Михайлов Владимир Дмитриевич. Вариант "И"

фиолетовыми печатями и чьей-то загогулистой подписью. Я вытащил из кармана
ножик - шпрингер с длинным узким клинком. Клей оказался некрепким, и один
край полосы - тот, что был на двери, а не на косяке - удалось отделить
легко и без повреждений.
- Ключей у тебя, конечно, нет.
- До такой степени наши отношения не дошли, - сухо сказала она.
- Не обижайся. Я просто уточняю.
- Ясно же: будь они у меня, я давно уже сказала бы.
- Извини. А теперь попробуем войти.
- Ты уверен, что нам надо взламывать дверь, врываться в квартиру
покойного?
- А зачем же мы приехали? Что касается взлома, то его не будет.
Произойдет лишь негромкий диалог с замком - он хотя и с иностранным
паспортом, но, полагаю, откликается на обращение по-русски...
Я уже упоминал, что кейс, без которого я на улицу не выходил, был
достаточно тяжелым, хотя наполняли его вовсе не воспоминания. Я пошарил
вслепую и вытащил нужный инструмент. У меня все лежало не россыпью, как в
дамском ридикюле, а располагалось по соответствующим кармашкам, карманам и
карманищам.
- Квартира может быть на контроле в милиции... - напомнила Наталья.
- Учтено.
Дискуссия с замком длилась секунд сорок. Потом - слышно было - ригели
мягко вылезли из гнезд. Перед тем как войти, я без труда открыл
помещавшийся рядом с дверью в коридоре шкафчик со счетчиком и
предохранителями и отключил электропитание в квартире. Подсвечивая себе
фонариком, отворил дверь, и мы вошли. Я осветил стены в поисках
автономного сигнализирующего устройства...
- Не волнуйся: все отключено, - вдруг раздался в темноте знакомый
голос. В проеме двери, ведущей в комнату, стоял человек. - Да не хватайся
ты за пистолет. Вы в полной безопасности!
Я медленно опустил напрягшиеся было руки.
- Изя! Какого черта...
Он с удовольствием засмеялся.
- Не ожидал, да? Но не все же тебе меня удивлять, это противоречило
бы теории вероятностей. Ну, что же мы толпимся в прихожей. Заходите в
комнату. Только сначала, будь добр, включи предохранители. Конечно, в
темноте романтичнее, но наш возраст взывает к реализму.
Я вынужден был согласиться с ним, вышел из квартиры и передвинул оба
рычажка.
- Ну вот, - удовлетворенно констатировал Изя, - теперь можно и
побеседовать без помех.

- Спрашивать буду я, - заявил я, когда мы расположились в тесной
комнатке - уселись в кресла, которые показались мне какими-то допотопными,
хотя в свое время, похоже, стоили немалых денег. Такие, видно, были в моде
в пору, когда покойный владелец их переживал пик своей карьеры. В наше
время моды меняются стремглав, но вещи долговечны, как слоны, и чем они
старше, тем долговечнее.
- О'кей, - согласился Изя. - Только давай лучше по теннисным
правилам.
Каждый имеет свои подачи. Твой вопрос, потом два моих, два твоих - и
так далее.
- Ладно, - сказал я.
- Ну, давай свои фишки на стол.
- Почему ты здесь оказался?
- Я ценю своих друзей, особенно старых. И стараюсь сделать все, чтобы
облегчить их жизнь - и тем более сохранить ее. А также предотвратить их
ошибки - в частности, в отношении меня самого. Моя очередь.
- Ну... спрашивай.
- Ты уже побеседовал с духовным лицом?
Вопрос, откровенно говоря, был совершенно неожиданным. Изя, выходит,
знал то, чего ему знать никак не полагалось. И я промолчал. Он правильно
оценил мою запинку.
- Успокойся, хавер. Я не выкрадываю ваших секретов. Но порой ими со
мною делятся - для пользы дела.
- Интересно, кто же это так щедр на информацию...
