Страница:
— Почему? Вы же тут старший офицер.
— Я офицер технической службы, — терпеливо объяснила она. — Начальник экспедиции. И вне этого подразделения у меня нет никакой власти. И приказы о переподчинении я отдавать не могу.
— Позвольте мне отправиться на Эдо с курьером, когда будете посылать следующее сообщение, — не уступал Фейлан. — Я договорюсь с адмиралом Радзински…
— Коммандер, — подняла руку Пембертон, — я понимаю вашу нетерпеливость, я понимаю ваше желание как можно скорее вернуться к активным действиям. Но у всех нас есть свои роли в этой войне, и все они важны. Даже если эту роль выбираете и не вы.
— Да, — буркнул Фейлан, сочтя, что его подталкивают к разговору, который он все откладывал. — И ваша роль, насколько я понимаю, определить, не сделали ли чего джирриш со мной за эти три недели, пока держали в гигантской пробирке?
Она даже не моргнула.
— Что вы имеете в виду?
— То, что цель вашего пребывания здесь — выяснить, не сделали ли мне промывание мозгов, — напрямик сказал он. — А я здесь потому, что если вдруг у меня поедет крыша, то это случится в богом забытой дыре, где я не смогу причинить значительного вреда.
Пембертон подняла бровь.
— Интересное утверждение, — сказала она. — Хотя малость параноидальное.
— Как говорит старая поговорка, даже у параноиков есть враги, — парировал Фейлан. — Я хотел бы получить честный ответ, полковник.
— Хорошо, — сказала она. — Вы правы. И что дальше?
Значит, неприятный вывод, к которому Фейлан пришел в мрачные предрассветные часы, оказался верным. А он-то надеялся, что ошибается.
— Так, — вздохнул он. — Что же, по-вашему, я должен сделать, чтобы доказать свою безобидность?
— К несчастью, коммандер, все не так просто, — ответила она. — Когда имеешь дело с хорошо изученными человеческими психозами, и то все далеко не просто. Если же учитывать вероятность воздействия на человеческий мозг инопланетных технологий, тут уж точно ничего нельзя прогнозировать.
Фейлан смотрел на нее, ощущая в желудке холод.
— Выходит, — медленно спросил он, — я никак не смогу доказать, что мне не промывали мозги?
— Я этого не говорила, — возразила Пембертон. — Я тщательно изучила ваш файл и уверена…
Коммуникатор над дверью тихо пискнул, и на экране появился лейтенант Уильямс.
— Полковник Пембертон?
— Да, лейтенант, в чем дело? — Пембертон встала перед камерой коммуникатора.
— Полковник, мы только что имели аудиоконтакт с боевым грузовиком класса «Мурена», который вошел в систему около часа назад, — доложил Уильямс. — Пилот не предоставил нам ни своего опознавательного номера, ни идентификационного кода корабля. Он лишь сказал, что должен переговорить с коммандером Фейланом Кавано.
— Вот как? — Пембертон хмуро глянула на Фейлана. — Он вооружен?
— Минимально, — кивнул Уильямс. — Пара дезинтеграторов «Мелар-Виккерс» и пять среднего радиуса ракет класса «Сорокопут-пятнадцать». Если захотим, то справимся.
— У пилота хотя бы имя есть?
— Он говорит, что его зовут Макс, — ответил Уильямс. — Только это и сказал. Прямо собачья кличка.
— Я рада, что вам это кажется забавным. — Пембертон посмотрела на Фейлана. — Можете в любой момент вступить в разговор, коммандер.
Фейлан кашлянул.
— Имею основания считать, что мой брат Арик послал этот грузовик искать меня.
— А кто такой Макс?
— Лейтенант недалек от истины, — сказал Фейлан. — Макс — это кличка сверхразумного компьютера.
— Я думала, что сверхразумные компьютеры имеют обыкновение представляться по правилам.
— Сверхразумные компьютеры фирмы «Кавтроникс» запрограммированы представляться лишь в ответ на прямой вопрос, — объяснил Фейлан. — Моему отцу всегда жутко не нравились глупые и тщеславные компьютеры других компаний.
— Понятно, — кивнула Пембертон. — Так в чем же дело?
— Не знаю, — развел руками Фейлан. — Когда я покидал Эдо, Арик намеревался взять грузовик и отправиться на поиски нашего отца.
— Может, уже нашел? — предположил Уильямс. — Может, они оба на борту и предоставили Максу говорить за них?
— Давайте выясним. — Пембертон показала Фейлану на коммуникатор. — Лейтенант, соедините нас с грузовиком.
— Да, полковник. — Изображение на экране разделилось — одна половина экрана показывала Уильямса, вторая была пустой, что говорило, о наличии только аудиосигнала.
Фейлан подошел к коммуникатору:
— Макс?
— Да, коммандер Кавано, — сразу же послышался ровный электронный голос Макса. — Рад снова говорить с вами. У вас все в порядке?
— Все хорошо, Макс, — ответил Фейлан. — Ты один?
— Да.
Значит, отца и брата на борту нет.
— Что ты здесь делаешь?
— Я предпочел бы обсудить это без посторонних, поскольку это относится к личным делам семьи, — сказал Макс. — Мне разрешат посадку?
Фейлан посмотрел на Пембертон:
— Полковник?
Она снова посмотрела на него. Задумчивым, оценивающим взглядом.
— Очень интересная у вас семья, коммандер Кавано, — произнесла она. — Что же, пусть садится. Мне интересно узнать, что ваши родственники поделывают сейчас.
— …И потому я сделал вывод, что мне лучше прибыть сюда и поговорить с вами, — сказал Макс. — Надеюсь, я не совершил ошибки?
— Нет-нет, — заверил его Фейлан. — А ты абсолютно уверен, что мистер Икс, о котором ты говорил, действительно служит в военной разведке?
— Я тщательно изучил удостоверение, — ответил Макс, — и к тому же у меня в памяти есть изображение этого человека. Удостоверение было настоящим.
Пембертон поерзала в кресле рубки грузовика.
— И все же ты не называешь нам его имени.
— Как я уже сказал, полковник Пембертон, он отдал четкий приказ ничего никому не рассказывать о нем, — ответил Макс. — Прошу извинить.
Кто бы ни был тот человек, он очень заинтересован в том, чтобы найти Арика и отца. Что же нужно от них военной разведке Севкоора?
— Что, если это запоздалые последствия того, что отец и Арик вовлекли в операцию «Мокасиновых змей»?
— Не знаю, коммандер, — ответил Макс. — Хотя, насколько я разбираюсь в законах, ваши отец и брат оправданы. И если бы дело было в привлечении «Мокасиновых змей», то меня задержали бы как свидетеля, не так ли?
— Возможно, — ответил Фейлан. — В законах я не силен. А ты не можешь сказать, куда подевался Арик?
— Со значительной долей вероятности сказать не могу, — ответил Макс. — Полагаю, что он уже покинул Эдо. Я не сумел определить местонахождение вашего брата через его телефон после разговора с офицером разведки. К сожалению, у меня нет точных данных о том, куда ваш брат направился.
— В космопортах Эдо всегда регистрируются все прибывающие и отбывающие корабли, — сказал Фейлан. — Ты не догадался обратиться туда?
— Догадался, — ответил Макс. — Однако я сумел получить лишь официальный список, который включает коммерческие, торговые и пассажирские рейсы. Дипломатические и военные корабли учитываются отдельным списком, который мне недоступен.
— Ну да, конечно, — пробормотал Фейлан, испытывая тревогу. Сначала отец, теперь Арик. Куда же они подевались? И не замешаны ли тут миротворцы? — Ладно, давай начнем с этого…
— Тсс! — цыкнула вдруг Пембертон, привстав.
— Что такое? — обернулся на ее голос Фейлан.
— Разве не слышите? Как будто взрыв вдалеке.
— Нет, не слышу, — ответил Фейлан, у которого заколотилось сердце. — Макс?
— Я активировал свои внешние микрофоны, — ответил компьютер. — Анализ звуковых колебаний не позволяет сделать окончательный вывод.
И тут, даже сквозь обшивку грузовика, донесся треск, глухой, словно раскат далекого грома. Только двадцать минут назад, когда Фейлан с Пембертон взошли на борт грузовика, никаких туч на небе не было. Он посмотрел на Пембертон… и увидел на лице полковника отражение собственных подозрений.
Джирриш вернулись.
Меньше чем через секунду оба были в подъемнике.
— Опусти нас, Макс, — приказал Фейлан, глядя в небо. Но там не было ничего, кроме редких белых облаков. — Можешь сказать, откуда пришел звук?
— Точно — не могу, — последовал ответ. — Но вероятнее всего, что он шел из ближайшего комплекса строений.
— Он прав, — мрачно сказала Пембертон, показывая на строения джирриш. — Видите, дымится край ближайшего шестиугольника?
Фейлан кивнул.
— Вижу. Макс, ты не обнаружил космического корабля? Или атмосферного летательного аппарата?
— Ничего, — ответил Макс.
Снова послышался треск, и в небеса поднялся новый клуб дыма.
— Тогда это, наверное, ловушка, — решила Пембертон.
Они достигли земли и сломя голову побежали к постройкам джирриш. Фейлан слышал возбужденные крики и заранее приготовился увидеть искалеченные, окровавленные тела. Он добежал до первого шестиугольника, обогнул его…
И в растерянности замер на месте. Прямо перед ним в гладкой керамической стене зияла дыра с острыми краями. Перед отверстием он увидел с десяток инженеров и техников Уильямса.
Только никто из них не валялся в луже крови, да и на лицах не было ни ужаса, ни растерянности. Они возбужденно переговаривались. И улыбались.
Рядом с Фейланом остановилась Пембертон.
— Какого черта? — задыхаясь, проговорила она. — Уильямс!
Уильямс высунулся из дыры.
— Да, полковник! — Он вытирал руки куском ветоши и улыбался даже шире, чем его помощники. — Открывайте шампанское. У нас получилось!
— Что получилось? — сурово спросила Пембертон.
— А как вы думаете? — ликующе спросил Уильямс, махнув тряпкой в сторону дыры. — Мы нашли способ пробивать керамику джирриш!
— Это поистине необыкновенный материал, — рассказывал Уильямс. — Невероятно прочный, способный выдерживать сильнейшие кинетические импульсы и ударные волны и даже сильнейший лазерный нагрев…
— Мы все это знаем, — перебил Фейлан. Воспоминания о несокрушимой корабельной броне, об экипаже «Киншасы», погибшей, не причинив никакого ущерба врагу, терзали его душу… — Просто расскажите, что вы сделали.
— Ну, когда грубая сила не годится, зовешь на помощь мозги, — сказал Уильямс. — Мы уже изучили атомную структуру материала с помощью мезонного микроскопа, так что дело оставалось за малым — требовалось найти катализатор, чтобы сместить достаточное количество атомов и подвергнуть критическому напряжению молекулярные связи. — Он показал на пару контейнеров со шлангами, снабженными запорными кранами. — Эта химия не особенно полезна и для металла, но, к счастью, ее можно сделать бинарной — половина в одной банке, вторая в другой, и при смешении они образуют катализатор.
— И все? — спросила Пембертон. — Вы побрызгали катализатором на стену, и она треснула?
— Нет, это был только первый шаг, — ответил Уильямс. — Катализатор начинает химическую кристаллизацию по нерегулярным плоскостям, а нам это и надо. Но это лишь временный эффект, и, как только энергия реакции диссипирует, молекулярные связи восстанавливаются. Обычно это происходит вокруг внедрившихся молекул катализатора, что, возможно, объясняет, почему он не причиняет керамике особого вреда. Так что до того, как связи восстановятся, придется дать хороший удар.
— Как? Взрывом? — предположила Пембертон.
— Как ни странно, нет. — Уильямс продемонстрировал металлическую трубку, похожую на рожок, присоединенную к одному из своих агрегатов. — Оказывается, эффективнее всего быстрая, четко модулированная серия ультразвуковых сигналов. При образовании этих кристаллизационных плоскостей катализатор, видимо, создает новую серию естественных частот в керамике, и, когда мы наносим удары в нужном порядке и в быстрой последовательности, материал подается. И распадается.
Пембертон покачала головой.
— Восхитительно, — сказала она. — Примите мои поздравления, лейтенант!
— Я вижу лишь две ложки дегтя в вашей бочке меда, лейтенант, — сказал Фейлан. — Ложка номер один — откуда вы знаете, что этот метод сработает с обшивками военных кораблей джирриш? Вы сами сказали, что керамика не совсем та же.
— Конечно, все придется проверить, — согласился Уильямс. — Но у нас есть копия результатов полного анализа фрагментов обшивки, найденных на месте гибели «Ютландии». Теперь, когда мы знаем, с какой стороны подойти, будет очень просто составить формулу катализатора против корабельной брони.
