Страница:
— А если он виновен? — продолжал Кааврен.
Его величество сердито посмотрел на капитана, потом глубоко вздохнул:
— Если он виновен, то его арест приведет к волнениям представителей всех Домов и задержит принятие решений относительно выделения средств для казны Империи. — Тортаалик помрачнел еще сильнее. — Он ведет опасную игру, капитан.
— Сир, так что относительно его ареста?
— Я отменяю свой приказ. Временно.
— Да, сир.
Его величество внимательно посмотрел на Кааврена.
— Вас сильно изменили последние тридцать часов, — заметил он.
— Сир? — ответил Кааврен, придавая лицу удивленное выражение.
— Вчера у вас не хватило бы дерзости подвергать приказы императора сомнению.
Кааврен поклонился:
— Вчера, сир, это не входило в мои обязанности.
Его величество задумчиво кивнул, прислонился к дверям Седьмой комнаты и закрыл глаза, словно на него вдруг накатила волна страшной усталости.
— Знаете, капитан, — очень тихо проговорил Тортаалик, — сведущие в истории люди утверждают, будто ближе к концу своего правления императоры моего Дома становятся слабовольными, иногда взбалмошными властолюбцами, а порой забывают об Империи в поисках наслаждений.
— Слышал об этом, сир.
Тортаалик кивнул:
— И я тоже. Приняв Орб, я поклялся, что со мной ничего подобного не случится. Я пытался контролировать свои желания, постарался назначить на важные посты надежных людей и боролся со своей вспыльчивостью. И все же, капитан, в такие моменты, как сейчас, чувствую, что моя судьба берет надо мной верх. Будто какие-то неведомые могущественные силы влекут меня к пропасти.
Кааврен посмотрел на императора, словно видел его впервые, и неожиданно ощутил, как во времена своей юности, что беззаветно предан его величеству. Чувства, притупленные долгими однообразными столетиями, вернулись. Тиаса опустился на одно колено, взял гладкую наманикюренную руку его величества в свою жесткую от постоянных упражнений со шпагой ладонь и сказал:
— Сир, только судьба знает окончательный исход битвы, но я уверен, того, кто не сдается, ждут величие и слава. И еще вы должны помнить: вам не придется вести свою борьбу в одиночестве.
Император кивнул, и Орб засветился мягким зеленым светом — его величество расправил плечи.
— Да, — согласился он. — В том, чтобы не сдаваться, есть утешение и слава. — Тортаалик жестом попросил Кааврена подняться. — Идите, капитан, и отыщите Джурабина. Передайте, что мне нужно с ним поговорить.
Кааврен встал, поклонился и быстро отвернулся — он не хотел, чтобы его величество увидел слезы, неожиданно брызнувшие из глаз солдата.
ГЛАВА 7
ГЛАВА 8
Его величество сердито посмотрел на капитана, потом глубоко вздохнул:
— Если он виновен, то его арест приведет к волнениям представителей всех Домов и задержит принятие решений относительно выделения средств для казны Империи. — Тортаалик помрачнел еще сильнее. — Он ведет опасную игру, капитан.
— Сир, так что относительно его ареста?
— Я отменяю свой приказ. Временно.
— Да, сир.
Его величество внимательно посмотрел на Кааврена.
— Вас сильно изменили последние тридцать часов, — заметил он.
— Сир? — ответил Кааврен, придавая лицу удивленное выражение.
— Вчера у вас не хватило бы дерзости подвергать приказы императора сомнению.
Кааврен поклонился:
— Вчера, сир, это не входило в мои обязанности.
Его величество задумчиво кивнул, прислонился к дверям Седьмой комнаты и закрыл глаза, словно на него вдруг накатила волна страшной усталости.
— Знаете, капитан, — очень тихо проговорил Тортаалик, — сведущие в истории люди утверждают, будто ближе к концу своего правления императоры моего Дома становятся слабовольными, иногда взбалмошными властолюбцами, а порой забывают об Империи в поисках наслаждений.
— Слышал об этом, сир.
Тортаалик кивнул:
— И я тоже. Приняв Орб, я поклялся, что со мной ничего подобного не случится. Я пытался контролировать свои желания, постарался назначить на важные посты надежных людей и боролся со своей вспыльчивостью. И все же, капитан, в такие моменты, как сейчас, чувствую, что моя судьба берет надо мной верх. Будто какие-то неведомые могущественные силы влекут меня к пропасти.
Кааврен посмотрел на императора, словно видел его впервые, и неожиданно ощутил, как во времена своей юности, что беззаветно предан его величеству. Чувства, притупленные долгими однообразными столетиями, вернулись. Тиаса опустился на одно колено, взял гладкую наманикюренную руку его величества в свою жесткую от постоянных упражнений со шпагой ладонь и сказал:
— Сир, только судьба знает окончательный исход битвы, но я уверен, того, кто не сдается, ждут величие и слава. И еще вы должны помнить: вам не придется вести свою борьбу в одиночестве.
Император кивнул, и Орб засветился мягким зеленым светом — его величество расправил плечи.
— Да, — согласился он. — В том, чтобы не сдаваться, есть утешение и слава. — Тортаалик жестом попросил Кааврена подняться. — Идите, капитан, и отыщите Джурабина. Передайте, что мне нужно с ним поговорить.
Кааврен встал, поклонился и быстро отвернулся — он не хотел, чтобы его величество увидел слезы, неожиданно брызнувшие из глаз солдата.
ГЛАВА 7
В которой рассказывается о нашем старом друге Пэле, его действиях по сбору сведений, умозаключениях и принуждении
В то время как Кааврен выходил из Седьмой комнаты, в полулиге от него старина Пэл, носивший теперь имя Гальстэн (впрочем, мы, по примеру Кааврена, будем по-прежнему называть его Пэлом), уселся на большую желтую подушку в отдаленной комнате, находящейся все же на территории дворца. Помещение было не слишком-то просторным и могло похвастаться двумя крошечными квадратными окнами, одно из которых выходило на север, на круглые башни мрачного и таинственного Крыла Атиры, а другое — на маленький садик с террасой. Из мебели здесь стояли обычная кровать, простой письменный стол и стул; полки с книгами по философии и истории Доверительности занимали целую стену. Кроме того, тут имелась желтая подушка, мы уже о ней упоминали, а также удобное, хотя и скромное кресло.
Должны сразу пояснить, что кроме Пэла здесь находились хозяйка комнаты — красивая смуглая женщина-атира средних лет, одетая в цвета своего Дома, к которой обращались «ваша доверительность» или по имени — Эрна, и бледный молодой человек (лет двухсот) в коричневом и желтом Дома Джагала. Его звали Лисек.
Эрна праздно уставилась в одно из окон; казалось, ее совершенно не занимает разговор или, точнее, допрос, который Пэл учинил Лисеку. Выражение лица Пэла было суровым, Лисек упрямо хмурился.
— Поймите, — жестко и одновременно терпеливо повторил Пэл, — вы далеко не первый обращаетесь к нам с подобной просьбой.
Лисек молча смотрел на йенди, но ничего не отвечал.
— Более того, — продолжал Пэл, — причина, заставившая вас прийти к нам, тоже не нова.
Лисек слегка удивился.
— Причина? — переспросил он. — Вы утверждаете, будто знаете…
— Послушайте, — сказал Пэл, — давайте не будем терять время. Вы пришли к нам с просьбой нарушить Доверие — чего, как вам прекрасно известно, мы делать не имеем права. Неужели вы не понимаете, что есть только одна леди, которая прибегает к подобным отчаянным мерам?
— Я…
— Известно ли вам, что сама просьба о нарушении тайны является преступлением против Империи?
— Вы не…
— Что вы могли бы нам рассказать в обмен на это? Нет, не знаю, молодой человек, и не хочу знать. Потому как я слаб, а поддаться на соблазн чрезвычайно легко. И, узнав, что вы хотите со мной встретиться, я обратился к Эрне, главе Ордена, и попросил ее присутствовать в качестве свидетеля, чтобы мы вместе помешали вам совершить губительную ошибку.
Лисек опустил глаза. Эрна продолжала смотреть в окно, не принимая никакого участия в разговоре. Лисек глубоко вздохнул:
— Мне стало известно…
— Однако вы настаиваете, — прервал его Пэл.
— … то, что заставит содрогнуться всю Империю, причем в течение нескольких часов. В обмен на свою информацию я всего лишь хочу получить…
— Ба! — воскликнул, поднимаясь, Пэл. — Не нужно, ничего не говорите, я уже все знаю. Вас выдает выражение лица с такой неизбежностью, как если бы вы кричали о своем желании в залах дворца. Вы мне не верите? Тогда слушайте: вы хотите выяснить некоторые подробности личной жизни одной леди. Вы видели ее издалека, и, хотя вы находились в толпе или довольно далеко от нее, вы уверены: она на вас посмотрела. И вы в нее влюбились. У вас нет никаких сомнений в том, что она отвечает вам взаимностью, только вот как организовать с ней свидание, и вы…
— Невозможно! — вскричал Лисек, вскакивая на ноги, голос дрожал от переполнявших его эмоций.
— Почему же, — возразил Пэл. — Более того, вы слышали, что мы, возможно, захотим обменяться с вами информацией. Не знаю уж, кто вам такое сказал, но мне хорошо известно, что подобные слухи давно бродят по Драгейре. В них нет ни единого слова правды, и, чтобы доказать истинность своих слов, я немедленно призову стражу, и вас арестуют.
— Подождите, — вмешалась Эрна.
Пэл с удивлением обернулся:
— Ваша доверительность?
— Я хочу его выслушать.
— Ваша доверительность хочет его послушать?
— Да, мне интересно.
— И все же…
— Прекратите спорить. Мы ему ничего не выдадим.
— Ну, если так, — заявил йенди.
— Он нам все поведает, — заверила его Эрна, — иначе мы вызовем Гвардию. Вы же собирались отдать приказ об аресте, верно?
— Да, верно, — кивнул Пэл. — Причем это желание у меня не пропало.
— Подождите, пусть сначала расскажет свою историю.
— Я ничего вам не открою до тех пор, пока вы не сообщите мне то, что меня интересует, — возмутился Лисек.
Эрна бросила на него быстрый взгляд и пожала плечами.
— Вы правы, — сказала она Пэлу. — Он совершенно бесполезен. Вызывайте Гвардию.
Пэл кивнул и направился к двери. Он уже успел выйти в коридор, когда Лисек закричал:
— Подождите!
Пэл вернулся в комнату.
— Слушаю вас? — произнес он своим мелодичным голосом.
Джагала тяжело опустился на стул.
— Хорошо, — промолвил он. — Я расскажу вам то, что мне стало известно, а вы можете отвечать на мой вопрос или нет. Как пожелаете.
Пэл с Эрной обменялись короткими взглядами.
— Что ж, говорите, — предложил он.
— Ладно. Но помните, эти сведения предназначены только для ваших ушей. Как вы станете действовать — ваше дело. Информация, которой я пришел с вами поделиться, известна, быть может, в городе еще двоим. Его величество содрогнется, когда узнает.
— Мы все понимаем, — ответил Пэл, — и готовы вас выслушать.
— В городе будут волнения, — заявил Лисек.
— Волнения? — спросил Пэл.
— На ближайшей неделе.
— Исключено, — покачала головой Эрна. — Никто не может знать заранее, когда начнутся волнения.
— Ваша доверительность, разрешите с вами не согласиться, — вмешался Пэл.
— Вы считаете, что такое возможно?
— Во всяком случае, — продолжал Пэл, — я бы хотел услышать больше.
— Мне практически нечего добавить, — сказал Лисек. — Кое-кто планирует начать волнения, и она убеждена, что сумеет это сделать.
— А причина? — осведомилась Эрна.
— На этот вопрос я не могу ответить, — покачал головой Лисек.
— Тогда, — вмешался Пэл, — расскажите, как вам удалось получить такую важную информацию?
— Вас интересует, откуда я узнал про волнения?
— Именно, — подтвердил Пэл.
— Что же, дело было так: я служу в Трехцветном театре, расположенном на улице Антикваров.
— Да, да, знаю, — заметил Пэл. — И в какой должности вы там служите?
— В мои обязанности входит содержание в порядке костюмов, а в особенности обуви актеров.
— Обуви?
— Да. Понимаете, очень важно следить за чистотой обуви актеров — от этого зависит их безопасность.
— Ну, насчет чистоты… я понимаю, только для меня остается тайной, почему обувь актеров так пачкается, что требуется специалист для ее чистки.
— Вы сказали, — продолжал Лисек, — что знакомы с нашим театром.
— Да, верно.
— А вы бывали на каком-нибудь из наших представлений?
— Нет, — признался Пэл, — как-то не получилось.
— Мы ставим в основном фарсовые костюмные драмы в стиле позднего пятнадцатого цикла, которые никогда не теряли популярности, судя по высоким сборам.