- Если я назову генерала Акимова тебя устроит? - усмехнулся Изя.
Час от часу не легче.
- Опять Акимов! Ты же клялся, что не знаком с ним лично! Или свидание
ваше все-таки состоялось?
Сам-то я в это не верил: знал, что Акимов и не собирался на обещанную
мною встречу. Но интересно было, что ответит мой хитрый приятель.
- Подтверждаю: к сожалению, не имею чести. Должен был вроде бы
увидеться - да вот не получилось, отвлекли другие дела.
- Следовательно, он тебя знает? - спросил я.
- Не уверен. Думаю, что мое имя вообще в этом Деле не фигурировало.
Но было дано разрешение подключить к решению проблемы представителя
службы, с которой сотрудничает ваша организация.
Это, пожалуй, была правда.
- Но ты не ответил на вопрос, господин журналист, - напомнил он.
- Увы, не могу. Я такого разрешения не получал. Но если бы имел его,
то, пожалуй, ответил бы отрицательно.
- Пусть это тебя не волнует. С протоиереем все в порядке. Он не имеет
к интересующему тебя делу никакого отношения. Нормальный церковный
политик.
- Я так и предполагал. Но все равно спасибо. Второй вопрос?
- Ты оказался здесь в расчете найти что-то, чего могла не заметить
или не оценить милиция?
- Да.
- Напрасный труд. Здесь ничего нет. Могу гарантировать. Я тут все уже
исследовал. Да покойный старик и не был в этих делах большим мастером.
Тайничок у него был, конечно, могу показать - в духе начала века, этакая
индийская гробница с автоматическим уничтожением содержимого при попытке
вскрытия. А сундук пытались расковырять.
- Милиция?
- Нет. Те, кто нейтрализовал его самого. Милиция, когда смогла
наконец открыть, нашла только пепел.
- Обидно.
- Еще бы.
- А может быть... - заговорила вдруг Наташа - и тут же умолкла. Изя
мгновенно повернулся к ней.
- Может быть... Ну, смелее, красавица, смелее!
- Да нет, - сказала она. - Глупая мысль пришла.
Похоже, он не поверил. Но настаивать не стал.
- Спрашивай: твоя подача, - обратился Липсис ко мне.
- Как понимать твои слова насчет моей жизни?
- Самым буквальным образом. Видишь ли, есть люди, которые очень
хорошо знакомы с твоей манерой работать. Они внимательно за тобою, надо
полагатъ, приглядывают. И рассчитали, что ты просто обязан тут появиться.
Так, во всяком случае, это мне представляется. Конечно, пока это лишь
гипотеза. Версия, не более того. Но их внимание ты, надо полагать, уже
почувствовал на себе разок-другой. Так вот, тебя здесь ждали; но прежде
вас сюда пожаловали мы.
- И?..
- Два холодных предмета пришлось эвакуировать.
- Лихо.
- "Лихо" в каком значении: хорошо или плохо?
- Лучше скажи, кто они?
- Трупы не опознаны.
- Да я не об этих... Кто стоит за ними?
- Это я и сам хотел бы знать. Конечно, версии есть, но пока еще не
могу назвать никого. Однако в одном смею уверить: за ними не стою ни я, ни
моя служба. Наоборот. Я - это второе звено в цепочке людей, работающих по
предотвращению непоправимой потери.
- Кто же первое?
- Ну, - сказал Изя, - не надо скромничать.
- Не понял.
- Могу поделиться моим предположением.
- Сойдут и предположения.
- Первое лицо - ты.
- Любопытно: какие умозаключения привели тебя к такому выводу?
- Они тебе ни к чему. Занимайся своим делом. Пусть каждый занимается
своим делом - идеал всякой организации.
О том, что у меня были и свои предположения по этому поводу, я решил
промолчать. Если бы мы играли в покер, сейчас еще не пришла пора
раскрывать карты.
- Что еще ты искал тут, представитель компьютерной фирмы?
