Баумгертнер Ольга. Колдовская компания

   Лайтфел приветствовал вошедшего Бэйзела. Последний, как и вошедшие с ним, ответили на приветствие и сели на противоположной стороне стола. Четырнадцать темных колдунов и двадцать светлых. Кроме их совета здесь присутствовали Игниферос, Авориэн, Гаст, Скит и Инведнис. И я больше не сомневался, какова подлинная причина собрания Большого Совета.
   Молчание после приветствия несколько затянулось. Впрочем, его весьма решительно прервал Игниферос.
   – Я не понимаю тебя, Бэйзел, - произнес он. - Почему ты ничего предпринял? Он ведь не сын тебе!
   Показалось, у меня остановилось сердце, и через миг, позабыв обо всем, я уже целиком был там, невидимый и неслышимый. Бэйзел, между тем, поднял потяжелевший взгляд на Игнифероса.
   – А ты думаешь, я что-то смог бы предпринять, - его губы скривились, а потом ладонь со стуком опустилась на стол. - Однако, дело не в этом. Всю жизнь я считал его своим сыном, а теперь в один миг ты пожелал, чтобы это исчезло?
   – Избавь нас от твоих сентиментальных настроений, - Игниферос нахмурился. - Я не хуже тебя знаю, что он может расположить к себе, но за доверчивость приходиться расплачиваться дорогой платой. Самой дорогой платой - своей жизнью и жизнью своего народа. А он вполне способен причинять боль тем, кто ему близок. Как ты сможешь угадать, когда сотрется последняя граница, удерживающая его от этого? Или стоит напомнить, какие ублюдки рождались у моего брата? Такие ублюдки, что вы сами спешили избавиться от них. Они любили смотреть, как мучается любое живое существо, будь то их соплеменник или пойманная в капкан крыса. Ни один из них не являлся нормальным, но так же никто и не имел особый талант, как Тэрсел, а это делает его во много раз опасней, - Игниферос воззрился на Мерлинду. - Как ты могла произвести его на свет? Тебе ведь было известно о плохой наследственности. Почему не избавилась от него?
   Мерлинда с трудом нашла в себе силы поднять взгляд и заговорить.
   – Откуда ты знаешь, что я не пыталась этого сделать? - едва слышно вымолвила она.
   Бэйзел вздрогнул, глянул на нее, но промолчал.
   – Я сама едва не умерла, - продолжила она все так же тихо. - Я находилась в отчаянии. Но потом решила, раз уж мне суждено иметь этого ребенка, я должна сделать все, чтобы он не стал таким, как остальные. Я была очень ласкова с ним…
   Ретч фыркнул, позволив взглянуть на нее с легкой насмешкой и даже чуточкой презрения.
   – Именно поэтому ты бросила его у меня на целых три года? - и обратился к Игниферосу. - Впрочем, я не жалею об этом времени - мальчишка действительно оказался талантлив - схватывал все на лету, да и по характеру весьма спокоен. Не понимаю - зачем ты пытаешься доказать нам, будто он не нормален? Я, конечно, понимаю, ты едва не погиб от его меча. Но ты так же хорошо знаешь причину. И если он не состоянии контролировать свой дар, это не повод обвинять…
   – Но он умеет контролировать гипномагию, - мрачно обронил Игниферос, прервав Ретча. - И тогда мог… При желании это можно контролировать и во сне.
   – Твой брат утверждал обратное, - заметил Бэйзел. - Что во сне это невозможно…
   – Значит, он лгал.
   – И, тем не менее, все выглядело так, словно Тэрсел совершил это против своей воли.
   Все взоры обратились к Гасту.
   – Мы находились тогда рядом с ним - он проснулся, отчаянно вскрикнув, и пришел в ужас от совершенного.
   Бэйзел переглянулся с Ретчем.
   – Должен тебя разочаровать, Гаст, он всегда приходил в ужас от содеянного. Смерть его врагов не доставляла ему ни радости, ни удовлетворения. Это звучит несколько странно, но это так.
