Устименко Татьяна. Лицо для Сумасшедшей принцессы

   Наследник с неподдельным любопытством разглядывал неоднократно виденное и хорошо знакомое лицо ушлой торговки. Кире можно было дать и тридцать, и пятьдесят лет в зависимости от освещения или от того, насколько долго засиделась она вчера вечером в ближайшей пивной. Хозяйка доходного бизнеса не чуралась крепких напитков и случайных любовных утех, благо мужа у нее никогда не водилось и в помине, а наградить детьми Пресветлые боги ее отчего-то вовсе не торопились. Ну, богам-то всегда в таких щекотливых вопросах виднее, как следует поступить с тем или иным человеком. Язык не поворачивался назвать плоское лицо этой рослой женщины, испещренное плохо зажившими в детстве оспинами, красивым, но и совсем уродливой она тоже не выглядела. Кира даже была отчасти вполне лакомым кусочком для какого-нибудь смелого любителя крепких форм и не менее крепкого характера. Вот и сейчас, решительно уперев лоснящиеся от воска кулаки в квадратные бока, хозяйка отважно встретила пристальный кроваво-красный взгляд своего титулованного клиента. Присесть в реверансе она и не подумала – только слегка склонила черноволосую, гладко прилизанную голову. Слишком много глубоко запрятанных секретов связывало ее с этим необычным покупателем. Аберон криво улыбнулся и чуть наклонился над прилавком, брезгуя прикоснуться хоть краем плаща к его зеркально блестящей столешнице. Впрочем, в лавчонке блестел и лоснился каждый предмет, потому что воск и лярд неизбежно проникали повсюду, покрывая все предметы обстановки тончайшим маслянистым налетом.
   – Здравствуйте, ваше высочество! – приветствовала постоянного клиента Кира.
   Холодный благосклонно кивнул:
   – Скажи-ка мне, милейшая хозяйка, посланец из дворца еще не успел забрать свежую порцию товара?
   – Вечером должен пожаловать. – Кира поманила альбиноса за собой и показала ровный штабелек нескольких сортов свечей, упакованных в бумагу с гербом правящего рода – изображением полураспустившегося бутона знаменитой синей розы.
   Аберон глухо кашлянул, пытаясь скрыть охватившее его ликование:
   – Думается мне, дражайшая Кира, ты тоже не испытываешь особой любви ни к моему батюшке-королю, ни к Высшему магическому совету?
   Торговка злобно сжала пудовые кулаки:
   – Да задери их всех голодные гоблины! Из-за дурацких эдиктов и запретов на открытую торговлю магическими артефактами я теряю большую часть доходов и разоряюсь на взятках начальнику портовой таможни!
   Принц довольно потер руки:
   – А если бы королем вдруг стал я да в придачу даровал тебе патент на право единолично торговать всем чем вздумается?
   – О ваше высочество! – Хозяйка упала на колени.
   – Ясно! – довольно благожелательно заключил наследник. – А скажи-ка мне еще вот что: свечи для заседания магов тоже поставляешь ты?
   – А как же! – Грязный палец хозяйки указал на отдельную стопку толстых, как полено, свечей, дающих не только свет, но и тепло. – Два раза в месяц по тридцать штук, точно день в день, заказывает один и тот же доверенный слуга Главного архимага, и как раз именно сегодня к вечеру он должен забрать очередную партию…
   Услышав последние слова, Аберон поднял глаза к низкому осклизлому потолку, мысленно вознося благодарность судьбе. Все оказалось даже намного проще, чем он рассчитывал.
   – Хочешь все изменить, ну и отомстить заодно? – шепнул он в самое ухо торговки.
   Темные глаза Киры вспыхнули желтым демоническим огнем, злорадная гримаса исказила рябое лицо:
   – Я, как всегда, к услугам вашего высочества!
   Принц извлек из складок плаща небольшой плотный мешочек и протянул его хозяйке. Кира с интересом взвесила в руке почти невесомый сверточек:
   – Что это?
   – Размолотый в пыль корень черной мандрагоры, – понизив голос, пояснил наследник. – Сильнейший в мире яд, свойства которого многократно усилены соответствующими заклинаниями!
   Лавочница испуганно отшатнулась, разжимая ладонь. Но, повинуясь короткому жесту альбиноса-некроманта, мешочек послушно завис в воздухе, не успев упасть на пол. Аберон довольно хохотнул:
   – Не бойся, яд становится активен только при контакте с огнем. Сгорая, он источает губительные пары, никак не ощущаемые, но тот, кто вдыхает их хотя бы в течение получаса, – он хищно прищурился, – уже никогда не увидит следующего заката солнца и проживет не более полусуток.
   Не задав более ни одного вопроса, Кира вытянула из пачки, предназначавшейся для заседания Совета магов, в котором всегда принимал участие и король Шеарран, одну свечу, положила ее в форму и поставила на огонь. Вскоре воск размяк. Тогда она сделала тонкий желобок в самой сердцевине свечи почти по всей ее длине и осторожно всыпала в него белый кристаллический порошок. После этого форму с воском снова нагрели. Остывшее смертоносное изделие ничем не отличалось от своих близнецов, будучи уложенным обратно в глубь пачки. Работу выполнили мастерски. Принц и его сообщница обменялись довольными взглядами, а затем Аберон выложил на прилавок увесистый кошелек с золотыми монетами и, приложив палец к губам, будто напоминая Кире о необходимости хранить молчание, бесшумно покинул заведение.
   Полуденное солнце сияло высоко в небе, щедро изливая тепло и саму жизнь. Улицы, заполненные народом, оглашались веселым гомоном. Холодный, низко надвинув капюшон плаща, скользил незаметной тенью, не привлекая чьего-либо внимания.
   Альбиноса обуревали мысли и одолевали сомнения. У каждого из нас есть великая мечта, которой так и суждено остаться нереализованной. Ведь мечтания рано или поздно превращаются в действительность. Но альбинос уже не грезил: он вынашивал далекоидущие реальные планы. Для этого ему требовалось скорейшее воплощение двух замыслов, а именно: свеча, зажженная на заседании Совета, и…
   Некроманту срочно понадобился союзник. Он отлично знал, где его следует искать.
   «Если судьба ко мне благоволит, значит, не пройдет и недели, как все маги острова, включая моего мнящего себя очень умным и дальновидным батюшку, перемрут словно мухи! Поэтому поторопимся!» – мысленно подстегнул себя принц, бодро шагая по направлению к дворцу.
   Совесть его не мучила.

ГЛАВА 3

   Картина вырисовывалась неправдоподобно идиллическая, так и просившаяся на страницы какого-нибудь куртуазного эльфийского романа – самого нелюбимого мной жанра в литературе. Солнышко начинало медленно раскочегариваться, прогоняя птичек в прохладу развесистых кустов, травка упруго приминалась под ногами, Ланс весело насвистывал какую-то пошлую песенку, Огвур кряхтел, я хмурилась. «Ну, Эткин, – взвинченно размышляла я, рассеянно топая по шелковистой траве, – умудрился ты мне с утра настроение испортить. Помилуйте нас, Пресветлые боги, но слишком часто ты оказываешься прав, да и опасность обычно будто нутром своим ненасытным за сто верст чуешь. Так и хочется надеяться, что хотя бы на этот раз твоя драконья интуиция ошибается с похмелья и ничего страшного не случи…»
   Где-то впереди внезапно раздался тонкий душераздирающий визг. Я болезненно поморщилась и поковыряла пальцем в зазвеневшем ухе. Орк, вероятно, только-только начавший понемногу отходить от убойного действия алкоголя, снова схватился за виски, с размаху сел на траву и предпринял слабую попытку на четвереньках отползти в ближайшие прохладные кусты. Попытка была пресечена бдительным полуэльфом. Я выругалась сквозь зубы и завертела головой, отыскивая источник неприятных звуков. Долго искать не пришлось: прямо на нас сломя голову несся чумазый мальчонка лет семи, в раздувающейся, как парус, рваной рубашонке до пупа. Голенастые ноги, изукрашенные зеленым речным илом, так и мелькали. Широко раскрытый рот издавал ужасающие по пронзительности крики. Не иначе, мальчуган встал сегодня еще до восхода солнца и собирался ловить рыбу. Но что могло так сильно напугать бывалого рыбака, продолжавшего оглушительно выть на одной ноте, заставлявшей болезненно вибрировать наши барабанные перепонки?
   – Да что случилось-то? – в свою очередь, заорала я, пытаясь перекрыть голос малолетнего крикуна.
   Мальчишка немедленно вышел из состояния шока, захлопнул рот и залился потоком слез. Но, к несчастью, в этот же самый миг сзади нас абсолютно некстати прозвучал басовитый окрик трактирщика:
   – Ванко, чаво ты голосишь ни свет ни заря, как нежить болотная? Распугаешь мне всех постояльцев!
   Получив подкрепление в лице грозного родителя, чумазый Ванко смачно шмыгнул сопливым носом, набрал побольше воздуха в щуплую грудь и взвыл со свежими силами:
   – Тятя, тятя, наши сети притащили мертвяка!
   – Мертвец? – Огвур неодобрительно покосился в сторону толстого трактирщика. – Мелеана, я же тебе говорил, что у них что-то не то с овсяными лепешками. Зря ты мне не веришь!
   – А где наш ручной дракон? – взволнованно замотал роскошными волосами пустоголовый красавец Ланс. – Что-то его не видно сегодня. Он случаем не сдох? Я бы точно помер, если пил так же, как он!
   – Надо бы на этот сомнительный трактир Марвина с Саймонариэлем напустить – пусть проведут санитарную инспекцию на кухне, особенное внимание на лепешки обращая. И хозяйка у них что-то подозрительно смахивает на ведьму. Она мне вчера несколько раз подмигивала игриво и даже пыталась меня по заднице погладить! – упрямо гнул свое настойчивый орк.
   – Как, прямо так и подмигивала? – возмутился полукровка, угрожающе выставляя вперед длинные пальцы с изящными ухоженными ногтями.
   – По заднице? – опешил хозяин.
   – Да я-то тут при чем? – отнекивался смущенный тысячник, локтем прикрываясь от праведного гнева ревнивого Ланса.
   – Жена! – возмущенно возопил трактирщик и, сотрясая землю рысцой, бодро устремился к дому.
   Глядя на эту трагикомедию, мне хотелось смеяться, если бы не звонкие колокольчики недоброго предчувствия, что есть мочи звеневшие в душе, да не панически расширенные глаза перепуганного малыша, жмущегося ко мне в поисках защиты. Я присела на корточки и заглянула в полосатое от потеков слез личико Ванко.
   – Не плачь, ты же будущий мужчина! Ну-ка расскажи мне все по порядку: кого и где ты нашел на реке?
   Мальчик восторженно погладил кончиком указательного пальчика мою золотую маску, еще более восхищенно покосился на возвышавшуюся над плечом рукоять Нурилона, проникся абсолютным доверием и сбивчиво заговорил:
   – Так, значит, это, пришел я утром сети проверять, а в одной из них чудовище неведомое запуталось – не иначе как оно по воде приплыло!
   «Ну, Эткин, – мысленно ахнула я, – ты про реку так точно напророчил, будто в воду глядел!»
   – А на кого похоже чудовище?
   – На лошадь с человечьей головой! – уверенно выпалил Ванко.
   Огвур многозначительно приподнял кустистую бровь.
   – Ну и дела! – по своему обыкновению выдал Ланс.
   «Да что же это такое? – размышляла я. – Совпадение или случайность? Только мы собрались в Долину кленов искать пропавшие документы, как, словно по заказу, по Роне поплыли мертвые кентавры…»
   – Может, мальчик ошибся и это просто изуродованная деревенская кляча? – предположил орк.
   Но малыш не ошибся.
   Подтверждением этому стали разноголосые вопли, встретившие нас на берегу реки. Кричали и выли все наперебой. Томно закатывала глаза сдобная конопатая девица с расписным коромыслом и пустыми ведрами, валявшимися поодаль, смачно сквернословили дюжие деревенские мужики, пялясь куда-то в заводь, и с надрывом, словно по мужу, подвывала крутобедрая баба в подоткнутой до колен юбке.
   – Панталоны я простирнуть собиралась, они ведь новые ишшо совсем, кружевные, столичные, а как увидела это… – махнула баба дебелой рукой в сторону зарослей осоки, – так отраду свою из пальцев от растерянности-то и выпустила…
   Не дожидаясь конца горестного повествования о трагической судьбе уплывших подштанников, я перевела взгляд в ту сторону, куда скорбно указывал толстый красный палец растяпы-модницы. Среди камышовой зелени и впрямь четко виднелось что-то белое и обширное, но мое внимание привлек вовсе не эксклюзивный шедевр нарронских галантерейщиков. На небольшой отмели, сразу за удобной для рыбалки заводью, отчетливо виднелось необычное тело, опутанное рваными сетями.
   – Ой! – потрясенно вскрикнул Ланс, хватая меня за локоть. – Это конь или мужчина?
   – И то и другое вместе, – совершенно трезвым голосом ответил Огвур. – Только он там не один!
   И точно: в толще чистой воды явственно просматривалось еще несколько трупов, синюшных и раздутых от долгого пребывания в реке. Я вброд перешла заводь, едва достигавшую мне до пояса, и приблизилась к мертвому кентавру. Им оказался воин в расцвете лет, железный нагрудник прикрывал выпуклую, как щит, грудь, на мощном торсе болтались пустые ножны от меча. Приятное лицо украшала пушистая русая бородка. А рядом с ним покоилась совсем юная дева – красавица серебристой масти с длинными белокурыми локонами. Голубые широко распахнутые глаза кентавра отражали искреннее недоумение, смешанное со смертельной боязнью неумолимо надвигающейся смерти. Страшная рана пересекала живот девушки, а в разрезе… Видеть это было выше сил. Убить женщину, готовящуюся стать матерью!.. Гнев забурлил в крови. Хотелось бы знать, какой изверг осмелился совершить подобное злодеяние, да еще на моей земле?
   – Посмотри. – Тысячник вовремя отвлек меня от гнетущих раздумий. – Никогда прежде не видел подобных ран! Их что, стеклом резали?
   – Нет. – Я наклонилась к телу, ощупывая края странных глубоких и ровных порезов. – Не стеклом. Раны еще и подморожены, а поэтому не кровоточили, но один удар подобным оружием способен почти полностью перерубить корпус взрослого кентавра. Если бы это было правдой, я бы подумала, что раны нанесены… льдом!
   – Ты сама-то веришь в подобную версию?
   – За неимением лучшей, – покачала я головой.
   Орк ухватил себя за небритый подбородок и крепко задумался.
   – Я отлично помню карту, значительно подправленную Марвином и Саймоном. Там, высоко в горах, две реки соединяются – образуют одну, связанную порогами и водопадом Тысячи радуг, а ниже они вновь разветвляются на Лиару и Рону, – пояснила я.
   Орк согласно кивнул:
   – Теперь понятно, как тела убитых попали в наши края. Ничего не скажешь, ценный подарок преподнесла Лиара сестре свой Роне.
   – Хорошо хоть, они до столицы не доплыли, – сказала я. – А то вот бы паника там началась…
   – Они еще от свадьбы не отошли!
   – То-то и оно, – поддакнула я. – Этих кентавров мы похороним и отправимся в Долину кленов: мы же все равно туда собирались.
   – А ты не боишься? – покосился на меня орк.
   – Меня другое беспокоит. Судя по всему, кентавры и сами бойцы не из последних. Но если они не сумели защитить своих женщин – значит, встретились с неведомым противником, многократно превосходящим их силой. И еще – кого-то из врагов они все же должны были убить? Почему по реке не плывут чужаки?
   Орк бессильно развел руками:
   – Всецело согласен с тобой, Мелеана. Тут что-то не чисто!
   – А судя по состоянию тел, в воде они провели не меньше недели, потому что… – Я не успела закончить фразу.
 
   Аберон небрежно сбросил на пол кабинета свой широкий черный плащ и подошел к стеллажу с книгами, занимавшему целую стену. Многие из обитателей дворца были вхожи в эту рабочую комнату, служившую наследнику и убежищем от мира, и личными апартаментами, но никто, кроме Гнуса, даже не догадывался о дополнительной потайной лаборатории, скрывавшейся за шкафом для книг. Холодный нажал на корешок толстого тома «Подробное описание жизни и деяний короля Абандона V» и потянул на себя тонкую брошюрку «Рецепты приготовления ста пятидесяти блюд из филе кошки». Книжный стеллаж бесшумно повернулся вокруг собственной оси, открывая узкий, зияющий темнотой проход и начало каменной лестницы, уводящей куда-то вниз. Из подвала неприятно тянуло сквозняком и сыростью. Принц зябко поежился и, бережно прикрывая ладонью трепещущий огонек свечи, начал долгий спуск в лабораторию. Он отсчитал ровно сто ступеней и достиг коридора, стены которого еще сохраняли часть ранее облицовывающих их плиток из черного мрамора. Альбинос знал, что преодолел лишь малую часть длинного опасного пути, по легенде, ведущего к самой галерее Трех порталов. Но, несмотря на всю свою магическую силу и богатый опыт в подобных щекотливых делах, даже он, могучий некромант-самоучка, никогда не осмеливался спускаться ниже, опасаясь повстречать необычных существ, безусловно проживающих на нижних ярусах. Коридор закончился бронзовой дверью, приведшей принца в комнату, где он хранил редкие книги и манускрипты, а кроме того, величайшую святыню, найденную им на дне того самого сундука с некромантическими рукописями. Сейчас эта вещь покоилась в центре комнаты, водруженная на специальный поставец и окруженная десятком масляных светильников, позволяющих рассмотреть малейшую деталь бесценного артефакта.
   Это был портрет, изображавший молодого белокурого мужчину, вставленный в простую деревянную раму. Наследник сотни раз подходил к удивительной картине, всматривался в черты, одновременно отображавшие и самое наивысшее благородство, и самые низменные пороки, но никогда не осмеливался даже попробовать установить контакт с живым прототипом нарисованного на холсте красавца. Лицо мужчины пугало и притягивало одновременно. Холодный безмерно удивлялся энергетике неживого образа, прекрасно понимая, кем на самом деле являлся этот странный субъект. Но теперь время пришло.
   Он неторопливо зажег все светильники, достал книгу заклинаний, открыл на нужной странице и нараспев произнес несколько слов. На один краткий миг язычки пламени, заключенные в бронзовые чаши, погасли и тут же вспыхнули вновь, еще ярче и яростнее. Но этого мгновения оказалось достаточно. Загадочный портрет ожил. Белокурый мужчина облегченно вздохнул и расслабил руки, до этого высокомерно скрещенные на груди поверх богатого одеяния, сплошь усыпанного алмазами. Черные, изящно очерченные брови недовольно нахмурились.
   – Кто посмел, – сердитой скороговоркой бормотнул он, моргая золотистыми глазами, как человек, резко попавший из темного помещения под лучи ослепительного света, – так неожиданно и в самое неподходящее время…
   Тут взгляд белокурого наконец-то сфокусировался на фигуре почтительно коленопреклоненного Аберона. Несколько томительно долгих минут красавец с портрета пристально рассматривал смущенного альбиноса, а потом заливисто расхохотался:
   – Прелестно! Эльф, да к тому же еще некромант и альбинос! Большей насмешки судьбы мне и встречать-то не приходилось. Прелестно, забери меня Аола!
   Холодный гневно стиснул кулаки.
   – Ну-ну, не кипятись так, – насмешливо успокоил его золотоглазый. – Я просто привык к тому, что эльфы уже слишком долгое время скрываются на своем неприступном острове, избегая любого контакта как с потенциальными врагами, так и с потенциальными союзниками. О, эльфы умны! – Подобный комплимент из уст незнакомца прозвучал скорее как оскорбление. – Из двух зол они не выбрали ни одного!
   – Ваше высочество мудры! – опять поклонился альбинос. – Вы здраво оцениваете ситуацию. Но неужели даже такой великий маг, как сам гранд-мастер Астор – принц демонов, пренебрежет случайно выпавшей возможностью заключить обоюдовыгодный союз?
   – Хм, – задумчиво ответил Астор, словно на подоконник, складывая на раму картины свои прекрасные, унизанные перстнями руки. – А ты не дурак! Не стану скрывать от тебя – положение у нас шаткое, проклятая рыжеволосая девчонка затеяла повторный штурм Нарроны. Что-то мне подсказывает, что она таит от нас сильный козырь, в нужный момент способный доставить мне и сестре массу неприятностей. Особенно теперь, когда принц Ужас тяжело ранен…
   Аберон согласно кивнул. С помощью магического кристалла он имел возможность регулярно наблюдать за всеми происходящими вне острова событиями и оказался прекрасно осведомлен о положении дел под стенами столицы людей.
   – Девчонка настырная, такая не отступится… – протянул Астор, мыслями, видимо, витая в каких-то далеких, одному ему ведомых облаках.
   – Но ведь вы тоже не станете сдавать позиции! – подначил его Холодный.
   – Конечно нет! – совсем по-мальчишески возмутился принц демонов, и лицо его залилось краской гнева. – Мы намного сильнее и опытнее, чем какая-то самоуверенная семнадцатилетняя негодница. Хотя, клянусь гробом Аолы, принцесса – само очарование! А какие у нее груд… – Принц кашлянул, влюбленно хлопнул ресницами и умолк с самым рассеянным видом.
   «Только этого еще не хватало, – недовольно подумал Аберон. – У меня серьезные проблемы, Астор может стать могучим союзником, – а он, похоже, совсем некстати чересчур увлекся рыжим отродьем королевы Смерти!»
   – Ваша милость! – Альбинос попытался тактично вернуть на землю не на шутку размечтавшегося гранд-мастера.
   – Ась! – встрепенулся Астор. – Я так думаю, что ты вызвал меня не ради моих прекрасных глаз?
   Аберон угодливо хихикнул, показывая, что по достоинству оценил юмор принца демонов:
   – Ваше высочество, я желаю стать королем Поющего Острова и преданным вассалом вашей могущественной семьи, но для захвата власти мне необходимы ваши легионы, состоящие из демонов, гаргулий и умертвий.
   – Дам, – коротко пообещал Астор. – Но что я получу взамен?
   – Это. – Эльф протянул в картину рохосскую рукопись.
   Белокурый небрежно, двумя пальцами принял потрепанную книгу. Лениво пролистнул несколько страниц… Золотистые глаза изумленно расширились… Астор вздрогнул, шокированно икнул и судорожно прижал к себе бесценный манускрипт.
   – Где… – вопросил он дрожащим голосом, – где ты взял это?
   Аберон скромно улыбнулся:
   – Неважно. Мне просто повезло. Но теперь, если поторопитесь, вы сможете первым найти спрятанный экземпляр Хроник Бальдура, пробудить детей холода и обрести невиданную доселе мощь!
   – Ну и ну! – Принц восхищенно прищелкнул пальцами. – А я-то прежде ошибался, неизменно считал легенды о Крае Тьмы всего лишь страшными сказками!
   – В каждой сказке обязательно скрыта доля истины, – с наставительным видом сказал Аберон.
   – Заметано!
   Белоснежная кисть с черными когтями выдвинулась из картины и встретилась с другой, оканчивающейся кроваво-красными ногтями. Союзники скрепили договор крепким рукопожатием.
   Оба они не учитывали главного: некоторые сказки безопаснее всего навсегда оставить всего лишь сказками!
 
   …Я не успела закончить недосказанную фразу. В небе над нами возникло стремительно приближающееся и все увеличивающееся в размерах черное пятно. Явление сопровождалось громким свистом.
   – Сейчас рухнет прямо на этот симпатичный бережок, – спокойно заметил Огвур.
   – Ну и дела! – привычно ввернул Ланс.
   Народ с визгом бросился врассыпную.
   Орк оказался прав. Спустя мгновение темный тряпичный сверток звучно грянулся о землю в каком-нибудь десятке шагов от наших ног, встрепенулся, развернулся и превратился… в молодую черноволосую женщину, одетую в элегантный кожаный костюм. Незнакомка эффектно отбросила за спину полы широкого плаща, напоминающего крылья, и повернула к нам нежное смуглое лицо, обрамленное роскошной копной иссиня-вороных завивающихся в спирали локонов. Я невольно залюбовалась ее четко очерченными впалыми щеками, звездоподобными антрацитовыми очами и коралловыми губами. На мой взгляд, красавицу портило только одно – излишняя худоба, впрочем, придававшая ей особый, какой-то совершенно нечеловеческий шарм. В руке девушка уверенно сжимала золотой посох, увенчанный хрустальным шаром.
   – Старшая некромантка, – навскидку определил орк. – Не высшая, конечно, но и такая ступень – очень даже неплохо для столь юного возраста!
   Я скептично хмыкнула. Помнится мне, белокурый красавец с портрета, спокойно оперировавший веками, тоже выглядел от силы на двадцать лет! Внешний вид – вообще чрезвычайно обманчивая штука. Вот взять хотя бы Ланса, в свои триста с хвостиком не тянувшего даже на неполные восемнадцать.
   Чернявая девица, к которой я почему-то сразу же прониклась неосознанной, но весьма сильной неприязнью, властно взмахнула посохом, указывая вверх по реке:
   – Уходите, жалкие букашки, прячьтесь в свои норы, потому что они приближаются!
   – Вы призываете нас бежать? – удивленно приподнял выщипанную бровь полукровка.
   – Да, и причем со всех ног, – пренебрежительно подтвердила незнакомка. – Вам ли, бессильным, тягаться с ними! А могучая Гельда останется здесь и одна примет бой!
   – Ну, знаешь ли, девочка, мы, однако, тоже не пальцем деланы! – благодушно пробасил Огвур, демонстративно покачивая грозной Симхеллой.
   Но девица не соизволила обратить на секиру ни малейшего внимания: