Страница:
Вспышка жутких воспоминаний пронеслась у нее пред внутренним взором: тот высокий, худой мужчина из сна и алая кровь, ручьем текущая сквозь ее пальцы. Иста отдернула руку.
Я видела эту рану раньше. Она чувствовала, как мечется ее собственный пульс, стучит в шее, в лице, барабанит по ушам. Голову словно забили ватой.
Это именно та рана, она была готова поклясться, с точностью до мельчайших деталей. Но мужчина был не тот.
Боги, боги, боги, что это за кошмар?
Она продолжала смотреть, ее губы раскрылись. Обнаженная грудь лорда выгнулась, впуская в легкие воздух. Начиная с краев, рана стала стягиваться, темный след сжался и побледнел. Сгладился. Через секунду он превратился в розовый шрам с коричневой коркой. Эрис, постанывая, задышал и пошевелился.
Иста поднялась на ноги, стиснув липкую ладонь. Едва дыша, она выскользнула из палатки и, моргая, оказалась на ярком свету. Она чувствовала, что бледна. Тенистая рощица как будто вертелась у нее перед глазами. Она быстро обошла палатку, укрывшись между ней и толстым стволом старой оливы, и пока никто не видит, попыталась восстановить дыхание. Иста слышала скрип койки, движения по другую сторону непрозрачной ткани стен, вздох. Она раскрыла правую ладонь и посмотрела на карминный след, пересекавший ее.
Я не понимаю.
Спустя одну или две минуты, она почувствовала, что может ходить, не спотыкаясь, дышать, не постанывая, и изображать на лице полное бесстрастие. Она добралась до своего сидения и рухнула. Служительница зашевелилась и села:
– Рейна? Ох, уже пора ехать?
– Думаю, да, – ответила Иста. Она с удовольствием отметила, что голос не дрожит и не срывается на писк. – Лорд Эрис встает… По-моему.
Он откинул полотно, закрывающее вход, и вышел; для этого ему пришлось наклонить голову. Он был уже в сапогах. Он выпрямился, закрепляя последнюю застежку на тунике. На своей незапятнанной, недырявой тунике. Эрис потянулся, поскреб бороду и улыбнулся, как мужчина, поспавший часок-другой после полуденного перекуса. Только вот он ничего не ел…
Подбежал слуга, чтобы помочь хозяину надеть через голову накидку и перевязь. Человечек принес еще и плащ, расшитый по краям золотой нитью, и расправил его на плечах Эриса, чтобы ткань ниспадала вниз красивыми складками. Пара ленивых приказов заставила людей начать готовить их кавалькаду к отбытию.
Служительница принялась собирать свои вещи и упаковывать их. Направляясь к лошадям, мимо прошел Ферда, и Иста мягко позвала.
Она смотрела мимо него. Намеренно ровным голосом она сказала ему:
– Ферда. Загляни в мою правую ладонь и скажи, что ты видишь. – Он склонился над ее рукой и ужаснулся:
– Кровь! Миледи, вы поранились? Я позову служительницу…
– Спасибо, со мной все в порядке. Я просто хотела знать… видишь ли ты то же самое, что вижу я. Вот и все. Можешь идти дальше.
Иста вытерла руку об одеяла и протянула дедикату, чтобы он помог ей встать. Помолчав, она добавила:
– И никому не говори об этом.
Он изумленно сморщил губы, но отсалютовал и пошел дальше.
Вторая часть пути оказалась короче, чем ожидала Иста, – пять миль вверх до следующей вершины, а потом переход через достаточно широкий поток. Дорога несколько раз сворачивала в разных направлениях, петляя по пологому склону, и затем пошла рядом с небольшой рекой. Эрис разъезжал вдоль колонны, но в результате оказался рядом с Истой и Фердой.
– Посмотрите туда, – он указал вперед широким жестом. – Замок Порифорс.
Еще одна укрепленная деревня, гораздо более крупная, чем предыдущая, пристроилась у воды, у подножья высокой скалы. Вершину скалы, с которой открывался вид на всю долину, венчала прямоугольная корона, украшенная башнями. Гладкие зубчатые стены, испещренные бойницами, были искусно высечены из камня, в свете дня отливавшего золотом. Прихотливая резьба, белым кружевом обрамляющая стены, была образцом искусства рокнарских каменщиков, построивших Порифорс как оплот Джоконы против Шалиона и Ибры.
Лицо Эриса на секунду приняло странное выражение: одновременно нетерпение и напряжение, жажда и нежелание. И лишь на малую, едва заметную долю секунды на нем отразилась безграничная усталость. Но потом он с радостной улыбкой повернулся к Исте:
– Поехали, рейна! Мы уже почти добрались.
Почти весь обоз и большинство солдат отделились от них в деревне. Эрис повел остатки своих воинов и отряд Ферды через малые стены, потом по узенькой дороге, идущей вверх по склону, где можно было двигаться только по одному. Низенькие кусты отчаянно цеплялись корнями, словно пальцами, за камни. Ноги лошадей скользили и подгибались, когда они преодолевали последний подъем. Приветственные возгласы донеслись сверху, эхом разносясь среди скал. Если бы они штурмовали замок, камни и стрелы посыпались бы на них так же незамедлительно.
Кавалькада обогнула стены и подошла к подъемному мосту, перекинутому через естественную расщелину – ее глубина добавляла стенам еще футов двадцать высоты. Эрис, теперь возглавляющий отряд, махнул рукой и издал радостный возглас, а затем галопом пронесся под аркой ворот, выбивая копытами барабанную дробь.
Иста последовала за ним более чинным шагом и неожиданно очутилась в буйно цветущем саду. Прямоугольный парадный двор был уставлен огромными кашпо с цветами и мясистыми растениями. Одна из стен была сплошь закрыта цветочными горшками, закрепленными на вделанных в камень металлических кольцах, – настоящий фейерверк цветов: сиреневых, белых, красных, голубых, розовых, перемежающихся зелеными лозами, вьющимися по бледному грубому камню. У другой стены росло абрикосовое дерево, разросшееся до неимоверных размеров, которое переплеталось с не менее древним миндальным деревом – оба в цвету. В дальнем конце двора аркада стройных каменных колонн поддерживала балкон. Искусно выточенные ступени, словно белый алебастровый водопад, спускались во двор.
