Страница:
Иллвин нахмурился, слушая это описание. Его ум сразу угадал тот вывод, который Иста не решилась высказать вслух:
– Вы хотите сказать, что это был еще один маг на службе у Джоконы? И он командовал колонной?
– Почему бы и нет? Что, если святая из Раумы не сдалась без боя, не погибла напрасно? Что, если она вырвала с корнем его демонические силы, несмотря на то что подверглась всеобщему поруганию? В начале кампании мы всегда сжигаем поля врагов, закапываем их колодцы, лишаем всех ресурсов. Мне кажется, святая, способная по своей воле изгонять демонов, – это мощный ресурс против врага, располагающего магами. Может быть, их больше, чем двое. Почему Раума, спросили вы меня вчера. А что, если убийство святой, которое мы сочли случайным уроном от нападения, и было первоначальной целью?
– Но демоны неохотно работают вместе, – возразил ди Кэйбон. – Один маг, занимающий высокое положение при джоконском дворе, может натворить много бед, если склонен ко злу. Или если склонен к верности, – уступил он. – Верности Джоконе. Но созвать и возглавить легион демонов – это под силу только самому Бастарду. Невообразимая гордыня для человека, а тем более для кватернианца. И помимо всего прочего, такое опасное средоточие демонов породит хаос вокруг.
– На этой границе начинается война, – заметила Иста. – Более мощное средоточие хаоса мне сложно представить. – Она потерла лоб. – Лорд, Иллвин, думаю, вы достаточно изучили придворную жизнь Джоконы, расскажите что-нибудь о ней. Что представляют из себя ближайшие советники Сордсо и его командиры?
Он обратил на нее пронизывающий взгляд:
– По большей части это старые пни, унаследованные им от отца. Первый канцлер приходился ему дядей по линии отца, но он недавно скончался. Нынешний генерал Джоконы на службе уже много лет. Личные друзья Сордсо и приятели гораздо моложе, но у него не было шанса позволить им занять какую-нибудь ключевую позицию. Еще слишком рано говорить о том, кто из них займет боевой, а кто государственный пост, но все они – сыновья богатых родителей, у которых нет возможности или желания изучить хоть что-нибудь. Мы с Эрисом уже прикидывали, кто из них выдвинется, когда старики начнут наконец умирать.
Ах да, еще его мать, княгиня Джоэн – вдовствующая княгиня Джоэн. Вместе с дядей и генералом она была регентшей Сордсо до тех пор, пока он не достиг совершеннолетия. Я как раз хотел прощупать дорогу, когда она несколько лет назад взяла бразды правления в свои руки, но Эриса вдруг схватил приступ уважения к ее полу и печальному вдовству. В любом случае, это происходило как раз в пору последней болезни рея Орико, которая закончилась его смертью, и мы опасались, что Кардегосс окажется не в состоянии уберечь нас от нами же совершенных ошибок. Даже более того, не сможет удержать победу.
– Расскажите мне о Джоэн, – медленно попросила Иста. – Вы когда-нибудь видели ее? Ведь если бы Юмеру придерживалась первоначального плана, то Джоэн стала бы вашей тещей.
– Обескураживающая мысль. Благодаря чарам Юмеру этот момент меня нисколько не тревожил. Я никогда не встречался с Джоэн лицом к лицу. Она лет на десять-пятнадцать старше меня и практически исчезла в женских покоях к тому времени, когда я повзрослел настолько, чтобы интересоваться политикой княжеского двора. Я даже скажу, что из всех княгинь недавней истории Джоконы она была беременна больше всех – добросовестно выполняла свой долг перед мужем. Но, несмотря на все старания, с детьми ей не везло. Из дюжины, произведенной ею на свет, только трое оказались сыновьями, причем двое из них умерли в младенчестве. Было несколько выкидышей, и некоторые дети родились мертвыми. Семь девочек дожили до брачного возраста, и теперь у Сордсо налажены брачные союзы со всеми Пятью Княжествами. Да, она является прямой наследницей Золотого Генерала. Это восполняет неудачи ее мужа и сына, а может быть, наоборот, порождает их, уж не знаю.
Золотой Генерал, Рокнарский Лев, задумалась Иста. В те времена, во времена правления рея Фонсы, этот блестящий лидер кватернианцев мечтал в первый раз за многие века объединить Пять Княжеств и волной пройтись по слабым кинатрианским королевствам. Но он умер раньше срока в возрасте тридцати лет в результате смертельной магии, осуществленной стареющим реем Фонсой, который ночью заперся в башне и принес себя в жертву. Ритуал умертвил обоих правителей и избавил Шалион от рокнарской угрозы, но навлек на наследников Фонсы проклятие, которое продержалось вплоть до дней Исты и дольше. Золотой Генерал оставил после себя только войны за наследство и нескольких маленьких детей, самой младшей из которых была Джоэн.
Неудивительно, что она выросла, глядя на него как на героя. Но если Джоэн не могла пойти по стопам своего великого отца, поскольку пол не позволял ей заниматься военным делом и политикой, возможно, она жаждала воссоздать его в сыне? Все эти беременности… Иста сама пережила две и не строила иллюзий насчет истощения женского организма и энергии.
Иста нахмурилась:
– Я думала о том, что сказал демон Катти. Она идет, прокричал он, как будто бы это было какое-то ужасное событие. Сначала я подумала, что это относится к мне, потому что мое несколько божественное состояние наводит на демонов ужас, но… я не шла, я была уже здесь. Поэтому в таком толковании смысла нет. И вообще не многое из того, что он сказал, имело смысл.
Иллвин задумчиво заметил:
– Если кто при дворе Джоконы действительно занялся колдовством, чтобы напасть на Шалион, должен сказать, у него это не особенно получается. Оба его агента-демона – Юмеру и командующий колонной – пали при первом же испытании их могущества, если, конечно, ваши догадки верны.
– Возможно, – признала Иста. – Но не без продвижения к цели. Святая из Раумы убита, и Порифорс… занят другим.
На это он резко вскинул голову:
– Но Эрис же до сих пор возглавляет нас, верно?
– В данный момент – да. Но уже ясно, что его резервы на исходе.
Иллвин, вспомнив о долге, засунул в рот кусок хлеба и принялся старательно его жевать. Он поморщился от пришедшей в голову мысли, проглотил и сказал:
– Мне кажется, здесь есть кое-кто, кто посвящен в тайный план, если таковой существует, кто бы из придворных Сордсо за ним ни стоял. Сам демон. Нам нужно расспросить его еще раз. Более настойчиво. – Еще немного подумав, он добавил: – И может быть, будет лучше, если на этот раз Эрис при этом присутствовать не будет.
– Я, кажется… понимаю, о чем вы. Может быть, завтра, здесь?
– Можно устроить. Не уверен, что Катти согласится, если ее не будет убеждать Эрис.
– Нужно будет ее заставить, – сказала Иста.
– Эту часть я предоставляю вам.
С некоторой долей облегчения, – если Иста правильно прочитала его мысли. Вслух она произнесла:
– Но все ли это джоконские маги или двое из многих? Если все те элементали, которых за последнее время нашли в Шалионе, сбежали или появились из одного источника, то сколько их было отловлено, согласно первоначальному плану? И как? Вполне возможно, что этими двумя пожертвовали, как командир, располагающий большим количеством людей, пошлет некоторых из них закрывать брешь, понимая, что понесет потери, но осознавая, что победа стоит этого. Но только не в том случае, если у него мало солдат. Разве что в полном отчаянии… – Она принялась постукивать пальцами по ручке кресла. – Нет, это не может быть Джоэн. Она не станет вселять демона в собственную дочь. – Иста взглянула на Горама. – Разве что только если она не осведомлена о его природе и последствиях, но в этом случае мне трудно представить, как она может контролировать одного мага, не говоря уже о многих.
Иллвин странно посмотрел на нее:
– Я вижу, вы сильно любите свою дочь.
– А как ее не любить? – улыбка Исты стала нежной. – Она – яркая звездочка Шалиона. Она выше всех моих надежд, я едва ли ее заслуживаю, ведь в свои темные времена я так мало смогла для нее сделать.
– Хм. – Он понимающе улыбнулся. – А вы говорите, что никого не любили настолько, чтобы надеяться на встречу на небесах.
Она сделала извиняющийся жест:
– Думаю, боги дают нам детей, чтобы мы поняли, что такое настоящая любовь и в конце концов могли присоединиться к Ним на равных. Это урок для тех из нас, чьи сердца слишком тупы и бездеятельны, чтобы узнать любовь иным способом.
– Бездеятельны? Или просто…
Нить белого огня начала утолщаться; его руки бессильно упали на покрывало. Горам печально воззрился на гору еды, еще оставшейся на подносе. Иста смотрела, как Иллвин оседает, как его глаза закрываются, и скрежетала зубами от бессилия. Ей нужен этот ум, чтобы распутать загадку, но тело Эриса столь же необходимо. Она жаждала, чтобы на дворе стояла зима и она могла украсть еще часок для Иллвина. Но стояла дикая жара, и марчу нельзя было позволить начать гнить.
– Приходите снова, сияющая Иста, – выдохнул он напоследок. – Приведите Катти…
Ушел. Все равно, что каждый день смотреть, как он умирает. Иста не хотела, чтобы это вошло в привычку.
Иста повернулась в сторону ступеней, ведущих в каменный дворик:
– Мудрейший, пойдемте со мной. Нам нужно поговорить.
– А я, рейна? – с надеждой спросила Лисе.
– Ты… будь готова в любой момент явиться на мой зов. – Поняв намек, Лисе направилась к скамейке в дальнем конце двора. После недолгого колебания, Фойкс, ничуть не раздосадованный тем, что его не пригласили на разговор, последовал за ней. Через секунду они уже сидели, склонив головы друг к другу.
Иста провела ди Кэйбона к скамейке, стоящей в тени галереи, и жестом приказала ему сесть. С усталым вздохом он исполнил ее желание. Дни, проведенные верхом в крайнем нервном напряжении, сказались на нем; вечно грязные белые одежды теперь свободно висели на нем, а ремень ему пришлось затянуть потуже. Иста, помня широту и изобилие бога в теле приснившегося ей ди Кэйбона, не могла счесть это исхудание благом.
Она села рядом с ним и начала:
– Вы сказали, что присутствовали при изгнании элементаля, когда наездника хорька разлучали с этим миром. Опишите точно, как это происходило. Что вы видели?
Он пожал толстыми плечами:
– Ну, своими жалкими глазами я мог мало что увидеть. Главный служитель Тариуна привел меня к служителю, кто взялся исполнить это задачу. Это оказалась очень старая женщина, хрупкая, как бумага; она лежала в кровати храмовой больницы. Казалось, что она уже на три четверти покинула этот мир. В этом вещественном мире так много чудесного, что уйти из него мне будет очень сложно, но она сказала, что пережила столько боли, что теперь с радостью перейдет в лучшее царствие. Она искренне желала единения со своим богом, словно измученный путешественник жаждет оказаться в постели.
Иста заметила:
– Человек, перед которым, я знаю, в самых необычайных обстоятельствах однажды предстало тайное видение, сказал мне, что видел, как умершие души цветут в саду богини. Но он был посвященным Госпожи Весны. Думаю, у каждого бога есть своя метафора: красивые животные у Сына Осени, сильные мужчины и прекрасные женщины у Отца и Матери. А что же у Бастарда?
– Надеюсь, он принимает нас такими, какие мы есть.
– Хм.
– Но, нет, – продолжил ди Кэйбон, – для этого не требовались какие-то специальные действия или молитвы. Служительница сказала, что они ей не нужны. И поскольку она умирала, я не стал спорить и спросил: как это, умирать? Она взглянула на меня уголком глаза и довольно резко ответила, что когда узнает, то обязательно сообщит мне об этом. Старший служитель приказал мне перерезать хорьку горло над тазиком, что я и сделал. Старая дама вздохнула, фыркнула, как будто услышала еще одно глупое замечание, вроде моего, которое было скрыто от нас. А потом замерла. Для того чтобы перейти от жизни к смерти, ей понадобилась лишь одна секунда, но ошибиться было невозможно. Это не сон. Это опустошение. Так оно и было. Если не считать того, что тело потом пришлось убрать.
– Это… не сильно может нам помочь, – вздохнула Иста.
– Вот, что видел я. Думаю, она видела больше. Но я едва ли могу себе представить, что конкретно.
– Во сне, – в том сне, в котором были вы, – бог поцеловал меня дважды. Первый раз в бровь, – она коснулась отметины, – как однажды уже делала Его Мать, и я поняла, что это дар второго зрения, дар видения мира духа, так же как его видят сами боги, потому что уже получала его когда-то. А потом Он поцеловал меня во второй раз, в… губы. Глубже, возбуждающе. Мудрейший, скажите мне, что значит этот второй поцелуй? Вы должны знать, ведь вы тоже были там.
Он сглотнул и покраснел:
– Рейна, у меня нет догадок. Рот – это личный теологический знак Бастарда, след его присутствия в нашем теле, так же как и большой палец. Может быть, Он дал вам еще ключи, помимо меня?
