Страница:
– Не думаю, – покачал головой некромант. – Подобные ритуалы всегда сопровождаются огромным выплеском магической энергии. Мы подобрались слишком близко к Краю Тьмы. Если бы произошло что-то подобное, то я бы обязательно это почувствовал.
– Марвин прав, – поддержал дракон. – Время еще есть, но его остается чрезвычайно мало. Дети Ледяного бога не зря торопятся с ускорением захвата все новых и новых территорий, и ими движет не одна только жажда крови. Они стремятся найти Пелену богини Аолы и сделать свою власть непоколебимой. К счастью, тот факт, что мы не знаем, где хранится брачный покров Дарующей жизнь, точно так же тормозит и поиски тварей стужи, ведающих не больше нашего.
– Я так понимаю: если мы успеем спасти Лилуиллу до того, как твари сумеют отыскать Пелену и провести свадебный ритуал, то выиграем время для Ульрики, которая обязательно что-нибудь придумает и подстроит Ледяному богу какую-нибудь неожиданную каверзу, – выдвинул предположение барон.
– Совершенно верно, – опять поддакнул Эткин. – Именно в этом и состоит план мудрого Арбиуса. Кроме того, я искренне верю в уникальные способности нашей Сумасшедшей принцессы, которой, кажется, просто на роду написано постоянно устраивать врагам всевозможные неприятные, не поддающиеся логическому обоснованию сюрпризы!
Генрих счастливо улыбнулся. Для благополучия и поддержки Ульрики он был готов немедленно совершить все что угодно. Даже жениться на самой Ринецее – конечно, с условием, что он непременно овдовеет еще до наступления первой брачной ночи! Хотя, если признаться честно, брачные аферы никогда не являлись сильной стороной его, бесспорно, необычной и многогранной натуры. Втравить повелителя сильфов в нежеланное сватовство… Ну это, наверно, выглядело бы намного круче, чем даже попытаться разлучить Ланса с Огвуром и вознамериться женить изнеженного эльфа, обладающего ярко выраженной нетрадиционной сексуальной ориентацией, на какой-нибудь высокомерной красавице принцессе! И если бы только Генрих мог догадаться в тот момент, насколько его несуразные измышления оказываются недалеки от истины, он обязательно посмеялся бы желчно над самим собой! Попытки сжульничать и обмануть судьбу всегда заканчиваются чем-нибудь опасным или непредсказуемым…
ГЛАВА 4
ГЛАВА 5
– Марвин прав, – поддержал дракон. – Время еще есть, но его остается чрезвычайно мало. Дети Ледяного бога не зря торопятся с ускорением захвата все новых и новых территорий, и ими движет не одна только жажда крови. Они стремятся найти Пелену богини Аолы и сделать свою власть непоколебимой. К счастью, тот факт, что мы не знаем, где хранится брачный покров Дарующей жизнь, точно так же тормозит и поиски тварей стужи, ведающих не больше нашего.
– Я так понимаю: если мы успеем спасти Лилуиллу до того, как твари сумеют отыскать Пелену и провести свадебный ритуал, то выиграем время для Ульрики, которая обязательно что-нибудь придумает и подстроит Ледяному богу какую-нибудь неожиданную каверзу, – выдвинул предположение барон.
– Совершенно верно, – опять поддакнул Эткин. – Именно в этом и состоит план мудрого Арбиуса. Кроме того, я искренне верю в уникальные способности нашей Сумасшедшей принцессы, которой, кажется, просто на роду написано постоянно устраивать врагам всевозможные неприятные, не поддающиеся логическому обоснованию сюрпризы!
Генрих счастливо улыбнулся. Для благополучия и поддержки Ульрики он был готов немедленно совершить все что угодно. Даже жениться на самой Ринецее – конечно, с условием, что он непременно овдовеет еще до наступления первой брачной ночи! Хотя, если признаться честно, брачные аферы никогда не являлись сильной стороной его, бесспорно, необычной и многогранной натуры. Втравить повелителя сильфов в нежеланное сватовство… Ну это, наверно, выглядело бы намного круче, чем даже попытаться разлучить Ланса с Огвуром и вознамериться женить изнеженного эльфа, обладающего ярко выраженной нетрадиционной сексуальной ориентацией, на какой-нибудь высокомерной красавице принцессе! И если бы только Генрих мог догадаться в тот момент, насколько его несуразные измышления оказываются недалеки от истины, он обязательно посмеялся бы желчно над самим собой! Попытки сжульничать и обмануть судьбу всегда заканчиваются чем-нибудь опасным или непредсказуемым…
ГЛАВА 4
Горячий ветер обжигающей змейкой пробирался меж засохших травинок, с шорохом пересыпая бесконечные мелкие песчинки. Вездесущий песок проникал под одежду, попадал в волосы и глаза, заставляя путников болезненно щуриться. Раскаленное солнце стояло высоко в небе, не затененное ни единым облачком. Было жарко.
Ланс запрокинул голову, увенчанную импровизированным тюрбаном, на который он с превеликим сожалением пустил свою запасную муслиновую рубашку, и вылил в пересохшее горло тонкую струйку воды из кожаной фляги. Задумчиво поболтал плоским сосудом, прикидывая, надолго ли еще хватит оставшихся запасов. Ехавший на маленьком сером ослике дервиш Али-Баба участливо обернулся к совершенно измученному зноем полуэльфу.
– Видишь, – взмахнул старик загорелой рукой, указывая на вязкое дрожащее марево, вяло колышущееся за отдаленными барханами, – осталось совсем немного. Там начинаются неприступные стены великого города Рох-Осс, столицы нашего ханства. Древний город состоит из двух частей – многовекового, полуразрушенного Роха с храмами, усыпальницами и библиотеками и нового Осса с цветущими садами и жилыми кварталами. Две части одного града разделяет широкое искусственное озеро, питаемое подземными источниками и созданное милостью богини Аолы, покровительницы Рох-Осса, из которого и вытекает полноводная река Оха, впадающая в бескрайнее Ликерийское море. А в трех днях морского пути в центре водной глади высится легендарный Поющий Остров, обиталище бессмертных эльфов.
Тонкое лицо Ланса приняло мечтательное выражение.
– Хотелось бы мне когда-нибудь побывать там, – прищурил он свои прекрасные глаза, словно пытаясь острым взором преодолеть огромное расстояние и хоть немного рассмотреть далекую землю, так и не ставшую его родиной. – Вот только боюсь, что там тоже не жалуют полукровок!