Высокая молодая женщина с сияющим от радости лицом буквально спорхнула с этих ступеней. Ее темные волосы были забраны у висков назад, подчеркивая румяное личико цвета слоновой кости; оставшиеся локоны, словно текучий шелк, свободно ниспадали на плечи. Легкая ткань обтягивала ее стройное тело, точно парус, раздуваясь на бегу. Эрис спрыгнул с серого в яблоках коня и бросил поводья груму, едва успев раскрыть руки и принять ее неистовые, благоухающие объятия.
– Милорд! Милорд! Хвала пятерым богам, ты вернулся живым!
Молодой солдат возник рядом с головой мерина Исты и встал, готовый в любой момент помочь ей спешиться. Он с нескрываемой, даже немного забавной завистью наблюдал эту трогательную сцену приветствия.
– Какая потрясающе красивая молодая леди, – сказала Иста. – Я не думала, что у лорда Эриса есть дочь.
Юноша заставил себя повернуться к ней и поспешил поддержать ей стремя:
– Ох, дочь милорда живет не здесь, рейна…
Иста как раз утвердилась на ногах, когда к ней подошел Эрис; молодая женщина крепко держалась за его плечо:
– Рейна Иста, – произнес Эрис, задыхаясь от гордости и долгого поцелуя. – Имею честь и счастье представить вам мою жену, Катиллару ди Льютес, марчессу Порифорса.
Темноволосая женщина с непередаваемой грацией сделала реверанс:
– Вдовствующая рейна, я безмерно рада, что вы почтили наш дом своим присутствием. Надеюсь, мне удастся сделать все возможное, чтобы превратить ваше пребывание здесь, в обществе моего мужа и меня, в незабываемое удовольствие.
– Да ниспошлют вам пятеро богов удачный день, леди Порифорса, – выдавила Иста. – Несомненно, вам все удастся.
Глава десятая
Я видела эту рану раньше. Она чувствовала, как мечется ее собственный пульс, стучит в шее, в лице, барабанит по ушам. Голову словно забили ватой.
Это именно та рана, она была готова поклясться, с точностью до мельчайших деталей. Но мужчина был не тот.
Боги, боги, боги, что это за кошмар?
Она продолжала смотреть, ее губы раскрылись. Обнаженная грудь лорда выгнулась, впуская в легкие воздух. Начиная с краев, рана стала стягиваться, темный след сжался и побледнел. Сгладился. Через секунду он превратился в розовый шрам с коричневой коркой. Эрис, постанывая, задышал и пошевелился.
Иста поднялась на ноги, стиснув липкую ладонь. Едва дыша, она выскользнула из палатки и, моргая, оказалась на ярком свету. Она чувствовала, что бледна. Тенистая рощица как будто вертелась у нее перед глазами. Она быстро обошла палатку, укрывшись между ней и толстым стволом старой оливы, и пока никто не видит, попыталась восстановить дыхание. Иста слышала скрип койки, движения по другую сторону непрозрачной ткани стен, вздох. Она раскрыла правую ладонь и посмотрела на карминный след, пересекавший ее.
Я не понимаю.
Спустя одну или две минуты, она почувствовала, что может ходить, не спотыкаясь, дышать, не постанывая, и изображать на лице полное бесстрастие. Она добралась до своего сидения и рухнула. Служительница зашевелилась и села:
– Рейна? Ох, уже пора ехать?
– Думаю, да, – ответила Иста. Она с удовольствием отметила, что голос не дрожит и не срывается на писк. – Лорд Эрис встает… По-моему.
Он откинул полотно, закрывающее вход, и вышел; для этого ему пришлось наклонить голову. Он был уже в сапогах. Он выпрямился, закрепляя последнюю застежку на тунике. На своей незапятнанной, недырявой тунике. Эрис потянулся, поскреб бороду и улыбнулся, как мужчина, поспавший часок-другой после полуденного перекуса. Только вот он ничего не ел…
Подбежал слуга, чтобы помочь хозяину надеть через голову накидку и перевязь. Человечек принес еще и плащ, расшитый по краям золотой нитью, и расправил его на плечах Эриса, чтобы ткань ниспадала вниз красивыми складками. Пара ленивых приказов заставила людей начать готовить их кавалькаду к отбытию.
Служительница принялась собирать свои вещи и упаковывать их. Направляясь к лошадям, мимо прошел Ферда, и Иста мягко позвала.
Она смотрела мимо него. Намеренно ровным голосом она сказала ему:
– Ферда. Загляни в мою правую ладонь и скажи, что ты видишь. – Он склонился над ее рукой и ужаснулся:
– Кровь! Миледи, вы поранились? Я позову служительницу…
– Спасибо, со мной все в порядке. Я просто хотела знать… видишь ли ты то же самое, что вижу я. Вот и все. Можешь идти дальше.
Иста вытерла руку об одеяла и протянула дедикату, чтобы он помог ей встать. Помолчав, она добавила:
– И никому не говори об этом.
Он изумленно сморщил губы, но отсалютовал и пошел дальше.
Вторая часть пути оказалась короче, чем ожидала Иста, – пять миль вверх до следующей вершины, а потом переход через достаточно широкий поток. Дорога несколько раз сворачивала в разных направлениях, петляя по пологому склону, и затем пошла рядом с небольшой рекой. Эрис разъезжал вдоль колонны, но в результате оказался рядом с Истой и Фердой.
– Посмотрите туда, – он указал вперед широким жестом. – Замок Порифорс.
Еще одна укрепленная деревня, гораздо более крупная, чем предыдущая, пристроилась у воды, у подножья высокой скалы. Вершину скалы, с которой открывался вид на всю долину, венчала прямоугольная корона, украшенная башнями. Гладкие зубчатые стены, испещренные бойницами, были искусно высечены из камня, в свете дня отливавшего золотом. Прихотливая резьба, белым кружевом обрамляющая стены, была образцом искусства рокнарских каменщиков, построивших Порифорс как оплот Джоконы против Шалиона и Ибры.
Лицо Эриса на секунду приняло странное выражение: одновременно нетерпение и напряжение, жажда и нежелание. И лишь на малую, едва заметную долю секунды на нем отразилась безграничная усталость. Но потом он с радостной улыбкой повернулся к Исте:
– Поехали, рейна! Мы уже почти добрались.
Почти весь обоз и большинство солдат отделились от них в деревне. Эрис повел остатки своих воинов и отряд Ферды через малые стены, потом по узенькой дороге, идущей вверх по склону, где можно было двигаться только по одному. Низенькие кусты отчаянно цеплялись корнями, словно пальцами, за камни. Ноги лошадей скользили и подгибались, когда они преодолевали последний подъем. Приветственные возгласы донеслись сверху, эхом разносясь среди скал. Если бы они штурмовали замок, камни и стрелы посыпались бы на них так же незамедлительно.
