— Сейчас? Ба! Сегодня мой кузен занимает пост главнокомандующего, а его сын служит у меня адъютантом. Так что, если только возникнет проблема, разрешение которой покроет ее участников славой, вы знаете, кого призовут в первую очередь.
   — Вы несправедливы к себе, ваше высочество. Вы заслужили свою репутацию. Кто, кроме вас, смог бы справиться с ситуацией в Брайертауне столь быстро и ловко? Жаль, что вашего высочества тогда не было во дворце. Как только пришло сообщение о восстании, лорд Ролландар — ваш кузен — на следующий же день приготовился выступить с армией в поход. А еще через день мы узнаем, что вы держите все под контролем.
   Я никогда не забуду выражение лица его величества! Через месяц было принято решение о реорганизации постов. Его величество сказал: «Если Истменсуотч в состоянии сделать так, что две тысячи солдат в течение одного дня и ночи проделали путь в четыреста миль, то один постовой офицер должен преодолеть такое же расстояние за такой же промежуток времени».
   Адрон расхохотался:
   — Он так и выразился?
   — Имею честь заявить вашему высочеству, что совершенно точно повторил его слова.
   — А как насчет затрат? — поинтересовался Адрон, который продолжал улыбаться. — Что сказал милорд Джурабин по поводу того, сколько будет стоить такая переброска?
   Кааврен улыбнулся вопросу и проговорил:
   — Не больше и не меньше того, что вы подумали. Ну, по правде говоря, возможно, дела обстоят не так уж и плохо. Вы в одиночку справились со стоимостью постов для десяти тысяч, если мне не изменяет память.
   — Вы же знаете, я достаточно богат, — ответил Адрон. — Алмазы из Сэндихоума по пути в Драгейру пересекают Пепперфилд, а перец, который выращивается на моих землях, отправляется во все уголки страны. В результате я получаю часть того и другого. Снаряжая свой батальон, я потратил, уж можете поверить мне на слово, огромную сумму денег, но не настолько, чтобы влезать в долги или опасаться потери приданого дочери.
   — Значит, ваше высочество сомневается, что целая Империя с ее ресурсами в состоянии с вами тягаться — даже при том, что ей потребуется снарядить гораздо меньшее количество лошадей и построить конюшен?
   — В ваших словах есть доля истины, — ответил Адрон.
   — Простит ли ваше высочество мое любопытство…
   — О, вы можете спрашивать все, что пожелаете.
   — В таком случае мне непонятно, зачем вы взяли с собой на Встречу провинций целый батальон? Насколько я понимаю, именно по этой причине вы оказали честь городу Драгейра своим присутствием.
   — Вам непонятно?
   — Ну, ваше высочество, вы, вероятно, думаете, я недостаточно информирован о том, что происходит во дворце, если это не входит в мои обязанности.
   — И тем не менее, — проговорил Адрон, и на его губах появилось подобие улыбки, — не кажется ли вам, что батальон, в расположении которого вы сейчас оказались, как раз и попадает в непосредственный круг ваших обязанностей?
   — Каким образом? — изображая удивление, спросил Кааврен. — В мои обязанности входит обеспечение безопасности его величества и неприкосновенности Императорского крыла дворца. Ну и, разумеется, соблюдение порядка в городе. А еще я должен оказывать всяческую поддержку силам лорда Ролландара, если в таковой возникнет необходимость. Так что меня совершенно не касаются дела вашего высочества.
   Адрон, которого, казалось, совершенно не убедила его великолепная речь, проговорил, по-прежнему улыбаясь:
   — Однако вы говорили, вас мучает любопытство.
   — Ну…
   — В таком случае позвольте мне его удовлетворить, я привел с собой свой батальон по просьбе его величества.
   — Его величества?
   — Вот именно.
   — Императора Тортаалика?
   — Я не знаю другого. Неужели вас не поставили в известность о данном обстоятельстве?
   — Ничего не слышал. Не понимаю…
   — Зачем его величеству понадобилось иметь под рукой целый батальон?
   — Совершенно верно.
   — Мне кажется, его беспокоят волнения в городе.
   — Его беспокоят беспорядки, так вы сказали?
   — Точно.
   — А ваше высочество они тоже беспокоят?
   — Клянусь честью, дорогой капитан, мне о них ничего не известно.
   — И тем не менее…
   Речь Кааврена прервал гонец — он принес письмо для Адрона.
