Страница:
2-й. Не очень понятно.
6-й. Одно из двух. Или мы по-прежнему импе рия - и тогда надо
начинать наконец заниматься собирательством. Либо мы просто Россия - и
тогда уже в исторических рамках княжества времен, ска жем, Ивана Третьего.
Тогда нечего хватать за штаны всякого, кто косится на выход. Почему
Украине можно было, а татарам - нельзя? Или та чеченская эскапада...
1-й. Собирательство... Мысль, конечно, заманчи-идя - если смотреть
чисто теоретически. А практически - кого ты на это поднимешь? Страна
обнищала. Тут не до наполеоновских походов.
2-й. Собирательство - это могло бы, конечно, стать фундаментальной
идеей. Чтобы поднять дух. Мы ведь гибнем не от бедности: от бездуховности
мрем. Только воровать, а уворованное пропить. Вот взять да поднять знамя
великой России...
3-й. Не поднимем. Некому.
6-й. Да, чтобы поднять такую идею, нужно Имя, Личность. Или - Слово.
3-й. В каком смысле - слово? Ораторское?
6-й. Да нет. В смысле - лозунг. Название того, во имя чего надо
заваривать кашу.
4-й. Православие, например.
6-й. Слабенько. То, что многие в церковь ходят, вовсе не значит, что
они эту церковь грудью закроют в случае надобности. Ждать не приходится.
Такие православные знаешь когда начали вымирать? После Никоновской
реформы, при Алексее Тишайшем.
А закончили - сто лет назад. Уже тогда никто, по сути, не встал на
защиту. А ведь защищать - морально легче, чем нападать. Потому что
защищаешь, как правило, свое, а берешь - непонятно какое, если оно даже
когда-то и считалось твоим. Нет, не пойдут за православным крестом.
1-й. Католики пошли бы, пожалуй.
6-й. Во всяком случае, больше и скорее, чем наши.
3-й. И мусульмане.
1-й. Эти - да".
Интересно отметить: хронологически - во всяком случае, судя по моим
материалам - это первый случай, когда об исламе было упомянуто в таком вот
контексте. Возможно, этот миг и следует считать точкой Рождения идеи.
"4-й. Выходит, Слова у нас нет. Что остается? Ждать, пока Личность
придет?
6-й. Сидеть и ждать - дождемся ли? Люди мы все не первой молодости...
3-й. Что же - взять и нарисовать? Вряд ли получится.
6-й. Все возможно. Конечно, героев, как говорится, порождает эпоха.
Но ведь эпоха - это не просто календарные данные. Это и обстановка, и
люди... Например, мы с вами. Эпоха рождает Личность, но эпоху создают люди
вроде тебя и меня. Сеятели. Чтобы Личность выросла, ее надо сперва
посеять. И ухаживать.
1-й. Унавозить...
6-й. Конечно. В таких делах без дерьма не обходится. Но тут уж не до
чистоплюйства.
3-й. Ты это серьезно?
6-й. Более чем. Все дело в том, чтобы вовремя понять, какую же
Личность мы ждем. Потому что сейчас скорее всего все мы подсознательно
ожидаем...
2-й. Иисуса Христа.
6-й. Нет, для мессии сейчас неподходящие времена. Мы ждем не пророка,
но государственного реформатора или, вернее, того, кто объединит в одном
лице то и другое.
2-й. В таком случае Ленина?
4-й. Или генерала Франке, или Пиночета - если оперировать именами
прошлого века. Или, более современно... (Звук затухает, видимо, пишущий
вынужден отдалиться на несколько мгновений. Слабо слышимую речь можно
расшифровать разве что при помощи компьютера. Если понадобится, я
когда-нибудь так и сделаю)
6-й. ...Совершенно иной. Предположим, Петр...
3-й. Я понял, что ты хочешь сказать: нужно одно временно и Слово, и
Личность. Так?
6-й. Именно. И это Слово есть: Государь. Государь всея Руси.
5-й. Это ты загнул.
6-й. Ничуть. За этим словом могут пойти. А если с ним будет связана
сильная личность - успех обеспечен. И тогда возродится единственная
достойная форма существования России - империя. А это возврат величия,
авторитета, силы...
1-й. Мечты, мечты...
6-й. Вовсе нет.
1-й. Да на наших глазах, четырех лет еще не прошло, пытались поднять
такой лозунг. И что получилось? Пшик. Даже стрелять не пришлось.
6-й. Верно. А почему? Потому что попытку предприняли неумехи.
Идеалисты. Решили, что достаточно выговорить слово - и все кинутся.
Даже не пытались хоть как-то рекламировать идею. Подготовить.
Организовать дело. Да вот, генерал лучше нас это знает.
3-й. Верно. Организации не было никакой. Мы их пасли с самого начала,
но порой просто плакать хотелось, глядя на их конспирацию. Никакого
представления о том, как делаются дела. Я беседовал потом кое с кем из
них. Им, видите ли, претило учиться у истории, у большевиков. У них одно
это слово вызывало нервную сыпь.
4-й. Необязательно у большевиков. Учиться можно было хотя бы у
деловых Людей. Простая истина: хочешь продать товар - не скупись на
рекламу. А у них рекламы совершенно не было.
3-й. Денег, кстати, тоже. Серьезных денег. Никто на них не поставил.
Именно потому, что заранее просчитывалось: успеха с такими
работниками не видать.
6-й. Все верно. И все же одно дело они сделали. Снова ввели Слово в
обиход.
1-й (с иронией в голосе). Декабристы разбудили Герцена...
(3-й смеется. У него характерный, легко узнаваемый смех.)
1-й. Что тут смешного?
3-й. Я стишок вспомнил, старый: "Какая сука разбудила Герцена, кому
мешало, что ребенок спит?.."
6-й. Ну, на Герцена никто из нас не похож. Но тем не менее четыре
года назад я задумался над тем, что не удалось. И понял: смысл в этом
есть.
Нужно только всерьез взяться за дело.
2-й. Возьмись, возьмись. Наш генерал с тобой впоследствии тоже...
побеседует.
3-й. Зачем же впоследствии? Лучше заблаговременно.
1-й. Ты что, тоже думаешь, что может получиться?
3-й. Почему бы и нет? Такая идея и нас согрела бы.
4-й. Если бы делом занялись серьезные люди, профессионалы, - можно
было бы найти и деньги Сколько понадобится.
6-й. Вот в этом я не уверен. То есть для начала дене дадут, не
сомневаюсь. Но куда больше их понадобится после успеха. Потому что, если
государь воцарится, от него будут ждать чудес. Быстрых и ощутимых.
Обещания всем давно осточертели. И ему придется эти чудеса творить;
иначе он окажется царем разового употребления. И скомпрометирует идею.
Нужны будут огромные инвестиции во все отрасли, начиная с
космического флота и кончая детскими яслями, инвестиции, какие нам и не
снились. По моим прикидкам... (В этом месте ненадолго речь заглушается
посто ронними шумами.)
4-й. ...Не достать, даже если, как говорится, жен и детей заложим.
Нет, это безнадега.
6-й. Согласен. И тем не менее деньги такие есть. И нам их могли бы
дать. Но, конечно, не просто так.
4-й. Кто?
6-й. Пожалуй, об этом пока преждевременно. Достаточно знать, что
деньги такие на свете существуют и на определенных условиях мы их сможем
получить. Очень много. Но для этого надо сперва показать, что дело
делается всерьез.
2-й. Всерьез - значит, без спешки. Такой дом надо строить не спеша.
Основательно. Рыть котлован, лить фундамент...
6-й. Согласен. Тут работы хватит на целое поколение. Может быть, мы
лично результатами и не воспользуемся. Годы, даже десятки лет воспитания,
или, как раньше говорили, пропаганды и агитации. Все в рамках закона.
3-й. Агитанда и пропагация. Обязательно. Потому что только таким
способом можно будет вовлечь в эти дела все службы. А без нас, сами
понимаете, результат может быть только со знаком "минус".
6-й. Службы - да, само собой. Но не только. Парламент. За три-четыре
созыва его можно заполнить нужным образом мыслящими людьми. Хватит
трепачей и хулиганов. Дальше - предприниматели. А главное - средние слои.
Тут, между прочим, без романтики не обойтись. Потому что молодежь без нее
не может. А ведь ей решать в конечном итоге. Молодежи.
5-й. Все это прелестно. Но только чего ради? По сути дела, вы
собираетесь сделать работу за тех самых идеалистов, которые провалились
четыре года тому назад. Потому что, предположим, - царь. Значит, по
традиции его тут же обсядут эти - дворяне, от которых толку - меньше, чем
чуть-чуть. И они станут решать вопросы? Нет уж, избавьте. Им это не по
зубам.
3-й. Это все пустяки. Возникнут вопросы посерьезнее. И главный:
откуда же этот самый царь возьмется? Из дома Романовых? Или новую династию
ставить? (После этой реплики некоторое время прослушивается только фон;
видимо, вопрос заставил всех призадуматься.)
1-й. Не уверен насчет Романовых. Сказал ведь неглупый, в общем,
человек: история повторяется, как фарс... Скорее уж новая династия.
Что-нибудь более современное...
6-й. Ну конечно. Вот у тебя есть внучек - способный мальчишка, так?
1-й. Ну есть...
6-й. И у других есть. А у кого нет - еще обзаведутся. Нет, господа,
если не хотим сразу же вцепитьс: друг другу в горло - давайте эти мысли
бросим. И прежде всего потому, что ничей внук не даст Имени. Только
представитель законно царствовавшего дома.
3-й. Значит, Романовы все же.
6-й. У них - великое преимущество. Последни сто с лишним лет никто из
них в доведении Росси до ручки не участвовал. Даже в гражданской войне ни
один Романов личного участия не принимал.
3-й. Так-то оно так. Однако этого маловато. Мы конечно, как вы
догадываетесь, стараемся быть курсе дела. И, откровенно говоря, этой самой
Личности я среди нынешних Романовых не вижу. Ничего не вижу, кроме
родословной.
6-й. Можно подумать, что вы так уж и полностью в курсе дела.
3-й. Конечно.
6-й. Ой ли?
3-й. Ты о чем это?
6-й. Ну хотя бы вот о чем: останки цесаревича Алексея Николаевича
вроде бы так и не обнаружены.
3-й. Есть такое мнение. Но есть и другие.
6-й. А из нескольких мнений можно всегда выбрать то, которое нас
больше устраивает. (Не очень продолжительная пауза.)
3-й. Ну, идея в этом есть.
6-й. Вот и попробуй ее разработать на досуге. И еще одно. Для начала
кампании всегда нужен повод. И повод должен быть убедительным. Если мы
приговимся к выдвижению нашей фундаментальной идеи, то должны будем
создать благоприятную обстановку. И это нельзя откладывать надолго.
5-й. По обстановке судя, интеллигенты вот-вот придут к власти: до
выборов остается меньше года, и на этот раз, похоже, им повезет.
4-й. Надолго ли? Они ведь ни черта не сумеют - только еще хуже
сделают.
Пауки в банке - это ведь сказано прежде всего об интеллигентском
правительстве. Высокая принципиальность их погубит.
6-й. Тебя это огорчит?
4-й. Черта с два.
2-й. Придется немного потерпеть - пока они сами не поймут, что ничего
сделать не в состоянии. И втайне возможно, что перед уходом они попробуют
сделать финт ушами - как последнее средство...
6-й. Ты о чем?
3-й. Ты что, имеешь в виду этот их проект?..
2-й. Именно. Тройственный раздел. Проект, надо сказать, теоретически
логичный, не придерешься. Но приведет ко взрыву. Потому что он-то и будет
означать конец России как значительного государства. Все кинутся в поисках
альтернатив. И вот тут-то...
6-й. Прекрасно. Требуется лишь, чтобы все случилось вовремя. Генерал?
3-й. Не вижу проблемы. Надо только, чтобы мы были готовы идти до
конца.
6-й. Постараемся.
4-й. Выбросим идею на рынок, ладно. А для подстраховки?
6-й. Для подстраховки к тому времени должна быть уже конкретная
Личность. Еще не для показа, но для того, чтобы дальнейшие действия
строить под нее.
2-й. А у тебя такая есть?
6-й. Нет. Но начнем поиск. Будем искать, как будущего далайламу ищут.
Не в нашем поколении, конечно. Среди детей. Предположим, лет десяти.
Заранее подготовить биографию. И последовательно вести его по ней. И
в смысле образования. И воспитания. Такого, чтобы и в Букингемском дворце
чувствовал себя как дома. Соответственно политес, теннис, гольф, охота,
яхта, музыка, лошади, языки. Обкатать на службах. Ему и в армии надо будет
послужит, в офицерских чинах - пусть и небольших, и в экономике
поднатореть, и желательны какие-то спортивные успехи... Словом, надо эту
личность сформировать такой, чтобы люди сразу увидели - законный монарх,
прирожденный лидер. Для этого, кстати говоря, нужна и привлекательная
внешность. Вот тогда у нас будут все шансы. И чтобы смог ни в чем не
замараться. Уж будьте уверены, все телестанции и все газеты мира будут его
рассматривать на просвет. Не допускать никакой женитьбы - до воцарения. Ну
и так далее.
2-й. Это ты не своего ли младшего имеешь в виду? По-моему, ему сейчас
как раз десять.
6-й. Типун тебе на язык. Я от него отказываться не собираюсь. А ведь
пришлось бы. И мать не согласилась бы. Да и потом - своим детям я желаю
спокойной жизни. А у этого, пока неизвестного, может быть что угодно - но
покоя ему не видать...
4-й. А может, чем черт не шутит, и правда поищем - и найдем
подлинного Романова, по той самой линии, от Алексея Николаевича. Мог же
выжить...
3-й. Будем искать и в этом направлении. Конечно.
2-й. Все это будет стоить кучу денег - еще до того, как начнут
появляться хоть какие-то видимые резуль таты. Но кто станет вкладывать
такие суммы втемную?
1-й. Господин чрезвычайный-полномочный, ты говорил...
6-й. Да. И если мы тут разговаривали всерьез, то в скором времени у
меня будет возможность неофициально побеседовать на эту тему с серьезными
людьми. Думаю, очень серьезными.
3-й. Это не там ли, куда ты должен получить назначение? Под тремя
пальмами?
6-й. Давайте на этом закончим.
3-й. Интересная поездка будет.
4-й. Кстати, о поездках: Татьяна просила узнать..." (Тут разговор
переходит на бытовые темы, нас не интересующие, а вскоре кончается и
пленка. Но то, что нас интересовало, мы успели услышать.)
Завершив операцию купли-продажи, я попрощался с антикваром, пересек
улицу и перед тем, как нырнуть в метро, задержался возле мусорной урны,
куда переправил ненужную более газету и заодно обозрел прилегающее к
станции пространство. Ничего существенного не заметил. Нагло
продефилировал мимо контролера, даже не пытаясь предъявить пенсионную
книжку: облик убедительно свидетельствовал о моем возрасте. Внизу меня не
поджидали никакие приключения; либо меня не вели вовсе, либо вели очень
профессионально, совсем незаметно. И уже через несколько минут я, посетив
согласно замыслу туалет, где вернул себе нормальный облик, спокойно вышел
на поверхность под длинной, лет пятьдесят тому назад построенной,
традиционно выгнутой горбом стеклянной крышей вокзала - в непосредственной
близости от перронов и свернул налево, к крайнему. Все элементы своего
маскарада, кроме очков, я оставил в боксе камеры хранения.
До назначенного времени оставалось еще восемь минут, и я неторопливо
пошел вдоль длинного и, похоже, вконец опустевшего состава. Пекинский
скорый прибыл с четверть часа тому назад, и пассажиры успели уже схлынуть,
поездная команда занялась, видимо, наведением порядка в вагонах, чтобы
сэкономить время в отстойнике. Так что заметить любого, кто возникнет на
этом перроне, было бы легче легкого, даже не оборачиваясь, а просто
пользуясь зеркальными очками. Состав заслонял от меня все остальные
перроны, но и меня - от возможных взглядов оттуда. Я дошел до последнего
вагона, так никого и не заметив. Значит, удалось прийти чистым.
Назад я шел еще медленнее. И когда поравнялся с третьим от конца
спальным, далеко впереди, у электровоза, появилась женщина, остановилась
на мгновение и быстро, решительно двинулась ко мне Чем ближе мы подходили
друг к другу, тем менее уверенными становились мои шаги. Я ждал Ольгу. Но
эта женщина, похоже, совершенно не имела с нею ничего общего.
Она была, по-моему, пониже ростом, чем та, кого я жаждал увидеть и
обнять. Если Ольга всегда выде лялась стройной, гибкой фигурой, легкой
походко (мы тогда звали ее "балериной"), то сейчас даже просторный балахон
не мог до конца скрыть у этой жен-щины отвислый живот, что же касается
походки, то шедшая мне навстречу просто ковыляла, переваливалась на ходу,
как утка. Конечно, человек способе преображаться - если требует дело - до
полной не узнаваемости. Но для этого надо быть профессионалом или хотя бы
пользоваться услугами квалифицированных костюмера и гримера. Прежде всего
гримера - потому что и черты лица этой женщины сперва показались мне
чужими. По всем правилам, мне нужно было круто повернуться и быстро
уходить: вместо Ольги мне явно подсунули кого-то другого может быть, даже
переодетого женщиной киллера, он уже через несколько секунд окажется на
дистанци неприцельного, через карман, выстрела. Я же был безоружен. Но
какая-то сила заставляла меня идти и идти вперед - до того самого
мгновения, когда мы осте новились лицом к лицу. И она сказала:
- Здравствуй, Вит. Я очень рада... Она сказала это голосом Ольги. В
последующие две секунды я понял, каково приводится реставраторам,
тщательно и медленно, сантиметр за сантиметром, расчищающим от слоев
копоти, грязи и чужих мазков подлинный лик, постепенно освобождающийся для
того, чтобы можно было увидеть его первозданную красоту. Это тяжкий труд,
в особенности если на него отпущены считанные мгновения. И мне не удалось
бы справиться с этой работой, если бы не ее глаза - конечно, уже не такие
искрящиеся, как в наши времена, но по-прежнему безошибочно узнаваемые,
заявляющие громко и неоспоримо: это я, взгляни же, это я!..
Это и на самом деле была она. Ольга поняла, что я все-таки ее узнал.
И виновато улыбнулась:
- Видишь, Вит, какая я? На вокзале - там, на Европейском - я прошла
мимо, но ты не узнал...
Мне оставалось лишь опустить голову.
- Зато этот тип узнал, - продолжала она. - И мне пришлось побыстрее
уйти.
Потому что он... - Она запнулась.
- Кто - он? - спросил я негромко, но требовательно.
Она вдохнула, чтобы ответить. Но вместо слов я услышал легкий стон. И
Ольга начала медленно оседать к моим ногам.
В первый миг я не понял. Решил, что сердце. Подхватил ее, но не смог
удержать сразу: она оказалась страшно тяжелой. Откуда-то, как мне
подумалось, из-под плаща высочилась тоненькая струйка крови. Похоже, что
пуля - если была пуля - осталась в теле. Выстрела я не слышал. Но, еще не
успев разогнуться, понял, что второго выстрела я могу не услышать по
совершенно другой причине.
К счастью, дверь вагона, напротив которой мы остановились, оказалась
хотя и закрытой, но не запертой. Я распахнул ее. Проводника не было видно,
я втащил Ольгу на площадку. Захлопнул дверь. Волоча ногами по грязному
полу - коврик был уже снят, - добрался до первого купе.
Напрягаясь, приподнял ее и уложил на мягкий диван.
Однако через несколько секунд я убедился в тем, что Ольге уже
совершенно ничего не нужно. Пуля вошла не в спину, как я подумал вначале,
а в затылок.
Я вздохнул. И словно этот звук послужил сигналом, поезд тронулся.
В противоположном конце вагона зазвучали шзи. Вероятно, возвращался
проводник. Я решил было задвинуть дверь. Потом понял, что это не нужно.
В коридоре наверняка остались следы крови; проводник заметит их,
поднимет тревогу и, во всяком случае, приготовится к неожиданностям.
Мне следовало действовать с опережением. Я встал лицом к двери, на
самом пороге, занес над головой сцепленные кисти рук. Поезд набирал
скорость. Поравнявшись с дверью нашего купе, проводник начал поворачивать
голову. Я шагнул вперед и нанес удар. Бедняга вырубился без звука.
Мне нужно было в считанные секунды решить, как действовать дальше.
Хотя думать тут, собственно было не о чем.
Ольга была мертва. И хотя очень нехорошо было по отношению к ней, к
ее телу, к памяти о ней оставить ее вот так, другого выхода я просто не
видел. Меньше всего сейчас мне нужно было затевать знакомство с милицией и
доказывать, что к убийству ее я не имею отношения. Я подставил ее под пулю
- да это скорее всего так и было. Потому что убить хотели наверняка не ее.
И на пути пули, летящей в меня, оказалась Ольга. Не знаю, успел ли киллер
увидеть свою ошибку, если целился действительно в меня?
Но для того, чтобы втолковать все это милицейским операм,
понадобится, кроме расхода времени, рще и в какой-то мере раскрыться перед
ними; а этого сейчас делать никак не следовало. Мои дела были важнее. Тем
более что если кто-то и найдет стрелка, то уж не они, во всяком случае.
Сейчас надо было исчезнуть. Обдумать все можно и потом.
- Прости, Оля, - сказал я, глядя на нее. - И прощай.
Попрощался, потому что знал: на ее похоронах меня скорее всего не
будет. А если и приду, то погляжу издали.
Я вышел на площадку. Отворил дверь. Поезд шел не очень быстро. Перед
тем как спрыгнуть, я убедился в том, что купленной кассеты со мною нет,
что она действительно оставлена в боксе, как и все прочее. Так что
рисковал я разве что шеей. Я поднял мостик, спустился на нижнюю подножку и
прыгнул так, как когда-то учили: вперед, сильно оттолкнувшись. Повезло,
даже не упал и вовремя разминулся с мачтой контактного провода. И быстро
пошел, чтобы поскорее покинуть полосу отчуждения.
В гостиничный номер я вернулся без особых происшествий в пятом часу
дня. По дороге заглянул в камеру хранения Казанского вокзала за вещами;
воротившись в отель, зашел было пообедать, чтобы потом никуда уже не
выходить из номера; но из благого намерения ничего не получилось: я смог
лишь поковырять вилкой заказанный кусок мяса с жареным луком, но в горло
кусок не полез. Я даже не видел толком, что мне подали, потому что вместо
столика перед глазами несмываемым стол-кадром стояло все то же: асфальт
перрона и медленно оседающая на него Ольга а затем - стеклянная башня
нового здания вокзала куда мгновенно метнулся мой взгляд в поисках убийцы.
Но там никого, разумеется, не было видно. И снова - перрон, и снова -
Ольга... В конце концов я оттолкнул от себя все съедобное, расплатился и
хотел уже встать и топать восвояси, чтобы воспользоваться новым
приобретением.
Мне нужно было поработать - не для собственного удовольствия, но
чтобы хоть как-то привести в порядок нервы, а также и мысли, сильно
разболтавшиеся после того, как умерла Оля. От этого лучше всего излечивает
работа.
В пути до гостиницы мне никак не удавалось как следует
сосредоточиться.
Я понял, что если я и не пол ный идиот, то, во всяком случае,
личность совершенно безответственная. И добро бы это еще касалос только
меня!
Я собирался встретиться с Ольгой. А накануне вечером в меня стреляли.
Чья это работа - выбор предоставлялся достаточно широкий. А если меня
подкараулили в темноте и к тому же в месте, где я мог бы не оказаться, то
нетрудно сразу сообразить тут, в отеле, как бы я ни преображался, за мной
при глядывают и будут приглядывать, будут провожать Так и получилось. И я
подставил невинную женщину. Она не играла никакой роли в наших делах.
Одноразовая просьба, к тому же почти сразу отмененная, не в счет. Но
женщина всегда считается слабым местом точкой давления на мужчину,
наживкой, на которую его выманивают... Я надеялся, что если за мной от
гостиницы пойдут, то я-то ускользну, хороший газетчик должен уметь
внезапно появляться и исчезать. Но если мой разговор с Ольгой
прослушивался, то установить ее адрес было делом простым. И они повели ее,
чтобь выйти на меня там, где я меньше всего ожидал этого. То есть - я
виноват в ее гибели, и только я.
Вернуть ее я не в силах, и никто другой - тоже. Но разобраться в
случившемся - моя обязанность. Еще одно дополнение к планам и диспозициям.
Сказано в суре восемнадцатой, называемой "Пещера", в айяте семьдесят
третьем: "Неужели ты убил чистую душу без отмщения за душу?"
И далее, в восемьдесят третьем: "Мы укрепили его на земле и дали ему
ко всему путь, и пошел он по одному пути".
Значит, дело это от меня не уйдет. Но всему свой черед, и довлеет
дневи злоба его.
С такими мыслями вернулся я в свой номер, как уже сказано, без
осложнений.
Мне предстояло прежде всего разобраться в истории вопроса, с которым
была связана купленная за немалые деньги запись.
После попытки 2013 года, которая осталась в истории с названием
"Кефирный путч", мысли о реставрации монархии, казалось, исчезли столь же
незаметно, как перед тем возникли. Россиянам и без того приходилось думать
о множестве вещей, куда более актуальных. Инфляция, с которой
предполагалось покончить еще лет за двадцать до того, продолжала
существовать и расти не очень торопливо, зато непреодолимо; она уверенно
обгоняла рост доходов. Экономика по-прежнему хромала на обе ноги.
Промышленность лихорадило, она то как бы взвивалась на дыбы, удивляя мир
и, похоже, удивляясь сама великолепным темпам роста продукции, то
небольшое время спустя неизменно падая, качество произведенных товаров
по-прежнему не дотягивало до мирового Уровня. Там же, где России
действительно было что показать - в оружейной и аэрокосмической
промышленности и, наконец, в продуцировании идей, - ее всеми силами
старались не выпустить на мировые рынки. Если же это представлялось уж
никак невозможным, в игру вступал кто-то из "Великой триады", как тогда
уже называли три глобальные финансово-промышленные группы стран:
североамериканскую, дальневосточную и европейскую.
Вступая в игру, члены "триады" - кому первому удавалось -
инвестировали не такие уж большие деньги в создание транснациональных
(российско-чьих-то еще) компаний - и, пользуясь ими, как насосом, качали
прибыль в свою пользу благодаря большому и многогранному опыту в этой
области.
Что касается русских партнеров, то отдельные люди, работавшие в этих
компаниях, сколачивали неплохие состояния, которые хранились, правда,
отнюдь не в отечественных банках. Страна же в целом теряла все больше.
Государство пыталось огрызаться, прошло несколько крупных и
многошумных процессов, успешно вытеснявших из телевизионных программ
традиционные бесконечно-серийные мыльные оперы (тоже, кстати, главным
6-й. Одно из двух. Или мы по-прежнему импе рия - и тогда надо
начинать наконец заниматься собирательством. Либо мы просто Россия - и
тогда уже в исторических рамках княжества времен, ска жем, Ивана Третьего.
Тогда нечего хватать за штаны всякого, кто косится на выход. Почему
Украине можно было, а татарам - нельзя? Или та чеченская эскапада...
1-й. Собирательство... Мысль, конечно, заманчи-идя - если смотреть
чисто теоретически. А практически - кого ты на это поднимешь? Страна
обнищала. Тут не до наполеоновских походов.
2-й. Собирательство - это могло бы, конечно, стать фундаментальной
идеей. Чтобы поднять дух. Мы ведь гибнем не от бедности: от бездуховности
мрем. Только воровать, а уворованное пропить. Вот взять да поднять знамя
великой России...
3-й. Не поднимем. Некому.
6-й. Да, чтобы поднять такую идею, нужно Имя, Личность. Или - Слово.
3-й. В каком смысле - слово? Ораторское?
6-й. Да нет. В смысле - лозунг. Название того, во имя чего надо
заваривать кашу.
4-й. Православие, например.
6-й. Слабенько. То, что многие в церковь ходят, вовсе не значит, что
они эту церковь грудью закроют в случае надобности. Ждать не приходится.
Такие православные знаешь когда начали вымирать? После Никоновской
реформы, при Алексее Тишайшем.
А закончили - сто лет назад. Уже тогда никто, по сути, не встал на
защиту. А ведь защищать - морально легче, чем нападать. Потому что
защищаешь, как правило, свое, а берешь - непонятно какое, если оно даже
когда-то и считалось твоим. Нет, не пойдут за православным крестом.
1-й. Католики пошли бы, пожалуй.
6-й. Во всяком случае, больше и скорее, чем наши.
3-й. И мусульмане.
1-й. Эти - да".
Интересно отметить: хронологически - во всяком случае, судя по моим
материалам - это первый случай, когда об исламе было упомянуто в таком вот
контексте. Возможно, этот миг и следует считать точкой Рождения идеи.
"4-й. Выходит, Слова у нас нет. Что остается? Ждать, пока Личность
придет?
6-й. Сидеть и ждать - дождемся ли? Люди мы все не первой молодости...
3-й. Что же - взять и нарисовать? Вряд ли получится.
6-й. Все возможно. Конечно, героев, как говорится, порождает эпоха.
Но ведь эпоха - это не просто календарные данные. Это и обстановка, и
люди... Например, мы с вами. Эпоха рождает Личность, но эпоху создают люди
вроде тебя и меня. Сеятели. Чтобы Личность выросла, ее надо сперва
посеять. И ухаживать.
1-й. Унавозить...
6-й. Конечно. В таких делах без дерьма не обходится. Но тут уж не до
чистоплюйства.
3-й. Ты это серьезно?
6-й. Более чем. Все дело в том, чтобы вовремя понять, какую же
Личность мы ждем. Потому что сейчас скорее всего все мы подсознательно
ожидаем...
2-й. Иисуса Христа.
6-й. Нет, для мессии сейчас неподходящие времена. Мы ждем не пророка,
но государственного реформатора или, вернее, того, кто объединит в одном
лице то и другое.
2-й. В таком случае Ленина?
4-й. Или генерала Франке, или Пиночета - если оперировать именами
прошлого века. Или, более современно... (Звук затухает, видимо, пишущий
вынужден отдалиться на несколько мгновений. Слабо слышимую речь можно
расшифровать разве что при помощи компьютера. Если понадобится, я
когда-нибудь так и сделаю)
6-й. ...Совершенно иной. Предположим, Петр...
3-й. Я понял, что ты хочешь сказать: нужно одно временно и Слово, и
Личность. Так?
6-й. Именно. И это Слово есть: Государь. Государь всея Руси.
5-й. Это ты загнул.
6-й. Ничуть. За этим словом могут пойти. А если с ним будет связана
сильная личность - успех обеспечен. И тогда возродится единственная
достойная форма существования России - империя. А это возврат величия,
авторитета, силы...
1-й. Мечты, мечты...
6-й. Вовсе нет.
1-й. Да на наших глазах, четырех лет еще не прошло, пытались поднять
такой лозунг. И что получилось? Пшик. Даже стрелять не пришлось.
6-й. Верно. А почему? Потому что попытку предприняли неумехи.
Идеалисты. Решили, что достаточно выговорить слово - и все кинутся.
Даже не пытались хоть как-то рекламировать идею. Подготовить.
Организовать дело. Да вот, генерал лучше нас это знает.
3-й. Верно. Организации не было никакой. Мы их пасли с самого начала,
но порой просто плакать хотелось, глядя на их конспирацию. Никакого
представления о том, как делаются дела. Я беседовал потом кое с кем из
них. Им, видите ли, претило учиться у истории, у большевиков. У них одно
это слово вызывало нервную сыпь.
4-й. Необязательно у большевиков. Учиться можно было хотя бы у
деловых Людей. Простая истина: хочешь продать товар - не скупись на
рекламу. А у них рекламы совершенно не было.
3-й. Денег, кстати, тоже. Серьезных денег. Никто на них не поставил.
Именно потому, что заранее просчитывалось: успеха с такими
работниками не видать.
6-й. Все верно. И все же одно дело они сделали. Снова ввели Слово в
обиход.
1-й (с иронией в голосе). Декабристы разбудили Герцена...
(3-й смеется. У него характерный, легко узнаваемый смех.)
1-й. Что тут смешного?
3-й. Я стишок вспомнил, старый: "Какая сука разбудила Герцена, кому
мешало, что ребенок спит?.."
6-й. Ну, на Герцена никто из нас не похож. Но тем не менее четыре
года назад я задумался над тем, что не удалось. И понял: смысл в этом
есть.
Нужно только всерьез взяться за дело.
2-й. Возьмись, возьмись. Наш генерал с тобой впоследствии тоже...
побеседует.
3-й. Зачем же впоследствии? Лучше заблаговременно.
1-й. Ты что, тоже думаешь, что может получиться?
3-й. Почему бы и нет? Такая идея и нас согрела бы.
4-й. Если бы делом занялись серьезные люди, профессионалы, - можно
было бы найти и деньги Сколько понадобится.
6-й. Вот в этом я не уверен. То есть для начала дене дадут, не
сомневаюсь. Но куда больше их понадобится после успеха. Потому что, если
государь воцарится, от него будут ждать чудес. Быстрых и ощутимых.
Обещания всем давно осточертели. И ему придется эти чудеса творить;
иначе он окажется царем разового употребления. И скомпрометирует идею.
Нужны будут огромные инвестиции во все отрасли, начиная с
космического флота и кончая детскими яслями, инвестиции, какие нам и не
снились. По моим прикидкам... (В этом месте ненадолго речь заглушается
посто ронними шумами.)
4-й. ...Не достать, даже если, как говорится, жен и детей заложим.
Нет, это безнадега.
6-й. Согласен. И тем не менее деньги такие есть. И нам их могли бы
дать. Но, конечно, не просто так.
4-й. Кто?
6-й. Пожалуй, об этом пока преждевременно. Достаточно знать, что
деньги такие на свете существуют и на определенных условиях мы их сможем
получить. Очень много. Но для этого надо сперва показать, что дело
делается всерьез.
2-й. Всерьез - значит, без спешки. Такой дом надо строить не спеша.
Основательно. Рыть котлован, лить фундамент...
6-й. Согласен. Тут работы хватит на целое поколение. Может быть, мы
лично результатами и не воспользуемся. Годы, даже десятки лет воспитания,
или, как раньше говорили, пропаганды и агитации. Все в рамках закона.
3-й. Агитанда и пропагация. Обязательно. Потому что только таким
способом можно будет вовлечь в эти дела все службы. А без нас, сами
понимаете, результат может быть только со знаком "минус".
6-й. Службы - да, само собой. Но не только. Парламент. За три-четыре
созыва его можно заполнить нужным образом мыслящими людьми. Хватит
трепачей и хулиганов. Дальше - предприниматели. А главное - средние слои.
Тут, между прочим, без романтики не обойтись. Потому что молодежь без нее
не может. А ведь ей решать в конечном итоге. Молодежи.
5-й. Все это прелестно. Но только чего ради? По сути дела, вы
собираетесь сделать работу за тех самых идеалистов, которые провалились
четыре года тому назад. Потому что, предположим, - царь. Значит, по
традиции его тут же обсядут эти - дворяне, от которых толку - меньше, чем
чуть-чуть. И они станут решать вопросы? Нет уж, избавьте. Им это не по
зубам.
3-й. Это все пустяки. Возникнут вопросы посерьезнее. И главный:
откуда же этот самый царь возьмется? Из дома Романовых? Или новую династию
ставить? (После этой реплики некоторое время прослушивается только фон;
видимо, вопрос заставил всех призадуматься.)
1-й. Не уверен насчет Романовых. Сказал ведь неглупый, в общем,
человек: история повторяется, как фарс... Скорее уж новая династия.
Что-нибудь более современное...
6-й. Ну конечно. Вот у тебя есть внучек - способный мальчишка, так?
1-й. Ну есть...
6-й. И у других есть. А у кого нет - еще обзаведутся. Нет, господа,
если не хотим сразу же вцепитьс: друг другу в горло - давайте эти мысли
бросим. И прежде всего потому, что ничей внук не даст Имени. Только
представитель законно царствовавшего дома.
3-й. Значит, Романовы все же.
6-й. У них - великое преимущество. Последни сто с лишним лет никто из
них в доведении Росси до ручки не участвовал. Даже в гражданской войне ни
один Романов личного участия не принимал.
3-й. Так-то оно так. Однако этого маловато. Мы конечно, как вы
догадываетесь, стараемся быть курсе дела. И, откровенно говоря, этой самой
Личности я среди нынешних Романовых не вижу. Ничего не вижу, кроме
родословной.
6-й. Можно подумать, что вы так уж и полностью в курсе дела.
3-й. Конечно.
6-й. Ой ли?
3-й. Ты о чем это?
6-й. Ну хотя бы вот о чем: останки цесаревича Алексея Николаевича
вроде бы так и не обнаружены.
3-й. Есть такое мнение. Но есть и другие.
6-й. А из нескольких мнений можно всегда выбрать то, которое нас
больше устраивает. (Не очень продолжительная пауза.)
3-й. Ну, идея в этом есть.
6-й. Вот и попробуй ее разработать на досуге. И еще одно. Для начала
кампании всегда нужен повод. И повод должен быть убедительным. Если мы
приговимся к выдвижению нашей фундаментальной идеи, то должны будем
создать благоприятную обстановку. И это нельзя откладывать надолго.
5-й. По обстановке судя, интеллигенты вот-вот придут к власти: до
выборов остается меньше года, и на этот раз, похоже, им повезет.
4-й. Надолго ли? Они ведь ни черта не сумеют - только еще хуже
сделают.
Пауки в банке - это ведь сказано прежде всего об интеллигентском
правительстве. Высокая принципиальность их погубит.
6-й. Тебя это огорчит?
4-й. Черта с два.
2-й. Придется немного потерпеть - пока они сами не поймут, что ничего
сделать не в состоянии. И втайне возможно, что перед уходом они попробуют
сделать финт ушами - как последнее средство...
6-й. Ты о чем?
3-й. Ты что, имеешь в виду этот их проект?..
2-й. Именно. Тройственный раздел. Проект, надо сказать, теоретически
логичный, не придерешься. Но приведет ко взрыву. Потому что он-то и будет
означать конец России как значительного государства. Все кинутся в поисках
альтернатив. И вот тут-то...
6-й. Прекрасно. Требуется лишь, чтобы все случилось вовремя. Генерал?
3-й. Не вижу проблемы. Надо только, чтобы мы были готовы идти до
конца.
6-й. Постараемся.
4-й. Выбросим идею на рынок, ладно. А для подстраховки?
6-й. Для подстраховки к тому времени должна быть уже конкретная
Личность. Еще не для показа, но для того, чтобы дальнейшие действия
строить под нее.
2-й. А у тебя такая есть?
6-й. Нет. Но начнем поиск. Будем искать, как будущего далайламу ищут.
Не в нашем поколении, конечно. Среди детей. Предположим, лет десяти.
Заранее подготовить биографию. И последовательно вести его по ней. И
в смысле образования. И воспитания. Такого, чтобы и в Букингемском дворце
чувствовал себя как дома. Соответственно политес, теннис, гольф, охота,
яхта, музыка, лошади, языки. Обкатать на службах. Ему и в армии надо будет
послужит, в офицерских чинах - пусть и небольших, и в экономике
поднатореть, и желательны какие-то спортивные успехи... Словом, надо эту
личность сформировать такой, чтобы люди сразу увидели - законный монарх,
прирожденный лидер. Для этого, кстати говоря, нужна и привлекательная
внешность. Вот тогда у нас будут все шансы. И чтобы смог ни в чем не
замараться. Уж будьте уверены, все телестанции и все газеты мира будут его
рассматривать на просвет. Не допускать никакой женитьбы - до воцарения. Ну
и так далее.
2-й. Это ты не своего ли младшего имеешь в виду? По-моему, ему сейчас
как раз десять.
6-й. Типун тебе на язык. Я от него отказываться не собираюсь. А ведь
пришлось бы. И мать не согласилась бы. Да и потом - своим детям я желаю
спокойной жизни. А у этого, пока неизвестного, может быть что угодно - но
покоя ему не видать...
4-й. А может, чем черт не шутит, и правда поищем - и найдем
подлинного Романова, по той самой линии, от Алексея Николаевича. Мог же
выжить...
3-й. Будем искать и в этом направлении. Конечно.
2-й. Все это будет стоить кучу денег - еще до того, как начнут
появляться хоть какие-то видимые резуль таты. Но кто станет вкладывать
такие суммы втемную?
1-й. Господин чрезвычайный-полномочный, ты говорил...
6-й. Да. И если мы тут разговаривали всерьез, то в скором времени у
меня будет возможность неофициально побеседовать на эту тему с серьезными
людьми. Думаю, очень серьезными.
3-й. Это не там ли, куда ты должен получить назначение? Под тремя
пальмами?
6-й. Давайте на этом закончим.
3-й. Интересная поездка будет.
4-й. Кстати, о поездках: Татьяна просила узнать..." (Тут разговор
переходит на бытовые темы, нас не интересующие, а вскоре кончается и
пленка. Но то, что нас интересовало, мы успели услышать.)
Завершив операцию купли-продажи, я попрощался с антикваром, пересек
улицу и перед тем, как нырнуть в метро, задержался возле мусорной урны,
куда переправил ненужную более газету и заодно обозрел прилегающее к
станции пространство. Ничего существенного не заметил. Нагло
продефилировал мимо контролера, даже не пытаясь предъявить пенсионную
книжку: облик убедительно свидетельствовал о моем возрасте. Внизу меня не
поджидали никакие приключения; либо меня не вели вовсе, либо вели очень
профессионально, совсем незаметно. И уже через несколько минут я, посетив
согласно замыслу туалет, где вернул себе нормальный облик, спокойно вышел
на поверхность под длинной, лет пятьдесят тому назад построенной,
традиционно выгнутой горбом стеклянной крышей вокзала - в непосредственной
близости от перронов и свернул налево, к крайнему. Все элементы своего
маскарада, кроме очков, я оставил в боксе камеры хранения.
До назначенного времени оставалось еще восемь минут, и я неторопливо
пошел вдоль длинного и, похоже, вконец опустевшего состава. Пекинский
скорый прибыл с четверть часа тому назад, и пассажиры успели уже схлынуть,
поездная команда занялась, видимо, наведением порядка в вагонах, чтобы
сэкономить время в отстойнике. Так что заметить любого, кто возникнет на
этом перроне, было бы легче легкого, даже не оборачиваясь, а просто
пользуясь зеркальными очками. Состав заслонял от меня все остальные
перроны, но и меня - от возможных взглядов оттуда. Я дошел до последнего
вагона, так никого и не заметив. Значит, удалось прийти чистым.
Назад я шел еще медленнее. И когда поравнялся с третьим от конца
спальным, далеко впереди, у электровоза, появилась женщина, остановилась
на мгновение и быстро, решительно двинулась ко мне Чем ближе мы подходили
друг к другу, тем менее уверенными становились мои шаги. Я ждал Ольгу. Но
эта женщина, похоже, совершенно не имела с нею ничего общего.
Она была, по-моему, пониже ростом, чем та, кого я жаждал увидеть и
обнять. Если Ольга всегда выде лялась стройной, гибкой фигурой, легкой
походко (мы тогда звали ее "балериной"), то сейчас даже просторный балахон
не мог до конца скрыть у этой жен-щины отвислый живот, что же касается
походки, то шедшая мне навстречу просто ковыляла, переваливалась на ходу,
как утка. Конечно, человек способе преображаться - если требует дело - до
полной не узнаваемости. Но для этого надо быть профессионалом или хотя бы
пользоваться услугами квалифицированных костюмера и гримера. Прежде всего
гримера - потому что и черты лица этой женщины сперва показались мне
чужими. По всем правилам, мне нужно было круто повернуться и быстро
уходить: вместо Ольги мне явно подсунули кого-то другого может быть, даже
переодетого женщиной киллера, он уже через несколько секунд окажется на
дистанци неприцельного, через карман, выстрела. Я же был безоружен. Но
какая-то сила заставляла меня идти и идти вперед - до того самого
мгновения, когда мы осте новились лицом к лицу. И она сказала:
- Здравствуй, Вит. Я очень рада... Она сказала это голосом Ольги. В
последующие две секунды я понял, каково приводится реставраторам,
тщательно и медленно, сантиметр за сантиметром, расчищающим от слоев
копоти, грязи и чужих мазков подлинный лик, постепенно освобождающийся для
того, чтобы можно было увидеть его первозданную красоту. Это тяжкий труд,
в особенности если на него отпущены считанные мгновения. И мне не удалось
бы справиться с этой работой, если бы не ее глаза - конечно, уже не такие
искрящиеся, как в наши времена, но по-прежнему безошибочно узнаваемые,
заявляющие громко и неоспоримо: это я, взгляни же, это я!..
Это и на самом деле была она. Ольга поняла, что я все-таки ее узнал.
И виновато улыбнулась:
- Видишь, Вит, какая я? На вокзале - там, на Европейском - я прошла
мимо, но ты не узнал...
Мне оставалось лишь опустить голову.
- Зато этот тип узнал, - продолжала она. - И мне пришлось побыстрее
уйти.
Потому что он... - Она запнулась.
- Кто - он? - спросил я негромко, но требовательно.
Она вдохнула, чтобы ответить. Но вместо слов я услышал легкий стон. И
Ольга начала медленно оседать к моим ногам.
В первый миг я не понял. Решил, что сердце. Подхватил ее, но не смог
удержать сразу: она оказалась страшно тяжелой. Откуда-то, как мне
подумалось, из-под плаща высочилась тоненькая струйка крови. Похоже, что
пуля - если была пуля - осталась в теле. Выстрела я не слышал. Но, еще не
успев разогнуться, понял, что второго выстрела я могу не услышать по
совершенно другой причине.
К счастью, дверь вагона, напротив которой мы остановились, оказалась
хотя и закрытой, но не запертой. Я распахнул ее. Проводника не было видно,
я втащил Ольгу на площадку. Захлопнул дверь. Волоча ногами по грязному
полу - коврик был уже снят, - добрался до первого купе.
Напрягаясь, приподнял ее и уложил на мягкий диван.
Однако через несколько секунд я убедился в тем, что Ольге уже
совершенно ничего не нужно. Пуля вошла не в спину, как я подумал вначале,
а в затылок.
Я вздохнул. И словно этот звук послужил сигналом, поезд тронулся.
В противоположном конце вагона зазвучали шзи. Вероятно, возвращался
проводник. Я решил было задвинуть дверь. Потом понял, что это не нужно.
В коридоре наверняка остались следы крови; проводник заметит их,
поднимет тревогу и, во всяком случае, приготовится к неожиданностям.
Мне следовало действовать с опережением. Я встал лицом к двери, на
самом пороге, занес над головой сцепленные кисти рук. Поезд набирал
скорость. Поравнявшись с дверью нашего купе, проводник начал поворачивать
голову. Я шагнул вперед и нанес удар. Бедняга вырубился без звука.
Мне нужно было в считанные секунды решить, как действовать дальше.
Хотя думать тут, собственно было не о чем.
Ольга была мертва. И хотя очень нехорошо было по отношению к ней, к
ее телу, к памяти о ней оставить ее вот так, другого выхода я просто не
видел. Меньше всего сейчас мне нужно было затевать знакомство с милицией и
доказывать, что к убийству ее я не имею отношения. Я подставил ее под пулю
- да это скорее всего так и было. Потому что убить хотели наверняка не ее.
И на пути пули, летящей в меня, оказалась Ольга. Не знаю, успел ли киллер
увидеть свою ошибку, если целился действительно в меня?
Но для того, чтобы втолковать все это милицейским операм,
понадобится, кроме расхода времени, рще и в какой-то мере раскрыться перед
ними; а этого сейчас делать никак не следовало. Мои дела были важнее. Тем
более что если кто-то и найдет стрелка, то уж не они, во всяком случае.
Сейчас надо было исчезнуть. Обдумать все можно и потом.
- Прости, Оля, - сказал я, глядя на нее. - И прощай.
Попрощался, потому что знал: на ее похоронах меня скорее всего не
будет. А если и приду, то погляжу издали.
Я вышел на площадку. Отворил дверь. Поезд шел не очень быстро. Перед
тем как спрыгнуть, я убедился в том, что купленной кассеты со мною нет,
что она действительно оставлена в боксе, как и все прочее. Так что
рисковал я разве что шеей. Я поднял мостик, спустился на нижнюю подножку и
прыгнул так, как когда-то учили: вперед, сильно оттолкнувшись. Повезло,
даже не упал и вовремя разминулся с мачтой контактного провода. И быстро
пошел, чтобы поскорее покинуть полосу отчуждения.
В гостиничный номер я вернулся без особых происшествий в пятом часу
дня. По дороге заглянул в камеру хранения Казанского вокзала за вещами;
воротившись в отель, зашел было пообедать, чтобы потом никуда уже не
выходить из номера; но из благого намерения ничего не получилось: я смог
лишь поковырять вилкой заказанный кусок мяса с жареным луком, но в горло
кусок не полез. Я даже не видел толком, что мне подали, потому что вместо
столика перед глазами несмываемым стол-кадром стояло все то же: асфальт
перрона и медленно оседающая на него Ольга а затем - стеклянная башня
нового здания вокзала куда мгновенно метнулся мой взгляд в поисках убийцы.
Но там никого, разумеется, не было видно. И снова - перрон, и снова -
Ольга... В конце концов я оттолкнул от себя все съедобное, расплатился и
хотел уже встать и топать восвояси, чтобы воспользоваться новым
приобретением.
Мне нужно было поработать - не для собственного удовольствия, но
чтобы хоть как-то привести в порядок нервы, а также и мысли, сильно
разболтавшиеся после того, как умерла Оля. От этого лучше всего излечивает
работа.
В пути до гостиницы мне никак не удавалось как следует
сосредоточиться.
Я понял, что если я и не пол ный идиот, то, во всяком случае,
личность совершенно безответственная. И добро бы это еще касалос только
меня!
Я собирался встретиться с Ольгой. А накануне вечером в меня стреляли.
Чья это работа - выбор предоставлялся достаточно широкий. А если меня
подкараулили в темноте и к тому же в месте, где я мог бы не оказаться, то
нетрудно сразу сообразить тут, в отеле, как бы я ни преображался, за мной
при глядывают и будут приглядывать, будут провожать Так и получилось. И я
подставил невинную женщину. Она не играла никакой роли в наших делах.
Одноразовая просьба, к тому же почти сразу отмененная, не в счет. Но
женщина всегда считается слабым местом точкой давления на мужчину,
наживкой, на которую его выманивают... Я надеялся, что если за мной от
гостиницы пойдут, то я-то ускользну, хороший газетчик должен уметь
внезапно появляться и исчезать. Но если мой разговор с Ольгой
прослушивался, то установить ее адрес было делом простым. И они повели ее,
чтобь выйти на меня там, где я меньше всего ожидал этого. То есть - я
виноват в ее гибели, и только я.
Вернуть ее я не в силах, и никто другой - тоже. Но разобраться в
случившемся - моя обязанность. Еще одно дополнение к планам и диспозициям.
Сказано в суре восемнадцатой, называемой "Пещера", в айяте семьдесят
третьем: "Неужели ты убил чистую душу без отмщения за душу?"
И далее, в восемьдесят третьем: "Мы укрепили его на земле и дали ему
ко всему путь, и пошел он по одному пути".
Значит, дело это от меня не уйдет. Но всему свой черед, и довлеет
дневи злоба его.
С такими мыслями вернулся я в свой номер, как уже сказано, без
осложнений.
Мне предстояло прежде всего разобраться в истории вопроса, с которым
была связана купленная за немалые деньги запись.
После попытки 2013 года, которая осталась в истории с названием
"Кефирный путч", мысли о реставрации монархии, казалось, исчезли столь же
незаметно, как перед тем возникли. Россиянам и без того приходилось думать
о множестве вещей, куда более актуальных. Инфляция, с которой
предполагалось покончить еще лет за двадцать до того, продолжала
существовать и расти не очень торопливо, зато непреодолимо; она уверенно
обгоняла рост доходов. Экономика по-прежнему хромала на обе ноги.
Промышленность лихорадило, она то как бы взвивалась на дыбы, удивляя мир
и, похоже, удивляясь сама великолепным темпам роста продукции, то
небольшое время спустя неизменно падая, качество произведенных товаров
по-прежнему не дотягивало до мирового Уровня. Там же, где России
действительно было что показать - в оружейной и аэрокосмической
промышленности и, наконец, в продуцировании идей, - ее всеми силами
старались не выпустить на мировые рынки. Если же это представлялось уж
никак невозможным, в игру вступал кто-то из "Великой триады", как тогда
уже называли три глобальные финансово-промышленные группы стран:
североамериканскую, дальневосточную и европейскую.
Вступая в игру, члены "триады" - кому первому удавалось -
инвестировали не такие уж большие деньги в создание транснациональных
(российско-чьих-то еще) компаний - и, пользуясь ими, как насосом, качали
прибыль в свою пользу благодаря большому и многогранному опыту в этой
области.
Что касается русских партнеров, то отдельные люди, работавшие в этих
компаниях, сколачивали неплохие состояния, которые хранились, правда,
отнюдь не в отечественных банках. Страна же в целом теряла все больше.
Государство пыталось огрызаться, прошло несколько крупных и
многошумных процессов, успешно вытеснявших из телевизионных программ
традиционные бесконечно-серийные мыльные оперы (тоже, кстати, главным