Кавалькада обогнула стены и подошла к подъемному мосту, перекинутому через естественную расщелину – ее глубина добавляла стенам еще футов двадцать высоты. Эрис, теперь возглавляющий отряд, махнул рукой и издал радостный возглас, а затем галопом пронесся под аркой ворот, выбивая копытами барабанную дробь.
Иста последовала за ним более чинным шагом и неожиданно очутилась в буйно цветущем саду. Прямоугольный парадный двор был уставлен огромными кашпо с цветами и мясистыми растениями. Одна из стен была сплошь закрыта цветочными горшками, закрепленными на вделанных в камень металлических кольцах, – настоящий фейерверк цветов: сиреневых, белых, красных, голубых, розовых, перемежающихся зелеными лозами, вьющимися по бледному грубому камню. У другой стены росло абрикосовое дерево, разросшееся до неимоверных размеров, которое переплеталось с не менее древним миндальным деревом – оба в цвету. В дальнем конце двора аркада стройных каменных колонн поддерживала балкон. Искусно выточенные ступени, словно белый алебастровый водопад, спускались во двор.
Высокая молодая женщина с сияющим от радости лицом буквально спорхнула с этих ступеней. Ее темные волосы были забраны у висков назад, подчеркивая румяное личико цвета слоновой кости; оставшиеся локоны, словно текучий шелк, свободно ниспадали на плечи. Легкая ткань обтягивала ее стройное тело, точно парус, раздуваясь на бегу. Эрис спрыгнул с серого в яблоках коня и бросил поводья груму, едва успев раскрыть руки и принять ее неистовые, благоухающие объятия.
– Милорд! Милорд! Хвала пятерым богам, ты вернулся живым!
Молодой солдат возник рядом с головой мерина Исты и встал, готовый в любой момент помочь ей спешиться. Он с нескрываемой, даже немного забавной завистью наблюдал эту трогательную сцену приветствия.
– Какая потрясающе красивая молодая леди, – сказала Иста. – Я не думала, что у лорда Эриса есть дочь.
Юноша заставил себя повернуться к ней и поспешил поддержать ей стремя:
– Ох, дочь милорда живет не здесь, рейна…
Иста как раз утвердилась на ногах, когда к ней подошел Эрис; молодая женщина крепко держалась за его плечо:
– Рейна Иста, – произнес Эрис, задыхаясь от гордости и долгого поцелуя. – Имею честь и счастье представить вам мою жену, Катиллару ди Льютес, марчессу Порифорса.
Темноволосая женщина с непередаваемой грацией сделала реверанс:
– Вдовствующая рейна, я безмерно рада, что вы почтили наш дом своим присутствием. Надеюсь, мне удастся сделать все возможное, чтобы превратить ваше пребывание здесь, в обществе моего мужа и меня, в незабываемое удовольствие.
– Да ниспошлют вам пятеро богов удачный день, леди Порифорса, – выдавила Иста. – Несомненно, вам все удастся.
Глава десятая
В сопровождении двух улыбающихся фрейлин молодая марчесса повела Исту по прохладному, полутемному сводчатому проходу под балконом, ведущему во внутренний двор. Ферда и служительница-медик Исты последовали за ними сначала нерешительно, но лорд Эрис жестом подтвердил приглашение. Внутренний двор украшал маленький мраморный бассейн в форме звезды, вода в нем была кристально прозрачной; вокруг стояло еще несколько кашпо с цветами. Леди Катиллара взлетела по лестнице на галерею второго этажа и остановилась, поджидая остальных и озабоченно наблюдая за тем, как служительница помогает Исте преодолевать ступени. Ферда поспешил предложить руку. На лице Исты отразилась смесь благодарности и досады.
Звук их шагов по доскам отдавался эхом; они подошли к углу, над которым возвышалась небольшая башенка, и тут лорд Эрис вдруг резко остановился:
– Катти, нет! Только не эти комнаты!
Леди Каттилара застыла перед резными двойными дверями, которые как раз собиралась открыть ее фрейлина, и неуверенно улыбнулась Эрису:
– Милорд? Но это же лучшие комнаты в доме. Мы не можем предложить вдовствующей рейне ничего хуже!
Эрис приблизился к ней и, понизив голос, сквозь зубы прошептал:
– Ты в своем уме?
– Но их вымыли и прибрали к ее приезду…
– Нет, Катти!
Она испуганно смотрела на него:
– Я… Простите меня, милорд. Я… Я придумаю что-нибудь еще. Что-нибудь.
– Сделай милость, – огрызнулся он, раздражение так и сквозило в его лице и в голосе. С заметным усилием он снова принял вежливый и гостеприимный вид.
Леди Каттилара натянуто улыбнулась:
– Рейна Иста. Не могли бы вы… отправиться в мои комнаты и немного отдохнуть до обеда там? Прошу сюда…
Она проскользнула обратно; все повернули назад к таким же дверям в другом конце галереи. На какую-то секунду Иста казалась рядом с Эрисом.
– А что не так с теми комнатами? – спросила она.
– Там крыша протекает, – буркнул он. Иста посмотрела на безоблачное голубое небо:
– А.
Дальше этих новых дверей мужчин не пустили.
– Рейна, тогда я принесу ваши вещи сюда? – уточнил Ферда.
Иста выжидательно взглянула на Эриса.
– Временно, да, – ответил тот, видимо сочтя такой вариант размещения гостей более удобным. – Пойдем, ди Гьюра. Я покажу тебе и твоим людям ваши спальные места. И вы наверняка захотите проведать своих коней.
– Хорошо, милорд. Спасибо. – Ферда отсалютовал Исте и последовал за Эрисом вниз.
Иста вошла в комнаты сразу за фрейлиной, которая остановилась, придерживая дверь. Женщина улыбнулась и присела в реверансе.
Иста сразу же почувствовала какую-то легкость оттого, что оказалась в том месте, которое определенно можно было назвать женскими покоями. Мягкий свет струился сквозь изящные решетки, закрывающие узкие окна в дальнем конце комнаты. Гобелены, вазы со свежими цветами, четкие беленые углы. Закрытая дверь вела в какую-то прилегающую комнату, и Иста предположила, что в спальню Эриса. Вдоль стен стояли сундуки, разнообразно украшенные, отделанные мозаикой, кованые; женщины Каттилары быстро прибрали лежащие на виду ворохи одежды и другие свидетельства беспорядка и положили на один из сундуков мягкую, словно перышко, подушку, чтобы рейна могла сесть отдохнуть. Иста посмотрела сквозь решетки, за которыми открывался вид на крышу еще одного внутреннего двора, и, наконец, решила усадить свое ноющее тело.