— Отлично, — кивнул Фейлан. — Тогда вторая ложка дегтя. Как вы собираетесь использовать ультразвук против джирриш в космическом вакууме?
— Это будет посложнее, — согласился Уильямс. — Пока не знаю. Но у меня есть пара идей… Однако, чтобы со всем разобраться, понадобится более мощный компьютер, чем есть у нас. Придется отправить все данные на Эдо — пускай там разбираются.
— Может, и не придется, — задумчиво произнес Фейлан. — Какой мощности компьютер вам нужен?
— Ну, по крайней мере… — У лейтенанта вдруг заблестели глаза. — Верно, у вас же на борту сверхразумный компьютер! Тип, характеристики?
— «Кавтроникс Карфаген-Айви-Гамма», — порылся в памяти Фейлан.
— Этот должен справиться. — Уильямс стушевался. — Правда, это невоенный компьютер. Командование не погладит нас по головке, если загрузим в Макса военный секрет.
— С другой стороны, если у вас получится задуманное, этот секрет скоро перестанет быть секретом, — возразила Пембертон. — Думаю, это как раз тот случай, когда военные должны рискнуть.
— Возможно, — согласился Уильямс, которому очень хотелось проверить свою теорию практикой. — Ладно. — Он снова вытер руки, затем достал из своего планшета две карты. — Может, пока пойдете на ваш грузовик и загрузите в Макса вот это? Я заберу на нашем корабле все данные по броне и приду к вам.
— Я с вами, коммандер, — сказала Пембертон. — Мне не терпится посмотреть, как работает ваш сверхразумный компьютер.
Фейлан искоса глянул на нее. Она что, его мысли читает? Но на ее лице не было ни намека на подозрительность.
— Конечно, полковник, — произнес он. — Идемте.
Глава 16
— Я офицер технической службы, — терпеливо объяснила она. — Начальник экспедиции. И вне этого подразделения у меня нет никакой власти. И приказы о переподчинении я отдавать не могу.
— Позвольте мне отправиться на Эдо с курьером, когда будете посылать следующее сообщение, — не уступал Фейлан. — Я договорюсь с адмиралом Радзински…
— Коммандер, — подняла руку Пембертон, — я понимаю вашу нетерпеливость, я понимаю ваше желание как можно скорее вернуться к активным действиям. Но у всех нас есть свои роли в этой войне, и все они важны. Даже если эту роль выбираете и не вы.
— Да, — буркнул Фейлан, сочтя, что его подталкивают к разговору, который он все откладывал. — И ваша роль, насколько я понимаю, определить, не сделали ли чего джирриш со мной за эти три недели, пока держали в гигантской пробирке?
Она даже не моргнула.
— Что вы имеете в виду?
— То, что цель вашего пребывания здесь — выяснить, не сделали ли мне промывание мозгов, — напрямик сказал он. — А я здесь потому, что если вдруг у меня поедет крыша, то это случится в богом забытой дыре, где я не смогу причинить значительного вреда.
Пембертон подняла бровь.
— Интересное утверждение, — сказала она. — Хотя малость параноидальное.
— Как говорит старая поговорка, даже у параноиков есть враги, — парировал Фейлан. — Я хотел бы получить честный ответ, полковник.
— Хорошо, — сказала она. — Вы правы. И что дальше?
Значит, неприятный вывод, к которому Фейлан пришел в мрачные предрассветные часы, оказался верным. А он-то надеялся, что ошибается.
— Так, — вздохнул он. — Что же, по-вашему, я должен сделать, чтобы доказать свою безобидность?
— К несчастью, коммандер, все не так просто, — ответила она. — Когда имеешь дело с хорошо изученными человеческими психозами, и то все далеко не просто. Если же учитывать вероятность воздействия на человеческий мозг инопланетных технологий, тут уж точно ничего нельзя прогнозировать.
Фейлан смотрел на нее, ощущая в желудке холод.
— Выходит, — медленно спросил он, — я никак не смогу доказать, что мне не промывали мозги?
— Я этого не говорила, — возразила Пембертон. — Я тщательно изучила ваш файл и уверена…
Коммуникатор над дверью тихо пискнул, и на экране появился лейтенант Уильямс.
— Полковник Пембертон?
— Да, лейтенант, в чем дело? — Пембертон встала перед камерой коммуникатора.
— Полковник, мы только что имели аудиоконтакт с боевым грузовиком класса «Мурена», который вошел в систему около часа назад, — доложил Уильямс. — Пилот не предоставил нам ни своего опознавательного номера, ни идентификационного кода корабля. Он лишь сказал, что должен переговорить с коммандером Фейланом Кавано.
— Вот как? — Пембертон хмуро глянула на Фейлана. — Он вооружен?
— Минимально, — кивнул Уильямс. — Пара дезинтеграторов «Мелар-Виккерс» и пять среднего радиуса ракет класса «Сорокопут-пятнадцать». Если захотим, то справимся.
— У пилота хотя бы имя есть?
— Он говорит, что его зовут Макс, — ответил Уильямс. — Только это и сказал. Прямо собачья кличка.
— Я рада, что вам это кажется забавным. — Пембертон посмотрела на Фейлана. — Можете в любой момент вступить в разговор, коммандер.
Фейлан кашлянул.
— Имею основания считать, что мой брат Арик послал этот грузовик искать меня.
— А кто такой Макс?
— Лейтенант недалек от истины, — сказал Фейлан. — Макс — это кличка сверхразумного компьютера.
— Я думала, что сверхразумные компьютеры имеют обыкновение представляться по правилам.
— Сверхразумные компьютеры фирмы «Кавтроникс» запрограммированы представляться лишь в ответ на прямой вопрос, — объяснил Фейлан. — Моему отцу всегда жутко не нравились глупые и тщеславные компьютеры других компаний.
— Понятно, — кивнула Пембертон. — Так в чем же дело?
— Не знаю, — развел руками Фейлан. — Когда я покидал Эдо, Арик намеревался взять грузовик и отправиться на поиски нашего отца.
— Может, уже нашел? — предположил Уильямс. — Может, они оба на борту и предоставили Максу говорить за них?
— Давайте выясним. — Пембертон показала Фейлану на коммуникатор. — Лейтенант, соедините нас с грузовиком.