   – В ужас? - впервые подал голос Лайтфел. - Не из-за того ли, что он знал, что за этим последует жестокое наказание? Я о его учителях…
   – Нет, происходило все наоборот, - в голосе Бэйзела послышались усталые нотки. - Учитель наказывал его за какую-нибудь оплошность, потом следовала внезапная смерть колдуна…
   – Почему же ты не запретил наказывать его?… - начал Гаст и тут же сам ответил. - Значит правда? По закону вашей обители действительно все ученики учатся вместе, независимо от происхождения, а учителям не известно, кто их родители? Почему же оказалось невозможным сделать исключение?
   – Невозможно, - произнес Бэйзел. - Просто невозможно. Не спрашивай у меня почему.
   Гаст переглянулся со Скитом и Инведнисом и, получив в ответ растерянное пожатие плечами, в задумчивости понурил голову.
   Бэйзел обратился к Игниферосу.
   – Чего же ты желаешь?
   – Ты знаешь. Он опасен - тебе это известно не хуже меня. Приведите мне доводы, по которым стоит оставить ему жизнь. И не стоит думать, что он заслуживает вашей жалости, - с последними словами он воткнул жесткий взгляд в лицо Мерлинды, Гаста, задержавшись особенно долго на Авориэн, болезненно побледневшей, с дрогнувшими губами, с тревогой и болью в глазах - казалось ей вот-вот сделается худо.
   Мне и самому было мерзко от услышанного. Я чуть отступил, прислонившись спиной к холодной мраморной отделке камина. Провел ладонью по лицу, словно хотел, чтобы все пропало и рассеялось, как морок, и каким-то образом смахнул с каминной полки небольшие часы. Раздался звон - во все стороны брызнули осколки циферблатного стекла, пружинки, винтики, зубчатые колесики, закрутившиеся волчком на блестящем паркете. Я затаил дыхание. На какой-то миг показалось, что переместился сюда совершенно, и меня все видят. Но тут же понял, что все взгляды в недоумении обращены к разбившимся часам. Какой-то, особо расторопный слуга бросился убирать, однако нервозность после происшествия за столом только возросла.
   – Я на несколько минут отлучусь, - Бэйзел поднялся.
   Вслед за ним вскочил Ретч, что-то спешно прошептал на ухо своему господину и с каменным лицом сел обратно. Бэйзел скрылся за дверью. Я понял, что немедленно должен убираться отсюда, закрыл глаза, глубоко вздохнул и открыл их уже в своей комнате. Эрслайт все также спал, а моя рука, державшая книгу, несколько затекла. Я как раз переворачивал страницу, когда дверь без предупреждения распахнулась и ко мне зашел Бэйзел.
   – Тэрсел!
   – Тише, - я сделал ему знак молчать и кивнул на Эрслайта. - Только недавно, наконец, заснул.
   Малыш чуть тревожно шевельнулся во сне, но не проснулся. На лице Бэйзела отразилась некоторое недоумение. Мы еще немного помолчали, чтобы его сон стал крепок, и только потом перешли к тихой беседе.
   – Ты так быстро вернулся? - я отложил книгу.
   – Еще не совсем, - Бэйзел чуть усмехнулся. - Ретч поделился вашей тайной, как можно быстро проникнуть в эту башню. Я даже не догадывался, что защита замка смещена.
   – Несколько лет назад произошло небольшое землетрясение… - я пожал плечами и спросил: - Возникли какие-то проблемы?
   – Пока еще нет, но предвидятся. Хочу заранее уточнить одну вещь. Что ты собираешься делать с Эрслайтом?
   – Ты думаешь, что одним из условий мирного договора тебе поставят обязательство отдать его светлой стороне? Мне бы не хотелось отдавать им ребенка.
   – Не хотелось бы? - удивился Бэйзел.
   – Я не отдам им Эрслайта, - более жестко повторил я. - Но, надеюсь, мы сможем найти с Авориэн общий язык.
   – А если нет? - предположил Бэйзел.
   – Не хочу загадывать заранее, - я нахмурился. - Надоело думать о грядущих неприятностях… Как бы ты поступил на моем месте?
   – Не думаю, что иначе, - Бэйзел сжал мне плечо и поднялся. - Мне пора. Если вдруг вопрос насчет Эрслайта встанет в тупик - я позову тебя.
   Я кивнул. Он шагнул к стене, открыл проход и переместился в Мидл. Через миг я тоже очутился там, расположившись на этот раз у окна, предварительно убедившись, что рядом нет никаких предметов, которые мог бы по неосторожности смахнуть, как злополучные часы. Бэйзел вошел в зал, сел на свое место, проигнорировав вопросительный взгляд Ретча и посмотрел на Игнифероса.
   – Думаю, стоит сделать по-другому - приведи доводы, по которым стоит лишать его жизни. Лайтфел?
   – Я не вижу причин, - Лайтфел хмуро глянул на Игнифероса. - Из-за чего бы мы желали ему гибели. Он, однажды, спас мою жизнь… И, пока он правил в обители, мы удивительно ладили.
   – Вы не понимаете - все дело в возрасте. Остальные тоже себя не проявляли до определенных лет. Едва они достигали возраста равного четверти века, то становились неуправляемыми. Их обуревала жажда разрушения. И вы сами убивали их, как бешенных псов. Сколько погибло, пытаясь справиться с их безумием? Нам осталось не так долго ждать.
   Весь темный совет опустил глаза.
   – Значит, через три года… - произнес Лайтфел. - Но ты ведь можешь и ошибаться.
   – Это исключено. Никто из детей моего брата не пережил этот возраст. Не было ни одного, кем бы не завладело безумие.
   – Но ведь… - Лайтфел посмотрел на Бэйзела. - Ведь твой род ведет начало от Ментепера…
   – Сыновья моего брата успели оставить потомство… - ответил за Бэйзела Игниферос. - На других поколениях наследственность не отражалась. Так что Авориэн может не беспокоиться за своего сына. А теперь - время решать! Я слышал, что вы его однажды уже приговорили, хотя и по несколько другой причине, разве нет?
   Почти весь светлый совет поднял руки, из темного - Балахир, Дарт и еще трое бывших когда-то на стороне Бихеста.
   – Я слышал, что даже ты, Мерлинда, - продолжил Игниферос. - Даже ты еще не так давно согласилась на его смерть…
   Моя мать сделалась мертвенно бледной, ее губы задрожали, а в глазах сверкнули слезы.
   – Ты даже не догадываешься, чего мне это стоило! Но никогда, слышишь, никогда я не повторю этого, - она поднялась. - Мой сын достаточно сильный, чтобы справиться с этим. Мое слово сказано!
   Она развернулась и пошла прочь. Но в дверях вдруг остановилась.
   – Не совсем справедливо решать это без него. Тем более, он даже не знает, что ему грозит. Я позову его сюда.
   – Мерлинда! - к ней бросился Ретч.
   – Не смей! - только и успел выкрикнуть Игниферос, но она исчезла, а следом и Ретч.
   Я вновь оказался в своей комнате. Спустя пару минут они были у меня.
   – Не надо мне ничего рассказывать, - предупредил я их.
   – Значит, ты все слышал? - спросил Ретч, а Мерлинда, пошатнувшись, прислонилась к стене - по ее щекам текли слезы. - Тогда тебе лучше уехать. Слишком опасно оставаться…
   – Нет, - я покачал головой. - Пока оба главы Совета не примут решение, мне нечего опасаться…
   – Ты так уверен в Бэйзеле? - прошептала Мерлинда.
   – Я даже уверен, что и Лайтфел на это не пойдет, - я поднялся и протянул Мерлинде спящего Эрслайта. - Побудь с ним. Пойдем, Ретч.
   Когда мы вошли в зал, там воцарилась тишина. Я молча кивнул Лайтфелу и сел рядом с Бэйзелом как раз напротив Игнифероса, обратив на него спокойный взор. Игниферос внимательно изучал меня, на лбу легли складки морщинок.
   – Теперь ты все знаешь, - заговорил он. - Что ты сам думаешь?
   – Если я скажу, что не уверен в твоей правоте, такой ответ вряд ли удовлетворит тебя.