Иста покачала головой:
– На следующий день Горам, посчитав, что рейна, пусть даже вдовствующая, способна снять заклятие, наложенное княжной, предложил мне поцеловать своего хозяина. И в какой-то момент я решила, что смогла распутать узел, что это будет поцелуй, дарующий жизнь, как в детской сказке. Но ничего не получилось, и с лордом Эрисом тоже, потому что позже я испытала этот способ и на нем. К счастью, я не стала продолжать пробовать дальше, а то моей хорошей репутации в замке пришел бы конец. Этот поцелуй точно что-то означает, только не знаю, что это – еще один дар или бремя. – Иста глубоко вздохнула. – На мой взгляд у нашего узла три конца. Два из них можно развязать только вместе; если я изыщу какое-нибудь средство изгнать демона Каттилары, то Иллвин будет освобожден, а марчесса спасена. Но на что можно надеяться Эрису? Я видела его душу, мудрейший. Он уже отверженный, или мои внутренние глаза слепы. Плохо, если мы окончательно умертвим его, оставив душу скитаться без бога. Хуже, если мы навлечем на него проклятие и отправим в небытие.
– Я… хм… мне известно, что некоторые души, перенеся особо ужасную смерть, задерживаются в этом мире на несколько дней и погребальная церемония и молитвы помогают им найти свой путь. Покинув двери смерти до того, как они окончательно захлопнутся.
– Значит, храмовые обряды помогут ему найти путь к богу? Довольно странная картина: Эрис самолично приходит на свои похороны и ложится на смертный одр.
Он поморщился:
– Три месяца все-таки многовато. Выбор – испытание для тех, кто запутался во времени. И этот выбор – последний из тех, что предлагает нам время. Может ли определить ваше внутренне зрение, осталось ли у него еще время на решение?
– Могу, – тихо сказала Иста. – Оно может. Но я хочу другого ответа. Этот мне не нравится. Я возлагала надежду на поцелуй, но эта версия не прошла.
Он задумчиво поскреб нос:
– Вы утверждаете, бог говорил с вами. Что Он сказал?
– Что я была послана сюда в ответ на молитвы, скорее всего, Иллвина. Бастард увещевал меня не сворачивать с пути во имя смерти моего сына, которой боги пренебрегли. – Иста гневно нахмурилась при воспоминании об этом, и ди Кэйбон немного отстранился от нее. – Я спросила Его, что такое могут дать мне боги, забравшие Тейдеса, за что мне не захотелось бы плюнуть им в лицо. Он ответил: занятие. Все его льстивые речи были сдобрены такими раздражающе ласковыми словами, за которые любой смертный был бы мгновенно отправлен моими слугами в ближайшую грязную лужу. Его поцелуй жег мне бровь, словно клеймо. Его поцелуй в губы… – она замялась, но потом упрямо продолжила, – возбудил меня как любовницу, которой я ни в коем случае не была.
Ди Кэйбон отпрянул еще дальше, встревоженно стараясь успокоить ее улыбкой и помахивая ладонями из стороны в сторону, словно плавниками:
– Конечно нет, рейна. Никто про вас так не подумает. – Иста воззрилась на него и сказала:
– Потом Он исчез, оставив вас расхлебывать кашу. И поговорить. Если это пророчество, то оно не предвещает вам ничего хорошего, мудрейший.
Он осенил себя кинтарианским знамением:
– Верно, верно. Хм. Если первый поцелуй – духовный подарок, значит и второй тоже, да, видимо, так.
– Да. Но Бастард не сказал, что это. Судя по всему, это очередная его шуточка.
Ди Кэйбон посмотрел на нее, пытаясь определить, что это: молитва или ругательство. Видимо, догадался правильно, вздохнул и попробовал привести в порядок мысли:
– Хорошо. Но Он же все-таки сказал. Он сказал: занятие. Хотя это и напоминает шутку, он, наверное, был серьезен. – И осторожно добавил: – Волей-неволей, вы снова святая.
– Скорее, неволей. – Иста нахмурилась. – Мы все ничто. Гибриды духа и материи. Посредники богов в мире материи, куда им нет входа. Двери. Он стучит в мою дверь и просит войти. Он прощупывает меня языком, словно любовник, выявляя те желания, что таятся внутри. Он не так прост, как любовник, он хочет, чтобы я раскрылась перед ним, чтобы я сдалась. Но позвольте заметить вам, я презираю его метафоры!
Ди Кэйбон снова протестующе замахал на нее руками. Исте захотелось пристукнуть его.
– Но вы же действительно, не женщина, а крепость!
Она сдержала рычание, постыдившись того, что обрушила гнев, вызванный богом, на несчастную голову служителя:
– Если вы не знаете, как разгадать вторую часть загадки, почему тогда вы оказались там, во сне?
– Рейна, я не знаю! – Ди Кэйбон помолчал. – Но, может быть, утро вечера мудренее. – Он съежился под ее сверкающим взглядом. – Я постараюсь осмыслить это.
– Постарайтесь уж.
В другом конце двора Фойкс и Лисе сидели уже ближе друг к другу. Фойкс держал руку девушки в своей, а она ее не отнимала. Она слушала его, по мнению Исты, слишком доверчиво. Рейна резко поднялась и позвала ее. Чтобы привлечь внимание Лисе, пришлось звать дважды. Девушка поспешно вскочила на ноги, но след ее улыбки, словно аромат, остался витать в воздухе.
Леди Каттилара в отчаянной попытке до конца выдержать роль хозяйки замка перед новыми гостями устроила ужин в той же зале, где она и ее дамы развлекали Исту во второй вечер. Эрис снова куда-то уехал; присутствовали несколько его офицеров – и то, чтобы быстро и хорошо поесть, а не разыгрывать из себя придворных. Каттилара усадила Фойкса как можно дальше от себя, но все-таки за главным столом, так как этого требовал его статус офицера охраны при Исте. Несмотря на расстояние, Исте показалось, что эти двое весь вечер на протяжении долгого ужина присматривались друг к другу. Но вовсе не как влюбленные.
Мудрейший ди Кэйбон, хоть и нервничал, однако все же вознес вечернюю молитву с достойным удивления красноречием, осторожно обходя стороной мольбы о божественном благословении. Беседы, которые начались как только подали еду, хромали на обе ноги; служитель нашел спасение от них в старательном пережевывании пищи. Но, как Иста заметила с одобрением, он тем не менее не переставал слушать.
По правую руку от Исты, отделяя ее от Фойкса и Лисе, сидел один из старших офицеров Эриса. Он оказался достаточно вежлив, совсем не стеснялся ее ранга, но был очень озабочен. После обмена мнениями по поводу еды и вина, он вдруг спросил ее:
– Милорд сказал, что очень болен. Вы слышали об этом?