— Да, полковник. — Изображение на экране разделилось — одна половина экрана показывала Уильямса, вторая была пустой, что говорило, о наличии только аудиосигнала.
Фейлан подошел к коммуникатору:
— Макс?
— Да, коммандер Кавано, — сразу же послышался ровный электронный голос Макса. — Рад снова говорить с вами. У вас все в порядке?
— Все хорошо, Макс, — ответил Фейлан. — Ты один?
— Да.
Значит, отца и брата на борту нет.
— Что ты здесь делаешь?
— Я предпочел бы обсудить это без посторонних, поскольку это относится к личным делам семьи, — сказал Макс. — Мне разрешат посадку?
Фейлан посмотрел на Пембертон:
— Полковник?
Она снова посмотрела на него. Задумчивым, оценивающим взглядом.
— Очень интересная у вас семья, коммандер Кавано, — произнесла она. — Что же, пусть садится. Мне интересно узнать, что ваши родственники поделывают сейчас.
* * *
— …И потому я сделал вывод, что мне лучше прибыть сюда и поговорить с вами, — сказал Макс. — Надеюсь, я не совершил ошибки?
— Нет-нет, — заверил его Фейлан. — А ты абсолютно уверен, что мистер Икс, о котором ты говорил, действительно служит в военной разведке?
— Я тщательно изучил удостоверение, — ответил Макс, — и к тому же у меня в памяти есть изображение этого человека. Удостоверение было настоящим.
Пембертон поерзала в кресле рубки грузовика.
— И все же ты не называешь нам его имени.
— Как я уже сказал, полковник Пембертон, он отдал четкий приказ ничего никому не рассказывать о нем, — ответил Макс. — Прошу извинить.
Кто бы ни был тот человек, он очень заинтересован в том, чтобы найти Арика и отца. Что же нужно от них военной разведке Севкоора?
— Что, если это запоздалые последствия того, что отец и Арик вовлекли в операцию «Мокасиновых змей»?
— Не знаю, коммандер, — ответил Макс. — Хотя, насколько я разбираюсь в законах, ваши отец и брат оправданы. И если бы дело было в привлечении «Мокасиновых змей», то меня задержали бы как свидетеля, не так ли?
— Возможно, — ответил Фейлан. — В законах я не силен. А ты не можешь сказать, куда подевался Арик?
— Со значительной долей вероятности сказать не могу, — ответил Макс. — Полагаю, что он уже покинул Эдо. Я не сумел определить местонахождение вашего брата через его телефон после разговора с офицером разведки. К сожалению, у меня нет точных данных о том, куда ваш брат направился.
— В космопортах Эдо всегда регистрируются все прибывающие и отбывающие корабли, — сказал Фейлан. — Ты не догадался обратиться туда?
— Догадался, — ответил Макс. — Однако я сумел получить лишь официальный список, который включает коммерческие, торговые и пассажирские рейсы. Дипломатические и военные корабли учитываются отдельным списком, который мне недоступен.
— Ну да, конечно, — пробормотал Фейлан, испытывая тревогу. Сначала отец, теперь Арик. Куда же они подевались? И не замешаны ли тут миротворцы? — Ладно, давай начнем с этого…
— Тсс! — цыкнула вдруг Пембертон, привстав.
— Что такое? — обернулся на ее голос Фейлан.
— Разве не слышите? Как будто взрыв вдалеке.
— Нет, не слышу, — ответил Фейлан, у которого заколотилось сердце. — Макс?
— Я активировал свои внешние микрофоны, — ответил компьютер. — Анализ звуковых колебаний не позволяет сделать окончательный вывод.
И тут, даже сквозь обшивку грузовика, донесся треск, глухой, словно раскат далекого грома. Только двадцать минут назад, когда Фейлан с Пембертон взошли на борт грузовика, никаких туч на небе не было. Он посмотрел на Пембертон… и увидел на лице полковника отражение собственных подозрений.
Джирриш вернулись.
Меньше чем через секунду оба были в подъемнике.
— Опусти нас, Макс, — приказал Фейлан, глядя в небо. Но там не было ничего, кроме редких белых облаков. — Можешь сказать, откуда пришел звук?
— Точно — не могу, — последовал ответ. — Но вероятнее всего, что он шел из ближайшего комплекса строений.
— Он прав, — мрачно сказала Пембертон, показывая на строения джирриш. — Видите, дымится край ближайшего шестиугольника?
Фейлан кивнул.
— Вижу. Макс, ты не обнаружил космического корабля? Или атмосферного летательного аппарата?
— Ничего, — ответил Макс.
Снова послышался треск, и в небеса поднялся новый клуб дыма.
— Тогда это, наверное, ловушка, — решила Пембертон.
Они достигли земли и сломя голову побежали к постройкам джирриш. Фейлан слышал возбужденные крики и заранее приготовился увидеть искалеченные, окровавленные тела. Он добежал до первого шестиугольника, обогнул его…
И в растерянности замер на месте. Прямо перед ним в гладкой керамической стене зияла дыра с острыми краями. Перед отверстием он увидел с десяток инженеров и техников Уильямса.
Только никто из них не валялся в луже крови, да и на лицах не было ни ужаса, ни растерянности. Они возбужденно переговаривались. И улыбались.
Рядом с Фейланом остановилась Пембертон.
— Какого черта? — задыхаясь, проговорила она. — Уильямс!
Уильямс высунулся из дыры.
— Да, полковник! — Он вытирал руки куском ветоши и улыбался даже шире, чем его помощники. — Открывайте шампанское. У нас получилось!
— Что получилось? — сурово спросила Пембертон.
— А как вы думаете? — ликующе спросил Уильямс, махнув тряпкой в сторону дыры. — Мы нашли способ пробивать керамику джирриш!
* * *
— Это поистине необыкновенный материал, — рассказывал Уильямс. — Невероятно прочный, способный выдерживать сильнейшие кинетические импульсы и ударные волны и даже сильнейший лазерный нагрев…
— Мы все это знаем, — перебил Фейлан. Воспоминания о несокрушимой корабельной броне, об экипаже «Киншасы», погибшей, не причинив никакого ущерба врагу, терзали его душу… — Просто расскажите, что вы сделали.
— Ну, когда грубая сила не годится, зовешь на помощь мозги, — сказал Уильямс. — Мы уже изучили атомную структуру материала с помощью мезонного микроскопа, так что дело оставалось за малым — требовалось найти катализатор, чтобы сместить достаточное количество атомов и подвергнуть критическому напряжению молекулярные связи. — Он показал на пару контейнеров со шлангами, снабженными запорными кранами. — Эта химия не особенно полезна и для металла, но, к счастью, ее можно сделать бинарной — половина в одной банке, вторая в другой, и при смешении они образуют катализатор.
— И все? — спросила Пембертон. — Вы побрызгали катализатором на стену, и она треснула?
— Нет, это был только первый шаг, — ответил Уильямс. — Катализатор начинает химическую кристаллизацию по нерегулярным плоскостям, а нам это и надо. Но это лишь временный эффект, и, как только энергия реакции диссипирует, молекулярные связи восстанавливаются. Обычно это происходит вокруг внедрившихся молекул катализатора, что, возможно, объясняет, почему он не причиняет керамике особого вреда. Так что до того, как связи восстановятся, придется дать хороший удар.
— Как? Взрывом? — предположила Пембертон.
— Как ни странно, нет. — Уильямс продемонстрировал металлическую трубку, похожую на рожок, присоединенную к одному из своих агрегатов. — Оказывается, эффективнее всего быстрая, четко модулированная серия ультразвуковых сигналов. При образовании этих кристаллизационных плоскостей катализатор, видимо, создает новую серию естественных частот в керамике, и, когда мы наносим удары в нужном порядке и в быстрой последовательности, материал подается. И распадается.
Пембертон покачала головой.
— Восхитительно, — сказала она. — Примите мои поздравления, лейтенант!
— Я вижу лишь две ложки дегтя в вашей бочке меда, лейтенант, — сказал Фейлан. — Ложка номер один — откуда вы знаете, что этот метод сработает с обшивками военных кораблей джирриш? Вы сами сказали, что керамика не совсем та же.
— Конечно, все придется проверить, — согласился Уильямс. — Но у нас есть копия результатов полного анализа фрагментов обшивки, найденных на месте гибели «Ютландии». Теперь, когда мы знаем, с какой стороны подойти, будет очень просто составить формулу катализатора против корабельной брони.
— Отлично, — кивнул Фейлан. — Тогда вторая ложка дегтя. Как вы собираетесь использовать ультразвук против джирриш в космическом вакууме?
— Это будет посложнее, — согласился Уильямс. — Пока не знаю. Но у меня есть пара идей… Однако, чтобы со всем разобраться, понадобится более мощный компьютер, чем есть у нас. Придется отправить все данные на Эдо — пускай там разбираются.
— Может, и не придется, — задумчиво произнес Фейлан. — Какой мощности компьютер вам нужен?
— Ну, по крайней мере… — У лейтенанта вдруг заблестели глаза. — Верно, у вас же на борту сверхразумный компьютер! Тип, характеристики?
— «Кавтроникс Карфаген-Айви-Гамма», — порылся в памяти Фейлан.
— Этот должен справиться. — Уильямс стушевался. — Правда, это невоенный компьютер. Командование не погладит нас по головке, если загрузим в Макса военный секрет.
— С другой стороны, если у вас получится задуманное, этот секрет скоро перестанет быть секретом, — возразила Пембертон. — Думаю, это как раз тот случай, когда военные должны рискнуть.
— Возможно, — согласился Уильямс, которому очень хотелось проверить свою теорию практикой. — Ладно. — Он снова вытер руки, затем достал из своего планшета две карты. — Может, пока пойдете на ваш грузовик и загрузите в Макса вот это? Я заберу на нашем корабле все данные по броне и приду к вам.
— Я с вами, коммандер, — сказала Пембертон. — Мне не терпится посмотреть, как работает ваш сверхразумный компьютер.
Фейлан искоса глянул на нее. Она что, его мысли читает? Но на ее лице не было ни намека на подозрительность.
— Конечно, полковник, — произнес он. — Идемте.
Глава 16
Коммандер Кавано и полковник Пембертон снова появляются, выходя из-за угла здания через 16,85 минуты после своего исчезновения из радиуса обзора камеры. Их сопровождает офицер, которого я идентифицирую как лейтенанта Уильямса. Я увеличиваю изображение, изучаю их лица и сравниваю выражение с моими алгоритмами. Хотя заметно некоторое напряжение лицевых мышц, я заключаю, что оно гораздо слабее, чем было бы после срабатывания вражеской мины-ловушки. Также замечаю, что коммандер Кавано держит в левой руке два переносных носителя информации.
Лейтенант Уильямс меняет направление, и идет к кораблю-штаб-квартире экспедиции, и поднимается на борт через бортовой люк. Коммандер Кавано и полковник Пембертон приближаются ко мне. Я снова анализирую выражение их лиц и с вероятностью 93% делаю вывод, что нет необходимости срочно устанавливать с ними связь. Потому я жду, когда они дойдут до грузовика и коммандер Кавано заговорит.
— У нас для тебя работенка, Макс. Сложные математические расчеты и химический синтез. Справишься?
Я замечаю в его голосе ту же самую напряженность, что отметил ранее в выражении его лица.
— Это звучит весьма интересно, коммандер. Я сделаю, что смогу.
Они входят в кабину лифта. Я включаю механизм и за 22,82 секунды поднимаю их к люку. Еще через 22,44 секунды они снова оказываются в рубке. Коммандер Кавано тратит 1,04 секунды на изучение наклеек на переносных хранителях информации, затем выбирает одну из этих карточек и вставляет ее в щель.
— Отлично, вот тебе данные. Ознакомься.
Блоку ввода требуется 0,23 секунды на переписывание данных и преобразование их в стандартный формат. В течение этого процесса я замечаю через внешние камеры грузовика, что лейтенант Уильямс выходит из экспедиционного корабля и направляется к грузовику. Я также вижу, что в руке у него переносной хранитель информации.
Форматирование заканчивается, и еще 0,04 секунды я провожу, сортируя и компонуя данные в предпочтительном для меня порядке. Затем 2,66 секунды изучаю их. Наиболее интересны данные по профилям ультразвуковых импульсов, полученные 20,88 минуты назад, как я теперь понимаю, лейтенантом Уильямсом и его коллегами. Мои внешние микрофоны уловили лишь разрозненные фрагменты волн, что не дало мне возможности провести тщательный анализ и идентифицировать их источник. Получив в свое распоряжение эти данные, я расширяю пределы восприимчивости микрофонов.
— Интересно. Есть ли у вас данные активных сенсоров?
— Вот.