   – То есть, ты хочешь сказать, что ты не опасен…
   – Не так, как ты представляешь это здесь. Я вполне способен контролировать свои поступки.
   – Даже те, которые совершаешь во сне?
   – Теперь, да. Я… нашел книгу в библиотеке Ментепера и окончательно разрешил этот вопрос.
   Игниферос на миг смешался, глянул вокруг. И по выражению его лица я понял, что он решил сменить тактику. Теперь он намерен обсуждать все только со мной.
   – Однако, ты понимаешь, что многим из нас трудно поверить в это, положившись только на твои слова. Нам нужны гарантии.
   – Гарантии? Что ты мне предлагаешь?
   – Раз кое-кто считает, что цена наших опасений слишком велика, можно заменить ее другой. Это знакомо тебе - ты будешь изгнан. Никто из твоих предшественников не мог в безумстве пользоваться магией порталов, так что мы будем защищены. Если же в течение пяти лет ничего не произойдет, ты можешь вернуться, но не ранее. Думаю, против этого уже никто не возразит.
   Я тихо рассмеялся.
   – Прекрасно разыграно, - промолвил я негромко. - Теперь-то уж никто не откажется от подобной альтернативы.
   – Как бы там ни было, ты подчинишься принятому решению.
   – Да.
   – Значит, ты все же сомневаешься, что с тобой ничего не произойдет через три года?
   – Нет. Но меня утомило, что я всех нервирую. В особенности тебя.
   – Хорошо, - Игниферос первый поднял руку, за ним потихоньку потянулись остальные.
   – Тэрсел, зачем ты это делаешь? - прошептал Бэйзел, склонившись ко мне.
   – Я и в самом деле устал. Что решат несколько лет? Почти ничего.
   – Но ты ведь останешься один. Ты понимаешь это?
   – Да, но я не вижу другого выхода. А ты?
   – Если тебе понадобится помощь, только оставшись здесь, ты сможешь получить ее от нас.
   – Подними руку, а то никто из наших не смеет это сделать без тебя…
   Бэйзелу, наконец, удалось найти мой взгляд.
   – Зачем бежать отсюда, когда хочешь убежать от себя?
   – Когда-то, после боя на арене с Визонианом, Гаст сказал, что моя мать боится меня. Любит и вместе с тем боится. Теперь, я знаю, что он был тогда прав. То же самое ощущаешь ты. Я готов отдать несколько лет, чтобы одно из этих чувств исчезло навсегда.
   Бэйзел опустил глаза и медленно поднял руку.
   – Решение принято, - провозгласил Игниферос. - Совет окончен. Итак, Тэрсел, чем быстрее ты покинешь этот мир, тем лучше.
   Все поднялись и стали расходиться. Ко мне шагнула Авориэн.
   – Нам надо поговорить.
   Несколько минут спустя мы молча шли по аллее небольшого парка, раскинувшегося за городским советом. Стоял теплый осенний день. Ветер перебирал только начавшие опадать листья. Самые легкие из них взлетали с песчаной дорожки ввысь в яркую синеву… Я остановился, когда тишина стала невыносимой. Авориэн обернулась ко мне.
   – Ты должен отдать малыша, - произнесла она.
   – Ты отнимаешь последнее, что осталось у меня.
   – Ты не можешь взять его с собой. Если с тобой приключиться беда, он погибнет. Тэрсел, пожалуйста.
   – Что ты скажешь ему, как объяснишь? Я… не смогу бросить его.
   На глазах Авориэн навернулись слезы. Через миг она оказалась рядом и плакала уткнувшись лицом мне в плечо. Я мягко обнял ее, мои пальцы ласково скользнули по ее волосам. Но она отпрянула в тот же миг. И я опять почувствовал страх. Страх ко мне.
   – Ты ведь понял, - прошептала она так тихо, что я едва расслышал. - Я боюсь тебя, боюсь твоего дара, боюсь твоего происхождения… Я откровенна с тобой… Я не хочу, чтобы мой сын стал темным колдуном. Пожалуйста, Тэрсел. Обещай, что отдашь малыша. И поклянись, что не станешь искать встречи с ним, даже, если через несколько лет ты благополучно вернешься…
   Я вскинул на нее пораженный взгляд.
   – Ты просишь слишком много. Ты хочешь, чтобы я отказался от него навсегда?
   – Подумай о нем! - воскликнула она. - Неужели ты желаешь, чтобы наш сын воспитывался так, как ты когда-то? Чтобы подчинялся вашим кошмарным законам, чтобы у него были такие же ужасные шрамы, как у тебя…
   – Нет, конечно, нет. Я никогда бы такого не допустил… Как ты могла подумать…
   – Значит, он не может оставаться в вашей обители и не может оставаться с тобой. Пойми же!
   Авориэн загнала меня в тупик. Я мог бы сказать, чего больше всего желал, но заглянув в ее глаза промолчал. Нет, мои слова не в силах изменить ее убеждения. Я сдался. Я ругал себя за это и ненавидел. Но я в очередной раз уступил.
   – Хорошо, - произнес я через силу.
   Через несколько минут я вернулся в парк с Эрслайтом. Авориэн что-то долго шептала ему. Он растеряно слушал ее, поглядывая на меня. Когда он все понял, через миг уже стоял рядом, вцепившись в меня своими крошечными ручонками, повторяя захлебываясь в плаче: "Папа, папочка, пойдем с нами! Пожалуйста, папочка!". Я присел рядом, обняв одной рукой и взяв в другую его ладошку. Смотря на кроху, я сам едва сдерживал слезы. Авориэн шагнула к нам, занервничав, взяла Эрслайта за руку.
   – Эви, что мы, проклятье, делаем? - я бросил на нее отчаянный взгляд.
   – Тэрсел, ты мне обещал! - она испуганно подхватила малыша, а он заревел, тяня ко мне руку.
   – Эви, может… - почти прошептал я. - Может, все же позволишь видеться с ним иногда, когда я вернусь? Пожалуйста, Эви…
   – Нет. Так лучше. Ты знаешь, ты сам согласился… - она не смела смотреть мне в глаза. - Прости.
   Она поспешно ушла, пытаясь успокоить сына.
   Я же, чтобы хоть как-то отвлечься, зашел в Перекресток попрощаться с Перлом и, когда уходил, с удивлением заметил Гаста. Он сидел за дальним столом, уткнувшись в книгу, но, похоже, сосредоточиться на чтении у него не получалось. Я несколько минут наблюдал за ним, а он все так же не перелистнул ни страницы. Взор мага рассеяно пробегал по строкам и часто застывал в одной точке, когда он глубоко задумывался. Я подошел к нему и сел напротив. Он, вздрогнув, оторвался от книги.
   – Неважно выглядишь, - заметил он.
   – Ты тоже.
   Мы усмехнулись друг другу с горчинкой.
   – Что ты здесь делаешь? Ведь Лайтфел принял вас обратно.
   – Он сделал это только потому, что ты внес подобный пункт в договор о перемирии. А мне бы хотелось, чтобы он сделал это по своей воле. Хотя, Скит и Инведнис не разделили мой взгляд и уже в обители.
   – Будь уверен, так и случится.
   – Вот как? - весьма скептически произнес Гаст.
   – Да. Есть одна твоя заслуга, о которой он даже не догадывается. И я намерен сообщить ему об этом. Пойдем.
   – Что еще за заслуга? - Гаст фыркнул. - Ему известно абсолютно все о моих делах.
   – Просто на кое-что он не обратил внимания.
   – Брось, Тэрсел, - Гаст вновь уткнулся в книгу. - Ты не обязан ничего делать.
   – Гаст, - в моем голосе послышалось раздражение. - Или сейчас или никогда.
   Он удивленно посмотрел на меня и поднялся следом. Мы вернулись в городской совет. Светлые маги еще не успели уехать, задержавшись на обед. Я отозвал Лайтфела. Он прихватил пару бокалов вина, и мы удалились в соседний кабинет.
   – Мне нужно поговорить с тобой… о Гасте.
   – О Гасте? Я сделал, то, что ты тогда просил, но этот упрямец возвращаться не желает. Не силой же его принуждать.
   Я невольно рассмеялся, вновь отметив, что в каких-то черточках характера имелось разительное сходство.
   – Конечно упрямец - весь в тебя…
   – Что? - Лайтфел воззрился на меня с непониманием.
   – Визониан успел шепнуть мне кое-что перед смертью. А до этого у меня как-то не находилось подходящего момента рассказать тебе…
   Я поведал ему историю погибшего советника. Лайтфел застыл, сраженный моими словами. Руки его задрожали, и он спешно поставил бокал на стол, едва не расплескав вино.
   – Не может быть! - только и вымолвил он, но в глазах уже разгорелась надежда.
   – Это легко проверить по крови, ты же знаешь, - заметил я. - Он ждет внизу и еще ничего не знает.
   – Почему ты рассказал мне об этом?
   – Я делаю это для Гаста. Надеюсь, что перемены в жизни пойдут ему на пользу. Я позову его.
   – Спасибо, - произнес Лайтфел за моей спиной.
   Я спустился вниз.
   – Ну что? - в голосе Гаста слышалась легкая насмешка. - Судя по твоему лицу, никакие "заслуги" не тронули его. Возвращаемся в Мидл?
   – Наоборот, тронули. И очень сильно. Он ждет тебя с большим нетерпением.
   – Ты меня заинтриговал.
   – Надеюсь, это тебя не разочарует. Прощай, Гаст.
   Он уже занес ногу на ступеньку и застыл.
   – Ты со мной попрощался или мне почудилось? - он, нахмурившись, обернулся и с подозрением поглядел на меня. - Уж не насовсем ли?
   – Если я тебе скажу "пока" или "до встречи" - ты перестанешь задавать глупые вопросы?
   – Куда ты собрался? Ты ведь не прямо сейчас собираешься уезжать?
   – Но достаточно скоро. Пока буду сидеть в своей башенке, смотреть на закаты и думать, куда податься.
   – Ну, тогда до встречи! - Гаст стал подниматься по лестнице.
   Ветер. Что может быть непредсказуемей, сильнее и величественней тебя? Теплый и ласковый, ароматный и густой поздней весной, ты легко оглаживаешь лицо подставленное под твои невидимые струи, играешь с прядями волос, заставляя их взлетать и трепетать. А потом друг набираешь силу урагана, швыряешь потоки воды, падающие из туч острыми иглами, а может и ледяными шариками града. Треплешь пышные шапки деревьев в буйстве грозы, и они кланяются тебе до самой земли. Поля и луга своим стремительным движением превращаешь в бурное море. А потом ты надолго пропадаешь, уступив место летнему штилю. Возвращаешься в желтом наряде в осенние дни. Нежно играешь с невесомым золотом листьев и обрушиваешь их рыжим шелестящим дождем на землю. Холод и жестокость зимы подчиняет тебя, ты вскидываешь полы одежды, пробираешься сквозь складки одежды до самой кожи и обжигаешь ее своим неожиданным морозным прикосновением…
   Я сидел на пороге и смотрел на облака, заполнившие небо, мелкие, полупрозрачные, словно кто-то выпотрошил перину, и они, совсем легкие, как перья, парили в вышине, чуть подгоняемые ветром. Я задумчиво вертел в руках бумажного ястребка. На постели были разложены вещи, не так много, которые я собирался взять с собой. Несколько сменных рубашек, теплый плащ, рисовальные принадлежности с небольшим альбомом, склянки и пакетики со снадобьями, принесенные Мерлиндой. Осталось только сложить все это в торбу. Понемногу вечерело. Накренившаяся лодочка молодого месяца через некоторое время утонула в облаках. Я поднялся, поежившись от опустившейся прохлады, поглядел вниз в овраг и отпустил бумажного ястребка. Порыв ветра закружил его, подхватил на какое-то мгновенье, а потом отпустил и тот рухнул в пропасть. Без магии мой ястребок летать не мог…
   С лестницы послышались голоса. Я зашел в комнату, накинул куртку и подбросил пару поленьев в камин. В дверь тихо постучали, потом в нее заглянул Ретч.
   – К тебе кое-кто пришел, - сообщил он и посторонился.
   В комнату зашел Гаст. Наверное, на моем лице все же отразилось изумление, так как он хмыкнул.
   – Теперь понятно, почему ты со мной прощался. Думал, что больше не увидишь меня, а я перестану знаться с тобой?
   Я лишь пожал плечами и указал на кресло. Гаст сел и уставился задумчиво в огонь.
   – У тебя оказалось достаточно причин не открывать Лайтфелу, узнанное от Визониана.
   – Ты их подсчитал? - я чуть усмехнулся.
   – Что-то вроде того. Будем считать, что одну я уже назвал.
   – Допустим.
   – Потом, когда мы ушли с Авориэн, ты тем более не желал открывать это. Причин же, заставивших тебя открыть тайну, наверное, столько же. Ты подстраховался, чтобы твой сын не стал возможным кандидатом в наследники Лайтфела, ну и, в конце концов, не сдержал благородного порыва ко мне.
   Я засмеялся. Во взоре Гаста искрилось озорство.
   – Как бы там ни было, я очень признателен тебе, - продолжил он уже серьезно.
   – Я рад, что у тебя все хорошо.
   Гаст опустил глаза.
   – Когда ты собираешься уезжать? - спросил он после непродолжительного молчания.
   – Завтра.
   – Так скоро?
   Теперь я отвел взгляд.
   – После всего случившегося, я, как бы это помягче сказать, чувствую себя не в своей тарелке.
   – Прости… Но ведь до злополучной даты еще три года. Почему ты уезжаешь сейчас?
   – Я потерял все, Гаст: отца, мать, друзей, Авориэн, малыша… Да и самого себя я тоже потерял - я оказался совершенно не тем, кем себя считал. Хочу немного побыть один, подождать, пока все утрясется.
   – Не всех друзей, - Гаст протянул хрустальный кулон. - Это мой. У отца остался твой. Я, с твоего разрешения, хочу оставить его себе.
   Я коротко кивнул, принял кулон и в ответ отдал ему еще один.
   – Лайтфеловский, - я потянулся за двумя бокалами и вином.
   – Знаешь, - заметил Гаст. - Тебе, наверное, все еще непонятно, почему пару лет назад мы не дождались тебя и уехали вместе с Авориэн…
   – Да нет, Гаст. Уж после вчерашнего Совета мне все яснее ясного… - я омрачился. - Я действительно совершил непростительную ошибку, когда помогал ей сбежать из светлой обители. Те светлые маги… После этого она стала бояться меня, а до этого как-то оставалась наивно доверчива, хотя слышала, на что я способен…
   Я прикусил губы. Мне было горько.
   – Ты прав, - Гаст вздохнул. - А еще, она уже тогда знала, что ждет от тебя ребенка, и запаниковала. Боялась, что если останется с тобой, ее малыша ожидает судьба, похожая на твою… Поэтому мы уступили ее мольбам и исчезли, ничего тебе не сказав… "Веселое" оказалось времечко, а когда пришел срок, Инведнис чуть в обморок не упал, когда принимал малыша.
   – Инведнис? - я уставился на Гаста.
   – Ну да, нас угораздило оказаться в этот момент в каком-то безлюдном месте. Ночь, кругом степь и полная луна. Скит наколдовал воду, я ее грел, ну, а Инведнису досталось самое ответственное. К счастью, все прошло хорошо.
   Гаст посмотрел на мою скисшую физиономию, и его полушутливый тон вновь стал серьезным.
   – Думаешь, мы совершили ошибку, не сообщив тебе?
   – Может быть, Гаст. И если бы не события в темной обители, я более чем уверен в своей правоте… Авориэн бы смирилась, а появившийся малыш скорее сблизил бы нас… Впрочем, хватит говорить о минувшем. Я знаю, что Бэйзел поведал Лайтфелу о первой обители, а тот, соответственно, Игниферосу. Какие у него планы теперь?
   – Игниферос, похоже, собирается остаться у нас, - произнес Гаст. - Теперь у него грандиозные идеи насчет первой обители. Поговаривают даже о переселении. Но, судя по рассказу Бэйзела, там много чего надо восстанавливать.