— Что ж, — пробормотал йенди, решивший не комментировать подобный метод оценки художественных достоинств, — продолжайте.
— Так вот. Эти драмы неизменно повествуют о приключениях одного отрицательного персонажа, которого чаще всего играют господин Кровлин или леди Нефта.
— Ну, в драме всегда есть злодей, — сказал Пэл.
— Верно, а чтобы драма имела успех, аудитория должна ненавидеть злодея.
— Да, — согласился Пэл, — такова обычная роль злодея в театре.
— Зрители в нашем театре привыкли выражать свою ненависть к злодеям определенным образом — что является неотъемлемой частью наших спектаклей и репутации. Я даже подозреваю, что именно в этом и заключается причина нашего успеха.
— И каким же таким образом зрители выражают свою неприязнь к злодеям? — поинтересовался Пэл.
— Бросают в них различные овощи, которые специально приносят с собой.
— Ну-ну?
— И к концу представления не только вся сцена, но и обувь актеров оказывается перепачканной гнилыми овощами. Если ее не чистить, кто-нибудь из них обязательно упадет и может сильно пострадать. Специальные служащие убирают сцену после каждого представления, а я обязан следить за тем, чтобы в порядке находился костюм злодея, включая сапоги, башмаки и сандалии всех персонажей.
— Поэтому вы целыми днями чистите подошвы от налипших гнилых овощей?
— Совершенно верно, — признался Лисек.
— Простите меня, но это не самое приятное времяпрепровождение.
— О, тут я с вами полностью согласен.
— Его даже можно назвать отвратительным, не так ли?
— Вы нашли очень подходящее слово.
— Однако, — заметил Пэл, — вам, наверное, неплохо платят.
— Напротив, платят очень мало, еле-еле свожу концы с концами. Сплю в театре, и, если бы актеры время от времени не проявляли ко мне милосердие и не разрешали доедать остатки своей еды, я бы едва передвигал ноги от голода.
— Зато вы надеетесь занять в театре более уважаемое положение?
— Навряд ли, — с горечью ответил Лисек, — мне не раз давали понять, что эта роль — единственная, с которой я могу справиться.
Пэл нахмурился:
— Тогда почему вы не пытаетесь найти другую работу?
— Зачем? — с удивлением воскликнул Лисек. — Это невозможно. Я живу театром.
Пэл понял, что ему не удастся узнать ничего полезного, если он будет продолжать в том же духе, поэтому он поинтересовался:
— Итак, вы находились в театре. И что же произошло?
— Ну, видите ли, во время спектакля я могу наблюдать за действием из-за кулис.
— Да, да, конечно.
— И мне видны некоторые зрители, особенно ложи аристократов.
— Гм?
— Вчера мне довелось ее увидеть.
— Как, вчера? Императрица не покидала вчера дворец.
— Императрица? — с недоумением переспросил Лисек. — Кто говорит об императрице?
— А кого вы видели, — уточнил Пэл, — если не императрицу?
— Кого? Кто еще мог произвести такое сильное впечатление на мое бедное сердце, кроме леди Алиры?
— Что? Она в городе?
— Ну, она надела маску, так что с формальной точки зрения ее нет в Драгейре, но это действительно была она.
— Вы уверены?
— Уверен? Да, ведь я видел портрет работы Катаны, тот что висит в Павильоне Дракона, рядом с театром. Но есть еще одно доказательство, вы сейчас убедитесь.
Пэл переглянулся с Эрной, которая (как читатель, наверное, заметил) все это время ничего не говорила. Эрна молчала, а Пэл продолжил расспросы:
— Значит, вы ее видели.
— Более того, она смотрела на меня; уверен, Боги хотели…
— Да, да, понимаю. Однако разрешите напомнить, вы собирались объяснить нам, откуда вам стало известно о предстоящих волнениях.
— Я так и собираюсь поступить.
— Тогда продолжайте.
— Спектакль закончился, я не мог допустить, чтобы она исчезла, к тому же леди Алира так склонила голову, что я сразу понял — мне нужно следовать за ней.
— Вы поняли?
— Разве я сказал нечто другое?
Пэл и Эрна обменялись многозначительными взглядами, после чего Пэл сказал:
— Мы вас слушаем. Вы последовали за ней.
— Да. Она и еще один человек — полагаю, ее отец…
— Герцог Истменсуотча?
— Да. Они сели в карету. Я…
— Подождите. На карете был герб?
— Да, сбоку я заметил герб Истменсуотча, а сзади — голову Дракона с синим и голубым драгоценными камнями вместо глаз — символ э'Кайрана.
— Вы наблюдательны, — похвалил его Пал.
— Я был как зачарованный.
— Ясно. А дальше?
— Когда они сели в карету, я попытался найти другую. Однако поблизости не оказалось ни одного свободного экипажа.
— Вам не удалось найти кареты?
— Да. И тогда я последовал за ними пешком.
— Пешком?
— Сначала это было совсем нетрудно, поскольку улицы заполнили люди, расходившиеся по домам после спектакля.
— А потом?
— Потом стало значительно сложнее.
— Ну?
— Вскоре они добрались до площади Ораторов, а оттуда двинулись по Мощеной дороге в сторону Ворот Семи Флагов или Ворот Дракона, которые, как известно, находятся рядом друг с другом.
— Мне знаком город Драгейра, — с иронией напомнил Пэл.
— Да. — Лисек с трудом сдерживал волнение.
— Продолжайте, — попросил Пэл.
Лисек кивнул:
— На Мощеной дороге они поехали быстрее — и мне уже было за ними не угнаться. Однако тут мне пришло в голову, что Мощеная дорога делает круг, возвращаясь к Крылатому мосту, куда я могу направиться прямо через Пеший мост и оказаться там даже раньше, чем они.
— Ваша догадка подтвердилась?
— Не знаю, — признался Лисек, — потому что мне так и не удалось добраться до моста.
— Не удалось?
— Да. Я и выбрал самый короткий путь от площади Ораторов к Пешему мосту. Мне нужно было пройти между площадью и Рыбным рынком. Я уже миновал палатку дубильщика, которая оказалась открытой и совершенно пустой.
— Ну? — не терпелось йенди.
— Не успел я сделать и трех шагов, как услышал следующие слова: «Вон они — Адрон и его дочь. Видишь герб Истменсуотча?»
— Вы услышали именно это?
— Да, причем от человека, который находился по другую сторону палатки, не дальше чем в пяти шагах от меня, — впрочем, разглядеть его мне не удалось.
— И вы остановились?
— Ну конечно!
— И?
— Они не подозревали о моем присутствии и продолжили свой разговор, но говорили приглушенно. Первый голос, мне показалось, принадлежал женщине, которая сказала: «Вы должны запомнить герб, потому что появление кареты с таким гербом будет для вас сигналом». На что мужской голос ответил: «Я его хорошо рассмотрел и запомнил». Можете представить, как меня заинтриговал их разговор?
— Еще бы, — заявил Пэл, — поскольку и меня он ужасно заинтриговал, а посему я с нетерпением жду продолжения вашего рассказа.
— Да, да, — обещал Лисек. — Мужчина добавил: «А что если карета не проедет?» Женщина ответила ему так: «На самом деле, если все пойдет по плану, она не проедет, и тогда сигналом послужит звон колокола Старой башни в одиннадцать часов вечера, как всегда после наступления темноты». — «Ясно, — отозвался мужской голос. — Сначала надо следить, не проедет ли мимо карета с гербом Адрона, а если я ее не увижу, мне нужно дожидаться удара колокола Старой башни в одиннадцать». — «Совершенно верно», — согласилась женщина. «Но, — уточнил мужчина, — насколько я понимаю, если мимо проедет карета лорда Адрона, где-то поблизости обязательно должны находиться солдаты; а если нет, где я найду солдат, без которых невозможно начать столь необходимые вам волнения?»
— Ага, — прервал его Пэл, — он произнес слово «волнения».
— Да, — продолжал Лисек. — И более того, она не стала ему возражать, как вы сейчас услышите.
— Пожалуйста, скорее рассказывайте дальше, — нетерпеливо проговорил Пэл.
— Так вот, женщина сказала: «В том месте, которое мы выбрали, всегда есть гвардейцы, поскольку оно находится на границе Дна, но не на его территории. На площади обычно много людей, и гвардейцы тщательно патрулируют это место. В одиннадцать часов там обязательно окажется двое или трое солдат, их будет достаточно, чтобы завязалась схватка». — «Очень хорошо, — ответил мужчина, — я все понял». — «Прекрасно», — сказала женщина. «Но, — продолжал мужчина, — где мы встретимся, когда все будет кончено?» — «На следующий день здесь же — если получится». — «Тогда мы обо всем договорились», — заверил свою собеседницу мужчина. «Вот кошелек». — «А вот моя рука». — «До встречи». — «До встречи».
— На этом, — сказал в заключение Лисек, — разговор закончился.
— Вам удалось увидеть кого-нибудь из них?
Лисек покачал головой:
— Когда я свернул за угол, они уже ушли. Я подумал, что упустил шанс последовать за Алирой, но тут сообразил, какой важной информацией располагаю, и решил обменять ее на сведения о том, как и где найти леди Алиру. Мне доводилось слышать, что в Академии Доверительности можно произвести обмен информацией.
— Вас ввели в заблуждение, — заявил Пэл.
— Кажется, да.
— Тем не менее… — начала Эрна.
Пэл поверялся к главе Ордена, на его лице появилось некоторое удивление.
— Да? — осторожно проговорил Лисек.
— Тем не менее мы вам поможем.
Пэл нахмурился и прикусил губу, однако ничего не сказал.
— Уверяю вас, — взволнованно произнес Лисек, — мое внимание всецело сосредоточено на ваших словах.
— Значит, вы меня слушаете?
— Как никогда и никого.
— Что ж, мне кажется, у вас есть шанс встретиться с леди Алирой.
Лисек кивнул, — по-видимому, он сомневался, что сможет говорить, но смотрел, не отрываясь, на Эрну, точно пес на суповую кость в руках хозяина.
— Если вы выйдете через Ворота Дракона, то через пол-лиги окажетесь возле широкого тракта, уходящего на юг и немного на восток. Еще через две лиги, или чуть меньше, по правую руку увидите маленький домик из белого камня, торчащий на обочине, словно клык. Сверните на восток по лошадиной тропе, ведущей через рощу, — и вы попадете в лагерь герцога Истменсуотча, где сможете, если пожелаете, поискать Алиру.
Лисек склонил голову и, не сказав ни единого слова, повернулся и помчался к двери.
Пэл уселся на стул, который только что занимал джагала, переплел пальцы и погрузился в размышления.
— Вы меня не одобряете? — осведомилась Эрна. Пэл заморгал и посмотрел на нее:
— Я? Едва ли я вправе одобрять или не одобрять действия вашей доверительности.
— Совершенно верно, Гальстэн; я рада, что вы помните правила.
— Их нельзя забывать, ваша доверительность!
— Мы удачно провели разговор с этим несчастным глупцом, Гальстэн.
— Да, ваша доверительность, нам еще раз сопутствовала удача.
— Еще раз, Гальстэн? Ваши слова звучат так, словно у вас есть сомнения.
— Мы затеяли рискованную игру, ваша доверительность.
— Но она стоит риска, Гальстэн.
— Как скажет ваша доверительность.
Эрна замолчала, а потом решительно кивнула, словно пришла к определенному выводу.
— Хорошо, что вы меня позвали, Гальстэн, нам удалось получить важные сведения.
— Вы так считаете?
— Да. А вы не согласны?
— Согласен, целиком и полностью. Однако я не знаю, какие шаги нам следует предпринять.
— Вам не о чем беспокоиться; я все обдумаю и решу, что необходимо сделать относительно предстоящих волнений.
— Волнений?
Эрна внимательно посмотрела на йенди:
— Да, волнений. Разве вы его не слышали?
— Да, да, слышал. Прошу меня простить, ваша доверительность, я отвлекся.
— И?
— И заверяю вашу доверительность, что не стану тревожиться по поводу волнений, предоставив действовать вашей доверительности.
— Так будет лучше всего, — заявила Эрна. — А теперь оставьте меня, я хочу все тщательно обдумать.
Пэл встал и поклонился по обычаю Ордена, приложив сжатые кулаки к груди. Эрна коротко кивнула, и Пэл вышел из ее покоев, чтобы направиться знакомой дорогой в свою комнату, которая внешне почти не отличалась от комнаты Эрны, за исключением, пожалуй, трех вещей. Во-первых, она была немного меньше; во-вторых, в ней имелось только одно окно, выходившее в сад Академии; в-третьих, на стене кроме эмблемы Академии висела длинная рапира.
Пэл не стал тратить время. Он уселся за письменный стол, точь-в-точь такой же, как тот, что стоял в комнате Эрны, достал чистый лист, перо, чернильницу и промокательную бумагу. После чего составил два письма, тексты которых мы имеем возможность воспроизвести слово в слово.
Первое он написал аккуратным, четким почерком, словно хотел быть уверен, что каждая буква займет положенное ей место. Сверху он поставил дату: «Двенадцатый день месяца валлисты, пятьсот тридцать второй год славного правления его величества Тортаалика». Мы упоминаем об этом потому, что читатель мог забыть — шел лишь одиннадцатый день месяца.
Далее Пэл писал:
«Лорду Адрону э'Кайрану,
герцогу Истменсуотча,
наследнику Дома Дракона
и прочие титулы
Ваше Высочество!
Мой господин, Калвор из Дрема, узнал о том, что вы будете завтра присутствовать на церемонии открытия павильона Кайрана. Мой господин желает выразить вам свое почтение и надеется прочитать написанную в вашу честь поэму «Утро в горах», которая пользуется огромным успехом в Драгейре.
Мой господин предвкушает замечательный вечер и с нетерпением ждет того момента, когда сможет лично вас увидеть.
Ваше Высочество,
остаюсь вашим верным слугой,
Дри, писец Калвора, уличного поэта».
Закончив, Пэл запечатал послание, надписал адрес и отложил в сторону до завтра. Затем достал другой лист бумаги и принялся за второе письмо. На сей раз йенди использовал совсем другой почерк — мелкий и изящный.
«Мой дорогой Темма3, нет ни малейших сомнений, что нашему старому другу Адрону грозит смертельная опасность, — у меня есть тому доказательства. Надеюсь, моей уверенности достаточно, чтобы вы мне поверили; но боюсь, ее не хватит, чтобы убедить власти (должен признаться, и нашего старого друга Кааврена, который сейчас слишком занят расследованием некоего заговора и убийств, недавно произошедших во дворце).
Я размышляю над тем, не обратиться ли мне непосредственно к Адрону, однако драконлорды бывают упрямы и глупы, когда речь идет об их собственной жизни. Кроме того, мне неизвестны ни время, ни место покушения. Хотя, полагаю, мне удалось предотвратить одну попытку, но явно последует другая, а я не имею представления о том, какую форму она примет.
Короче говоря, я в растерянности. И вы должны знать, мой друг Айрич (продолжаю называть вас именно так), что всякий раз, когда мои мысли путаются, я, как и прежде, обращаю свои взоры к вам за поддержкой, ведь ваша мудрость во стократ полезнее томов библиотеки Зарики. Поэтому я и пишу вам, надеясь, что вы сумеете дать совет, который позволит мне яснее разглядеть свой путь.
Остаюсь вашим старым другом, любящий Гальстэн (Пэл)».
Закончив письмо, Пэл внимательно его перечитал, тщательно сложил, запечатал, надписал адрес Айрича, затем вызвал пажа и отослал на почту с инструкцией отправить его герцогу Арилльскому немедленно. Пэл добавил пажу еще несколько серебряных монет с обещанием такой же суммы, если ответ придет в течение трех дней.
И, убежденный в том, что сделал все возможное, йенди уселся в кресло обдумать новости, которые ему удалось узнать за этот долгий день.
Должны сразу пояснить, что кроме Пэла здесь находились хозяйка комнаты — красивая смуглая женщина-атира средних лет, одетая в цвета своего Дома, к которой обращались «ваша доверительность» или по имени — Эрна, и бледный молодой человек (лет двухсот) в коричневом и желтом Дома Джагала. Его звали Лисек.
Эрна праздно уставилась в одно из окон; казалось, ее совершенно не занимает разговор или, точнее, допрос, который Пэл учинил Лисеку. Выражение лица Пэла было суровым, Лисек упрямо хмурился.
— Поймите, — жестко и одновременно терпеливо повторил Пэл, — вы далеко не первый обращаетесь к нам с подобной просьбой.
Лисек молча смотрел на йенди, но ничего не отвечал.
— Более того, — продолжал Пэл, — причина, заставившая вас прийти к нам, тоже не нова.
Лисек слегка удивился.
— Причина? — переспросил он. — Вы утверждаете, будто знаете…
— Послушайте, — сказал Пэл, — давайте не будем терять время. Вы пришли к нам с просьбой нарушить Доверие — чего, как вам прекрасно известно, мы делать не имеем права. Неужели вы не понимаете, что есть только одна леди, которая прибегает к подобным отчаянным мерам?
— Я…
— Известно ли вам, что сама просьба о нарушении тайны является преступлением против Империи?
— Вы не…
— Что вы могли бы нам рассказать в обмен на это? Нет, не знаю, молодой человек, и не хочу знать. Потому как я слаб, а поддаться на соблазн чрезвычайно легко. И, узнав, что вы хотите со мной встретиться, я обратился к Эрне, главе Ордена, и попросил ее присутствовать в качестве свидетеля, чтобы мы вместе помешали вам совершить губительную ошибку.
Лисек опустил глаза. Эрна продолжала смотреть в окно, не принимая никакого участия в разговоре. Лисек глубоко вздохнул:
— Мне стало известно…
— Однако вы настаиваете, — прервал его Пэл.
— … то, что заставит содрогнуться всю Империю, причем в течение нескольких часов. В обмен на свою информацию я всего лишь хочу получить…
— Ба! — воскликнул, поднимаясь, Пэл. — Не нужно, ничего не говорите, я уже все знаю. Вас выдает выражение лица с такой неизбежностью, как если бы вы кричали о своем желании в залах дворца. Вы мне не верите? Тогда слушайте: вы хотите выяснить некоторые подробности личной жизни одной леди. Вы видели ее издалека, и, хотя вы находились в толпе или довольно далеко от нее, вы уверены: она на вас посмотрела. И вы в нее влюбились. У вас нет никаких сомнений в том, что она отвечает вам взаимностью, только вот как организовать с ней свидание, и вы…
— Невозможно! — вскричал Лисек, вскакивая на ноги, голос дрожал от переполнявших его эмоций.
— Почему же, — возразил Пэл. — Более того, вы слышали, что мы, возможно, захотим обменяться с вами информацией. Не знаю уж, кто вам такое сказал, но мне хорошо известно, что подобные слухи давно бродят по Драгейре. В них нет ни единого слова правды, и, чтобы доказать истинность своих слов, я немедленно призову стражу, и вас арестуют.
— Подождите, — вмешалась Эрна.
Пэл с удивлением обернулся:
— Ваша доверительность?
— Я хочу его выслушать.
— Ваша доверительность хочет его послушать?
— Да, мне интересно.
— И все же…
— Прекратите спорить. Мы ему ничего не выдадим.
— Ну, если так, — заявил йенди.
— Он нам все поведает, — заверила его Эрна, — иначе мы вызовем Гвардию. Вы же собирались отдать приказ об аресте, верно?
— Да, верно, — кивнул Пэл. — Причем это желание у меня не пропало.
— Подождите, пусть сначала расскажет свою историю.
— Я ничего вам не открою до тех пор, пока вы не сообщите мне то, что меня интересует, — возмутился Лисек.
Эрна бросила на него быстрый взгляд и пожала плечами.
— Вы правы, — сказала она Пэлу. — Он совершенно бесполезен. Вызывайте Гвардию.
Пэл кивнул и направился к двери. Он уже успел выйти в коридор, когда Лисек закричал:
— Подождите!
Пэл вернулся в комнату.
— Слушаю вас? — произнес он своим мелодичным голосом.
Джагала тяжело опустился на стул.
— Хорошо, — промолвил он. — Я расскажу вам то, что мне стало известно, а вы можете отвечать на мой вопрос или нет. Как пожелаете.
Пэл с Эрной обменялись короткими взглядами.
— Что ж, говорите, — предложил он.
— Ладно. Но помните, эти сведения предназначены только для ваших ушей. Как вы станете действовать — ваше дело. Информация, которой я пришел с вами поделиться, известна, быть может, в городе еще двоим. Его величество содрогнется, когда узнает.
— Мы все понимаем, — ответил Пэл, — и готовы вас выслушать.
— В городе будут волнения, — заявил Лисек.
— Волнения? — спросил Пэл.
— На ближайшей неделе.
— Исключено, — покачала головой Эрна. — Никто не может знать заранее, когда начнутся волнения.
— Ваша доверительность, разрешите с вами не согласиться, — вмешался Пэл.
— Вы считаете, что такое возможно?
— Во всяком случае, — продолжал Пэл, — я бы хотел услышать больше.
— Мне практически нечего добавить, — сказал Лисек. — Кое-кто планирует начать волнения, и она убеждена, что сумеет это сделать.
— А причина? — осведомилась Эрна.
— На этот вопрос я не могу ответить, — покачал головой Лисек.
— Тогда, — вмешался Пэл, — расскажите, как вам удалось получить такую важную информацию?
— Вас интересует, откуда я узнал про волнения?
— Именно, — подтвердил Пэл.
— Что же, дело было так: я служу в Трехцветном театре, расположенном на улице Антикваров.
— Да, да, знаю, — заметил Пэл. — И в какой должности вы там служите?
— В мои обязанности входит содержание в порядке костюмов, а в особенности обуви актеров.
— Обуви?
— Да. Понимаете, очень важно следить за чистотой обуви актеров — от этого зависит их безопасность.
— Ну, насчет чистоты… я понимаю, только для меня остается тайной, почему обувь актеров так пачкается, что требуется специалист для ее чистки.
— Вы сказали, — продолжал Лисек, — что знакомы с нашим театром.
— Да, верно.
— А вы бывали на каком-нибудь из наших представлений?
— Нет, — признался Пэл, — как-то не получилось.
— Мы ставим в основном фарсовые костюмные драмы в стиле позднего пятнадцатого цикла, которые никогда не теряли популярности, судя по высоким сборам.
— Что ж, — пробормотал йенди, решивший не комментировать подобный метод оценки художественных достоинств, — продолжайте.
— Так вот. Эти драмы неизменно повествуют о приключениях одного отрицательного персонажа, которого чаще всего играют господин Кровлин или леди Нефта.
— Ну, в драме всегда есть злодей, — сказал Пэл.
— Верно, а чтобы драма имела успех, аудитория должна ненавидеть злодея.
— Да, — согласился Пэл, — такова обычная роль злодея в театре.
— Зрители в нашем театре привыкли выражать свою ненависть к злодеям определенным образом — что является неотъемлемой частью наших спектаклей и репутации. Я даже подозреваю, что именно в этом и заключается причина нашего успеха.
— И каким же таким образом зрители выражают свою неприязнь к злодеям? — поинтересовался Пэл.
— Бросают в них различные овощи, которые специально приносят с собой.
— Ну-ну?
— И к концу представления не только вся сцена, но и обувь актеров оказывается перепачканной гнилыми овощами. Если ее не чистить, кто-нибудь из них обязательно упадет и может сильно пострадать. Специальные служащие убирают сцену после каждого представления, а я обязан следить за тем, чтобы в порядке находился костюм злодея, включая сапоги, башмаки и сандалии всех персонажей.
— Поэтому вы целыми днями чистите подошвы от налипших гнилых овощей?
— Совершенно верно, — признался Лисек.
— Простите меня, но это не самое приятное времяпрепровождение.
— О, тут я с вами полностью согласен.
— Его даже можно назвать отвратительным, не так ли?
— Вы нашли очень подходящее слово.
— Однако, — заметил Пэл, — вам, наверное, неплохо платят.
— Напротив, платят очень мало, еле-еле свожу концы с концами. Сплю в театре, и, если бы актеры время от времени не проявляли ко мне милосердие и не разрешали доедать остатки своей еды, я бы едва передвигал ноги от голода.
— Зато вы надеетесь занять в театре более уважаемое положение?
— Навряд ли, — с горечью ответил Лисек, — мне не раз давали понять, что эта роль — единственная, с которой я могу справиться.
Пэл нахмурился:
— Тогда почему вы не пытаетесь найти другую работу?
— Зачем? — с удивлением воскликнул Лисек. — Это невозможно. Я живу театром.
Пэл понял, что ему не удастся узнать ничего полезного, если он будет продолжать в том же духе, поэтому он поинтересовался:
— Итак, вы находились в театре. И что же произошло?
— Ну, видите ли, во время спектакля я могу наблюдать за действием из-за кулис.
— Да, да, конечно.
— И мне видны некоторые зрители, особенно ложи аристократов.
— Гм?
— Вчера мне довелось ее увидеть.
— Как, вчера? Императрица не покидала вчера дворец.
— Императрица? — с недоумением переспросил Лисек. — Кто говорит об императрице?
— А кого вы видели, — уточнил Пэл, — если не императрицу?
— Кого? Кто еще мог произвести такое сильное впечатление на мое бедное сердце, кроме леди Алиры?
— Что? Она в городе?
— Ну, она надела маску, так что с формальной точки зрения ее нет в Драгейре, но это действительно была она.
— Вы уверены?
— Уверен? Да, ведь я видел портрет работы Катаны, тот что висит в Павильоне Дракона, рядом с театром. Но есть еще одно доказательство, вы сейчас убедитесь.
Пэл переглянулся с Эрной, которая (как читатель, наверное, заметил) все это время ничего не говорила. Эрна молчала, а Пэл продолжил расспросы:
— Значит, вы ее видели.
— Более того, она смотрела на меня; уверен, Боги хотели…
— Да, да, понимаю. Однако разрешите напомнить, вы собирались объяснить нам, откуда вам стало известно о предстоящих волнениях.
— Я так и собираюсь поступить.
— Тогда продолжайте.
— Спектакль закончился, я не мог допустить, чтобы она исчезла, к тому же леди Алира так склонила голову, что я сразу понял — мне нужно следовать за ней.
— Вы поняли?
— Разве я сказал нечто другое?
Пэл и Эрна обменялись многозначительными взглядами, после чего Пэл сказал:
— Мы вас слушаем. Вы последовали за ней.
— Да. Она и еще один человек — полагаю, ее отец…
— Герцог Истменсуотча?
— Да. Они сели в карету. Я…
— Подождите. На карете был герб?
— Да, сбоку я заметил герб Истменсуотча, а сзади — голову Дракона с синим и голубым драгоценными камнями вместо глаз — символ э'Кайрана.
— Вы наблюдательны, — похвалил его Пал.
— Я был как зачарованный.
— Ясно. А дальше?
— Когда они сели в карету, я попытался найти другую. Однако поблизости не оказалось ни одного свободного экипажа.
— Вам не удалось найти кареты?
— Да. И тогда я последовал за ними пешком.
— Пешком?
— Сначала это было совсем нетрудно, поскольку улицы заполнили люди, расходившиеся по домам после спектакля.
— А потом?
— Потом стало значительно сложнее.
— Ну?
— Вскоре они добрались до площади Ораторов, а оттуда двинулись по Мощеной дороге в сторону Ворот Семи Флагов или Ворот Дракона, которые, как известно, находятся рядом друг с другом.
— Мне знаком город Драгейра, — с иронией напомнил Пэл.
— Да. — Лисек с трудом сдерживал волнение.
— Продолжайте, — попросил Пэл.
Лисек кивнул:
— На Мощеной дороге они поехали быстрее — и мне уже было за ними не угнаться. Однако тут мне пришло в голову, что Мощеная дорога делает круг, возвращаясь к Крылатому мосту, куда я могу направиться прямо через Пеший мост и оказаться там даже раньше, чем они.
— Ваша догадка подтвердилась?
— Не знаю, — признался Лисек, — потому что мне так и не удалось добраться до моста.
— Не удалось?
— Да. Я и выбрал самый короткий путь от площади Ораторов к Пешему мосту. Мне нужно было пройти между площадью и Рыбным рынком. Я уже миновал палатку дубильщика, которая оказалась открытой и совершенно пустой.
— Ну? — не терпелось йенди.
— Не успел я сделать и трех шагов, как услышал следующие слова: «Вон они — Адрон и его дочь. Видишь герб Истменсуотча?»
— Вы услышали именно это?
— Да, причем от человека, который находился по другую сторону палатки, не дальше чем в пяти шагах от меня, — впрочем, разглядеть его мне не удалось.
— И вы остановились?
— Ну конечно!
— И?
— Они не подозревали о моем присутствии и продолжили свой разговор, но говорили приглушенно. Первый голос, мне показалось, принадлежал женщине, которая сказала: «Вы должны запомнить герб, потому что появление кареты с таким гербом будет для вас сигналом». На что мужской голос ответил: «Я его хорошо рассмотрел и запомнил». Можете представить, как меня заинтриговал их разговор?
— Еще бы, — заявил Пэл, — поскольку и меня он ужасно заинтриговал, а посему я с нетерпением жду продолжения вашего рассказа.
— Да, да, — обещал Лисек. — Мужчина добавил: «А что если карета не проедет?» Женщина ответила ему так: «На самом деле, если все пойдет по плану, она не проедет, и тогда сигналом послужит звон колокола Старой башни в одиннадцать часов вечера, как всегда после наступления темноты». — «Ясно, — отозвался мужской голос. — Сначала надо следить, не проедет ли мимо карета с гербом Адрона, а если я ее не увижу, мне нужно дожидаться удара колокола Старой башни в одиннадцать». — «Совершенно верно», — согласилась женщина. «Но, — уточнил мужчина, — насколько я понимаю, если мимо проедет карета лорда Адрона, где-то поблизости обязательно должны находиться солдаты; а если нет, где я найду солдат, без которых невозможно начать столь необходимые вам волнения?»
— Ага, — прервал его Пэл, — он произнес слово «волнения».
— Да, — продолжал Лисек. — И более того, она не стала ему возражать, как вы сейчас услышите.
— Пожалуйста, скорее рассказывайте дальше, — нетерпеливо проговорил Пэл.
— Так вот, женщина сказала: «В том месте, которое мы выбрали, всегда есть гвардейцы, поскольку оно находится на границе Дна, но не на его территории. На площади обычно много людей, и гвардейцы тщательно патрулируют это место. В одиннадцать часов там обязательно окажется двое или трое солдат, их будет достаточно, чтобы завязалась схватка». — «Очень хорошо, — ответил мужчина, — я все понял». — «Прекрасно», — сказала женщина. «Но, — продолжал мужчина, — где мы встретимся, когда все будет кончено?» — «На следующий день здесь же — если получится». — «Тогда мы обо всем договорились», — заверил свою собеседницу мужчина. «Вот кошелек». — «А вот моя рука». — «До встречи». — «До встречи».
— На этом, — сказал в заключение Лисек, — разговор закончился.
— Вам удалось увидеть кого-нибудь из них?
Лисек покачал головой:
— Когда я свернул за угол, они уже ушли. Я подумал, что упустил шанс последовать за Алирой, но тут сообразил, какой важной информацией располагаю, и решил обменять ее на сведения о том, как и где найти леди Алиру. Мне доводилось слышать, что в Академии Доверительности можно произвести обмен информацией.
— Вас ввели в заблуждение, — заявил Пэл.
— Кажется, да.
— Тем не менее… — начала Эрна.
Пэл поверялся к главе Ордена, на его лице появилось некоторое удивление.
— Да? — осторожно проговорил Лисек.
— Тем не менее мы вам поможем.
Пэл нахмурился и прикусил губу, однако ничего не сказал.
— Уверяю вас, — взволнованно произнес Лисек, — мое внимание всецело сосредоточено на ваших словах.
— Значит, вы меня слушаете?
— Как никогда и никого.
— Что ж, мне кажется, у вас есть шанс встретиться с леди Алирой.
Лисек кивнул, — по-видимому, он сомневался, что сможет говорить, но смотрел, не отрываясь, на Эрну, точно пес на суповую кость в руках хозяина.
— Если вы выйдете через Ворота Дракона, то через пол-лиги окажетесь возле широкого тракта, уходящего на юг и немного на восток. Еще через две лиги, или чуть меньше, по правую руку увидите маленький домик из белого камня, торчащий на обочине, словно клык. Сверните на восток по лошадиной тропе, ведущей через рощу, — и вы попадете в лагерь герцога Истменсуотча, где сможете, если пожелаете, поискать Алиру.
Лисек склонил голову и, не сказав ни единого слова, повернулся и помчался к двери.
Пэл уселся на стул, который только что занимал джагала, переплел пальцы и погрузился в размышления.
— Вы меня не одобряете? — осведомилась Эрна. Пэл заморгал и посмотрел на нее:
— Я? Едва ли я вправе одобрять или не одобрять действия вашей доверительности.
— Совершенно верно, Гальстэн; я рада, что вы помните правила.
— Их нельзя забывать, ваша доверительность!
— Мы удачно провели разговор с этим несчастным глупцом, Гальстэн.
— Да, ваша доверительность, нам еще раз сопутствовала удача.
— Еще раз, Гальстэн? Ваши слова звучат так, словно у вас есть сомнения.
— Мы затеяли рискованную игру, ваша доверительность.
— Но она стоит риска, Гальстэн.
— Как скажет ваша доверительность.
Эрна замолчала, а потом решительно кивнула, словно пришла к определенному выводу.
— Хорошо, что вы меня позвали, Гальстэн, нам удалось получить важные сведения.
— Вы так считаете?
— Да. А вы не согласны?
— Согласен, целиком и полностью. Однако я не знаю, какие шаги нам следует предпринять.
— Вам не о чем беспокоиться; я все обдумаю и решу, что необходимо сделать относительно предстоящих волнений.
— Волнений?
Эрна внимательно посмотрела на йенди:
— Да, волнений. Разве вы его не слышали?
— Да, да, слышал. Прошу меня простить, ваша доверительность, я отвлекся.
— И?
— И заверяю вашу доверительность, что не стану тревожиться по поводу волнений, предоставив действовать вашей доверительности.
— Так будет лучше всего, — заявила Эрна. — А теперь оставьте меня, я хочу все тщательно обдумать.
Пэл встал и поклонился по обычаю Ордена, приложив сжатые кулаки к груди. Эрна коротко кивнула, и Пэл вышел из ее покоев, чтобы направиться знакомой дорогой в свою комнату, которая внешне почти не отличалась от комнаты Эрны, за исключением, пожалуй, трех вещей. Во-первых, она была немного меньше; во-вторых, в ней имелось только одно окно, выходившее в сад Академии; в-третьих, на стене кроме эмблемы Академии висела длинная рапира.
Пэл не стал тратить время. Он уселся за письменный стол, точь-в-точь такой же, как тот, что стоял в комнате Эрны, достал чистый лист, перо, чернильницу и промокательную бумагу. После чего составил два письма, тексты которых мы имеем возможность воспроизвести слово в слово.
Первое он написал аккуратным, четким почерком, словно хотел быть уверен, что каждая буква займет положенное ей место. Сверху он поставил дату: «Двенадцатый день месяца валлисты, пятьсот тридцать второй год славного правления его величества Тортаалика». Мы упоминаем об этом потому, что читатель мог забыть — шел лишь одиннадцатый день месяца.
Далее Пэл писал:
«Лорду Адрону э'Кайрану,
герцогу Истменсуотча,
наследнику Дома Дракона
и прочие титулы
Ваше Высочество!
Мой господин, Калвор из Дрема, узнал о том, что вы будете завтра присутствовать на церемонии открытия павильона Кайрана. Мой господин желает выразить вам свое почтение и надеется прочитать написанную в вашу честь поэму «Утро в горах», которая пользуется огромным успехом в Драгейре.
Мой господин предвкушает замечательный вечер и с нетерпением ждет того момента, когда сможет лично вас увидеть.
Ваше Высочество,
остаюсь вашим верным слугой,
Дри, писец Калвора, уличного поэта».
Закончив, Пэл запечатал послание, надписал адрес и отложил в сторону до завтра. Затем достал другой лист бумаги и принялся за второе письмо. На сей раз йенди использовал совсем другой почерк — мелкий и изящный.
«Мой дорогой Темма3, нет ни малейших сомнений, что нашему старому другу Адрону грозит смертельная опасность, — у меня есть тому доказательства. Надеюсь, моей уверенности достаточно, чтобы вы мне поверили; но боюсь, ее не хватит, чтобы убедить власти (должен признаться, и нашего старого друга Кааврена, который сейчас слишком занят расследованием некоего заговора и убийств, недавно произошедших во дворце).
Я размышляю над тем, не обратиться ли мне непосредственно к Адрону, однако драконлорды бывают упрямы и глупы, когда речь идет об их собственной жизни. Кроме того, мне неизвестны ни время, ни место покушения. Хотя, полагаю, мне удалось предотвратить одну попытку, но явно последует другая, а я не имею представления о том, какую форму она примет.
Короче говоря, я в растерянности. И вы должны знать, мой друг Айрич (продолжаю называть вас именно так), что всякий раз, когда мои мысли путаются, я, как и прежде, обращаю свои взоры к вам за поддержкой, ведь ваша мудрость во стократ полезнее томов библиотеки Зарики. Поэтому я и пишу вам, надеясь, что вы сумеете дать совет, который позволит мне яснее разглядеть свой путь.
Остаюсь вашим старым другом, любящий Гальстэн (Пэл)».
Закончив письмо, Пэл внимательно его перечитал, тщательно сложил, запечатал, надписал адрес Айрича, затем вызвал пажа и отослал на почту с инструкцией отправить его герцогу Арилльскому немедленно. Пэл добавил пажу еще несколько серебряных монет с обещанием такой же суммы, если ответ придет в течение трех дней.
И, убежденный в том, что сделал все возможное, йенди уселся в кресло обдумать новости, которые ему удалось узнать за этот долгий день.