Страница:
На третий день пути окружающий пейзаж изменился разительно. Извилистая Рона значительно расширилась и углубилась, прибрежные полянки и песчаные отмели сменились покатыми, обглоданными водой валунами. Над поверхностью реки, уже не величаво спокойной, а взволнованно вздыбленной, стоял неумолкающий рокот, предвещавший скорое приближение порогов. Ведьма протянула руку с посохом, указывая вперед:
– Видите, за тем поворотом начинается водопад Тысячи радуг – место непонятное и опасное. Выше него реки-сестры сразу же расходятся, чтобы не встретиться уже никогда. Лиара уходит в Долину кленов – до другого водопада, на котором стоит храм Трех божественных братьев и древний город кентавров Нис. Долина одной стороной граничит с Черными горами, за которыми, на Роне, находится легендарный Скилур – столица королевства орков. За Долиной кленов, защищенный скальными каньонами, раскинулся торговый край людей Рохосс, родина огромных собак и дурманящей травы янт. Из порта Рохосса по морю можно доплыть до Поющего Острова. А еще дальше, за ханством, отделенный непроходимыми заколдованными лесами, и начинается Край Тьмы, попасть в который не смог еще ни один человек или маг. Именно там, согласно легенде, скрывается проклятый город Геферт, пропитанный злом и магией, источником которых считается храм зловещего Ледяного бога.
– Моя мать происходила из благородного рода ликерийских дворян, а Ликерия является приморским районом Рохосса, – робким шепотом добавил Ланс.
Мы с Огвуром незаметно переглянулись. Рохосское ханство стало последним пунктом на нелегком пути отступления побежденного клана Синих эльфов, убегающих на Поющий Остров. Именно там произошли завершающие, ужасающие по жестокости и кровопролитию бои, и немудрено, что в тех краях эльфов заметно недолюбливали и по сей день. Мы еще сильнее утвердились в своей давней догадке, что отцом нашего прекрасного полукровки оказался какой-то синий аристократ. А я в очередной раз дала себе твердое обещание до конца разобраться в этой печальной и запутанной истории.
Водопад Тысячи радуг не зря получил столь многоговорящее название. Объединенная сила двух могучих рек ревела и бушевала в узком проходе между скалистыми обрывами, зияющими многочисленными пещерными лазами, бурно перехлестываясь через острые каменные пики. Мы невольно попятились, напуганные зрелищем неукротимой стихии. Над пузырящейся и грохочущей водяной пеной стояла яркая многоцветная радуга, собранная из тысяч кристальных танцуюших в воздухе брызг и капелек.
– Нам нужно каким-то образом перебраться на противоположный берег, если мы хотим попасть в Долину кленов, а не в Черные горы к сильфам. – Некромантка продлила свои обязанности гида.
Я невольно поморщилась. Вот уж не имею ни малейшего желания снова встретиться с Генрихом. Не то чтобы я испытывала к нему острую антипатию, скорее наоборот, благородный и отважный барон всегда являлся для меня самым колоритным образчиком всех возможных мужских достоинств, собранных в одном великолепном по своим физическим статьям теле. Но отчего-то наши последние встречи всегда заканчивались недопониманием и даже конфликтами. Возможно, если бы я так отчаянно не мечтала о белокуром принце с портрета в Лабиринте судьбы, наши отношения с бароном де Греем сложились бы не столь плачевно и мы…
Не очень-то уместные сейчас лирические размышления неожиданно прервал Огвур, невежливо и весьма болезненно пихнувший меня кулаком в бок.
– Мелеана, – укоризненно проворчал он, – что-то ты в последнее время подозрительно часто задумываться начала, причем с глупым видом. Ты часом не влюбилась?
Я покраснела:
– Влюбишься тут, кажется! Проблемы наваливаются – только успевай уворачиваться. Никакой личной жизни.
– Щас будет, – ехидно пообещала Гельда. – Посмотрим, до какого извращенного способа ты додумаешься, чтобы переправиться на тот берег. Немного изучив противоестественные склонности вашей ненормальной компании, имею основания подозревать все самое несуразное…
– Как же, размечталась, держи карман шире! – насмешливо прервал некромантку Ланс. – Все гениальное просто! Сейчас Эткин нас в два счета на тот берег перенесет, мы даже ног не намочим.
– Ага, – прищурился дракон. – Не хотелось бы тебя разочаровывать, красавчик, но чудо отменяется.
– Как отменяется? – не понял Ланс.
– А вот так, – развел лапами Эткин, – погода нынче нелетная…
– Опять наш кузнечик-переросток норов показывает, – возмутился орк. – Нашел время!..
Я частенько подмечала некоторую прочно укоренившуюся и временами проявлявшуюся неприязнь между Огвуром и Эткином, ведущую начало с эпизода их героической встречи под стенами замка Кардиньяк, но сейчас явно был не тот случай.
– Что-то случилось? – тихонько спросила я у дракона.
Гигант недовольно повел носом:
– Нехорошее это место. Воздух здесь так и пропитан мириадами искусно переплетенных магических нитей. Я их всегда чувствую безошибочно. Магия враждебная, темная. И невероятно сильная. Она намеренно опутывает мне крылья, не дает взлететь…
И, словно разбуженный этими словами, мой амулет, и так постоянно напряженный от присутствия Гельды, дернулся сильнее и предупредительно завибрировал. Я изумленно оглянулась, обшаривая прищуренными глазами однообразный скалистый ландшафт. Но даже мое острое зрение не смогло ухватить никакого постороннего элемента, хотя амулет продолжал явственно сигнализировать о приближении сильной некромантической магии.
