Булыга Сергей. Ведьмино отродье

   Гонг! Значит, уже полночь. Во Внешней Гавани на кораблях прошло движение - это сменялись вахты. Здесь, кстати, лучшие из лучших кораблей и лучшее оружие, и лучшие спецы, и значит, только здесь, и то это еще пока что неизвестно, могут рискнуть отправиться на поиски... Но хочет ли того монета? Ведь ты же видел сам, как адмирал ее испытывал, но все было напрасно, монета не ответила ему и, значит, Южный Континент не для него и вообще не для ганьбэйцев, и, значит... Ничего это не значит! Ночь, спать пора, а там что будет, то и будет. И Рыжий, затворив окно, прошел за шкаф и лег там на пуфарь, нащупал когтем сонную артерию, нажал на нее раз, второй...
   И снился ему сон - должно быть, очень страшный, ибо проснулся он, когда еще не рассвело, и был он весь в поту и задыхался... Но вот о чем был сон, Рыжий так и не вспомнил. Лежал, смотрел на книжные шкафы, обдумывал вчерашнюю беседу с адмиралом. С Ларкеном что? С Ларкеном все понятно, а вот Вай Кау, этот крот, ох, он хитер, ох, изворотлив, ох, коварен! И в то же время... Гм! Странно все это, странно. И так, размышляя о том да об этом, Рыжий лежал, лежал... И вдруг вскочил, быстро спустился вниз, в застольную, и, наскоро позавтракав остатками вчерашнего, опять пришел в библиотеку. Не будучи уверенным, с чего ему лучше всего начать, Рыжий решил действовать наобум: открыл тот самый шкаф, возле которого ему было постелено, взял с нижней полки самый крайний том - в нем, оказалось, были собраны отчеты прошлогодних рейдов, часть пятая, вне плана. Рыжий открыл его на середине и прочел: "На траверзе Малот взят приз. Добыча - жемчуг, кожи. Груз продан, экипаж заложен под проценты. Доход... Расход: при абордаже ранено... Убито... Заплачено наследникам... Итог..." Перелистал, опять прочел: "На рейде Кабакулько. Без выстрелов. Зерно, солонина, железо, вино - согласно уговору. Текст уговора прилагается. Кредит..." А вот еще один, в тисненом переплете, том; в нем деловая переписка. Рыжий открыл его... Нет, здесь ничего не прочесть - одни шифровки, - но по гербам легко можно понять, откуда те шифровки присланы. Их не сожгли после прочтения, а берегут; прошили, пронумеровали. Их, если что, всегда можно достать и огласить, где надо...
   Гонг! На обед. Ларкена на обеде не было. Бейка сказал:
   - Они работают. В секретной.
   Рыжий поел, опять ушел в библиотеку. Открыл Устав. В первой главе "Права" - было записано: "Мы все равны. Перед судьбой". А дальше - чистый лист. А остальные главы вовсе были вырваны. Рыжий закрыл глаза, задумался. А ведь действительно, точнее не сказать, - мы перед нею все равны, а остальное все надуманно и шатко. Вот как ты до обеда прочитал: корабль принял груз, дождался ночи, вышел в море; никто не знал, куда он дальше двинется - на север ли, на юг, - сам капитан того еще не знал, знал один лишь купец, хозяин груза, он и приказал, корабль свернул на юг - и тотчас из-за острова ему наперерез мчится пиратская галера под черным полосатым флагом, бьет мерный гонг и в такт ему гребцы кричат "вва! вва!", галера приближается, на абордажной палубе уже пошло движение - готовят крючья, лестницы, - и вдруг... Вдруг шквал - как будто ниоткуда! - и оба корабля, пиратский и купеческий, идут на дно, все тонут... Почему? Свидетель с берега отметил, что будто бы в это же самое время он видел в море, неподалеку от места катастрофы, Белый Балахон. Сославшись на свидетеля, ликвид-коллегия решила: галеру "Птичка Лю" считать действительно погибшей, а все расходы перебросить на казну, ибо прямых виновных нет... Р-ра! Бред какой-то: Белый Балахон! Но это что! А вот еще одна история, и в ней виной всему Живая Борода. Она будто всплывает после шторма и тянет свои щупальца, обхватывает корпус и принимается душить в своих объятиях корабль - трещат шпангоуты, вода хлещет в пробоины, падают мачты... Ну, и так далее. И тоже - все расходы на казну! А то еще... Да что перечислять! Язык устанет. Вон сколько их стоит, таких томов! И в каждом ведь...
   Гонг! К ужину. Вот, наконец, явился и Ларкен; мрачно кивнул, ел только хлеб, пил только воду, а в разговоры - ни в какие! - не вступал, поужинал и вновь ушел в секретную. Вот чва! Как будто он кому-то нужен! И Рыжий заказал шипучего и мятных леденцов, и сахарных орешков, и сигар; сидел, закинув стопы на столешницу, пускал дым кольцами, поглядывал на Бейку да покашливал. Бравый стюард стоял в дверях, вздыхал - и подойти не мог, и жаль было уйти; Бейка сказал, что господин не разрешает побираться, узнает - загрызет. И в разговоры Бейка не вступал, ибо и этого спец тоже не одобрит...
   А спец не появлялся, спец работал. Он и назавтра молчал как стена - за завтраком и за обедом. А перед ужином Рыжий, призвав к себе стюарда, сказал, что он, полковник Рыш, отныне будут столоваться прямо здесь, в библиотеке.
   - А если спец... - сказал было стюард...
   Но Рыжий перебил его:
   - А если спецу будет скучно, так ты поставь напротив него зеркало!
