Баумгертнер Ольга. Колдовская компания

   – Слишком? - я вновь критически окинул взглядом дом. - Ничего особенного. Так сколько вы за него просите, любезный?
   Продавец оказался умным малым и назвал цену, которую я и ожидал.
   – Отлично. Перепиши владение на него, - я ткнул на Перла.
   – Это огромные деньги, милорд, - зашептал мне Перл. - Если бы те негодяи ограбили вас…
   Я прыснул.
   – Им бы не много досталось. Я беру дом в долг.
   – В долг? - Перл опешил.
   – Думаешь, будь у меня уйма денег, я бы пришел в твою таверенку? Впрочем, это к делу не относится… Это твой долг, Перл, я всего лишь поручился за тебя.
   Тавернщик побелел.
   – Сколько мне будет стоить ваше поручительство, милорд? - голос его дрожал от волнения.
   – Чего ты боишься? Ты ведь сказал, что сможешь поднять предприятие.
   – Да, но… Сумма велика, здесь центр, а конкурентов вокруг пруд пруди.
   – Посмотрим.
   – Так сколько? Сколько стоит ваше слово?
   – Ты итак мой должник, Перл. Какая разница?
   Он опустил голову и молча кивнул. Продавец предал бумаги на владение таверной, скрепленные нашими подписями и с этого дня Перл стал хозяином "Перекрестка", как называлась таверна. Что ж, свое дело Перл знал. Нанял отличных поваров и прислугу, договорился с торговцами на рынке поставлять ему лучшую снедь. Я поселился на верхнем этаже. Пару дней, пока Перл крутился как белка в колесе, я бездельничал, лежа на постели и глядя в потолок, и размышлял о своей жизни, странных и неожиданных поворотах судьбы и о том, чем заняться дальше. Дня через два Перл доложил мне, что все давным-давно готово, что уже явились первые посетители, которые остались весьма довольны. Но их слишком мало. А не менее чем через пять домов от нас находится первоклассная гостиница, через улицу вторая. И еще одна таверна в самом начале улицы, выходящая фасадом на площадь, славится чуть ли не лучшими в Мидле поварами.
   – Мне никогда не отдать долг, - заявил он в самом конце.
   – Что-нибудь придумаю, - пообещал я.
   – Что тут можно придумать, милорд, - Перл со вздохом оставил меня.
   Все началось с того, что в первой гостинице вместо вина оказался уксус, и даже лучшие вина отдавали кислятиной. Потом в номерах завелись клопы, перекинувшиеся на гостиницу через улицу. В довершение всего в таверне на площади повара вдруг словно разучились готовить, и всех воротило от их блюд. Все это узнал Перл от бывших завсегдатаев этих заведений. Он взволнованно слушал новости, замечая, что количество народа в зале весьма прибавилось, и машинально протирая безукоризненно чистые бокалы белоснежным полотенцем. Мне же пришла в голову одна любопытная идея, и пару дней я потратил на ее осуществление. Открывал два портала подряд - в следующий мир и обратно в наш, а потом начинал перемещать последний - так я мог следить за жизнью в городе, не покидая своей комнаты. В итоге я нарисовал карту Мидла - тот самый план, который видел Гаст, и который я впоследствии сжег в огне. Но в этот вариант я добавил магию. Когда Перл, пробудившийся как всегда одним из первых, спустился вниз, дошел до стойки, то обомлел.
   Карта висела на стене, рядом со стойкой, круглая, как городская стена, кольцом окружающая город, около трех футов в поперечнике. Искусно прорисованные детали, плюс немного магии, и карта перестала быть просто картой. Возникало ощущение, что смотришь на город с высоты птичьего полета. Шевелилась листва деревьев в садах, блестела вода в каналах, перелетали с крыши на крышу голуби, менялась стража на крепостной стене, в ворота заезжал воз купца, а свет с тенями такой, словно над городом поднимался рассвет, как и в действительности. Внизу, словно застывшая над землей, стояла моя подпись, сделанная серебристыми чернилами и бросающая черную тень на зеленый луг за крепостной стеной.