Коммандер Кавано вставляет вторую карту. Как и было обещано, там находятся экспериментальные данные, полученные активными сенсорами. Кроме того, там содержится полный динамический профиль структурного распада керамики.
— Какой уровень экстраполяции для вас желателен, коммандер?
— Для начала просто изучи данные и прикинь, что к чему. Лейтенант Уильямс даст тебе основное задание.
— Я понял.
Я провожу краткий предварительный анализ, изучаю микроскопические и макроскопические эффекты, создаю в первом приближении карту напряжений, соответствующую диаграмму молекулярных энергетических уровней внутри керамики и индуцированныхплоскостей кристаллизации, подсчитываю профили переноса энергии между всеми сверхзвуковыми частотами и плоскостями кристаллизации и экстраполирую на основе этого анализа вероятные резонансные частоты.
Процесс занимает 3,67 минуты, в течение которых я поднимаю кабину лифта с лейтенантом Уильямсом.
— Я осуществил первоначальные исследования, коммандер. Вы готовы загрузить новые данные и поставить задачу?
Выражение лица лейтенанта Уильямса меняется. По своим алгоритмам я с вероятностью в 68% заключаю, что он не слишком доволен. Вычисляю 92-процентную вероятность того, что эти эмоции относятся к проекту, над которым я работаю.
— Или этот вопрос должен быть поставлен напрямую лейтенантом Уильямсом?
Лейтенант Уильямс дергает губой. Интерпретирую это как средней степени недовольство.
— До сих пор не уверен, нравится ли мне это. Но давайте.
Он вставляет карту в паз считывающего устройства.
— Я уверен, что коммандер Кавано объяснил тебе: все, что мы сейчас тебе даем, — секретная военная информация, и она не может быть доверена никому, кроме представителей миротворцев, которые получат допуск к нашим разработкам.
— Нет, я не был об этом информирован, но я бы и сам пришел к такому выводу.
0,04 секунды я изучаю соответствующие разделы законодательства Содружества и устав миротворцев.
— Я также знаю, какие ограничения вы на меня налагаете своим приказом.
Он кивает, выражение его лица слегка меняется.
— Надеюсь. Ладно. То, что я тебе сейчас даю, — это все сведения, которыми располагает командование миротворцев, о броне боевых кораблей джирриш. Основные вопросы следующие: во-первых, можем ли мы использовать против чужих кораблей тот же метод, который применили к здешней стенке, и, во-вторых, как можно сделать это средство более эффективным.
Коммандер Кавано становится за спиной лейтенанта Уильямса:
— И в-третьих, как использовать против кораблей ультразвук в космосе.
Лейтенант Уильямс снова кивает:
— Да.
Коммандер Кавано делает еще два шага, оказываясь прямо перед дверьми.
— По ходу дела, Макс, выводи результаты прямо на экран. Я уверен, что лейтенанту Уильямсу будет интересно.
— Конечно.
Я выбираю данные микроскопа, анализ точек напряжения и диаграмму энергетических переходов и вывожу их на три дисплея рубки. Синхронизируя их работу, начинаю анализировать данные. Блок ввода данных заканчивает переписывание данных с карточки, и еще 0,03 секунды преобразую их в подходящий формат.
Начинаю анализ с рутинного химико-структурного сравнения. В это время коммандер Кавано тихо покидает рубку.
Я продолжаю одновременный показ и анализ, изучая лица двух миротворцев, все еще находящихся в отсеке. Алгоритмы показывают, что лейтенант Уильямс полностью поглощен тем, что видит на экране. Размер его зрачков и редкое моргание позволяют мне с вероятностью в 96% заключить, что он не просто очень заинтересован, но прекрасно понимает данные. Полковник Пембертон демонстрирует высокую заинтересованность, но с вероятностью в 64% заключаю, что она на самом деле слабо понимает материал.
Также с вероятностью в 93% делаю вывод, что никто из них не замечает, что коммандер Кавано покидает рубку. Сопоставляя его действия с его предложением выводить данные в процессе работы прямо на экран, я оцениваю вероятность того, что он сделал это нарочно, в 80%.
Изучение точек напряжения и энергетических переходов закончено, и я вывожу на дисплеи цветные схемы, сделанные по данным исследования керамики с помощью мезонного микроскопа. Продолжаю анализ данных по керамике обшивок кораблей джирриш, одновременно при помощи внутренних мониторов следя за продвижением коммандера Кавано к люку.
С вероятностью в 80% заключаю, что он намерен покинуть грузовик, но этот вывод оказывается неверным. Он открывает аварийный люк и достает аварийный комплект. Я провожу расчеты заново и с вероятностью 60% определяю, что он просто голоден.
Это заключение также оказывается ошибочным. Из аварийного комплекта он достает дротиковый пистолет.
Он прячет оружие под формой и кладет аварийный комплект на место. Смотрит на камеру слежения над входом, выражение его лица меняется. Сравниваю алгоритмы и с вероятностью в 67% определяю: он знает, что я наблюдаю за его действиями, и ему интересно, к каким выводам я пришел. Но он не заговаривает со мной, а просто возвращается в рубку.
Его отсутствие продлилось 68,54 секунды. Я слежу за лицамиофицеров, когда он входит в дверь у них за спиной, и оцениваю вероятность того, что никто не заметил его отсутствия, в 0,85%.
— Интересные данные, Макс. А что по обшивке?
Трачу 0,45 секунды на изучение химической структуры двух типов керамики и начинаю экстраполяцию ультразвуко-каталитического метода в первом приближении.
— Я провел сравнение брони и стенки, коммандер. Они химически идентичны, хотя имеются различия в количестве примесей.
Лейтенант Уильямс машет правой рукой, на его лице нетерпение:
— Нам все это известно. Мы хотим узнать, можно ли этот метод приспособить для разрушения брони.
— Я понимаю, лейтенант. Но мой анализ еще не завершен.
Лейтенант Уильямс что-то бормочет под нос. Я усиливаю звук и выясняю, что это ругательство, которое уже двадцать лет в ходу на Калевале.
— И сколько это займет времени?
Коммандер Кавано выходит у него из-за спины и останавливается рядом с полковником Пембертон.
— Успокойтесь, лейтенант. Макс — сверхразумный компьютер, но не господь бог.
— Да, действительно. — Лейтенант Уильямс подходит ко мне и вынимает из щели карту. — Только я не могу сидеть тут без толку и смотреть, как у него шарики вращаются. У меня есть работа. Где карточки, что я вам дал?
