Страница:
(Плеханов, том II, стр. 187).
"Когда созданные капиталистической экономикой могучие средства
производства перейдут в общественную собственность и когда производство
будет организовано сообразно общественным потребностям, тогда люди станут,
наконец, господами своих общественных отношений, а тем самым сделаются
господами природы и самих себя. Только тогда они начнут сознательно делать
свою историю. Только тогда приводимые ими в действие общественные причины
будут вызывать все в большей мере желательные для них действия. Это будет
скачок из царства необходимости в царство свободы". (Энгельс, "Антидюринг",
стр. 267).
"Царство свободы, - писал Маркс, - начинается в действительности лишь
там, где прекращается работа, диктуемая нуждой и внешней целесообразностью,
следовательно, по природе вещей, она лежит по ту сторону сферы собственно
материального производства, по ту сторону начинается развитие человеческих
сил, которые являются самоцелью истинного царства свободы, которые, однако,
могут расцвести на этом царстве необходимости, как на своем базисе.
Сокращение рабочего дня - необходимое условие". (К. Маркс, ПСС, том 25, ч.
II, стр. 386-387).
Мы могли бы продолжать иллюстрацию нашего утверждения большим
количеством выдержек, решительно опровергающих домыслы Солженицына насчет
взглядов основоположников коммунизма о свободе, но считаем, что и
приведенных цитат достаточно против двух-трех фраз, выхваченных Солженицыным
из контекста произведений Маркса и Энгельса.
Приведу теперь несколько выдержек из произведений Маркса и Энгельса
насчет их отношения к демократии, против тех нескольких слов, не увязанных с
текстом, которые я привел из речи Солженицына.
"Если что не подлежит никакому сомнению, - писал Энгельс, - так это то,
что наша партия и рабочий класс могут прийти к государству только при такой
политической форме, как демократическая республика. Эта последняя даже
является специфической формой для диктатуры пролетариата, как показала уже
Великая Французская революция". (ПСС, том 22, стр. 237).
Во введении к "Гражданской войне во Франции", написанном в 1890-м году,
Ф. Энгельс писал:
"Против неизбежного во всех существовавших до сих пор государствах
превращения государства и органов государства из слуг общества в господ над
обществом, коммуна... применила два безошибочных средства. Во-первых, она
назначила на все должности по управлению, по суду, по народному просвещению
лиц, выбранных всеобщим избирательным правом, и притом ввела право отзыва
этих выбранных в любое время по решению их избирателей. А во-вторых, она
платила всем должностным лицам, как высшим, так и низшим, лишь такую плату,
которую получали другие рабочие... Таким образом, была создана надежная
помеха погоне за местечками и карьеризму". (Маркс - Энгельс, ПСС, том 22,
стр. 200).
Ф. Энгельс прекрасно понимал, что идея свободы, как бы она ни была
привлекательна, на практике может быть превращена людьми, которые окажутся у
руководства, в отвратительную диктатуру. Поэтому он одобрял ограничения,
примененные коммуной против возможного злоупотребления властью. Суть дела
состоит в том, что в то время как отношение Маркса и Энгельса к свободе
вытекало из их философских взглядов на историю, А.И. Солженицын, взявшись за
критику их взглядов, не дал себе труда ознакомиться с основными
произведениями Маркса и Энгельса, а также с философскими работами Г.В.
Плеханова, перу которого принадлежат самые крупные философские произведения
марксизма, а также с его статьями о Белинском, Герцене, Чернышевском,
Добролюбове, - а воспользовался вне контекста выхваченными фразами из
произведений Маркса и Энгельса.
III. "Положение рабочего класса, - говорили коммунисты, - при том
строе, который существует сейчас, будет все ухудшаться, ухудшаться,
ухудшаться, дойдет до полной нищеты и невыносимости. У нас бы так
накормить". (Солженицын, "Речь в Нью-Йорке 9-VII-75").
"Теория обнищания, - писал Ф. Меринг, - в биографии К. Маркса, отражала
определенную практику, о которую спотыкалось даже законодательство
господствующих классов. Маркс и Энгельс были настолько далеки от того, чтобы
выдумывать эту "теорию обнищания", что, наоборот, с самого начала восстали
против нее. Они, конечно, не оспаривали этот сам по себе несомненный и всеми
признанный факт массового обнищания, но доказывали, что обнищание есть не
вечный закон природы (как это доказывали буржуазные экономисты), а
историческое явление, вполне устранимое. В этом отношении манифесту можно
поставить в упрек лишь то, что он недостаточно освободился от взглядов
буржуазной "теории обнищания". (Ф. Меринг "К. Маркс").
Процесс обнищания при капитализме вытекал из тенденции буржуазии к
увеличению доли прибавочной стоимости за счет снижения уровня зарплаты. На
этом основании капиталисты уверовали в вечность закона обнищания. Но
организация пролетариата в профсоюзы привела к тому, что рабочий класс
посредством стачечной борьбы добился увеличения доли зарплаты за счет
снижения нормы прибавочной стоимости. В программных документах марксистских
партий были записаны два ошибочных положения - об абсолютном и относительном
обнищании масс при капитализме, а также о том, что в природе капитализма
заложены препятствия для неограниченного технического прогресса. В
действительности, как показал опыт последних десятилетий, передовые страны
капитализма сумели обеспечить для своих пролетарских масс неуклонное
повышение их жизненного уровня, а капиталистическое производство -
неуклонный рост технического прогресса. В обоих указанных направлениях
капитализм вывел передовые страны на более высокие рубежи, чем это смогли
обеспечить социалистические страны, несмотря на то, что последние в это
время заново создавали свою промышленность.
Тот факт, что капитализм сумел преодолеть эти две преграды, которые с
марксистской точки зрения были ему присущи, и из которых, между прочим,
такие выдающиеся марксисты, как Г.В. Плеханов, выводили неизбежность краха
капитализма - дал повод для многих критиков марксизма говорить о провале
учения Маркса вообще.
Но это неверно. Неизбежность краха капитализма Маркс выводил не из
теории обнищания и не из факта сдерживания капитализмом технического
прогресса, а из противоречия между общественным характером производства и
частным характером присвоения и вытекающим отсюда другим противоречием -
между производительными силами и производственными отношениями. В
капиталистическом обществе производственные отношения становятся тормозом
для развития производительных сил, вызывают трудности в нормальном
функционировании денежной системы, сохраняют условия для экономических
кризисов, безработицы, инфляции, милитаризации экономики и других пороков
капитализма, как это мы видим на примере современной капиталистической
экономики.
Возникает вопрос, а не были ли в споре, происходившем на II-м съезде
партии между так называемыми экономистами и революционными
социал-демократами, правы оппортунисты в лице Акимова и др., а не - как
принято у нас сейчас считать - Г.В. Плеханов и В.И. Ленин. Ведь не кому
иному, как Плеханову, принадлежит следующая реплика, брошенная им на II-м
съезде партии в адрес Акимова:
"Если современный капитализм, существование института частной
собственности не ведут к относительному и даже к абсолютному ухудшению
положения трудящихся масс, если они не ведут, с одной стороны, к
концентрации капиталов в немногих руках, с другой - к пролетаризации масс
все в более и более широких размерах, если это так, то спрашивается, почему
должен расти дух недовольства, революционное настроение среди рабочего
класса, почему должен развиваться антагонизм среди классов, почему должны
обостряться классовые противоречия?..
В самом деле, если положение рабочего класса постепенно улучшается,
если это улучшение теперь достижимо для все более широких масс, то
естественно, что социалисты-реформисты имеют все шансы и все права явиться
истинными выразителями и защитниками интересов пролетариата, а революционной
социал-демократии остается только стать под знамя оппортунизма". (II съезд
РСДРП(б), выступление Г.В. Плеханова по программным вопросам).
За время, прошедшее после выступления Г.В. Плеханова, на наших глазах
хотя и происходит процесс гигантской концентрации капитала и пролетаризации
масс, но наряду с этим под руководством профсоюзов происходит также процесс
улучшения материальных условий жизни и завоевание политических прав
трудящимися, их активное участие в парламентской борьбе.
Таким образом, с тех пор, как были сказаны Плехановым эти слова, в мире
произошли большие изменения. И капитализм, и социализм предстали перед
человечеством в совершенно ином виде. Очень важно, что после Октябрьской
революции лидеры западной буржуазии поняли, что удержать власть в своих
руках они смогут только в том случае, если сумеют обеспечить для своего
рабочего класса непрерывный и постепенный рост материального благосостояния,
и делали все, чтобы привлечь рабочих на сторону демократии.
Наоборот, лидеры социалистического советского государства после смерти
Ленина решили, что ликвидация частной собственности и одно только
обобществление средств производства обеспечит им безусловный успех.
И в то время как лидеры капитализма, при активной роли западных
социал-демократических партий, чтобы завоевать на свою сторону массы и
отвлечь их от революции, непрерывно работали над усовершенствованием своей,
хотя и устаревшей системы, лидеры СССР в лице Сталина и его наследников,
наоборот, делали все, чтобы потерять расположение широких масс как в СССР,
так и в передовых странах запада.
Основоположники коммунизма никогда не были рабами тезиса о неизбежном
крушении капитализма, не были фаталистами и отводили большое место роли
идеологии.
Манифест, написанный основоположниками коммунизма 128 лет тому назад,
не мог тогда предвидеть того размаха профсоюзного движения, которое оно
получило в рамках капитализма в действительности. Сами авторы манифеста
считали, что некоторые его разделы и взгляды устарели. Тем более нет ничего
удивительного в том, что отдельные части манифеста устарели сейчас. Теперь,
когда профсоюзы в западных странах добились коренного улучшения материальных
условий жизни рабочего класса, вполне закономерным стал отказ французской,
итальянской, испанской и английской компартий от основного пункта программы
партии о диктатуре пролетариата как переходной стадии от капитализма к
социализму. Переход этот теперь вполне возможен парламентским путем, при
полном сохранении всех демократических институтов, действующих в современных
цивилизованных странах.
IV. "Или, - говорил А.И. Солженицын в своем выступлении в Нью-Йорке, -
что коммунистические перевороты все начнутся с передовых стран... Ну, не
все, наоборот, вы видите все наоборот".
Опять Солженицын хватается не за основное, а за мелкое, случайное. Суть
марксистской теории состоит не в том, где начнется революция, а в том, что
капитализм сам подготавливает условия для перехода к социализму. И это
доказано неопровержимо. Логически революция должна начаться с передовых
стран. Но целый ряд обстоятельств помешал логическому развитию событий, и
сами основоположники коммунизма не исключали возможности такого отклонения.
Так, например, в предисловии ко второму изданию манифеста, написанному в
1882 году, Маркс и Энгельс писали:
"Если русская революция послужит сигналом пролетарской революции на
западе, так что они дополнят друг друга, то современная русская общинная
собственность может явиться исходным пунктом коммунистического развития".
Так что никакого противоречия между высказываниями Маркса и Ленина не
было.
V. "Как только капитал будет повержен, - говорил там же Солженицын, -
так сразу государство будет отмирать. Вы видите сегодня, где еще есть такие
сильные государства, как в так называемых социалистических странах".
Неверно, что основоположники марксизма предсказывали, что на другой
день после пролетарской революции начнется отмирание государства.
И Маркс, и Энгельс, и Ленин неоднократно писали (и в этом отношении
можно привести десятки и даже сотни выдержек из их произведений и писем) о
том, что между капитализмом и социализмом будет существовать эпоха диктатуры
пролетариата. Пока не будет повержен капитализм во всем мире, или, по
крайней мере, в основных странах, пока не будут ликвидированы классы, до тех
пор будут существовать государства. И даже после наступления социализма в
основных странах еще будет нужда в государстве в отсталых странах, для
постепенного перевода класса крестьян и ремесленников на коллективные формы
труда.
"Надо направить все усилия к тому, - говорил Ленин, - чтобы наладить
отношения рабочих и крестьян. Крестьяне это другой класс. Социализм будет
тогда, когда не будет классов, когда все орудия производства будут в руках
трудящихся. У нас еще остались классы, уничтожение их потребует долгих,
долгих лет, а кто обещает сделать скоро - шарлатан". (Ленин, том 42, стр.
307).
При этом марксисты предполагают ликвидацию классов не только в пределах
одной страны, а во всемирном масштабе. Этот процесс в мире уже идет.
Солженицын видит перед собой сталинский казарменный социализм, и из
этого источника он черпает формулы для своих обобщений.
VI. "Или, - говорил там же Солженицын, - предсказание о том, что война
присуща только капитализму, только потому мол происходит война, что
капитализм. А как только наступит коммунизм, так все войны прекратятся. Мы
уже достаточно видели это: в Будапеште, в Праге, на советско-китайской
границе, при оккупации Прибалтики, при ударе Польше в спину".
Когда Маркс и Энгельс писали о прекращении войн при социализме, они
имели в виду войны, которые присущи капитализму и которые являются
продолжением конкурентной борьбы между капиталистическими странами. Если
ликвидируется конкурентная борьба между странами, ликвидируются тем самым
причины, вызывающие эти войны. Будапешт, Прага и другие носили совсем другой
характер. Это не войны в собственном значении слова, а подавление мятежей,
причем мятежей, совершенных как раз во имя утверждения демократического
социализма и против великодержавного национализма. И, во-вторых, примеры
Солженицына относятся не к марксистскому, а к сталинскому казарменному
социализму.
VII. "Коммунисты никогда не скрывали, - продолжал свою речь в Нью-Йорке
Солженицын, - что они отрицают всякие абсолютные понятия добра и зла, как
категорий несомненных. Коммунизм считает нравственность относительной,
классовой".
В своей книге "Что такое СССР" Л.Д. Троцкий подчеркивал, что:
"Оперировать в политике отвлеченными моральными критериями - заведомо
безнадежная вещь. Политическая мораль вытекает из самой политики, является
ее функцией. Только политика, состоящая на службе великой исторической
задачи, может обеспечить морально безупречные методы действия. Наоборот,
снижение уровня политических задач неизбежно ведет к моральному упадку...
...Будет совершенно правильно сказать, что к политическим нравам
революционной диктатуры надо предъявлять совсем не те требования, что к
нравам парламентаризма. Самая острота орудий и методы диктатуры требует
бдительной антисептики". (стр. 229-230
Солженицын вообще отрицает существование классовых противоречий,
наличие которых было признано за сотни лет до появления Маркса, и не им
придумано. Только в бесклассовом обществе - при коммунизме - сможет
осуществиться на практике человеческая мечта об общей морали, об общих
понятиях добра и зла.
"А многие ли христиане (к которым себя причисляет Солженицын) сделали
для осуществления христианской правды в социальной жизни, - пишет
религиозный философ-историк Н. Бердяев, - пытались ли они осуществить
братство людей без той ненависти и насилия, в которых они обличают
коммунистов?
...У пророков, в Евангелии, в апостольских посланиях, у большей части
учителей церкви мы находим осуждение богатства и богатых, отрицание
собственности, утверждение равенства всех людей перед Богом.
...Страдания и стеснения были признаны (церковью) полезными для
спасения души, и это было применимо главным образом к классам угнетенным,
обреченным на страдания и стеснения, но почему-то не применимо к угнетателям
и насильникам. Христианское смирение было ложно истолковано, и этим
истолкованием пользовались для отрицания человеческого достоинства, для
требования покорности всякому злу. Христианством пользовались для оправдания
приниженности человека, для защиты гнета.
...Бесспорно, церковь, как социальный институт, была в России подчинена
и даже порабощена государству. Унизительная зависимость церкви от
государства была не только в петровский период, она была и в московский
период. Бесспорно также, что духовенство в России было в унизительном и
зависимом положении, и что оно утеряло свое руководящее значение, особенно
со времени раскола". (Н. Бердяев "Истоки и смысл русского коммунизма").
Коммунисты утверждают, что то, что для рабовладельцев было добром,
например, торговля рабами, а при крепостном праве - торговля крестьянами, то
для раба и крепостного было злом. То, что для дворянина было добром,
например, право первой ночи, для крестьян было злом. То, что для капиталиста
было добром, например, увольнение работающих, безработица, снижение уровня
заработной платы, то для работающих было злом. Что можно возразить на это?
Только после отмирания классов, отмирания государства станут общими для
всех людей понятия добра и зла.
VIII. "Но нигде, - говорил в той же речи Солженицын, - в
социалистическом учении не содержится требования нравственности, как сути
социализма, - нравственность лишь обещается, как самовыпадающая манна, после
обобществления имущества. Соответственно: нигде на земле нам еще в натуре не
был показан нравственный социализм".
Опять неверна речь Солженицына, опять он хочет увести нас от сути
спора. Дело совсем не в обобществлении имущества (это Сталин так представлял
социализм). Обобществление лишь средство, а цель нового бесклассового
общества, когда "прекратится работа, диктуемая нуждой" (К. Маркс). Марксисты
никогда не обещали самовыпадающей манны. Наоборот, с самого возникновения
марксизма это учение призывает к борьбе за новое общество.