- Разные сопутствующие обстоятельства: "жучки и прочее. Смешно - их
просто не оказалось. Не успели произвести мелкий ремонт до того, как
поришлось круто поступить с хозяином. Боюсь, что они вышли на него не без
твоей помощи.
- Не уверен...
- Да очень просто. Мадемуазель, - Липсис изящно поклонился Наташе, -
если я не дезинформирован, сотрудничала с ним. И всем было на это
наплевать. Но когда она начала параллельно работать и на тебя - а ты их
заинтересовал куда раньше...
- Понял. Ты прав. Не обязательно, но очень возможно, что и впрямь
через меня. Твои вопросы?
- Какую змею ты пригрел у себя за пазухой?
- "Браунинг", девять миллиметров.
- Фу. Мне стыдно за тебя. На. Дарю на правах давнего друга.
Он извлек из-под столика, вокруг которого мы расселись, коробку, по
величине напоминавшую шоколадный набор.
- К чаю? Он усмехнулся:
- Если ты распиваешь чаи с врагами...
Я открыл коробку. Там лежал новенький "узи", последняя, облегченная,
модель.
- Ого! - сказал я. - Но ведь это все-таки Москва, не какие-нибудь
джунгли...
- В джунглях мне приходилось бывать. После Москвы этих дней там
хорошо лечить нервы полным покоем. Бери. Боюсь, что не пожалеешь.
Не оставалось ничего другого, как с благодарностью принять подарок.
- Тебе хоть приходилось держать его в руках - спросил он. - Если
нужен инструктаж...
- Приходилось, - перебил его я.
- Чем еще я могу насытить твое любопытство. - спросил Липсис.
- Скажи: какой смысл - тебе, твоей фирме, твоей стране - вкладывать
деньги в организацию, которая работает на усиление исламских позиций в
этой стране?
- Смысл - великий.
- А поподробнее?
- Да ты и без меня это прекрасно понимаешь. Если Россия сможет
ощутимо влиять на наших исламских соседей - это послужит укреплению мира в
нашем традиционно беспокойном районе. Израиль, как всегда, заботится о
своей безопасности. И ради нее приходится прибегать даже к нетривиальным
приемам. Мы заинтересованы не в увеличении влияния ислама в России, но в
усилении влияния России на исламский мир. Если для этого надо помочь
мусульманам в вашей стране - что же, пожалуйста.
- Неужели помощь Штатов для вас более недостаточна?
- Штаты... Они, ты сам понимаешь, еще очень долго будут
восприниматься исламским миром как нечто не только чуждое, но и
враждебное. Они сильны - поэтому мусульманские страны с ними считаются; но
любить их не будут никогда. А мировое согласие из-под палки никогда не
бывает надежным. Но вот если возникнет равная сила, достаточно крепко
связанная с исламом, - конечно, к такому лидеру будут прислушиваться и
выполнять его советы с куда большей охотой. Вот так, в общих чертах,
обстоит дело с нашей точки зрения. И вот почему я здесь.
- Ты сказал - в общих чертах. Но есть, наверное, и какие-то
интересные частности?
- Без них никогда не обходится.
- Какой же частный вопрос ты должен решить здесь?
Он, казалось, поколебался; но решение выпало не в мою пользу.
- Об этом пока еще рано. Я ведь не забываю, что имею дело с
журналистом.
А в моем деле преждевременная огласка совершенно не нужна. Читай
газеты, - посоветовал он. - Только не сейчас, а этак через месяц после
воцарения Искандера. Когда появятся первые плоды внешней политики, новой
Российской империи.
- Еще один вопрос. Ты собираешься встретиться с Искандером до
референдума?
- Надеюсь, что он удостоит меня такой чести.
- Ясно.
- Ну, я считаю, что моя пресс-конференция успешно завершена. Всем
пора спать - даже мне. Вы можете, кстати, располагаться тут до утра без
помех: за домом присматривают.
- "Шин Бет"?