– А пусть только попробуют сказать хотя бы одно обидное словечко в твой адрес, – вполголоса проворчал Огвур, выразительно поглаживая длинную рукоять Симхеллы. – Сразу появится подходящий повод выяснить, такие ли уж они бессмертные на самом деле.
– И все же путь туда нам заказан! – жалобно вздохнул Лансанариэль.
Дервиш, внимательно прислушивавшийся к словам красавца полуэльфа, лукаво усмехнулся, тщательно пряча улыбку в длинную седую бороду. Унылый ослик сонно взмахнул хвостом, тщетно пытаясь разогнать надоевшую жару, и снова мелко засеменил натруженными копытцами. Ланс издал мученический стон, мысленно проклиная и коварных детей холода, словно для контраста, издевательски обрекших его на это демоново пекло, и темный портал, унесший в неведомые дали его обожаемую рыжую Мелеану, и собственные вещие сны, неотступно ведущие его вперед, к загадочной цели. Он решительно приподнял ногу в узорчатом сапоге на высоком каблуке, чуть не по самую щиколотку утопающую в сыпучем песке, и сделал еще один шаг, пообещав себе не отступать назад и не сдаваться несмотря ни на что. Рядом целеустремленно пыхтел могучий орк в насквозь пропотевшей рубашке.
Старый Али-Баба окинул друзей хитрым, все понимающим взором и одобрительно кивнул умной головой. На длинной нити судьбы постепенно начинал завязываться очередной, отнюдь не бессмысленный узелок…
Уже после того, как они пролетели над угрюмым, каким-то неживым лесом, Генрих и сам внезапно уловил негромкое, но угрожающее гудение, разлитое в окружающем их воздухе. Грудь сдавливала непонятная тяжесть, стало трудно дышать, кровь прилила к разом занывшей голове, звонко тукая в висках и рисуя перед глазами мутные кровавые разводы. Барон судорожно переводил дух, ощущая себя непривычно постаревшим и ослабевшим. Каждое движение давалось с огромным усилием, будто он пытался плыть против тугого, упрямо противоборствующего потока воды.
– Держись! – Марвин повернул к сильфу свое напряженное лицо с огромными, болезненно расширенными черными глазами и мертвенно ввалившимися щеками. – Это силовой барьер магии Ледяного бога, нам нужно преодолеть его любой ценой.
И тогда барон просто распластался на широкой спине дракона, зажмурился и уцепился за острые, выступающие гребнем чешуйки, идущие вдоль позвоночника гиганта, понимая, что он сейчас не обладает ни малейшей возможностью хотя бы чем-то помочь друзьям. «Не можешь помочь – тогда не мешай!» – справедливо решил де Грей, стараясь стать незаметным и необременительным. Марвин благодарно хлопнул его по плечу. Волшебный глаз дракона отлично прижился в правой глазнице некроманта. И поэтому маг отчетливо видел сейчас частые столбы холодного, смертельно опасного пламени, образующего вибрирующую подвижную решетку, куполом накрывающую Край Тьмы. Марвин даже ругнулся сквозь зубы, понимая, как велика мощь Ледяного бога, сумевшего создать и непрерывно подпитывать столь надежную защиту. Просветы между энергетическими потоками были не только малы, но, что намного хуже, нестабильны, ибо вся магическая конструкция непрерывно двигалась, меняла форму и перетекала из образа в образ.
– Сможешь пролететь между потоками? – взволнованно спросил маг, обхватив руками мускулистую шею Эткина и дотягиваясь до его острого треугольного уха.
Гигант иронично скосил сапфировый глаз:
– Что, магикус, струсил? Никак душа в пятки ушла?
Марвин коротко хохотнул:
– А вы с Мелеаной – два сапога пара! Оба рисковать любите, оба безбашенные до самозабвения. Не хотелось бы, конечно, оставлять жену вдовой, но, как говорится, отступать нам некуда, позади – Наррона. Провалим миссию – считай, все земля окажется обречена на страшную, мучительную гибель. Так что рискнем, крылатый?
– Риск – благородное дело, – ответно улыбнулся дракон.
– Хорошо, – с неясной интонацией отреагировал некромант. – Я сплету заклинание, которое на краткий миг сможет зафиксировать энергетические столбы в неподвижном состоянии. А уж дальше все зависит только от тебя!
– «То взлет, то посадка, то снег, то дожди…» – бесшабашно пропел Эткин. – Эх, Родина нас не забудет, хотя и не вспомнит! Молись, магикус!
– Кому? – буркнул Марвин. – Не демиургам же!
– Не, эти покровители ненадежны, – цинично хмыкнул крылатый скептик. – Это я так, фигурально. Загадал я, понимаешь ли, дружище: если мы прорвемся в целости и сохранности, значит, и у Ульрики все будет хорошо!
– А если нет? – настороженно поинтересовался маг.
– А если нет… – воинственно насупился дракон. – Вот поэтому и говорю: молись, Марвин! Молись за наших глупых наивных врагов, которых на свою же беду угораздило связаться с такими, как мы, ибо они сами себе смертный приговор этим необдуманным решением подписали…
– Готово! – громко, перебивая любимые философские сентенции дракона, выкрикнул некромант. – Вперед, Эткин!
Дракон бурно всплеснул могучими крыльями и быстрее вихря рванулся в узкий проход между двумя застывшими полосами белого пламени.
– А-а-а! – от избытка чувств отчаянно заорал Марвин, прижимаясь лицом к гладкой драконьей чешуе.
Обмерший Генрих на мгновение почувствовал, как сама смерть, загребая ужасной костлявой лапой, вооруженной никогда не притупляющимся серпом недремлющего жнеца человеческих жизней, плавно прошлась рядом и промахнулась лишь на дюйм, опалив его развевающиеся черные волосы. Шляпа на его голове вспыхнула сотней ярких искр и рассыпалась серым пеплом, запорошив плечи сильфа и спину отважного дракона.
– Сорок голодных гоблинов тебе в глотку, Ледяной бог! – от всей души пожелал Эткин, когда энергетические столбы снова ожили, пришли в движение и успели-таки прихлопнуть роскошную пушистую кисточку, красующуюся на кончике его мускулистого хвоста. Пучок щегольских волосков сразу же сгорел напрочь, обнажив тонкое обоюдоострое лезвие длиной с предплечье сильфа.
– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! – мрачно изрек дракон, свободно парящий внутри купола магической зашиты и оценивающе разглядывающий свой хвост, лишившийся привычного маскирующего украшения. Весь облик крылатого гиганта сразу утратил любовно культивируемый, наигранный имидж безобидного шутника и приобрел истинный вид сурового, опасного воина, коим он всегда и был на самом деле.
– С боевым крещением тебя! – весело заржал Генрих, восхищенно разглядывая устрашающее оружие Эткина.
– А ведь я этого не хотел, честно, – признался Эткин, поворачивая к ним голову. – До последнего мгновения не хотел.
– Вынудили? – понимающе усмехнулся сильф.
– Сами заварили кашу, так пускай сами теперь ее и расхлебывают. – Дракон выдохнул клубок пламени и устремился вперед, к белеющим вдалеке ледяным торосам. – Отныне я снимаю с себя всяческую ответственность за чьи-то случайные смерти и временно отбрасываю прочь свое знаменитое человеколюбие.
– Ура! – ликующе завопил Марвин. – Кто не спрятался, мы не виноваты!
– А-ля гер, ком а-ля гер! – философски закончил Эткин.
– Ну ты прямо летающий кладезь всяких летучих фраз! – уважительно выпалил Генрих, подумав: «Мы выжили, но Эткин опалил хвост… Что же тогда произошло с Ульрикой?»
Великие демиурги ошибочно считали себя самой древней, самой могущественной расой, предназначением которой являлось возрождение опустевшей Земли, почти погубленной ядерной войной, затеянной погибшими цивилизациями. Последние дети остывающей звезды из другой галактики, ищущие свободную планету, способную стать их новым домом, они случайно обнаружили заброшенную Землю, агонизирующую в объятиях атомной зимы. Многие годы ушли на то, чтобы с помощью мощных очищающих комплексов, спрятанных в недрах Черных гор вместе с космическим кораблем, носящим название «Чаша жизни», сформировать новую атмосферу, освободить почву и воду от элементов ядерного распада, воссоздать подобие исходной флоры и фауны. Для четырех последних отпрысков могучей расы демиургов – Света, Тьмы, Хаоса и Оружейницы, матери металлов и оружия, – никогда не являлось тайной, что в пору своего былого расцвета их народ уже посещал эту молодую планету, находившуюся в то время в самом начале своего жизненного пути. Предания о давних временах, ростки культуры расы демиургов и стали тем основополагающим фактором, что дал бурный толчок к развитию науки и техники многочисленных народов, населивших Землю.
Каменные пирамиды земли Кеми, воспроизводившие форму космических кораблей демиургов, культ многорукой жестокой богини Кали – матери кинжалов, женщины с хвостом змеи, – прижившийся на берегах реки Ганг, и даже мифы о страшном Ктулху – сыне Хаоса, дремлющем на океаническом дне, – все это оказалось истиной, облаченной в удобную форму легенд и сказок. И вот теперь демиурги решили дать Земле второй шанс на выживание, вложив в него всю остаточную мощь своей вырождающейся технологии. Сложнейшие генетические эксперименты, приведшие к созданию: Изначальных – демонов, народа с искаженным геном, отвечающим за повышенную агрессивность, Первых рас – эльфов, сильфов и людей, Координаторов – богов, ингвов, хранителей и стражей, – увенчались успехом. Для сохранения мира и недопущения возникновения новой войны Оружейница сотворила Детей старшей крови, подвид настоящих Повелителей – великих воинов и правителей, способных вести за собой все прочие народы, оберегая и направляя их будущее, и вооружила их многофункциональным оружием, разбросанным по всем уровням бытия.
Кроме того, опыты с энергией привели к созданию ментально-психофизической субстанции, нареченной демиургами магией и дающей возможность создавать различные предметы сообразно желанию мага, управлять иллюзиями и многократно усиливать любые врожденные качества своего носителя. Средоточием и живыми аккумуляторами магии стали удивительные существа – драконы. Кроме того, для непрерывного круговорота процессов жизни и смерти, соотношения пропорций добра и зла демиурги сформировали уровень хранения и обновления всех ресурсов, получивший имя Обитель затерянных душ. Система порталов-телепортов, объединенных единой галереей, связала отдельные уголки огромной планеты. Три самых крупных портала – Света, Тьмы и Оружия, – надежно заблокированные и охраняемые от случайного посещения, стали единым стержнем, не только пронизывающим недра Земли, но и способным искривлять и пространство, и само время. Могучие приборы-артефакты, предназначенные для управления работой порталов, хранились в храме Розы. Отдельную силу представлял Портал Смерти с Лабиринтом судьбы – технический служебный ход, ведущий в Обитель, так же как и Радужный уровень – нечто вроде серверного помещения, созданного для удобства виртуального общения демиургов и координаторов, попутно ставший складом различных редко используемых элементов. И казалось бы, сначала все шло хорошо: четко продуманный и виртуозно воплощенный в жизнь механизм работал без сбоев, точно, как часы. А потом начались проблемы…
Великие демиурги ошибочно считали себя сильнейшей, исходной расой, забывая о том, что даже для возникновения Тьмы и Хаоса необходимо всеобъемлющее, изначальное Ничто – основа, применяемая хотя бы в качестве неисчерпаемого источника энергии для любого творческого процесса, ведущего к созданию каких-либо производных форм жизни и смерти. В основе всего лежит Бескрайняя Пустота, пронизанная силой мысли вселенной, переплетением бытия и небытия, колыбель, купель – в ней зарождается все, начиная от галактики и заканчивая каждым человеком. Пустота, называемая бесплотным Духом, повелевающим и пространством, и временем, – пустота, являющаяся всем и ничем одновременно. И, к своему ужасу, четыре демиурга безошибочно ощутили присутствие этого исходного Ничто, породившего их самих, и отчаянно попытались оградить себя от влияния этой первородной силы. Провал Ничто, ведущий в никуда и в то же время куда угодно, начинался в Колодце пустоты, служившем входом в бездонный Лог-рус – сгусток протоматерии, пожирающий бытие и небытие, свет и тьму, добро и зло, – и находился на территории Края Тьмы, неподвластного даже магии и технике демиургов. Там спали чудовищные порождения Пустоты – твари стужи, а также первый эмиссар Логруса – страшный Ледяной бог. Боясь непонятных и неподвластных им сил, четыре демиурга запечатали, изолировали Край Тьмы и столицу пустоты, проклятый город Геферт, навеки законсервировав находящегося там пятого сверхдемиурга Логруса. Но затем началось непредсказуемое…
Взбунтовались Изначальные демоны, жившие за порталом Тьмы. Им удалось сместить некоторых из Координаторов и выйти в верхний, внешний мир, вскоре охваченный развязанной демонами войной за передел сил и зон влияния.
И как бы ни притворялись демиурги, уже ослабевшие, постаревшие и утратившие былую мощь, что их бесконечно развлекает начавшаяся неразбериха, но даже они понимали все реальную опасность создавшейся ситуации. Все было просто и весело, пока дело ограничивалось лишь шалостями Ринецеи и ее братьев. Но теперь увлекательная игра в боготворчество неожиданно превратилась в бескомпромиссную жестокую борьбу за выживание. Куда-то внезапно исчез храм Розы, унеся с собой все приборы движения и управления Порталами, что сильно затруднило жизненные процессы и сократило способности самих демиургов. Неожиданно пропали драконы, что привело к снижению общего фона магической энергии. А тут еще неразумные демоны нарушили целостность защитных барьеров, разбудили Ледяного бога и выпустили наружу его слуг, что поставило под угрозу скорой гибели существование всего мира и самих Великих. Демиурги запаниковали. Власть ускользала из их дрожащих рук, привычное полотно бытия заходило ходуном, звучно треща по прохудившимся швам. Ледяной бог, чутко ощутивший непонятный магический укол, прорвавший энергетическую сеть его защиты, предпринял необычный ответный шаг, подстраховавшись от потери ритуальной невесты. А в глубине Колодца пустоты грозно заворочался пробуждающийся Логрус…
Ланс запрокинул голову, увенчанную импровизированным тюрбаном, на который он с превеликим сожалением пустил свою запасную муслиновую рубашку, и вылил в пересохшее горло тонкую струйку воды из кожаной фляги. Задумчиво поболтал плоским сосудом, прикидывая, надолго ли еще хватит оставшихся запасов. Ехавший на маленьком сером ослике дервиш Али-Баба участливо обернулся к совершенно измученному зноем полуэльфу.
– Видишь, – взмахнул старик загорелой рукой, указывая на вязкое дрожащее марево, вяло колышущееся за отдаленными барханами, – осталось совсем немного. Там начинаются неприступные стены великого города Рох-Осс, столицы нашего ханства. Древний город состоит из двух частей – многовекового, полуразрушенного Роха с храмами, усыпальницами и библиотеками и нового Осса с цветущими садами и жилыми кварталами. Две части одного града разделяет широкое искусственное озеро, питаемое подземными источниками и созданное милостью богини Аолы, покровительницы Рох-Осса, из которого и вытекает полноводная река Оха, впадающая в бескрайнее Ликерийское море. А в трех днях морского пути в центре водной глади высится легендарный Поющий Остров, обиталище бессмертных эльфов.
Тонкое лицо Ланса приняло мечтательное выражение.
– Хотелось бы мне когда-нибудь побывать там, – прищурил он свои прекрасные глаза, словно пытаясь острым взором преодолеть огромное расстояние и хоть немного рассмотреть далекую землю, так и не ставшую его родиной. – Вот только боюсь, что там тоже не жалуют полукровок!
– А пусть только попробуют сказать хотя бы одно обидное словечко в твой адрес, – вполголоса проворчал Огвур, выразительно поглаживая длинную рукоять Симхеллы. – Сразу появится подходящий повод выяснить, такие ли уж они бессмертные на самом деле.
– И все же путь туда нам заказан! – жалобно вздохнул Лансанариэль.
Дервиш, внимательно прислушивавшийся к словам красавца полуэльфа, лукаво усмехнулся, тщательно пряча улыбку в длинную седую бороду. Унылый ослик сонно взмахнул хвостом, тщетно пытаясь разогнать надоевшую жару, и снова мелко засеменил натруженными копытцами. Ланс издал мученический стон, мысленно проклиная и коварных детей холода, словно для контраста, издевательски обрекших его на это демоново пекло, и темный портал, унесший в неведомые дали его обожаемую рыжую Мелеану, и собственные вещие сны, неотступно ведущие его вперед, к загадочной цели. Он решительно приподнял ногу в узорчатом сапоге на высоком каблуке, чуть не по самую щиколотку утопающую в сыпучем песке, и сделал еще один шаг, пообещав себе не отступать назад и не сдаваться несмотря ни на что. Рядом целеустремленно пыхтел могучий орк в насквозь пропотевшей рубашке.
Старый Али-Баба окинул друзей хитрым, все понимающим взором и одобрительно кивнул умной головой. На длинной нити судьбы постепенно начинал завязываться очередной, отнюдь не бессмысленный узелок…
Уже после того, как они пролетели над угрюмым, каким-то неживым лесом, Генрих и сам внезапно уловил негромкое, но угрожающее гудение, разлитое в окружающем их воздухе. Грудь сдавливала непонятная тяжесть, стало трудно дышать, кровь прилила к разом занывшей голове, звонко тукая в висках и рисуя перед глазами мутные кровавые разводы. Барон судорожно переводил дух, ощущая себя непривычно постаревшим и ослабевшим. Каждое движение давалось с огромным усилием, будто он пытался плыть против тугого, упрямо противоборствующего потока воды.
– Держись! – Марвин повернул к сильфу свое напряженное лицо с огромными, болезненно расширенными черными глазами и мертвенно ввалившимися щеками. – Это силовой барьер магии Ледяного бога, нам нужно преодолеть его любой ценой.
И тогда барон просто распластался на широкой спине дракона, зажмурился и уцепился за острые, выступающие гребнем чешуйки, идущие вдоль позвоночника гиганта, понимая, что он сейчас не обладает ни малейшей возможностью хотя бы чем-то помочь друзьям. «Не можешь помочь – тогда не мешай!» – справедливо решил де Грей, стараясь стать незаметным и необременительным. Марвин благодарно хлопнул его по плечу. Волшебный глаз дракона отлично прижился в правой глазнице некроманта. И поэтому маг отчетливо видел сейчас частые столбы холодного, смертельно опасного пламени, образующего вибрирующую подвижную решетку, куполом накрывающую Край Тьмы. Марвин даже ругнулся сквозь зубы, понимая, как велика мощь Ледяного бога, сумевшего создать и непрерывно подпитывать столь надежную защиту. Просветы между энергетическими потоками были не только малы, но, что намного хуже, нестабильны, ибо вся магическая конструкция непрерывно двигалась, меняла форму и перетекала из образа в образ.
– Сможешь пролететь между потоками? – взволнованно спросил маг, обхватив руками мускулистую шею Эткина и дотягиваясь до его острого треугольного уха.
Гигант иронично скосил сапфировый глаз:
– Что, магикус, струсил? Никак душа в пятки ушла?
Марвин коротко хохотнул:
– А вы с Мелеаной – два сапога пара! Оба рисковать любите, оба безбашенные до самозабвения. Не хотелось бы, конечно, оставлять жену вдовой, но, как говорится, отступать нам некуда, позади – Наррона. Провалим миссию – считай, все земля окажется обречена на страшную, мучительную гибель. Так что рискнем, крылатый?
– Риск – благородное дело, – ответно улыбнулся дракон.
– Хорошо, – с неясной интонацией отреагировал некромант. – Я сплету заклинание, которое на краткий миг сможет зафиксировать энергетические столбы в неподвижном состоянии. А уж дальше все зависит только от тебя!
– «То взлет, то посадка, то снег, то дожди…» – бесшабашно пропел Эткин. – Эх, Родина нас не забудет, хотя и не вспомнит! Молись, магикус!
– Кому? – буркнул Марвин. – Не демиургам же!
– Не, эти покровители ненадежны, – цинично хмыкнул крылатый скептик. – Это я так, фигурально. Загадал я, понимаешь ли, дружище: если мы прорвемся в целости и сохранности, значит, и у Ульрики все будет хорошо!
– А если нет? – настороженно поинтересовался маг.
– А если нет… – воинственно насупился дракон. – Вот поэтому и говорю: молись, Марвин! Молись за наших глупых наивных врагов, которых на свою же беду угораздило связаться с такими, как мы, ибо они сами себе смертный приговор этим необдуманным решением подписали…
– Готово! – громко, перебивая любимые философские сентенции дракона, выкрикнул некромант. – Вперед, Эткин!
Дракон бурно всплеснул могучими крыльями и быстрее вихря рванулся в узкий проход между двумя застывшими полосами белого пламени.
– А-а-а! – от избытка чувств отчаянно заорал Марвин, прижимаясь лицом к гладкой драконьей чешуе.
Обмерший Генрих на мгновение почувствовал, как сама смерть, загребая ужасной костлявой лапой, вооруженной никогда не притупляющимся серпом недремлющего жнеца человеческих жизней, плавно прошлась рядом и промахнулась лишь на дюйм, опалив его развевающиеся черные волосы. Шляпа на его голове вспыхнула сотней ярких искр и рассыпалась серым пеплом, запорошив плечи сильфа и спину отважного дракона.
– Сорок голодных гоблинов тебе в глотку, Ледяной бог! – от всей души пожелал Эткин, когда энергетические столбы снова ожили, пришли в движение и успели-таки прихлопнуть роскошную пушистую кисточку, красующуюся на кончике его мускулистого хвоста. Пучок щегольских волосков сразу же сгорел напрочь, обнажив тонкое обоюдоострое лезвие длиной с предплечье сильфа.
– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! – мрачно изрек дракон, свободно парящий внутри купола магической зашиты и оценивающе разглядывающий свой хвост, лишившийся привычного маскирующего украшения. Весь облик крылатого гиганта сразу утратил любовно культивируемый, наигранный имидж безобидного шутника и приобрел истинный вид сурового, опасного воина, коим он всегда и был на самом деле.
– С боевым крещением тебя! – весело заржал Генрих, восхищенно разглядывая устрашающее оружие Эткина.
– А ведь я этого не хотел, честно, – признался Эткин, поворачивая к ним голову. – До последнего мгновения не хотел.
– Вынудили? – понимающе усмехнулся сильф.
– Сами заварили кашу, так пускай сами теперь ее и расхлебывают. – Дракон выдохнул клубок пламени и устремился вперед, к белеющим вдалеке ледяным торосам. – Отныне я снимаю с себя всяческую ответственность за чьи-то случайные смерти и временно отбрасываю прочь свое знаменитое человеколюбие.
– Ура! – ликующе завопил Марвин. – Кто не спрятался, мы не виноваты!
– А-ля гер, ком а-ля гер! – философски закончил Эткин.
– Ну ты прямо летающий кладезь всяких летучих фраз! – уважительно выпалил Генрих, подумав: «Мы выжили, но Эткин опалил хвост… Что же тогда произошло с Ульрикой?»
Великие демиурги ошибочно считали себя самой древней, самой могущественной расой, предназначением которой являлось возрождение опустевшей Земли, почти погубленной ядерной войной, затеянной погибшими цивилизациями. Последние дети остывающей звезды из другой галактики, ищущие свободную планету, способную стать их новым домом, они случайно обнаружили заброшенную Землю, агонизирующую в объятиях атомной зимы. Многие годы ушли на то, чтобы с помощью мощных очищающих комплексов, спрятанных в недрах Черных гор вместе с космическим кораблем, носящим название «Чаша жизни», сформировать новую атмосферу, освободить почву и воду от элементов ядерного распада, воссоздать подобие исходной флоры и фауны. Для четырех последних отпрысков могучей расы демиургов – Света, Тьмы, Хаоса и Оружейницы, матери металлов и оружия, – никогда не являлось тайной, что в пору своего былого расцвета их народ уже посещал эту молодую планету, находившуюся в то время в самом начале своего жизненного пути. Предания о давних временах, ростки культуры расы демиургов и стали тем основополагающим фактором, что дал бурный толчок к развитию науки и техники многочисленных народов, населивших Землю.
Каменные пирамиды земли Кеми, воспроизводившие форму космических кораблей демиургов, культ многорукой жестокой богини Кали – матери кинжалов, женщины с хвостом змеи, – прижившийся на берегах реки Ганг, и даже мифы о страшном Ктулху – сыне Хаоса, дремлющем на океаническом дне, – все это оказалось истиной, облаченной в удобную форму легенд и сказок. И вот теперь демиурги решили дать Земле второй шанс на выживание, вложив в него всю остаточную мощь своей вырождающейся технологии. Сложнейшие генетические эксперименты, приведшие к созданию: Изначальных – демонов, народа с искаженным геном, отвечающим за повышенную агрессивность, Первых рас – эльфов, сильфов и людей, Координаторов – богов, ингвов, хранителей и стражей, – увенчались успехом. Для сохранения мира и недопущения возникновения новой войны Оружейница сотворила Детей старшей крови, подвид настоящих Повелителей – великих воинов и правителей, способных вести за собой все прочие народы, оберегая и направляя их будущее, и вооружила их многофункциональным оружием, разбросанным по всем уровням бытия.
Кроме того, опыты с энергией привели к созданию ментально-психофизической субстанции, нареченной демиургами магией и дающей возможность создавать различные предметы сообразно желанию мага, управлять иллюзиями и многократно усиливать любые врожденные качества своего носителя. Средоточием и живыми аккумуляторами магии стали удивительные существа – драконы. Кроме того, для непрерывного круговорота процессов жизни и смерти, соотношения пропорций добра и зла демиурги сформировали уровень хранения и обновления всех ресурсов, получивший имя Обитель затерянных душ. Система порталов-телепортов, объединенных единой галереей, связала отдельные уголки огромной планеты. Три самых крупных портала – Света, Тьмы и Оружия, – надежно заблокированные и охраняемые от случайного посещения, стали единым стержнем, не только пронизывающим недра Земли, но и способным искривлять и пространство, и само время. Могучие приборы-артефакты, предназначенные для управления работой порталов, хранились в храме Розы. Отдельную силу представлял Портал Смерти с Лабиринтом судьбы – технический служебный ход, ведущий в Обитель, так же как и Радужный уровень – нечто вроде серверного помещения, созданного для удобства виртуального общения демиургов и координаторов, попутно ставший складом различных редко используемых элементов. И казалось бы, сначала все шло хорошо: четко продуманный и виртуозно воплощенный в жизнь механизм работал без сбоев, точно, как часы. А потом начались проблемы…
Великие демиурги ошибочно считали себя сильнейшей, исходной расой, забывая о том, что даже для возникновения Тьмы и Хаоса необходимо всеобъемлющее, изначальное Ничто – основа, применяемая хотя бы в качестве неисчерпаемого источника энергии для любого творческого процесса, ведущего к созданию каких-либо производных форм жизни и смерти. В основе всего лежит Бескрайняя Пустота, пронизанная силой мысли вселенной, переплетением бытия и небытия, колыбель, купель – в ней зарождается все, начиная от галактики и заканчивая каждым человеком. Пустота, называемая бесплотным Духом, повелевающим и пространством, и временем, – пустота, являющаяся всем и ничем одновременно. И, к своему ужасу, четыре демиурга безошибочно ощутили присутствие этого исходного Ничто, породившего их самих, и отчаянно попытались оградить себя от влияния этой первородной силы. Провал Ничто, ведущий в никуда и в то же время куда угодно, начинался в Колодце пустоты, служившем входом в бездонный Лог-рус – сгусток протоматерии, пожирающий бытие и небытие, свет и тьму, добро и зло, – и находился на территории Края Тьмы, неподвластного даже магии и технике демиургов. Там спали чудовищные порождения Пустоты – твари стужи, а также первый эмиссар Логруса – страшный Ледяной бог. Боясь непонятных и неподвластных им сил, четыре демиурга запечатали, изолировали Край Тьмы и столицу пустоты, проклятый город Геферт, навеки законсервировав находящегося там пятого сверхдемиурга Логруса. Но затем началось непредсказуемое…
Взбунтовались Изначальные демоны, жившие за порталом Тьмы. Им удалось сместить некоторых из Координаторов и выйти в верхний, внешний мир, вскоре охваченный развязанной демонами войной за передел сил и зон влияния.
И как бы ни притворялись демиурги, уже ослабевшие, постаревшие и утратившие былую мощь, что их бесконечно развлекает начавшаяся неразбериха, но даже они понимали все реальную опасность создавшейся ситуации. Все было просто и весело, пока дело ограничивалось лишь шалостями Ринецеи и ее братьев. Но теперь увлекательная игра в боготворчество неожиданно превратилась в бескомпромиссную жестокую борьбу за выживание. Куда-то внезапно исчез храм Розы, унеся с собой все приборы движения и управления Порталами, что сильно затруднило жизненные процессы и сократило способности самих демиургов. Неожиданно пропали драконы, что привело к снижению общего фона магической энергии. А тут еще неразумные демоны нарушили целостность защитных барьеров, разбудили Ледяного бога и выпустили наружу его слуг, что поставило под угрозу скорой гибели существование всего мира и самих Великих. Демиурги запаниковали. Власть ускользала из их дрожащих рук, привычное полотно бытия заходило ходуном, звучно треща по прохудившимся швам. Ледяной бог, чутко ощутивший непонятный магический укол, прорвавший энергетическую сеть его защиты, предпринял необычный ответный шаг, подстраховавшись от потери ритуальной невесты. А в глубине Колодца пустоты грозно заворочался пробуждающийся Логрус…
ГЛАВА 5
Геферт всегда слыл очень странным городом. Трудно сказать точно, к какому народу принадлежали его первые строители, если таковые вообще когда-либо жили в этом мире, или же они изначально относились всего лишь к категории неодушевленных, потусторонних и мистических сил. Казалось, эти высокие, но уже полуразрушенные временем и непогодой стены, эти черные храмы и гробницы стояли всегда, возникнув задолго до появления самих основополагающих слов «цивилизация» и «архитектура». Слишком уж бессистемным, противоречивым и противоестественным выглядел проклятый город, мертвый и заброшенный на протяжении многих столетий. Один только холодный ветер непрерывно завывал над древними руинами, с каждым годом нагребая все более высокие и прочные сугробы вокруг монументальных статуй неведомых существ, к настоящему моменту засыпав их наполовину. Город умирал, исчезал и растворялся в никогда не тающих снегах, постепенно становясь частью безбрежной ледяной пустыни. Запустением и смертным тленом веяло от надколотой фигуры злобно оскаленного трехглазого чудовища, высеченной на базальтовой плите, укрепленной над распахнутыми воротами.
Глаза неведомому божеству заменяли черепа северных волков, воткнутые в провалы каменных глазниц и пылающие синим фосфоресцирующим светом. Басовитый вой пока еще живых обладателей подобных черепов, скорбно нарушающий могильную тишину этого колдовского места, был единственной музыкой, признаваемой в Геферте. Ломаные сполохи северного сияния, разливающиеся по темному небу, выхватывали из чернильного мрака то причудливый изгиб статуи многорукой женщины, то угол полусгнившего гроба с сорванной крышкой, из недр которого нескромно вываливались кости твари, не похожей ни на человека, ни на животное. Челюсть с плоскими хитиновыми пластинами, заменяющими зубы, жутко щерилась из роскоши посмертной золотой маски, густо усыпанной бесценными черными алмазами величиной с кулак взрослого мужчины. Немыслимые сокровища валялись на мостовой, рассыпанные с непростительной небрежностью, как бесполезные булыжники. Насквозь промерзшие стены многочисленных храмов хранили тайны, недоступные пониманию обычного человека. Магические фолианты перемешались с чертежами плазменного реактора, некромантические заклинания в длинных свитках перемежались астрономическими трудами, высеченными на листах самородного серебра клинописью давно ушедшего народа. Здесь хранилась мудрость веков, оберегаемая величайшим ужасом, почти незримо скользившим между золотом богатства и сокровищами знаний, ибо восставшие из мрака небытия слуги Ледяного бога собрались вернуть себе утерянную власть и силу. Мертвый город оживал.
Сердцем Геферта являлся Колодец пустоты, скрытый под самым нижним ярусом храма Ледяного бога. Ровный туннель с высокими гладкими стенками, сложенный из хорошо пригнанных друг к другу и аккуратно обтесанных камней, уводил вниз, в непроницаемый полумрак, дальше которого клубились черные лохмотья великого Ничто. Там ритмично пульсировал и выстреливал гроздьями ярких искр-протуберанцев плотный сгусток невесомой материи, способной как творить, так и уничтожать живую плоть и кровь, свет звезд, голос ветра, а также само дыхание Земли и ток горячей лавы в ее глубинных венах. Это кружился водоворот первородной субстанции, рождающей все и ничего, это угрожающе ворочался и ворчал тот, кто свободно создавал богов и даже демиургов одним незримым движением бессмертной воли, – всемогущий Логрус.
Выше Колодца вольготно раскинулся сам Храм, сложенный из многотонных кубов черного мрамора, украшенных сложной резьбой и впечатляющими изгибами потемневших от старости клыков огромных слонов, некогда, согласно легендам, обитавших в жаркой стране Канагер. Искусно вырезанные уродливые божки, приземистые и пучеглазые, в пышных головных уборах из перьев мифической птицы Рух, резвились и скабрезно совокуплялись на холодных мраморных гранях.
В Храме обитал мрачный Ледяной бог, недавно получивший новое тело – молодого черноволосого царственного мужчины, полного сил и внутреннего огня. Холодная тварь обрела плоть. До поры до времени бог лениво притаился в толще голубоватой глыбы чистого речного льда, воздвигнутой на алтаре в центре святилища. Тончайшие нити-сосуды тянулись к рукам и ногам его, проникая через лед и непрерывно питая его кровью жертв, наливаемой в большие бронзовые чаши, расставленные по углам храма. Бог набирался сил. Прекрасные бездонные черные как уголь глаза, опушенные длинными ресницами, бездумно смотрели через защитный слой льда, оберегающий юного бога от преждевременных невзгод внешнего мира. Чаще всего бог дремал, бдительно контролируя процессы, происходящие на подвластной ему, все увеличивающейся и разрастающейся территории. Жаль только, что ему достался физически подпорченный экземпляр, уродство лица которого, впрочем, с лихвой компенсировалось его врожденными талантами и способностями. Нынешний носитель Ледяного бога ранее принадлежал к одной из самых родовитых и могущественных правящих фамилий земных владык. Но кровь жертв постепенно делала свое дело, излечивая раны и уродства, сглаживая безобразные рубцы, портившие лик твари, наделяя ее поистине нечеловеческой красотой. Левая половина лица развивающегося божества еще хранила облик отталкивающей порочности, правая уже исцелилась совершенно и заблистала белизной и идеальной свежестью каждой черточки, достойной будущего правителя всего мира. Бог торжествовал. А рядом, в закрытом хрустальном футляре, невесомо парила в студеном воздухе точеная Агриэль Алатора, Морозная игла – одна из священных даг, созданных демиургами, один из клинков, предназначенных для управления течением бытия этого мира, источник жизни и силы всех детей холода, всего Края Тьмы.
И лишь одна, пока еще малозначительная мелочь заметно смущала сытый покой жадного бога. Он чувствовал присутствие посторонних – врагов, сумевших непонятным путем проникнуть сквозь его сложную магическую защиту, сменившую павшие заклинания демиургов, оберегавшие Край Тьмы. И Бог понимал, что наиболее уязвимым местом его силы является одинокая башня, острая, как игла, подпирающая небеса на дальнем фронте территории Геферта, – Башня отчаяния. Именно в ней и скучала в заточении его самая важная жертва – его ритуальна невеста, прелестная княжна Лилуилла. Томилась, ожидая сама не ведая чего, пока поиски Пелены богини Аолы не закончатся победой и Ледяной бог не сможет с ее помощью пройти инициацию и обрести настоящую, полноценную жизнь.
Но неведомые враги осмелились неожиданно вмешаться в предопределенную участь его невесты… И теперь судьба будущего правителя подвергалась смутной угрозе. Поэтому бог на миг приоткрыл холодные глаза и сплел короткую цепочку одиночного защитного заклинания, исторгшего бурный вопль ужаса из груди пленной княжны и мерзкое хихиканье из его пока трупно-синих, едва заметно начинавших алеть и наливаться сочной мякотью губ. Ледяной бог злорадствовал…
– Неизвестно где и когда начитавшийся умных книг дракон Эткин периодически любит пофилософствовать на ту тему, что разумные существа чаще всего обладают рядом замечательных ментальных свойств, присущих именно развитому разуму, но значительно усложняющих факт их тихого, ничем не примечательного существования. Скажем, таких, как любопытство, способность ставить превыше всего не реально произошедшие жизненные события, а свою реакцию на них и конечно же банальная скука, бич любого пытливого ума. Ну вот, к примеру, хотелось бы мне понять: зачем всем нам срочно потребовалось из принципа влезать в эти запутанные приключения, стремясь немного разбавить заедающую нас бытовую серую рутину? А теперь, как и следовало ожидать, огребли мы закономерные неприятности на свой хребет по полной программе! На судьбу на свою безрадостную мы, понимаешь ли, жаловались. А откуда нам знать – может, ей с нами, шалопаями, тоже несладко приходится? Надо было раньше думать, куда вляпываемся! Недаром же часто говорят: сначала семь раз отмерь, а потом уже…
Глаза неведомому божеству заменяли черепа северных волков, воткнутые в провалы каменных глазниц и пылающие синим фосфоресцирующим светом. Басовитый вой пока еще живых обладателей подобных черепов, скорбно нарушающий могильную тишину этого колдовского места, был единственной музыкой, признаваемой в Геферте. Ломаные сполохи северного сияния, разливающиеся по темному небу, выхватывали из чернильного мрака то причудливый изгиб статуи многорукой женщины, то угол полусгнившего гроба с сорванной крышкой, из недр которого нескромно вываливались кости твари, не похожей ни на человека, ни на животное. Челюсть с плоскими хитиновыми пластинами, заменяющими зубы, жутко щерилась из роскоши посмертной золотой маски, густо усыпанной бесценными черными алмазами величиной с кулак взрослого мужчины. Немыслимые сокровища валялись на мостовой, рассыпанные с непростительной небрежностью, как бесполезные булыжники. Насквозь промерзшие стены многочисленных храмов хранили тайны, недоступные пониманию обычного человека. Магические фолианты перемешались с чертежами плазменного реактора, некромантические заклинания в длинных свитках перемежались астрономическими трудами, высеченными на листах самородного серебра клинописью давно ушедшего народа. Здесь хранилась мудрость веков, оберегаемая величайшим ужасом, почти незримо скользившим между золотом богатства и сокровищами знаний, ибо восставшие из мрака небытия слуги Ледяного бога собрались вернуть себе утерянную власть и силу. Мертвый город оживал.
Сердцем Геферта являлся Колодец пустоты, скрытый под самым нижним ярусом храма Ледяного бога. Ровный туннель с высокими гладкими стенками, сложенный из хорошо пригнанных друг к другу и аккуратно обтесанных камней, уводил вниз, в непроницаемый полумрак, дальше которого клубились черные лохмотья великого Ничто. Там ритмично пульсировал и выстреливал гроздьями ярких искр-протуберанцев плотный сгусток невесомой материи, способной как творить, так и уничтожать живую плоть и кровь, свет звезд, голос ветра, а также само дыхание Земли и ток горячей лавы в ее глубинных венах. Это кружился водоворот первородной субстанции, рождающей все и ничего, это угрожающе ворочался и ворчал тот, кто свободно создавал богов и даже демиургов одним незримым движением бессмертной воли, – всемогущий Логрус.
Выше Колодца вольготно раскинулся сам Храм, сложенный из многотонных кубов черного мрамора, украшенных сложной резьбой и впечатляющими изгибами потемневших от старости клыков огромных слонов, некогда, согласно легендам, обитавших в жаркой стране Канагер. Искусно вырезанные уродливые божки, приземистые и пучеглазые, в пышных головных уборах из перьев мифической птицы Рух, резвились и скабрезно совокуплялись на холодных мраморных гранях.
В Храме обитал мрачный Ледяной бог, недавно получивший новое тело – молодого черноволосого царственного мужчины, полного сил и внутреннего огня. Холодная тварь обрела плоть. До поры до времени бог лениво притаился в толще голубоватой глыбы чистого речного льда, воздвигнутой на алтаре в центре святилища. Тончайшие нити-сосуды тянулись к рукам и ногам его, проникая через лед и непрерывно питая его кровью жертв, наливаемой в большие бронзовые чаши, расставленные по углам храма. Бог набирался сил. Прекрасные бездонные черные как уголь глаза, опушенные длинными ресницами, бездумно смотрели через защитный слой льда, оберегающий юного бога от преждевременных невзгод внешнего мира. Чаще всего бог дремал, бдительно контролируя процессы, происходящие на подвластной ему, все увеличивающейся и разрастающейся территории. Жаль только, что ему достался физически подпорченный экземпляр, уродство лица которого, впрочем, с лихвой компенсировалось его врожденными талантами и способностями. Нынешний носитель Ледяного бога ранее принадлежал к одной из самых родовитых и могущественных правящих фамилий земных владык. Но кровь жертв постепенно делала свое дело, излечивая раны и уродства, сглаживая безобразные рубцы, портившие лик твари, наделяя ее поистине нечеловеческой красотой. Левая половина лица развивающегося божества еще хранила облик отталкивающей порочности, правая уже исцелилась совершенно и заблистала белизной и идеальной свежестью каждой черточки, достойной будущего правителя всего мира. Бог торжествовал. А рядом, в закрытом хрустальном футляре, невесомо парила в студеном воздухе точеная Агриэль Алатора, Морозная игла – одна из священных даг, созданных демиургами, один из клинков, предназначенных для управления течением бытия этого мира, источник жизни и силы всех детей холода, всего Края Тьмы.
И лишь одна, пока еще малозначительная мелочь заметно смущала сытый покой жадного бога. Он чувствовал присутствие посторонних – врагов, сумевших непонятным путем проникнуть сквозь его сложную магическую защиту, сменившую павшие заклинания демиургов, оберегавшие Край Тьмы. И Бог понимал, что наиболее уязвимым местом его силы является одинокая башня, острая, как игла, подпирающая небеса на дальнем фронте территории Геферта, – Башня отчаяния. Именно в ней и скучала в заточении его самая важная жертва – его ритуальна невеста, прелестная княжна Лилуилла. Томилась, ожидая сама не ведая чего, пока поиски Пелены богини Аолы не закончатся победой и Ледяной бог не сможет с ее помощью пройти инициацию и обрести настоящую, полноценную жизнь.
Но неведомые враги осмелились неожиданно вмешаться в предопределенную участь его невесты… И теперь судьба будущего правителя подвергалась смутной угрозе. Поэтому бог на миг приоткрыл холодные глаза и сплел короткую цепочку одиночного защитного заклинания, исторгшего бурный вопль ужаса из груди пленной княжны и мерзкое хихиканье из его пока трупно-синих, едва заметно начинавших алеть и наливаться сочной мякотью губ. Ледяной бог злорадствовал…
– Неизвестно где и когда начитавшийся умных книг дракон Эткин периодически любит пофилософствовать на ту тему, что разумные существа чаще всего обладают рядом замечательных ментальных свойств, присущих именно развитому разуму, но значительно усложняющих факт их тихого, ничем не примечательного существования. Скажем, таких, как любопытство, способность ставить превыше всего не реально произошедшие жизненные события, а свою реакцию на них и конечно же банальная скука, бич любого пытливого ума. Ну вот, к примеру, хотелось бы мне понять: зачем всем нам срочно потребовалось из принципа влезать в эти запутанные приключения, стремясь немного разбавить заедающую нас бытовую серую рутину? А теперь, как и следовало ожидать, огребли мы закономерные неприятности на свой хребет по полной программе! На судьбу на свою безрадостную мы, понимаешь ли, жаловались. А откуда нам знать – может, ей с нами, шалопаями, тоже несладко приходится? Надо было раньше думать, куда вляпываемся! Недаром же часто говорят: сначала семь раз отмерь, а потом уже…