– Как же не люблю я всех этих тайн и загадок, – ворчала я, медленно снимая со спины сначала ножны с Нурилоном, затем колет, а потом отстегивая многочисленные ножи и извлекая из-за голенища ботфорта серебристые метательные звездочки. Сунула в руку Огвура драгоценную Рануэль Алатору: – Береги, головой за нее отвечаешь, потом вернешь.
– А ты куда собралась? – забеспокоился бдительный друг.
– На тот берег. – Я повесила на плечо моток тонкой крепкой веревки из конского волоса. – Если дракон не может перелететь через реку, значит, придется мне ее переплыть!
– С ума сошла? – с негодованием взвился Белый Волк. – На этот раз как пить дать сошла! Только безумец полезет в подобную стремнину!
Я довольно показала ему язык:
– Лансу духа не хватит, ты слишком тяжелый, а я, к твоему сведению, отлично плаваю, причем давно привыкла к холодной воде лесного озера. Так что мне и карты в руки!
Орк даже застонал от раздражения, вызванного моими нарочито дурашливыми манерами:
– Мелеана, у меня такое ощущение, что ты испытываешь какое-то мазохистское удовольствие, в очередной раз рискуя собственной жизнью!
– А то ж! – насмешливо подмигнула я. – На то я и прозываюсь Сумасшедшей принцессой! Да и не зря мне с самого раннего детства внушали, что в жизни всегда есть место подвигу.
– Недальновидные тебе достались учителя! – осуждающе покачал головой мудрый Огвур.
Но я успокаивающе похлопала его по плечу и ступила в воду. В голове вертелась шальная, невесть откуда взявшаяся мысль: возможно, если я стану как можно чаще совершать нелогичные поступки, то и судьба, в свою очередь, ослабит бдительность и побыстрее сведет меня с белокурым принцем? Я фыркнула этой несуразице, погрузилась по плечи, оттолкнулась ногами от дна и поплыла.
Вода оказалась не просто холодной – она тут же впилась в мое мгновенно заледеневшее тело сотнями острых, обжигающе смертельных игл. Я изо всех сил боролась с тугими струями потока, неумолимо сносившего меня вниз, на гребень водопада. Сначала я довольно уверенно продвигалась вперед, преждевременно радуясь замаячившему невдалеке берегу. Но река не собиралась сдаваться без боя. Мощная струя воды, являющаяся стержнем, душой двух противоборствующих течений, опомнилась, встрепенулась и с кровожадным рычанием набросилась на неосторожную жертву. До меня смутно доносились испуганные крики друзей и бессильный, растерянный рев мечущегося по мелководью дракона… А потом водоворот накрыл меня с головой, оглушил, ослепил и бросил в темное сердце водопада. Вместе с победно грохочущим водяным вихрем я мчалась вниз, став всего лишь одной из тысяч крохотных капелек, образующих прекрасную, но бездушную радугу. Со всего маху и с душераздирающим воплем я грянулась о жесткие валуны. Цепочка с медальоном Гельды, как живая, выскочила из промокшего разорванного ворота рубашки. Золотые створки распахнулись, и мое лицо уткнулось в эмалевую миниатюру. Уже теряя сознание от холода и боли, я разглядела, как глаза нарисованного юноши внезапно ожили и расширились, а его алые губы приоткрылись и шепнули недоверчиво, но обрадованно: – Ульрика… Ты?
ГЛАВА 7
Красивые женщины редко рождаются умными. Ринецее не повезло вдвойне: обладательницы миленькой внешности всегда особо рьяно ненавидят своих более привлекательных соперниц, понимая, что сами они по какой-то неведомой насмешке судьбы промахнулись мимо истинной красоты на каких-то вшивых полпальца. Обидно. Ринецея всегда жутко завидовала ослепительной красоте богини Аолы. Может быть, молодая демоница и имела довольно неплохие шансы стать со временем весьма умной особой, если бы на беду не поддалась обуревавшим ее чувствам – зависти, жадности, суетности и мании величия. Недоучившаяся магичка, воспитанница великой богини самонадеянно возмечтала занять место своей излишне доверчивой покровительницы. И ведь надо же – получилось! Хитроумный Астор, по своим интеллектуальным качествам намного превосходивший посредственную сестру, умудрился добыть один из шести легендарных клинков демиургов, хранившийся в заброшенном святилище Радужного уровня. За последние сотни лет – конечно же не без вмешательства Ринецеи и самого Астора – могущество Великих значительно поослабло, что оказалось только на руку окончательно распоясавшимся демонам. Но если гранд-мастер всегда мечтал лишь о расширении территории Изначальных, вынужденных ютиться в сумрачном краю за порталом Тьмы, то его завистливая сестра стремилась к достижению личных, отнюдь не настолько благородных и альтруистических, планов. И удача оказалась на стороне рискнувших.