   «Ну, — сказал Кааврен самому себе, — либо тут нет никакого предательства и мои волнения не имеют под собой основания, либо лорд Адрон ведет столь опасную игру, на которую — насколько мне известно — еще не решался ни один драконлорд. Что происходит? Адрон получил известие, и оно его озадачило — он нахмурился… может быть, скажет, в чем дело, потому что мне очень хотелось бы знать».
   Адрон, по-прежнему хмурясь, поднял глаза от послания и уставился в пустоту.
   — Решительно странно, — прошептал он, словно обращаясь к самому себе.
   — Ваше высочество?
   — Да? — взглянул он на тиасу. — О, господин Кааврен, я совершенно про вас забыл. Мне только что принесли просто поразительные новости. Сказать вам?
   — Если ваше высочество того желает.
   — Я получил это письмо от некоего Калвора из Дрема. Вы его знаете?
   — Должен признаться, не знаю, ваше высочество.
   — Не важно. Он из Дома Феникса, поэт и страшная зануда.
   — И что?
   — Он прислал мне записку, в которой утверждает, что не понимает, по какой причине я отправил ему свои извинения.
   — Какие извинения?
   — Я послал к нему гонца, чтобы тот от моего имени извинился за то, что у меня изменились планы и я не смогу присутствовать на открытии павильона.
   — Ах да! Мне говорили.
   — Он заявляет, будто бы не собирался на открытие.
   — И?
   — Ну, у меня тут… где же оно? Ах вот… что вы на это скажете?
   Кааврен взглянул на письмо, стараясь оставаться невозмутимым, — и зря беспокоился — в записке не оказалось ничего примечательного, кроме ее содержания.
   — Ну? — поинтересовался Адрон.
   — Уверяю ваше высочество, что нахожу происходящее исключительно необычным.
   — И я тоже, капитан. В одной записке он сообщает, что намерен присутствовать на открытии, а в другой утверждает, что ничего подобного делать не собирался. Я не верю в необычное.
   — На месте вашего высочества я испытал бы точно такие же чувства.
   — Итак, вы думаете…
   — Тут что-то не так.
   — Совершенно верно. Капитан, посмотрите на записки.
   — Боги! Разный почерк!
   — Однако под обеими стоит подпись.
   — Имена разные — эта, как видите, составлена писцом Дри, а на другой стоит имя Энтох.
   — Совершенно непонятно, — проговорил Адрон, — почему он решил прибегнуть к услугам различных писцов?
   — Возможно, поскольку он поэт, одного ему не хватает. Он много сочиняет?
   — Чрезвычайно. Однако ваше объяснение меня не удовлетворяет. В любом случае тут что-то исключительно необычное.
   — Я совершенно с вами согласен. Полагаю, один из документов поддельный.
   — И какой же?
   — Что касается вашего вопроса…
   — Да?
   — Должен признаться, я в недоумении. И все же… — Кааврен посмотрел на первую записку, ту самую, в которой Калвор сообщал, что намерен представить свои творения на суд публики. И неожиданно он понял, что уже видел этот почерк, — было что-то знакомое, хотя и незаметное на первый взгляд, в том, как на странице располагались буквы и знаки препинания.
   — И все же? — прервал его размышления Адрон.
   — Не вижу никаких причин для того, чтобы подделывать вторую записку, — ответил Кааврен. — А вот насчет первой…
   — Насчет первой?
   — Она могла быть написана с целью удержать ваше высочество от посещения церемонии — исключительно остроумное решение.
   — Проклятие! — вскричал Адрон. — Вы правы. Но с какой стати кому-то понадобилось удерживать меня?
   Кааврен покачал головой и признался, что не знает ответа на его вопрос.
   — Значит, вы все-таки туда поедете? — спросил он.
   — Нет, — нахмурившись, проговорил Адрон. — Извинения уже разосланы. А кроме того, уже поздно, я не успею.
   — И что же вы станете делать?
   — Терпеть не могу загадки, — задумчиво проворчал Адрон. — А потому постараюсь разобраться в том, кто мог такое сделать и почему?
   — Действительно, почему? — тихо повторил Кааврен.
   — Я намерен заняться расследованием, — заявил Адрон. — Прошу меня извинить…
   Кааврен поднялся и низко поклонился.
