Браст Стивен. Пятьсот лет спустя

В которой рассказывается о Сетре Лавоуд, Чародейке Горы Дзур, и ее прибытии в Императорский дворец

   Наверное, после встречи с Адроном э'Кайраном император заслужил хотя бы короткую передышку. Во всяком случае его величество считал именно так. И потому не слишком-то обрадовался неожиданному появлению в конце ленча Кааврена, который прошептал, склонившись к уху его величества:
   — Требуется ваше присутствие, сир.
   Император разразился такими проклятиями, что Кааврен, проведший более пятисот лет среди солдат, преисполнился невольного восхищения перед своим сюзереном. Когда наконец поток брани иссяк — словно ливень пролился в пустыне и буря вдруг улеглась, — Тортаалик устало спросил:
   — Ну, что на этот раз?
   — Сетра Лавоуд желает, чтобы было доложено о ее приходе, сир.
   — Она здесь? — вскричал его величество, а Орб, начавший постепенно тускнеть, вспыхнул, точно пурпурное пламя.
   — И да и нет, сир. Если под «здесь» ваше величество подразумевает обеденный зал, тогда — нет. Но если речь идет об Императорском дворце, то я вынужден ответить так: да, Сетра Лавоуд действительно здесь.
   — Невозможно!
   — Сир?
   — Она не могла получить сообщение раньше сегодняшнего дня.
   — Тем не менее, сир, она во дворце.
   Его величество посмотрел в свою тарелку, где несколько рыбьих костей одиноко плавали в море масла и лимона. Затем он вытер губы рукавом и сказал:
   — Мне необходимо переодеться.
   — Конечно, сир.
   — Где Димма?
   — Я здесь, сир, — отозвалась послушная текла. — У меня наготове ваше Дневное Военное и Дневное Императорское с поясом и шарфом, но без мантии.
   — Хм-м. Военное.
   — Да, сир.
   Кааврен покинул комнату на несколько минут, чтобы дать возможность его величеству переодеться. Когда император вышел к Кааврену, на нем были доходящие до колен блестящие черные сапоги, черные рейтузы, бордовая рубашка с разрезом в виде буквы «V» от воротника до середины груди, золотой шарф вокруг шеи, а на поясе висела парадная шпага на золотой цепочке. Костюм, хотя и скрывал красивые икры Тортаалика, подчеркивал грациозную шею, гордую посадку головы и очень шел Императору — во всей Драгейре едва ли нашелся бы кавалер, который выглядел бы лучше его величества в военном мундире.
   Смена костюма, как это часто бывало, улучшила настроение Тортаалика. Он кивнул Кааврену и сказал:
   — Сейчас еще слишком рано возвращаться в Портретный зал, а я не желаю менять свое расписание. Димма, пусть Сетру отведут в Западную Каминную комнату.
   — Слушаюсь, сир. Разжечь там огонь?
   — Нет.
   — Что-нибудь освежающее?
   — Вино. Густое и красное. — Тортаалик улыбнулся. — Например, Каав'н, — добавил он, — в честь нашего капитана.
   — Слушаюсь, сир.
   Кааврен выслушал императора с невозмутимым выражением на лице, а потом последовал за его величеством вниз, к Портретному залу, мимо Зала цветов в Западную Каминную комнату. По дороге он обменялся взглядом с проходившим мимо гвардейцем, ее звали Мениа, и она молча зашагала вслед за тиасой. Мениа взяла пику в находившемся неподалеку складском помещении (одно из изменений, внесенных по приказу Кааврена, когда он стал лейтенантом, теперь пики хранились в различных частях дворца, так что гвардеец мог без задержки занять пост — в случае возникновения такой необходимости) и встала на страже перед входной дверью. Кааврен остался рядом с ней. Его величество между тем вошел в комнату и устроился в мягком кресле, возле которого стояла маленькая скамеечка. Орб, как невольно отметил Кааврен, начал испускать безмятежный розовый свет.
   Им пришлось подождать всего несколько минут, когда послышались тихие, осторожные шаги; Кааврен уже давно научился их узнавать — так ходила Димма. Тиаса посмотрел на Мениа — она отлично понимала подобные взгляды: сейчас должно произойти нечто необычное, постарайся меня не подвести. Мениа почти незаметно кивнула и перевела взгляд в сторону длинного коридора — в этот момент из-за угла показалась Димма, сопровождавшая (что было, надо отметить, совсем не обязательно) Чародейку Горы Дзур, Сетру Лавоуд.
   Чтобы понять, какое впечатление производило на обитателей дворца появление Сетры — именно поэтому Кааврен и предупредил Мениа, — мы обязаны заглянуть поглубже в историю. Нам известно из нескольких источников, что Сетра не отличалась приятной внешностью — не могла похвастаться ни высоким ростом, ни особой красотой. Лицо восковой бледности, прямые темные волосы, на сей раз зачесанные назад и собранные в пучок на затылке, открывали высокий лоб. Характерный для Дома Дракона подбородок, миндалевидные глаза, уши, как у дзура, маленький рот с тонкими губами и крючковатый нос. Сетра двигалась легко и уверенно, а ее сапоги из кожи лиорна ступали почти беззвучно. Она прибыла во дворец в форме Лавоудов — черные брюки закрывали голенища сапог, черная рубашка с узким воротником была заправлена в брюки, а на широком кожаном поясе висел только маленький кошелек, — очевидно, она знала, сообразил Кааврен, что перед его величеством нельзя появляться при оружии.
   Так что в ее внешности, за исключением поразительной бледности, не было ничего необычного, никто не обратил бы на нее внимания, если бы не знал, кто она. Но если человек, не слышавший о Сетре Лавоуд? Она давно заняла свое место в истории, мифологии и фольклоре. Когда при вас произносят слово «чародейка» — причем при любых обстоятельствах, — вы сразу же вспоминаете о Чародейке Горы Дзур.
   Ни одна детская сказка не обходится без злой волшебницы, которая намного старше, чем выглядит, и живет в горном замке. А кто в состоянии пересчитать истории, где она упоминается либо по имени, либо намеками (последние до сих пор верят, что стоит произнести имя Сетры вслух, как она мгновенно появится)? Если бы она в действительности совершила хоть половину приписываемых ей деяний, она должна была быть ровесницей Империи и каждый день участвовать в сражениях, интригах или колдовских заговорах.
   Есть такие места, вроде графства Мут в Гринбоу, где в одном городе ее считают злой Чародейкой, а всего в пяти лигах по соседству, в другом городе, она герой, побеждающий всякое зло, какое только рассказчик в состоянии придумать для развлечения своей аудитории.
   Что же доподлинно известно о Сетре Лавоуд? Каковы крупицы правды, смешавшиеся с мифами, легендами и сказками о Темной Леди Горы Дзур, словно разные вина в кубке прорицателя? Чрезвычайно трудный вопрос — на него очень непросто найти ответ. Для этого собирались историки, барды и волшебники, однако им редко удавалось отыскать хоть какие-то эпизоды, не вызывающие сомнений. Мы не хотим множить список сомнительных свидетельств и анекдотов, а будем придерживаться немногих фактов, имеющихся в трудах заслуживающих доверия историков.
   Первые надежные сведения о Сетре предшествуют образованию клана Лавоудов и состоят из описания ее герба, который, судя по всему, так ни разу и не менялся за долгую жизнь Чародейки. Это голова Белого Дракона и коготь Дзура на черном фоне. Бесспорно, самая простая эмблема того времени, как, впрочем, и всех остальных времен, за исключением Серебряного Меча на черном древнейшей линии Кайрана Завоевателя.
   В первых изображениях ее герба девиз начертан сверху, однако он не только написан на языке, который не сумел расшифровать ни один ученый, там есть несколько совершенно незнакомых символов, словно использовался какой-то старый, забытый алфавит. Такое вполне возможно, и на эту тему высказано множество предположений, но прийти к конкретным выводам никому не удалось. По всем свидетельствам сама Сетра никогда ничего не говорила по данному поводу — даже тем немногим, кого можно считать ее близкими друзьями.
   Ее родословная также напоминает направленный вниз наконечник стрелы или треугольник, полностью замкнутый на себя, — никакие линии не входят и не выходят из него, будто ее мать и отец появились из пустоты, произвели ее на свет и исчезли. Чтобы эти сведения не привели к ненужным измышлениям, отметим, до начала времен — а Сетра родилась, определенно, тогда — не существовало законов для составления родословных, и Сетра имела возможность сообщить о своих предках то, что ей хотелось.
   Однако не вызывает сомнений, что она была (и, насколько нам известно, продолжает являться) самым старым человеком в Империи. Насколько старым — остается тайной, но бесспорно, что Сетра уже жила на Горе Дзур в период правления Иорича в четвертом цикле. Именно тогда она появилась в Императорском дворце, разоблачила предателя генералиссимуса Тричона и приняла активное участие в войне на острове Элде вместе с Терикс э'Мариш'Чала, из чьих воспоминаний мы и получили первые письменные свидетельства о Сетре.
   Как ей удалось дожить до такого возраста? Тут мы можем предположить, что ее долголетие каким-то образом связано с природой Горы Дзур — и больше нам добавить нечего, хотя мы прекрасно понимаем, насколько неубедительно выглядит такая теория.
   Кроме того, благодаря работам историка Таэдра известно, что, когда Сетра занимала должность главнокомандующего в период правления Дракона в четырнадцатом цикле, она была женщиной из плоти и крови, но, когда разразился скандал с Лавоудами, определенно превратилась в ожившего мертвеца и оставалась им уже в течение нескольких сотен лет. Как она умерла, как ее оживили и как ей удавалось так долго всех обманывать? У нас нет ответов на эти вопросы.
   Разрешите, чтобы проиллюстрировать характер Сетры, привести одну из достоверных историй. Во время тринадцатого цикла, когда началось восстание на юго-западном побережье, она занимала пост генералиссимуса при императоре Тиска из Дома Лиорна. Причинами восстания послужили следующие события: снижение поставок пшеницы с севера и запрет на морскую торговлю, который Тиска объявил в ответ на пиратские набеги обитателей островов Лонгбарри. У Сетры, знавшей все обстоятельства, сложилось впечатление, что восстание будет распространяться и дальше, если его не подавить немедленно. И она выступила во главе армии, не дожидаясь дополнительных рекрутов или переговоров с наемниками.
   В результате этих стремительных действий через три месяца армия под командованием Сетры, насчитывавшая около восьми сотен кавалеристов и две тысячи пехотинцев, и противостоявшие ей семь тысяч хорошо вооруженных повстанцев под предводительством драконлордов, орка и текл сошлись на поле Бернена. Сетра, на глазах своего войска, в одиночестве подъехала к линии вражеской пехоты, сняла с головы повязку генералиссимуса, являвшуюся символом верховного командования со времен первого цикла, и швырнула ее во врага. В первый момент, естественно, повстанцы страшно обрадовались, в рядах армии Сетры началась паника. А она вернулась к своим и заявила:
   — В руки врага попала священная реликвия Империи. Мы не можем рассчитывать на то, что они вернут ее нам по доброте душевной или из чувства долга, поэтому, друзья мои, я собираюсь отдать приказ атаковать, и, если вам не безразличны моя честь и святыня Империи, вы и думать не должны об отступлении до тех пор, пока не вернете реликвию.
   Три часа спустя повязка генералиссимуса снова украшала голову Сетры, а войско повстанцев было разбито. Мы затрудняемся сказать, какие именно качества Сетры иллюстрирует данная история, но уверены, что она поможет читателю хотя бы чуть-чуть понять ее характер. Ну а теперь перейдем к другим вопросам, касающимся Чародейки Горы Дзур.
   У текл есть поговорка: «Человека можно узнать по его дому» — а мы не настолько глупы, чтобы пренебречь мудростью только из-за того, что она исходит от теклы. Итак, воспользуемся случаем и расскажем то немногое, что известно об обители Сетры — Горе Дзур.
   Любопытно, что, хотя по записям Дома Дзура сотни дзурлордов всходили на Гору Дзур с намерением вызвать на поединок Сетру, не существует никакой заслуживающей доверия информации о судьбе кого-нибудь из них. Так что совершенно понятно, откуда возникли бесчисленные легенды, описывающие, чем неминуемо заканчивались подобные восхождения.
   Старейшее подлинное свидетельство о человеке, поднявшемся на Гору Дзур и вернувшемся обратно, относится к шестому циклу правления Феникса, когда слуга главнокомандующего Нилла э'Лания вошел в ворота замка с просьбой о помощи в подавлении восстания. Сетра помочь отказалась (есть основания считать, что она сама поддерживала восставших), однако посланец был встречен с уважением; возвратившись, он поведал о приятной, простой обстановке, могучих защитных заклинаниях, теплом камине и холодных серых стенах.
   С тех пор накопилось более двух десятков подтвержденных свидетельств от посетителей, и все они (как и многие из неподтвержденных историй) рассказывали о жилище Сетры примерно одно и то же: удивительное сочетание мистического и практичного, невероятного с обычным, впечатляющего с удобным.
   Но что может дать лучшее представление о Сетре, основателе и первом капитане Лавоудов, Чародейке Горы Дзур, воине, поэте, философе, вампире? Кто, увидев ее в первый раз, в силах не почувствовать, как у него пересохло горло, дрожат колени и колотится сердце?
   Отвечая на этот вопрос, мы вынуждены с огорчением признать: к сожалению, не Кааврен, хоть он и старался внутренне подготовиться к встрече с Сетрой, но все же стал жертвой симптомов, обрисованных выше. Однако следует отдать ему должное — он ничем себя не выдал. Кааврен сохранял невозмутимость, словно сариоли, и неподвижность, точно охотящаяся иссола. Чего не скажешь о Мениа, которая, несмотря на предупреждение Кааврена, позволила своим глазам округлиться. Более того, ее трясло от возбуждения, когда она сообразила, кто перед ней появился.
   Впрочем, Сетра бросила на капитана и его гвардейца равнодушный взгляд и прошла за Диммой мимо них в комнату, где ждал император. Обычно, когда Тортаалик принимал посетителей в Портретном зале, их объявлял Брадик, но сейчас его обязанности исполнила Димма, провозгласившая:
   — Баронесса Горы Дзур и ее окрестностей.
   Следует добавить, Димма выполнила свое дело так, словно и не было ничего необычного в том, что она объявляла императору о прибытии Леди Горы Дзур.
   Сетра поклонилась его величеству, отступила на шаг и села, после того как император Тортаалик указал ей на низенький стул напротив его кресла. Когда Сетра устроилась поудобнее, Димма налила для его величества и Сетры вино и тотчас их оставила. Кааврен между тем, повинуясь инстинкту, вошел в Каминную комнату и встал в нескольких шагах от Сетры — хотя прекрасно понимал, что вряд ли сумеет что-нибудь сделать, если чародейка Горы Дзур задумала предательство.
   Четыре масляные лампы освещали комнату, придавая восковой оттенок лицу Сетры, сидевшей, как и положено воину, спокойно и уверенно. Некоторое время она изучала императора, давая и ему возможность рассмотреть себя, а потом сказала:
   — Сир, мне сообщили, вы хотели меня видеть. Я здесь. Чего желает ваше величество?
   Тортаалик откашлялся и сделал несколько глотков вина — у Кааврена создалось впечатление, что его величество колеблется, не зная, с чего начать, и попросту тянет время. Император снова поднес бокал к губам, а потом оглянулся, словно искал Джурабина. Сетра также пригубила вино; оно пришлось ей по вкусу, и она отпила большой глоток.
   — Мадам, — наконец заговорил он, — мы уверены, что вас поставили в известность об убийстве Гиорга Лавоуда.
   — Разумеется, сир, — ответила Сетра.
   — Кроме того, — продолжал его величество, нерешительно, будто подыскивал подходящие слова, — мы не сомневаемся, что вы желаете выяснить, кто совершил столь чудовищное преступление.
   — Ваше величество не ошиблись.
   — В таком случае, мы… — Он замолчал. Кааврен заметил сразу три вещи: во-первых, на лбу у его величества выступил пот; во-вторых, Орб приобрел нервный, ярко-желтый оттенок; в-третьих, Сетра никак не реагировала ни на лоб, ни на Орб. Его величество снова заговорил: — Мы хотим, чтобы вы оказали нам помощь в расследовании.
   — Очень хорошо, сир, — кивнула Сетра.
   Его величество широко раскрытыми глазами смотрел на Сетру Лавоуд, словно сражение завершилось победой еще до того, как он успел собрать свои войска.
   — Как, вы готовы нам помочь?
   — Да, сир. Вы совершенно правильно заметили: я, как и все, хочу выяснить, кто и зачем убил Гиорга. Не сомневаюсь, это лишь часть коварного замысла, и, хотя мне нет до него дела, я обязательно поставлю ваше величество в известность обо всем, что мне удастся узнать.
   — Отлично, — промолвил император. Его рот несколько раз беззвучно открылся и снова закрылся. Кааврен слегка откашлялся, чтобы привлечь внимание его величества. Тортаалик заморгал, а потом сказал: — Для начала поговорите с капитаном Гвардии, господином Каавреном, который окажет вам всяческое содействие.
   Сетра обратила свои взоры на тиасу, тот стойко их выдержал и слегка поклонился. Император встал, заставив Сетру сделать то же самое, а также отвесить его величеству глубокий поклон. Тортаалик вежливо кивнул в ответ и устремился к двери.
   Кааврен повернулся к чародейке, отсалютовал ей и сказал:
   — К вашим услугам, мадам.
   Сетра ответила на его приветствие и одним глотком допила вино.
   — Мне сообщили, — без всяких предисловий начала она, — что на вашу жизнь также совершено покушение.
   — Да, мадам.
   — Тело убийцы удалось сохранить?
   — Да. Точнее, сохранены все тела на случай, если они потребуются для расследования.
   — Что ж, значит, с этого и начнем. Где они находятся?
   — В подвале крыла, в котором располагается Гвардия.
   — Тогда, если вы будете настолько любезны, что согласитесь меня сопровождать…
   — Непременно сделаю, только предварительно позабочусь о том, чтобы у его величества имелась необходимая охрана.
   — Прекрасно.
   Кааврен выполнил свои обязанности в обычной манере: ни одного лишнего движения или слова — тиаса всегда считал, что на шаг назад не возвратишься и вылетевшее слово не поймаешь. Таким образом, сделав ровно пять шагов по направлению к капралу и сказав всего два слова сему достойному гвардейцу, Кааврен вернулся, как и обещал, в распоряжение Сетры.
   Сетра, подобно Кааврену, не любила попусту тратить слова, поэтому в ответ на заявление тиасы о том, что он готов теперь следовать за ней куда угодно, лишь предложила:
   — Давайте сначала возьмем мой кинжал, а потом осмотрим тело.
   — Сюда, мадам, — сказал Кааврен и повел Сетру через Императорское крыло.
   Там она вложила в ножны свое оружие, затем они перешли в Крыло Дракона и через некоторое время оказались в расположении Императорской гвардии. Путь в подвал закрывала мощная дубовая дверь на железных петлях. Со стороны лестницы дверь была отполирована и украшена резной головой дракона. С внутренней стороны, однако, всякое изящество заканчивалось — здесь никому не пришло в голову заниматься полировкой, стены выложили шершавым камнем, однообразие которого нарушали лишь скобы для факелов.
   Ступеньки уходящей вниз лестницы были изрядно выщербленными, так что спускаться приходилось с большой осторожностью. Впрочем, стоит отметить, ни Сетра, ни Кааврен не обращали на неудобства внимания, а продолжали двигаться уверенно и быстро, словно шагали по гладким мраморным ступеням парадной лестницы Императорского дворца. Кааврен держал в руке масляную лампу, Сетра молча следовала за ним.
   После тридцати или тридцати пяти ступеней Кааврен почувствовал, что стало немного холодно, и пожалел, что не захватил плащ, однако ни словом, ни жестом не выдал своего дискомфорта. Спустившись, Кааврен пересек большое помещение, где повсюду были сложены клинки, пики, стулья и столы. Все это хранилось здесь для императорского резерва на случай восстания в герцогствах. Далее располагалась еще одна комната, заваленная расклеившимися стульями, старыми столами с потрескавшейся полировкой, клинками, которые следовало заточить, пиками со сломанными древками и другим военным снаряжением, нуждавшимся в починке.
   Справа, в соседнем помещении, хранились клей, лаки, точильные камни и остальной необходимый инструмент, а слева находилась мастерская, где обычно работали мастера. Кааврен и Сетра, не задерживаясь, прошли мимо, но через тридцать или сорок шагов Кааврен вдруг остановился и пробормотал:
   — Ого!
   — Что такое? — спросила Сетра.
   — Свет, — ответил тиаса.
   — Да, — кивнула Сетра. — Я вижу впереди мерцание масляной лампы. Этим вызвано ваше огорчение?
   — Огорчение, мадам? Нет. Но интерес точно и даже немного обеспокоенность.
   — Милорд, — заявила Сетра, — мне бы очень хотелось узнать причину.
   — На ваш вопрос нетрудно ответить, — сказал Кааврен. — Дело в том, что нет никаких причин для появления здесь лампы, особенно в тех помещениях, которые расположены впереди, — ведь именно там хранятся тела.
   — Ну?
   — Ну, если там есть лампа, значит, вне всякого сомнения, там находится тот, кто эту лампу зажег, поскольку мне не доводилось слышать, чтобы они зажигались сами по себе и отправлялись в подвал, где лежат трупы. Более того…
   — Да?
   — Зажженная лампа предполагает наличие человека, которому она необходима, чтобы видеть в темноте.
   — Ну, я вас понимаю, но разве не могло случиться так, что ее забыл тот, кто принес в подвал тела? — предположила Сетра.
   — Весьма маловероятно, — ответил Кааврен. — Во-первых, я не понимаю, как он нашел бы дорогу назад, а приносить с собой две лампы — совсем уж глупо.
   — Верно, — согласилась Сетра. — А во-вторых?
   — Во-вторых, прошло больше одного дня с тех пор, как сюда принесли тела, но ведь лампы горят около двадцати часов.
   — Ясно, — сказала Сетра. — И каковы же ваши предположения? Вы собираетесь вызвать подкрепление?
   — Подкрепление, мадам? Ча! Когда у воина в правой руке надежная шпага, а слева стоит Чародейка Горы Дзур, он вряд ли нуждается в помощи, какие бы опасности его ни подстерегали.
   Сетра поклонилась, принимая комплимент.
   — Ну и что теперь? — спросила она.
   — А теперь мы пойдем и посмотрим, что там происходит.
   — Отлично.
   Они продолжили свой путь по коридору и довольно скоро оказались в длинном помещении, где стояло несколько столов, на каждом из которых лежало по телу. На стене висела масляная лампа, а над одним из тел склонилась невысокая женская фигура с тонким стеклянным жезлом в руках. Женщина подняла голову, когда они вошли, но на ее лице не появилось ни смущения, ни удивления. Она лишь коротко кивнула Кааврену и снова принялась изучать труп.
   — Леди Алира! — воскликнул Кааврен, который сразу ее узнал.
   — Нет никакого сомнения, — сказала Алира, словно отвечала на кем-то заданный вопрос, — что перед смертью на этого беднягу было наложено заклинание; его следы остаются и по сию пору. Я подозреваю, какое заклинание, однако не могу…
   — Леди Алира, — вновь заговорил Кааврен, теперь его голос звучал почти спокойно, — не будете ли вы столь добры объяснить мне, что вы здесь делаете. Весьма меня обяжете.
   — Вы желаете знать, что я делаю здесь? — осведомилась Алира.
   — Совершенно верно.
   — Изучаю тело, чтобы установить, отчего скончался этот человек.
   — Или, — вмешалась Сетра, — чтобы уничтожить следы заклинания, и тогда никто не узнает причин его смерти.
   Алира смерила Сетру долгим взглядом, после чего сказала:
   — Я вас не знаю, мадам.
   Чародейка поклонилась:
   — Меня зовут Сетра Лавоуд.
   Алира поклонилась в ответ:
   — Очень хорошо, Сетра Лавоуд. А меня зовут Алира э'Кайран.
   Сетра поклонилась еще раз, и если ее удивило хладнокровие Алиры, то виду она не показала.
   — Теперь, — продолжала Алира, — когда мы знакомы, нам остается обсудить вашу последнюю реплику, которая прозвучала очень похоже на обвинение. Поэтому вынуждена просить вас выразиться более определенно, чтобы я могла ответить вам соответствующим образом, или переформулировать свои слова, чтобы мне не пришлось вам отвечать.
   Кааврен откашлялся:
   — Миледи, отдаете ли вы себе отчет в том, что находитесь в подвалах крыла Императорской гвардии, закрытых для посещения частных лиц?
   — И, — добавила Сетра, — вам должно быть известно, что вы стоите рядом с телом Гиорга Лавоуда, капитана Лавоудов, который, к тому же являлся моим другом.
   — И что? — с любопытством осведомилась Алира, как если бы понятия не имела, какое отношение данная информация имеет к ней.
   — Возможно, вам неведомо, — продолжал Кааврен, — что распространяются злобные слухи о том, будто ваш отец как-то причастен к совершенным убийствам.
   — Мне это отлично известно, — ответила Алира, — и вот почему я здесь. Только выяснив, кто совершил преступления, я сумею доказать, что мой отец не имеет никакого отношения к мерзостям, в которых его обвиняют.
   — Ну, — заметил Кааврен, — должен обратить ваше внимание на то, что вы совсем не помогаете своему отцу.
   — Почему? — удивилась Алира.
   — Потому что, — ответил Кааврен, — ваше появление здесь ставит вас в неловкое положение. Более того, обстоятельства складываются против вас.
   — Обстоятельства, милорд? — переспросила Алира таким тоном, словно хотела выразить максимальное презрение к этому слову. — Я часто слышу: обстоятельства против вас. Так говорят те, кто не хочет открыто высказать обвинение. Кто же полагается на обстоятельства, милорд? Вы готовы назвать их имена?