Коммандер Кавано отдает ему два переносных хранителя информации, которые лейтенант Уильямс доставил на борт.
— Я посижу тут и сообщу вам, когда он получит результаты.
— Отлично.
Лейтенант Уильямс поворачивается к полковнику Пембертон и вопросительно поднимает брови:
— Вы идете со мной, полковник?
0,73 секунды полковник Пембертон смотрит на коммандера Кавано, склонив голову вправо на 5,97 градуса.
— Нет, идите. Я остаюсь.
— Хорошо. До свидания.
Лейтенант Уильямс поворачивается и покидает комнату. Коммандер Кавано обращается к полковнику Пембертон:
— Как вы понимаете, никаких особых причин оставаться здесь у вас нет.
Выражение лица полковника Пембертон меняется, выдавая задумчивость и определенное недоверие.
— Мне нравится ваше общество. Кроме того, вам, наверное, одиноко.
Она смотрит по сторонам, обводит рукой рубку, подразумевая весь грузовик.
— Вы совсем один на этом огромном корабле.
Я заканчиваю экстраполяцию применения метода лейтенанта Уильямса к военным кораблям джирриш.
— Я сделал предварительные оценки, коммандер. С вероятностью в девяносто два процента метод лейтенанта Уильямса может быть применен к обшивкам военных кораблей джирриш. Требуется весьма незначительная модификация.
— Великолепно.
Коммандер Кавано глубоко вздыхает. Легкая напряженность на его лице сменяется твердой решимостью.
— Перепиши все, что ты получил, на карточки. Исходные данные, твой анализ и экстраполяцию — все.
Он медлит 1,05 секунды, поджав губы, затем расслабляется:
— И подготовь корабль к отлету.
Я начинаю переписывать данные, как мне приказано, и активирую электронный тест состояния грузовика. Также слежу за выражением лица полковника Пембертон, замечаю некоторую озабоченность, но не более того.
— Вы куда-то собираетесь?
— Именно так.
— Не попрощавшись?
Коммандер Кавано на 0,24 секунды поджимает губы.
— Вы уже сказали, что не собираетесь в ближайшее время отпускать меня. Что вы даже не знаете, как мне доказать миротворцам, что я не опасен.
Лейтенант Уильямс меняет направление, и идет к кораблю-штаб-квартире экспедиции, и поднимается на борт через бортовой люк. Коммандер Кавано и полковник Пембертон приближаются ко мне. Я снова анализирую выражение их лиц и с вероятностью 93% делаю вывод, что нет необходимости срочно устанавливать с ними связь. Потому я жду, когда они дойдут до грузовика и коммандер Кавано заговорит.
— У нас для тебя работенка, Макс. Сложные математические расчеты и химический синтез. Справишься?
Я замечаю в его голосе ту же самую напряженность, что отметил ранее в выражении его лица.
— Это звучит весьма интересно, коммандер. Я сделаю, что смогу.
Они входят в кабину лифта. Я включаю механизм и за 22,82 секунды поднимаю их к люку. Еще через 22,44 секунды они снова оказываются в рубке. Коммандер Кавано тратит 1,04 секунды на изучение наклеек на переносных хранителях информации, затем выбирает одну из этих карточек и вставляет ее в щель.
— Отлично, вот тебе данные. Ознакомься.
Блоку ввода требуется 0,23 секунды на переписывание данных и преобразование их в стандартный формат. В течение этого процесса я замечаю через внешние камеры грузовика, что лейтенант Уильямс выходит из экспедиционного корабля и направляется к грузовику. Я также вижу, что в руке у него переносной хранитель информации.
Форматирование заканчивается, и еще 0,04 секунды я провожу, сортируя и компонуя данные в предпочтительном для меня порядке. Затем 2,66 секунды изучаю их. Наиболее интересны данные по профилям ультразвуковых импульсов, полученные 20,88 минуты назад, как я теперь понимаю, лейтенантом Уильямсом и его коллегами. Мои внешние микрофоны уловили лишь разрозненные фрагменты волн, что не дало мне возможности провести тщательный анализ и идентифицировать их источник. Получив в свое распоряжение эти данные, я расширяю пределы восприимчивости микрофонов.
— Интересно. Есть ли у вас данные активных сенсоров?
— Вот.
Коммандер Кавано вставляет вторую карту. Как и было обещано, там находятся экспериментальные данные, полученные активными сенсорами. Кроме того, там содержится полный динамический профиль структурного распада керамики.
— Какой уровень экстраполяции для вас желателен, коммандер?
— Для начала просто изучи данные и прикинь, что к чему. Лейтенант Уильямс даст тебе основное задание.
— Я понял.
Я провожу краткий предварительный анализ, изучаю микроскопические и макроскопические эффекты, создаю в первом приближении карту напряжений, соответствующую диаграмму молекулярных энергетических уровней внутри керамики и индуцированныхплоскостей кристаллизации, подсчитываю профили переноса энергии между всеми сверхзвуковыми частотами и плоскостями кристаллизации и экстраполирую на основе этого анализа вероятные резонансные частоты.
Процесс занимает 3,67 минуты, в течение которых я поднимаю кабину лифта с лейтенантом Уильямсом.
— Я осуществил первоначальные исследования, коммандер. Вы готовы загрузить новые данные и поставить задачу?
Выражение лица лейтенанта Уильямса меняется. По своим алгоритмам я с вероятностью в 68% заключаю, что он не слишком доволен. Вычисляю 92-процентную вероятность того, что эти эмоции относятся к проекту, над которым я работаю.
— Или этот вопрос должен быть поставлен напрямую лейтенантом Уильямсом?
Лейтенант Уильямс дергает губой. Интерпретирую это как средней степени недовольство.
— До сих пор не уверен, нравится ли мне это. Но давайте.
Он вставляет карту в паз считывающего устройства.
— Я уверен, что коммандер Кавано объяснил тебе: все, что мы сейчас тебе даем, — секретная военная информация, и она не может быть доверена никому, кроме представителей миротворцев, которые получат допуск к нашим разработкам.
— Нет, я не был об этом информирован, но я бы и сам пришел к такому выводу.
0,04 секунды я изучаю соответствующие разделы законодательства Содружества и устав миротворцев.
— Я также знаю, какие ограничения вы на меня налагаете своим приказом.
Он кивает, выражение его лица слегка меняется.
— Надеюсь. Ладно. То, что я тебе сейчас даю, — это все сведения, которыми располагает командование миротворцев, о броне боевых кораблей джирриш. Основные вопросы следующие: во-первых, можем ли мы использовать против чужих кораблей тот же метод, который применили к здешней стенке, и, во-вторых, как можно сделать это средство более эффективным.
Коммандер Кавано становится за спиной лейтенанта Уильямса:
— И в-третьих, как использовать против кораблей ультразвук в космосе.
Лейтенант Уильямс снова кивает:
— Да.
Коммандер Кавано делает еще два шага, оказываясь прямо перед дверьми.
— По ходу дела, Макс, выводи результаты прямо на экран. Я уверен, что лейтенанту Уильямсу будет интересно.
— Конечно.
Я выбираю данные микроскопа, анализ точек напряжения и диаграмму энергетических переходов и вывожу их на три дисплея рубки. Синхронизируя их работу, начинаю анализировать данные. Блок ввода данных заканчивает переписывание данных с карточки, и еще 0,03 секунды преобразую их в подходящий формат.
Начинаю анализ с рутинного химико-структурного сравнения. В это время коммандер Кавано тихо покидает рубку.
Я продолжаю одновременный показ и анализ, изучая лица двух миротворцев, все еще находящихся в отсеке. Алгоритмы показывают, что лейтенант Уильямс полностью поглощен тем, что видит на экране. Размер его зрачков и редкое моргание позволяют мне с вероятностью в 96% заключить, что он не просто очень заинтересован, но прекрасно понимает данные. Полковник Пембертон демонстрирует высокую заинтересованность, но с вероятностью в 64% заключаю, что она на самом деле слабо понимает материал.
Также с вероятностью в 93% делаю вывод, что никто из них не замечает, что коммандер Кавано покидает рубку. Сопоставляя его действия с его предложением выводить данные в процессе работы прямо на экран, я оцениваю вероятность того, что он сделал это нарочно, в 80%.
Изучение точек напряжения и энергетических переходов закончено, и я вывожу на дисплеи цветные схемы, сделанные по данным исследования керамики с помощью мезонного микроскопа. Продолжаю анализ данных по керамике обшивок кораблей джирриш, одновременно при помощи внутренних мониторов следя за продвижением коммандера Кавано к люку.
С вероятностью в 80% заключаю, что он намерен покинуть грузовик, но этот вывод оказывается неверным. Он открывает аварийный люк и достает аварийный комплект. Я провожу расчеты заново и с вероятностью 60% определяю, что он просто голоден.
Это заключение также оказывается ошибочным. Из аварийного комплекта он достает дротиковый пистолет.
Он прячет оружие под формой и кладет аварийный комплект на место. Смотрит на камеру слежения над входом, выражение его лица меняется. Сравниваю алгоритмы и с вероятностью в 67% определяю: он знает, что я наблюдаю за его действиями, и ему интересно, к каким выводам я пришел. Но он не заговаривает со мной, а просто возвращается в рубку.
Его отсутствие продлилось 68,54 секунды. Я слежу за лицамиофицеров, когда он входит в дверь у них за спиной, и оцениваю вероятность того, что никто не заметил его отсутствия, в 0,85%.
— Интересные данные, Макс. А что по обшивке?
Трачу 0,45 секунды на изучение химической структуры двух типов керамики и начинаю экстраполяцию ультразвуко-каталитического метода в первом приближении.
— Я провел сравнение брони и стенки, коммандер. Они химически идентичны, хотя имеются различия в количестве примесей.
Лейтенант Уильямс машет правой рукой, на его лице нетерпение:
— Нам все это известно. Мы хотим узнать, можно ли этот метод приспособить для разрушения брони.
— Я понимаю, лейтенант. Но мой анализ еще не завершен.
Лейтенант Уильямс что-то бормочет под нос. Я усиливаю звук и выясняю, что это ругательство, которое уже двадцать лет в ходу на Калевале.
— И сколько это займет времени?
Коммандер Кавано выходит у него из-за спины и останавливается рядом с полковником Пембертон.
— Успокойтесь, лейтенант. Макс — сверхразумный компьютер, но не господь бог.
— Да, действительно. — Лейтенант Уильямс подходит ко мне и вынимает из щели карту. — Только я не могу сидеть тут без толку и смотреть, как у него шарики вращаются. У меня есть работа. Где карточки, что я вам дал?
Коммандер Кавано отдает ему два переносных хранителя информации, которые лейтенант Уильямс доставил на борт.
— Я посижу тут и сообщу вам, когда он получит результаты.
— Отлично.
Лейтенант Уильямс поворачивается к полковнику Пембертон и вопросительно поднимает брови:
— Вы идете со мной, полковник?
0,73 секунды полковник Пембертон смотрит на коммандера Кавано, склонив голову вправо на 5,97 градуса.
— Нет, идите. Я остаюсь.
— Хорошо. До свидания.
Лейтенант Уильямс поворачивается и покидает комнату. Коммандер Кавано обращается к полковнику Пембертон:
— Как вы понимаете, никаких особых причин оставаться здесь у вас нет.
Выражение лица полковника Пембертон меняется, выдавая задумчивость и определенное недоверие.
— Мне нравится ваше общество. Кроме того, вам, наверное, одиноко.
Она смотрит по сторонам, обводит рукой рубку, подразумевая весь грузовик.
— Вы совсем один на этом огромном корабле.
Я заканчиваю экстраполяцию применения метода лейтенанта Уильямса к военным кораблям джирриш.
— Я сделал предварительные оценки, коммандер. С вероятностью в девяносто два процента метод лейтенанта Уильямса может быть применен к обшивкам военных кораблей джирриш. Требуется весьма незначительная модификация.
— Великолепно.
Коммандер Кавано глубоко вздыхает. Легкая напряженность на его лице сменяется твердой решимостью.
— Перепиши все, что ты получил, на карточки. Исходные данные, твой анализ и экстраполяцию — все.
Он медлит 1,05 секунды, поджав губы, затем расслабляется:
— И подготовь корабль к отлету.
Я начинаю переписывать данные, как мне приказано, и активирую электронный тест состояния грузовика. Также слежу за выражением лица полковника Пембертон, замечаю некоторую озабоченность, но не более того.
— Вы куда-то собираетесь?
— Именно так.
— Не попрощавшись?
Коммандер Кавано на 0,24 секунды поджимает губы.
— Вы уже сказали, что не собираетесь в ближайшее время отпускать меня. Что вы даже не знаете, как мне доказать миротворцам, что я не опасен.