   — Разумеется. Благодарю ваше высочество за то, что приняли меня, а также за весьма приятный разговор.
   — Ну что вы. Не стоит благодарностей, — проговорил Адрон. Казалось, его так заняла трудная задача, что он забыл о Кааврене еще до того, как тот покинул его палатку.
   Кааврен нашел свою лошадь, которую покормили, напоили и даже почистили, пока он беседовал с драконлордом. Тиаса вскочил в седло и направился во дворец, бормоча себе под нос:
   — Ах, Пэл! Что ты затеял? И зачем? Я обязательно это выясню!

ГЛАВА 11
В которой рассказывается о встрече Кааврена с Айричем и Тазендрой, удивительно быстро добравшимися до Драгейры

   Кааврен подумывал, а не посетить ли ему торжественную церемонию, однако это было совсем ему не по пути. Кроме того, его преследовал страх, что он сделал ошибку, и послание написано не Пэлом, и подделкой являлась другая записка. Значит, поэт, о котором говорил Адрон, на самом деле на церемонии будет присутствовать. В конце концов Кааврен решил вернуться во дворец. Он отдал свою лошадь на попечение того же конюха, который привел ее к нему. У Кааврена даже сложилось впечатление, что все время, пока он отсутствовал, конюх дожидался его возвращения. Капитан оставил поводья и серебряный орб в руках у конюха — текла принял и то и другое как должное, после чего Кааврен направился в свои казармы. Он остановился, только чтобы бросить несколько тщательно подобранных укоряющих слов одному из гвардейцев у входа в крыло, — тот слишком небрежно отсалютовал своему капитану.
   В казармах его приветствовали стоящие на посту гвардейцы; ответив им коротким кивком, Кааврен поинтересовался:
   — Что-нибудь известно о Сетре или Алире?
   — Нет, капитан, — ответили ему.
   Тиаса быстро просмотрел журнал донесений и убедился в том, что ничего необычного не произошло. Затем он подкрепился ломтем хлеба с копченой кетной из кладовой и направился к его величеству (его величество в это время ужинал с императрицей), отпустил Тэка и заступил на пост.
   — Ну, мой дорогой капитан, — обратился к нему его величество, который, чувствовалось, был расположен к беседе. — Надеюсь, вы плодотворно провели день.
   Кааврен подошел поближе, поклонился сначала его величеству, а потом императрице, а затем ответил:
   — Сир, боюсь, я не могу этого сказать.
   — Да?
   — Некоторые соображения, связанные с безопасностью, заставили меня начать расследование.
   — Расследование?
   — Да, сир. Расследование, которое показало, что мои тревоги лишены оснований.
   — Капитан, я предпочитаю, чтобы вы предпринимали расследования, когда в этом нет необходимости, чем пренебрегали своими обязанностями.
   — Благодарю вас, сир. Я всегда так думал. Рад, что ваше величество меня поддерживает. — Он поклонился и замолчал, чувствуя, что Тортаалик еще не все сказал.
   Ее величество, казалось, не обращала внимания на их разговор, сосредоточившись на блюде с кусочками персиков, виноградом и орехами, залитыми соусом из белого вина и сливок с корицей и сахаром. Края тарелки были выложены кубиками льда, вырезанными в форме деревьев. Кааврен поскорее отвел глаза в сторону, чувствуя смущение, словно домашняя собачонка, пускающая слюни перед костью на хозяйской тарелке.
   Наконец император снова повернулся к Кааврену и проговорил:
   — Я хочу, чтобы вы незаметно следили за перемещениями герцога Истменсуотча.
   — Конечно, сир, — отозвался Кааврен, делая вид, что удивлен.
   — Как, конечно? Вы хотите сказать, что уже это сделали?
   — Ну да, сир. В подтверждение своих слов готов поведать вашему величеству о том, что буквально по минутам делал после того, как покинул дворец.
   Его величество перевел взгляд со своей тарелки на императрицу, которая, несмотря на то что продолжала трапезу, была несколько смущена. Кааврен знал, что она не любила, когда государственные дела обсуждались за ужином, — это входило в противоречие с изящной сервировкой стола и деликатесами.
   Тем не менее его величество сказал:
   — Что ж, тогда коротко расскажите мне о лорде Адроне.
   — Сир, он вернулся в свой лагерь и с тех пор его не покидал. Более того, он отменил свое планируемое появление на открытии павильона Кайрана.