   – Нравится? - поинтересовался я за спиной Перла.
   Тавернщик подскочил от неожиданности и обернулся ко мне.
   – Ничего более прекрасного и удивительного в жизни не видел! - искренне восхитился он. - А "Перекресток"?
   Я показал ему место нашего расположения на карте, и он долго любовался видом таверны. Скоро за его спиной ахала уже вся прислуга. Я про себя улыбнулся.
   Весь день у карты происходило столпотворение, а на следующий день зал набился битком - все, кто наблюдал карту, не преминули рассказать о ней своим знакомым. Моя идея прибавила Перлу работы. Дни проходили, но зал не пустел, и никому не надоедало созерцать уменьшенную копию Мидла. Некоторые приходили по несколько раз в день, чтобы увидеть его в утреннем свете, в полдень с короткими тенями, вечерний и ночной, когда уже ничего не видно, кроме зажегшихся огоньков в домах, уличных фонарей, огней сторожевых башен, да мигающих звезд в воде каналов. Все наши конкуренты, на которых сетовал в самом начале Перл, разорились и закрылись в течение трех недель. На следующий день после этого знаменательного события таверну посетил уже знакомый нам маг воды.
   – Я Тибелус, представитель городского совета, - сообщил он, не узнав в опрятном и хорошо одетом Перле виденного им у пожарища злополучной таверны оборванца, перемазанного в саже.
   Перл представился в ответ и осведомился, чем может быть полезен высокому посетителю.
   – До нас дошли слухи, что ты заплатил одному темному колдуну за то, чтобы он навел порчу на твоих конкурентов.
   – Порчу? - изумленно произнес Перл.
   – Да. Одним твоим соседям подпортили вино, превратив его в уксус, на других обрушились полчища клопов, у третьих невесть что творилось с провиантом. Не хочешь ли ты поведать об этом?
   Перл застыл, не зная, что и отвечать. Несомненно, он подозревал в соседских неудачах меня, но мы никогда не беседовали на эту тему. Пришлось помочь выпутаться из очередной скверной ситуации. Я незаметно подошел к магу.
   – Будь на моем месте обычный темный колдун, дражайший Тибелус, он бы не оскорбился твоим словам, - я хмуро поглядел на обернувшегося ко мне мага.
   – Милорд? - он содрогнулся, но не забыл о приличиях и поклонился мне.
   – Неужели ты готов допустить, что подобный мне мог бы опуститься до каких-то отвратительных насекомых или до превращения вина в уксус - заклятия, которое без труда исполнит самый бесталанный ученик?
   Тибелус, разумеется, мог допустить что угодно, но признаваться в этом, само собой, не стал. Я весьма фамильярно положил руку ему на плечо и развернул мага воды к карте.
   – Вот одна моя забавная вещица, из-за которой у Перла столь удачно идут дела.
   Маг уставился на карту, как и любой другой посетитель "Перекрестка".
   – Это…
   – Всего лишь визуальная магия, - подсказал я.
   – Прошу прощенья, милорд. Я вовсе не хотел…
   – Ладно, можешь не извиняться, - смилостивился я и увлек его за собой. - Пойдем лучше выпьем неплохого вина. Перл!
   Пока Перл нес нам вино, я еще кое о чем поведал неловко себя чувствующему магу.
   – Знаешь, что я подумал, после нашей той встречи, - продолжил я в том же духе. - Помнишь, ты говорил тогда, что трактирщик потерпевший? Я подумал и пришел к выводу, что, проклятье, ты прав! Что мне могла сделать эта шайка воров? Ничего. А бедняга действительно лишился всего. Я и решил немного помочь ему.
   – О?! - только и произнес Тибелус, вытаращившись на Перла, принесшего вино и ловко его разлившего по бокалам.
   Я скромно помолчал, дождавшись, пока Перл уйдет.