Богиня Аола, получившая удар усыпляющего лезвия Амруэль Алаторы, уже давно пребывала в состоянии, пограничном между жизнью и смертью. Ее божественные братья, не устоявшие против чар принца демонов, разделили печальную участь сестры, заняв отведенные им места на дне Озера безвременья. Ринецея сумела соблюсти видимость мнимого равновесия сил добра и зла, принудив короля Грея, возлюбленного Дарящей жизнь, отнести саркофаги богов на дно колдовского озера. Свергнутых Пресветлых ожидало забытье – медленно, но верно сменяющееся постепенным угасанием. Король заживо гнил и каменел в отдаленной пещере, эльфы не вмешивались, сильфы проиграли войну, получили наказание и еле выживали, а люди не понимали, что происходит, и все в целом складывалось замечательно. Прикрывшись кожей, содранной с лица богини Аолы, демоница вполне успешно дурила всех и вся, накапливая силы и постепенно набираясь ума-разума. И даже само Око времени вроде бы начинало потихоньку подчиняться новой повелительнице, показывая что-то туманное и малопонятное.
И тут планы демонов значительно подпортило одно мешающее «но»: королева-Смерть, дипломатически не нарушая личным присутствием едва установившегося хрупкого равновесия добра и зла, умудрилась втянуть в историю противостояния богов и демонов свою сумасшедшую внучку. Вот это-то и стало началом конца!
Все сразу же пошло наперекосяк. Сумасбродная, непоседливая, уродливая рыжеволосая девчонка играючи разрушала продуманные, тщательно спланированные проекты демоницы, повергая ту в полнейший ступор совершенной нелогичностью – каждой своей новой и всегда неимоверной, невероятной, непредсказуемой выходкой. И Ринецея возненавидела Ульрику де Мор до самой глубины своей мелкотравчатой черной и злобной душонки, поклявшись любым способом извести неугомонную принцессу. Неважно как – с помощью первой подвернувшейся под руку, пускай даже самой грубой и недостойной, подлости, купленной по высочайшей цене… Ослепленному ненавистью не виден свет истины. Ринецея зарвалась: витающий в любовных облаках Астор проявил халатность и пошел на поводу у своей недальновидной сестры. Хроники Бальдура были найдены и прочитаны, заклятие, наложенное демиургами, спало, дети стужи вырвались на свободу…
Ринецея злобно хрустела тонкими белыми пальцами. Мысли разбегались, разбегались и в итоге разбежались окончательно, оставив демоницу ни с чем. Тщательно разработанный замысел рухнул, причем повлек за собой столь ужасную катастрофу, что впору было хвататься за веревку да лезть в петлю от отчаяния и бессилия. Но лжебогиня стремилась сохранить видимость благополучия даже при самой плохой игре…
Астор, внимательно наблюдающий за сестрой, насмешливо прищурил золотистые глаза. «Ну, и кого ты хочешь обмануть?» – красноречиво говорила кривая ироничная ухмылка, исказившая алые губы демона. Под этим обличающим взглядом Ринецея торопливо выпрямила спину и постаралась придать себе самый умиротворенный вид.
– Ах, братец, не драматизируй, – небрежно начала она, при этом с головой выдав свои истинные чувства едва слышным хрустом судорожно сжимаемых и разжимаемых фаланг пальцев. – Все не так плохо. Бывает и хуже!
– Бывает и хуже, – покладисто согласился Астор. – Но реже!
Ринецея прикусила подкрашенную кармином губу, стараясь не разрыдаться:
– Но ты же сам восторгался моей идеей!
– Не сваливай, пожалуйста, вину на меня, – недовольно поморщился принц. – Никогда себе не прощу, что плохо изучил древние книги, не выяснил всех подробностей, связанных с пробуждением Ледяного бога, и позволил увлечь себя этой дурной затеей… Недаром, видимо, говорят: выслушай женщину – и сделай все наоборот!
– Ну вот, – совсем по-детски всхлипнула жестокая демоница, – всегда я одна во всем виновата!
– Никто тебя не винит! – Принц устыдился своего непростительного поведения, встал с кресла и нежно привлек к себе на грудь черноволосую головку сестры, баюкая и успокаивая. Ведь и впрямь, недостойно мужчины в чем-то упрекать слабую, увлекающуюся, сжигаемую ненавистью женщину. – Я что-нибудь придумаю. Не плачь, родная!
Ринецея облегченно расслабилась:
– Ты же умный – сделай милость, придумай. А то от моих усилий нет никакого видимого результата. Работаю как лошадь, кусаю врагов как змея, устаю как собака, а толку-то – пшик. Почему?
– Ну, откуда мне знать: я ведь не коновал, – отшутился Астор. – А если серьезно – позволь действовать мне.
– И что ты хочешь сделать? – Ринецея подняла на брата светящийся надеждой взор.
– Ситуация сложилась угрожающая. – Астор взволнованно вышагивал из угла в угол, рассуждая на ходу: – Кто же мог предположить, что ледяные ярлы повернут свое воинство против нас, пробудивших их к жизни. Я так полагаю, что справиться с ними теперь сможет лишь один человек – девушка, принцесса…
Ринецея взбешенно вскочила на ноги, с треском разрывая попавший под каблук подол платья из бесценного серебристого эльфийского шелка:
– Просить помощи у нашего злейшего, ненавистнейшего врага? У самой Сумасшедшей принцессы? Никогда!
– Сестра! – старался образумить сестру принц, но демоница продолжала бушевать:
– Вспомни, она и ее друзья убили твоего единокровного брата Абигера.