– Какая милая комната, – заметила Иста, чтобы облегчить леди Каттиларе неудобство от такого внезапного вторжения в ее будуар.
Каттилара благодарно улыбнулась:
– Все мы были бы рады видеть вас за нашим столом, но я подумала, что вы, наверное, захотите сначала вымыться и отдохнуть.
– О, вы правы, – с жаром заверила ее Иста. Служительница сделала реверанс хозяйке дома и твердо сказала:
– И я прошу вас, леди, помимо всего прочего, рейне следует сменить повязки.
Каттилара удивленно моргнула:
– Вы ранены? Муж мне не сказал в письме…
– Совсем нестрашные ссадины. Но мытье и отдых – прежде всего, – Исте вовсе не хотелось пренебрегать своими ранами. Ее сын, Тейдес, как говорят, умер оттого, что не уделил должного внимания ране, едва ли посерьезнее царапины, но от нее пошло заражение крови. Иста подозревала, что осложнения имели сверхъестественный характер; и молитвы, которыми мальчик был окружен, канули в пустоту.
Леди Каттилара сгладила всеобщую неловкость и развила бурную деятельность, раздавая своим фрейлинам и горничным указания. Принесли чай, сухофрукты и хлеб, притащили тазы, лохань и воду для мытья. Служительница и женщины Каттилары позаботились не только об Истином теле, но и вымыли ее волосы. К тому моменту когда банные процедуры были закончены и Исту облачили в халат из гардероба хозяйки, Катти была снова весела.
Повинуясь ее распоряжениям, леди приносили Исте на рассмотрение охапки одежды, а Каттилара открывала шкатулки с драгоценностями.
– Муж сказал, что все ваши вещи разграбили джоконцы, – едва дыша сказала Каттилара. – Я молю вас принять все, что вам понравится.
– Поскольку мое путешествие планировалось как паломничество, я взяла с собой совсем немного, так что потеря невелика, – ответила Иста. – Боги сжалились над моими людьми, а все остальное можно без труда возместить.
– Вы многое испытали, – продолжила Каттилара. Она ахнула от ужаса, когда служительница обнажила весьма уродливые раны на коленях Исты.
– Джоконцам пришлось еще хуже, в конце концов. Спасибо вашему мужу и его солдатам.
Каттилара засияла от удовольствия, услышав эту косвенную похвалу марчу:
– Ну разве он не совершенство? Я безумно влюбилась в него с первого взгляда, увидев, как однажды осенним днем он вместе с отцом въезжает в ворота Оби. Мой отец – марч Оби, самой крупной цитадели в Карибастосе, ближайший приближенный провинкара.
Иста изогнула губы:
– Уверяю вас, лорд Эрис верхом на коне действительно производит умопомрачительное впечатление.
Каттилара заливалась соловьем:
– Он был просто очарователен, но так печален. Его первая жена умерла от родов несколько лет назад, давая жизнь дочери Лавиане, и говорили, что после этого он даже не смотрит на других женщин. Тогда мне было четырнадцать. Отец сказал, что я слишком юна, и это девичье увлечение, но я доказала ему, как он ошибся. Три года я осаждала отца, чтобы завоевать милость милорда, и, наконец, этот чудесный приз достался мне!
Верно.
– Вы давно поженились?
– Скоро будет четыре года, – она с гордостью улыбнулась.
– Дети?
Ее лицо погрустнело, голос потух:
– Еще нет.
– Что ж, – сказала Иста, стараясь облегчить эту тайную скорбь, столь ясно отразившуюся на лице девушки, – вы же еще так молоды… Давайте лучше посмотрим платья.
Сердце Исты упало при виде того, что предлагала Каттилара. Вкусы марчессы склонялись к светлым, воздушным, летящим нарядам, которые, без сомнения, подчеркивали ее длинную, стройную фигуру. Иста подозревала, что сама она в них, со своим не особо высоким ростом, будет напоминать гнома, завернувшегося в занавеску. Рейна попыталась обойтись без столь грубых сравнений:
– Все же я еще в трауре по своей недавно усопшей матери. И мое паломничество было грубо прервано джоконскими всадниками на полпути. Может быть, есть что-нибудь в цветах, отвечающих моей скорби?…
Старшая из дам Каттилары взглянула на Исту, потом на яркие шелка и, похоже, верно поняла ее. Поиски по сундукам и по другим местам увенчались наконец несколькими платьями и нарядами более строгого фасона, без рюшей, в черно-сиреневых тонах. Иста улыбнулась и покачала головой, отказываясь от шкатулки с драгоценностями. Каттилара посмотрела на содержимое, а потом вдруг сделала реверанс и убежала.
Иста слышала, как она прошла по галерее и почти сразу свернула; потом сквозь стену зазвучали голоса: один принадлежал Каттиларе, а другой – мужчине. Видимо, лорд Эрис уже вернулся в свои покои. Его тембр и интонации узнать было несложно. Легкие шаги заспешили обратно, но затем замедлились и превратились в поступь леди. Каттилара вошла и вытянула руку вперед, на ее губах играла довольная улыбка.
На протянутой ладони лежала роскошная серебряная траурная брошь, украшенная аметистами и жемчугом.
– У моего мужа осталось немного вещей, унаследованных от отца, – застенчиво произнесла она, – а это одна из них. Будет честью для него, если вы наденете ее в память о прошлом.
Иста, удивленная увиденным, усмехнулась:
– И правда. Узнаю эту брошь. Лорд ди Льютес прикалывал ее к шляпе, сообразно случаю.
Ее подарил ему рей Иас, это один из последних его многочисленных подарков, которые уже можно было приравнять к половине королевства, еще до того, как все рухнуло в небытие.
Каттилара смотрела на нее лучащимися глазами, и Иста могла поклясться, затуманенными романтической дымкой. Марчесса, видимо, разделяла героические теории мужа о падении его отца. Иста до сих пор не была уверена, что Эрис поверил в то, что у нее не было сексуальных отношений с мужчиной, чьи любовные похождения были едва ли не менее известны, чем подвиги на поле брани, а не просто согласился с ней из вежливости. Неужели он вообразил себе, что она до сих пор носит траур по ди Льютесу? Или по Иасу? По утраченной любви или еще чему похлеще? Эта брошь – двусмысленное послание, если это послание вообще.