   — Отменил, вы говорите?
   — Да, сир. Причиной тому послужило поддельное письмо; я разыскиваю его автора.
   — Понятно. И сейчас он находится в своем лагере?
   — Да, сир. У него хорошая охрана, весь отряд лорда Адрона ведет себя дисциплинированно. Они также продолжают тренировки чередующихся атак.
   — Чередующихся атак?
   — Именно.
   — Я не знаком с термином.
   — Вы желаете, чтобы я пояснил вам его значение?
   — Непременно.
   — Так и сделаю.
   — Я жду. — И его величество с интересом посмотрел на Кааврена.
   — Сир, войска разбиваются на группы по сорок всадников и выстраиваются в десять шеренг по четыре всадника в каждой или восемь шеренг по пять; возможны и другие варианты. По команде старшего офицера солдаты спешиваются и заставляют своих лошадей лечь, образовывая ряды по два или три метра, между которыми остается по одному или два метра. Между лошадьми расстояние обычно не превышает одного метра. Затем солдаты обнажают клинки и занимают позиции за скакунами. По команде старшего офицера они поднимают лошадей, после чего они — то есть солдаты — вскакивают в седла, образуют шеренги и атакуют воображаемого противника — с удивительной быстротой и слаженностью.
   — Я понял, — кивнул его величество. — Вижу, что вы и в самом деле вели самое тщательное наблюдение за действиями герцога Истменсуотча.
   Кааврен поклонился:
   — И все же, сир, у меня есть вопрос, если ваше величество позволит мне его задать.
   — Спрашивайте.
   — Просили ли вы, ваше величество, чтобы его высочество прибыл сюда со своим батальоном? А если нет, должен признаться, мне не совсем тогда понятно, зачем лорд Адрон привел его с собой. Дело в том, что батальон существенно превосходит численностью обычный почетный караул, который положено иметь принцу.
   — Ах да, капитан, мне следовало вам сказать, что я действительно просил об этом лорда Адрона несколько месяцев назад, когда создалось впечатление, что наши подданные становятся неуправляемыми. Кроме того, предполагалось, что нам может потребоваться армия на руднике Холдфри, на севере.
   — Помню, помню, сир.
   — Итак, я ответил на ваш вопрос?
   — Целиком и полностью.
   — Тогда хотелось бы услышать ответ на свой вопрос.
   — Если это будет в моих силах, сир, я немедленно отвечу вам.
   — Вот мой вопрос: не показался ли вам странным отказ его высочества присутствовать на открытии павильона Кайрана, капитан?
   — Такое оно и есть. Я бы даже добавил, что меня его отказ удивил.
   — Значит, вы бы хотели узнать его причину?
   — Очень, сир.
   — И я тоже.
   — Тогда я обращу свое внимание на данный вопрос.
   — Каким образом?
   — Каким образом? С разрешения вашего величества, лично займусь расследованием и постараюсь выяснить, нет ли здесь чего-то необычного. И если мне ничего не удастся обнаружить, попытаюсь разыскать автора поддельного письма к его высочеству, который, возможно, поведает нам, кто выигрывает из-за отсутствия его высочества на церемонии.
   — Очень хорошо, капитан.
   — Тогда, если я вам больше не нужен…
   — Да, вы свободны.
   — До завтра, сир.
   — До завтра, капитан.
   Кааврен постарался покинуть комнату со всей возможной поспешностью, чтобы не услышать того, что скажет императрица его величеству по поводу испорченного ужина. Ему и в самом деле удалось закрыть за собой дверь прежде, чем ее величество сделала замечание о температуре льда, о времени и других аспектах окружающего их мира.
   Капитан никогда не задумывался о температуре льда, но он прекрасно знал, какими свойствами обладает время, — а посему не стал тратить его попусту и сразу потребовал лошадь, которую ему немедленно привели. Здесь нам следует отметить, что мы практически не обращали внимания на лошадей, кои прогуливаются по страницам нашей истории. И все из-за того, что Кааврен, хотя и был превосходным знатоком лошадей (подобному всякому солдату, проводящему много времени в седле), относился к ним не более как к средству передвижения и крайне редко вникал в эстетическую сторону вопроса.
   И хотя в романах порой приводятся подробные и полные любви описания лошадей, большая часть тех, кто использует этих благородных животных каждый день, относится к ним именно как к средству передвижения. А литературные изыски обычно вызваны желанием автора увеличить объем своего труда на несколько страниц. Мы заверяем читателя, что никогда не занимались подобными вещами, и, более того, если и остановим повествование, чтобы порассуждать об особенностях той или иной лошади — дескать, она обладает особой статью, слишком высоко держит голову, имеет на редкость тонкие щиколотки, что свидетельствует о высокой скорости, или благородную грудь, говорящую о большой силе и выносливости, — то поступим так только в случае крайней необходимости.
   Итак, наш друг Кааврен успешно миновал многолюдные улицы, отходящие от дворца, и вскоре оказался в более пустынном районе Холмистого округа, где и стоял павильон Кайрана. Тиасе пришлось придержать коня, когда он добрался до улицы Веревок, — здесь скопилось множество пешеходов, всадников и экипажей, движущихся ему навстречу. Он заметил: большинство из них одеты в цвета Дома Дракона, и решил, что опоздал на церемонию открытия.
   Кааврену показалось странным, что он не видит парада, который, как ему говорили, должен был начаться сразу после открытия павильона. Возможно, подумал он, парад отменили, когда выяснилось, что Адрон не почтит церемонию своим присутствием. Тем не менее тиаса решил ехать дальше в надежде выяснить какие-нибудь подробности у тех, кто еще, несомненно, оставался возле павильона.
   Следует добавить, что Кааврена удивила численность толпы, и он с беспокойством подумал о том, достаточно ли здесь гвардейцев, хотя никаких следов беспорядка пока не обнаружил. Тиаса огляделся в поисках золотых форменных плащей и с удовлетворением заметил двоих или троих гвардейцев, которые старательно выполняли свои обязанности. Вскоре они увидели своего капитана и отсалютовали ему; он жестом показал, чтобы они продолжали нести службу. Что они и сделали, возможно, с несколько большим рвением — ведь теперь на них смотрел их капитан. Кроме того, здесь находилось и несколько полицейских, приветствовавших Кааврена как офицера дружественных войск.
   Почти неуловимым движением колен — а тиаса был весьма искусным наездником — Кааврен направлял своего скакуна через толпу, состоящую в основном из текл, которые расступались перед ним, как вода перед носом корабля. Буржуа растекались, словно масло под горячим ножом, а дворяне раздавались в стороны, будто песок или гравий — в зависимости от своего ранга и Дома. Улица стала шире, и Кааврен понял, что приближается к рынку перед павильоном — свободное пространство, точно дельта реки, впадающей в океан. Именно здесь и собирались построить громадный павильон. Народу было море, и посреди возвышался помост, на котором уже выступили ораторы. Теперь собрались те, кто намеревался покинуть площадь в экипажах.
   Напор толпы, отметил Кааврен, начал ослабевать. Пространство перед помостом очищалось по мере того, как участники церемонии расходились по трем улицам. Завтра на обширной площадке начнется строительство. Тут и там Кааврен замечал золотые плащи — гвардейцы выполняли приказ своего капитана.
   Он посмотрел на помост, озаренный факелами — уже успели спуститься сумерки, — где несколько дворян, в большинстве своем драконлорды, вели неторопливый разговор. Адрона он нигде не увидел. Кааврен жестом подозвал к себе одного из гвардейцев, спешился и передал лошадь на попечение достойного солдата. Тиаса намеревался пешком пробраться к помосту, чтобы спросить, не случилось ли здесь каких-то происшествий. Кроме того, он хотел узнать, присутствовал ли на церемонии поэт Калвор.
   Проницательный читатель уже сообразил, что за нашим осторожным выражением «тиаса намеревался» скрывается некая неожиданность, которая помешает его планам. Так оно и вышло. Причем событие это не только явилось сюрпризом для Кааврена, но и сыграло весьма важную роль в нашем повествовании (ведь читатель наверняка понял, что, если бы поездка Кааврена не представляла существенного значения, мы не стали бы ее описывать). Справедливость подобных предположений мы сейчас и будем иметь честь продемонстрировать.
   Кааврен уже практически пробрался сквозь толпу и очутился всего в двух или трех шагах от помоста, находившегося примерно на уровне головы, когда его внимание привлекло движение, которое началось, как показалось тиасе, справа, из-под помоста. Благодаря хорошей реакции и опыту, приобретенному за пятьсот лет тренировок и битв, Кааврен дернулся в сторону, одновременно поворачиваясь, чтобы схватиться за оружие. Однако он прекрасно осознавал, что его застали врасплох и он не успеет отреагировать на предательскую атаку, — здесь мы поспешим добавить, что Кааврен правильно определил намерения своего врага.
   Краем глаза он успел заметить то, что принято называть «сверканием стали». И хотя нам не хочется использовать это затертое выражение, оно настолько хорошо описывает суть происшедшего, что мы вынуждены к нему прибегнуть. Впрочем, тот факт, что его застали врасплох и он бессилен эффективно защитить себя, не вызвал у Кааврена ни страха, ни гнева, скорее он почувствовал раздражение на себя за то, что позволил такой ситуации возникнуть.
   И все же в то самое мгновение между осознанием атаки и ее кульминацией появилось новое обстоятельство, столь же непредвиденное: раздался громкий взрыв, словно сработал камень-вспышка (так оно, в общем-то, и было), после чего атака на Кааврена прекратилась. Шпага уже оказалась в руке Кааврена, словно покинула ножны по своей воле, и нацелилась на тело, распростертое на земле лицом вниз. Оно еще продолжало дергаться и подпрыгивать — так часто поступают тела, еще не знающие, что разум, ими управляющий, уже их покинул. Одновременно несколько зевак, чье внимание привлек взрыв камня-вспышки, обратили свои взоры на Кааврена, тело и принялись оглядываться.
   Эти события, поймите правильно, произошли так быстро, что успели закончиться, если не считать подергиваний лежащего на земле тела и появления обнаженного клинка в руке Кааврена, до того как зеваки обнаружили, что же случилось на самом деле. Быстрое движение, громкий хлопок и лежащий на земле труп. Закричал текла.
   — Ну, мой дорогой Кааврен, — сказал чей-то голос, — похоже, мы подоспели вовремя.
   Здесь нам следует отметить, что говорил вовсе не бестелесный голос, а человек, — впрочем, Кааврен не сразу его узнал (как голос, так и человека), мы же прибегли к такому обороту речи, чтобы указать на неизвестную пока массе личность говорившего и немного подержать в неведении наших читателей, нанося тем самым удар сразу двумя лезвиями, как сказал бы дзур, и избавляя себя от излишних объяснений, которые могли бы вызвать неудовольствие у проницательного читателя.
   — Неужели, — воскликнул Кааврен, поворачиваясь в ту сторону, откуда прозвучал голос, — неужели это вы, мой дорогой Айрич? Ваш камень-вспышка взорвался очень вовремя!
   — А вот и нет, — отвечал Айрич, появляясь с другой стороны помоста. — Тазендра приехала вместе со мной, а ее искусство в обращении с подобными предметами вам известно не хуже, чем мне.
   И действительно, в следующее мгновение появилась леди дзур, все еще державшая в руке камень, над которым вился темно-синий дымок. Она улыбнулась Кааврену, собралась ему поклониться, но потом передумала и бросилась обнимать. Тиаса ответил ей тем же, после чего обнял Айрича, совершенно забыв про обнаженную шпагу в руке.
   Тут к ним подбежали трое гвардейцев, также с обнаженными клинками. Обнаружив, что их командиру больше не грозит опасность, они хором спросили:
   — Что произошло?
   — Что произошло? — повторил Кааврен. — В самом деле, — продолжал он, словно обращаясь к самому себе, — что произошло? Айрич, что вы успели заметить?
   — Этот человек, — ответил лиорн, показывая на тело (которое, надо отметить, уже перестало дергаться), — предательски на вас напал, однако Тазендра, — Айрич поклонился леди дзур, — успела его опередить.
   — Интересно, кто он такой, — промолвил Кааврен, приближаясь к телу. Он перевернул его ногой и добавил: — Знаете, друзья мои, даже после стольких лет я не могу без грусти смотреть на труп — хоть речь и идет о трупе человека, пытавшегося меня убить. Разве не странно?
   — Полагаю, это говорит в вашу пользу, — ответил другу Айрич.
   Тазендра промолчала, но на ее лице появилось недоумение.
   — Моя дорогая Тазендра, — сказал Кааврен, — не могли бы вы мне посветить? Я хочу провести расследование.
   — Буду рада вам помочь, — заявила Тазендра. — Более того, сделаю это немедленно, если вы того желаете.