Насчет правильности утверждения А.И. Солженицына, что в
"социалистическом учении не содержится требования о нравственности" приведу
выдержку из книги Маркса:
"Если человек черпает все свои ощущения, знания и т.д. из внешнего
мира, то надо, стало быть, так устроить окружающий его мир, чтобы он получал
из этого мира достойные его впечатления, чтобы он привык к
истинно-человеческим отношениям, чтобы он чувствовал себя человеком. Если
правильно понятый личный интерес есть основа всякой нравственности, то надо,
стало быть, позаботиться о том, чтобы интересы отдельного человека совпадали
с интересами человечества. Если человек не свободен в материалистическом
смысле этого слова, то есть если свобода заключается не в отрицательной
способности тех или иных поступков, а в положительной возможности проявления
своих личных свойств, то надо, стало быть, не карать отдельных лиц за их
преступления, а уничтожить противообщественные источники преступлений и
отвести в обществе свободное место для деятельности каждого отдельного
человека. Если человеческий характер создается обстоятельствами, то надо,
стало быть, сделать эти обстоятельства достойными человека". (К. Маркс,
приложение No 1 к брошюре Ф. Энгельса "Людвиг Фейербах").
Как видно из приведенной цитаты, Маркс, в противоположность
утверждениям Солженицына, дал развернутую программу того, как следует
обеспечить нравственную атмосферу для полного расцвета отдельной личности и
общества. Может ли такая программа быть осуществлена при капитализме или при
диктатуре пролетариата, где человек находится в тисках разного рода
обстоятельств? Конечно, нет! Только при социализме, в том понимании, какое
он получил у Маркса, когда интересы отдельного человека будут совпадать с
интересами общества, между людьми могут установиться подлинно нравственные
отношения.
Неосновательны утверждения Солженицына, что нигде на земле нам еще в
натуре не был показан нравственный социализм. Но ведь нигде еще и социализма
не было. То, что Сталин назвал социализмом, не имеет ничего общего с
социализмом в марксистском понимании.
IX. "В современных экономических работах доказано, - писал А.И.
Солженицын, в сборнике "Из-под глыб", - что после мануфактурного периода,
капитализм, вопреки К. Марксу, не эксплуатирует рабочих, что главные
ценности создаются не трудом рабочих, а умственным трудом, организацией и
механизацией. Рабочие же, особенно вследствие удачных забастовок, получают
все большую и большую долю продукции, не выработанную ими".
Обходя экономически безграмотные формулировки А.И. Солженицына, следует
выяснить, что в его утверждениях правильно и что ошибочно?
Правильно то, что по мере развития капитализма норма прибавочной
стоимости относительно снижается, и это доказано не против Маркса и
Энгельса. Именно они показали, что с ростом органического состава капитала
на стоимость товаров переноситься все в меньшей и меньшей мере стоимость
живого труда и увеличивается стоимость овеществленного, прошлого труда
(машин, оборудования и т.д.). Но в стоимости овеществленного труда также
имеется доля прибавочной стоимости, созданной в предшествующий период, когда
создавались эти машины и оборудование. Правильно то, что в создании
ценностей участвуют не только рабочие, непосредственно занятые на
производстве, но и ученые, инженеры, учителя, обучающие ученых, рабочих и
инженеров и другие высококвалифицированные работники. Но опять-таки, это
говорит не против Маркса, а вытекает из его учения о простом и сложном
труде. При жизни Маркса соотношение между трудом ученого, инженера и
рабочего было в пользу последнего. Сейчас это соотношение меняется все в
большей и большей мере в пользу ученых и инженеров. Маркс это предвидел,
когда писал, что технический прогресс приведет к тому, что наука станет
непосредственной производительной силой. Но это не меняет принципов учения
К. Маркса.
Правильно также и то, что благодаря классовой борьбе рабочих (хотя
Солженицын не признает такого понятия, как классовая борьба), стачечной
борьбе им удалось увеличить свою долю в национальном доходе. Все остальное,
что после мануфактурного периода капитализм уже не эксплуатирует рабочих (а
чуть ли не рабочие эксплуатируют капиталистов, как это выходит у
Солженицына), и что рабочие получают долю, не выработанную ими, - это
домысел, ибо никто не может взвесить это на весах и подсчитать, кто больше
эксплуатируется: рабочий, или ученый рабочий, или инженер и т.д. И это,
вообще говоря, не имеет значения, так как и рабочие, и инженеры, и ученые -
те же наемные работники, которые противостоят капиталисту на рынке труда.
То, что Маркс подразумевал под рабочими всех участников процесса
производства, этого Солженицын или не знает, или не хочет знать.
X. В своем обращении к руководителям СССР А.И. Солженицын иронизирует
по поводу ошибки марксистов в оценке роли, какую сыграли колонии в развитии
капитализма. Он обращает внимание на то, что передовые капиталистические
страны после того, как они лишились своих колоний, добились значительно
больших успехов как в развитии народного хозяйства, так и в улучшении жизни
своих граждан, чем при колониализме. В истории развития капитализма колонии
сыграли свою роль дважды. Первый раз в эпоху торгового капитала. Ограбление
колоний стало одним из источников первоначального накопления капитала, за
счет некапиталистической среды. Сначала нужно было накопить капитал, чтобы
двинуть его в сферу производства. Эту роль для передовых стран капитализма
выполнили колонии. Об этом ярко рассказано в 24-ой главе "Капитала" Маркса.
Второй раз колонии сыграли свою роль в эпоху возникновения
монополистического капитала. Для укрепления своих позиций на мировом рынке
монополии нуждались в расширении внутреннего рынка, опираясь на который они
становились способными выдержать конкуренцию на международном рынке с
монополиями других капиталистических стран. Именно поэтому борьба за передел
мира была наиболее характерной чертой монополистического этапа капитализма.
Захват новых колоний обеспечивал расширение внутреннего рынка, огражденного
таможенными барьерами от других передовых стран капитализма. Анализ этой
эпохи, так называемого монополистического капитала, о сращивании
промышленного и финансового капитала был дан уже не Марксом, а Р.
Гильфердингом в его книге "Финансовый капитал" и Лениным в его книге
"Империализм как высшая стадия капитализма". Улучшение положения рабочих в
"Когда созданные капиталистической экономикой могучие средства
производства перейдут в общественную собственность и когда производство
будет организовано сообразно общественным потребностям, тогда люди станут,
наконец, господами своих общественных отношений, а тем самым сделаются
господами природы и самих себя. Только тогда они начнут сознательно делать
свою историю. Только тогда приводимые ими в действие общественные причины
будут вызывать все в большей мере желательные для них действия. Это будет
скачок из царства необходимости в царство свободы". (Энгельс, "Антидюринг",
стр. 267).
"Царство свободы, - писал Маркс, - начинается в действительности лишь
там, где прекращается работа, диктуемая нуждой и внешней целесообразностью,
следовательно, по природе вещей, она лежит по ту сторону сферы собственно
материального производства, по ту сторону начинается развитие человеческих
сил, которые являются самоцелью истинного царства свободы, которые, однако,
могут расцвести на этом царстве необходимости, как на своем базисе.
Сокращение рабочего дня - необходимое условие". (К. Маркс, ПСС, том 25, ч.
II, стр. 386-387).
Мы могли бы продолжать иллюстрацию нашего утверждения большим
количеством выдержек, решительно опровергающих домыслы Солженицына насчет
взглядов основоположников коммунизма о свободе, но считаем, что и
приведенных цитат достаточно против двух-трех фраз, выхваченных Солженицыным
из контекста произведений Маркса и Энгельса.
Приведу теперь несколько выдержек из произведений Маркса и Энгельса
насчет их отношения к демократии, против тех нескольких слов, не увязанных с
текстом, которые я привел из речи Солженицына.
"Если что не подлежит никакому сомнению, - писал Энгельс, - так это то,
что наша партия и рабочий класс могут прийти к государству только при такой
политической форме, как демократическая республика. Эта последняя даже
является специфической формой для диктатуры пролетариата, как показала уже
Великая Французская революция". (ПСС, том 22, стр. 237).
Во введении к "Гражданской войне во Франции", написанном в 1890-м году,
Ф. Энгельс писал:
"Против неизбежного во всех существовавших до сих пор государствах
превращения государства и органов государства из слуг общества в господ над
обществом, коммуна... применила два безошибочных средства. Во-первых, она
назначила на все должности по управлению, по суду, по народному просвещению
лиц, выбранных всеобщим избирательным правом, и притом ввела право отзыва
этих выбранных в любое время по решению их избирателей. А во-вторых, она
платила всем должностным лицам, как высшим, так и низшим, лишь такую плату,
которую получали другие рабочие... Таким образом, была создана надежная
помеха погоне за местечками и карьеризму". (Маркс - Энгельс, ПСС, том 22,
стр. 200).
Ф. Энгельс прекрасно понимал, что идея свободы, как бы она ни была
привлекательна, на практике может быть превращена людьми, которые окажутся у
руководства, в отвратительную диктатуру. Поэтому он одобрял ограничения,
примененные коммуной против возможного злоупотребления властью. Суть дела
состоит в том, что в то время как отношение Маркса и Энгельса к свободе
вытекало из их философских взглядов на историю, А.И. Солженицын, взявшись за
критику их взглядов, не дал себе труда ознакомиться с основными
произведениями Маркса и Энгельса, а также с философскими работами Г.В.
Плеханова, перу которого принадлежат самые крупные философские произведения
марксизма, а также с его статьями о Белинском, Герцене, Чернышевском,
Добролюбове, - а воспользовался вне контекста выхваченными фразами из
произведений Маркса и Энгельса.
III. "Положение рабочего класса, - говорили коммунисты, - при том
строе, который существует сейчас, будет все ухудшаться, ухудшаться,
ухудшаться, дойдет до полной нищеты и невыносимости. У нас бы так
накормить". (Солженицын, "Речь в Нью-Йорке 9-VII-75").
"Теория обнищания, - писал Ф. Меринг, - в биографии К. Маркса, отражала
определенную практику, о которую спотыкалось даже законодательство
господствующих классов. Маркс и Энгельс были настолько далеки от того, чтобы
выдумывать эту "теорию обнищания", что, наоборот, с самого начала восстали
против нее. Они, конечно, не оспаривали этот сам по себе несомненный и всеми
признанный факт массового обнищания, но доказывали, что обнищание есть не
вечный закон природы (как это доказывали буржуазные экономисты), а
историческое явление, вполне устранимое. В этом отношении манифесту можно
поставить в упрек лишь то, что он недостаточно освободился от взглядов
буржуазной "теории обнищания". (Ф. Меринг "К. Маркс").
Процесс обнищания при капитализме вытекал из тенденции буржуазии к
увеличению доли прибавочной стоимости за счет снижения уровня зарплаты. На
этом основании капиталисты уверовали в вечность закона обнищания. Но
организация пролетариата в профсоюзы привела к тому, что рабочий класс
посредством стачечной борьбы добился увеличения доли зарплаты за счет
снижения нормы прибавочной стоимости. В программных документах марксистских
партий были записаны два ошибочных положения - об абсолютном и относительном
обнищании масс при капитализме, а также о том, что в природе капитализма
заложены препятствия для неограниченного технического прогресса. В
действительности, как показал опыт последних десятилетий, передовые страны
капитализма сумели обеспечить для своих пролетарских масс неуклонное
повышение их жизненного уровня, а капиталистическое производство -
неуклонный рост технического прогресса. В обоих указанных направлениях
капитализм вывел передовые страны на более высокие рубежи, чем это смогли
обеспечить социалистические страны, несмотря на то, что последние в это
время заново создавали свою промышленность.
Тот факт, что капитализм сумел преодолеть эти две преграды, которые с
марксистской точки зрения были ему присущи, и из которых, между прочим,
такие выдающиеся марксисты, как Г.В. Плеханов, выводили неизбежность краха
капитализма - дал повод для многих критиков марксизма говорить о провале
учения Маркса вообще.
Но это неверно. Неизбежность краха капитализма Маркс выводил не из
теории обнищания и не из факта сдерживания капитализмом технического
прогресса, а из противоречия между общественным характером производства и
частным характером присвоения и вытекающим отсюда другим противоречием -
между производительными силами и производственными отношениями. В
капиталистическом обществе производственные отношения становятся тормозом
для развития производительных сил, вызывают трудности в нормальном
функционировании денежной системы, сохраняют условия для экономических
кризисов, безработицы, инфляции, милитаризации экономики и других пороков
капитализма, как это мы видим на примере современной капиталистической
экономики.
Возникает вопрос, а не были ли в споре, происходившем на II-м съезде
партии между так называемыми экономистами и революционными
социал-демократами, правы оппортунисты в лице Акимова и др., а не - как
принято у нас сейчас считать - Г.В. Плеханов и В.И. Ленин. Ведь не кому
иному, как Плеханову, принадлежит следующая реплика, брошенная им на II-м
съезде партии в адрес Акимова:
"Если современный капитализм, существование института частной
собственности не ведут к относительному и даже к абсолютному ухудшению
положения трудящихся масс, если они не ведут, с одной стороны, к
концентрации капиталов в немногих руках, с другой - к пролетаризации масс
все в более и более широких размерах, если это так, то спрашивается, почему
должен расти дух недовольства, революционное настроение среди рабочего
класса, почему должен развиваться антагонизм среди классов, почему должны
обостряться классовые противоречия?..
В самом деле, если положение рабочего класса постепенно улучшается,
если это улучшение теперь достижимо для все более широких масс, то
естественно, что социалисты-реформисты имеют все шансы и все права явиться
истинными выразителями и защитниками интересов пролетариата, а революционной
социал-демократии остается только стать под знамя оппортунизма". (II съезд
РСДРП(б), выступление Г.В. Плеханова по программным вопросам).
За время, прошедшее после выступления Г.В. Плеханова, на наших глазах
хотя и происходит процесс гигантской концентрации капитала и пролетаризации
масс, но наряду с этим под руководством профсоюзов происходит также процесс
улучшения материальных условий жизни и завоевание политических прав
трудящимися, их активное участие в парламентской борьбе.
Таким образом, с тех пор, как были сказаны Плехановым эти слова, в мире
произошли большие изменения. И капитализм, и социализм предстали перед
человечеством в совершенно ином виде. Очень важно, что после Октябрьской
революции лидеры западной буржуазии поняли, что удержать власть в своих
руках они смогут только в том случае, если сумеют обеспечить для своего
рабочего класса непрерывный и постепенный рост материального благосостояния,
и делали все, чтобы привлечь рабочих на сторону демократии.
Наоборот, лидеры социалистического советского государства после смерти
Ленина решили, что ликвидация частной собственности и одно только
обобществление средств производства обеспечит им безусловный успех.
И в то время как лидеры капитализма, при активной роли западных
социал-демократических партий, чтобы завоевать на свою сторону массы и
отвлечь их от революции, непрерывно работали над усовершенствованием своей,
хотя и устаревшей системы, лидеры СССР в лице Сталина и его наследников,
наоборот, делали все, чтобы потерять расположение широких масс как в СССР,
так и в передовых странах запада.
Основоположники коммунизма никогда не были рабами тезиса о неизбежном
крушении капитализма, не были фаталистами и отводили большое место роли
идеологии.
Манифест, написанный основоположниками коммунизма 128 лет тому назад,
не мог тогда предвидеть того размаха профсоюзного движения, которое оно
получило в рамках капитализма в действительности. Сами авторы манифеста
считали, что некоторые его разделы и взгляды устарели. Тем более нет ничего
удивительного в том, что отдельные части манифеста устарели сейчас. Теперь,
когда профсоюзы в западных странах добились коренного улучшения материальных
условий жизни рабочего класса, вполне закономерным стал отказ французской,
итальянской, испанской и английской компартий от основного пункта программы
партии о диктатуре пролетариата как переходной стадии от капитализма к
социализму. Переход этот теперь вполне возможен парламентским путем, при
полном сохранении всех демократических институтов, действующих в современных
цивилизованных странах.
IV. "Или, - говорил А.И. Солженицын в своем выступлении в Нью-Йорке, -
что коммунистические перевороты все начнутся с передовых стран... Ну, не
все, наоборот, вы видите все наоборот".
Опять Солженицын хватается не за основное, а за мелкое, случайное. Суть
марксистской теории состоит не в том, где начнется революция, а в том, что
капитализм сам подготавливает условия для перехода к социализму. И это
доказано неопровержимо. Логически революция должна начаться с передовых
стран. Но целый ряд обстоятельств помешал логическому развитию событий, и
сами основоположники коммунизма не исключали возможности такого отклонения.
Так, например, в предисловии ко второму изданию манифеста, написанному в
1882 году, Маркс и Энгельс писали:
"Если русская революция послужит сигналом пролетарской революции на
западе, так что они дополнят друг друга, то современная русская общинная
собственность может явиться исходным пунктом коммунистического развития".
Так что никакого противоречия между высказываниями Маркса и Ленина не
было.
V. "Как только капитал будет повержен, - говорил там же Солженицын, -
так сразу государство будет отмирать. Вы видите сегодня, где еще есть такие
сильные государства, как в так называемых социалистических странах".
Неверно, что основоположники марксизма предсказывали, что на другой
день после пролетарской революции начнется отмирание государства.
И Маркс, и Энгельс, и Ленин неоднократно писали (и в этом отношении
можно привести десятки и даже сотни выдержек из их произведений и писем) о
том, что между капитализмом и социализмом будет существовать эпоха диктатуры
пролетариата. Пока не будет повержен капитализм во всем мире, или, по
крайней мере, в основных странах, пока не будут ликвидированы классы, до тех
пор будут существовать государства. И даже после наступления социализма в
основных странах еще будет нужда в государстве в отсталых странах, для
постепенного перевода класса крестьян и ремесленников на коллективные формы
труда.
"Надо направить все усилия к тому, - говорил Ленин, - чтобы наладить
отношения рабочих и крестьян. Крестьяне это другой класс. Социализм будет
тогда, когда не будет классов, когда все орудия производства будут в руках
трудящихся. У нас еще остались классы, уничтожение их потребует долгих,
долгих лет, а кто обещает сделать скоро - шарлатан". (Ленин, том 42, стр.
307).
При этом марксисты предполагают ликвидацию классов не только в пределах
одной страны, а во всемирном масштабе. Этот процесс в мире уже идет.
Солженицын видит перед собой сталинский казарменный социализм, и из
этого источника он черпает формулы для своих обобщений.
VI. "Или, - говорил там же Солженицын, - предсказание о том, что война
присуща только капитализму, только потому мол происходит война, что
капитализм. А как только наступит коммунизм, так все войны прекратятся. Мы
уже достаточно видели это: в Будапеште, в Праге, на советско-китайской
границе, при оккупации Прибалтики, при ударе Польше в спину".
Когда Маркс и Энгельс писали о прекращении войн при социализме, они
имели в виду войны, которые присущи капитализму и которые являются
продолжением конкурентной борьбы между капиталистическими странами. Если
ликвидируется конкурентная борьба между странами, ликвидируются тем самым
причины, вызывающие эти войны. Будапешт, Прага и другие носили совсем другой
характер. Это не войны в собственном значении слова, а подавление мятежей,
причем мятежей, совершенных как раз во имя утверждения демократического
социализма и против великодержавного национализма. И, во-вторых, примеры
Солженицына относятся не к марксистскому, а к сталинскому казарменному
социализму.
VII. "Коммунисты никогда не скрывали, - продолжал свою речь в Нью-Йорке
Солженицын, - что они отрицают всякие абсолютные понятия добра и зла, как
категорий несомненных. Коммунизм считает нравственность относительной,
классовой".
В своей книге "Что такое СССР" Л.Д. Троцкий подчеркивал, что:
"Оперировать в политике отвлеченными моральными критериями - заведомо
безнадежная вещь. Политическая мораль вытекает из самой политики, является
ее функцией. Только политика, состоящая на службе великой исторической
задачи, может обеспечить морально безупречные методы действия. Наоборот,
снижение уровня политических задач неизбежно ведет к моральному упадку...
...Будет совершенно правильно сказать, что к политическим нравам
революционной диктатуры надо предъявлять совсем не те требования, что к
нравам парламентаризма. Самая острота орудий и методы диктатуры требует
бдительной антисептики". (стр. 229-230
Солженицын вообще отрицает существование классовых противоречий,
наличие которых было признано за сотни лет до появления Маркса, и не им
придумано. Только в бесклассовом обществе - при коммунизме - сможет
осуществиться на практике человеческая мечта об общей морали, об общих
понятиях добра и зла.
"А многие ли христиане (к которым себя причисляет Солженицын) сделали
для осуществления христианской правды в социальной жизни, - пишет
религиозный философ-историк Н. Бердяев, - пытались ли они осуществить
братство людей без той ненависти и насилия, в которых они обличают
коммунистов?
...У пророков, в Евангелии, в апостольских посланиях, у большей части
учителей церкви мы находим осуждение богатства и богатых, отрицание
собственности, утверждение равенства всех людей перед Богом.
...Страдания и стеснения были признаны (церковью) полезными для
спасения души, и это было применимо главным образом к классам угнетенным,
обреченным на страдания и стеснения, но почему-то не применимо к угнетателям
и насильникам. Христианское смирение было ложно истолковано, и этим
истолкованием пользовались для отрицания человеческого достоинства, для
требования покорности всякому злу. Христианством пользовались для оправдания
приниженности человека, для защиты гнета.
...Бесспорно, церковь, как социальный институт, была в России подчинена
и даже порабощена государству. Унизительная зависимость церкви от
государства была не только в петровский период, она была и в московский
период. Бесспорно также, что духовенство в России было в унизительном и
зависимом положении, и что оно утеряло свое руководящее значение, особенно
со времени раскола". (Н. Бердяев "Истоки и смысл русского коммунизма").
Коммунисты утверждают, что то, что для рабовладельцев было добром,
например, торговля рабами, а при крепостном праве - торговля крестьянами, то
для раба и крепостного было злом. То, что для дворянина было добром,
например, право первой ночи, для крестьян было злом. То, что для капиталиста
было добром, например, увольнение работающих, безработица, снижение уровня
заработной платы, то для работающих было злом. Что можно возразить на это?
Только после отмирания классов, отмирания государства станут общими для
всех людей понятия добра и зла.
VIII. "Но нигде, - говорил в той же речи Солженицын, - в
социалистическом учении не содержится требования нравственности, как сути
социализма, - нравственность лишь обещается, как самовыпадающая манна, после
обобществления имущества. Соответственно: нигде на земле нам еще в натуре не
был показан нравственный социализм".
Опять неверна речь Солженицына, опять он хочет увести нас от сути
спора. Дело совсем не в обобществлении имущества (это Сталин так представлял
социализм). Обобществление лишь средство, а цель нового бесклассового
общества, когда "прекратится работа, диктуемая нуждой" (К. Маркс). Марксисты
никогда не обещали самовыпадающей манны. Наоборот, с самого возникновения
марксизма это учение призывает к борьбе за новое общество.
Насчет правильности утверждения А.И. Солженицына, что в
"социалистическом учении не содержится требования о нравственности" приведу
выдержку из книги Маркса:
"Если человек черпает все свои ощущения, знания и т.д. из внешнего
мира, то надо, стало быть, так устроить окружающий его мир, чтобы он получал
из этого мира достойные его впечатления, чтобы он привык к
истинно-человеческим отношениям, чтобы он чувствовал себя человеком. Если
правильно понятый личный интерес есть основа всякой нравственности, то надо,
стало быть, позаботиться о том, чтобы интересы отдельного человека совпадали
с интересами человечества. Если человек не свободен в материалистическом
смысле этого слова, то есть если свобода заключается не в отрицательной
способности тех или иных поступков, а в положительной возможности проявления
своих личных свойств, то надо, стало быть, не карать отдельных лиц за их
преступления, а уничтожить противообщественные источники преступлений и
отвести в обществе свободное место для деятельности каждого отдельного
человека. Если человеческий характер создается обстоятельствами, то надо,
стало быть, сделать эти обстоятельства достойными человека". (К. Маркс,
приложение No 1 к брошюре Ф. Энгельса "Людвиг Фейербах").
Как видно из приведенной цитаты, Маркс, в противоположность
утверждениям Солженицына, дал развернутую программу того, как следует
обеспечить нравственную атмосферу для полного расцвета отдельной личности и
общества. Может ли такая программа быть осуществлена при капитализме или при
диктатуре пролетариата, где человек находится в тисках разного рода
обстоятельств? Конечно, нет! Только при социализме, в том понимании, какое
он получил у Маркса, когда интересы отдельного человека будут совпадать с
интересами общества, между людьми могут установиться подлинно нравственные
отношения.
Неосновательны утверждения Солженицына, что нигде на земле нам еще в
натуре не был показан нравственный социализм. Но ведь нигде еще и социализма
не было. То, что Сталин назвал социализмом, не имеет ничего общего с
социализмом в марксистском понимании.
IX. "В современных экономических работах доказано, - писал А.И.
Солженицын, в сборнике "Из-под глыб", - что после мануфактурного периода,
капитализм, вопреки К. Марксу, не эксплуатирует рабочих, что главные
ценности создаются не трудом рабочих, а умственным трудом, организацией и
механизацией. Рабочие же, особенно вследствие удачных забастовок, получают
все большую и большую долю продукции, не выработанную ими".
Обходя экономически безграмотные формулировки А.И. Солженицына, следует
выяснить, что в его утверждениях правильно и что ошибочно?
Правильно то, что по мере развития капитализма норма прибавочной
стоимости относительно снижается, и это доказано не против Маркса и
Энгельса. Именно они показали, что с ростом органического состава капитала
на стоимость товаров переноситься все в меньшей и меньшей мере стоимость
живого труда и увеличивается стоимость овеществленного, прошлого труда
(машин, оборудования и т.д.). Но в стоимости овеществленного труда также
имеется доля прибавочной стоимости, созданной в предшествующий период, когда
создавались эти машины и оборудование. Правильно то, что в создании
ценностей участвуют не только рабочие, непосредственно занятые на
производстве, но и ученые, инженеры, учителя, обучающие ученых, рабочих и
инженеров и другие высококвалифицированные работники. Но опять-таки, это
говорит не против Маркса, а вытекает из его учения о простом и сложном
труде. При жизни Маркса соотношение между трудом ученого, инженера и
рабочего было в пользу последнего. Сейчас это соотношение меняется все в
большей и большей мере в пользу ученых и инженеров. Маркс это предвидел,
когда писал, что технический прогресс приведет к тому, что наука станет
непосредственной производительной силой. Но это не меняет принципов учения
К. Маркса.
Правильно также и то, что благодаря классовой борьбе рабочих (хотя
Солженицын не признает такого понятия, как классовая борьба), стачечной
борьбе им удалось увеличить свою долю в национальном доходе. Все остальное,
что после мануфактурного периода капитализм уже не эксплуатирует рабочих (а
чуть ли не рабочие эксплуатируют капиталистов, как это выходит у
Солженицына), и что рабочие получают долю, не выработанную ими, - это
домысел, ибо никто не может взвесить это на весах и подсчитать, кто больше
эксплуатируется: рабочий, или ученый рабочий, или инженер и т.д. И это,
вообще говоря, не имеет значения, так как и рабочие, и инженеры, и ученые -
те же наемные работники, которые противостоят капиталисту на рынке труда.
То, что Маркс подразумевал под рабочими всех участников процесса
производства, этого Солженицын или не знает, или не хочет знать.
X. В своем обращении к руководителям СССР А.И. Солженицын иронизирует
по поводу ошибки марксистов в оценке роли, какую сыграли колонии в развитии
капитализма. Он обращает внимание на то, что передовые капиталистические
страны после того, как они лишились своих колоний, добились значительно
больших успехов как в развитии народного хозяйства, так и в улучшении жизни
своих граждан, чем при колониализме. В истории развития капитализма колонии
сыграли свою роль дважды. Первый раз в эпоху торгового капитала. Ограбление
колоний стало одним из источников первоначального накопления капитала, за
счет некапиталистической среды. Сначала нужно было накопить капитал, чтобы
двинуть его в сферу производства. Эту роль для передовых стран капитализма
выполнили колонии. Об этом ярко рассказано в 24-ой главе "Капитала" Маркса.
Второй раз колонии сыграли свою роль в эпоху возникновения
монополистического капитала. Для укрепления своих позиций на мировом рынке
монополии нуждались в расширении внутреннего рынка, опираясь на который они
становились способными выдержать конкуренцию на международном рынке с
монополиями других капиталистических стран. Именно поэтому борьба за передел
мира была наиболее характерной чертой монополистического этапа капитализма.
Захват новых колоний обеспечивал расширение внутреннего рынка, огражденного
таможенными барьерами от других передовых стран капитализма. Анализ этой
эпохи, так называемого монополистического капитала, о сращивании
промышленного и финансового капитала был дан уже не Марксом, а Р.
Гильфердингом в его книге "Финансовый капитал" и Лениным в его книге
"Империализм как высшая стадия капитализма". Улучшение положения рабочих в