь своей маленькой лопаткой, а Люсиль
Поттер его подбадривала так, будто он вот-вот выкопает новенький "Шевроле"
(не то, чтобы они где-нибудь имелись), а в придачу к нему еще и запас
бензина, которого хватит на год.
"Вот и пытайся понять женщин", -- подумал Остолоп, наблюдая за тем, как
Люсиль вытащила из сумки с инструментами маленький скальпель.
"Ее интересует дохлый ящер... а живой сержант -- ни капельки".
Остолоп вздохнул. Он не сомневался, что Люсиль к нему неплохо
относится. Он и сам к ней хорошо относился, даже больше. Кроме того, Дэниелс
знал, что ей это известно. А как же иначе -- после того поцелуя... Ну, когда
он воспользовался ее бутылкой с эфиром, чтобы взорвать танк ящеров. Только
вот искра, загоревшаяся в его душе, почему-то не зажгла огонь в ее сердце.
Наверное, где-то остался человек, которого она любит. Они расстались,
когда Люсиль записалась в армию медсестрой, но она его помнит. Впрочем,
Дэниелс в этом сомневался. Стоило только посмотреть на мисс Поттер, как
сразу становилось ясно, что она старая дева.
"Просто мне не везет", -- подумал он.
Дэниелс никогда не предавался печальным размышлениям по поводу того,
что он изменить не в силах. Впрочем, годы, проведенные на игровом поле, а
потом в роли менеджера все равно сделали бы его таким: слишком часто
приходится принимать сложные решения, которые не всегда оказываются
правильными. Если ты не чувствуешь этого нутром, то имеешь все шансы
закончить жизнь, как Виллард Хершбергер, кетчер "Красных", который перерезал
себе глотку в номере нью-йоркского отеля после того как проиграл решающую
подачу в матче на своем поле.
И потому Остолоп отправился проверить, хорошо ли устроились его ребята,
и нашел ли Дракула Сабо подходящее место, чтобы вести огонь из своей
автоматической винтовки Браунинга. Дэниелс сомневался, что на них могут
напасть, но возможности такой не исключал.
-- Сержант, а у нас есть что-нибудь приличное пожевать? --
поинтересовался Сабо.
-- Наверное, только пайки. Радуйся, что хоть они есть, -- ответил
Остолоп. -- Уж можешь мне поверить, во Франции мы и такого не видали.
На самом деле, Остолоп не имел ничего против консервов. Главная
проблема заключалась в том, что парни из снабжения никогда не могли
доставить их в достаточном количестве, чтобы он наелся досыта и забыл хотя
бы на время об отвратительном чувстве голода. Впрочем, учитывая, что ящеры
достаточно жестко контролировали воздушное пространство, перевозить
продовольствие по земле стало делом очень не простым.
По мнению Остолопа у Сабо было лицо настоящего городского жулика:
иногда непроницаемое, порой лукавое и одновременно все понимающее, словно он
давал вам знать, что готов в любой момент над вами посмеяться и только ждет
подходящего повода. Такая физиономия сама напрашивалась на хорошую оплеуху.
И нужно заметить, Дракула научился отлично ее использовать в собственных
интересах. Вот и сейчас он засунул руку под пончо и вытащил трех цыплят.
-- Думаю, нам удастся отыскать что-нибудь получше скучного пайка, --
заявил он, ухмыляясь, совсем как лис, только что побывавший в курятнике.
"Возможно, так оно и было", -- подумал Остолоп.
-- Предполагается, что мы не должны грабить своих, -- сказал он, чтобы
соблюсти порядок; жареный цыпленок действительно лучше, чем тушенка.
-- Они просто гуляли по улице, и никого вокруг... ни одной живой души,
-- объяснил Сабо с таким невинным видом, точно говорил истинную правду.
Возможно, он даже немного перестарался.
Но он знал, что командир не станет поднимать шум и наказывать его.
-- Я рад, что так получилось, -- заявил Дэниелс, -- Но если ты будешь