Плоть Эриса, когда Иста коснулась его исчезнувшей раны, была плотной и холодной на ощупь, как воск. Но теперь он восстал, ходит, ездит верхом, разговаривает, целует жену, смеется или ворчит, как положено настоящему мужу. Исте было бы проще убедить себя, что у нее случилась галлюцинация или приснился сон, но Ферда же подтвердил реальность крови на ладони. Иста взяла у Каттилары эту тайну его намерений и сказала:
– Благодарю, и передайте мою благодарность вашему мужу. – Каттилара была чрезвычайно довольна собой.
Иста легла на кровать леди Каттилары; еще влажные волосы рейны разметались по льняному полотенцу, в другом конце комнаты на стуле сидела служительница-медик и пристально наблюдала за своей подопечной. Каттилара выставила своих леди вон и вышла сама, чтобы почетная гостья могла отдохнуть перед тем, как накроют ужин. Иста решила, что марчесса отправилась присматривать за приготовлениями. В тишине полутемной комнаты усталость и потрясающее ощущение чистой кожи и одежды подарили Исте ощущение – иллюзию? – что она наконец-то оказалась в святилище. Головная боль, скорее всего, следствие ссадин и ночной кошмарной езды… только это не относится к непрекращающемуся звону нервов. Ее веки сомкнулись.
От холодного дыхания на щеке Иста раздраженно распахнула глаза. Неудивительно, что в замке – как и во всех старых крепостях – есть привидения, и вполне нормально, что они явились взглянуть на гостя… Она перекатилась на бок. Рядом парило едва заметное белое пятно. От ее недовольного и хмурого взгляда еще два призрака отделились от стены и присоединились к первому, словно их притягивало тепло ее тела. Древние духи, бесформенные, угасшие, на пороге полного забвения. Милостивого забвения. Губы Исты сурово прошептали:
– Прочь, бестелесные. Я не могу ничем вам помочь.
Она взмахнула рукой, разгоняя призраков, словно туман, и они исчезли. Ни одно зеркало не отразит эти видения, никто больше не сможет их увидеть.
– Рейна? – раздалось сонное бормотание служительницы.
– Все в порядке, – ответила Иста. – Мне просто что-то приснилось.
Не приснилось, а внутреннее зрение снова дало о себе знать. Против воли, без приглашения, несмотря на негодование. И все же… в этот яркий день она попала в очень мрачное место. Может быть, внутреннее зрение ей все же понадобится.
В дарах богов всегда скрыт острый крюк.
Вспоминая живой, устрашающий сон, увиденный раньше, Иста не решалась позволить себе заснуть. Так она дремала до тех пор, пока Каттилара и ее фрейлины не пришли помогать ей собираться.
Старшая леди уложила волосы Исты так, как рейна привыкла, убрав пряди с лица и оставив остальную часть свободно спускаться на плечи. Прекрасные локоны Каттилары образовывали прелестный водопад; Иста подозревала, что ее собственная тускло-пепельная копна, спутанная на затылке, больше напоминала мочалку. Но сорочка лавандового цвета и верхнее платье из черного шелка, заколотое на груди траурной брошью, создавали вполне приемлемый внешний вид. Подать себя нужным образом – вот следующая задача.
Летняя жара в северной провинции настала рано. Столы были расставлены во дворе, и еду подали, когда клонящееся к западу солнце коснулось крыш, удлинив тени присутствующих. В дальнем конце двора, лицом к фонтану в форме звезды, стоял главный стол, еще два располагалось перпендикулярно ему.
Иста обнаружила, что сидит по правую руку от лорда Эриса, а леди Каттилара устроилась рядом с ней. Если в кольчуге и коже, забрызганной кровью, Эрис производил ошеломляющее впечатление, то в сером наряде, слегка украшенном золотом, и благоухающий вербеной, он был просто неотразим. Он тепло улыбнулся. Сердце Исты перевернулось; но она собрала остатки силы воли и ответила на приветствие немного прохладно; а затем заставила себя отвести от него взгляд.
Ферда получил почетное место рядом с марчессой. Старшие мужчины, одетые в одежды храмовых служителей, сели слева от Эриса, причем их от марча отделял пустой стул. Один из старших офицеров направился было к нему, но лорд Эрис сделал пальцами знак, и офицер, понимающе кивнув, направился к другому столу. Увидев это, леди Каттилара перегнулась через Исту и прошептала мужу:
– Милорд, имея честь принимать сегодня вечером столь почетных гостей, нам следует все же использовать это место.
Глаза Эриса потемнели:
– Как раз сегодня этого делать не стоит, – глядя на жену, он хмуро сдвинул брови и пальцем коснулся рта. Предупреждая?
Каттилара вернулась на место, поджав губы. Она через силу раздвинула их, улыбаясь Исте, и сказала Ферде какую-то вежливую банальность. Иста обрадовалась, увидев оставшихся гвардейцев из отряда Ферды тоже помытыми и одетыми в чистое, сидящих за другими столами. Офицеры Эриса, женщины Каттилары и служители храма занимали остальные места. За едой рейне обязательно представят важнейших жителей города, расположенного у подножия замка.
Старший служитель поднялся и дрожащим голосом стал произносить молитвы в благодарность за победу, одержанную накануне, за чудесное спасение рейны, за скорейшее выздоровление раненых, а затем благословил грядущую трапезу. Он отдельно, даже несколько неясно, упомянул стойкость Ферды и его людей в этот сезон Дочери, за что, как заметила Иста, офицер-дедикат остался ему чрезвычайно благодарен.
– И, как обычно, мы с особым усердием молим Мать, ввиду ее сезона, который уже не за горами, о излечении лорда ди Арбаноса.
Он сделал благословляющий жест в сторону стула, стоящего по левую руку от лорда Эриса, и марч кивнул, тихо вздохнув. Едва слышный шепот пробежал по столам, за которыми сидели офицеры, кое-кто даже открыто нахмурился.
Когда слуги начали сновать туда-сюда, неся кувшины с вином и водой и подавая первые блюда, Иста спросила:
– Кто такой лорд Арбанос?
Каттилара бросила опасливый взгляд на Эриса, но тот тут же ответил:
– Иллвин ди Арбанос, мой знаток лошадей. В последние два месяца он… плохо себя чувствует. Как видите, я сохранил его место за столом, – в последней реплике так и читалось упрямство. Помолчав, он добавил: – Помимо всего прочего, Иллвин мой единоутробный брат.
