Михайлов Владимир Дмитриевич. Вариант "И"

бездарной.
- Разве я сказал, что тебе что-то ведомо? Нет, ни слова.
- Надеюсь, ты не откажешься от своего обещания? - спросил мой
собеседник так, словно положительный ответ на его просьбу требовал лишь
формального подтверждения.
- По-моему, пока я еще никому ничего не обещал, осадил его я.
- Так пообещай: что тебе мешает?
В этот момент я все решил.
- Изя, мальчик, - сказал я ласково, - или ты сейчас же начнешь
говорить по делу, или - клянусь Пророком - мы с тобой прервем отношения
навсегда. Ты имеешь понятие, сколько стоит минута моего времени в Москве?
Он глубоко вздохнул. И наконец отважился:
- Ну, мне не хотелось бы говорить...
- Что тебе хочется, чего не хочется - твое личное дело. Но если ты
реально представляешь, о чем просишь...
Он снова вздохнул - словно его принудили отдать последнее.
- Ну ладно... Но - строго конфиденциально, сам понимаешь.
- Мог бы и не говорить.
- Ты слышал о проекте "Иудея"?
Я кивнул. Речь шла о практически бессрочной аренде некоторых
ближневосточных территорий; на них заинтересованные люди собирались
создать второе историческое государство - Иудею, которое вместе с Израилем
составило бы федерацию. После долгих и трудных усилий "тихой дипломатии" в
принципе удалось договориться; однако вопрос о стоимости аренды все еще не
нашел разрешения. Шейх был одним из людей, чье слово в этих переговорах
могло иметь значительный вес. Что же, не исключено, что Изе было нужно от
авторитетного арабского властителя именно это - а не то, что меня занимало
куда больше. Он явно наталкивал меня на эту версию - и, следовательно,
старался отдалить от другой, куда более важной. Ну, пусть будет так -
сделаем, что называется, поклевку.
- Хочешь с ним поторговаться? Изя склонил голову набок и поднял
плечи.
- Коммерция есть коммерция - даже в политике...
- У тебя есть чем его заинтересовать? Шейх - человек восточный, не
любит зряшных разговоров.
Изя ухмыльнулся:
- С пустыми руками в гости не ходим.
- Хорошо, - пообещал я.
- Попробую. За результат не ручаюсь.
- И еще бью челом...
- Аппетит приходит во время еды?
- Отнюдь. Это тоже домашняя заготовка. Вопрос аренды, как тебе ясно,
имеет много аспектов. Одно дело - решение на верхах, другое - отношение
населения, духовенства, главным образом низшего. Мнение России сыграет
большую роль. С кем надо увидеться, чтобы обговорить этот вопрос, и как с
ним увидеться? Ты понимаешь: речь идет не о фигурах над ширмой, а о тех,
кто скрыт за нею. Вот такая встреча мне нужна. Россия при этом только
выиграет. Естественно, и ты обижен не будешь.
Это я и так знал. Даром работают только любители, а я к ним не
относился. Я, конечно, понимал, что он не собирается предложить мне
деньги: игра велась по правилу "услуга за услугу". А услуги мне могли
понадобиться, в том числе и с его стороны, вернее - со стороны тех, кого
он сейчас представлял. На самом деле, а не по легенде, которую он пытался
развесить на моих ушах красивыми фестонами. Если, разумеется, услуги не
понадобятся мне именно против него самого.
- Это будет, пожалуй, потруднее, чем с шейхом. Хотя если бы ты
действительно увиделся с Акимовым - он наверняка смог бы дать тебе дельный
совет.
- Прекрасно. Вот и устрой мне встречу с ним.
- Ну... - Я поставил на стол чашку с остатками кофе и поднял брови
так высоко, как только мог. - Что я, фокусник, по-твоему?
- Я понимаю. Но у тебя, как правило, все получается...