- Тебе обязательно нужны названия? Излишнее любопытство вредно,
молчание, как ты знаешь, ограда мудрости.
- Послушай, Изя. Если ты в самом деле заинтересован в
сотрудничестве...
Он растянул рот до ушей в нахальной, как мне показалось, ухмылке.
- Мы давно уже сотрудничаем. Просто ты об этом не догадываешься, а
вернее, тебя скверно информируют.
- Пусть так. Но если хочешь продолжения сотрудничества, то хоть ты не
скупись на информацию.
- По-моему, я и так уже сказал тебе все, что можно, и даже то, чего
нельзя.
- Тогда добавь самую малость.
Он поморщился:
- Ну чего тебе еще?
- Объясни: почему ты не пришел, когда я договорился о твоей встрече?
- Я был там, - сказал он не моргнув глазом. - И вовремя понял, какую
встречу ты мне готовишь.
Люблю приходить заранее. Да и я не волк-одиночка, ня тоже страхуют.
Конечно, если бы вы меня и эадержали, то не более чем на полчаса. Но
я не мог потратить и этих тридцати минут. Иначе ты сейчас выгдядел бы
бледно. И девушка тоже.
- К сожалению, - сказал я, - настоящую встречу сейчас организовать я
не в силах. Но передать что-то от тебя - могу.
- Кому?
- Акимову. Кому же?
Он подумал немного.
- Нет нужды. Я уже передал кому следовало.
- Не секрет - кому? А то ведь может и не дойти.
Он покачал головой:
- Из уст в уста - самому претенденту Искандеру.
То был удар ниже пояса.
- Ты... виделся с ним?
- Он доверяет нам больше, чем ты.
- Я ведь могу проверить...
- Ради Бога. - Он помолчал секунду. - Пожалуй, могу сдублировать и
тебе. Речь идет о готовящемся покушении на претендента...
Ну, об этом-то я знал.
- Не на Искандера, - уточнил он. - На Алексея.
Бред. Меня бы поставили в известность. В Европе для меня гораздо
меньше секретов, чем в России.
- Ты уверен? Мне это кажется маловероятным.
- Гарантирую стопроцентно.
- Не верю. Искандер слишком умен, чтобы...
- Он ни при чем. Это не его команда. Не ваша. Это работа тех, кто
ставит на Алексея. Предотвратить в последнее мгновение, с шумом и треском
- и обвинить вас. Ты, я вижу, все еще не понял, чем тут занимаюсь я.
Охраной. Но не Искандера - вас и так слишком много. Охраной Алексея.
И не только потому, что покушение на него было бы на деле ударом по
Александру. В первую очередь - потому, что Алексей нужен.
- Кому? Зачем? Для поддержания здоровой конкуренции?
Он покачал головой:
- Вот этого я сказать не могу. Потерпи. Да и мне пора.
Но я уже сообразил:
- Тбилисский вариант?
- Умный человек, - сказал Изя. - Все понимаешь. Грузию и Армению
мусульмане не получат: они должны остаться такими, каковы есть. Ну, все,
все, все. Уже в прихожей он повернулся: - Кстати. Отправляясь на съезд,
захвати с собой мой подарок.
- Что-то у всех мрачноватые прогнозы на день открытия съезда. Ты,
Филин...
- Очень компетентный человек, между прочим. Советую прислушаться. И
вообще - будь осторожен. Шалом!
Он закрыл за собою дверь, и через минуту приглушенно загудел лифт. В
комнате Наташа капризным голосом сказала:
- Ну, теперь я могу наконец вылезти из танка?
И принялась расстегивать бронежилет.
- Только не закидывай куда-нибудь, - предупредил я. - Мало ли - вдруг
понадобится.
- Ага, - сказала она. - Пожалуй, ты прав. Надену его вместо пижамы.
Для защиты от тебя.
- Не поможет, - откликнулся я. - Слишком короток.
- Какая досада! - воскликнула она так убедительно, что я чуть было не
поверил.