Иста сделала глоток из кубка с разбавленным водой вином, прокручивая в голове фамильные древа. Еще один неизвестный внебрачный сын ди Льютеса? Но великий придворный славился тем, что признавал все свое разбросанное по стране потомство, регулярно молясь в Башне Бастарда и делая туда внушительные подношения на содержания своих отпрысков. Может быть, этого родила замужняя женщина, но младенца оставили в семье, благодаря уступчивости мужа-рогоносца?… Имя оправдывает такую версию. Тихо, но не тайно, особенно если этот ди Арбанос метил на место марча и его амбициям пошли навстречу.
– Это большая трагедия, – произнесла Каттилара.
– Слишком большая, чтобы омрачать этот праздничный вечер, – прорычал Эрис. Не особенно ласково.
Каттилара затихла; но потом, взяв себя в руки, все же стала рассказывать о своей семье из Оби, о братьях и их пограничных стычках с рокнарцами в кампаниях последних лет. Иста отметила, что лорд Эрис положил себе на тарелку совсем немного и едва касался этого немногого вилкой.
– Вы совсем не едите, лорд Эрис, – решилась наконец Иста. Он вслед за ней посмотрел на свою тарелку и горько улыбнулся:
– У меня небольшой жар и несварение желудка. Считаю, что голодание – для меня самое эффективное лечение. Это скоро пройдет.
Несколько музыкантов, расположившихся в галерее, заиграли веселую мелодию, и Эрис, но не Каттилара, счел это хорошим предлогом прервать и без того прихрамывающую беседу. Немного спустя, он извинился и отправился обсудить что-то со своим офицером. Иста обратила внимание, что на столе, перед пустующим стулом лорда ди Арбаноса, стоял полный набор приборов. Кто-то положил поперек тарелки только что срезанную белую розу в качестве дара или подношения богам.
– В вашем обществе, видимо, очень скучают по лорду ди Арбаносу, – сказала Иста Каттиларе.
Она оглядела двор и увидела, что муж разговаривает возле другого стола, и ничего не слышит:
Звук их шагов по доскам отдавался эхом; они подошли к углу, над которым возвышалась небольшая башенка, и тут лорд Эрис вдруг резко остановился:
– Катти, нет! Только не эти комнаты!
Леди Каттилара застыла перед резными двойными дверями, которые как раз собиралась открыть ее фрейлина, и неуверенно улыбнулась Эрису:
– Милорд? Но это же лучшие комнаты в доме. Мы не можем предложить вдовствующей рейне ничего хуже!
Эрис приблизился к ней и, понизив голос, сквозь зубы прошептал:
– Ты в своем уме?
– Но их вымыли и прибрали к ее приезду…
– Нет, Катти!
Она испуганно смотрела на него:
– Я… Простите меня, милорд. Я… Я придумаю что-нибудь еще. Что-нибудь.
– Сделай милость, – огрызнулся он, раздражение так и сквозило в его лице и в голосе. С заметным усилием он снова принял вежливый и гостеприимный вид.
Леди Каттилара натянуто улыбнулась:
– Рейна Иста. Не могли бы вы… отправиться в мои комнаты и немного отдохнуть до обеда там? Прошу сюда…
Она проскользнула обратно; все повернули назад к таким же дверям в другом конце галереи. На какую-то секунду Иста казалась рядом с Эрисом.
– А что не так с теми комнатами? – спросила она.
– Там крыша протекает, – буркнул он. Иста посмотрела на безоблачное голубое небо:
– А.
Дальше этих новых дверей мужчин не пустили.
– Рейна, тогда я принесу ваши вещи сюда? – уточнил Ферда.
Иста выжидательно взглянула на Эриса.
– Временно, да, – ответил тот, видимо сочтя такой вариант размещения гостей более удобным. – Пойдем, ди Гьюра. Я покажу тебе и твоим людям ваши спальные места. И вы наверняка захотите проведать своих коней.
– Хорошо, милорд. Спасибо. – Ферда отсалютовал Исте и последовал за Эрисом вниз.
Иста вошла в комнаты сразу за фрейлиной, которая остановилась, придерживая дверь. Женщина улыбнулась и присела в реверансе.
Иста сразу же почувствовала какую-то легкость оттого, что оказалась в том месте, которое определенно можно было назвать женскими покоями. Мягкий свет струился сквозь изящные решетки, закрывающие узкие окна в дальнем конце комнаты. Гобелены, вазы со свежими цветами, четкие беленые углы. Закрытая дверь вела в какую-то прилегающую комнату, и Иста предположила, что в спальню Эриса. Вдоль стен стояли сундуки, разнообразно украшенные, отделанные мозаикой, кованые; женщины Каттилары быстро прибрали лежащие на виду ворохи одежды и другие свидетельства беспорядка и положили на один из сундуков мягкую, словно перышко, подушку, чтобы рейна могла сесть отдохнуть. Иста посмотрела сквозь решетки, за которыми открывался вид на крышу еще одного внутреннего двора, и, наконец, решила усадить свое ноющее тело.
– Какая милая комната, – заметила Иста, чтобы облегчить леди Каттиларе неудобство от такого внезапного вторжения в ее будуар.
Каттилара благодарно улыбнулась:
– Все мы были бы рады видеть вас за нашим столом, но я подумала, что вы, наверное, захотите сначала вымыться и отдохнуть.
– О, вы правы, – с жаром заверила ее Иста. Служительница сделала реверанс хозяйке дома и твердо сказала:
– И я прошу вас, леди, помимо всего прочего, рейне следует сменить повязки.
Каттилара удивленно моргнула:
– Вы ранены? Муж мне не сказал в письме…
– Совсем нестрашные ссадины. Но мытье и отдых – прежде всего, – Исте вовсе не хотелось пренебрегать своими ранами. Ее сын, Тейдес, как говорят, умер оттого, что не уделил должного внимания ране, едва ли посерьезнее царапины, но от нее пошло заражение крови. Иста подозревала, что осложнения имели сверхъестественный характер; и молитвы, которыми мальчик был окружен, канули в пустоту.
Леди Каттилара сгладила всеобщую неловкость и развила бурную деятельность, раздавая своим фрейлинам и горничным указания. Принесли чай, сухофрукты и хлеб, притащили тазы, лохань и воду для мытья. Служительница и женщины Каттилары позаботились не только об Истином теле, но и вымыли ее волосы. К тому моменту когда банные процедуры были закончены и Исту облачили в халат из гардероба хозяйки, Катти была снова весела.
Повинуясь ее распоряжениям, леди приносили Исте на рассмотрение охапки одежды, а Каттилара открывала шкатулки с драгоценностями.
– Муж сказал, что все ваши вещи разграбили джоконцы, – едва дыша сказала Каттилара. – Я молю вас принять все, что вам понравится.
– Поскольку мое путешествие планировалось как паломничество, я взяла с собой совсем немного, так что потеря невелика, – ответила Иста. – Боги сжалились над моими людьми, а все остальное можно без труда возместить.
– Вы многое испытали, – продолжила Каттилара. Она ахнула от ужаса, когда служительница обнажила весьма уродливые раны на коленях Исты.
– Джоконцам пришлось еще хуже, в конце концов. Спасибо вашему мужу и его солдатам.
Каттилара засияла от удовольствия, услышав эту косвенную похвалу марчу:
– Ну разве он не совершенство? Я безумно влюбилась в него с первого взгляда, увидев, как однажды осенним днем он вместе с отцом въезжает в ворота Оби. Мой отец – марч Оби, самой крупной цитадели в Карибастосе, ближайший приближенный провинкара.
Иста изогнула губы:
– Уверяю вас, лорд Эрис верхом на коне действительно производит умопомрачительное впечатление.
Каттилара заливалась соловьем:
– Он был просто очарователен, но так печален. Его первая жена умерла от родов несколько лет назад, давая жизнь дочери Лавиане, и говорили, что после этого он даже не смотрит на других женщин. Тогда мне было четырнадцать. Отец сказал, что я слишком юна, и это девичье увлечение, но я доказала ему, как он ошибся. Три года я осаждала отца, чтобы завоевать милость милорда, и, наконец, этот чудесный приз достался мне!
Верно.
– Вы давно поженились?
– Скоро будет четыре года, – она с гордостью улыбнулась.
– Дети?
Ее лицо погрустнело, голос потух:
– Еще нет.
– Что ж, – сказала Иста, стараясь облегчить эту тайную скорбь, столь ясно отразившуюся на лице девушки, – вы же еще так молоды… Давайте лучше посмотрим платья.
Сердце Исты упало при виде того, что предлагала Каттилара. Вкусы марчессы склонялись к светлым, воздушным, летящим нарядам, которые, без сомнения, подчеркивали ее длинную, стройную фигуру. Иста подозревала, что сама она в них, со своим не особо высоким ростом, будет напоминать гнома, завернувшегося в занавеску. Рейна попыталась обойтись без столь грубых сравнений:
– Все же я еще в трауре по своей недавно усопшей матери. И мое паломничество было грубо прервано джоконскими всадниками на полпути. Может быть, есть что-нибудь в цветах, отвечающих моей скорби?…
Старшая из дам Каттилары взглянула на Исту, потом на яркие шелка и, похоже, верно поняла ее. Поиски по сундукам и по другим местам увенчались наконец несколькими платьями и нарядами более строгого фасона, без рюшей, в черно-сиреневых тонах. Иста улыбнулась и покачала головой, отказываясь от шкатулки с драгоценностями. Каттилара посмотрела на содержимое, а потом вдруг сделала реверанс и убежала.
Иста слышала, как она прошла по галерее и почти сразу свернула; потом сквозь стену зазвучали голоса: один принадлежал Каттиларе, а другой – мужчине. Видимо, лорд Эрис уже вернулся в свои покои. Его тембр и интонации узнать было несложно. Легкие шаги заспешили обратно, но затем замедлились и превратились в поступь леди. Каттилара вошла и вытянула руку вперед, на ее губах играла довольная улыбка.
На протянутой ладони лежала роскошная серебряная траурная брошь, украшенная аметистами и жемчугом.
– У моего мужа осталось немного вещей, унаследованных от отца, – застенчиво произнесла она, – а это одна из них. Будет честью для него, если вы наденете ее в память о прошлом.
Иста, удивленная увиденным, усмехнулась:
– И правда. Узнаю эту брошь. Лорд ди Льютес прикалывал ее к шляпе, сообразно случаю.
Ее подарил ему рей Иас, это один из последних его многочисленных подарков, которые уже можно было приравнять к половине королевства, еще до того, как все рухнуло в небытие.
Каттилара смотрела на нее лучащимися глазами, и Иста могла поклясться, затуманенными романтической дымкой. Марчесса, видимо, разделяла героические теории мужа о падении его отца. Иста до сих пор не была уверена, что Эрис поверил в то, что у нее не было сексуальных отношений с мужчиной, чьи любовные похождения были едва ли не менее известны, чем подвиги на поле брани, а не просто согласился с ней из вежливости. Неужели он вообразил себе, что она до сих пор носит траур по ди Льютесу? Или по Иасу? По утраченной любви или еще чему похлеще? Эта брошь – двусмысленное послание, если это послание вообще.
Плоть Эриса, когда Иста коснулась его исчезнувшей раны, была плотной и холодной на ощупь, как воск. Но теперь он восстал, ходит, ездит верхом, разговаривает, целует жену, смеется или ворчит, как положено настоящему мужу. Исте было бы проще убедить себя, что у нее случилась галлюцинация или приснился сон, но Ферда же подтвердил реальность крови на ладони. Иста взяла у Каттилары эту тайну его намерений и сказала:
– Благодарю, и передайте мою благодарность вашему мужу. – Каттилара была чрезвычайно довольна собой.
Иста легла на кровать леди Каттилары; еще влажные волосы рейны разметались по льняному полотенцу, в другом конце комнаты на стуле сидела служительница-медик и пристально наблюдала за своей подопечной. Каттилара выставила своих леди вон и вышла сама, чтобы почетная гостья могла отдохнуть перед тем, как накроют ужин. Иста решила, что марчесса отправилась присматривать за приготовлениями. В тишине полутемной комнаты усталость и потрясающее ощущение чистой кожи и одежды подарили Исте ощущение – иллюзию? – что она наконец-то оказалась в святилище. Головная боль, скорее всего, следствие ссадин и ночной кошмарной езды… только это не относится к непрекращающемуся звону нервов. Ее веки сомкнулись.
От холодного дыхания на щеке Иста раздраженно распахнула глаза. Неудивительно, что в замке – как и во всех старых крепостях – есть привидения, и вполне нормально, что они явились взглянуть на гостя… Она перекатилась на бок. Рядом парило едва заметное белое пятно. От ее недовольного и хмурого взгляда еще два призрака отделились от стены и присоединились к первому, словно их притягивало тепло ее тела. Древние духи, бесформенные, угасшие, на пороге полного забвения. Милостивого забвения. Губы Исты сурово прошептали:
– Прочь, бестелесные. Я не могу ничем вам помочь.
