Страница:
– Ну уж нет, не бывать этому! – неожиданно вскрикнул маг Асдахад Уррагский, находившийся в шеренге всеми позабытых претендентов в женихи. – Я великий волшебник и должен стать новым правителем Рохосса! Трон и принцесса мои!
Он вскинул сухонькую ручку, нараспев прочитал короткое заклинание, и на его ладони мгновенно набух огромный огненный шар. Сине-багровый сгусток пламени переливался на морщинистой ладошке старика, распространяя жар и ужас.
На площади началась паника. Шеренга женихов нарушилась, самые сметливые догадливо опустились на четвереньки и юркнули под свисающие до самой земли ковры, устилающие дощатое возвышение. Народ кинулся врассыпную. Впереди всех, побросав щиты и сабли, мчались доблестные стражники, громко завывая от страха. Еще бы! Ночью демоны, днем маг с огнем в руках… Это оказалось слишком даже для прочных нервов таких опытных, закаленных в боях воинов. Визирь Бухтияр находился в глубоком обмороке, умудрившись крепко приложиться затылком о последнюю ступеньку лесенки. Сам же великий хан Исхаган, нервно тряся иссохшими губами и громко стуча редкими гнилыми зубами, робкой мышкой прятался за перевернутым троном. И только гроб принцессы Будур, один-одинешенек, всеми заброшенный и покинутый, все так же возвышался в центре праздничного помоста, пугая траурным отрезом покрывавшего его черного шелка.
Асдахад Уррагский торжествующе расхохотался. Уже предвкушая скорую победу, он легонько подтолкнул огненный шар, посылая его в сторону обреченно скорчившегося хана. Сгусток пламени взвился в голубое небо, своим смертоносным сиянием почти затмевая блеск солнечных лучей, и падающей звездой устремился к земле. Повелитель Рохосса взвыл загнанным зверем, безнадежно прикрывая голову растопыренными пальцами.
Ланс возмущенно взмахнул головой, отбрасывая с глаз копну серебристых волос, одним отточенным движением выхватил свой миниатюрный арбалет из укрепленного за плечом футляра и, почти не целясь, выпустил в огненный шар болт, уже уложенный в желоб на передней части оружейного ложа. Полыхнуло изрядно. Не достигший цели сгусток пламени рассыпался гроздью огненных капель. Огвур восторженно присвистнул и одобрительно хлопнул ладонью своей правой руки о ладонь меткого стрелка. Маг раздосадованно ругнулся. Он сцепил тощие пальцы в странном жесте и затянул нудную мелодию, спешно выплетая второе заклинание. Ланс иронично хмыкнул. Он вынул из колчана новый болт, в мгновение ока перезарядил арбалет с помощью медного крючка и, прежде чем Асдахад успел что-либо предпринять, выстрелил повторно. Маг шумно повалился навзничь, неподвижно распростершись на спине и крестообразно раскинув руки. Из его переносицы торчало, еще чуть подрагивая, толстое древко тяжелого арбалетного болта.
– Хилый тебе, однако, колдун попался! – выразительно прокомментировал Али-Баба, подъезжая к друзьям на своем неизменном ослике. – Ему сначала нужно было научиться побыстрее заклинания произносить, а уж только потом государственные перевороты затевать!
– Да куда ему! – хвастливо заявил Огвур, демонстративно зачехляя так и не понадобившуюся секиру. – Мой отважный Ланс даже высших демонов с одного выстрела валит, не то что каких-то там провинциальных чародеев! – И он собственническим жестом обнял зардевшегося от радости полуэльфа за тонкую талию.
– Любовь зла! – притворно опечаленно вздохнул Лансанариэль, кокетливо строя ему глазки. – Полюбишь и орка!
– Нет, ну чем-то недовольным для разнообразия предлагаются еще и толстые визири! – насмешливо начал ничуть не обидевшийся Огвур и тут же бурно расхохотался, получив сердитый шлепок ниже пояса.
Красивые женщины редко рождаются умными. А вы разве об этом не знали? Чаще всего слепое провидение, видимо по наитию, все же поступает справедливо и раздает ценный товар предельно честно. Поштучно – либо ум, либо красоту в одни руки. Как говорится, всем сестрам по серьгам. Так-то оно так, если, конечно, не принимать во внимание ошибочно или преднамеренно отбракованных экземпляров, не получивших ничего. Или, наоборот, получивших вместо ожидаемого дара хороший удар по жадно протянутым рукам, да еще и обидную реплику в качестве бонуса: нечего мол, клешни тянуть к тому, что тебе не предназначается. И на этом все, дорогая, будь здорова, не кашляй. Вот и нечему удивляться, что в итоге из подобных дефектных девиц, обделенных как умом, так и внешностью, а посему вынужденных самостоятельно пробивать дорогу в жизнь, получается демон знает что. Читали мы о таких случаях слезливые эльфийские фаблио, то бишь драматические притчи-баллады, знаем. Там, к примеру, подробно описано, как одна венценосная влюбленная псевдоумница сдуру поменяла русалочий хвост на ножки, отдав за сей сомнительный бартер чистейшее меццо-сопрано, при этом совершенно не умея читать-писать. А в наше просвешенное время неграмотные жены ой как не в моде. Вторая решила самонадеянно выпустить собственный бренд и, соревнуясь с королевскими мануфактурами, принялась в бешеном темпе вязать рубашки из крапивы. А знаете, что из этого получилось? Страшнейшая аллергия на самопальный трикотаж, постигшая ее младшего любимого братца, и все закончилось обрастанием птичьими перьями, которое не смогли вылечить даже умнейшие придворные архимаги. Нет, я, конечно, понимаю, что в балладах подобные несуразицы запросто раздувают до уровня увлекательнейших сказок. Вот и хотелось бы узнать: а что лет этак через двести-триста станут рассказывать про мою сумасбродную особу? Потому что я, похоже, умудрилась перещеголять всех непутевых принцесс разом. Красотой меня судьба от рождения обделила, ума я так и не нажила, зато сомнительных подвигов успела наворотить с лихвой – на целый десяток длиннющих легенд хватит с избытком, да еще останется! Вот такие дела… Но если меня когда-нибудь спросят, жалею ли я обо всем том, что со мной приключилось, я лишь недоуменно пожму плечами и засомневаюсь: как же все-таки ответить нужно – честно или вежливо?
