Страница:
Но душа его не исчезла в вихре белого пламени, как все те, что Иста видела раньше. Его призрак только чуть-чуть отлетел в сторону от местоположения тела, но в остальном остался прежним. Исту охватил ужас. Пятеро богов. Он уже отверженный. Боги не могут дотянуться до него. Что я наделала?
– Ммм-мм… ВЕРНИТЕ ЕГО! – Каттилара в бешенстве возвратила себе власть над собственным телом, будто спущенный с цепи мастиф опрокинул быка. Фиолетовое свечение схлопнулось в тугой оборонительный шарик, белый огонь потек по прежним руслам. Дыхание снова ворвалось в грудь Эриса; он моргнул, подвигал челюстью, разминая лицо, самостоятельно сел, оттолкнувшись от пола, и, оставшись наполовину парализованным, огляделся вокруг.
Иста была потрясена. Уловка сработала, побудив Каттилару к действиям, но то, что при этом обнаружилось… то, что она едва ли понимала. Больше никаких уловок. У меня кишка тонка для этого.
Каттилара тяжело дышала в своих путах и зло смотрела на Исту.
– Ты. Ты, жуткая старая стерва. Ты обманула меня.
– Таким образом я обманула и демона. Может быть, вы пожалеете о сказанном? – рейна сделала знак Гораму и Лисе, и они принялись бережно разматывать ремни, удерживавшие марчессу.
Иллвин, до этого встревоженно наблюдавший через край кровати за братом, снова откинулся на подушки и в смятении перевел взгляд на Исту:
– Леди, как вам это удается? Вы и сами, случайно, не колдунья? Не сменили ли мы одного врага-демона на другого, более сильного?
– Нет, – ответила Иста. – Мои нежданные способности берут начало совсем в другом месте. Спросите у… питомца Катти. Он знает.
И, подозреваю, лучше, чем я. Если власть над демоном или власть демона делает человека магом, а бог делает человека святым, то каким же двояким гибридом станет тот, кто попадет в руки демона и бога одновременно?
– Тогда – осененная богом, вы хотите сказать? – спросил он. Еще не веря, но уже настороженно.
– Да, к моей бесконечной печали.
– Как это случилось?
– Один страдающий ублюдок молился богу, у которого не было времени помочь ему, и Он свалил эту работу на меня. Или, по крайней мере, Он представил мне это так.
Иллвин заполз поглубже под простыню:
– Ох, – чуть слышно произнес он, когда до него дошел смысл сказанного ею. Через секунду он прибавил: – Я поговорю с вами об этом попозже. Когда будет, хм, больше свободного времени.
– Посмотрим, что я смогу сделать.
Эрис поднял практически безжизненную руку и погладил жену по щиколотке:
– Катти. Так не может продолжаться дальше.
– Но, любовь моя, что же нам делать? – она склонила голову и обратила на Исту душераздирающий взор. – Вы не можете забрать его сейчас. Так быстро. Сейчас я его не отдам.
Она потерла красные полосы на запястьях, когда их наконец освободили от пут.
– У него и так уже было больше времени, чем отведено многим людям, – с укором заметила ей Иста. – Он принял все опасности воинского призвания много лет назад; и, когда вы связали себя с ним узами брака, вы приняли их тоже.
Но как же быть с тем, что он отвержен? Смерть тела – и без того великая скорбь. Медленное угасание призраков, душ, которые отреклись от богов, – саморазрушение. Но Эрис не выбирал это изгнание; его вынудили. Это не самоубийство души, это убийство…
Иста колебалась:
– Нет, это случится не сегодня, не в этой суматохе. Времени осталось совсем немного. Его хватит на то, чтобы привести в порядок дела, пока Эрис еще в состоянии управлять своим разумом; если он не будет медлить, то успеет написать прощальные письма. Но не более, мне кажется.
Она видела опасную, болезненную истощенность Иллвина. Этот клубок оказался гораздо более запутанным, чем мне показалось вначале. И даже мое второе зрение не в силах увидеть выход.
Эрис постарался сесть прямо:
– Ваши слова разумны, мадам. Я вызову нотариуса из храма, чтобы… пересмотреть завещание…
– Это нечестно! – снова набросилась Каттилара. – Иллвин убил тебя, а теперь получит все твои владения!
Подбородок Иллвина дернулся вверх:
– Я вовсе не голодранец. Мне не нужны поместья ди Льютесов. Чтобы не навлечь на себя позора, я отказываюсь от всяких притязаний на них. Пусть они перейдут к моей племяннице, или к Храму… или к ней даже. – Движением губ он указал на жену брата. Потом помолчал. – За исключением Порифорса.
Эрис улыбнулся, разглядывая носки своих сапог:
– Хороший мальчик. Мы никому не уступим Порифорс. Держись за него и ты останешься верным мне даже тогда, когда могила поглотит все мои надежды и чаяния.
Каттилара разрыдалась.
Иста оторвала усталое тело от табурета. Она чувствовала себя так, будто бы ее избили палками.
– Лорд Иллвин, вы не возражаете, если ваш брат попользуется вами еще некоторое время? Вы готовы?
– Эх, – пробурчал он без всякого энтузиазма. – Делайте то, что нужно. – Он поднял глаза на нее и с хорошо скрываемой настойчивостью прибавил: – Вы придете ко мне снова, да?
– Да, – она махнула рукой и разорвала связь.
Иллвин упал на спину. Эрис вскочил на ноги, снова став воплощением силы:
– Ах!
Он обнял всхлипывающую Каттилару и вывел прочь, шепча ей успокаивающие нежные слова.
Да, горько подумала Иста. Ты поймал ее. Готова поспорить, ты даже не пытался уклониться… Ты связался с ней… Так бы и продолжалось, она была уверена в этом. Чего же еще ожидать от мужчины, который в седельной сумке держит кусок мыла? Виски пульсировали.
– Лисе, мне нужно прилечь. У меня голова болит.
– Ох, – Лисе поспешила к ней, предлагая руку и поддержку. В качестве горничной возможности девушки были весьма ограничены, но Исте приходилось признать, что она – лучшая из придворных, которых ей доводилось встречать. – Может быть, следует потереть вам виски лавандовой водой? Однажды я видела, как леди делают это.
– Спасибо. Это было бы замечательно.
Иста оглянулась на Иллвина, который снова лежал неподвижно, лишенный жизни и разума.
– Позаботься о нем, Горам.
Он отвесил поклон, посмотрел на нее исполненным безмолвного отчаяния взором и вдруг рухнул на колени и поцеловал край ее юбки.
– Благословенная, – пробормотал он. – Освободите его. Освободите всех нас.
Иста проглотила комок, выдавила бесчувственную улыбку, вырвала подол у него из рук и позволила Лисе вывести себя наружу.
Глава пятнадцатая
– Ммм-мм… ВЕРНИТЕ ЕГО! – Каттилара в бешенстве возвратила себе власть над собственным телом, будто спущенный с цепи мастиф опрокинул быка. Фиолетовое свечение схлопнулось в тугой оборонительный шарик, белый огонь потек по прежним руслам. Дыхание снова ворвалось в грудь Эриса; он моргнул, подвигал челюстью, разминая лицо, самостоятельно сел, оттолкнувшись от пола, и, оставшись наполовину парализованным, огляделся вокруг.
Иста была потрясена. Уловка сработала, побудив Каттилару к действиям, но то, что при этом обнаружилось… то, что она едва ли понимала. Больше никаких уловок. У меня кишка тонка для этого.
Каттилара тяжело дышала в своих путах и зло смотрела на Исту.
– Ты. Ты, жуткая старая стерва. Ты обманула меня.
– Таким образом я обманула и демона. Может быть, вы пожалеете о сказанном? – рейна сделала знак Гораму и Лисе, и они принялись бережно разматывать ремни, удерживавшие марчессу.
Иллвин, до этого встревоженно наблюдавший через край кровати за братом, снова откинулся на подушки и в смятении перевел взгляд на Исту:
– Леди, как вам это удается? Вы и сами, случайно, не колдунья? Не сменили ли мы одного врага-демона на другого, более сильного?
– Нет, – ответила Иста. – Мои нежданные способности берут начало совсем в другом месте. Спросите у… питомца Катти. Он знает.
И, подозреваю, лучше, чем я. Если власть над демоном или власть демона делает человека магом, а бог делает человека святым, то каким же двояким гибридом станет тот, кто попадет в руки демона и бога одновременно?
– Тогда – осененная богом, вы хотите сказать? – спросил он. Еще не веря, но уже настороженно.
– Да, к моей бесконечной печали.
– Как это случилось?
– Один страдающий ублюдок молился богу, у которого не было времени помочь ему, и Он свалил эту работу на меня. Или, по крайней мере, Он представил мне это так.
Иллвин заполз поглубже под простыню:
– Ох, – чуть слышно произнес он, когда до него дошел смысл сказанного ею. Через секунду он прибавил: – Я поговорю с вами об этом попозже. Когда будет, хм, больше свободного времени.
– Посмотрим, что я смогу сделать.
Эрис поднял практически безжизненную руку и погладил жену по щиколотке:
– Катти. Так не может продолжаться дальше.
– Но, любовь моя, что же нам делать? – она склонила голову и обратила на Исту душераздирающий взор. – Вы не можете забрать его сейчас. Так быстро. Сейчас я его не отдам.
Она потерла красные полосы на запястьях, когда их наконец освободили от пут.
– У него и так уже было больше времени, чем отведено многим людям, – с укором заметила ей Иста. – Он принял все опасности воинского призвания много лет назад; и, когда вы связали себя с ним узами брака, вы приняли их тоже.
Но как же быть с тем, что он отвержен? Смерть тела – и без того великая скорбь. Медленное угасание призраков, душ, которые отреклись от богов, – саморазрушение. Но Эрис не выбирал это изгнание; его вынудили. Это не самоубийство души, это убийство…
Иста колебалась:
– Нет, это случится не сегодня, не в этой суматохе. Времени осталось совсем немного. Его хватит на то, чтобы привести в порядок дела, пока Эрис еще в состоянии управлять своим разумом; если он не будет медлить, то успеет написать прощальные письма. Но не более, мне кажется.
Она видела опасную, болезненную истощенность Иллвина. Этот клубок оказался гораздо более запутанным, чем мне показалось вначале. И даже мое второе зрение не в силах увидеть выход.
Эрис постарался сесть прямо:
– Ваши слова разумны, мадам. Я вызову нотариуса из храма, чтобы… пересмотреть завещание…
– Это нечестно! – снова набросилась Каттилара. – Иллвин убил тебя, а теперь получит все твои владения!
Подбородок Иллвина дернулся вверх:
– Я вовсе не голодранец. Мне не нужны поместья ди Льютесов. Чтобы не навлечь на себя позора, я отказываюсь от всяких притязаний на них. Пусть они перейдут к моей племяннице, или к Храму… или к ней даже. – Движением губ он указал на жену брата. Потом помолчал. – За исключением Порифорса.
Эрис улыбнулся, разглядывая носки своих сапог:
– Хороший мальчик. Мы никому не уступим Порифорс. Держись за него и ты останешься верным мне даже тогда, когда могила поглотит все мои надежды и чаяния.
Каттилара разрыдалась.
Иста оторвала усталое тело от табурета. Она чувствовала себя так, будто бы ее избили палками.
– Лорд Иллвин, вы не возражаете, если ваш брат попользуется вами еще некоторое время? Вы готовы?
– Эх, – пробурчал он без всякого энтузиазма. – Делайте то, что нужно. – Он поднял глаза на нее и с хорошо скрываемой настойчивостью прибавил: – Вы придете ко мне снова, да?
– Да, – она махнула рукой и разорвала связь.
Иллвин упал на спину. Эрис вскочил на ноги, снова став воплощением силы:
– Ах!
Он обнял всхлипывающую Каттилару и вывел прочь, шепча ей успокаивающие нежные слова.
Да, горько подумала Иста. Ты поймал ее. Готова поспорить, ты даже не пытался уклониться… Ты связался с ней… Так бы и продолжалось, она была уверена в этом. Чего же еще ожидать от мужчины, который в седельной сумке держит кусок мыла? Виски пульсировали.
– Лисе, мне нужно прилечь. У меня голова болит.
– Ох, – Лисе поспешила к ней, предлагая руку и поддержку. В качестве горничной возможности девушки были весьма ограничены, но Исте приходилось признать, что она – лучшая из придворных, которых ей доводилось встречать. – Может быть, следует потереть вам виски лавандовой водой? Однажды я видела, как леди делают это.
– Спасибо. Это было бы замечательно.
Иста оглянулась на Иллвина, который снова лежал неподвижно, лишенный жизни и разума.
– Позаботься о нем, Горам.
Он отвесил поклон, посмотрел на нее исполненным безмолвного отчаяния взором и вдруг рухнул на колени и поцеловал край ее юбки.
– Благословенная, – пробормотал он. – Освободите его. Освободите всех нас.
Иста проглотила комок, выдавила бесчувственную улыбку, вырвала подол у него из рук и позволила Лисе вывести себя наружу.
Глава пятнадцатая
Словно пелена опустилась на Порифорс в тот вечер. Хозяин с хозяйкой замка удалились на тайное совещание, и все запланированные развлечения были внезапно отменены. Иста была только рада тому, что ее наконец-то предоставили самой себе. Лисе доложила, что перед закатом главные офицеры Эриса отправились к своему командиру и позже вышли от него с крайне удрученным видом. Иста надеялась, что марч догадался оставить в стороне настоящую историю смерти Юмеру и сочинил другую легенду о внезапной – или застарелой? – смертельной болезни. И поскольку правда о смерти джоконской княжны касалась марчессы, Иста не могла себе представить, чтобы Каттилара горела желанием публично покаяться, а Эрис позволил ей это.
Сон Исты в эту ночь не тревожили ни боги, ни видения, хотя все же сновидения были подпорчены мрачными, странными кошмарами о жутких путешествиях на истощенных или умирающих лошадях и о скитаниях по полуразрушенным замкам причудливой архитектуры, за ремонт которых она была каким-то образом ответственна. Проснулась она едва ли отдохнувшей, но с нетерпением принялась ждать полудня.
Она отправила Лисе помочь Гораму и предупредить его о ее визите, затем лично осмотрела поднос с едой, который собирались нести наверх больному. Горничная передала этот поднос за дверь спальни лорда Иллвина, откуда, немного спустя, появилась Лисе и направилась к комнатам Исты.
– Горам даст нам знак, открыв дверь, когда будет готов, – сообщила Лисе. Девушка была подавлена, взволнована вчерашними мрачными чудесами и обеспокоена отсутствием вестей от Фойкса, хотя Иста заверила ее, что он наверняка находится у главного служителя Маради. Лисе мало успокоили объяснения Исты о том, что Каттилара одержима более могущественным демоном, чем Фойкс, уже два месяца, а внешне это никак не проявляется. Рейна только желала, чтобы ее сердце могло принять все эти уверения.
Наконец, резная дверь на противоположном конце галереи распахнулась, и Лисе сопроводила Исту туда.
Иллвин, одетый в тунику и штаны, сидел на кровати; его волосы были зачесаны назад и стянуты на затылке.
– Рейна, – произнес он и склонил голову. На его лице осторожность смешивалась с удивлением. Судя по всему, Лисе или Горам, а то и оба, сообщили ему статус и имя Исты совсем недавно, практически сразу, как он вернулся в сознание. – Простите. Клянусь, я молил о помощи, а не о вас!
Его речь снова была не совсем четкой. Иста сообразила, что в то время, как у нее был целый день, чтобы обдумать события, Иллвин не располагал и часом. Она вздохнула, подошла к краю кровати, взяла немного белого огня с нижней части его тела и направила пламя выше. Иллвин моргнул и сглотнул.
– Все не так… Я не хотел обижать… – теперь он говорил смущенно, но четко, хотя и запинаясь. Он попытался приподнять ноги, но потерпел неудачу и недоверчиво посмотрел на них.
– Подозреваю, – заметила Иста, – рейна – не то качество, из-за которого меня сюда прислали. Статус не имеет для богов никакого значения в отличие от нас. Между рейной и горничной с их точки зрения нет различия.
– Но, согласитесь, горничных все-таки больше. – Она безрадостно улыбнулась:
– Таково, видимо, мое призвание. И это не мой выбор. Я притягиваю богов. Как кровь – мух.
Он взмахнул слабой рукой, возражая против такой метафоры:
– Признаюсь, никогда не думал о богах как о мухах.
– Если честно, я тоже. – Она вспомнила, как смотрела в те темные бесконечности. – Однако размышление об их истинной природе вредит моему… разуму, как мне кажется. Вытягивает из меня нервы.
– Но, должно быть, боги знают, что делают. Откуда вы узнали, что мне снилось? Я видел вас три раза, когда просыпался во сне. Дважды вы сияли сверхъестественным светом.
– Мне тоже снились те сны.
– Даже третий?
– Да.
Это все же не сон, но ее смущал их внезапный поцелуй. Хотя после действий Каттилары он казался весьма скромной слабостью… Он откашлялся:
– Приношу извинения, рейна.
– За что?
– А… – Он взглянул на ее губы и отвел взгляд. – Просто так. – Она попыталась не думать о вкусе его губ. Горам подтащил к кровати Иллвина немного покосившееся кресло для нее и поставил в изножье табурет для Лисе, а сам прислонился к дальней стене и принялся слушать. Исте и Иллвину было одинаково, как ей казалось, сложно смотреть друг на друга.
– Предположим, – начал он снова, – что то, что вы тут оказались не, случайно, а благодаря молитвам… ну, – смущенно прочистил горло, – некого человека, должны распутать клубок событий. Так?
– Скажем лучше, восстановить их цепь. Потому что способ распутать их от меня пока ускользает.
– Я подумал, что у вас есть власть над демоном Катти. Почему вы не изгоните его?
– Я не знаю как, – печально призналась она. – Бастард дал мне второе зрение – вернул его мне, лучше сказать, потому что боги тревожат меня уже не первый раз. Но бог не дал мне никаких указаний, за исключением того, что они каким-то образом связаны с мужчиной, которого я вижу в снах. – И наоборот. Если задуматься… не было ли появление ди Кэйбона в конце загадочного второго поцелуя Бастарда каким-то намеком? – Бог послал мне духовного проводника, мудрейшего ди Кэйбона, и я жажду выслушать его совет, прежде чем следовать дальше. Насколько я знаю, он изучал материалы о том, как отправить демона обратно к хозяину. Уверена, он тоже должен был оказаться здесь. Но я потеряла его в пути, и теперь беспокоюсь о нем. – Она помолчала. – Не нужно спешить. Не вижу ничего хорошего в том, чтобы избавить Эриса от тела и обречь его на существование заблудшего духа. – Он замер:
– Духа? Вы уверены?
– Я видела его вчера, когда чары на время потеряли силу. Ничего… не произошло, а должно было. Когда смерть распахивает двери души перед богами, появляется белая вспышка; это великое событие. Проклятие – это не только тишина, это еще и медленное застывание. – Она потерла усталые глаза. – Более того, если бы я знала, как ему найти путь к богам, уверена, Эрис смог бы убедить свою жену отпустить себя. Ведь если он не сможет убедить ее, то кто тогда? Боюсь, не я. И даже если она его отпустит… демон, с которым она связана, производит впечатление могущественного и искушенного. Если ей больше не нужно будет непоколебимой волей держать это создание в подчинении, чтобы сохранять в Эрисе видимость жизни, и эта непоколебимая воля превратится в тоску… Катти станет крайне уязвимой для инсинуаций демона.
Он задумчиво хмыкнул.
– На ваш взгляд у нее достаточно сильный характер? – Он нахмурился:
– Раньше я ответил бы «нет». Хорошенькая девочка, обожает Эриса, но клянусь, что если она поднесет горящую свечку к своему милому правому ушку, то я смогу задуть пламя через левое. Однако Эрис, видимо, не против. – Он криво улыбнулся. – Впрочем, раз эта красотка так яростно на меня клевещет, то мое мнение о ее уме растет и даже голова уже начинает пухнуть. Все же… она выстояла против чар Юмеру, а я… нет.
– Подозреваю, Юмеру недооценила ее. И вот еще что, – ответила Иста. – Как княжна Джоконы, истая кватернианка, связала себя с демоном? И сумела скрыть его или каким-то другим способом избежала обвинения? Они там жгут колдунов и магов, хотя как их служители препятствуют тому, чтобы демоны перепрыгивали сквозь огонь к другим людям, я не знаю. Должно быть, они как-то привязывают их к хозяевам, прежде чем избавиться от обоих.
– Так оно и есть. Для этого есть определенный обряд и молитва. Грязное дело, и что хуже всего, не всегда срабатывает. – Он помолчал. – Катти сказала, что колдунья была послана.
– Кем? Ее братом князем? Тем более что наследники ее последнего мужа переправили ее обратно в дом князя.
– Думаю, да. Но… сложно представить, что Сордсо Пьяница увлекается демонологией во славу Джоконы.
– Сордсо Пьяница? Так жители Карибастоса называют молодого князя?
– Все зовут его так по обе стороны границы. Он решил посвятить промежуток времени между смертью отца и регентством матери не изучению искусства управления государством и военного дела, а вину и стихоплетству. Впрочем, он весьма неплохой поэт, и, судя по тем стихам, которые мне доводилось читать, у него довольно меланхолическая лира. Мы все надеялись, что он последует своему призванию, которое принесет ему больше удачи, чем стезя князя. – Он коротко ухмыльнулся. – Лорд Карибастоса с радостью предоставил бы ему дворец и назначил бы пенсию, а сам бы снял все тяготы правления Джоконой с его узких плеч.
– Видимо, теперь князь не столь невнимателен. Именно он оправил в Ибру колонну всадников, которая потом бежала к воcтоку от Раумы, перевалила через горы и повстречала мой отряд. Среди них были офицеры, представлявшие волю князя. Лисе рассказывала вам об этом?
– Только вкратце. – Он посмотрел на девушку, которая утвердительно кивнула в ответ. Иллвин помолчал, темные брови сошлись на переносице. – Раума? Странно. Почему Раума?
– Я решила, что, чтобы убедить Лиса Ибры попридержать армию дома ввиду грядущей кампании, а не посылать их на подмогу сыну для взятия Виспинга.
– Мм, может быть. Только Раума расположена слишком глубоко на территории Ибры, чтобы нанести такой удар. Плохие пути к отступлению, что, впрочем, всадники и сами уже поняли.
– Лорд Эрис тоже отметил это, сообщив, что из трехсот всадников, покинувших Джокону, вернулось только трое.
Иллвин присвистнул.
– Молодчина Эрис. Хорошенькая новость для Сордсо!
– Только вот они чуть не восполнили все потери, попытавшись увезти меня с собой. Но это вряд ли было частью их изначального плана. У них даже не было карт Шалиона.
– Я давно знаю марча Раумы. Могу представить, какой теплый прием он устроил джоконцам. Он был одним из наших лучших врагов до тех пор, пока мы все не породнились с Иброй. Замужество вашей дочери сняло огромное давление с западного фланга Порифорса, за что я ей бесконечно благодарен, рейна.
– Рей-консорт Бергон – замечательный мальчик.
Иста не смогла бы оставить без ласкового слова никого, кто был бы очарован ее дочерью так же, как молодой муж-ибранец Исель.
– Хотя его папаша был еще тем кактусом. Засохший, колючий, норовящий ободрать пальцы до крови.
– Что ж, теперь это наш кактус.
– Это верно.
Иста выпрямилась и обеспокоенно вздохнула:
– В конце концов, слухи о том, что благородная леди Джоконского двора дала убежище демону и попыталась магией склонить к измене Шалионскую крепость, подавить не удастся. Я напишу предупредительное письмо главному настоятелю Менедалю в Кардегосс и Канцлеру ди Кэсерилу.
– Хорошая мысль, – неохотно признал он, – но я до сих пор нахожусь в смятении от того, как близко Юмеру подобралась к исполнению намеченного. И ведь не настоятеля Кардегосса притащило за волосы в этот богом забытый край Шалиона. А вас. Более неподходящий отклик на мои молитвы я вряд ли могу представить.
При взгляде на нее уголки его губ смущенно приподнялись.
– В те моменты, когда вы были в ясном уме, вы молились Бастарду?
– Лучше сказать, когда я просыпался. Все кажется сплошным туманом… вчера? Да, прямо вчера. Да, я молился отчаянно. Это все, что мне оставалось. Я даже не мог произнести правильные слова вслух. Я выплакивал их сердцем. И обращал их к моему богу, которого оставил, – когда я вырос, я перестал уделять много времени молитвам. Если бы он сказал: Отстань, парень, ты хотел жить сам по себе, так теперь кушай, что сготовил, – я бы счел, что Он прав. – Он добавил помедленнее: – Но почему вы? Разве что у этого узла корни уходят вглубь, к отцу моего брата и придворной политике Кардегосса.
Эта его внезапная догадка причинила Исте неудобство:
– Да, у меня есть старый, сухой остаток вины перед прежнем лордом ди Льютесом, но к Эрису это никакого отношения не имеет. И нет, Арвол не был моим любовником!
Ее горячность заставила Иллвина отпрянуть:
– Я этого не говорил, леди! – Она привела в порядок дыхание:
– Не говорили. Это леди Каттилара считает эти старые бредни романтической сказкой, да пощадят меня боги. А Эрис, судя по всему, делает из меня свою эдакую духовную мачеху.
К ее вящему удивлению, Иллвин фыркнул:
– Этого ему бы очень хотелось.
Ласково-сердитый кивок едва ли пролил свет на то, как истолковать это загадочное замечание.
Она довольно колко заметила:
– До тех пор, пока я не услышала, как вы двое разговариваете друг с другом, я уже практически склонилась к решению, что ревнивец-убийца – вы. Презренный незаконнорожденный брат, без отца, без титула, имущества, доведенный до крайности последней утратой.
В его сухом полусмешке не чувствовалось обиды:
– Мне приходилось сталкиваться с такими заблуждениями и раньше. Но верно как раз обратное. Это у меня всю жизнь был отец. А у Эриса была мечта. Мой отец взял на себя практическую сторону воспитания нас обоих, и он старался быть хорошим отцом и для Эриса, хотя это удавалось ему только благодаря дополнительным усилиям. Его же любовь ко мне не знала преград.
Но Эрис никогда не ревновал и не обижался, потому что однажды все должно было измениться. Однажды его великий отец призовет его ко двору. Туда, где он очень могуществен. Это случится тогда, когда сын станет достаточно хорош для этого, станет искусен во владении мечом, конем, превратится в прекрасного офицера. Блистательный лорд ди Льютес посадит его по правую руку от себя, представит своей богатой свите и скажет влиятельным друзьям: Смотрите, вот мой сын, разве он не хорош? Эрис никогда не носил свою лучшую одежду; она была уложена в сундуки, подготовлена к путешествию. К тому времени, когда отец позовет его. На сборы Эрису понадобилось бы не больше часа. А потом ди Льютес умер, и… мечта так и осталась мечтой.
Иста печально покачала головой:
– Все те пять лет, что я знала его, Арвол ди Льютес едва ли упоминал Эриса. И никогда не говорил о вас. Если бы он не погиб в подземельях Загара той ночью… приглашение ко двору могло так и не прийти, мне кажется.
– Когда я вспоминаю об этом, мне тоже так начинает казаться. Умоляю вас, только не говорите это Эрису.
– Я вообще не знаю, что ему говорить.
У меня есть свои страхи. И как бы то ни было, лучше не откладывать их в долгий ящик.
– У меня… Моим отцом был живой человек, – продолжил Иллвин. – Строгий, когда нужно: как мы ругались, когда я был моложе! Я так рад, что он дожил до времени, когда мы оба стали взрослыми мужчинами. Здесь, в Порифорсе, мы заботились о нем, когда его разбил паралич: увы, не очень долго. Тогда мне хотелось думать, что он ушел, чтобы присмотреть там за нашей матерью, потому что несколько раз мы видели, как он ищет ее. – Его глубокий голос дрогнул. – К тому времени прошло двадцать лет со дня ее смерти. Жизнь так непрочно держалась в нем, что его смерть в сезон Отца не показалась горькой. Я держал его за руку до последней секунды. Ладонь была прохладная, сухая, почти прозрачная. Пятеро богов, к чему это я? Так вы заставите меня болтать без умолку. – Ты уже болтаешь, подумала она; но заметив, что он старательно подавил подозрение, мелькнувшее в его глазах, она тоже сделала вид, что не заметила этого. – Вот как я был бастардом. – Он помолчал и взглянул на нее. – А вы, та кто утверждает, что видела их в лицо, верите, что боги соединяют нас с теми, кого мы любили? Тогда, когда наши души взмывают ввысь?
– Не знаю, – Иста сама удивилась прямоте своего ответа. О ком он думает? Об Эрисе в будущем или о старом сьере ди Арбаносе? – Наверное, я не любила никого настолько, чтобы знать. Думаю… это не пустая надежда.
– Хм.
Она отвела взгляд от его лица, чувствуя, как этот задумчивый изгиб бровей незваным гостем вторгается ей в душу. На глаза ей попался Горам, который снова покачивался из стороны в сторону, сцепив руки. Внешне обычный седой, стареющий слуга. Внутренне… обнаженное, ободранное существо, выжженное, словно деревня, разоренная отступающими войсками.
– Как вы встретились с Горамом? – обратилась Иста к Иллвину. – Где?
– Я был на разведке в Джоконе, и, как обычно, у меня выдалась свободная неделя. Мне удалось собрать планы замка и городов удивительно быстро. – Короткая улыбка, вспыхнувшая на его губах, указывала, что раздобыл он нечто большее, чем просто планы, но он продолжил: – Я направлялся под видом торговца лошадьми в Хамавик, и мне посчастливилось приобрести больше товара, чем я рассчитывал. Таким образом, мне оказался необходим еще один грум. Как рокнарский торговец, я, если подвернется случай, выкупаю Шалионских пленников. Человеку, не имеющему семьи, вряд ли можно надеяться на выкуп со стороны родных. Гораму не оставалось даже этого, потому что он уже практически потерял разум и память. Я счел это следствием удара по голове в последней битве, хотя шрамов видно не было, результатом плохого обращения или лихорадки. А может быть, и того и другого. Совершенно ясно, никому больше не пришло бы в голову купить его, и я заключил очень выгодную сделку. Как выяснилось. – Улыбка снова осветила его черты. – По возвращении в Порифорс я освободил его, но он попросил оставить его у меня в услужении, потому что не знал, где теперь находится его дом.
У стены Горам утвердительно закивал. Иста задержала дыхание:
– А вы знали, что он был одержим демоном? – Иллвин аж подпрыгнул:
– Нет!
Горам выглядел не менее ошарашенным. Лисе развернулась на девяносто градусов и изумленно воззрилась на грума. Глаза Иллвина сузились от внезапной мысли:
– А откуда вы знаете, рейна?
– Я вижу. Вижу его душу. Одни клочья и лохмотья. – Иллвин моргнул и осел на подушки. Через секунду он крайне осторожно спросил:
– А мою вы видите?
– Да. Для меня это плотный белый огонь, вытекающий из вашего сердца и идущий к вашему брату. А его душа напоминает духа, который уже начинает распадаться и размываться. Она находится внутри его тела, но не прикреплена к нему. Она только… парит в нем. У Лисе душа яркая, многоцветная, очень сконцентрированная, прочно связанная с плотью, которая создает ее.
Лисе, по-видимому, сочтя, что ей сделали комплимент, весело улыбнулась.
Задумчиво помолчав, Иллвин сказал:
– Должно быть, это отвлекает.
– Да, – коротко ответила Иста. Он откашлялся:
– То есть вы утверждаете, что Горам был магом? – Горам в ужасе замотал головой:
– Я не такой, леди!
– Горам, а что ты можешь вспомнить? – спросила Иста. Морщинистое лицо задвигалось от напряжения:
– Я знаю, что шел с армией Орико. Помню палатки рея, все из красно-золотого шелка, блестящего на солнце. Помню… как иду среди пленников, в цепях. Работаю, какая-то работа в поле, жаркое солнце.
– Кем были твои рокнарские хозяева? – Он покачал головой:
– Их я помню плохо.
Сон Исты в эту ночь не тревожили ни боги, ни видения, хотя все же сновидения были подпорчены мрачными, странными кошмарами о жутких путешествиях на истощенных или умирающих лошадях и о скитаниях по полуразрушенным замкам причудливой архитектуры, за ремонт которых она была каким-то образом ответственна. Проснулась она едва ли отдохнувшей, но с нетерпением принялась ждать полудня.
Она отправила Лисе помочь Гораму и предупредить его о ее визите, затем лично осмотрела поднос с едой, который собирались нести наверх больному. Горничная передала этот поднос за дверь спальни лорда Иллвина, откуда, немного спустя, появилась Лисе и направилась к комнатам Исты.
– Горам даст нам знак, открыв дверь, когда будет готов, – сообщила Лисе. Девушка была подавлена, взволнована вчерашними мрачными чудесами и обеспокоена отсутствием вестей от Фойкса, хотя Иста заверила ее, что он наверняка находится у главного служителя Маради. Лисе мало успокоили объяснения Исты о том, что Каттилара одержима более могущественным демоном, чем Фойкс, уже два месяца, а внешне это никак не проявляется. Рейна только желала, чтобы ее сердце могло принять все эти уверения.
Наконец, резная дверь на противоположном конце галереи распахнулась, и Лисе сопроводила Исту туда.
Иллвин, одетый в тунику и штаны, сидел на кровати; его волосы были зачесаны назад и стянуты на затылке.
– Рейна, – произнес он и склонил голову. На его лице осторожность смешивалась с удивлением. Судя по всему, Лисе или Горам, а то и оба, сообщили ему статус и имя Исты совсем недавно, практически сразу, как он вернулся в сознание. – Простите. Клянусь, я молил о помощи, а не о вас!
Его речь снова была не совсем четкой. Иста сообразила, что в то время, как у нее был целый день, чтобы обдумать события, Иллвин не располагал и часом. Она вздохнула, подошла к краю кровати, взяла немного белого огня с нижней части его тела и направила пламя выше. Иллвин моргнул и сглотнул.
– Все не так… Я не хотел обижать… – теперь он говорил смущенно, но четко, хотя и запинаясь. Он попытался приподнять ноги, но потерпел неудачу и недоверчиво посмотрел на них.
– Подозреваю, – заметила Иста, – рейна – не то качество, из-за которого меня сюда прислали. Статус не имеет для богов никакого значения в отличие от нас. Между рейной и горничной с их точки зрения нет различия.
– Но, согласитесь, горничных все-таки больше. – Она безрадостно улыбнулась:
– Таково, видимо, мое призвание. И это не мой выбор. Я притягиваю богов. Как кровь – мух.
Он взмахнул слабой рукой, возражая против такой метафоры:
– Признаюсь, никогда не думал о богах как о мухах.
– Если честно, я тоже. – Она вспомнила, как смотрела в те темные бесконечности. – Однако размышление об их истинной природе вредит моему… разуму, как мне кажется. Вытягивает из меня нервы.
– Но, должно быть, боги знают, что делают. Откуда вы узнали, что мне снилось? Я видел вас три раза, когда просыпался во сне. Дважды вы сияли сверхъестественным светом.
– Мне тоже снились те сны.
– Даже третий?
– Да.
Это все же не сон, но ее смущал их внезапный поцелуй. Хотя после действий Каттилары он казался весьма скромной слабостью… Он откашлялся:
– Приношу извинения, рейна.
– За что?
– А… – Он взглянул на ее губы и отвел взгляд. – Просто так. – Она попыталась не думать о вкусе его губ. Горам подтащил к кровати Иллвина немного покосившееся кресло для нее и поставил в изножье табурет для Лисе, а сам прислонился к дальней стене и принялся слушать. Исте и Иллвину было одинаково, как ей казалось, сложно смотреть друг на друга.
– Предположим, – начал он снова, – что то, что вы тут оказались не, случайно, а благодаря молитвам… ну, – смущенно прочистил горло, – некого человека, должны распутать клубок событий. Так?
– Скажем лучше, восстановить их цепь. Потому что способ распутать их от меня пока ускользает.
– Я подумал, что у вас есть власть над демоном Катти. Почему вы не изгоните его?
– Я не знаю как, – печально призналась она. – Бастард дал мне второе зрение – вернул его мне, лучше сказать, потому что боги тревожат меня уже не первый раз. Но бог не дал мне никаких указаний, за исключением того, что они каким-то образом связаны с мужчиной, которого я вижу в снах. – И наоборот. Если задуматься… не было ли появление ди Кэйбона в конце загадочного второго поцелуя Бастарда каким-то намеком? – Бог послал мне духовного проводника, мудрейшего ди Кэйбона, и я жажду выслушать его совет, прежде чем следовать дальше. Насколько я знаю, он изучал материалы о том, как отправить демона обратно к хозяину. Уверена, он тоже должен был оказаться здесь. Но я потеряла его в пути, и теперь беспокоюсь о нем. – Она помолчала. – Не нужно спешить. Не вижу ничего хорошего в том, чтобы избавить Эриса от тела и обречь его на существование заблудшего духа. – Он замер:
– Духа? Вы уверены?
– Я видела его вчера, когда чары на время потеряли силу. Ничего… не произошло, а должно было. Когда смерть распахивает двери души перед богами, появляется белая вспышка; это великое событие. Проклятие – это не только тишина, это еще и медленное застывание. – Она потерла усталые глаза. – Более того, если бы я знала, как ему найти путь к богам, уверена, Эрис смог бы убедить свою жену отпустить себя. Ведь если он не сможет убедить ее, то кто тогда? Боюсь, не я. И даже если она его отпустит… демон, с которым она связана, производит впечатление могущественного и искушенного. Если ей больше не нужно будет непоколебимой волей держать это создание в подчинении, чтобы сохранять в Эрисе видимость жизни, и эта непоколебимая воля превратится в тоску… Катти станет крайне уязвимой для инсинуаций демона.
Он задумчиво хмыкнул.
– На ваш взгляд у нее достаточно сильный характер? – Он нахмурился:
– Раньше я ответил бы «нет». Хорошенькая девочка, обожает Эриса, но клянусь, что если она поднесет горящую свечку к своему милому правому ушку, то я смогу задуть пламя через левое. Однако Эрис, видимо, не против. – Он криво улыбнулся. – Впрочем, раз эта красотка так яростно на меня клевещет, то мое мнение о ее уме растет и даже голова уже начинает пухнуть. Все же… она выстояла против чар Юмеру, а я… нет.
– Подозреваю, Юмеру недооценила ее. И вот еще что, – ответила Иста. – Как княжна Джоконы, истая кватернианка, связала себя с демоном? И сумела скрыть его или каким-то другим способом избежала обвинения? Они там жгут колдунов и магов, хотя как их служители препятствуют тому, чтобы демоны перепрыгивали сквозь огонь к другим людям, я не знаю. Должно быть, они как-то привязывают их к хозяевам, прежде чем избавиться от обоих.
– Так оно и есть. Для этого есть определенный обряд и молитва. Грязное дело, и что хуже всего, не всегда срабатывает. – Он помолчал. – Катти сказала, что колдунья была послана.
– Кем? Ее братом князем? Тем более что наследники ее последнего мужа переправили ее обратно в дом князя.
– Думаю, да. Но… сложно представить, что Сордсо Пьяница увлекается демонологией во славу Джоконы.
– Сордсо Пьяница? Так жители Карибастоса называют молодого князя?
– Все зовут его так по обе стороны границы. Он решил посвятить промежуток времени между смертью отца и регентством матери не изучению искусства управления государством и военного дела, а вину и стихоплетству. Впрочем, он весьма неплохой поэт, и, судя по тем стихам, которые мне доводилось читать, у него довольно меланхолическая лира. Мы все надеялись, что он последует своему призванию, которое принесет ему больше удачи, чем стезя князя. – Он коротко ухмыльнулся. – Лорд Карибастоса с радостью предоставил бы ему дворец и назначил бы пенсию, а сам бы снял все тяготы правления Джоконой с его узких плеч.
– Видимо, теперь князь не столь невнимателен. Именно он оправил в Ибру колонну всадников, которая потом бежала к воcтоку от Раумы, перевалила через горы и повстречала мой отряд. Среди них были офицеры, представлявшие волю князя. Лисе рассказывала вам об этом?
– Только вкратце. – Он посмотрел на девушку, которая утвердительно кивнула в ответ. Иллвин помолчал, темные брови сошлись на переносице. – Раума? Странно. Почему Раума?
– Я решила, что, чтобы убедить Лиса Ибры попридержать армию дома ввиду грядущей кампании, а не посылать их на подмогу сыну для взятия Виспинга.
– Мм, может быть. Только Раума расположена слишком глубоко на территории Ибры, чтобы нанести такой удар. Плохие пути к отступлению, что, впрочем, всадники и сами уже поняли.
– Лорд Эрис тоже отметил это, сообщив, что из трехсот всадников, покинувших Джокону, вернулось только трое.
Иллвин присвистнул.
– Молодчина Эрис. Хорошенькая новость для Сордсо!
– Только вот они чуть не восполнили все потери, попытавшись увезти меня с собой. Но это вряд ли было частью их изначального плана. У них даже не было карт Шалиона.
– Я давно знаю марча Раумы. Могу представить, какой теплый прием он устроил джоконцам. Он был одним из наших лучших врагов до тех пор, пока мы все не породнились с Иброй. Замужество вашей дочери сняло огромное давление с западного фланга Порифорса, за что я ей бесконечно благодарен, рейна.
– Рей-консорт Бергон – замечательный мальчик.
Иста не смогла бы оставить без ласкового слова никого, кто был бы очарован ее дочерью так же, как молодой муж-ибранец Исель.
– Хотя его папаша был еще тем кактусом. Засохший, колючий, норовящий ободрать пальцы до крови.
– Что ж, теперь это наш кактус.
– Это верно.
Иста выпрямилась и обеспокоенно вздохнула:
– В конце концов, слухи о том, что благородная леди Джоконского двора дала убежище демону и попыталась магией склонить к измене Шалионскую крепость, подавить не удастся. Я напишу предупредительное письмо главному настоятелю Менедалю в Кардегосс и Канцлеру ди Кэсерилу.
– Хорошая мысль, – неохотно признал он, – но я до сих пор нахожусь в смятении от того, как близко Юмеру подобралась к исполнению намеченного. И ведь не настоятеля Кардегосса притащило за волосы в этот богом забытый край Шалиона. А вас. Более неподходящий отклик на мои молитвы я вряд ли могу представить.
При взгляде на нее уголки его губ смущенно приподнялись.
– В те моменты, когда вы были в ясном уме, вы молились Бастарду?
– Лучше сказать, когда я просыпался. Все кажется сплошным туманом… вчера? Да, прямо вчера. Да, я молился отчаянно. Это все, что мне оставалось. Я даже не мог произнести правильные слова вслух. Я выплакивал их сердцем. И обращал их к моему богу, которого оставил, – когда я вырос, я перестал уделять много времени молитвам. Если бы он сказал: Отстань, парень, ты хотел жить сам по себе, так теперь кушай, что сготовил, – я бы счел, что Он прав. – Он добавил помедленнее: – Но почему вы? Разве что у этого узла корни уходят вглубь, к отцу моего брата и придворной политике Кардегосса.
Эта его внезапная догадка причинила Исте неудобство:
– Да, у меня есть старый, сухой остаток вины перед прежнем лордом ди Льютесом, но к Эрису это никакого отношения не имеет. И нет, Арвол не был моим любовником!
Ее горячность заставила Иллвина отпрянуть:
– Я этого не говорил, леди! – Она привела в порядок дыхание:
– Не говорили. Это леди Каттилара считает эти старые бредни романтической сказкой, да пощадят меня боги. А Эрис, судя по всему, делает из меня свою эдакую духовную мачеху.
К ее вящему удивлению, Иллвин фыркнул:
– Этого ему бы очень хотелось.
Ласково-сердитый кивок едва ли пролил свет на то, как истолковать это загадочное замечание.
Она довольно колко заметила:
– До тех пор, пока я не услышала, как вы двое разговариваете друг с другом, я уже практически склонилась к решению, что ревнивец-убийца – вы. Презренный незаконнорожденный брат, без отца, без титула, имущества, доведенный до крайности последней утратой.
В его сухом полусмешке не чувствовалось обиды:
– Мне приходилось сталкиваться с такими заблуждениями и раньше. Но верно как раз обратное. Это у меня всю жизнь был отец. А у Эриса была мечта. Мой отец взял на себя практическую сторону воспитания нас обоих, и он старался быть хорошим отцом и для Эриса, хотя это удавалось ему только благодаря дополнительным усилиям. Его же любовь ко мне не знала преград.
Но Эрис никогда не ревновал и не обижался, потому что однажды все должно было измениться. Однажды его великий отец призовет его ко двору. Туда, где он очень могуществен. Это случится тогда, когда сын станет достаточно хорош для этого, станет искусен во владении мечом, конем, превратится в прекрасного офицера. Блистательный лорд ди Льютес посадит его по правую руку от себя, представит своей богатой свите и скажет влиятельным друзьям: Смотрите, вот мой сын, разве он не хорош? Эрис никогда не носил свою лучшую одежду; она была уложена в сундуки, подготовлена к путешествию. К тому времени, когда отец позовет его. На сборы Эрису понадобилось бы не больше часа. А потом ди Льютес умер, и… мечта так и осталась мечтой.
Иста печально покачала головой:
– Все те пять лет, что я знала его, Арвол ди Льютес едва ли упоминал Эриса. И никогда не говорил о вас. Если бы он не погиб в подземельях Загара той ночью… приглашение ко двору могло так и не прийти, мне кажется.
– Когда я вспоминаю об этом, мне тоже так начинает казаться. Умоляю вас, только не говорите это Эрису.
– Я вообще не знаю, что ему говорить.
У меня есть свои страхи. И как бы то ни было, лучше не откладывать их в долгий ящик.
– У меня… Моим отцом был живой человек, – продолжил Иллвин. – Строгий, когда нужно: как мы ругались, когда я был моложе! Я так рад, что он дожил до времени, когда мы оба стали взрослыми мужчинами. Здесь, в Порифорсе, мы заботились о нем, когда его разбил паралич: увы, не очень долго. Тогда мне хотелось думать, что он ушел, чтобы присмотреть там за нашей матерью, потому что несколько раз мы видели, как он ищет ее. – Его глубокий голос дрогнул. – К тому времени прошло двадцать лет со дня ее смерти. Жизнь так непрочно держалась в нем, что его смерть в сезон Отца не показалась горькой. Я держал его за руку до последней секунды. Ладонь была прохладная, сухая, почти прозрачная. Пятеро богов, к чему это я? Так вы заставите меня болтать без умолку. – Ты уже болтаешь, подумала она; но заметив, что он старательно подавил подозрение, мелькнувшее в его глазах, она тоже сделала вид, что не заметила этого. – Вот как я был бастардом. – Он помолчал и взглянул на нее. – А вы, та кто утверждает, что видела их в лицо, верите, что боги соединяют нас с теми, кого мы любили? Тогда, когда наши души взмывают ввысь?
– Не знаю, – Иста сама удивилась прямоте своего ответа. О ком он думает? Об Эрисе в будущем или о старом сьере ди Арбаносе? – Наверное, я не любила никого настолько, чтобы знать. Думаю… это не пустая надежда.
– Хм.
Она отвела взгляд от его лица, чувствуя, как этот задумчивый изгиб бровей незваным гостем вторгается ей в душу. На глаза ей попался Горам, который снова покачивался из стороны в сторону, сцепив руки. Внешне обычный седой, стареющий слуга. Внутренне… обнаженное, ободранное существо, выжженное, словно деревня, разоренная отступающими войсками.
– Как вы встретились с Горамом? – обратилась Иста к Иллвину. – Где?
– Я был на разведке в Джоконе, и, как обычно, у меня выдалась свободная неделя. Мне удалось собрать планы замка и городов удивительно быстро. – Короткая улыбка, вспыхнувшая на его губах, указывала, что раздобыл он нечто большее, чем просто планы, но он продолжил: – Я направлялся под видом торговца лошадьми в Хамавик, и мне посчастливилось приобрести больше товара, чем я рассчитывал. Таким образом, мне оказался необходим еще один грум. Как рокнарский торговец, я, если подвернется случай, выкупаю Шалионских пленников. Человеку, не имеющему семьи, вряд ли можно надеяться на выкуп со стороны родных. Гораму не оставалось даже этого, потому что он уже практически потерял разум и память. Я счел это следствием удара по голове в последней битве, хотя шрамов видно не было, результатом плохого обращения или лихорадки. А может быть, и того и другого. Совершенно ясно, никому больше не пришло бы в голову купить его, и я заключил очень выгодную сделку. Как выяснилось. – Улыбка снова осветила его черты. – По возвращении в Порифорс я освободил его, но он попросил оставить его у меня в услужении, потому что не знал, где теперь находится его дом.
У стены Горам утвердительно закивал. Иста задержала дыхание:
– А вы знали, что он был одержим демоном? – Иллвин аж подпрыгнул:
– Нет!
Горам выглядел не менее ошарашенным. Лисе развернулась на девяносто градусов и изумленно воззрилась на грума. Глаза Иллвина сузились от внезапной мысли:
– А откуда вы знаете, рейна?
– Я вижу. Вижу его душу. Одни клочья и лохмотья. – Иллвин моргнул и осел на подушки. Через секунду он крайне осторожно спросил:
– А мою вы видите?
– Да. Для меня это плотный белый огонь, вытекающий из вашего сердца и идущий к вашему брату. А его душа напоминает духа, который уже начинает распадаться и размываться. Она находится внутри его тела, но не прикреплена к нему. Она только… парит в нем. У Лисе душа яркая, многоцветная, очень сконцентрированная, прочно связанная с плотью, которая создает ее.
Лисе, по-видимому, сочтя, что ей сделали комплимент, весело улыбнулась.
Задумчиво помолчав, Иллвин сказал:
– Должно быть, это отвлекает.
– Да, – коротко ответила Иста. Он откашлялся:
– То есть вы утверждаете, что Горам был магом? – Горам в ужасе замотал головой:
– Я не такой, леди!
– Горам, а что ты можешь вспомнить? – спросила Иста. Морщинистое лицо задвигалось от напряжения:
– Я знаю, что шел с армией Орико. Помню палатки рея, все из красно-золотого шелка, блестящего на солнце. Помню… как иду среди пленников, в цепях. Работаю, какая-то работа в поле, жаркое солнце.
– Кем были твои рокнарские хозяева? – Он покачал головой:
– Их я помню плохо.