Я проснулся, когда еще не рассвело по-настоящему - сработал
внутренний будильник. Неплохо было бы позавтракать; однако оказалось
нечем.
Пришлось ограничиться утренними процедурами. Пока Наташа собиралась,
я внимательно осмотрел квартирку: все должно было остаться точно в том
порядке, в каком было, когда здесь появились мы. Что касается Изи с его
людьми, то я был уверен, что им эта заповедь известна ничуть не хуже, чем
мне. Спустились на лифте, вчерашний подарок генерала лежал у меня в
кармане; подарок Липсиса, более громоздкий, пришлось держать в коробке под
мышкой. Впрочем, сию минуту я не ожидал никаких событий, которые потребуют
применения оружия. Интуиция не подвела: в подъезде было спокойно. Перед
тем как выйти во двор, мы все же подождали с полминуты.
Наталья спросила:
- Куда теперь?
Ответ был у меня готов заранее:
- Думаю, сейчас мы вправе посетить мою гостиницу - скорее всего
именно там нас никто не ждет. Кроме разве что хорошего завтрака. Кстати,
мне не помешает заправка в тамошнем банкомате. В Москве они попадаются не
столь часто, как хотелось бы.
- Были бы деньги на счету, - изрекла Наташа тоном опытного
финансиста, - а уж как их получить - вопрос техники.
- Что это ты афоризмами заговорила? - спросил я.
Она молча улыбнулась.
Мы вышли. Я пожалел, что машина так и осталась перед Натальиным
подъездом. Тратить много времени на дорогу было жаль. Но не приходилось
ожидать, что какой-нибудь доброжелатель уловит мою мысль и мгновенно
пригонит машину сюда.
Такси не было видно, ловить левака (этот промысел, похоже, еще
процветал в великом городе, невзирая на все карательные меры) я не
решился: кстати подвернувшийся водитель мог оказаться вовсе не случайным.
Но и шагать по улице было все же рискованно. Из любой проезжающей мимо
машины нас могли расстрелять без всяких затруднений.
- Метро здесь далеко? - спросил я. - В этом районе я не очень
ориентируюсь.
- Не близко. Минут пятнадцать пешком.
- Только, по возможности, глухими местами...
К счастью, это был один из центральных районов Москвы, богатый тихими
- особенно в ранний час - переулками. За время работы с Хилебиным Наташа
успела достаточно хорошо познакомиться со здешней топографией. В метро мы
и в самом деле оказались через четверть часа.
Ехать пришлось с одной пересадкой. В холл отеля мы вошли
непринужденно, с ощущением своего законного права быть здесь и с видом
деловых людей, у которых каждая минутка на счету и которых здесь,
безусловно, уже ждут.
На самом деле я был уверен, что тут никто нас не подстерегает. И
напрасно.
Едва мы разделись в номере и я заказал по телефону завтрак, как в
дверь вежливо постучали. Официант, даже передвигайся он со скоростью
света, просто не мог бы успеть явиться.
На всякий случай я изготовил "браунинг" -- но так, чтобы он не
бросался в глаза нежданному посетителю.
Стук повторился, и я, жестом отправив Наталью в спальню и заняв
позицию справа от двери, крикнул:
- Открыто!
Дверь медленно распахнулась, и в комнате появился американец.
Стирлинг.
Бывший Голдинг. И я сразу понял: он обязательно должен был появиться.
Именно сейчас и именно тут. Я непростительно упустил из виду,
отвлеченный более существенными вопросами, что как раз сегодня в свет
должна была выйти моя статья. Та самая, которую я даже не начинал писать
и, откровеяно говоря, вообще не собирался. Утренние газеты уже вышли. Но
он, разумеется, знал, что я не сдержал своего обещания. Ну что же -
придется поговорить на эту тему.
- Милости прошу, - сказал я как можно любезнее оттягивая пальцами
карман брюк, чтобы рукоятка не очень высовывалась. Для большого пистолета
карман был маловат. Но выбирать не приходилось. Гость вошел.