Я медленно допил кофе. Потом, вздохнув, проговорил:
- Будем надеяться. Где тебя найти? Он вытащил из кармана несколько
визитных карточек, выбрал одну и протянул мне. Я прочитал, усмехнулся и
спрятал ее. Судя по ней, он тоже, как и Северин, занимался продажей
компьютеров и всего, что с ними связано. Ну, пусть так.
- Надеюсь, что тебя действительно можно будет там обнаружить.
- Буду ждать звонка, - сказал он. - А здесь неплохо готовят. Спасибо,
что навел на хорошее местечко.
- Поесть на Руси всегда любили, - сказал я. - Ну что же - дрогнули и
пошли?
И в самом деле, времени у меня почти не оставалось. Я подозвал обера.
Изя запротестовал: он хотел заплатить сам, я не стал ему
препятствовать; пусть совершенствуется в современном российском быте.
Пока он отсчитывал деньги, я сказал так, чтобы он понял: его слова я
принял всерьез.
- Ладно, положусь на твое обещание.
Он только кивнул. Мы помолчали.
- Хорошо, - сказал я наконец. - Подъезжай к посольству - устрою так,
что ты пройдешь. А к тому времени, может быть, сумею разузнать и
относительно второй встречи. Так что не придется тебе прислушиваться к
телефону в кармане.
- Спасибо.
- Теперь мне пора. А ты чем займешься?
Он пожал плечами.
- Побездельничаю, пошляюсь по Москве. Ну, еще, может быть, попытаюсь
найти и других старых дружков. Вот как тебя нашел. И еще кое-кого.
- И кого же?
- Кого? Ольгу. Ольгу-то помнишь?
Я уже начал было подниматься, но при этих словах раздумал.
- Нашел?
Он кивнул:
- Только что от нее.
- Ну что она - на твой взгляд?
Липсис глянул на меня одним глазом, как птица.
- Приказано с тобою на эту тему не беседовать.
- Ты что - сказал ей, что собираешься ко мне? Он привычно развел
руками:
- Случайно выскочило. Да и потом... это же не совсекретная
информация, надеюсь? Прости, но у меня такое впечатление, что она не
очень-то хочет тебя видеть.
Такого поворота я не ожидал. И почувствовал, как наливаюсь
адреналином по самую горловину.
- Вот еще новости! Отчего?..
- Не знаю, не знаю. Так показалось - вот и все.
- Слушай, - сказал я, - а дочку ее ты там видал? Ей сейчас - да, лет
двадцать пять, пожалуй. С ней не разговаривал?
Он пожал плечами.
- А зачем? С дочкой у меня общих воспоминаний нет.
- Да, - сказал я после паузы. - В этом ты прав, конечно. А как
старик?
Все по-старому, топорщится? Изя негромко присвистнул:
- Эка! Старик - на Востряковском уже сколько времени. Номера могилы
не помню, но могу найти. Если хочешь, конечно. Я только помотал головой.
- И верно, - согласился он. - К чему? Архив его, как ты понимаешь, в
гроб с ним не положили. Теперь вот Ольга никак не придумает, что ей с
этими бумагами делать.
Я пожал плечами. Разговаривать на эту тему мне не хотелось.
- Ладно, мне пора. Свои координаты ты мне дал, мои тебе известны. Так
что не забывай.
- О'кей, - согласился он.
- Так здесь сейчас не модно, - предостерег я его. - Россия сейчас к
Западу повернулась тем местом, что пониже спины.
- Что же говорят взамен?
- Иншалла, - ответил я весело.
Хотя мне было не до веселья. По чисто личным причинам, неожиданно
выплывшим на первый план так некстати. Ольга, значит, со мною общаться не
желает. Узнаю ее милый характер, взбрыки и курбеты. А ведь именно для
того, чтобы она не ускользнула от встречи, я попросил москвичей нагрузить
ее поручением, о котором уже упоминал; само по себе пустяковое, оно должно
было показаться ей значительным и романтическим - целиком в ее стиле.
Однако все ухищрения пропали зря. Канули в бескрайнюю пустоту. А я-то
надеялся перехитрить судьбу.
Впрочем - сказано в Книге, суре четырнадцатой, называемой "Ибрахим":
"Господи наш! Ты знаешь, что мы скрываем и что обнаруживаем. Не скроется
от Аллаха ничто на земле и в небесах". Вот и я так думаю.

По пути в гостиницу я чувствовал, что свирепею на глазах. И причиной
тому были, конечно же, Ольгины финты.
Шагая, я не нашел ничего более уместного, как предаться воспоминаниям
из области личной истории, которая чаще всего волнует человека куда
сильнее истории страны, да и всего мира тоже.
В свое время - лет тридцать тому назад - вся наша компания прекрасно
знала, что я к Ольге, как тогда говорили, весьма неровно дышал и ни от
кого не скрывал этого просто потому, что не в силах был бы утаить, даже
будь у меня такое желание или надобность. Их не было; в тогдашнем
счастливом возрасте ни у кого из нас не возникла еще необходимость что-то
скрывать, умалчивать, вести свою игру. Я был влюблен, и был настойчив -
чтобы не сказать упрям, - и в конце концов получилось вроде бы по-моему;
но только вроде бы. Потому что когда нас уже собрались поздравлять, Ольга
и в самом деле вышла замуж - но только не за меня.
Теперь-то я уверен, что поступила она совершенно правильно, уже тогда
поняв меня гораздо глубже, чем был в состоянии я сам; она вышла за моего
постоянного соперника Костика Мухина, и это было еще одной причиной моего
отъезда на Запад - хотя, разумеется, не главной и не единственной, а
именно еще одной. Через год (информация к эмигрантам поступает
исчерпывающая и без задержек, так что я знал обо всех событиях почти
одновременно с их совершением) они разошлись; но за это время Ольга успела
родить дочку. Общественное мнение полагало, что отцом ребенка был законный
Костик. Однако у меня имелись кое-какие основания полагать, что девочка
была плотью от плоти моей. После их развода я ожидал хоть какого-то
сигнала с ее стороны; она же, как я понял слишком поздно, ждала того же от
меня: гонору у каждого из нас было куда больше, чем здравого смысла. Когда
я наконец спохватился, поезд успел уйти далеко: я понял, что у меня,
собственно, осталась только память, а других чувств больше не было.
Наверное, и с Ольгой происходило то же. Поэтому единственное, что я тогда
сделал, - сообщил Ольге о моем желании участвовать в судьбе ребенка. Я
дважды передавал это через знакомых и не получал ответа. Ольга почему-то
часто меняла жилье, и все по нисходящей, и из престижной родительской
квартиры на Кутузовском в конечном итоге финишировала, по слухам, где-то
совсем Почти на окраине. Я слишком поздно сообразил, что у нее просто не
хватало денег на жизнь - прошли времена, когда жилье в России ничего не
стоило даже по сравнению с тогдашними заработками. Окраина, однако,
оказалась с телефоном. На третий раз, узнав ее номер и перед самым выездом
в Москву успев уже договориться со здешним людом, я собрался с духом и
позвонил сам. Весьма холодным тоном мне было сказано, что к Наталье (так
звали девочку) я никакого отношения не имею, так что просят не
беспокоиться. Я не поверил, но доказать ничего не мог, к тому же у меня
закрутились разные дела и совершенно не осталось свободного времени, чтобы
заниматься уточнением своей биографии. Таким вот образом все и закончилось
как будто. А встреча на вокзале должна была состояться вроде бы уже не по
моей инициативе. Я знал, что если ей предложат оказать услугу известной
службе, в которой весь свой век пахал ее отец, то она вряд ли откажется:
старик на нее крепенько нажал бы, он был патриотом своего дела. Оказалось,
что он нажать уже не мог; она согласилась - возможно, из уважения к его
памяти. Но на вокзал не пришла.
Однако сейчас, оказавшись здесь и зная ее координаты, я все же
всерьез намеревался - это было у меня накрепко ввязано в планы -
поговорить с Ольгой начистоту и докопаться до истины, как бы она там ни
выкручивалась. Никак не могу отнести себя к чадолюбивым родителям, скорее
наоборот - и если бы ребенок был парнем, я и не стал бы особенно
волноваться: мужик должен пробиваться в жизни сам, я всегда так считал и
сейчас тоже; он не имеет права быть у кого-то в долгу. Но с женщинами дело
другое, не люблю деловых и энергичных дам - они, по моему убеждению,
предают идею женственности, что может привести к вымиранию человека как
биологического вида. Мир женщины, особенно молодой, наполнен опасностями
куда больше, чем мир мужчины - ее сверстника, и потому женщина нуждается в
помощи, и нечего тут коловращать задницей, изображая независимость. Именно
это я и намеревался сказать Ольге и употребить для Натальиного блага
некоторую сумму из тех денег, с которыми мне предстояло здесь и сейчас
свести тесное знакомство.
Такие вот были у меня планы. Однако не зря сказано в суре шестьдесят
седьмой, "Власть": "Знание у Аллаха". И поговорить с Ольгой мне пока что
не удалось.
Но это вовсе не означало, что даже в случае, если Ольга по какой-то
своей прихоти заблокируется наглухо, мне нельзя будет встретиться с
Натальей и предложить ей напрямую то, что собирался передать через
посредника. Быть может, так даже лучше. Найти ее вряд ли потребует
большого труда: все-таки определенный порядок существует и в Москве, хотя
в основе этого великого города изначально лежит хаос.
Так или иначе - еще не пришла пора вешать ружье на стену. Еще не
заржавело столь мощное оружие современности, как телефон.
На этот раз мне ответили, притом так быстро, что можно было подумать
- моего звонка ждали. Ждала Ольга, поскольку именно ее голос (со скидкой
на качество телефонной линии и аппарата) прозвучал в трубке.
Услышав ее вечное протяжное, с придыханием, "Алло-у?", я ощутил, как
заколотилось сердце. Но у меня было заранее решено, что разговаривать буду
предельно спокойно и доброжелательно. Насколько это вообще для меня
возможно. Поздоровался вежливо, даже немного нежно. И тут же слегка
упрекнул:
- Ты что, больше не ходишь на свидания? Я ждал, ждал...
Кажется, она ожидала каких-то других слов. Во всяком случае, слегка
запнулась, прежде чем ответить:
- Разве тебя не предупредили?
- Вот новости. Кто и о чем должен был предупредить?
- Ну... те, кто просил меня прийти на вокзал.
- М-м... А что?
- Да, собственно, ничего. Просто они позвонили и сказали, что
надобность в моем участии отпала.
Я получил новый повод для размышлений. Но сейчас было не до них.
- Понятно, - сказал я, чтобы не прерывать разговора. - Тебе
позвонили, и потому ты не пришла.
Ольга как-то нерешительно кашлянула.
- Нет. Я все-таки пришла. И хотела даже подойти к тебе.
Я рассердился.
- Какого же черта... Прости. Почему же ты не подошла?
- Потому что... Там был человек, которого мне очень не хотелось
видеть - и еще меньше хотелось, чтобы он увидел меня. Вот я и прошла мимо.
- Что за... Прошла - и я тебя не заметил?
После паузы последовало:
- Я не старалась, чтобы ты меня заметил - по той же причине.
Я решил, что об этом достаточно.
- Ну хорошо. Липсис передал мне, что ты не хочешь меня видеть.
Почему?
- Неправда. Я этого не говорила. Сказала только, что не хочу, чтобы
он разговаривал с тобой обо мне. Может быть, он не совсем правильно
понял...
- А почему это о тебе и поговорить нельзя? Неужели же мы...
- Не желаю, - ответила она резко. - Но встретиться с тобой я хочу. Не
потому, что те меня просили, и не потому, что... Но мне нужно с тобой
поговорить. По делу.
- Я слушаю.
- Не телефонное. Но в общем... Понимаешь, от папы осталось... Ты
знаешь, что папа умер?
- Узнал только сегодня. Прими мои соболезнования... Я очень уважал
его.
- Так вот, от него осталась масса бумаг. Возможно, они представляют
интерес... Мне одной трудно разобраться. И вот я хотела бы, чтобы ты помог
- если найдешь время, конечно...
- Да уж постараюсь. Скажи: а этими бумагами никто не интересовался?
- Ну как же. Очень интересовались. Хотели забрать.
- И?..
- Не нашли. Видишь ли, они...
- Только не говори сейчас - где. Давай встретимся на нейтральной
почве, и ты скажешь мне, как я могу на них выйти.
- Без меня не найдешь. Назначай свидание. На сей раз обещаю прийти.
- Очень хорошо. Ты помнишь, где я тебе когда-то подарил паркеровскую
ручку? Тонкую, черную...
Ольга ответила не сразу.
- Еще как. - Она тихо засмеялась. - Это было очень трогательно. Мне
дарили вещи куда дороже, но все то было специально куплено для подарка, а
ты просто вынул из кармана свою - помню, как ты ее любил...
Ну вот. Сейчас мы оба растечемся соплями.
- Значит, помнишь. Так вот. - Я прикинул.
- Сегодня я при всем желании не смогу. Завтра. То самое место.
- Ты хочешь, чтобы я пришла в...
- Стоп! Никаких названий. Именно там. Время... - я чуть подумал, - от
двенадцати дня до половины первого. Устраивает?
- Вообще-то мне надо бы возразить - хотя бы из принципа. Но я
согласна.
- И ради Бога: с собой - ничего. Ни листочка. Приходи налегке.
- Тоже согласна. Видишь, какой я стала сговорчивой.
- Это меня только радует. Но все же: почему мы не могли помыть тебе
косточки?
- Почему я запретила Игорю? То есть Изе, вечно я забываю... Да потому
что... Хотя нет. Скажу завтра. А может быть, и говорить не понадобится...
Я с радостью поговорил бы с нею еще. Но, случайно или скорее
инстинктивно глянув на "Ролекс", понял, что если не хочу опоздать на
прием, то разговор надо заканчивать.
- Прости, мое время вышло. А поговорить надо еще об очень многом.
Но придется и это тоже отложить на завтра. Еще раз - прости.
- Ладно уж, прощаю.
- Не опаздывай завтра.
- Ничего, подождешь. Тебе всегда было полезно ждать.
- Будь по-твоему. Подожду.
Но это был на сегодня не последний звонок. Предстояло не откладывая
сделать еще один - на сей раз исключительно по деловым соображениям.
Мне очень не нравился такой способ связи, но на иное не оставалось
времени. Я набрал номер. Мне ответили после четвертого гудка:
- "Реан".
- Назовитесь полностью, - потребовал я. - Плохо вас слышу.
- Реанимационный центр "Здоровье". Рефферент главного врача.
Слово так и произнесли: то ли с запинкой, то ли с удвоенным "ф".
- Это доктор Ффауст.
- Я тоже выговорил, сильно нажимая на тот же звук.
- Узнали вас по голосу, - ответили мне.
- Хотел бы знать: есть ли для меня новости?
- Есть важные новости.
Черт! Важных новостей я, откровенно говоря, не ожидал.
- Можете изложить суть?
- Только вкратце. В программу вашего визита внесены существенные
изменения. Помимо прежних договоренностей необходимы серьезные
консультации в области рентгеноскопии и торакальной хирургии.
- Так... Кому требуется помощь?
- Номеру Первому.
Ничего себе уха! Да, новости не сахар...
- Можно ознакомиться с историей болезни?
- Очень коротко. Диагноз вам должен быть понятен. Очаги воспаления
пока не локализованы. Нужно серьезное обследование.
- Множественные очаги?
- Предположительно - не более трех. Традиционно.
- Понял вас. Как себя чувствует заболевший?
- Температура удовлетворительная, но на улицу в ближайшие дни не
выйдет. Нужно разрешение врача.
- Я бы с удовольствием осмотрел его, но сегодня у меня очень много
визитов. Боюсь, что завтра тоже не смогу: раз нужен рентген, буду готовить
условия.
- Мы передадим. Может быть, направить к вам фельдшера?
- Благодарю, пока не нужно, надеюсь справиться сам. Но желательно
было бы получить новый фонендоскоп: у моего помялась мембрана.
- Пришлем незамедлительно. Шприцы не нужны?
- Сегодня обойдусь.
- В случае надобности - сообщите.
- Просьба. Мне нужна полная история болезни наблюдаемого Седова, он
же Липсис.
- Нет проблем. Готовы записывать?
- Конечно. После этого не кладите трубку.
Мне тут же продиктовали шифр, так что я смог, произведя с ним все
необходимые преобразования по известной мне формуле, сразу же, с
компьютера, давно уже ставшего непременной принадлежностью каждого
гостиничного номера (начиная с трех звездочек), получить необходимую
информацию. Даже при поверхностном ознакомлении с ней можно было
удивиться, почему Липсис не был приглашен на прием заблаговременно -
учитывая несколько специфический характер этого протокольного мероприятия.
Я тут же поспешил исправить ошибку, продолжив разговор с референтом:
- Этого больного вечером же направьте на прием к профессору Алиеву.
- Профессор примет?
- Если регистратура оформит.
- Выполним. Вы там будете?
- Непременно.
- Там получите выписку из истории болезни Первого. Для консультации.
- Хорошо. У меня все.
- Рады были слышать вас.
В этом я не усомнился бы даже без его заверения. Хотя вообще медики
не очень любят журналистов.
Так, подумал я, закончив разговор. Три очага того, что в "Реане"
называется воспалением. Первый - понятно: команда ныне действующего
Президента. От этих сверхъестественной активности ждать не приходится: ему
же все равно в отставку, и для него куда выигрышнее оставить свой трон
государю всея Руси, чем очередному политикану, каким бы тот ни был. Совсем
другими цветами заиграет тогда его имя в истории, а за этой дамой все
ухаживают, хотя каждому известны ее лживость и предательский нрав. Нет,
это слабый источник. С другой стороны, с официальными службами могли уже
подружиться люди кандидата в президенты, обещая в случае его победы все
сохранить а кое-что и улучшить. Так что этот источник сбрасывать со счетов
нельзя.
Второй возможный источник, думал я дальше, - это друзья. Не те,
разумеется, с кем Претендент-2 бегал в один садик, сидел за одной партой
или, скажем, тянул армейскую лямку. Такие дружки никогда не остаются
близкими надолго, они пишут письма, изредка звонят по телефону, приглашают
в гости, заранее зная, что встреча не состоится.
Речь идет о тех, кто сейчас стоит рядом, подпирает претендента в его
продвижении вперед и выше. Опыт подсказывает, что у кого-то из таких
друзей прежде всего заводится в головенке мысль: "Почему он, а не я?" И
именно этих людей прежде всего стараются расшатать, вырвать, как
ненадежный зуб из челюсти - чтобы потом, соответственно его обработав,
имплантировать на место, так что с виду он покажется совсем здоровым, но
когда придет пора укусить - тут и выяснится, что кусает он под другим
углом. Кто эти люди? Вероятно, их нужно искать прежде всего среди тех, кто
официально и публично поддерживает Претендента-2, то есть в руководстве
партии азороссов, чей Программный съезд начнется не сегодня-завтра, чтобы
торжественно объявить претендентом этого самого человека. Завербовать
стараются именно таких, чтобы что-то не было сделано (или, наоборот, было
совершено) в самое последнее мгновение, когда ничего уже нельзя переиграть
и исправить. Значит, поиски второго очага - среди азороссовской верхушки.
Что касается третьего, то его, как всегда, следует искать по ту
сторону рубежа, в данном случае - среди сторонников Претендента-1, то есть
великого князя Алексея. Сам он лишь готовится к очередному приезду в
Россию, последний раз посещал родину предков и предпринял путешествие по
стране три месяца назад, а впервые - два с лишним года тому; по той
причине и Салах-ад-Дину Китоби пришлось поездить по прохладной, с его
точки зрения, стране.
М-да, вон какой букет проблем сразу возникает: кто, где, когда? И
каким способом? Не вызывает сомнений только желаемый результат: совершенно
устранить претендента в зеленой повязке на лбу - потому что это сразу же
приведет к разочарованию владык исламского мира в большой игре - и ко
всему с этим связанному. Жаль только, что все дураки, стремящиеся
подставить ножку Претенденту-2, надеются на чудо: ислама не будет, а
деньги его останутся, равно как и все проистекающие из их наличия блага.
Нет, все-таки не останутся, в том-то и дело...
Ибо сказано в суре "Пчелы", айяте пятьдесят пятом: "И какая есть у
вас милость, то - от Аллаха. Потом, когда вас коснется нужда, вы к Нему
вопите". Но потом окажется скорее всего поздно. А я-то думал, что буду
тихо сидеть, читать, писать кое-что, редактировать... Встречаться с умными
людьми и вести неторопливые беседы с ними в ожидании больших событий.
Но - "И на Аллаха пусть полагаются полагающиеся!"



Глава вторая


На этом все мои резервы времени иссякли. Не оставалось ничего иного,
как переодеться в неглаженое; впрочем смокинг, даже извлеченный из
чемодана, выглядел совсем неплохо, и это меня несколько успокоило.
Переодеваясь, я размышлял на тему: кто смог уже - за считанные часы
пребывания в Москве - поставить на мне свою отметину? Человек на вокзале,
Липсис-Седов, таксист, гостиничный люд, а сколько таких, кого я не успел
заметить? Хотя это и маловероятно, однако все же... Значит ли это, что
сезон охоты на меня уже открыт? Вроде бы никаких поводов для этого не
было. Но чего не случается в этом мире, да еще в его минуты роковые?
Однако пора дела делать; переживания и гипотезы пусть остаются на ужин.
Целую кучу не ожидавшихся мною дел придется перелопатить.
Я не успел еще арендовать машину, и, чтобы прибыть в посольство
вовремя, то есть до появления главных лиц, пришлось, как говорят
киношники, гнаться за уходящей натурой. Натурой в данном случае послужило
такси. Однако гнаться - еще не значит догнать; к счастью, Неопалимовские
переулки, куда мне и следовало попасть, находились неподалеку, в четверти
часа хорошего хода. Так что, не совсем отвыкнув от Москвы, я предпочел
этот примитивный - и надежный, как все примитивное, - вариант.
Я не большой любитель бывать на официальных торжествах - может быть,
потому, что сам я - персона сугубо неофициальная; однако нередко это
бывает связано с работой - и тогда выбирать не приходится. Конечно, посол,
я думаю, не принял бы близко к сердцу, если бы я не появился; он вообще
вряд ли имел представление о моем существовании. На подобных приемах
всегда бывает полно всякого народу - в основном это гости атташе по
культурным связям, хотя и не только его, - о многих представителях
которого посол никогда не слыхивал и не услышит впоследствии. Вот и я
относился к этому "всякому народу" - или, точнее выражаясь, сброду; меня
можно называть и так, это меня только радует, а почему - о том пунктов на
сей раз не последует. Однако, помимо посла, там были и другие люди,
которым встреча со мною казалась достаточно важной.
Кувейтское посольство помещалось там же, где и в мои годы, - в
Третьем Неопалимовском переулке, неожиданно тихом, несмотря на близость
вечно гудящего своими нынешними тремя ярусами Кольца; правда, за минувшие