Всем доподлинно известно: если душа безудержно рвется к свободе и справедливости, то она обычно очень легко покидает бренную физическую оболочку. Чаще всего так и происходит, но, увы, не у тех, кто состоит в близком кровном родстве с самой королевой Смертью. И поэтому, открыв глаза, я сразу же вспомнила известную фразу, вычитанную в одной старинной франкской книге: «Все повторяется». Вот все и повторилось. Моей жизни, видимо, так и суждено развиваться по спирали, резко переходящей в головокружительный штопор. Безобразное однообразие многообразного своеобразия наблюдалось воочию – та же самая черно-белая комната и уютная кровать с многоярусным балдахином. Даже драное покрывало на ложе поменять не потрудились. Тяжеленный бабушкин кот нахально устроился у меня на груди и насмешливо щурит круглые глазищи. Я, как и в прошлый раз, совершенно раздета и заботливо укрыта до самого носа, а моя одежда и оружие аккуратной стопочкой сложены на низеньком креслице. Давно знакомые чертоги Смерти, уже традиционно ставшие отправным пунктом для самых запутанных приключений. Короче, картина маслом: добро пожаловать домой, Сумасшедшая принцесса!
Хотя нет, на этот раз в знакомом до боли пейзаже присутствовало одно, сразу же бросившееся в глаза отличие: на расшитом шелком покрывале небрежно валялся свернутый пополам листок бумаги. Я протянула голую руку и развернула записку. Емкое, лаконичное, справедливое слово: «Бестолочь», – а внизу вместо подписи красовалось стилизованное изображение черепа с оскаленными зубами. Недаром краткость всегда считалась родной сестрой истинного таланта. В общем-то все и так ясно – каким же еще словом можно назвать непонятливую внучку, в очередной раз умудрившуюся наскрести неприятностей на свой оказавшийся неожиданно прочным хребет!
Я язвительно расхохоталась, скомкала записку и с комментарием: «Спасибо, бабуля!» – со всего маху запулила ее в угол комнаты. Откормленный кот проводил бумажку завороженным взором по-охотничьи прищуренных глаз, не выдержал и резко скакнул следом. Я невольно пожалела заскучавшую животину, по всей видимости, тяготившуюся вынужденным бездельем. Похоже, извините за каламбур, во владениях Смерти даже банальные мыши и те не прижились. Я села на постели, с удивлением ощущая некоторую слабость, головокружение и неприятный дискомфорт в желудочно-кишечном тракте. Утешила себя мыслью, что для только что ожившего трупчика это вполне нормальное состояние, и принялась одеваться. Неторопливо натянула штаны, сапоги и только накинула на голову легкую батистовую рубашку, как дверная ручка неожиданно пришла в движение и резная дубовая створка распахнулась с легким скрипом.
– Нет, сестры, вы только полюбуйтесь на эту живучую тварь! – прозвучал возмущенный женский голос с порога.
Мне очень хотелось поближе рассмотреть невежливую гостью, но моя голова как назло накрепко застряла в узком вороте рубашки.
– А ты разве ожидала от нее чего-то другого? – насмешливо спросил кто-то на тон жестче.
– Вот вам наглядный пример того, как несовершенна наша система образования! – наставительно провозгласила третья, также невидимая мне собеседница. – Исходя из ее эротической истории с принцем демонов я пришла к выводу, что нашей принцессе куда больше пригодились бы уроки Камасутры, чем дурацкое умение махать мечом!
Я с треском рванула рубашку вниз, в лохмотья раздирая воротник. На пороге комнаты стояла уже знакомая мне четверка демиургов, только теперь я видела их гораздо отчетливее. Дамы непринужденно вплыли в комнату и удобно расположились в креслицах, предусмотрительно расставленных перед моей постелью. Ситуация начинала сильно смахивать на некую ускоренную пародию на судебный процесс. Четыре невозмутимые судьи и я, обвиняемая. Причем, как и положено подсудимому, растерянная, взлохмаченная и полуодетая.
– Ну и?.. – требовательно заявила я. – Надеюсь, хоть какой-нибудь завалящий адвокатик-практикант мне полагается?
Одна из судий – неопрятная, расплывшаяся старуха, замотанная в тряпки неопределенного фасона и цвета, – желчно усмехнулась, показав плохие зубы. Ее лицо, изборожденное глубокими морщинами, производило на редкость отталкивающее впечатление.
– А ведь мы тебя предупреждали, дорогая! – сварливо проскрипела она. – Ты могла бы выбрать себе любого мужчину и любое королевство. Даже красавца Астора!
– Не приукрашивай, сестра Тьма! – возмутилась другая дама, толстая блондинка. – Принц демонов может казаться привлекательным лишь тебе, но отнюдь не эльфийской принцессе!
– Не бывает некрасивых мужчин! – по-военному лаконично отчеканила третья сестра, шестирукая женщина-змея. – Бывает мало цветов и игристого вина!
Блондинка Свет пренебрежительно покривилась:
– Ох уж мне этот твой казарменный юмор!
Я обалдело крутила головой, слушая склочную перебранку демиургов.
– А уж как он тебя любит! – экзальтированно закатила выцветшие глазки Свет. – Даже невзирая на твое уродство, он готов целовать тебя везде, даже туда, куда никто еще не целовал… – Она скабрезно хихикнула.
– Это куда еще? В меч, что ли? – шокированно буркнула я. Вот уж не ожидала, что они начнут так фамильярно обсуждать мою интимную жизнь.
Свет визгливо расхохоталась:
– Дура! Отвадила от себя второго мужика! Ну и чего ты этим добилась?
Я криво усмехнулась. Не совали бы эти старые девы любопытные носы не в свое дело! Жаль, забыла обидное словечко, которым называют любителей подглядывать за чужими любовными утехами, а то бы я им сейчас так припечатала!
Голос Оружейницы грохотнул сталью:
– А вот я ее понимаю! Зачем нужны мужчины, если в мире существуют клинки!
«Ага! – мысленно возликовала я. – Наблюдаются разброд и шатание. Кажется, нас уж двое против троих!»
– Хватит! – Самая страшная и старая из демиургов звучно стукнула ладонью по подлокотнику кресла. – Шутки шутками, но принцесса совершенно вышла из-под контроля. Что предлагаете, сестры?
– Стойте, – возмутилась я, – я же вам помогла! Устранила Ледяного бога…
– Ша! – приструнила меня Хаос. – Тебя не спрашивали. Ты сама сейчас угроза пострашнее тварей холода!
Я потрясенно расширила глаза.
– Так ты еще не поняла, что с тобой произошло? – не поверила Свет.
Я отрицательно помотала растрепанной головой.
– Ты прошла Колодец пустоты, третье испытание, делающее человека богом! – снисходительно пояснила Тьма. – Поэтому ты начала видеть наш истинный облик, поэтому тебе подчинился кулон Оружейницы. А кроме всего прочего, ты обрела вторую дагу из пяти!