Со стороны глядя, можно было подумать, что за столом сидят добрые
друзья, улучившие среди житейской суеты минутку, чтобы вспомнить веселые
старые времена. Американец держался образцово: на лице его не было
написано ничего, кроме искреннего доброжелательства с примесью разве что
легкого недоумения: словно он попросил товарища о пустяковой услуге, а тот
неожиданно взял и отказался, и остается только удивленно сожалеть.
- Итак... - начал Стирлинг и не закончил фразу.
- Что "итак"? - Я постарался произнести это как можно любезнее.
- Не валяйте дурака, - спокойно сказал он. - Вы не сдержали слова.
Это очень нехорошо.
- Не уверен, что вы правы. Я не давал слова. Я сказал, что напишу
статью, если ваши аргументы покажутся мне убедительными.
- Это следует понимать так, что они вас не убедили?
- Совершенно верно. Я дорожу своей репутацией больше, чем заработком,
даже очень хорошим. Что представляют из себя ваши записи? Несколько
человек собрались вместе в бане и стали фантазировать на некую тему. Но
фантазировать можно о чем угодно. Использовать же этот материал можно было
бы лишь при условии, что найдена несомненная связь между их болтовней и
сегодняшними реальными событиями Но ведь такой связи нет - или, во всяком
случае, она не прослеживается.
- Да неужели? Не понимаю, каким образом о вас могло возникнуть мнение
как о проницательном и умелом журналисте. Вам стоило только всерьез
подумать, чтобы увидеть все эти связи: они лежат на поверхности!
- Вы полагаете? Хорошо; я не обижусь, если вы укажете мне пальцем
хотя бы на одну из них.
- Нет ничего проще. Пожалуйста. После того разговора в бане прошло
совсем немного времени, и состоялось совещание лидеров стран Ближнего
Востока, посвященное именно этой теме. Что это - случайное совпадение?
Идея, носящаяся в воздухе? Нет, в нашем мире не происходит чудес. Прросто
идея по каким-то каналам доходит до исламских лидеров - они обсуждают ее,
оценивают и решают реализовать.
Таким образом, возникает некий план - даже не план, а заговор,
направленный прежде всего против России, а в конечном итоге против всего
христианского мира. Просто, не правда ли: поднять кампанию за
восстановление в России монархии и в качестве монарха посадить своего
ставленника - пусть он формально и не будет исповедовать ислам. Но Россия
уже более тысячи лет - христианская страна! Если ислам почти в открытую
выходя на границы Западной Европы - вы можете себе подставить последствия?
- События могут развиваться по-всякому. Однако полагаю, что к мировой
войне они не приведут. Откуда вы взяли, что происходило такое совещание
лидеров стран Ближнего Востока? Мне ничего об этом не известно. Если у вас
есть убедительные доказательства...
- Дойдет дело и до них. Сейчас важно проследить последовательность
событий. По сути дела, я делаю эту работу за вас. Итак, происходит это
самое совещание - а через некоторое время тут, в Москве, и почти
одновременно в некоторых других городах России начинаются настойчивые
разговоры относительно так называемого Тройственного раздела. Вы должны
знать, в чем заключалась эта идея.
- Знаю.
- Итак, у нас уже выстраивается линия: начальный заговор - трансляция
идеи в исламский мир - угроза распада России, самое малое, на три части.
И как мера по предотвращению этой катастрофы - идея восстановления
царского правления. А дальше уже все происходило буквально на наших
глазах: помимо давно известного основного претендента вдруг возникает
неведомо откуда второй...
- Ну почему же неведомо? Его происхождение прослежено достаточно
убедительно на протяжении четырех поколений, начиная с революции 1917-
го...
- Прослежено? Кто это, интересно, и каким образом его проследил? Вы
имеете в виду то, что говорилось на том самом межпартийном совещании,
которое вы, как мне известно, посещали? Но ведь это слова, слова и еще раз
- не более чем слова. Совершенно бездоказательно.
- Как и то, что вы сейчас говорите.
- Вы ошибаетесь. Мои слова как раз подкрепляются доказательствами.
- Почему же вы их скрываете?
- Вовсе нет. Но, к сожалению, иногда они немного запаздывают. Тем не
менее сегодня я могу дать вам материал и по тому совещанию ближневосточных
лидеров. Думаю, этого будет достаточно, чтобы окончательно убедить вас.
- А если все же нет?
- Тогда мы найдем другого журналиста. Да и помимо прессы у русских
исламистов будет много неприятностей.
- Каких же? - Ну, например, с началом публичной кампании у их
претендента могут возникнуть сложности с телевидением. Вы уже несколько
дней в Москве. Не сомневаюсь, вы не могли не заметить: телевидение
совершенно игнорирует претендента Александра. Ни единой камеры там, где он
находится. Ни одной попытки взять интервью, пригласить в студию хотя бы
самого непопулярного канала. Странно, не правда ли?
- Да нет, чего же тут странного? Президент Объединенных телекомпаний
является сторонником республиканского правления, это всем известно.
Я не сказал, что телевизионщики скорее всего просто не знают, где им
искать Искандера. И не они одни.
- А следовательно, мусульманский кандидат не получит ни минуты эфира,
- усмехнулся Стирлинг.
- Это невозможно, - возразил я. - Ему полагается время по закону, и,
думаю, он сможет отстоять свое право. Тогда, когда сочтет нужным.
Допустим, при открытии съезда азороссов.
- А он там будет? Вы уверены?
- Как я могу быть уверен? Это лишь мои предположения. Однако не может
же он не показаться ни разу перед избранием!
- Допустим, он получит свой эфир. Но представляете, как его будут
показывать? В телевизионном ремесле множество своих приемов и секретов. И
ручаюсь - его покажут так, что люди будут плеваться. Он будет выглядеть
просто разбойником с большой дороги. То, что он будет говорить, належится
на помехи, да к тому же ведущий станет перебивать его на каждом слове:
старая, отработанная техника. Так что ваша статья уважаемый мистер, нужна
главным образом для полноты картины.
Это последнее предложение. Или мы обойдемся без вас. Хотя, правду
говоря, именно ваше имя показалось нам привлекательным.
- Чувствую себя весьма польщенным. Итак, вы предаете мне
дополнительные доказательства?
- В случае, если вы на этот раз обещаете выполнить работу без всяких
отговорок.
- Только с тем же условием: в случае, если все доказательства в сумме
покажутся мне убедительными. А остальные материалы?
- Какие еще?
- Ну как! Вы же говорили об организации кампании по Тройственному
разделу России...
- Сию минуту я ими не располагаю. Но вы только начните работать, а
они не заставят себя ждать. Мы уже выяснили, где найти их. А значит, они
уже почти у нас в кармане. Вот прямо сейчас: садитесь, раскрывайте ваш
ноутбук и начинайте.
- Только не здесь и не сейчас. Сегодня открывается выставка
исламского искусства последних лет. Я должен быть там.
- Поверьте - это потеря времени.
- Что делать: у меня как-никак есть обязательства и перед моим
журналом, и я даже сказал бы, что они предпочтительнее.
- Черта с два маленький журнал заплатит вам столько. Послушайте, я же
обещал вам: статья, если она получится убедительной - а у вас непременно
получится, - будет напечатана и в Европе, и у нас в Америке в самых
читаемых газетах. Вы получите мировое имя!..
Насчет этого я спорить не стал и потребовал:
- Давайте ваш материал!
Он кивнул и положил на стол аудиокассету. Мне почудились на ней следы
крови Хилебина. Я заранее чувствовал, что там будет его голос. И не
ошибся.
- О'кей, - сказал я. - Постараюсь сегодня начать.
- Да уж, постарайтесь, - сказал Стирлинг многозначительно. - Иногда
промедлить значит проиграть все. Даже собственную шкуру.