   – Да, совсем немного помог, - повторил я. - А то те любезные стражники, сопровождавшие тебя в тот раз…
   Тибелус едва не подавился, услышав от меня историю о стражниках, и сделался таким же пунцовым, как вино в наших бокалах.
   – Милорд, - наконец вымолвил он, переборов охватившее его волнение. - Я сдержал свое обещание, и никто не узнал о том происшествии, и что вы находились там. Теперь я прошу вас о том же - никому не рассказывайте эту гнусную историю о стражниках!
   – Разумеется! - я расплылся в улыбке и понимающе кивнул, отчего у мага случился второй приступ непомерного стыда. - Есть еще какие претензии к Перлу насчет клопов и остального?
   – Нет, конечно, нет! - маг отдышался, сделал большой глоток вина и, поспешив подняться, откланялся. - Всего хорошего, милорд.
   Внутри я покатывался со смеху, глядя ему вслед.
   – Что вы ему сказали, милорд? - спросил подошедший Перл.
   – Ничего особенно. Но он вряд ли еще сюда сунется, хотя и по другой причине.
   – Почему же? Мне показалось… он опасается вас. Тогда у пожарища этого не было…
   – Похоже, Тибелус прознал, почему меня выгнали из обители.
   – Вас выгнали из обители? - ошарашено произнес тавернщик.
   – Тебе о причинах знать не следует, - отозвался я задумчиво. - А уж если об этом станет известно в городе… это сослужит плохую службу твоему делу, Перл. Впрочем, не думаю, что светлые отличаются излишней болтливостью.
   Вновь как прежде проходили дни. Постояльцы же и прочие люди, знавшие о карте Мидла, невольно старались увидеть и ее создателя. Так что несколько утомленный неиссякаемым любопытством горожан и приезжих, а также ходившими по городу слухами о разорившихся хозяевах таверн - наших бывших соседей, неожиданном богатстве и везучести Перла, который каким-то удивительным образом свел выгодное знакомство не просто с темным колдуном, а с самим наследником Бэйзела, я уехал, вознамерившись немного попутешествовать. В любой момент я мог сюда вернуться, когда все поутихнет, когда все происшествия достаточно подзабудутся…
   Итак, я вновь оказался в Мидле в Перекрестке. Едва я вошел в зал, как возле меня оказался хозяин таверны.
   – Милорд! - Перл поклонился мне, и на лице его отразилась радость. - Я уже боялся, что вы совсем позабыли нас.
   – Вовсе нет, - я улыбнулся ему. - Немного попутешествовал. Как идут дела?
   – Все так же хорошо, и никаких проблем после того посещения Тибелуса, - в его глазах отразились озорные искры. - А как у вас?
   Я пожал плечами, осознав, что мне даже думать сейчас об этом не хочется.
   – Могло бы быть хуже.
   – О! Вы устали с дороги, а я пристаю к вам с расспросами, - на лбу Перла собралась тревожная морщинка - он всегда безошибочно угадывал мое настроение. - Ваша комната, как всегда, в вашем распоряжении. Я позабочусь об ужине.
   Я поблагодарил его и поднялся наверх. В комнате угасали последние лучи солнца, опускающегося за западными городскими стенами. Я зажег свечу и откинулся на постель. Я действительно устал, точнее, был совершенно душевно измотан. В голове, казалось, царила пустота из-за несвязных, обрывочных мыслей, словно я не мог осознать все то, что недавно произошло со мной. Я глубоко вздохнул, и показалось, что ощутил аромат духов Авориэн. Наверное, остался их невидимый след на вороте рубашки, где она коснулась меня. Итак, я потерял друзей, а отец занес надо мной меч. Два скверных события. Я понимал, что нужно что-то предпринять, только не знал что.
   В дверь тихо постучали, и в комнату вошла девочка, неся на подносе ужин. Я узнал в ней дочь Перла.
   – Спасибо, малышка.
   Сэлли поставила поднос на стол, улыбнулась смущенно и выбежала за дверь. Я поел. Долго не мог уснуть и лишь под самое утро погрузился в тревожный сон. Утром после завтрака я проведал Шэда, прогулялся по Мидлу, вернувшись в таверну только к обеду. Перл сообщил, что в городе начался праздник урожая.
   – Желаете попробовать молодое вино?
   – Пожалуй, да, - я прикинул, что, наверное, это лучший способ развеять свое отвратительное настроение.
   Я сидел за столиком, рядом стоял пустой кувшин, а я допивал остатки из кубка. За соседними столами шумно веселились и хохотали хмельные люди, а мой ум оставался так же чист и трезв. Я видел, как хозяин таверны с тревогой поглядывает на меня, видя мое настроение. Я сделал ему знак, и он подошел.
   – У тебя нет ничего покрепче?
   – Есть, но не думаю, что это поможет. Простите, милорд, мою дерзость, - он вздрогнул от моего взгляда. - Горечь не уйдет…
   – Горечь?
   – Вы слишком расстроены чем-то, и у вас не получается это полностью скрыть.
   Я нахмурился и отпустил его. А потом мне померещился слабый и тонкий аромат пионов. И вдруг чьи-то нежные руки обхватили меня за шею.
   – Можно к тебе присоединиться? - прошептал в ухо ласковый женский голос.
   – Как ты меня нашла?
   – Я же твоя мать, - она устроилась напротив и омрачилась. - Скверный мальчишка, неужели ты не рад меня видеть?
   Я чуть улыбнулся и, знаком подозвав слугу, заказал для нее вино. Мерлинда сидела, положив руки на стол и сведя пальцы в замок, одетая в черное с серебром платье, и пристально изучала меня. На вид ей можно дать от силы лет тридцать. Она никогда не менялась, оставаясь такой же молодой и прекрасной.
   – Какой же ты все-таки мерзавец, Тэрсел, - начала она оскорбленным тоном. - Я не видела тебя почти два года. Ты даже не представляешь, как я волновалась, не зная, где ты и что с тобой.
   – Действительно не видела?
   – Конечно, - она выдержала мой взгляд.
   – Не лги. Прошлой зимой, ты приходила ко мне. Готов поклясться, что ты следила за мной.
   Она поняла, что отрицать бесполезно.
   – Мне казалось, ты был в бреду.
   – Но ты не являлась его плодом и моей галлюцинацией.
   – Почему ты злишься? Ты должен поблагодарить меня, что я ускорила твое выздоровление.
   – Спасибо, - пробурчал я. - Так ты следила за мной?
   – Иногда.
   – Иногда?! - я возмутился. - Это как? И по ночам тоже?
   Она рассмеялась.
   – Ах, вот ты о чем? О своих забавах с девушками.
   Я закрыл лицо ладонью.
   – Ладно, это ерунда… так как часто? И каким образом?
   – Раз в неделю, - она вытащила из-за пазухи кулон. - Всего лишь капля твоей крови в хрустале. С помощью кровного амулета я могу отыскать тебя где угодно.
   – Раз в неделю?! И что же тебе известно?
   Она стала перечислять, стараясь все припомнить. Она не знала ни об эпизоде с Форином, ни о схватке с Ретчем, ни о встрече с Визонианом, ни о том, что я побывал у Лайтфела. Мне стало немного легче.
   – А сегодня я вдруг понимаю, что ты в Мидле, и не удержалась…
   Она ласково улыбнулась, но я заметил в глазах матери затаенную тревогу. Мы ненадолго замолчали.
   – Как дела в обители?
   – Все так же. Ничего нового. Но… тебе пора вернуться, да и Бэйзелу тебя не хватает.
   В последних ее словах я вновь различил ложь.
   – Вот как? А я слышал обратное. Может, расскажешь сама?
   На ее лице отразилось изумление.
   – От кого ты слышал и что?
   – Почему бы тебе просто не сказать мне правду? - она молчала, и мне пришлось для убедительности добавить. - Например, о моем братце и его матери.
   Она побледнела.
   – Я не хотела тебя пугать…
   – Пугать?! Меня пытаются убить, а ты не предупредила меня!
   – Дейра не посмеет.
   – Она уже посмела! Когда ты пришла вылечить меня, она выследила тебя и отравила меня.
   На лице моей матери отразился ужас.
   – Она поплатиться за это.
   – Разумеется, но не сейчас. А теперь посвяти меня в подробности.
   – Твой отец сделал Дейру своей женой и признал ее сына, это ничтожество, законнорожденным.
   – Как же ты допустила это? - поинтересовался я несколько цинично. - Или ты тоже разлюбила отца?
   – Ты же знаешь, что нет. Но я ничего не могла поделать.
   – Прости.
   – Почему ты не хочешь вернуться?
   – А для чего? Чтобы от меня и дальше пытались избавиться? И будь так любезна, уничтожь свой хрусталик.
   – Но…
   – Ради моей же безопасности. Ты не сможешь мне помочь, даже если что и случиться.
   Она нерешительно сняла с шеи кулон и раздавила в своих руках.
   – Спасибо.
   – Куда ты намерен направиться?
   – К Ментеперу…
   – Нет! - вырвалось у нее.
   Я глянул на нее с изумлением.
   – Это почему же?
   – Он… он опасен, - она просто задохнулась от волнения.
   – Знаю, поэтому к нему и еду. Он может научить меня кое-чему полезному.
   – Нет, Тэрсел, - она умоляюще посмотрела на меня. - Он жесток, многие не выдерживали ученичества у него и платили за это своей жизнью.
   – Не волнуйся, я выдержу отведенный мне срок.
   – А потом?
   – А потом наведаюсь в обитель поквитаться кое с кем.
   – Если вдруг что случится, позови меня, - попросила она. - Пожалуйста, не будь в трудный момент гордецом и упрямцем, попроси моей помощи, - она сняла с шеи еще один рубиновый кулон. - Возьми, это мой.
   – Не беспокойся. Сам справлюсь. А что насчет отношений со светлой стороной? Войны случайно не намечается?
   Мерлинда бросила на меня чуть удивленный взгляд.
   – Почему ты спрашиваешь? Бэйзелу всегда выгоднее поддерживать перемирие, как и Лайтфелу.
   – Странно, до меня дошли кое-какие слухи.
   – Значит, это действительно только слухи, - ответила она. - Если бы что-то намечалось, я бы предупредила тебя об этом. Ведь в случае войны вне обители и наших городов становилось бы опасно. Тем более, что ты путешествовал со светлыми колдунами… Где они теперь?
   – У них появились срочные дела в светлой обители. Да и у меня тоже…
   – Может, все же сначала повидаешь отца? - предложила она.
   Я думал, говорить матери или нет, но потом решил, что Бэйзел все равно сообщит о нашей последней встрече.
   – Уже повидались.
   На лицо ее легло изумление.
   – Когда же?
   – Пару дней назад, после его переговоров с Лайтфелом.
   – Что же он сказал тебе?
   – Да ничего, - я нахмурился, стараясь не вертеть головой, чтобы она ненароком не заметила финальное событие той встречи.
   Но Мерлинду не так легко было провести. Пальцы матери сжали мне подбородок, развернули к себе. Когда ее взору открылся след от раны, в ее лице отразился ужас.
   – Это он сделал?! Скажи мне, я все равно узнаю!
   – Сам нечаянно порезался, - я отстранился.
   – Не верю, что он обратил к тебе меч… невозможно… он не смог бы причинить тебе вред, - она на какой-то миг растерялась, на глазах навернулись слезы.
   – Не хочу тебя разочаровывать, но в тот момент с трудом в это верилось.
   Но ее слезы вдруг просохли.
   – Зачем ты едешь к Ментеперу?! - потребовала она.
   – Я же сказал зачем… - я нахмурился.
   – Скажи честно, ты что-то затаил на отца?
   Мне стало мерзко только от одного ее предположения.
   – Как ты могла такое подумать?!
   – Раз уж мы говорим откровенно… Я хорошо знаю твой характер - ты не прощаешь обид. Если ты вдруг решишь пойти против Бэйзела, никто не поддержит тебя, и я… не смогу.
   Я рассердился, но задавил свое негодование.
   – Раз уж мы говорим откровенно… - повторил я сдержанно. - Прошлой осенью побывал в Брингольде у Ретча. Он поведал об одном совете, где все оказались единодушны в решении одной давней проблемы…
   Я не сводил с Мерлинда взора. Она так сжала пальцы, что они побелели, а в темно-синих глазах, таких же холодно-синих и проницательных, как у Ретча, отразился страх.
   – Ничего мне не объясняй. Только ответь - это правда, что моя собственная мать согласилась на предложение Нордека избавиться от меня?
   – Ретча надо лишить языка! А он не сказал, что спустя несколько минут я отказалась? На меня надавили! Ты-то должен понимать…
   – Но ты не предупредила меня. Очень мило было встретить дядю, который решил метать огонь и использовать меня в качестве мишени…
   – Он опять занялся огненной магией? - Мерлинда нахмурила лоб.
   – А ты не знала? - я фыркнул.
   Ее взгляд вдруг стал усталым.
   – Все так запуталось… Ты сердишься на меня?
   Я досадливо поморщился. Она неожиданно перепорхнула ко мне, руки обвили шею, прижали к себе, и покрыла лицо поцелуями.
   – Мама! - я, покраснев, пытался высвободиться. - Я уже не…
   – Мой малыш, - она виновато посмотрела на меня и, выпустив, поднялась. - Ты знаешь, я люблю тебя… Будь осторожен и… позови меня, если что-то пойдет не так у Ментепера.
   – Не думаю, что мне понадобиться помощь, - я огляделся, но вроде никто не видел прилива материнской нежности… кроме Перла.
   Я почувствовал, как у меня вновь горят щеки.
   – Что ж, тогда удачи.
   Мерлинда исчезла. На столе остался лежать амулет с каплей ее крови. Я сунул его в карман, поднялся в свою комнату и в задумчивости откинулся в кресле. Я принял решение отправиться к Ментеперу и, признаться, это решение далось не просто. Мне предстояло вновь очутиться в роли ученика. А я хорошо знал, что это значит… Цена обучения слишком высока, а стоимость его у Ментепера могла оказаться равной жизни… Впрочем, мне ли привыкать?
   После того, как обнаружились мои способности к гипномагии, я оставался в Брингольде еще целый год. Потом Ретч получил сообщение от Мерлинды и привез меня в обитель, где представил Бэйзелу. Так я впервые увидел своего отца. Бэйзел оказался весьма удивлен известием, что у него есть старший сын. Моему сводному брату тогда исполнилось четыре. Бэйзел внимательно выслушал Мерлинду, пояснившую, что скрывала все, опасаясь козней Дейры. Потом изучающе посмотрел на меня. Ретч склонился ко мне, шепнул пару слов и чуть подтолкнул к отцу.
   – Он весьма талантлив, - произнес Ретч и бросил мне бумажного ястребка.
   Я не позволил упасть ему на землю, и бумажная фигурка взлетела под самый потолок, описала круг, а потом спланировала прямо в ладони Бэйзела. А через миг я сам оказался у него на руках. Он бросил недовольный взгляд на Мерлинду.
   – И ты таила его от меня?
   – Он еще кое-что может, - заметил Ретч и кивнул мне.
   Я провел ладонью в воздухе, открыв портал в другой мир. Бэйзел был так поражен, что у него даже не сразу нашлись слова.
   – Вы оба действительно устроили мне приятный сюрприз, - он широко улыбнулся, и Мерлинда вздохнула с облегчением…
   В основном главное кресло в Совете магов передавалось по наследству. Но по закону любой маг мог претендовать на него, победив настоящего правителя в колдовском поединке. Такие поединки проводились достаточно редко, но именно так и поступил некогда Бэйзел. Моя мать и Ретч принадлежали к роду правящего до Бэйзела колдуна, поэтому у Бэйзела имелись все основания не доверять родственникам бывшего правителя. Тем не менее, они были достаточно сильны и влиятельны, чтобы не считаться с ними. Любой из них, мог оказаться достойным противником, любой мог бы попытаться сделать так, чтобы правление перешло к их роду назад - слишком много поколений правили они. Однако Бэйзел достаточно легко сблизился с Мерлиндой, дочерью поверженного им колдуна. Мерлинда не думала о мести, скорее о том, что власть вместе с расположением Бэйзела вернется к ней сама собой. Ретча же Бэйзел на всякий случай отослал подальше, на золотые прииски в Брингольд, чему тот не противился. Конфликт на какое-то время оказался исчерпан, но тут появилась Дейра. Она тоже желала власти. Ее род, практически истощивший свои силы и почти угасший, правивший несколько веков назад до рода моей матери и Ретча. Уловками и интригами ей удалось рассорить Бэйзела с Мерлиндой и занять место подле моего отца. Мерлинда же поняла, что ожидает ребенка. Находиться в таком положении в обители стало опасно. И она отправилась в Брингольд, где и произвела меня на свет. Но власть не давала ей покоя и там. Спустя два года она, оставив меня у Ретча, вернулась в обитель, чтобы попытаться вернуть расположение Бэйзела. Это оказалось не так легко - у Дейры тоже появился сын и, как думали все, наследник. Спустя еще три года я стал последним аргументом матери. Ретч также поспособствовал этому, своим умом и проницательностью не оставив отца равнодушным. Узнав поближе, Бэйзел приблизил его к себе, и вскоре Ретч стал полноправным членом Совета, как и Мерлинда. Дейра на какое-то время отошла на задний план.
   По закону обители все ученики обучались вместе и редко видели своих родителей до окончания обучения и получения амулета колдуна. Однако на протяжении последних веков на этот закон смотрели сквозь пальцы. Бэйзел же решил восстановить традицию, считая, что только таким способом можно выучить достойных колдунов. Давно уже дети колдовского Совета не познавали магию вместе с остальными. Совет сначала роптал, но Бэйзел сказал, что первый последует древнему закону. Так я в пять лет оказался за стенами школы…
   Школа располагалась в отдельном здании. Внутри имелись небольшие классы, просторные аудитории для практических занятий, библиотека и жилое помещение для учеников. Последнее представляло собой огромный и вместе с тем узкий зал со множеством входов, и казалось мне самым странным в устройстве школы, без кроватей, без какой-либо другой мебели. Вдоль стен на полу один к одному лежали матрасы, набитые овечьей шерстью и теплые одеяла. Личные немногочисленные вещи приходилось прятать под матрас. Спали все вперемешку - мальчишки и девчонки. Те, кто постарше, и вовсе вместе, что никем из наставников не возбранялось. Таким же общим оказался и душ, который согласно школьному уставу полагалось принимать два раза в день. Но утром все обычно ограничивались тем, что плескали в лицо горсть ледяной воды, да полоскали рот и спешили на занятия. Для учителей оставалось втайне происхождение ученика. Только стража, стоящая на входе в школу, знала об этом, чтобы в случае каких-то непредвиденных обстоятельств сообщить родителям. Обучение продолжалось с утра и до позднего вечера. Три, иногда четыре перерыва для обеда и короткого отдыха. А весь вечер ученики просиживали в библиотеке, читая заданные учителем книги. Надо ли говорить, что все происходящее здесь мне мало приглянулось. Особенно давило то, не было времени заниматься своими делами. И отсутствие над головой открытого неба - вокруг все время только серые стены, да потолок. Сухие, заученные объяснения учителей тоже не подогревали интерес к занятиям. Я затосковал. По простору, по родителям, по Ретчу, который всегда мог занятно растолковать урок…