– Да заберите вы ваши артефакты, от них одни неприятности! – возмутилась я. – Мне они ни к чему. Я бы сейчас все отдала, лишь бы вернуть Астора!
– Ой, – умилилась Свет. – Сестрицы, давайте ей поможем, она наконец-то поняла, что любовь превыше всего в мире!
– Цыц, курица сентиментальная! – командно прикрикнула на сестру Хаос. – Еще мне только любви ихней не хватает до кучи, и так проблем выше крыши! Забрать у тебя артефакты мы, увы, не можем. – Это она уже мне. – Они сами выбирают себе хозяев и возвращаются к ним при любом раскладе сил. От Ледяного бога ты нас, конечно, избавила, но при этом существенно нарушила течение жизни всех близких тебе людей. Ты стала слишком сильной. Ой, чую, ты теперь представляешь для нас угрозу почище детей стужи и дурных демонов. В наши намерения совсем не входит делиться властью с какой-то там девчонкой, пусть и ставшей богом!
– Так чего проще, – вполне серьезно предложила я. – Убейте меня – и дело с концом!
Хаос посмотрела на меня как на идиотку.
– Убить бога? – заржала она грубо и вульгарно. – Вряд ли это возможно в принципе! И боюсь, что это может привести к новым, еще более непредсказуемым последствиям.
Тьма чопорно поджала губы, разглядывая меня неодобрительно и брезгливо.
– Сестрица, а когда мы скажем ей о… – встряла Свет.
Хаос недовольно махнула граблеобразной рукой:
– Не до этого пока. Время покажет, что к чему. Ума не приложу, что нам теперь делать еще и с этой, совершенно непредвиденной проблемой!
Я навострила уши, пытаясь понять, о чем это она. Хотя, надо признаться, вторая беседа с демиургами стала для меня такой же малоинформативной, как и первая.
– Если проблему можно решить, то нет повода для тревог. А если разрешить нельзя – то и тревожиться бессмысленно, – наставительно произнесла Оружейница.
Тьма одобрительно хмыкнула. Хаос скептично покачала головой:
– Некоторые проблемы имеют свойство расти! – Она сделала непонятный жест руками в области своего живота.
Сестры захихикали, а я опять ничегошеньки не поняла:
– Это вы о чем?
– Ох, Ульрика, – снисходительно вздохнула Хаос, – я рядом с тобой себя обычно такой умной чувствую!
Я сжала зубы, стараясь сдержаться и не вспылить. Интуиция мне подсказывала, что хитрые демиурги просто пользуются какими-то знаниями, о которых я пока еще не имею ни малейшего представления, и, кроме этого, пытаются с помощью напускной небрежности скрыть владеющие ими растерянность и даже страх. Но вот чего и почему они боятся?
– А может, вы меня просто отпустите и все мы спокойно пойдем своей дорогой? – осмелилась предложить я.
Тьма выразительно покрутила пальцем у виска.
«Так, – поняла я, – и тут мне светит облом. Впрочем, не привыкать уже. Облом, как много в этом звуке для сердца женского слилось…»
– Не можем мы тебя отпустить, девочка, – почти извиняясь, призналась миролюбивая Оружейница. – Ткань бытия вокруг тебя слишком нестабильна, ты играючи прорываешь ее насквозь и легко перекраиваешь под свои идеи. Пока ты на свободе, мы вполне обоснованно опасаемся не только за свои полномочия, но и за свою жизнь!
– Запрем ее в чертоге Смерти! – предложила Хаос.
– Я – «за»! – поддержала сестру подпевала Свет.
– И я! – откликнулась немногословная Тьма.
Оружейница немного поколебалась, но вскоре тоже утвердительно кивнула.
– А я – нет! – возмущенно вякнула я.
Демиурги умиленно заулыбались.
– Девочка, глупенькая, это для твоей же пользы! – начала оправдываться Оружейница. – Позднее ты все уразумеешь и даже скажешь нам спасибо. Твое здоровье сейчас таково, что в ближайшее время ты нуждаешься в отдыхе, положительных эмоциях и полноценном питании. А отпусти мы тебя на волю – ты тут же опять начнешь скакать с мечами, поднимать тяжести и проделывать всякие еще более неразумные вещи.
– Да ты пойми, это же ненадолго, – утешила меня ханжа Свет.
– И на сколько же? – как можно осторожнее поинтересовалась я.
– Ну… – начала загибать кривые пальцы Хаос, – думаю, месяцев на девять!
– На сколько, на сколько? – потрясенно взвыла я. – Вы что, с ума сошли? Да за такую прорву времени только гоблин знает, сколько всякого приключиться может!
– Вот именно! – наставительно провозгласила Хаос, поднимаясь с кресла. – Так что заруби себе на носу, дорогая принцесса, – угрожающе помахала она кистью с разпухшими от артрита суставами перед моим вытянувшимся от разочарования лицом, – мы хотим как лучше. Заботимся о тебе. Предупреждаю: ослушаешься нас – тебе же хуже будет. Так что считай, будто находишься на принудительном лечении в санатории!
Она вежливо пропустила сестер вперед, вышла из комнаты и захлопнула за собой дверь. Ключ повернулся в замке с негромким скрежетом, напомнившим мне звук крышки гроба. Я в растерянности стояла около кровати, недоуменно хлопая ресницами.
– Они это серьезно? – недоверчиво произнесла я вслух, задавая скорее риторический вопрос. – Но ведь у меня и так никогда ничего значимого в жизни не было, кроме свободы. И кто же дал им право лишать меня моей личной, персональной свободы?
Толстый кот бочком выбрался из-под шкафа, сел на упитанный зад и сожалеюще развел лапы, намекая: теперь уже ничего не поделаешь – смирись, принцесса.
– А-а-а, – скандально заголосила я, бросаясь к запертой двери и исступленно молотя кулаками в крепкую створку, – откройте, гады!
За дверью царила могильная тишина.
– Бабушка, помоги! – жалобно позвала я.
Но мне никто не ответил.
Я тихонько сползла вниз по гладкой лакированной доске, упрямо сжимая трясущиеся губы и пытаясь не разрыдаться в голос. С ума сойти можно – они меня наказали, как непослушное дитя, отлучили от жизни, лицемерно мотивируя тем, что делают это для моей же пользы. Они меня заперли – это же просто произвол какой-то!
Черный кот уселся около меня, сочувственно и успокаивающе мурлыкая, нежно утирая мое зареванное лицо своими мягкими бархатистыми лапами.
– Замуррровали! – явственно звучало в его утробном мурчании. – Мурррррзавки!
Я строптиво усмехнулась и злорадно шмыгнула распухшим носом. «Ну и пусть! – вертелось в голове. – Все равно убегу! И не в таких ситуациях бывала. Сумасшедшая принцесса я, в конце-то концов, или кто!»
ГЛАВА 5
Он вскинул сухонькую ручку, нараспев прочитал короткое заклинание, и на его ладони мгновенно набух огромный огненный шар. Сине-багровый сгусток пламени переливался на морщинистой ладошке старика, распространяя жар и ужас.
На площади началась паника. Шеренга женихов нарушилась, самые сметливые догадливо опустились на четвереньки и юркнули под свисающие до самой земли ковры, устилающие дощатое возвышение. Народ кинулся врассыпную. Впереди всех, побросав щиты и сабли, мчались доблестные стражники, громко завывая от страха. Еще бы! Ночью демоны, днем маг с огнем в руках… Это оказалось слишком даже для прочных нервов таких опытных, закаленных в боях воинов. Визирь Бухтияр находился в глубоком обмороке, умудрившись крепко приложиться затылком о последнюю ступеньку лесенки. Сам же великий хан Исхаган, нервно тряся иссохшими губами и громко стуча редкими гнилыми зубами, робкой мышкой прятался за перевернутым троном. И только гроб принцессы Будур, один-одинешенек, всеми заброшенный и покинутый, все так же возвышался в центре праздничного помоста, пугая траурным отрезом покрывавшего его черного шелка.
Асдахад Уррагский торжествующе расхохотался. Уже предвкушая скорую победу, он легонько подтолкнул огненный шар, посылая его в сторону обреченно скорчившегося хана. Сгусток пламени взвился в голубое небо, своим смертоносным сиянием почти затмевая блеск солнечных лучей, и падающей звездой устремился к земле. Повелитель Рохосса взвыл загнанным зверем, безнадежно прикрывая голову растопыренными пальцами.
Ланс возмущенно взмахнул головой, отбрасывая с глаз копну серебристых волос, одним отточенным движением выхватил свой миниатюрный арбалет из укрепленного за плечом футляра и, почти не целясь, выпустил в огненный шар болт, уже уложенный в желоб на передней части оружейного ложа. Полыхнуло изрядно. Не достигший цели сгусток пламени рассыпался гроздью огненных капель. Огвур восторженно присвистнул и одобрительно хлопнул ладонью своей правой руки о ладонь меткого стрелка. Маг раздосадованно ругнулся. Он сцепил тощие пальцы в странном жесте и затянул нудную мелодию, спешно выплетая второе заклинание. Ланс иронично хмыкнул. Он вынул из колчана новый болт, в мгновение ока перезарядил арбалет с помощью медного крючка и, прежде чем Асдахад успел что-либо предпринять, выстрелил повторно. Маг шумно повалился навзничь, неподвижно распростершись на спине и крестообразно раскинув руки. Из его переносицы торчало, еще чуть подрагивая, толстое древко тяжелого арбалетного болта.
– Хилый тебе, однако, колдун попался! – выразительно прокомментировал Али-Баба, подъезжая к друзьям на своем неизменном ослике. – Ему сначала нужно было научиться побыстрее заклинания произносить, а уж только потом государственные перевороты затевать!
– Да куда ему! – хвастливо заявил Огвур, демонстративно зачехляя так и не понадобившуюся секиру. – Мой отважный Ланс даже высших демонов с одного выстрела валит, не то что каких-то там провинциальных чародеев! – И он собственническим жестом обнял зардевшегося от радости полуэльфа за тонкую талию.
– Любовь зла! – притворно опечаленно вздохнул Лансанариэль, кокетливо строя ему глазки. – Полюбишь и орка!
– Нет, ну чем-то недовольным для разнообразия предлагаются еще и толстые визири! – насмешливо начал ничуть не обидевшийся Огвур и тут же бурно расхохотался, получив сердитый шлепок ниже пояса.
Красивые женщины редко рождаются умными. А вы разве об этом не знали? Чаще всего слепое провидение, видимо по наитию, все же поступает справедливо и раздает ценный товар предельно честно. Поштучно – либо ум, либо красоту в одни руки. Как говорится, всем сестрам по серьгам. Так-то оно так, если, конечно, не принимать во внимание ошибочно или преднамеренно отбракованных экземпляров, не получивших ничего. Или, наоборот, получивших вместо ожидаемого дара хороший удар по жадно протянутым рукам, да еще и обидную реплику в качестве бонуса: нечего мол, клешни тянуть к тому, что тебе не предназначается. И на этом все, дорогая, будь здорова, не кашляй. Вот и нечему удивляться, что в итоге из подобных дефектных девиц, обделенных как умом, так и внешностью, а посему вынужденных самостоятельно пробивать дорогу в жизнь, получается демон знает что. Читали мы о таких случаях слезливые эльфийские фаблио, то бишь драматические притчи-баллады, знаем. Там, к примеру, подробно описано, как одна венценосная влюбленная псевдоумница сдуру поменяла русалочий хвост на ножки, отдав за сей сомнительный бартер чистейшее меццо-сопрано, при этом совершенно не умея читать-писать. А в наше просвешенное время неграмотные жены ой как не в моде. Вторая решила самонадеянно выпустить собственный бренд и, соревнуясь с королевскими мануфактурами, принялась в бешеном темпе вязать рубашки из крапивы. А знаете, что из этого получилось? Страшнейшая аллергия на самопальный трикотаж, постигшая ее младшего любимого братца, и все закончилось обрастанием птичьими перьями, которое не смогли вылечить даже умнейшие придворные архимаги. Нет, я, конечно, понимаю, что в балладах подобные несуразицы запросто раздувают до уровня увлекательнейших сказок. Вот и хотелось бы узнать: а что лет этак через двести-триста станут рассказывать про мою сумасбродную особу? Потому что я, похоже, умудрилась перещеголять всех непутевых принцесс разом. Красотой меня судьба от рождения обделила, ума я так и не нажила, зато сомнительных подвигов успела наворотить с лихвой – на целый десяток длиннющих легенд хватит с избытком, да еще останется! Вот такие дела… Но если меня когда-нибудь спросят, жалею ли я обо всем том, что со мной приключилось, я лишь недоуменно пожму плечами и засомневаюсь: как же все-таки ответить нужно – честно или вежливо?
Всем доподлинно известно: если душа безудержно рвется к свободе и справедливости, то она обычно очень легко покидает бренную физическую оболочку. Чаще всего так и происходит, но, увы, не у тех, кто состоит в близком кровном родстве с самой королевой Смертью. И поэтому, открыв глаза, я сразу же вспомнила известную фразу, вычитанную в одной старинной франкской книге: «Все повторяется». Вот все и повторилось. Моей жизни, видимо, так и суждено развиваться по спирали, резко переходящей в головокружительный штопор. Безобразное однообразие многообразного своеобразия наблюдалось воочию – та же самая черно-белая комната и уютная кровать с многоярусным балдахином. Даже драное покрывало на ложе поменять не потрудились. Тяжеленный бабушкин кот нахально устроился у меня на груди и насмешливо щурит круглые глазищи. Я, как и в прошлый раз, совершенно раздета и заботливо укрыта до самого носа, а моя одежда и оружие аккуратной стопочкой сложены на низеньком креслице. Давно знакомые чертоги Смерти, уже традиционно ставшие отправным пунктом для самых запутанных приключений. Короче, картина маслом: добро пожаловать домой, Сумасшедшая принцесса!
Хотя нет, на этот раз в знакомом до боли пейзаже присутствовало одно, сразу же бросившееся в глаза отличие: на расшитом шелком покрывале небрежно валялся свернутый пополам листок бумаги. Я протянула голую руку и развернула записку. Емкое, лаконичное, справедливое слово: «Бестолочь», – а внизу вместо подписи красовалось стилизованное изображение черепа с оскаленными зубами. Недаром краткость всегда считалась родной сестрой истинного таланта. В общем-то все и так ясно – каким же еще словом можно назвать непонятливую внучку, в очередной раз умудрившуюся наскрести неприятностей на свой оказавшийся неожиданно прочным хребет!
Я язвительно расхохоталась, скомкала записку и с комментарием: «Спасибо, бабуля!» – со всего маху запулила ее в угол комнаты. Откормленный кот проводил бумажку завороженным взором по-охотничьи прищуренных глаз, не выдержал и резко скакнул следом. Я невольно пожалела заскучавшую животину, по всей видимости, тяготившуюся вынужденным бездельем. Похоже, извините за каламбур, во владениях Смерти даже банальные мыши и те не прижились. Я села на постели, с удивлением ощущая некоторую слабость, головокружение и неприятный дискомфорт в желудочно-кишечном тракте. Утешила себя мыслью, что для только что ожившего трупчика это вполне нормальное состояние, и принялась одеваться. Неторопливо натянула штаны, сапоги и только накинула на голову легкую батистовую рубашку, как дверная ручка неожиданно пришла в движение и резная дубовая створка распахнулась с легким скрипом.
– Нет, сестры, вы только полюбуйтесь на эту живучую тварь! – прозвучал возмущенный женский голос с порога.
Мне очень хотелось поближе рассмотреть невежливую гостью, но моя голова как назло накрепко застряла в узком вороте рубашки.
– А ты разве ожидала от нее чего-то другого? – насмешливо спросил кто-то на тон жестче.
– Вот вам наглядный пример того, как несовершенна наша система образования! – наставительно провозгласила третья, также невидимая мне собеседница. – Исходя из ее эротической истории с принцем демонов я пришла к выводу, что нашей принцессе куда больше пригодились бы уроки Камасутры, чем дурацкое умение махать мечом!
Я с треском рванула рубашку вниз, в лохмотья раздирая воротник. На пороге комнаты стояла уже знакомая мне четверка демиургов, только теперь я видела их гораздо отчетливее. Дамы непринужденно вплыли в комнату и удобно расположились в креслицах, предусмотрительно расставленных перед моей постелью. Ситуация начинала сильно смахивать на некую ускоренную пародию на судебный процесс. Четыре невозмутимые судьи и я, обвиняемая. Причем, как и положено подсудимому, растерянная, взлохмаченная и полуодетая.
– Ну и?.. – требовательно заявила я. – Надеюсь, хоть какой-нибудь завалящий адвокатик-практикант мне полагается?
Одна из судий – неопрятная, расплывшаяся старуха, замотанная в тряпки неопределенного фасона и цвета, – желчно усмехнулась, показав плохие зубы. Ее лицо, изборожденное глубокими морщинами, производило на редкость отталкивающее впечатление.
– А ведь мы тебя предупреждали, дорогая! – сварливо проскрипела она. – Ты могла бы выбрать себе любого мужчину и любое королевство. Даже красавца Астора!
– Не приукрашивай, сестра Тьма! – возмутилась другая дама, толстая блондинка. – Принц демонов может казаться привлекательным лишь тебе, но отнюдь не эльфийской принцессе!
– Не бывает некрасивых мужчин! – по-военному лаконично отчеканила третья сестра, шестирукая женщина-змея. – Бывает мало цветов и игристого вина!
Блондинка Свет пренебрежительно покривилась:
– Ох уж мне этот твой казарменный юмор!
Я обалдело крутила головой, слушая склочную перебранку демиургов.
– А уж как он тебя любит! – экзальтированно закатила выцветшие глазки Свет. – Даже невзирая на твое уродство, он готов целовать тебя везде, даже туда, куда никто еще не целовал… – Она скабрезно хихикнула.
– Это куда еще? В меч, что ли? – шокированно буркнула я. Вот уж не ожидала, что они начнут так фамильярно обсуждать мою интимную жизнь.
Свет визгливо расхохоталась:
– Дура! Отвадила от себя второго мужика! Ну и чего ты этим добилась?
Я криво усмехнулась. Не совали бы эти старые девы любопытные носы не в свое дело! Жаль, забыла обидное словечко, которым называют любителей подглядывать за чужими любовными утехами, а то бы я им сейчас так припечатала!
Голос Оружейницы грохотнул сталью:
– А вот я ее понимаю! Зачем нужны мужчины, если в мире существуют клинки!
«Ага! – мысленно возликовала я. – Наблюдаются разброд и шатание. Кажется, нас уж двое против троих!»
– Хватит! – Самая страшная и старая из демиургов звучно стукнула ладонью по подлокотнику кресла. – Шутки шутками, но принцесса совершенно вышла из-под контроля. Что предлагаете, сестры?
– Стойте, – возмутилась я, – я же вам помогла! Устранила Ледяного бога…
– Ша! – приструнила меня Хаос. – Тебя не спрашивали. Ты сама сейчас угроза пострашнее тварей холода!
Я потрясенно расширила глаза.
– Так ты еще не поняла, что с тобой произошло? – не поверила Свет.
Я отрицательно помотала растрепанной головой.
– Ты прошла Колодец пустоты, третье испытание, делающее человека богом! – снисходительно пояснила Тьма. – Поэтому ты начала видеть наш истинный облик, поэтому тебе подчинился кулон Оружейницы. А кроме всего прочего, ты обрела вторую дагу из пяти!
– Да заберите вы ваши артефакты, от них одни неприятности! – возмутилась я. – Мне они ни к чему. Я бы сейчас все отдала, лишь бы вернуть Астора!
– Ой, – умилилась Свет. – Сестрицы, давайте ей поможем, она наконец-то поняла, что любовь превыше всего в мире!
– Цыц, курица сентиментальная! – командно прикрикнула на сестру Хаос. – Еще мне только любви ихней не хватает до кучи, и так проблем выше крыши! Забрать у тебя артефакты мы, увы, не можем. – Это она уже мне. – Они сами выбирают себе хозяев и возвращаются к ним при любом раскладе сил. От Ледяного бога ты нас, конечно, избавила, но при этом существенно нарушила течение жизни всех близких тебе людей. Ты стала слишком сильной. Ой, чую, ты теперь представляешь для нас угрозу почище детей стужи и дурных демонов. В наши намерения совсем не входит делиться властью с какой-то там девчонкой, пусть и ставшей богом!
– Так чего проще, – вполне серьезно предложила я. – Убейте меня – и дело с концом!
Хаос посмотрела на меня как на идиотку.
– Убить бога? – заржала она грубо и вульгарно. – Вряд ли это возможно в принципе! И боюсь, что это может привести к новым, еще более непредсказуемым последствиям.
Тьма чопорно поджала губы, разглядывая меня неодобрительно и брезгливо.
– Сестрица, а когда мы скажем ей о… – встряла Свет.
Хаос недовольно махнула граблеобразной рукой:
– Не до этого пока. Время покажет, что к чему. Ума не приложу, что нам теперь делать еще и с этой, совершенно непредвиденной проблемой!
Я навострила уши, пытаясь понять, о чем это она. Хотя, надо признаться, вторая беседа с демиургами стала для меня такой же малоинформативной, как и первая.
– Если проблему можно решить, то нет повода для тревог. А если разрешить нельзя – то и тревожиться бессмысленно, – наставительно произнесла Оружейница.
Тьма одобрительно хмыкнула. Хаос скептично покачала головой:
– Некоторые проблемы имеют свойство расти! – Она сделала непонятный жест руками в области своего живота.
Сестры захихикали, а я опять ничегошеньки не поняла:
– Это вы о чем?
– Ох, Ульрика, – снисходительно вздохнула Хаос, – я рядом с тобой себя обычно такой умной чувствую!
Я сжала зубы, стараясь сдержаться и не вспылить. Интуиция мне подсказывала, что хитрые демиурги просто пользуются какими-то знаниями, о которых я пока еще не имею ни малейшего представления, и, кроме этого, пытаются с помощью напускной небрежности скрыть владеющие ими растерянность и даже страх. Но вот чего и почему они боятся?
– А может, вы меня просто отпустите и все мы спокойно пойдем своей дорогой? – осмелилась предложить я.
Тьма выразительно покрутила пальцем у виска.
«Так, – поняла я, – и тут мне светит облом. Впрочем, не привыкать уже. Облом, как много в этом звуке для сердца женского слилось…»
– Не можем мы тебя отпустить, девочка, – почти извиняясь, призналась миролюбивая Оружейница. – Ткань бытия вокруг тебя слишком нестабильна, ты играючи прорываешь ее насквозь и легко перекраиваешь под свои идеи. Пока ты на свободе, мы вполне обоснованно опасаемся не только за свои полномочия, но и за свою жизнь!
– Запрем ее в чертоге Смерти! – предложила Хаос.
– Я – «за»! – поддержала сестру подпевала Свет.
– И я! – откликнулась немногословная Тьма.
Оружейница немного поколебалась, но вскоре тоже утвердительно кивнула.
– А я – нет! – возмущенно вякнула я.
Демиурги умиленно заулыбались.
– Девочка, глупенькая, это для твоей же пользы! – начала оправдываться Оружейница. – Позднее ты все уразумеешь и даже скажешь нам спасибо. Твое здоровье сейчас таково, что в ближайшее время ты нуждаешься в отдыхе, положительных эмоциях и полноценном питании. А отпусти мы тебя на волю – ты тут же опять начнешь скакать с мечами, поднимать тяжести и проделывать всякие еще более неразумные вещи.
– Да ты пойми, это же ненадолго, – утешила меня ханжа Свет.
– И на сколько же? – как можно осторожнее поинтересовалась я.
– Ну… – начала загибать кривые пальцы Хаос, – думаю, месяцев на девять!
– На сколько, на сколько? – потрясенно взвыла я. – Вы что, с ума сошли? Да за такую прорву времени только гоблин знает, сколько всякого приключиться может!
– Вот именно! – наставительно провозгласила Хаос, поднимаясь с кресла. – Так что заруби себе на носу, дорогая принцесса, – угрожающе помахала она кистью с разпухшими от артрита суставами перед моим вытянувшимся от разочарования лицом, – мы хотим как лучше. Заботимся о тебе. Предупреждаю: ослушаешься нас – тебе же хуже будет. Так что считай, будто находишься на принудительном лечении в санатории!
Она вежливо пропустила сестер вперед, вышла из комнаты и захлопнула за собой дверь. Ключ повернулся в замке с негромким скрежетом, напомнившим мне звук крышки гроба. Я в растерянности стояла около кровати, недоуменно хлопая ресницами.
– Они это серьезно? – недоверчиво произнесла я вслух, задавая скорее риторический вопрос. – Но ведь у меня и так никогда ничего значимого в жизни не было, кроме свободы. И кто же дал им право лишать меня моей личной, персональной свободы?
Толстый кот бочком выбрался из-под шкафа, сел на упитанный зад и сожалеюще развел лапы, намекая: теперь уже ничего не поделаешь – смирись, принцесса.
– А-а-а, – скандально заголосила я, бросаясь к запертой двери и исступленно молотя кулаками в крепкую створку, – откройте, гады!
За дверью царила могильная тишина.
– Бабушка, помоги! – жалобно позвала я.
Но мне никто не ответил.
Я тихонько сползла вниз по гладкой лакированной доске, упрямо сжимая трясущиеся губы и пытаясь не разрыдаться в голос. С ума сойти можно – они меня наказали, как непослушное дитя, отлучили от жизни, лицемерно мотивируя тем, что делают это для моей же пользы. Они меня заперли – это же просто произвол какой-то!
Черный кот уселся около меня, сочувственно и успокаивающе мурлыкая, нежно утирая мое зареванное лицо своими мягкими бархатистыми лапами.
– Замуррровали! – явственно звучало в его утробном мурчании. – Мурррррзавки!
Я строптиво усмехнулась и злорадно шмыгнула распухшим носом. «Ну и пусть! – вертелось в голове. – Все равно убегу! И не в таких ситуациях бывала. Сумасшедшая принцесса я, в конце-то концов, или кто!»
ГЛАВА 5
Хан Исхаган боязливо выглянул из-за перевернутого трона. Испуганно зыркнул вправо-влево и успокоился, осознав, что его венценосному благополучию уже ничто не угрожает. Облегченный выдох сотряс щуплую фигуру владыки, более всего подходившую под саркастичное определение язвительного Лансанариэля: «И на груди его могучей три волоса казались кучей». Правитель опечаленно опустился на истоптанный ковер и сокрушенно помотал седой головой. И ведь было отчего Праздник сорвался, гости разбежались, первый визирь валяется в беспамятстве, кверху задом, в прозрачных бабьих штанах, – позор государства… В общем, монарший авторитет рушится на глазах, а принцесса так и лежит в своем гробу нерасколдованная. Причем тридцать лет уже лежит, не ворохнется. И хан вздохнул еще печальнее и протяжнее.
Огвур с любопытством наблюдал за картиной вселенской скорби, талантливо исполняемой престарелым повелителем. Железное сердце непоколебимого орка кольнул острый приступ жалости.
– Гляди! – потянул он за рукав Ланса, сосредоточенно перезаряжающего арбалет. – Как старик-то убивается! Помог бы ты ему, а?
Полукровка кисло воззрился на гроб с принцессой:
– Целовать женщину? К тому же мертвую? Огвур, ты в своем ли уме? Да я еще со времен штурма Нарроны мертвяков до икотки боюсь!
Хан Исхаган поднял на полуэльфа заплаканные глаза:
– Да не мертвая она, господин эльф. У нее это, летаргия. Сделайте божескую помощь, помогите! Все равно у нас сегодня нет никого отважнее и доблестнее вас! Да и пророчество…
– Ну уж дудки! – попятился Ланс, на всякий случай прикрывая рукой лекарство, должное исцелить спящую красавицу, а именно свои алые губы. – Брехня это все про поцелуи. Про эффект плацебо слышали? Так вот, это все самообман!
– Да ты чего, дурашка, – мягко упрекнул его добросердечный Огвур. – Какой может быть самообман у заспавшейся бабы? Ну поцелуй ты ее разочек, от тебя не убудет…
– И это ты мне предлагаешь? – горестно возвел очи к небу щепетильный красавец. – Ты!..
– Да ладно тебе. – Орк словно невзначай подталкивал сердечного дружка к хрустальному саркофагу. – Я не стану ревновать, я даже отвернуться могу…
– Не хочу! – принципиально уперся привередливый полукровка.
Народ, привлеченный второй частью увлекательного зрелища, начал стягиваться обратно к помосту. Несостоявшиеся женихи выползли из своего надежного коврового укрытия.
– Поцелуй принцессу, Аолой заклинаю! – униженно умолял хан Исхаган, молитвенно складывая сухонькие ручки.
– Нет! – продолжал отказываться Ланс.
– Целовать – не воевать! – натужно кряхтели стражники, предусмотрительно сдвигая крышку гроба.
– Эй, красавец, не робей и целуй ее скорей! – громко скандировала толпа.
– Ты целуй ее везде, восемнадцать ей уже! – дружно подбадривали женихи.
– Целуй, а не то меня целовать придется! – угрожающе пообещал очухавшийся визирь Бухтияр.
Ланс обреченно застонал и рефлекторно нажал на спусковой крючок арбалета, до сих пор находившийся в его судорожно сжатых руках. Тетива звонко тренькнула… публика ахнула. Короткий болт просвистел над крупом серого ослика дервиша Али-Бабы, который, полуприкрыв глаза, блаженствовал в тени шелкового навеса. Ощутив обжигающую молнию, мимолетно царапнувшую его и так уже порядочно поношенную шкуру, несчастное животное заорало дурным голосом и взвилось на дыбы. Подкованное копыто с жирным чавканьем метко опустилось прямиком на спину едва приподнявшегося на четвереньки визиря. Бухтияр надсадно взвыл и ухватился за свисающий с помоста ковер. Пестрое полотнище поползло вниз. Стоявшие на нем стражники взмахнули руками, словно птицы крыльями, и рухнули на своего повелителя. Хан выпустил из рук вставший на ребро трон и, гремя костяком, покатился вниз по лесенке. Резной, деревянный, напоминающий барабан стул плавно подбил под колени растерянного Ланса. Полукровка коротко вскрикнул и упал точно в гроб, прямо на принцессу Будур. Послышалось смачное чмоканье. Народ на площади испустил вопль восхищения и настороженно затих…
– Судьба! – философски уточнил мудрый Али-Баба, довольно поглаживая седую бороду.
Мертвую тишину разорвал пронзительный, возмущенный девичий визг и звонкий звук пощечины. Ланс резво отпрыгнул в сторону, держась ладонью за лицо.
– Стерва! – обиженно выкрикнул он и торопливо застучал каблуками вниз по ступенькам лесенки.
Темное полотнище, прикрывавшее саркофаг, отлетело на пару метров. Из гроба поднялась разгневанная красавица и встала на помосте, эффектно упирая руки в боки, хозяйским взором окидывая притихшую в ожидании площадь. Ланс и Огвур, открыв рты, потрясенно рассматривали наследную рохосскую принцессу.
Принцесса Будур, несомненно, вполне подходила под определение «красавица». Высокая, как ханский янычар, мощная, словно молодой дубок, она угрожающе поигрывала рельефными бицепсами, демонстрируя широкие плечи молотобойца и тонкую талию, весьма аппетитно смотревшуюся в сочетании с ядреными бедрами. На круглом луноликом лице гневно сияли огромные черные очи и сердито кривились сочные уста, пикантно оттененные темными волосками над верхней губой. Сросшиеся на переносице брови сурово хмурились, десяток толстых кос низвегался почти до пят.
– Вот гоблины такие-разэтакие! – выразительно выдал Огвур, не сводя расширившихся глаз с прекрасной богатырши.
– Пери, гурия! – с неприкрытым вожделением выдохнул субтильный принц Али-Мангут, эротично облизываясь.
– Слава госпоже нашей, принцессе Будур! – верно-подданнически возопила толпа, падая ниц.
– И где мой жених? – требовательно вопросила пери, негодующе топая ножкой сорок второго размера. Жалобно затрещал устланный коврами помост.
– Да вот же он! – Хан с видом доносчика указал дрожащим пальцем на побледневшего Ланса.
– Этот? – Будур капризно скривила губы. – Чего-то тощеват да бледноват! Никак, болел в детстве?
– Кто, я? – склочно уточнил полукровка.
– Ну не я же! – передразнила принцесса. – Ладно, сойдешь – пловом откормлю. Иди сюда! – И она поманила жениха жадным жестом изголодавшейся за тридцать лет людоедки.
При упоминании ненавистного калорийного кушанья полуэльф озверел:
– Фиг тебе, а не свадьба! – Он взвился в невероятном прыжке, ловко хапнул с валяющегося на коврах подноса золотую стрелу и мстительно показал принцессе выразительную фигуру из трех пальцев: – Отвали, корова усатая!
Огвур с любопытством наблюдал за картиной вселенской скорби, талантливо исполняемой престарелым повелителем. Железное сердце непоколебимого орка кольнул острый приступ жалости.
– Гляди! – потянул он за рукав Ланса, сосредоточенно перезаряжающего арбалет. – Как старик-то убивается! Помог бы ты ему, а?
Полукровка кисло воззрился на гроб с принцессой:
– Целовать женщину? К тому же мертвую? Огвур, ты в своем ли уме? Да я еще со времен штурма Нарроны мертвяков до икотки боюсь!
Хан Исхаган поднял на полуэльфа заплаканные глаза:
– Да не мертвая она, господин эльф. У нее это, летаргия. Сделайте божескую помощь, помогите! Все равно у нас сегодня нет никого отважнее и доблестнее вас! Да и пророчество…
– Ну уж дудки! – попятился Ланс, на всякий случай прикрывая рукой лекарство, должное исцелить спящую красавицу, а именно свои алые губы. – Брехня это все про поцелуи. Про эффект плацебо слышали? Так вот, это все самообман!
– Да ты чего, дурашка, – мягко упрекнул его добросердечный Огвур. – Какой может быть самообман у заспавшейся бабы? Ну поцелуй ты ее разочек, от тебя не убудет…
– И это ты мне предлагаешь? – горестно возвел очи к небу щепетильный красавец. – Ты!..
– Да ладно тебе. – Орк словно невзначай подталкивал сердечного дружка к хрустальному саркофагу. – Я не стану ревновать, я даже отвернуться могу…
– Не хочу! – принципиально уперся привередливый полукровка.
Народ, привлеченный второй частью увлекательного зрелища, начал стягиваться обратно к помосту. Несостоявшиеся женихи выползли из своего надежного коврового укрытия.
– Поцелуй принцессу, Аолой заклинаю! – униженно умолял хан Исхаган, молитвенно складывая сухонькие ручки.
– Нет! – продолжал отказываться Ланс.
– Целовать – не воевать! – натужно кряхтели стражники, предусмотрительно сдвигая крышку гроба.
– Эй, красавец, не робей и целуй ее скорей! – громко скандировала толпа.
– Ты целуй ее везде, восемнадцать ей уже! – дружно подбадривали женихи.
– Целуй, а не то меня целовать придется! – угрожающе пообещал очухавшийся визирь Бухтияр.
Ланс обреченно застонал и рефлекторно нажал на спусковой крючок арбалета, до сих пор находившийся в его судорожно сжатых руках. Тетива звонко тренькнула… публика ахнула. Короткий болт просвистел над крупом серого ослика дервиша Али-Бабы, который, полуприкрыв глаза, блаженствовал в тени шелкового навеса. Ощутив обжигающую молнию, мимолетно царапнувшую его и так уже порядочно поношенную шкуру, несчастное животное заорало дурным голосом и взвилось на дыбы. Подкованное копыто с жирным чавканьем метко опустилось прямиком на спину едва приподнявшегося на четвереньки визиря. Бухтияр надсадно взвыл и ухватился за свисающий с помоста ковер. Пестрое полотнище поползло вниз. Стоявшие на нем стражники взмахнули руками, словно птицы крыльями, и рухнули на своего повелителя. Хан выпустил из рук вставший на ребро трон и, гремя костяком, покатился вниз по лесенке. Резной, деревянный, напоминающий барабан стул плавно подбил под колени растерянного Ланса. Полукровка коротко вскрикнул и упал точно в гроб, прямо на принцессу Будур. Послышалось смачное чмоканье. Народ на площади испустил вопль восхищения и настороженно затих…
– Судьба! – философски уточнил мудрый Али-Баба, довольно поглаживая седую бороду.
Мертвую тишину разорвал пронзительный, возмущенный девичий визг и звонкий звук пощечины. Ланс резво отпрыгнул в сторону, держась ладонью за лицо.
– Стерва! – обиженно выкрикнул он и торопливо застучал каблуками вниз по ступенькам лесенки.
Темное полотнище, прикрывавшее саркофаг, отлетело на пару метров. Из гроба поднялась разгневанная красавица и встала на помосте, эффектно упирая руки в боки, хозяйским взором окидывая притихшую в ожидании площадь. Ланс и Огвур, открыв рты, потрясенно рассматривали наследную рохосскую принцессу.
Принцесса Будур, несомненно, вполне подходила под определение «красавица». Высокая, как ханский янычар, мощная, словно молодой дубок, она угрожающе поигрывала рельефными бицепсами, демонстрируя широкие плечи молотобойца и тонкую талию, весьма аппетитно смотревшуюся в сочетании с ядреными бедрами. На круглом луноликом лице гневно сияли огромные черные очи и сердито кривились сочные уста, пикантно оттененные темными волосками над верхней губой. Сросшиеся на переносице брови сурово хмурились, десяток толстых кос низвегался почти до пят.
– Вот гоблины такие-разэтакие! – выразительно выдал Огвур, не сводя расширившихся глаз с прекрасной богатырши.
– Пери, гурия! – с неприкрытым вожделением выдохнул субтильный принц Али-Мангут, эротично облизываясь.
– Слава госпоже нашей, принцессе Будур! – верно-подданнически возопила толпа, падая ниц.
– И где мой жених? – требовательно вопросила пери, негодующе топая ножкой сорок второго размера. Жалобно затрещал устланный коврами помост.
– Да вот же он! – Хан с видом доносчика указал дрожащим пальцем на побледневшего Ланса.
– Этот? – Будур капризно скривила губы. – Чего-то тощеват да бледноват! Никак, болел в детстве?
– Кто, я? – склочно уточнил полукровка.
– Ну не я же! – передразнила принцесса. – Ладно, сойдешь – пловом откормлю. Иди сюда! – И она поманила жениха жадным жестом изголодавшейся за тридцать лет людоедки.
При упоминании ненавистного калорийного кушанья полуэльф озверел:
– Фиг тебе, а не свадьба! – Он взвился в невероятном прыжке, ловко хапнул с валяющегося на коврах подноса золотую стрелу и мстительно показал принцессе выразительную фигуру из трех пальцев: – Отвали, корова усатая!