– Ну, этот-то всегда оставался тупым мордоворотом и шестеркой, – негромко буркнул Астор. – Сам, балбес, виноват – нарвался.
– Я из кожи вон лезу, – продолжала истерично голосить Ринецея, – стараюсь усилить наше влияние. А ты хочешь рассказать Ульрике все и разрушить так тщательно выстраиваемый замок нашего будущего величия.
– Не все. – Астор наставительно поднял палец. – Далеко не все – лишь самое нужное.
– Никогда! – повторно взвыла Ринецея, упрямо топая туфельками.
– Ты подумай сама: ведь все твои задумки часто играют и против нас тоже, – начал перечислять принц. – Ты ослабила возможности Великих – это да. Ну-ка вспомни, что тебе пришлось для этого сотворить с драконами. Но ведь это значительно поуменьшило и мою колдовскую силу. Ты направила на Ульрику принца Ужаса и принцессу Страх, а это лишь незначительно приостановило девушку, но привело к потере двух наших самых ценных соратников. Ты уговорила меня пробудить детей стужи – и этот план обернулся против нас самих. И наконец, ты с истинно женским коварством придумала отдать короля Мора – отца принцессы, сына самой Смерти – в дар ледяным тварям, и это…
– Остановись, брат. – Ринецея вытянула по направлению к Астору руку, вооруженную острыми, угрожающе пошевеливающимися когтями: – Или мы поссоримся. Я вижу, ты принимаешь слишком близко к сердцу проблемы этой рыжей девки!
– Да ничего подобного! – Принц торопливо отвернулся, чтобы демоница не заметила краски смущения, предательски залившей его лицо при упоминании о девушке, с некоторых пор овладевшей всеми его помыслами и желаниями. – Я просто указал на побочный, невыгодный эффект наших действий.
– Ой ли! – насмешливо поддела злопамятная сестра.
– Я придумаю подходящий план, как заставить принцессу исподволь действовать в наших интересах, – торопливо пообещал Астор, в душе отдавая себе отчет, что вряд ли сможет совершить хоть один поступок, способный как-то навредить любимой. – Я…
Внезапно он побледнел и напрягся, золотистые глаза недоверчиво расширились.
– Непостижимо! – шепнул он.
– Что случилось? – ошеломленно осведомилась Ринецея, но принц лишь коротко отмахнулся: не мешай.
Я чувствовала привкус крови во рту и легкое головокружение. Ощущая себя лежащей на грубом, мокром камне, я в то же время пребывала в каком-то радужном облаке, окутывавшем меня невесомым золотистым маревом. И в этом тумане присутствовал кто-то еще кроме меня.
– Помоги же мне, милая! – ласково шепнул странно знакомый голос. – Сконцентрируй мысли, потянись ко мне.
Я потрясенно вскрикнула. Еще не успев понять смысла услышанных слов, я тончайшими фибрами души мгновенно опознала человека, которому принадлежали завораживающие бархатистые интонации.
– Ты? – Мои разбитые губы раздвинулись в слабой Улыбке. – Это ты?!
– Я! – выдохнул он так близко и вещественно, что струя теплого воздуха, вырвавшегося из его рта, коснулась моей шеи и живой струйкой поползла вниз, в вырез рубашки. – Вот мы и встретились! Ты не рада?
– Рада! – честно призналась я. – Наверно, это глупо, но я так и не смогла забыть тебя с тех пор, как увидела впервые, на портрете в Лабиринте судьбы…
– Ох уж этот Лабиринт, – воркующе перебил он. – Глупышка, что же ты натворила, войдя в него!
– Я встретила там тебя, – счастливо уточнила я. – Уж не знаю, на беду или на радость…
– Глупышка! – снова нежно обозвал он, сумев каким-то загадочным образом вложить в это короткое и по сути обидное слово проникновенность миллиона сонетов и красоту тысячи баллад.
– Я не знаю, кем ты являешься на самом деле, – продолжала я, как в полусне замечая из всего существующего в мире только его неповторимые глаза и полураскрытые губы, парящие прямо передо мной, – но понимаю, что скорее всего ты враг и воюешь на стороне Ринецеи…
– Разве это важно? – с мучительной горестью перебил он. – Да пропади оно все пропадом… Разве есть что-то важнее нас?
– Нет, – очарованно согласилась я. – Ежеминутно я думаю о тебе!
Он рассмеялся грудным, обволакивающим смехом. Алые губы приблизились. Я совершенно не понимала, что происходит. Сквозь контуры его лица я отчетливо видела серую громаду утеса, омытую потоком водопада, но в то же время явственно ощутила прикосновение двух крепких рук, властно обвивших мою талию. Возникший из ниоткуда палец, заканчивающийся черным когтем, повелительно приподнял мой подбородок, и алые губы тут же осыпали меня сотней жгучих, требовательных, жадных, похожих на укусы поцелуев. Я застонала от восторга, закрывая глаза в изнеможении…
– Мелеана! – раздался громкий призыв Огвура. – Что с тобой?
Я вздрогнула и пришла в себя. Образ белокурого юноши начал истончаться, таять как облачко, унося с собой частицу моей души.
– О, не уходи! – взмолилась я.
– Нис, – едва слышно прошелестело в воздухе. – Запомни, милая, город кентавров Нис. Приходи туда как можно скорее, я буду ждать… – Голос оборвался, золотистое сияние померкло.
– Мелеана! – абсолютно не вовремя подоспевший орк подхватил меня под руки, поддерживая и помогая подняться. – С тобой все хорошо?
– Еще как хорошо, – усмехнулась я, уже осознав, что каким-то случайным образом смогла через медальон Гельды установить контакт с белокурым юношей, встреченным мной в Лабиринте судьбы.
– Браво! – Ринецея излишне демонстративно похлопала в ладоши. – Браво, братец! Ты великий лицедей и сердцеед. Сумел мастерски обворожить наивную девчонку!
Астор тонко улыбнулся:
– Я же обещал тебе, что сумею повлиять на принцессу! Но нужно торопиться – я назначил ей встречу у стен Ниса: пойду собираться в дорогу. – С этими словами принц спешно покинул комнату.
– Ой, что-то я тебе не верю, братец, – злобно прошипела Ринецея в спину уходящему. – А может, все обстоит с точностью до наоборот и эта подлая тварь обворожила тебя и обвела вокруг пальца? Поступлю-ка я на всякий случай по-своему…
«Сестра мне явно не поверила, – думал Астор, пересекая длинный коридор и направляясь в свои личные покои. – Хотя меня сейчас больше всего волнует другое – поверила ли мне Ульрика? Возможно, я предаю сестру, но клянусь, что ни при каких обстоятельствах ни один волосок не упадет с головы моей прекрасной, моей Сумасшедшей принцессы!»
Огвур выглядел озабоченным. Но, судя по бледному лицу Ланса и взволнованному взгляду Эткина, они тоже приняли близко к сердцу мой опасный образцово-показательный полет вослед потокам воды, низвергавшимся со скального уступа. Одна только Гельда и глазом не моргнула, нимало не озаботившись печальной участью несносной рыжеволосой принцессы. Орк заботливо поднял меня с холодных камней и мельком пощупал насквозь промокший рукав рубашки.
– Мелеана, мне показалось, ты с кем-то разговаривала? Здесь же никого нет.
– Это у нее от удара помутился рассудок, – злорадно предположила некромантка. – А я-то все понять не могла: почему ее Сумасшедшей называют? У нее, оказывается, давно кукушка поехала! – И Гельда насмешливо покрутила пальцем у виска, наглядно демонстрируя свое невысокое мнение о моих скудных умственных способностях.
Мои друзья синхронно, но по-разному, в полном соответствии со своими характерами, отреагировали на вызывающее поведение ведьмы. Ланс присвистнул и парировал:
– Сама такая!
Орк замахнулся было тяжелым кулаком, но успел одуматься и сделал вид, будто неожиданно захотел почесать в затылке. А дракон поднял лапу и выразительно проверил пальцем остроту своего громадного клыка.
Не найдя поддержки и понимания, Гельда мгновенно скисла лицом, стушевалась и отступила назад.
– «Без друзей меня чуть-чуть, а с друзьями – много!» – дурашливо пропел Эткин. Потом внезапно добавил: – А я бы на месте Белого Волка не стал так неосмотрительно рассуждать, что здесь нет никого, кроме нас. Я чувствую остаточный след одной недавно удалившейся мощной магической субстанции и нарастающее воздействие другой – агрессивной и негативной…
– Помолчал бы ты лучше, Эткин! А то опять какую-нибудь беду накаркаешь, – попросила я, поеживаясь от пронизывающего ветра, так и приклеивающего к телу мокрую батистовую рубашку.
– Упс, Рыжая, ты точно уверена, что драконы умеют каркать? – приоткрыл рот наивный Лансанариэль. – А я и не знал!
– О-о-о-о! – с театральным стоном закатил глаза дракон. – Теперь я целиком согласен с древним мудрецом, сказавшим, что вершина мудрости – быть понятным каждому дураку!
– Ну, Эткин, ты как чего сморозишь! – недовольно покачал головой полуэльф. – Где же я тебе сейчас дурака-то найду?
Гельда обидно хихикнула. Я тоже криво улыбнулась, пытаясь не стучать зубами слишком громко.
– Простота подчас хуже! – внесла я свою посильную лепту в заумный философский диспут.
Ланс обиженно шмыгнул носом. Он, как обычно, ничего не понял.
– Умные люди как цветы, – нудно ворчал мудрый орк, поспешно что-то выискивая глазами. – Один приятен, а от вонючего букета со смесью запахов сразу начинает болеть голова. Вот, – с облегчением ткнул он пальцем в сторону большой пещеры, обнаруженной в стене скалы, – то, что нам и требовалось. Предлагаю укрыться в ней от ветра, развести костер, передохнуть и высушить мокрую Мелеану… – Не дожидаясь нашего одобрения, Огвур первым направился к зиявшему в скале отверстию и вступил в пределы сумрачного свода.
Мы не успели даже охнуть. Раздался страшный грохот, земля под нашими ногами сильно покачнулась, а с вершины утеса посыпался целый град валунов, погребая под собой вход в пещеру и не в меру прыткого орка. Истошно завопил опомнившийся Ланс, Гельда опрометью бросилась прочь от опасного места, а Эткин предусмотрительно сгреб меня обеими передними лапами, справедливо опасаясь, что я бесстрашно полезу в центр обвала. Несколько минут мы молча боролись. Победа досталась дракону.
Богиня Аола, получившая удар усыпляющего лезвия Амруэль Алаторы, уже давно пребывала в состоянии, пограничном между жизнью и смертью. Ее божественные братья, не устоявшие против чар принца демонов, разделили печальную участь сестры, заняв отведенные им места на дне Озера безвременья. Ринецея сумела соблюсти видимость мнимого равновесия сил добра и зла, принудив короля Грея, возлюбленного Дарящей жизнь, отнести саркофаги богов на дно колдовского озера. Свергнутых Пресветлых ожидало забытье – медленно, но верно сменяющееся постепенным угасанием. Король заживо гнил и каменел в отдаленной пещере, эльфы не вмешивались, сильфы проиграли войну, получили наказание и еле выживали, а люди не понимали, что происходит, и все в целом складывалось замечательно. Прикрывшись кожей, содранной с лица богини Аолы, демоница вполне успешно дурила всех и вся, накапливая силы и постепенно набираясь ума-разума. И даже само Око времени вроде бы начинало потихоньку подчиняться новой повелительнице, показывая что-то туманное и малопонятное.
И тут планы демонов значительно подпортило одно мешающее «но»: королева-Смерть, дипломатически не нарушая личным присутствием едва установившегося хрупкого равновесия добра и зла, умудрилась втянуть в историю противостояния богов и демонов свою сумасшедшую внучку. Вот это-то и стало началом конца!
Все сразу же пошло наперекосяк. Сумасбродная, непоседливая, уродливая рыжеволосая девчонка играючи разрушала продуманные, тщательно спланированные проекты демоницы, повергая ту в полнейший ступор совершенной нелогичностью – каждой своей новой и всегда неимоверной, невероятной, непредсказуемой выходкой. И Ринецея возненавидела Ульрику де Мор до самой глубины своей мелкотравчатой черной и злобной душонки, поклявшись любым способом извести неугомонную принцессу. Неважно как – с помощью первой подвернувшейся под руку, пускай даже самой грубой и недостойной, подлости, купленной по высочайшей цене… Ослепленному ненавистью не виден свет истины. Ринецея зарвалась: витающий в любовных облаках Астор проявил халатность и пошел на поводу у своей недальновидной сестры. Хроники Бальдура были найдены и прочитаны, заклятие, наложенное демиургами, спало, дети стужи вырвались на свободу…
Ринецея злобно хрустела тонкими белыми пальцами. Мысли разбегались, разбегались и в итоге разбежались окончательно, оставив демоницу ни с чем. Тщательно разработанный замысел рухнул, причем повлек за собой столь ужасную катастрофу, что впору было хвататься за веревку да лезть в петлю от отчаяния и бессилия. Но лжебогиня стремилась сохранить видимость благополучия даже при самой плохой игре…
Астор, внимательно наблюдающий за сестрой, насмешливо прищурил золотистые глаза. «Ну, и кого ты хочешь обмануть?» – красноречиво говорила кривая ироничная ухмылка, исказившая алые губы демона. Под этим обличающим взглядом Ринецея торопливо выпрямила спину и постаралась придать себе самый умиротворенный вид.
– Ах, братец, не драматизируй, – небрежно начала она, при этом с головой выдав свои истинные чувства едва слышным хрустом судорожно сжимаемых и разжимаемых фаланг пальцев. – Все не так плохо. Бывает и хуже!
– Бывает и хуже, – покладисто согласился Астор. – Но реже!
Ринецея прикусила подкрашенную кармином губу, стараясь не разрыдаться:
– Но ты же сам восторгался моей идеей!
– Не сваливай, пожалуйста, вину на меня, – недовольно поморщился принц. – Никогда себе не прощу, что плохо изучил древние книги, не выяснил всех подробностей, связанных с пробуждением Ледяного бога, и позволил увлечь себя этой дурной затеей… Недаром, видимо, говорят: выслушай женщину – и сделай все наоборот!
– Ну вот, – совсем по-детски всхлипнула жестокая демоница, – всегда я одна во всем виновата!
– Никто тебя не винит! – Принц устыдился своего непростительного поведения, встал с кресла и нежно привлек к себе на грудь черноволосую головку сестры, баюкая и успокаивая. Ведь и впрямь, недостойно мужчины в чем-то упрекать слабую, увлекающуюся, сжигаемую ненавистью женщину. – Я что-нибудь придумаю. Не плачь, родная!
Ринецея облегченно расслабилась:
– Ты же умный – сделай милость, придумай. А то от моих усилий нет никакого видимого результата. Работаю как лошадь, кусаю врагов как змея, устаю как собака, а толку-то – пшик. Почему?
– Ну, откуда мне знать: я ведь не коновал, – отшутился Астор. – А если серьезно – позволь действовать мне.
– И что ты хочешь сделать? – Ринецея подняла на брата светящийся надеждой взор.
– Ситуация сложилась угрожающая. – Астор взволнованно вышагивал из угла в угол, рассуждая на ходу: – Кто же мог предположить, что ледяные ярлы повернут свое воинство против нас, пробудивших их к жизни. Я так полагаю, что справиться с ними теперь сможет лишь один человек – девушка, принцесса…
Ринецея взбешенно вскочила на ноги, с треском разрывая попавший под каблук подол платья из бесценного серебристого эльфийского шелка:
– Просить помощи у нашего злейшего, ненавистнейшего врага? У самой Сумасшедшей принцессы? Никогда!
– Сестра! – старался образумить сестру принц, но демоница продолжала бушевать:
– Вспомни, она и ее друзья убили твоего единокровного брата Абигера.
– Ну, этот-то всегда оставался тупым мордоворотом и шестеркой, – негромко буркнул Астор. – Сам, балбес, виноват – нарвался.
– Я из кожи вон лезу, – продолжала истерично голосить Ринецея, – стараюсь усилить наше влияние. А ты хочешь рассказать Ульрике все и разрушить так тщательно выстраиваемый замок нашего будущего величия.
– Не все. – Астор наставительно поднял палец. – Далеко не все – лишь самое нужное.
– Никогда! – повторно взвыла Ринецея, упрямо топая туфельками.
– Ты подумай сама: ведь все твои задумки часто играют и против нас тоже, – начал перечислять принц. – Ты ослабила возможности Великих – это да. Ну-ка вспомни, что тебе пришлось для этого сотворить с драконами. Но ведь это значительно поуменьшило и мою колдовскую силу. Ты направила на Ульрику принца Ужаса и принцессу Страх, а это лишь незначительно приостановило девушку, но привело к потере двух наших самых ценных соратников. Ты уговорила меня пробудить детей стужи – и этот план обернулся против нас самих. И наконец, ты с истинно женским коварством придумала отдать короля Мора – отца принцессы, сына самой Смерти – в дар ледяным тварям, и это…
– Остановись, брат. – Ринецея вытянула по направлению к Астору руку, вооруженную острыми, угрожающе пошевеливающимися когтями: – Или мы поссоримся. Я вижу, ты принимаешь слишком близко к сердцу проблемы этой рыжей девки!
– Да ничего подобного! – Принц торопливо отвернулся, чтобы демоница не заметила краски смущения, предательски залившей его лицо при упоминании о девушке, с некоторых пор овладевшей всеми его помыслами и желаниями. – Я просто указал на побочный, невыгодный эффект наших действий.
– Ой ли! – насмешливо поддела злопамятная сестра.
– Я придумаю подходящий план, как заставить принцессу исподволь действовать в наших интересах, – торопливо пообещал Астор, в душе отдавая себе отчет, что вряд ли сможет совершить хоть один поступок, способный как-то навредить любимой. – Я…
Внезапно он побледнел и напрягся, золотистые глаза недоверчиво расширились.
– Непостижимо! – шепнул он.
– Что случилось? – ошеломленно осведомилась Ринецея, но принц лишь коротко отмахнулся: не мешай.
Я чувствовала привкус крови во рту и легкое головокружение. Ощущая себя лежащей на грубом, мокром камне, я в то же время пребывала в каком-то радужном облаке, окутывавшем меня невесомым золотистым маревом. И в этом тумане присутствовал кто-то еще кроме меня.
– Помоги же мне, милая! – ласково шепнул странно знакомый голос. – Сконцентрируй мысли, потянись ко мне.
Я потрясенно вскрикнула. Еще не успев понять смысла услышанных слов, я тончайшими фибрами души мгновенно опознала человека, которому принадлежали завораживающие бархатистые интонации.
– Ты? – Мои разбитые губы раздвинулись в слабой Улыбке. – Это ты?!
– Я! – выдохнул он так близко и вещественно, что струя теплого воздуха, вырвавшегося из его рта, коснулась моей шеи и живой струйкой поползла вниз, в вырез рубашки. – Вот мы и встретились! Ты не рада?
– Рада! – честно призналась я. – Наверно, это глупо, но я так и не смогла забыть тебя с тех пор, как увидела впервые, на портрете в Лабиринте судьбы…
– Ох уж этот Лабиринт, – воркующе перебил он. – Глупышка, что же ты натворила, войдя в него!
– Я встретила там тебя, – счастливо уточнила я. – Уж не знаю, на беду или на радость…
– Глупышка! – снова нежно обозвал он, сумев каким-то загадочным образом вложить в это короткое и по сути обидное слово проникновенность миллиона сонетов и красоту тысячи баллад.
– Я не знаю, кем ты являешься на самом деле, – продолжала я, как в полусне замечая из всего существующего в мире только его неповторимые глаза и полураскрытые губы, парящие прямо передо мной, – но понимаю, что скорее всего ты враг и воюешь на стороне Ринецеи…
– Разве это важно? – с мучительной горестью перебил он. – Да пропади оно все пропадом… Разве есть что-то важнее нас?
– Нет, – очарованно согласилась я. – Ежеминутно я думаю о тебе!
Он рассмеялся грудным, обволакивающим смехом. Алые губы приблизились. Я совершенно не понимала, что происходит. Сквозь контуры его лица я отчетливо видела серую громаду утеса, омытую потоком водопада, но в то же время явственно ощутила прикосновение двух крепких рук, властно обвивших мою талию. Возникший из ниоткуда палец, заканчивающийся черным когтем, повелительно приподнял мой подбородок, и алые губы тут же осыпали меня сотней жгучих, требовательных, жадных, похожих на укусы поцелуев. Я застонала от восторга, закрывая глаза в изнеможении…
– Мелеана! – раздался громкий призыв Огвура. – Что с тобой?
Я вздрогнула и пришла в себя. Образ белокурого юноши начал истончаться, таять как облачко, унося с собой частицу моей души.
– О, не уходи! – взмолилась я.
– Нис, – едва слышно прошелестело в воздухе. – Запомни, милая, город кентавров Нис. Приходи туда как можно скорее, я буду ждать… – Голос оборвался, золотистое сияние померкло.
– Мелеана! – абсолютно не вовремя подоспевший орк подхватил меня под руки, поддерживая и помогая подняться. – С тобой все хорошо?
– Еще как хорошо, – усмехнулась я, уже осознав, что каким-то случайным образом смогла через медальон Гельды установить контакт с белокурым юношей, встреченным мной в Лабиринте судьбы.
– Браво! – Ринецея излишне демонстративно похлопала в ладоши. – Браво, братец! Ты великий лицедей и сердцеед. Сумел мастерски обворожить наивную девчонку!
Астор тонко улыбнулся:
– Я же обещал тебе, что сумею повлиять на принцессу! Но нужно торопиться – я назначил ей встречу у стен Ниса: пойду собираться в дорогу. – С этими словами принц спешно покинул комнату.
– Ой, что-то я тебе не верю, братец, – злобно прошипела Ринецея в спину уходящему. – А может, все обстоит с точностью до наоборот и эта подлая тварь обворожила тебя и обвела вокруг пальца? Поступлю-ка я на всякий случай по-своему…
«Сестра мне явно не поверила, – думал Астор, пересекая длинный коридор и направляясь в свои личные покои. – Хотя меня сейчас больше всего волнует другое – поверила ли мне Ульрика? Возможно, я предаю сестру, но клянусь, что ни при каких обстоятельствах ни один волосок не упадет с головы моей прекрасной, моей Сумасшедшей принцессы!»
Огвур выглядел озабоченным. Но, судя по бледному лицу Ланса и взволнованному взгляду Эткина, они тоже приняли близко к сердцу мой опасный образцово-показательный полет вослед потокам воды, низвергавшимся со скального уступа. Одна только Гельда и глазом не моргнула, нимало не озаботившись печальной участью несносной рыжеволосой принцессы. Орк заботливо поднял меня с холодных камней и мельком пощупал насквозь промокший рукав рубашки.
– Мелеана, мне показалось, ты с кем-то разговаривала? Здесь же никого нет.
– Это у нее от удара помутился рассудок, – злорадно предположила некромантка. – А я-то все понять не могла: почему ее Сумасшедшей называют? У нее, оказывается, давно кукушка поехала! – И Гельда насмешливо покрутила пальцем у виска, наглядно демонстрируя свое невысокое мнение о моих скудных умственных способностях.
Мои друзья синхронно, но по-разному, в полном соответствии со своими характерами, отреагировали на вызывающее поведение ведьмы. Ланс присвистнул и парировал:
– Сама такая!
Орк замахнулся было тяжелым кулаком, но успел одуматься и сделал вид, будто неожиданно захотел почесать в затылке. А дракон поднял лапу и выразительно проверил пальцем остроту своего громадного клыка.
Не найдя поддержки и понимания, Гельда мгновенно скисла лицом, стушевалась и отступила назад.
– «Без друзей меня чуть-чуть, а с друзьями – много!» – дурашливо пропел Эткин. Потом внезапно добавил: – А я бы на месте Белого Волка не стал так неосмотрительно рассуждать, что здесь нет никого, кроме нас. Я чувствую остаточный след одной недавно удалившейся мощной магической субстанции и нарастающее воздействие другой – агрессивной и негативной…
– Помолчал бы ты лучше, Эткин! А то опять какую-нибудь беду накаркаешь, – попросила я, поеживаясь от пронизывающего ветра, так и приклеивающего к телу мокрую батистовую рубашку.
– Упс, Рыжая, ты точно уверена, что драконы умеют каркать? – приоткрыл рот наивный Лансанариэль. – А я и не знал!
– О-о-о-о! – с театральным стоном закатил глаза дракон. – Теперь я целиком согласен с древним мудрецом, сказавшим, что вершина мудрости – быть понятным каждому дураку!
– Ну, Эткин, ты как чего сморозишь! – недовольно покачал головой полуэльф. – Где же я тебе сейчас дурака-то найду?
Гельда обидно хихикнула. Я тоже криво улыбнулась, пытаясь не стучать зубами слишком громко.
– Простота подчас хуже! – внесла я свою посильную лепту в заумный философский диспут.
Ланс обиженно шмыгнул носом. Он, как обычно, ничего не понял.
– Умные люди как цветы, – нудно ворчал мудрый орк, поспешно что-то выискивая глазами. – Один приятен, а от вонючего букета со смесью запахов сразу начинает болеть голова. Вот, – с облегчением ткнул он пальцем в сторону большой пещеры, обнаруженной в стене скалы, – то, что нам и требовалось. Предлагаю укрыться в ней от ветра, развести костер, передохнуть и высушить мокрую Мелеану… – Не дожидаясь нашего одобрения, Огвур первым направился к зиявшему в скале отверстию и вступил в пределы сумрачного свода.
Мы не успели даже охнуть. Раздался страшный грохот, земля под нашими ногами сильно покачнулась, а с вершины утеса посыпался целый град валунов, погребая под собой вход в пещеру и не в меру прыткого орка. Истошно завопил опомнившийся Ланс, Гельда опрометью бросилась прочь от опасного места, а Эткин предусмотрительно сгреб меня обеими передними лапами, справедливо опасаясь, что я бесстрашно полезу в центр обвала. Несколько минут мы молча боролись. Победа досталась дракону.