– Да. Я знаю. Мы обсуждали с ним это.
– И действительно, я заметил, что он был бледен, не ел и не спал, как следует, но такого я не ожидал… если это действительно так серьезно, может быть, лучше заставить его отдохнуть? – он взглянул на Каттилару, словно желая найти союзника против своего могущественного командира, для его же блага.
– Отдых не излечит то, чем страдает он, – ответила Иста.
– Боюсь, что езда верхом в такую погоду может только усугубить его болезнь.
– Не понимаю, как.
Каттилара, расположившаяся слева, посмотрела на нее сердито.
– Не знал, что вы целительница, рейна, – заметил он.
– Я вовсе не целительница. Увы.
– Скорее, наоборот, – обиженно пробормотала Каттилара. Офицер неуверенно моргнул, но, в конце концов, сообразил и перевел разговор в русло, менее неприятное для марчессы:
– Бандиты из княжеств обычно не осмеливаются подходить так близко к Порифорсу, уверяю вас, рейна. Но в то утро мы основательно покусали их, и, думаю, они воздержатся от дальнейших попыток.
– Мне кажется, что на сей раз это больше, чем просто бандиты, – возразила Иста. – Скорее солдаты, о чем свидетельствуют их плащи, ведь обычные бандиты не станут таким образом выдавать себя. Возможно, князь Сордсо Пьяница наконец занялся чем-то более военным, чем раньше, или кто-то еще при его дворе испытывает ваши защитные силы?
– Я бы никогда не подумал, что это Сордсо, но после несчастной смерти своей сестры Юмеру, я слышал, с ним произошла огромная перемена. Если так и будет продолжаться, нам придется придумывать ему новое прозвище.
– О?
Воодушевившись, он начал рассказывать более безопасную сплетню, чем та, с которой он начал:
– Говорят, что он как следует занялся своей армией, что раньше ему было совсем несвойственно. И бросил пить. Помимо этого он распрощался со всеми своими дружками и собутыльниками. И, совсем уж внезапно, женился на наследнице Борсаснена. Еще он взял себе двух официальных любовниц, которых рокнарцы считают женами, чтобы избавить их потомство от клейма бастардов. Об этом он тоже раньше особенно не беспокоился, хотя советники постоянно настаивали на его женитьбе. Похоже, он полностью переродился. Не говоря уже о том, что теперь он пышет энергией, хотя, вполне вероятно, этому способствуют три новые жены. Мы надеемся, что эта чудесная добродетель не задержится в нем надолго. Он был неплохим поэтом; и не хотелось бы терять такой талант, – он ухмыльнулся.
Иста подняла брови:
– Не похоже на того человека, которого описал мне лорд Иллвин, но, боюсь, у лорда Иллвина в последние несколько месяцев не было возможности пристально следить за событиями в Джоконе, да и вообще где бы то ни было.
Офицер вскинул голову:
– Иллвин описал? Он уже говорит? Он разговаривал с вами, рейна? О, какие обнадеживающие новости!
Иста оглянулась на Каттилару и прислушалась, крепко сжав зубы:
– У него случаются краткие периоды сознания. С тех пор как я приехала сюда, я разговариваю с ним практически каждый день. Нет сомнений, что его разум невредим, но сам он очень слаб. Думаю, что сейчас его здоровье вне опасности, – теперь настала ее очередь мрачно посмотреть на Каттилару.
– А мы… а мы боялись, что его разум покинул нас, когда Иллвин не проснулся. Его ум для Порифорса такая же потеря, какой… станет и меч Эриса…
Он почувствовал на себе хмурый взгляд Каттилары и скрыл смущение, впившись зубами в очередной кусок.
К великому облегчению Исты, мучительный ужин был прерван только формальной музыкальной интерлюдией. Ди Кэйбон отправился в комнату наконец-то как следует отдохнуть, Фойкс в сопровождении офицера Эриса пошел выяснять, какую помощь его маленький отряд может оказать Порифорсу в обмен на предоставленные еду и ночлег. А заодно, если Иста верно оценивала сообразительность Фойкса, вытянуть из офицера побольше подробностей об оборонительных сооружениях замка и его обитателях. Скорее всего, очередное письмо Фойкса в Кардегосс будет насыщено разнообразными сведениями. Иста не знала, рассказал ли он уже канцлеру ди Кэсерилу о своем новом питомце, или продолжает скрывать эту дыру под ворохом новостей.
Глава восемнадцатая
– Вы хотите сказать, что это был еще один маг на службе у Джоконы? И он командовал колонной?
– Почему бы и нет? Что, если святая из Раумы не сдалась без боя, не погибла напрасно? Что, если она вырвала с корнем его демонические силы, несмотря на то что подверглась всеобщему поруганию? В начале кампании мы всегда сжигаем поля врагов, закапываем их колодцы, лишаем всех ресурсов. Мне кажется, святая, способная по своей воле изгонять демонов, – это мощный ресурс против врага, располагающего магами. Может быть, их больше, чем двое. Почему Раума, спросили вы меня вчера. А что, если убийство святой, которое мы сочли случайным уроном от нападения, и было первоначальной целью?
– Но демоны неохотно работают вместе, – возразил ди Кэйбон. – Один маг, занимающий высокое положение при джоконском дворе, может натворить много бед, если склонен ко злу. Или если склонен к верности, – уступил он. – Верности Джоконе. Но созвать и возглавить легион демонов – это под силу только самому Бастарду. Невообразимая гордыня для человека, а тем более для кватернианца. И помимо всего прочего, такое опасное средоточие демонов породит хаос вокруг.
– На этой границе начинается война, – заметила Иста. – Более мощное средоточие хаоса мне сложно представить. – Она потерла лоб. – Лорд, Иллвин, думаю, вы достаточно изучили придворную жизнь Джоконы, расскажите что-нибудь о ней. Что представляют из себя ближайшие советники Сордсо и его командиры?
Он обратил на нее пронизывающий взгляд:
– По большей части это старые пни, унаследованные им от отца. Первый канцлер приходился ему дядей по линии отца, но он недавно скончался. Нынешний генерал Джоконы на службе уже много лет. Личные друзья Сордсо и приятели гораздо моложе, но у него не было шанса позволить им занять какую-нибудь ключевую позицию. Еще слишком рано говорить о том, кто из них займет боевой, а кто государственный пост, но все они – сыновья богатых родителей, у которых нет возможности или желания изучить хоть что-нибудь. Мы с Эрисом уже прикидывали, кто из них выдвинется, когда старики начнут наконец умирать.
Ах да, еще его мать, княгиня Джоэн – вдовствующая княгиня Джоэн. Вместе с дядей и генералом она была регентшей Сордсо до тех пор, пока он не достиг совершеннолетия. Я как раз хотел прощупать дорогу, когда она несколько лет назад взяла бразды правления в свои руки, но Эриса вдруг схватил приступ уважения к ее полу и печальному вдовству. В любом случае, это происходило как раз в пору последней болезни рея Орико, которая закончилась его смертью, и мы опасались, что Кардегосс окажется не в состоянии уберечь нас от нами же совершенных ошибок. Даже более того, не сможет удержать победу.
– Расскажите мне о Джоэн, – медленно попросила Иста. – Вы когда-нибудь видели ее? Ведь если бы Юмеру придерживалась первоначального плана, то Джоэн стала бы вашей тещей.
– Обескураживающая мысль. Благодаря чарам Юмеру этот момент меня нисколько не тревожил. Я никогда не встречался с Джоэн лицом к лицу. Она лет на десять-пятнадцать старше меня и практически исчезла в женских покоях к тому времени, когда я повзрослел настолько, чтобы интересоваться политикой княжеского двора. Я даже скажу, что из всех княгинь недавней истории Джоконы она была беременна больше всех – добросовестно выполняла свой долг перед мужем. Но, несмотря на все старания, с детьми ей не везло. Из дюжины, произведенной ею на свет, только трое оказались сыновьями, причем двое из них умерли в младенчестве. Было несколько выкидышей, и некоторые дети родились мертвыми. Семь девочек дожили до брачного возраста, и теперь у Сордсо налажены брачные союзы со всеми Пятью Княжествами. Да, она является прямой наследницей Золотого Генерала. Это восполняет неудачи ее мужа и сына, а может быть, наоборот, порождает их, уж не знаю.
Золотой Генерал, Рокнарский Лев, задумалась Иста. В те времена, во времена правления рея Фонсы, этот блестящий лидер кватернианцев мечтал в первый раз за многие века объединить Пять Княжеств и волной пройтись по слабым кинатрианским королевствам. Но он умер раньше срока в возрасте тридцати лет в результате смертельной магии, осуществленной стареющим реем Фонсой, который ночью заперся в башне и принес себя в жертву. Ритуал умертвил обоих правителей и избавил Шалион от рокнарской угрозы, но навлек на наследников Фонсы проклятие, которое продержалось вплоть до дней Исты и дольше. Золотой Генерал оставил после себя только войны за наследство и нескольких маленьких детей, самой младшей из которых была Джоэн.
Неудивительно, что она выросла, глядя на него как на героя. Но если Джоэн не могла пойти по стопам своего великого отца, поскольку пол не позволял ей заниматься военным делом и политикой, возможно, она жаждала воссоздать его в сыне? Все эти беременности… Иста сама пережила две и не строила иллюзий насчет истощения женского организма и энергии.
Иста нахмурилась:
– Я думала о том, что сказал демон Катти. Она идет, прокричал он, как будто бы это было какое-то ужасное событие. Сначала я подумала, что это относится к мне, потому что мое несколько божественное состояние наводит на демонов ужас, но… я не шла, я была уже здесь. Поэтому в таком толковании смысла нет. И вообще не многое из того, что он сказал, имело смысл.
Иллвин задумчиво заметил:
– Если кто при дворе Джоконы действительно занялся колдовством, чтобы напасть на Шалион, должен сказать, у него это не особенно получается. Оба его агента-демона – Юмеру и командующий колонной – пали при первом же испытании их могущества, если, конечно, ваши догадки верны.
– Возможно, – признала Иста. – Но не без продвижения к цели. Святая из Раумы убита, и Порифорс… занят другим.
На это он резко вскинул голову:
– Но Эрис же до сих пор возглавляет нас, верно?
– В данный момент – да. Но уже ясно, что его резервы на исходе.
Иллвин, вспомнив о долге, засунул в рот кусок хлеба и принялся старательно его жевать. Он поморщился от пришедшей в голову мысли, проглотил и сказал:
– Мне кажется, здесь есть кое-кто, кто посвящен в тайный план, если таковой существует, кто бы из придворных Сордсо за ним ни стоял. Сам демон. Нам нужно расспросить его еще раз. Более настойчиво. – Еще немного подумав, он добавил: – И может быть, будет лучше, если на этот раз Эрис при этом присутствовать не будет.
– Я, кажется… понимаю, о чем вы. Может быть, завтра, здесь?
– Можно устроить. Не уверен, что Катти согласится, если ее не будет убеждать Эрис.
– Нужно будет ее заставить, – сказала Иста.
– Эту часть я предоставляю вам.
С некоторой долей облегчения, – если Иста правильно прочитала его мысли. Вслух она произнесла:
– Но все ли это джоконские маги или двое из многих? Если все те элементали, которых за последнее время нашли в Шалионе, сбежали или появились из одного источника, то сколько их было отловлено, согласно первоначальному плану? И как? Вполне возможно, что этими двумя пожертвовали, как командир, располагающий большим количеством людей, пошлет некоторых из них закрывать брешь, понимая, что понесет потери, но осознавая, что победа стоит этого. Но только не в том случае, если у него мало солдат. Разве что в полном отчаянии… – Она принялась постукивать пальцами по ручке кресла. – Нет, это не может быть Джоэн. Она не станет вселять демона в собственную дочь. – Иста взглянула на Горама. – Разве что только если она не осведомлена о его природе и последствиях, но в этом случае мне трудно представить, как она может контролировать одного мага, не говоря уже о многих.
Иллвин странно посмотрел на нее:
– Я вижу, вы сильно любите свою дочь.
– А как ее не любить? – улыбка Исты стала нежной. – Она – яркая звездочка Шалиона. Она выше всех моих надежд, я едва ли ее заслуживаю, ведь в свои темные времена я так мало смогла для нее сделать.
– Хм. – Он понимающе улыбнулся. – А вы говорите, что никого не любили настолько, чтобы надеяться на встречу на небесах.
Она сделала извиняющийся жест:
– Думаю, боги дают нам детей, чтобы мы поняли, что такое настоящая любовь и в конце концов могли присоединиться к Ним на равных. Это урок для тех из нас, чьи сердца слишком тупы и бездеятельны, чтобы узнать любовь иным способом.
– Бездеятельны? Или просто…
Нить белого огня начала утолщаться; его руки бессильно упали на покрывало. Горам печально воззрился на гору еды, еще оставшейся на подносе. Иста смотрела, как Иллвин оседает, как его глаза закрываются, и скрежетала зубами от бессилия. Ей нужен этот ум, чтобы распутать загадку, но тело Эриса столь же необходимо. Она жаждала, чтобы на дворе стояла зима и она могла украсть еще часок для Иллвина. Но стояла дикая жара, и марчу нельзя было позволить начать гнить.
– Приходите снова, сияющая Иста, – выдохнул он напоследок. – Приведите Катти…
Ушел. Все равно, что каждый день смотреть, как он умирает. Иста не хотела, чтобы это вошло в привычку.
* * *
Иста повернулась в сторону ступеней, ведущих в каменный дворик:
– Мудрейший, пойдемте со мной. Нам нужно поговорить.
– А я, рейна? – с надеждой спросила Лисе.
– Ты… будь готова в любой момент явиться на мой зов. – Поняв намек, Лисе направилась к скамейке в дальнем конце двора. После недолгого колебания, Фойкс, ничуть не раздосадованный тем, что его не пригласили на разговор, последовал за ней. Через секунду они уже сидели, склонив головы друг к другу.
Иста провела ди Кэйбона к скамейке, стоящей в тени галереи, и жестом приказала ему сесть. С усталым вздохом он исполнил ее желание. Дни, проведенные верхом в крайнем нервном напряжении, сказались на нем; вечно грязные белые одежды теперь свободно висели на нем, а ремень ему пришлось затянуть потуже. Иста, помня широту и изобилие бога в теле приснившегося ей ди Кэйбона, не могла счесть это исхудание благом.
Она села рядом с ним и начала:
– Вы сказали, что присутствовали при изгнании элементаля, когда наездника хорька разлучали с этим миром. Опишите точно, как это происходило. Что вы видели?
Он пожал толстыми плечами:
– Ну, своими жалкими глазами я мог мало что увидеть. Главный служитель Тариуна привел меня к служителю, кто взялся исполнить это задачу. Это оказалась очень старая женщина, хрупкая, как бумага; она лежала в кровати храмовой больницы. Казалось, что она уже на три четверти покинула этот мир. В этом вещественном мире так много чудесного, что уйти из него мне будет очень сложно, но она сказала, что пережила столько боли, что теперь с радостью перейдет в лучшее царствие. Она искренне желала единения со своим богом, словно измученный путешественник жаждет оказаться в постели.
Иста заметила:
– Человек, перед которым, я знаю, в самых необычайных обстоятельствах однажды предстало тайное видение, сказал мне, что видел, как умершие души цветут в саду богини. Но он был посвященным Госпожи Весны. Думаю, у каждого бога есть своя метафора: красивые животные у Сына Осени, сильные мужчины и прекрасные женщины у Отца и Матери. А что же у Бастарда?
– Надеюсь, он принимает нас такими, какие мы есть.
– Хм.
– Но, нет, – продолжил ди Кэйбон, – для этого не требовались какие-то специальные действия или молитвы. Служительница сказала, что они ей не нужны. И поскольку она умирала, я не стал спорить и спросил: как это, умирать? Она взглянула на меня уголком глаза и довольно резко ответила, что когда узнает, то обязательно сообщит мне об этом. Старший служитель приказал мне перерезать хорьку горло над тазиком, что я и сделал. Старая дама вздохнула, фыркнула, как будто услышала еще одно глупое замечание, вроде моего, которое было скрыто от нас. А потом замерла. Для того чтобы перейти от жизни к смерти, ей понадобилась лишь одна секунда, но ошибиться было невозможно. Это не сон. Это опустошение. Так оно и было. Если не считать того, что тело потом пришлось убрать.
– Это… не сильно может нам помочь, – вздохнула Иста.
– Вот, что видел я. Думаю, она видела больше. Но я едва ли могу себе представить, что конкретно.
– Во сне, – в том сне, в котором были вы, – бог поцеловал меня дважды. Первый раз в бровь, – она коснулась отметины, – как однажды уже делала Его Мать, и я поняла, что это дар второго зрения, дар видения мира духа, так же как его видят сами боги, потому что уже получала его когда-то. А потом Он поцеловал меня во второй раз, в… губы. Глубже, возбуждающе. Мудрейший, скажите мне, что значит этот второй поцелуй? Вы должны знать, ведь вы тоже были там.
Он сглотнул и покраснел:
– Рейна, у меня нет догадок. Рот – это личный теологический знак Бастарда, след его присутствия в нашем теле, так же как и большой палец. Может быть, Он дал вам еще ключи, помимо меня?
Иста покачала головой:
– На следующий день Горам, посчитав, что рейна, пусть даже вдовствующая, способна снять заклятие, наложенное княжной, предложил мне поцеловать своего хозяина. И в какой-то момент я решила, что смогла распутать узел, что это будет поцелуй, дарующий жизнь, как в детской сказке. Но ничего не получилось, и с лордом Эрисом тоже, потому что позже я испытала этот способ и на нем. К счастью, я не стала продолжать пробовать дальше, а то моей хорошей репутации в замке пришел бы конец. Этот поцелуй точно что-то означает, только не знаю, что это – еще один дар или бремя. – Иста глубоко вздохнула. – На мой взгляд у нашего узла три конца. Два из них можно развязать только вместе; если я изыщу какое-нибудь средство изгнать демона Каттилары, то Иллвин будет освобожден, а марчесса спасена. Но на что можно надеяться Эрису? Я видела его душу, мудрейший. Он уже отверженный, или мои внутренние глаза слепы. Плохо, если мы окончательно умертвим его, оставив душу скитаться без бога. Хуже, если мы навлечем на него проклятие и отправим в небытие.
– Я… хм… мне известно, что некоторые души, перенеся особо ужасную смерть, задерживаются в этом мире на несколько дней и погребальная церемония и молитвы помогают им найти свой путь. Покинув двери смерти до того, как они окончательно захлопнутся.
– Значит, храмовые обряды помогут ему найти путь к богу? Довольно странная картина: Эрис самолично приходит на свои похороны и ложится на смертный одр.
Он поморщился:
– Три месяца все-таки многовато. Выбор – испытание для тех, кто запутался во времени. И этот выбор – последний из тех, что предлагает нам время. Может ли определить ваше внутренне зрение, осталось ли у него еще время на решение?
– Могу, – тихо сказала Иста. – Оно может. Но я хочу другого ответа. Этот мне не нравится. Я возлагала надежду на поцелуй, но эта версия не прошла.
Он задумчиво поскреб нос:
– Вы утверждаете, бог говорил с вами. Что Он сказал?
– Что я была послана сюда в ответ на молитвы, скорее всего, Иллвина. Бастард увещевал меня не сворачивать с пути во имя смерти моего сына, которой боги пренебрегли. – Иста гневно нахмурилась при воспоминании об этом, и ди Кэйбон немного отстранился от нее. – Я спросила Его, что такое могут дать мне боги, забравшие Тейдеса, за что мне не захотелось бы плюнуть им в лицо. Он ответил: занятие. Все его льстивые речи были сдобрены такими раздражающе ласковыми словами, за которые любой смертный был бы мгновенно отправлен моими слугами в ближайшую грязную лужу. Его поцелуй жег мне бровь, словно клеймо. Его поцелуй в губы… – она замялась, но потом упрямо продолжила, – возбудил меня как любовницу, которой я ни в коем случае не была.
Ди Кэйбон отпрянул еще дальше, встревоженно стараясь успокоить ее улыбкой и помахивая ладонями из стороны в сторону, словно плавниками:
– Конечно нет, рейна. Никто про вас так не подумает. – Иста воззрилась на него и сказала:
– Потом Он исчез, оставив вас расхлебывать кашу. И поговорить. Если это пророчество, то оно не предвещает вам ничего хорошего, мудрейший.
Он осенил себя кинтарианским знамением:
– Верно, верно. Хм. Если первый поцелуй – духовный подарок, значит и второй тоже, да, видимо, так.
– Да. Но Бастард не сказал, что это. Судя по всему, это очередная его шуточка.
Ди Кэйбон посмотрел на нее, пытаясь определить, что это: молитва или ругательство. Видимо, догадался правильно, вздохнул и попробовал привести в порядок мысли:
– Хорошо. Но Он же все-таки сказал. Он сказал: занятие. Хотя это и напоминает шутку, он, наверное, был серьезен. – И осторожно добавил: – Волей-неволей, вы снова святая.
– Скорее, неволей. – Иста нахмурилась. – Мы все ничто. Гибриды духа и материи. Посредники богов в мире материи, куда им нет входа. Двери. Он стучит в мою дверь и просит войти. Он прощупывает меня языком, словно любовник, выявляя те желания, что таятся внутри. Он не так прост, как любовник, он хочет, чтобы я раскрылась перед ним, чтобы я сдалась. Но позвольте заметить вам, я презираю его метафоры!
Ди Кэйбон снова протестующе замахал на нее руками. Исте захотелось пристукнуть его.
– Но вы же действительно, не женщина, а крепость!
Она сдержала рычание, постыдившись того, что обрушила гнев, вызванный богом, на несчастную голову служителя:
– Если вы не знаете, как разгадать вторую часть загадки, почему тогда вы оказались там, во сне?
– Рейна, я не знаю! – Ди Кэйбон помолчал. – Но, может быть, утро вечера мудренее. – Он съежился под ее сверкающим взглядом. – Я постараюсь осмыслить это.
– Постарайтесь уж.
В другом конце двора Фойкс и Лисе сидели уже ближе друг к другу. Фойкс держал руку девушки в своей, а она ее не отнимала. Она слушала его, по мнению Исты, слишком доверчиво. Рейна резко поднялась и позвала ее. Чтобы привлечь внимание Лисе, пришлось звать дважды. Девушка поспешно вскочила на ноги, но след ее улыбки, словно аромат, остался витать в воздухе.
* * *
Леди Каттилара в отчаянной попытке до конца выдержать роль хозяйки замка перед новыми гостями устроила ужин в той же зале, где она и ее дамы развлекали Исту во второй вечер. Эрис снова куда-то уехал; присутствовали несколько его офицеров – и то, чтобы быстро и хорошо поесть, а не разыгрывать из себя придворных. Каттилара усадила Фойкса как можно дальше от себя, но все-таки за главным столом, так как этого требовал его статус офицера охраны при Исте. Несмотря на расстояние, Исте показалось, что эти двое весь вечер на протяжении долгого ужина присматривались друг к другу. Но вовсе не как влюбленные.
Мудрейший ди Кэйбон, хоть и нервничал, однако все же вознес вечернюю молитву с достойным удивления красноречием, осторожно обходя стороной мольбы о божественном благословении. Беседы, которые начались как только подали еду, хромали на обе ноги; служитель нашел спасение от них в старательном пережевывании пищи. Но, как Иста заметила с одобрением, он тем не менее не переставал слушать.
По правую руку от Исты, отделяя ее от Фойкса и Лисе, сидел один из старших офицеров Эриса. Он оказался достаточно вежлив, совсем не стеснялся ее ранга, но был очень озабочен. После обмена мнениями по поводу еды и вина, он вдруг спросил ее:
– Милорд сказал, что очень болен. Вы слышали об этом?
– Да. Я знаю. Мы обсуждали с ним это.
– И действительно, я заметил, что он был бледен, не ел и не спал, как следует, но такого я не ожидал… если это действительно так серьезно, может быть, лучше заставить его отдохнуть? – он взглянул на Каттилару, словно желая найти союзника против своего могущественного командира, для его же блага.
– Отдых не излечит то, чем страдает он, – ответила Иста.
– Боюсь, что езда верхом в такую погоду может только усугубить его болезнь.
– Не понимаю, как.
Каттилара, расположившаяся слева, посмотрела на нее сердито.
– Не знал, что вы целительница, рейна, – заметил он.
– Я вовсе не целительница. Увы.
– Скорее, наоборот, – обиженно пробормотала Каттилара. Офицер неуверенно моргнул, но, в конце концов, сообразил и перевел разговор в русло, менее неприятное для марчессы:
– Бандиты из княжеств обычно не осмеливаются подходить так близко к Порифорсу, уверяю вас, рейна. Но в то утро мы основательно покусали их, и, думаю, они воздержатся от дальнейших попыток.
– Мне кажется, что на сей раз это больше, чем просто бандиты, – возразила Иста. – Скорее солдаты, о чем свидетельствуют их плащи, ведь обычные бандиты не станут таким образом выдавать себя. Возможно, князь Сордсо Пьяница наконец занялся чем-то более военным, чем раньше, или кто-то еще при его дворе испытывает ваши защитные силы?
– Я бы никогда не подумал, что это Сордсо, но после несчастной смерти своей сестры Юмеру, я слышал, с ним произошла огромная перемена. Если так и будет продолжаться, нам придется придумывать ему новое прозвище.
– О?
Воодушевившись, он начал рассказывать более безопасную сплетню, чем та, с которой он начал:
– Говорят, что он как следует занялся своей армией, что раньше ему было совсем несвойственно. И бросил пить. Помимо этого он распрощался со всеми своими дружками и собутыльниками. И, совсем уж внезапно, женился на наследнице Борсаснена. Еще он взял себе двух официальных любовниц, которых рокнарцы считают женами, чтобы избавить их потомство от клейма бастардов. Об этом он тоже раньше особенно не беспокоился, хотя советники постоянно настаивали на его женитьбе. Похоже, он полностью переродился. Не говоря уже о том, что теперь он пышет энергией, хотя, вполне вероятно, этому способствуют три новые жены. Мы надеемся, что эта чудесная добродетель не задержится в нем надолго. Он был неплохим поэтом; и не хотелось бы терять такой талант, – он ухмыльнулся.
Иста подняла брови:
– Не похоже на того человека, которого описал мне лорд Иллвин, но, боюсь, у лорда Иллвина в последние несколько месяцев не было возможности пристально следить за событиями в Джоконе, да и вообще где бы то ни было.
Офицер вскинул голову:
– Иллвин описал? Он уже говорит? Он разговаривал с вами, рейна? О, какие обнадеживающие новости!
Иста оглянулась на Каттилару и прислушалась, крепко сжав зубы:
– У него случаются краткие периоды сознания. С тех пор как я приехала сюда, я разговариваю с ним практически каждый день. Нет сомнений, что его разум невредим, но сам он очень слаб. Думаю, что сейчас его здоровье вне опасности, – теперь настала ее очередь мрачно посмотреть на Каттилару.
– А мы… а мы боялись, что его разум покинул нас, когда Иллвин не проснулся. Его ум для Порифорса такая же потеря, какой… станет и меч Эриса…
Он почувствовал на себе хмурый взгляд Каттилары и скрыл смущение, впившись зубами в очередной кусок.
К великому облегчению Исты, мучительный ужин был прерван только формальной музыкальной интерлюдией. Ди Кэйбон отправился в комнату наконец-то как следует отдохнуть, Фойкс в сопровождении офицера Эриса пошел выяснять, какую помощь его маленький отряд может оказать Порифорсу в обмен на предоставленные еду и ночлег. А заодно, если Иста верно оценивала сообразительность Фойкса, вытянуть из офицера побольше подробностей об оборонительных сооружениях замка и его обитателях. Скорее всего, очередное письмо Фойкса в Кардегосс будет насыщено разнообразными сведениями. Иста не знала, рассказал ли он уже канцлеру ди Кэсерилу о своем новом питомце, или продолжает скрывать эту дыру под ворохом новостей.
Глава восемнадцатая
Лисе как раз причесывала волосы Исты перед сном; этот процесс девушке, видимо, нравился, – Иста подозревала, что он вызывает у горничной счастливые воспоминания о конюшне, – когда вдруг кто-то робко постучал в дверь внешней спальни. Лисе отправилась открывать и через секунду вернулась:
– Это один из пажей лорда Эриса. Он говорит, что лорд ждет внизу и умоляет об аудиенции.
Брови Исты взлетели вверх:
– В такое время? Хорошо. Скажи ему, что я сейчас же спущусь.
Лисе пошла передавать сказанное, а Иста сбросила халат и снова надела льняную рубашку цвета лаванды и черное шелковое платье. Ее рука ненадолго задержалась над траурной брошью, лежащей на столе, а потом взяла ее и, как и раньше, сколола под грудью мягкую ткань. Неожиданно подходящее украшение для состояния Эриса, решила она. В сопровождении Лисе, несущей свечу в стеклянном подсвечнике, чтобы освещать дорогу, рейна вышла на галерею.
Лорд Эрис стоял у подножия лестницы, высоко подняв факел и настойчиво глядя вверх. Он был в сапогах, меч висел на поясе, словно хозяин замка только что вернулся с очередного объезда. Иста обрадовалась, заметив, что под серо-золотым плащом поблескивала кольчуга. После дневной жары ночной воздух казался мягким и ласковым, пламя давало неверный свет, обрисовывая бледные черты Эриса.
– Рейна, я должен поговорить с вами. Наедине.
Иста жестом указала на скамейку в дальнем конце двора, и он кивнул.
– Подожди здесь, – тихо сказала Иста Лисе, девушка приняла это к сведению и уселась на ступени. Иста спустилась и пересекла двор бок о бок с лордом Эрисом. Он передал факел пажу, но мальчику было не дотянуться до скобы на резной колонне, и Эрис, коротко улыбнувшись, забрал факел обратно и закрепил его. Он отправил пажа составить компанию Лисе. Иста и Эрис сели на разные края каменной плиты, еще не растратившей накопленного днем тепла. Звездная бездна неба, заключенная крышами в квадрат, казалось, поглощала золотистый свет свечи Лисе и факела, не давая ничего взамен. Лицо Эриса тенью проступало на еще более глубокой тени, но его глаза блестели.
– Это один из пажей лорда Эриса. Он говорит, что лорд ждет внизу и умоляет об аудиенции.
Брови Исты взлетели вверх:
– В такое время? Хорошо. Скажи ему, что я сейчас же спущусь.
Лисе пошла передавать сказанное, а Иста сбросила халат и снова надела льняную рубашку цвета лаванды и черное шелковое платье. Ее рука ненадолго задержалась над траурной брошью, лежащей на столе, а потом взяла ее и, как и раньше, сколола под грудью мягкую ткань. Неожиданно подходящее украшение для состояния Эриса, решила она. В сопровождении Лисе, несущей свечу в стеклянном подсвечнике, чтобы освещать дорогу, рейна вышла на галерею.
Лорд Эрис стоял у подножия лестницы, высоко подняв факел и настойчиво глядя вверх. Он был в сапогах, меч висел на поясе, словно хозяин замка только что вернулся с очередного объезда. Иста обрадовалась, заметив, что под серо-золотым плащом поблескивала кольчуга. После дневной жары ночной воздух казался мягким и ласковым, пламя давало неверный свет, обрисовывая бледные черты Эриса.
– Рейна, я должен поговорить с вами. Наедине.
Иста жестом указала на скамейку в дальнем конце двора, и он кивнул.
– Подожди здесь, – тихо сказала Иста Лисе, девушка приняла это к сведению и уселась на ступени. Иста спустилась и пересекла двор бок о бок с лордом Эрисом. Он передал факел пажу, но мальчику было не дотянуться до скобы на резной колонне, и Эрис, коротко улыбнувшись, забрал факел обратно и закрепил его. Он отправил пажа составить компанию Лисе. Иста и Эрис сели на разные края каменной плиты, еще не растратившей накопленного днем тепла. Звездная бездна неба, заключенная крышами в квадрат, казалось, поглощала золотистый свет свечи Лисе и факела, не давая ничего взамен. Лицо Эриса тенью проступало на еще более глубокой тени, но его глаза блестели.