Она взмахнула рукой, разгоняя призраков, словно туман, и они исчезли. Ни одно зеркало не отразит эти видения, никто больше не сможет их увидеть.
– Рейна? – раздалось сонное бормотание служительницы.
– Все в порядке, – ответила Иста. – Мне просто что-то приснилось.
Не приснилось, а внутреннее зрение снова дало о себе знать. Против воли, без приглашения, несмотря на негодование. И все же… в этот яркий день она попала в очень мрачное место. Может быть, внутреннее зрение ей все же понадобится.
В дарах богов всегда скрыт острый крюк.
Вспоминая живой, устрашающий сон, увиденный раньше, Иста не решалась позволить себе заснуть. Так она дремала до тех пор, пока Каттилара и ее фрейлины не пришли помогать ей собираться.
Старшая леди уложила волосы Исты так, как рейна привыкла, убрав пряди с лица и оставив остальную часть свободно спускаться на плечи. Прекрасные локоны Каттилары образовывали прелестный водопад; Иста подозревала, что ее собственная тускло-пепельная копна, спутанная на затылке, больше напоминала мочалку. Но сорочка лавандового цвета и верхнее платье из черного шелка, заколотое на груди траурной брошью, создавали вполне приемлемый внешний вид. Подать себя нужным образом – вот следующая задача.
Летняя жара в северной провинции настала рано. Столы были расставлены во дворе, и еду подали, когда клонящееся к западу солнце коснулось крыш, удлинив тени присутствующих. В дальнем конце двора, лицом к фонтану в форме звезды, стоял главный стол, еще два располагалось перпендикулярно ему.
Иста обнаружила, что сидит по правую руку от лорда Эриса, а леди Каттилара устроилась рядом с ней. Если в кольчуге и коже, забрызганной кровью, Эрис производил ошеломляющее впечатление, то в сером наряде, слегка украшенном золотом, и благоухающий вербеной, он был просто неотразим. Он тепло улыбнулся. Сердце Исты перевернулось; но она собрала остатки силы воли и ответила на приветствие немного прохладно; а затем заставила себя отвести от него взгляд.
Ферда получил почетное место рядом с марчессой. Старшие мужчины, одетые в одежды храмовых служителей, сели слева от Эриса, причем их от марча отделял пустой стул. Один из старших офицеров направился было к нему, но лорд Эрис сделал пальцами знак, и офицер, понимающе кивнув, направился к другому столу. Увидев это, леди Каттилара перегнулась через Исту и прошептала мужу:
– Милорд, имея честь принимать сегодня вечером столь почетных гостей, нам следует все же использовать это место.
Глаза Эриса потемнели:
– Как раз сегодня этого делать не стоит, – глядя на жену, он хмуро сдвинул брови и пальцем коснулся рта. Предупреждая?
Каттилара вернулась на место, поджав губы. Она через силу раздвинула их, улыбаясь Исте, и сказала Ферде какую-то вежливую банальность. Иста обрадовалась, увидев оставшихся гвардейцев из отряда Ферды тоже помытыми и одетыми в чистое, сидящих за другими столами. Офицеры Эриса, женщины Каттилары и служители храма занимали остальные места. За едой рейне обязательно представят важнейших жителей города, расположенного у подножия замка.
Старший служитель поднялся и дрожащим голосом стал произносить молитвы в благодарность за победу, одержанную накануне, за чудесное спасение рейны, за скорейшее выздоровление раненых, а затем благословил грядущую трапезу. Он отдельно, даже несколько неясно, упомянул стойкость Ферды и его людей в этот сезон Дочери, за что, как заметила Иста, офицер-дедикат остался ему чрезвычайно благодарен.
– И, как обычно, мы с особым усердием молим Мать, ввиду ее сезона, который уже не за горами, о излечении лорда ди Арбаноса.
Он сделал благословляющий жест в сторону стула, стоящего по левую руку от лорда Эриса, и марч кивнул, тихо вздохнув. Едва слышный шепот пробежал по столам, за которыми сидели офицеры, кое-кто даже открыто нахмурился.
Когда слуги начали сновать туда-сюда, неся кувшины с вином и водой и подавая первые блюда, Иста спросила:
– Кто такой лорд Арбанос?
Каттилара бросила опасливый взгляд на Эриса, но тот тут же ответил:
– Иллвин ди Арбанос, мой знаток лошадей. В последние два месяца он… плохо себя чувствует. Как видите, я сохранил его место за столом, – в последней реплике так и читалось упрямство. Помолчав, он добавил: – Помимо всего прочего, Иллвин мой единоутробный брат.
Иста сделала глоток из кубка с разбавленным водой вином, прокручивая в голове фамильные древа. Еще один неизвестный внебрачный сын ди Льютеса? Но великий придворный славился тем, что признавал все свое разбросанное по стране потомство, регулярно молясь в Башне Бастарда и делая туда внушительные подношения на содержания своих отпрысков. Может быть, этого родила замужняя женщина, но младенца оставили в семье, благодаря уступчивости мужа-рогоносца?… Имя оправдывает такую версию. Тихо, но не тайно, особенно если этот ди Арбанос метил на место марча и его амбициям пошли навстречу.
– Это большая трагедия, – произнесла Каттилара.
– Слишком большая, чтобы омрачать этот праздничный вечер, – прорычал Эрис. Не особенно ласково.
Каттилара затихла; но потом, взяв себя в руки, все же стала рассказывать о своей семье из Оби, о братьях и их пограничных стычках с рокнарцами в кампаниях последних лет. Иста отметила, что лорд Эрис положил себе на тарелку совсем немного и едва касался этого немногого вилкой.
– Вы совсем не едите, лорд Эрис, – решилась наконец Иста. Он вслед за ней посмотрел на свою тарелку и горько улыбнулся:
– У меня небольшой жар и несварение желудка. Считаю, что голодание – для меня самое эффективное лечение. Это скоро пройдет.
Несколько музыкантов, расположившихся в галерее, заиграли веселую мелодию, и Эрис, но не Каттилара, счел это хорошим предлогом прервать и без того прихрамывающую беседу. Немного спустя, он извинился и отправился обсудить что-то со своим офицером. Иста обратила внимание, что на столе, перед пустующим стулом лорда ди Арбаноса, стоял полный набор приборов. Кто-то положил поперек тарелки только что срезанную белую розу в качестве дара или подношения богам.
– В вашем обществе, видимо, очень скучают по лорду ди Арбаносу, – сказала Иста Каттиларе.
Она оглядела двор и увидела, что муж разговаривает возле другого стола, и ничего не слышит: