Ассиди Орлова. Тени войны

кулинарный интерес и взобрался на спящее тело.
      Почувствовав тепло, варан свернулся клубком и тихо засопел, сверкнув
напоследок светящимися глазами. Через пару минут появился еще один варан,
чуть поменьше первого. Он тоже проследовал на свое старое место и занял
место рядом со своим собратом. Вслед за вторым появились другие и все они
устраивались рядом с излучающим тепло человеком.
      На одном из домов заколыхались лианы и темный силуэт скользнул на
замусоренную брусчатку.
      Большие, словно плошки, рубиновые глаза распахнулись в ночи и цепко
отмечали в темноте каждую мелочь.
      Неслышно ступая на мягких лапах, осторожный охотник стал медленно
крался к спящим на улице уродцам. Однако хищника замели и тяжелый булыжник
ударился о мостовую, выбив целый сноп искр.
      Охотник резко отпрянул и одним прыжком перемахнул через разрушенную
стену.
      Оказавших внутри разрушенного здания, он потянул носом воздух и
почувствовал запах добычи. Голод снова сдавил желудок и охотник, с
бульканьем проглотил слюну. Он повел рубиновыми глазами и сразу заметил
Мориса, находящегося всего в нескольких шагах.
      Дрожа от возбуждения, хищник неслышно приблизился и еще раз потянул
носом. Затем разомкнул клыки и потянулся к горлу выбранной жертвы.
      В этот момент Морис открыл глаза. Он увидел перед собой оскаленную
пасть и не секунды не сомневался, что это очередной кошмар.
      Однако, опережая его медлительные мысли, сверкнула стальная чешуя и
неудачливый охотник, с хрипом покатился по битым кирпичам, пытался оторвать
от себя серебристого убийцу.
      Когда последние судороги перестали сотрясать его тело, варан разжал
свои челюсти и, сильно хромая, вернулся на теплое место. Только тут,
оцепеневший Морис обнаружил, что на нем и вокруг него лежит множество
ядовитых существ, один укус которых может стать смертельным.
      "Может быть я сплю?.." - с надеждой подумал он, однако это была
реальность и оставшиеся до рассвета пару часов, Лист пролежал не
шелохнувшись.
      Как только первые лучи Бонакуса коснулись руин, вся команда варанов,
дружно проснувшись и построившись в колонну, ушла по своим делам. Остался
только ночной защитник Мориса, который не мог идти из-за поврежденной ноги.
Варан шипел от боли и пытался волочить за собой неестественно вывернутую
конечность.
      Тем временем, Морис поднялся с неудобного ложа и разминая затекшие
члены, наблюдал за калекой.
      Затем он присел на корточки и почмокал губами. Варан обернулся и
заморгал своими пленчатыми веками.
      - Ну давай, брат, двигай сюда. Посмотрим, что с твоей ногой...
      Варан, поняв, что ему предлагают помощь, заковылял к Морису.
      - Только ты меня не кусай, - поставил условие тот. - Потому что если я
умру, ты останешься калекой.
      Варан молча слушал и, казалось, все понимал. Морис осторожно дотронулся
до шершавой лапку пациента и посмотрел на его реакцию. Варан был спокоен.
      - Потерпи, сейчас будет немного больно...
      Послышался легкий щелчок и лапа встала на место. Варан даже не пискнул.
Проверяя работу Мориса, он прошел в одну сторону, потом в другую. Хромоты
как небывало.
      - Ну вот, - улыбнулся Морис, - Теперь снова можешь гулять и вообще,
проводить меня до границы. А то я не местный, дороги не знаю...
      Варан внимательно слушал Мориса глядя ему прямо в глаза. Затем подошел
ближе и потерся о ботинок, соглашаясь составить Морису компанию.

136

      На наблюдательный пункт пограничного контроля ворвался запыхавшийся
наблюдатель. Едва увидев лейтенанта, он выпалил:
      - Сэр!.. Сижу я в секрете, как положено... Вдруг вижу...
      - Давай без вступлений, Банджо!.. - закричал не на шутку перепугавшийся
лейтенант.
      - Он пересек границу, сэр. Тот, о ком предупреждали...
      - Не может быть, Банджо, эту границу невозможно пересечь...
      - Нормальному человеку может и невозможно, сэр, но этот притащил с
собой ядовитого варана. Он, как кошку, нес его на руках, а потом отпустил, и
тот преспокойно возвратился в лес... Возможно ли такое?
      - Чудеса какие-то. Ну-ка дыхни...
      - Да чтоб я на службе, - начал оправдываться солдат.
      - Я сказал дыхни!.. - поднял голос лейтенант.
      - Да пожалуйста, - обиделся Банджо и дыхнул.
      - Странно... Я конечно, немедленно доложу вышестоящему начальству, но
они решат, что у нас галлюцинации. Хотя, на самом, деле галлюцинации только
у тебя.
      - Но я же дыхнул, сэр.
      - Это ничего не значит. Ты мог просто свихнуться...
      Начальник участка, которому лейтенант доложил о происшествии на
границе, тотчас позвонил на самый верх и к телефону подошел сам Бирин.
      - Что случилось? Да не тараторьте вы... Спокойнее и все по порядку...
Так... А вы уверены, что это тот самый?.. Хорошо, доложите обо всем в
четвертый отдел Армейской разведки, пусть теперь они его отслеживают.
      Бирин бросил трубку на рычаг и нервно забарабанил по столу пальцами.
Поразмыслив, он снял трубку и позвонил Президенту.
      - Здравствуйте, господин Президент. Это Бирин.
      - Вы звоните по поводу происшествия на границе? - опередил Бирина
Президент.
      - Вам уже сообщили? Собственно, этот случай я уже передал Армейской
разведке, но у меня к вам немного другой вопрос, господин Президент.
      - Какой же?
      - Хочу узнать ваше мнение, как наилучшего эксперта по истории колонии.
Не может ли быть этот случай проникновения через зону, следствием очередного
скачка? Или наоборот, буферная зона вступает в период стабильности?
      - Думаю, что ни то и ни другое. Вы помните последний скачек? Мы тогда
потеряли город и треть населения... Так что, для нового скачка еще слишком
рано. Но и стабильность, увы, возможна только в следующем столетии. Ну, а
что касается диверсанта, то неплохо бы вам проконтролировать это дело
лично...
      - Но я же обязан передать его четвертому отделу.
      - На то вы и управляющий Внутренней безопасности, чтобы быть в курсе
дела. Подстрахуйте четвертый отдел. У вас, все таки, больше опыта. Прошу
вас, Вацлав.
      - Я все понял, господин Президент. Все сделаем, как надо...
      Подождав, пока на другом конце положили трубку, Бирин нажал кнопку
вызова и тотчас появился посыльный.
      - Нильс, возьми группу захвата и выдвигайся к рубежу. Будешь брать
диверсанта, но так чтобы ни один волос не упал с его головы... Это будет
нашим подарком Президенту. Ты все понял?
      Нильс молча поклонился и вышел.
      Оставшись один, Бирин, заложил руки за спину и начал прохаживаться по
кабинету. Он всегда так делал, когда обдумывал свои действия.
      Неожиданно Бирин вспомнил о жене. Он подошел к телефону и набрал свой
домашний номер.
      - Герда, солнышко, не жди меня к обеду... Да, ласточка... Да, дела.
Ну-ну, не обижайся, котик мой, я отработаю... - Бирин прямо-таки замурлыкал,
- Отработаю... Что? Не поняла, солнышко?.. Ну вот, то-то же... Твой Вацлав
очень любит тебя, моя пташка. Ну пока. Не скучай...
      Когда Бирин закончил говорить, его лицо приняло прежнее озабоченное
выражение.

137

      Солнечный зайчик приятно щекотал кругленькое плечико Герды, а она
сидела на веранде, увитой гентским плющом и, с вязанием в руках, коротала
время до прихода мужа.
      Всего три месяца прошло с тех пор, как Герда сменила фамилию Феррари на
Бирин. Поначалу она считала себя несчастной, хотела утопиться и ночами
заливала подушку слезами, но, в конце концов, почувствовала вкус к семейной
жизни и поняла свое женское предназначение.
      Теперь уже Вацлав не казался ей страшным хищником, как в ту, первую
ночь. Ах, как ей тогда было страшно!
      Муж тискал ее молодое тело, с рычанием наваливаясь на нее снова и
снова. Но мать твердила Герде, еще задолго до свадьбы, что муж -
единственный законный обладатель и ему можно позволить все.
      И, закусив от боли губы, Герда смирилась и была готова умереть, не
издав не звука, прожив на этом свете неполные семнадцать лет, однако храп
хозяина возвестил о том, что в этот раз смерть миновала Герду.
      Теперь, события их первой с Бириным ночи, казались очень далекими и
Герда перестала вспоминать их. Она была беременна, а будущей матери не
следовало волновать себя тягостными воспоминаниями.
      Супруги Феррари, изредка навещавшие дочь, радовались такой разительной
перемене. Особенно отец. Он мог часами развивать мысль о необыкновенной
гениальности своего зятя. С ним, конечно же, с готовностью соглашались любые
собеседники. Бирин - это была сила, а с силой лучше ладить.
      Привыкать к мужу было трудно. Но еще трудней было находить общий язык с
его матерью. Это была жадная и сварливая старуха. Она помнила те времена,
когда еще не было буферной зоны и люди не боялись ее ужасных скачков.
      Для бабки Илоны, так звали свекровь Герды, не существовало никаких
авторитетов. Не стесняясь гостей высокого ранга, которые часто бывали у
Бирина, она часто поливала грязью всех, кого только могла вспомнить.
      С годами она вспоминала все меньше фамилий, но ее список был довольно
длинным.
      Когда Вацлаву Бирину надоело извиняться перед своими гостями, он
пригласил психиатра и тот оставил для пациентки целую коробку лекарств.
      Бирин стал сыпать порошки матери в пищу и заставлял принимать таблетки
самостоятельно. После этого бабка Илона быстро уставала от своих скандалов и
большую часть дня спала, сидя в кресле.
      С появлением Герды, старуха объявила ей войну. С самого утра она
кричала Герде всякие непристойности и бросалась в нее всеми предметами, до
которых могла дотянуться. Если невестка пряталась в одной из комнат, старуха
выходила из себя и горланила до тех пор, пока Герда не появлялась.
      Однажды, она так ударила невестку клюкой, что та, в ответ, столкнула
свекровь со ступенек дома, прямо в ее кресле.
      Бабка Илона сильно ушиблась и через два дня ее разбил паралич. Старуха
ничего не говорила и не шевелилась, а просто лежала, как колода, уставившись
в потолок. Кормили ее через трубку, а нужду она справляла прямо под себя.
Для кормления больной приходил врач, но менять белье и стирать запачканные
простыни приходилось Герде. Такая жизнь не входила в ее планы и, в конце
концов, она отравила неподвижную свекровь, влив ей в ноздри яд для
растираний.

138

      И снова Морис оказался в камере.
      Уже в третий раз за время своих злоключений, однако справедливости
ради, следовало отметить, что эта камера была самая чистая, теплая и сухая.
      Вместо гнилой соломы и кишащего блохами рванья, здесь стоял мягкий
топчан, накрытый белоснежной простыней. Стены камеры были обиты толстым
серым войлоком, кроме одного угла, выложенного до самого потолка
ослепительно белым кафелем.
      В самом верху этого угла торчал железный крюк к которому была подвешена
хромированная цепь, а на цепи висело некое приспособление, очень похожее на
вешалку для одежды. Не нужно было долго думать, чтобы догадаться о
предназначении этой конструкции.
      От соседства с подобными приспособлениями, у Мориса по спине бегали
мурашки и чтобы отвлечься, он по много раз прокручивал в памяти весь свой
путь от заброшенного города, до места, где его ожидала засада.
      Он помнил, как нес варана под рубашкой, на случай защиты от нападения.
Однако применять своего друга ему так и не пришлось. Никто не решился встать
у него на пути.
      В какой-то момент, он понял, что вышел из буферной зоны: цвета стали
ярче, контуры предметов отчетливее. Звуки перестали дробиться и смазываться
множеством неправдоподобных шумов.
      Преодолев еще три десятка шагов, Морис вышел на лесную опушку и
остановился, поскольку варан забеспокоился и начал царапать острыми
коготками живот. Пришлось его отпустить и он вернулся, в буферную зону.
Морис посмотрел ему вслед, затем повернулся и пошел своей дорогой.
      Он шел еще с полчаса, пока не остановился, услышав подозрительный
шорох. Затем был тонкий свист и в плечо вонзилась химическая ампула.
      Морис выдернул ее, практически, сразу, но этого хватило, чтобы
парализатор начал действовать. Руки и ноги перестали слушаться, и Лист
потерял сознание.

138

      Телефон зазвонил и Бирин снял трубку. Он был приятно удивлен, поскольку
ему звонил сам Президент.
      - Здравствуйте, Вацлав. Вас беспокоит доктор Ризен...
      - Я узнал вас, господин Президент. - Бирин сидел за столом и свободной
рукой поигрывал резиновой дубинкой. Он собирался идти на допрос.
      - Как там ваш пленник? - осведомился доктор.
      - Как раз сейчас я хотел это выяснить. Через час он нам все выложит,
господин Президент, это я вам обещаю. Или он расскажет все, или умрет...
      - Вот этого-то я и боюсь. Дело в том, что у нас появились новые
сведения и теперь ваш диверсант нам нужен в добром здравии. Поэтому
традиционные методы допроса к нему применять не следует...
      - С чего, вдруг ему такое послабление, господин Президент? - спросил
разочарованный Бирин.
      - Возможно он станет одним из нас. По крайней мере мне бы этого очень
хотелось... Я сам буду говорить с ним.
      - Вам виднее, господин Президент. Ваше желание для меня закон, но этот
человек может быть опасен. Существует версия, что он голыми руками уничтожил
робота-убийцу. Стоит ли рисковать вам лично?.. Если честно, то я обеспокоен.
      - Полноте, Вацлав, - перебил собеседника Ризен, - Неужели вы думаете,
что я не предприму соответствующих мер безопасности?..
      Воцарилась пауза.
      "Идиот, - подумал Ризен, - Какой идиот..."
      - Ну так что вы скажете? - доктору Ризену не хотелось давить на Бирина.
      - То есть, вы его забираете?
      - Да, вы правильно поняли, Вацлав. Люди полковника Фрезера приедут к
вам через пятнадцать минут. А вы не расстраивайтесь, если этот диверсант
откажется сотрудничать, мы вернем его к вам и делайте с ним, что хотите. Вы
же знаете, я всегда иду вам навстречу. Кстати, как себя чувствует ваша
молодая жена? Я слышал вы ждете прибавления?
      - Спасибо, господин Президент, мне очень приятно что вы осведомлены...
      - Конечно-конечно, - перебил его доктор Ризен, - я стараюсь чтобы
всегда... Ну, всего вам хорошего.

139

      Джон проснулся ровно в пять. Его новая любовница, с которой он жил уже
полгода, поднялась на полчаса раньше и приготовила завтрак.
      Джон пошел в ванную и первый человек, о ком он подумал, посмотрев на
свое отражение в зеркале, была Ева. Джон давно заметил, что она его не
раздражала. Ей удавалось быть какой-то незаметной.
      "Пора нам узаконить наши отношения, - подвел итог Джон, - если я
переживу сегодняшний день, так и сделаем."
      Он вышел из ванной бодрым, чисто выбритым и благоухающим дезодорантами.
Быстро одевшись, проглотил омлет и залпом выпил кофе, затем чмокнул Еву в
лоб и вышел из дома.
      А еще через час он уже стоял в затемненной комнате перед подсвеченной
оперативной картой.
      - Итак, господа, шесть-тридцать. До начала работы в этом корпусе еще
целых два часа. Давайте еще раз повторим наши задачи. Итак, Восьмой
Атлантический флот берет на себя капитан Фитнесс, военно-морскую базу
блокирует майор Армстронг. Морские пехотинцы лейтенанта Боргезе перекрывают
Западное шоссе, чтобы отрезать пилотов от базы ВВС "Северин".
      Вам необходимо продержаться до подхода бронетанковой бригады НСБ.
      Лейтенант Боргезе молча кивнул.
      - Так получается, господа, что в случае неудачи, те первые лица,
которых мы здесь представляем, останутся при своих креслах, а нас уничтожат.
Надеюсь, вы это понимаете. Поэтому призываю вас быть предельно внимательными
и жесткими. Вот, я принес вам те приборы, о которых говорил.
      С этими словами, Бидли открыл лежащий на столе чемоданчик, и все
присутствующие увидели те самые тесторы, в существование которых они не
очень то верили.
      - Возле каждого из вас будет находиться оператор, обученный работе с
этими приборами. К сожалению, мы не сумели воспроизвести устройства, в
точности повторяющие все параметры оригинала, но того чем мы располагаем
достаточно, чтобы выявлять носителей биопроцессоров. Напоминаю, что после
определения, носитель процессора должен быть немедленно уничтожен... Ну, а
что касается Ассамблеи, то этим займусь я вместе со штурмовыми командами
НСБ. Итак господа... - майор посмотрел на часы, - через час и тридцать семь
минут мы начинаем.

140

      В точно установленный срок, в указанные районы города вступили
подразделения, которые должны были определить успех военного переворота.
      В то же время, из пригородов столицы - к побережью, двигались
бронетанковые колонны. В их задачу входило предотвращение высадки десанта с
моря.
      На корабли, стоящие на рейде, под разными предлогами поднимались
офицеры в форме военной полиции и требовали встречи с командирами. Затем
включался прибор и военный начальник падал на пол, сраженной резкой болью в
голове.
      Агенты тут же расправлялись с ним без лишних сантиментов и, пользуясь
возникавшей паникой, уходили на следующий объект.
      На всех дорогах ведущих в город стояли морские пехотинцы, которые
тщательно проверяли транспорт и задерживали автобусы с летчиками следовавшие
на базу "Северин".
      Через час после начала действий путчистов, полицейский спецназ, при
поддержке четырех легких вертолетов, атаковал морских пехотинцев, стараясь
выбить их за пределы контролируемой зоны. Завязался жаркий бой, по ходу
которого спецназ получил подкрепление из нескольких сотен боевиков с
силовыми имплантантами.
      Под натиском превосходящих сил, морские пехотинцы отошли на резервные
позиции, и, вскоре, у них в тылу уже высаживались десантно-штурмовые
подразделения НСБ.
      Это были тяжеловооруженные солдаты, снаряжение которых на первых же
минутах боя, позволило уничтожить спецназовские вертолеты. Силы выровнялись
и сражение принимало все более ожесточенную окраску.
      С обоих сторон активно применялись мобильные противотанковые комплексы
и вскоре весь район боевых действий, стал похож на дымящиеся развалины.
      Дорожные мосты и шоссейные ярусы превратились в свалку разбитых
бетонных конструкций, повсюду горели попавшие под огонь автомобили и столбы
черного дыма уносились ветром в сторону центра города.
      Дым и пыль ухудшали видимость, но солдаты в перепачканной закопченной
броне не прекращали яростные контратаки, продолжая выполнять свой долг.
      Кое где, на башнях небоскребов поднимался дым. Боевики совершали
поджоги и взрывали станции монорельса, стремясь внести панику и отвлечь силы
полиции. Иногда по улицам проносились автомобили из которых велась
беспорядочная стрельба по окнам домов или неосторожным пешеходам.
      Дерзкой атаке подверглось здание НСБ. Террористам удалось закрепиться в
холле и нескольких комнатах первого этажа, однако вскоре они были
блокированы и полностью уничтожены.

141

      В огромном Зале заседаний, украшенном величественными колоннами и
громоздкой лепниной, начинались ежедневные дебаты.
      Не особенно вдаваясь в подробности обсуждаемых тем, сенаторы брызгали
слюной, восторгались и негодовали, предлагали и отвергали. Словом
развлекались так, как это им было доступно.
      Многие из них были пожилыми людьми, для которых политика осталась
единственным делом на которое они были способны.
      Другая категория народных избранников состояла из профессиональных
лоббистов, получающих большие гонорары в штаб-квартирах ведущих корпораций.
Правда, существовала еще одна прослойка сенаторов, которые занимались
собственно законотворческой деятельностью и исправно ходил на все заседания.
      Коллеги относились к ним с подозрением и считали совершенными чудаками.
      Как и следовало ожидать, законы, выходящие из Ассаблеи, выглядели
странно, однако других не было и Содружество, худо бедно, существовало
опираясь на то, что есть.
      Несмотря на ранний час, сенатор Петерсон уже в третий раз вскакивал с
места с одной и той же фразой:
      - Да вы дерьмо, коллега Ламберт, дерьмо! И все ваши слова тоже дерьмо!
      Фракция поддерживающая сенатора Петерсона, дружно зааплодировала, а
сторонники Ламберта закричали: "Позор! Позор!"
      Уважаемый Ламберт не остался в долгу и ответил, переходя на личное:
      - Зато моя жена, уважаемый сенатор Петерсон, не спит с каждым
солдатом...
      - О чем вы, господа на улицах беспорядки! Взрывают магазины и дома! -
подал голос кто-то из "идейных". Но его уже не слушали, поскольку в между
рядов, завязалась драка противоборствующих фракций.
      Во все стороны летели плевки, пуговицы и вставные челюсти, однако
стоящие у дверей охранники, со скучающими физиономиями лишь наблюдали за
происходящим.
      Разнимание дерущихся не входило в их обязанности.
      В это же время, председатель - досточтимый старейшина Ярош, громко
стучал по столу деревянным молоточком, выкрикивая слабым козлиным голоском:
"К порядку, господа! Вы же интеллигентные люди!.."
      Обычно, по причине преклонного возраста и слабого здоровья,
"интеллигентные люди" дрались недолго. Так же произошло и на этот раз.
Потеряв возможность двигаться, сенаторы собирали с пола вставные челюсти и
возвращались на свои места, глотая на ходу успокоительные таблетки.
      Порядок снова восстановился и желающие выступить, записывались в
порядке очереди.
      Тем временем, за воротами парламентского городка, в фургоне для
перевозки свежих овощей, сидел майор Бидли и разговаривал со своим
подчиненным Максимилианом Фоксом.
      - Макс, - говорил в трубку Бидли, - осталось три минуты. Как там у
вас?..
      - Все в норме, со мной триста тяжелых пехотинцев. Миновали городскую
биржу, движемся к Главному Арсеналу.
      - Хорошо, Макс, удачи вам.
      Джон набрал новый код и соединился с капитаном Каменским.
      - Как дела капитан?
      - Задача выполнена, сэр. Центр связи в наших руках. Охрана
забаррикадировалась в нескольких помещениях, но они полностью блокированы и
продержатся недолго.
      - Браво, Каменски. Вы меня порадовали. Дальше действуйте по плану.
      После капитана Каменского Бидли связался с лейтенантом Кюри, которому
приходилось штурмовать цитадель тайного общества - госпиталь ВВС:
      - Как идут дела, лейтенант? Жарко?..
      - Жарковато, но и этим сволочам достается. Мои люди, практически уже на
всех этажах, однако боевики оказывают ожесточенное сопротивление... - Кюри
прервался и Бидли расслышал автоматную очередь.
      - Что там у вас, лейтененат?..
      - Ничего, сэр. Обошлось... Так вот, мы стараемся щадить обычных
пациентов, но не всегда это получается. И еще хорошая новость - мы взяли
самого Гекльберри.
      - Отлично, Кюри! Это для меня, как личный подарок. Постарайтесь
сохранить его живым. У меня к нему масса вопросов... До связи.
      Майор отключил переговорное устройство и выглянул в окно фургона. В
конце улицы показались пять тупорылых броневиков. На их броне сидели солдаты
в черных доспехах. Это был особый отряд из бывалых легионеров, собранный
Джоном специально для такого случая.
      Бронетранспортеры притормозили возле фургона, и майор Бидли взобрался
на первую машину.
      Едва он ухватился за металлическую скобу, броневик резко дернул и вслед
за ним последовали остальные четыре машины. Они мчались к зданию Ассамблеи
не разбирая дороги.
      Легионеров подбрасывало на броне, однако они были в отличном
расположении духа, радуясь, что снова участвуют в настоящем деле. Головная
машина на полном ходу вышибла ворота и охранники разбежались в разные
стороны, сразу забыв про свои обязанности. А бронемашины развернулись
фронтом и продолжали нестись вперед сметая скамейки, разнося фонтаны и
переворачивая газетные киоски.
      Вокруг царила паника и персонал парламентского городка прятался по
подъездам. Несколько человек из роты охраны попытались организовать оборону,
выбрав в качестве позиции большую цветочную чашу с гладиолусами, однако
автоматические пушки броневиков в несколько секунд покрошили чашу в мелкий
щебень, засыпав защитников Ассамблеи толстым слоем чернозема.
      События развивались по планам майора Бидли и пока никто не оказывал
путчистам заметного сопротивления.
      Выбив гусеницами искры, машины проскрежетали по бетону и остановились у