Титов Владимир. Всем смертям назло...

ответить человеку. Любят они друг друга. А он серьезно болен. Не хочет ей
жизнь портить. Вы читайте, там обо всем написано.
Тимофеевна внимательно и долго читает, вздыхает, что-то шепчет себе
под нос, пом мы с дочкой распечатываем другие письма, осторожно кладет
письмо на стол, молчит, а потом, будто прогнав оцепенение" взволнованно
говорит:
- Ты пропиши ему, Андреич! Пусть он дурью не мучается! Жениться им
надо, вот и все! Чего ж тут решать, если любовь такая? Да это ж счастье, а
не несчастье! "Как?" - она спрашивает. Нечего тут спрашивать! Ты так и
пропиши5 ему - женитесь, в все. Тебя он послушает, вот увидишь, послушает.
Мне бы с матерью его поговорить! Ты не откладывай, пропиши ему. Ох,
засиделась я у вас! - Она встает, поднимает сумку и поспешно уходит.

"Многоуважаемые Владислав Андреевич, Маргарита Петров на, Танечка!
Пишут вам читатели и работники Дагестанской республиканской библиотеки для
слепых. Мы прочитали вашу замечательную повесть и недавно провели
читательскую конференцию, где обсудили ее. Мы восхищены вашим героизмом, вы
настоящие советские люди, и мы гордимся тем, что являемся вашими
современниками.
Ваша повесть особенно ценна и полезна для нас. Многие из пас потеряли
зрение, сражаясь на фронтах Великой Отечественной войны, другие - в
результате тяжелых болезней и несчастных случаев. Но мы не пали духом, а
нашли в себе силы, чтобы стать в ряды активных строителей нашей прекрасной
действительности. Почти все мы продолжаем в меру своих сил и возможностей
трудиться, приносить свой посильный вклад в построение коммунизма.
Задолго до дня проведения конференции вашу повесть многнэ наши
читатели прочитали в журнале для слепых "Литературные чтения", где она
напечатана по системе Брайля. Для товарищей, не умеющих читать по Брайлю,
мы устраивали громкие читки, рассказывали содержание.
И вот наступил день конференции. В этом письме невозможно пересказать
содержание всех выступлений, но все выступающие без исключения говорили о
том, что повесть им очень понравилась и ее герои Сергей и Таня будут
служить примером, достойным подражания. Многие приводили примеры из жизни,
рассказывающие о благородных поступках, которые совершили их товарищи.
Особенно много теплых слов было сказано о Тане, о вашей жене Маргарите
Петровне, о всех женщинах, матерях, женах, подругах.
У нас к вам большая просьба. Убедительно просим вас, напишите нам
ответ. Мы будем ждать с большим нетерпением.
От имени и по поручению всех участников конференции заведующая
библиотекой Ш. Супрун, г. Махачкала".

Где-то за городом хлесткими раскатами грохотал гром, темную весеннюю
ночь яростно секла молния. По окну барабанили крупные капли дождя и, шурша,
стекали на подоконник. На кухне пел сверчок, и было непонятно, как он
очутился в городской квартире и с кем говорит на своем непонятном языке в
эту непогожую ночь. Может, жалуется кому-то, зовет на помощь или радуется
тому, что жив и может издавать вот эти звуки?
Вчера вечером был Витька. Прочитал письмо, потер лоб и ничего не
сказал. И весь вечер сидел, молчал, сопел, о чем-то думал. Уходя,
остановился у двери и сказал:
- Ты, старик, береги это письмо, - и, наверное, чтоб смягчить
грустный вечер, улыбаясь, добавил: - А нос не задирай оттого, что тебя
печатают по системе Брайля. Ты хоть знаешь, ч го это такое?.
- Нет,
- Ну в общем... буквы выпуклыми точками, а их на ощупь... пальцами...
Вот так, старик...
За окном неистовствовала гроза. Ночь то и дело взрывалась белым
пламенем, и тогда было видно, как гнутся к эемле молоденькие деревца около
дома и вода сплошной блестящей стеной льет с аспидного неба.
Что же все-таки такое человеческое мужество? Как оно проявляется, из
чего складывается? Из чего возникает, как рождается, на чем зиждется? Что
это такое? Всегда оно нуж-ьо человеку или только в особых случаях? Какая-то
сила срывает человека с места и бросает в горящий дом, в огонь, чтобы
спасти жизнь другому, незнакомому человеку. Абсурдно? Противоестественно? А
своя-то жизнь... Почему он забывает о своей жизни? Это мужество? Мужество.
А сняться с обжитого, насиженного места и уехать к черту на кулички в
неустроенную неизвестность? Мужество? Ради какой цели?.. А ради какой цели
человек бросается в огонь? А если вот так всю жизнь в сплошной тьме, без
солнца, без лиц, без цветов? День и ночь, ночь и день, год за годом, зная,
что так будет завтра, послезавтра, всегда, так уснешь, так проснешься и
никто не в силах помочь? И надо жить, не ныть, не опускаться, идти вперед,
и "в меру своих сил"... Что это? Совместимо ли мужество и счастье?
Способствует ли одно другому?
От оглушительного удара грома вздрогнул дом, ослепительно блеснули
стекла окон на противоположной стороне улицы, потом опять все погрузилось в
кромешную тьму, и только сверчок спокойно и невозмутимо тенькал в темном
дальнем углу. В своей кроватке заплакала Таня.
- Папа, я к тебе... можно?.. - не дожидаясь ответа, юркнула ко мне
под одеяло. Теплые ручонки обвили шею, тельце вплотную прижалось к груди. -
Я боюсь, папа...
- Ну что ты, глупышка! Это гроза, она пройдет. Весной всегда бывают
грозы.
- А почему она такая страшная?
- Тебе так кажется. Гроза будит землю. Земля проснется, и на ней
зацветут цпеты, распустят листву деревья, зазеленеют поля с хлебами, и от
радости запоют птицы.
- А без грозы можно обойтись?
- Вообще-то да, но в природе так уж устроено, что будто бы и нельзя.
Я чувствую, как часто-часто моргает она глазенками, ресницы щекочут
мне шею, и от этого теплый покой разливается по всему телу. Дочь думает.
Она начинает постигать мир и истину.
Утром я написал ответ на письмо в Махачкалу.

"Здравствуйте, уважаемая Рита Петровна!
Пишет вам ученица девятого класса Надя Сергунина. Когда я прочла
повесть "Всем смертям назло...", я долго не могла уснуть. Да что значит эта
бессонная ночь по сравнению с теми ночами, что провели вы у постели
умирающего мужа?! Перед моим воображением прошло все случившееся. Я
невольно представила себя на вашем месте. Смогла бы я быть такой же
мужественной, как вы? Этот вопрос не давал мне покоя. У меня не хватает
слов выразить свое восхищение. Я счастлива, что в моей стране живут такие
женщины. Невольно вспоминаются слова А. Толстого: "Кажется, прост человек,
а придет суровая беда, в большом или в малом, и поднимется в нем великая
сила - человеческая красота". Взяв в основу повесть вашего мужа, мы
проведем в классе диспут "О красоте человеческой". Потом мы составим альбом
и подарим его школе. Если сможете, то напишите несколько строк. Мы поместим
их в альбом.
Будьте всегда счастливы! Я постараюсь быть такой же, как вы.
Рязанская обл.. г, Сасово".

"Дорогая Маргарита Петровна, Владислав Андреевич!
Я не очень-то люблю писать письма, да еще людям незнакомым, но сегодня
я просто не могу не писать. Во мне что-то перевернулось, сдвинулось с
какой-то мертвой точки. Я по-новому посмотрела на окружающий мир и людей.
Как странно, что люди до поры до времени могут казаться серенькими,
незаметными, и вдруг как каким-то лучом озаряет их. Непонятно.
Вы меня простите, может, это и жестоко с моей стороны тан говорить, но
мне пришла в голову такая мысль. Может, вас постигло совсем не горе, а
счастье постигло. Ведь вы смогли узнать, на что способен каждый из вас.
Простите, пожалуйста, но мне хочется видеть вас не несчастными людьми, а
самыми счастливыми. Вы теперь для меня мерило человеческого достоинства,
благородства, мужества, Я знаю, что мелочи жизни мешают человеку. Но ради
всего лучшего, что есть на земле, не опускайтесь до мелочей, не мельчайте.
Ведь каждому человеку так нужен маяк, чтобы не ваблудиться в океане жизни.
Ой, простите меня! Я должна совсем не так вам писать. Не сердитесь на
меня.
Дорогие мои! Если вам когда-нибудь понадобится помощь друга - знайте,
что я всегда с вами, в любое время, только позовите. Пишите, Владислав
Андреевич, много пишите, у вас есть талант.
Тангоша! Тебе так в жизни повезло! У тебя такие прекрасные родители. А
я совсем не знаю своих папу и маму. Оба погибли в Ленинграде. Теперь мне
все время кажется, что они были похожи на твоих папу и маму, Я завидую тебе
чуть-чуть. Береги их, Счастья тебе, малышка!
Тамара Богданова, Тульская обл.. г, Новомосковск".

"Дорогая Рита!
Тяжелое горе, свалившееся на ваши плечи, не сломило вас. Вы выстояли в
тяжелой схватке со смертью. Только ваша верная любовь, воля, мужество
вернули мужа к жизни. На примере вашей любви будут учиться и воспитываться
многие поколения людей. Потерять руки - это страшная, это тяжкая, ничем не
поправимая беда. Но, родные наши, у вас есть любовь. А это так много!
Супруги Шестопаловы Зинаида и Юрий, г. Новосибирск, 25".

Рита морщит лоб, склонившись над чистым листом бумага, и бросает на
меня умоляющие взгляды. "Помоги, ну что тебе стоит. Не умею я писать
письма". - "А я, думаешь, умею!"
- Слав, ну что им ответить?
- Что любовь - это святое чувство, ее надо беречь. Расскажи, как ее
надо беречь, как хранить...
- Издеваешься, да! Смеешься, да!
Она встает из-за стола и, расставив руки, надвигается на меня.
- Папа, прячься! - визжит от восторга Танюшка и, подражая маме,
косолапит ко мне. Глазенки горят от восхищения, ей не терпится скорее
добежать и затеять возню. Большего удовольствия для нее нет. Впрочем, есть.
Залезть папе верхом на шею и, вцепившись ручонками в волосы, заставить его
вприпрыжку скакать по комнате. Говорят, что визг ее слышен тогда на третьем
этаже, у тети Гали.
Окончательно "захсхоченные" (по выражению Тани), мы лежим на диване и
тяжело дышим.
- Слав, а если б не твоя повесть, о нашей любви узнали бы люди?
- А зачем им про это знать?
- Наверное, все-таки легче, когда знаешь, что есть на свете настоящая
любовь. Сколько девчонок обманываются в своем первом чувстве! А это так
больно. Помнишь, я тебе рассказывала про Нинку? Когда ее разлюбил Олег, она
под поезд броситься хотела. Никого не слушала и верить во все перестала.
Сидит, бывало, на работе, в одну точку уставится взглядом и не видит
ничего, не слышит, и желаний у нее никаких нет. Ты знаешь, может, подобное
происходит потому, что некоторые ждут от любви только приятное, только
радость и не настраивают себя на преодоление трудностей, на борьбу, на
лишения? А без этого какая же любовь? Любовь это когда все одно. Когда
нельзя одной. Когда и радость и боль одна.
- А говоришь, что не можешь написать письмо. Вот об этом и пиши.
- Ты так думаешь?
Все чаще и чаще встречались письма, в которых читателя просили,
требовали, иногда даже приказывали, чтобы я па-сал, уверяя, убеждая, что у
меня должно получиться.
В журнал "Юность" отправил рассказ "Раненый чибис". Вот ведь как
получается в жизни! Очень давно, будучи еще студентом Ворошиловградского
горного техникума, приехав а село, к себе домой на каникулы, я совершенно
случайно из малокалиберной винтовки подстрелил чибиса. Рана была
пустяковая, и птица упала на землю скорее с испугу, чем от пули. Я принес
чибиса в село и отдал его первому попавшемуся мальчишке. Им оказался мой
сосед Василий. Через несколько минут ватага ребят с гиком носилась по
дороге, волоча за собой на длинном шнурке очухавшегося от испуга чибиса. Он
то взлетал, то падал вниз, кувыркался, опять взлетал и как-то боком,
неуклюже взмахивал крыльями и тихо кричал. Мне стало стыдно. Разъяренный, я
выбежал на дорогу, надавал подзатыльников ребятишкам, отобрал птицу и
принес домой. Чибис широко раскрывал клюа, словно ему не хватало воздуха,
часто моргал черными бусинками глаз, еле слышно пищал и мелко вздрагивал
всем тельцем. К вечеру он умер.
Меня потряс этот случай. Что-то противоестественное было в том, что
мальчишки замучили птицу. Потом, спустя много лет, в нашу большую семью
(нас семь братьев и три сестры) пришла беда и более страшная: утонул
четырнадцатилетний брат Александр. Он был глухонемым. Смышлены", на
редкость ласковый и обаятельный мальчуган безвременно ушел из жизни по
нелепой случайности, а может, по недосмотру людей, которым было поручено
его обучение и воспитание.
Милый Саша... Мы нежно любили друг друга. Я не мор объясниться с ним
на его языке при помощи пальцев (на протезе они не шевелятся), но,
наверное, существует все-таки телепатия. Он понимал меня по еле заметному
движению глаз, губ, повороту головы. "Саша, закурить". И он уже мчит-ся в
комнату, сосредоточенно достает сигарету, чиркает спичкой, подает сигарету
в губы и, увидев, как я глубоко, с удовольствием затягиваюсь, во весь рот
улыбается. Однажды я вошел в комнату и остановился. На большом кованом
деревянном сундуке сидел Саша и с отчаянной злобой бил своими маленькими
кулачками мой неуклюжий, с черными негнущимися пальцами протез. Из глаз его
ручьем бежали слезы. Я молча подошел к нему, и он рывком ткнулся мне в
грудь.
Знойным июльским летом, стоя у его гроба, я никак не мор поверить, что
Саша погиб. Все казалось, сейчас он встанет, глаза его заблестят, сощурятся
и озорная улыбка озарит лицо. Казалось, мне приснился кошмарный сон... Я и
сейчас не верю, что его нет.
О чибисе начинал писать несколько раз, и каждый раз не получалось.
Будто бы все правда, все из жизни - и все не так. Не мог я смириться с той
жестокостью, с которой мальчишки обошлись с птицей. Не имела эта жестокость
права на; жизнь. Потом осенило - ведь Саша должен спасти чибиса!
Рассказ был написан за двое суток. И в журнал "Юность" пошел без
редакторской правки.
В письмах просят писать, я и еам хоту писать, уже не могу не писать,
но те же письма становятся и моей радостью, моим счастьем и серьезной
помехой в дальнейшей новой работе. Они отвлекают, отнимают время,
возврапгатот к теи событиям, о которых хотелось бы забыть, успокоиться и
сосредоточиться на других проблемах. Как-то в беседе со иной Борис
Николаевич Полевой произнес очень глубокую па мысли фразу, над которой я
долго думал: "В первой своей повести ты шел за событиями, - сказал он. -
Наступит в твоем творчестве момент, когда ты должен будешь сам вести
событие". Наверное, этот момент уже наступил. Повесть "Ковыль - трава
степная", которую пишу, к моей биографии почти никакого отношения не имеет.
Может, поэтому она так туго подвигается вперед. А может, я не могу вести
отбитие? Но в рассказе ведь вел. Да, но там был Саша. Я только представлял
его, а действие шло само собой; Легко сказать - пиши.
- Девчонкам ты ответь, - советую я Рите. - Расскажи, как я дернул
тебя за косичку иг чуть не получил затрещину (вовремя увернулся, как-никак
боксер-разрядник), как провожала меня в армию, потом три года ждала,
еженедельно писала письма (при желании можешь процитировать, все письма до
единого сохранились), как уже после армии поссорились, через месяц
помирились, а через год, когда я защитил, диплом, поженились. Ну и все в
том же роде.
- Теперь я знаю, что писать!
В комнату, сияя, влетает Тимофеевна:
- Письмо Женя прислал! Ты, Андреич, как колдун. Только хотела
похвастаться, а ты уже все знаешь. Все правильно. Пишет, на обученье был.
- На ученье...
- Я и говорю... В отпуск его могут отпустить! Он у меня молодец!
Парень что надо! Командир благодарность ему вынес. А награды сейчас
солдатам выдают? Как в войну - ордена, медали...
- Если заслужит - выдадут.
- Неужто в -мирное время орден могут дать?! А тебе сегодня пятьдесят
три письма.
- Да вы что!
- Всей почтой считали. Заведующая говорит, что тебя налогом надо
обложить. Мне сумки одной стало мало.
- Вы уж простите меня, Тимофеевна...
- Шуткую я. Иду, сумка тяжелая, плечи давит, а мне радостно. Будто
мой Женя мне столько писем написал.
"Просто сказать, что ваша повесть понравилась нам, - значит вообще
ничего не сказать. Она взволновала, потрясла нас, никого не оставила
равнодушным. Нам казалось до сих пор, что в наше время уже не могут быть
Корчагины и Матросовы, что все то из истории, из другого времени, далекого
от нас. Сейчас верим - могут быть! Нас восхищает мужество,
стойкость, -широта души ваших героев. Каждый из них с полным правом может
сказать словами М. Светлова?
Пригодись, моя сила, Для слабых людей, Пригодись, мое сердце, Для
светлых идей...
Мы гордимся тем, что и в наше время люди способны на
самопожертвование.
С комсомольским приветом ученики 10-го "А" класса средней школы, N 6,
г. Мыскова Кемеровской обл.".

"Дорогой Владислав!
Всем нам дорога книга Н. Островского "Как закалялась сталь". Теперь
рядом с ней мы ставим вашу повесть. Она также зовет нас к мужеству,
стойкости, зовет "только вперед!". Нам об очень многом хочется написать
вам, о своих планах и мечтах на будущее, но не знаем, как вы отнесетесь к
нашему письму. Вы, наверное, очень загружены, и вам трудно писать. И
все-таки очень просим ответить нам, мы хотим убедиться, что ВЫ ЕСТЬ. От
имени 650 человек разрешите поблагодарить вас за книгу, котор-ая вам очень
нужна. Будьте счастливы!
Ваши друзья, учащает ПТУ Ли 28 е. Березники",
"Недавно мы коллективно прочитали вншу -повесть "Всем смертям
назло...". Она глубоко взволновала vac и заставила задуматьсяз "А смогли бы
мы перенести все?" Мы сравнивали Сергея Петрова и Сашу Матросова. Тогда, в
1943 году, он погиб, спасая товарищей, закрыв амбразуру своим телот. fro
это было -в годы войны, а теперь мирное время. Читая повесть, мы пережили
то, что пережили вы, Мы никогда не задумывались, как живем, что делаем. Не
выучишь урок и скоро об этом забудешь, получишь двойку - есть оправдание:
некогда, не могу, не понимаю. Но ведь это только капелька по сравнению с
тем, что преодолели вы. И если человек не может сделать самое простое -
исправить двойку, то это уже не настоящий человек. Спасибо вам за вашу
книгу. Мы постараемся бить такими же, как вы, - стойкими, правдивыми,
мужественными.
На совете отряда мы решили принять вас в почетные пионеры отряда имени
Александра Матросова. В отряде у нас 24 пионера, теперь будет 25. Примите
этот галстук.
С пионерским приветом пионеры 7-го класса Брилевская, Ку-жарева,
Амерханова, Цаплии, Ермолаева, Рыбакова, Прищепов, Богданов, Краснов,
Кухаренко, Ласскпп, Николаев и др.. всего 28 подписей. Витебская обл..
Пальминка".

"Здравствуйте, Владислав Андреевич!
Мы, учащиеся 7-х классов, только что провели читательскую конференцию
по вашей книге. Мы восприняли ее как гимн мужеству. Если бы вы знали, с
каким увлечением читали вашу повесть. Сначала был только один экземпляр
журнала "Юность", и мы всем классом оставались после уроков и читали. А
когда достали еще несколько экземпляров, то стали перечитывать дома. Читали
вашу книгу как раз тогда, когда на уроках литературы изучали роман Н.
Островского "Как закалялась сталь". Мы сравнивали Павку Корчагина и Сергея
Петрова. У них много общего, хоть они и люди разных поколений. Мы гордимся,
что Сергей наш современник!
По поручению семиклассников Жирихина Тоня, Омельченко Галя, Сидорин
Юра, Ионова Люся, Харьшна Надя, Кузнецова Люба, Васюшкина Лида, Слепое
Саша. Рязанская обл.. Путятино".

"Мы провели пионерский сбор, посвяшенный В. И. Ленину. На
торжественной линейке мы приняли в пионеры достойных ребят. Там же, в
торжественной обстановке, мы приняли и вас в почетные пионеры нашей дружины
имени Героя Советского Союза Алексея Лукича Приказчикова. На линейке также
принимали пионеров в комсомол. На днях мы получили письмо с автоарафами
космонавтов.
Ваши пионеры. Калужская обл. санат. "Восход".

"Нас, пионеров 3-го отряда, очень заинтересовала вяша судьба. Мы
читали о Павке Корчагине, о молодогвардейцах, о Саше Чека-лине, Павлике
Морозове и думали, что сейчас нельзя совершить героический поступок. Мы
ошиблись. Нас в отряде 16 чс.юнек, из них 13 мальчиков. Мы не знаем, как
сложится судьба каждого из нас, но мы хотим быть похожими на вас.
Пусть ваша дочь повяжет вам этот пионерский галстук.
Николаевская обл.. с-з им. 22-го съезда КПСС".

"Дорогой Владислав Андреевич!
Извините, пожалуйста, что бея вашего согласия приняли вяс в почетные
пионеры нашего отряда, но рсбжа зам искренне обещали, что не подведут вас и
будут примерно учиться, что пришлось разрешить им провести сбор и зачислить
вас в списки почетных пионеров. Я уверена, что ребята будут учиться еще
лучше.
В. М. Забажан, г. Осиповичи Могилевской обл.".

Яркой весенней порой сорок четвертого года нас принимали в пионеры. Я
никогда не забуду тот день. До конца войны нашим отцам предстояло еще
одолеть дорогу длиною в год, и многим из нас суждено было стать сиротами, и
еще не раз услышать холодящий кровь крик чьей-то мамы, и за несколько часов
стать старше, не по годам, а по образу мыслей и по той тяжести мужских
обязанностей, которые ложились на плечи.
В шеренге оборванных, истощенных деревенских школьников рядом со мной
стоял Иван Жаворонков, с другого бока - Витя Дорофеев, и все мы с замершим
от волнения и радости сердцем срывающимися голосами повторяли за своей
старенькой учительницей Матреной Филипповной волшебные слова клятвы. Мы
хотели быть достойными своих отцов, солдат Великой Отечественной. Каждый из
нас был готов - мечтал об этом - взять в руки винтовку и стать на защиту
своей Родины. Мы давали пионерскую клятву, как солдаты, получающие оружие и
уходящие в свой первый бой. Не знаю, о чем думала тогда наша учительница,
какие мысли волновали ее, но вдруг мы заметили, что у нее на глазах
блеснули слезы, когда, поздравляя нас, она каждого по очереди обняла и
поцеловала в лоб. Ванятка Жаворонков хмурил глаза и тянул руку вверх.
- А галстуки нам когда выдадут?
- Ребятки, галстуков пока нет. Их нет во всем районе. Но я думаю, что
вы и без галстуков будете настоящими советскими пионерами.
- Какой он, галстук? - подтягивая сползающие штанишки, спросил Витя
Дорофеев.
- Галстук, ребята, имеет форму треугольника и того же цвета, что и
знамя нашей великой Родины. Это цвет крови рабочих и крестьян, погибших за
наше с вами счастье, за свободу и независимость.
- Его всем можно носить? - опять спросил Ванятка.
- Когда окончится война, мы разобьем фашистского зверя в его логове,
и наши ткацкие фабрики наткут в достаточном количестве красного полотна,
каждому из вас будет торжественно повязан пионерский галстук. Подождите,
ребятки, осталось немного...
Потом мы гордо шагали по селу, босые и возбужденные, с холщоашш
сумками через плечо, в которых болтались растрепанные тетрадки из
коричневой газетной бумаги, исписанные между печатных строк сводок
Совинформбюро жидкими самодельными чернилами. В тот же день я написал
письмо отцу на фронт. Ломкими каракулями сообщал, что я уже совсем взрослый
человек, пионер, что пусть он теперь не беспокоится о семье, потому как сын
его уже верная и крепкая подмога в хозяйстве, а в конце, там, где следовали
поклоны и приветы от многочисленной родни, робко приписал, что, мол, одна у
меня нужда и забота - нет пионерского галстука, и, может быть, там, на
фронте, найдется случайно хоть маленький красный клочочек, и тогда будто бы
счастью моему не будет конца и края.
Радости действительно не было границ. В небольшой бандероли, между
двух совершенно чистых, с ослепительно белыми листками блокнотов, маковым
цветом алел ровный, блестящий клочок ситца. Дня два или больше от меня не
отступали толпы любопытных мальчишек и девчонок. Всем хотелось посмотреть
настоящий пионерский галстук, а если посчастливится, то и потрогать его
рукой. Большей знаменитости, чем я, в те дни на селе не было. От славы у
меня слегка закружилась голова, и отметки по арифметике резко поползли
вниз. Мам в ту пору не приглашали в школу для бесед, некогда им было так
вплотную заниматься делами воспитания, да и сами мы отлично все понимали
без лишних внушении. А философскую истину "что хорошо и что плохо"
постигали в те военные годы уже в свои пять - семь леть.
После уроков меня пригласила к себе в комнату Матрена Филипповна и
грустно сказала:
- Происходит какая-то несправедливость, Слава Титов. По арифметике у
тебя посредственные отметки, а ты красуешься в пионерском галстуке. Я
понимаю, тебе его прислал твой папа, но другие ребята чем хуже? Вот Коля
Крутских или Федя Бредихин даже лучше. Они отличники. Может, мы дадим
кому-нибудь из них поносить галстук, ну хотя бы на недельку? Как награду. А
потом другому...
Я отвернулся и заплакал. Стыдно было оттого, что произошел этот
разговор, и оттого, что плачу, и что, конечно, Матрена Филипповна права, и
я чувствую это, но понять никак не могу, и как теперь буду писать следующее
письмо отцу, как посмотрю в глаза маме и, вообще, как покажусь в селе без
галстука.
Впервые в жизни я так горько, неутешно плакал. Учительница гладила мой
рыжий чуб и уговаривала:
- Успокойся, Слава. Если тебе так жалко галстука для своих друзей,
можешь не давать. Силой его снимать никто не будет. Обещаю о нашем
разговоре никому не рассказывать. Успокойся, мальчик.
- А если папа узнает?
- Конечно, ему будет неприятно, что его сын ггерестал учить
арифметику. Но тебе надо же быть мужчтюй в конце концов, иметь мужество
отвечать за евои постушга.
Галстук неделю носил Федор, потом Коля, зятем его однофамилица Валя
Timwa, и уже в пятой или шестой очереди он на неделю вернулся ко мне.