   - Но...
   - Я сказал! Пшел вон!
   Бейка сбежал. Ларкен не объявлялся. И не объявится, Ларкена корчит, да! Похоже, он предположил, что ты здесь для того, чтоб подсидеть его - Вай Кау, мол, решил списать его, Ларкена, вчистую, ну а тебя, как перспективного... И оттого-то он, Ларкен, молчит, не вылезает из секретной, чтоб доказать, что он еще чего-то стоит, чтоб обойти тебя, чтоб оттереть тебя, чтоб... Р-ра! Не пьет и даже не поет. Сидит в подвале - и прекрасно; вон тишина какая - благодать! И Рыжий, развалясь на пуфаре, читал... теперь одни только "Казенные Дела" ликвид-коллегии! Бред несусветный, чушь конечно же, а вот читал, ибо учуял след. Правда, какой, пока еще не знал. Листал, читал обрывки фраз, зевал. Так прошел день, второй. И адъютанта не было, и стук-тумбарь молчал. Порой, когда его голова начинала совсем уж идти кругом от всей этой несусветной лжи и этих диких, жутких суеверий, Рыжий закладывал страницу и вставал, и, подойдя к окну, смотрел на корабли. Бейка сказал, что Хинт командует сорокадвухвесельной галерой под желтым парусом и с бронзовым тараном на три зуба. Такой галеры видно не было, и Рыжий снова открывал "Казенные Дела" - уже второй, третий, четвертый том, - читал о Липком Якоре, Подводной Птице, Гиблом Ветре. Читал, читал, зевая до икоты... Только однажды он насторожился - это когда в отчете о Магнитном Острове ему почудилось, что там есть доля правды: первых пятнадцать дней пути штурман описывал довольно точно - и в расстояниях не лгал, и в направлениях ветров, течениях, склонениях иглы... а после, как всегда, все пошло вкривь и вкось. А жаль! Вот если б встретиться с тем штурманом да расспросить его... Да только двести лет уже прошло с тех пор, как того штурмана зашили. Вот так! И Рыжий вновь читал, читал... Того, что он искал, все не было и не было. А время шло! И вдруг...
   Глава четвертая
   ВСЕЦЕЛО РАДИ ВАС
   Хотя не так уже и вдруг. Еще во время обеда Рыжий почуял, что в форте происходит нечто необычное - уж слишком за окном забегали, загикали. И по-хорошему нужно было бы встать да посмотреть, что же там такое творится... Но он поленился. Ему подумалось: небось это они готовятся к встрече эскадры - Вай Кау ведь сказал, что Хинт должен вот-вот вернуться. И все же, дообедав, Рыжий решил проверить, не случилось ли там какой беды - и как будто бы невзначай подошел к окну и выглянул во двор... Нет, вроде все спокойно, ну разве что у адмиральского дворца стоит удвоенный наряд...
   Но тут как раз явился Бейка, стал прибирать посуду, и Рыжий, не желая показывать ему свое беспокойство, сладко потянулся, лег на пуфарь, раскрыл "Казенные Дела", том пятый, часть вторую, и снова принялся читать. На этот раз в "Делах" шла речь о Раздвоителе - о ловком шулере, который мог раздваивать игроцкий кубик и поэтому всегда всех обыгрывал. У шулера были особые приметы, его ловили, но безрезультатно, ибо всегда, в самый ответственный момент, этот негодяй вдруг бесследно растворялся в темноте. Якобы растворялся. Таким свидетельствам конечно же не верили, многих из таких горе-очевидцев пытали, кое-кого даже отправили в мешок... Но денег так и не нашли. В конце концов процесс пришлось закрыть за недостатком доказательств, деньги списать... А сумма, сумма какова - триста шестнадцать тысяч золотом: вот уж кто-то погрелся на этом! Да что с них взять? Ганьбэй и есть Ганьбэй, пристанище законченных злодеев и самых бесстыжих лжецов! И Рыжий, гадливо оскалившись, перевернул еще одну страницу. Вот, снова о мошенниках, но тут куда как изощреннее - преступник именован Злобной Тварью, и эта Тварь... Постой, постой! Вот как! Рыжий вскочил... и снова лег, читал; уже не в силах оторваться, он лихорадочно листал страницу за страницей, глотал абзацами, сопел от нетерпения...
   А за окном опять шумели: шум нарастал - там грохотали, бегали, кричали...
   Но Рыжий не вставал и не выглядывал, читал, сжав челюсти, впившись когтями в книгу. Строчки плясали перед ним; вот так известия! Вот так...
   Нет! Ложь это! Пустая болтовня. Рыжий вскочил, встряхнулся. Да мало ли что можно написать! Да и когда все это было? А вот... Да, надо посмотреть! И Рыжий подошел к окну. Гм! Р-ра! Удвоенный наряд у адмиральского дворца, и возле главного колодца - тоже. Вот это правильно! Колодец - вот это действительно важно. Ведь если вдруг какой-нибудь лазутчик сумеет вывести из строя водяную помпу, то форт уже на следующий день... А вот - ого! - а вот уже и запираются ворота, вот к катапультам встали канониры и принялись разворачивать их... по направлению к жилым кварталам! Ну нет, тут дело не в лазутчике - тут все намного покруче. И даже не чужих здесь опасаются, а... М-да! А вот уже и зарядные ящики поволокли, а вот уже и посыпают плац песком, чтобы потом, в бою, не поскользнуться на пролитой крови. Предусмотрительно. Весьма! А вот шумят уже и здесь, у самого крыльца. Узнать, немедленно!
   Однако Рыжий еще даже не успел опереться о подоконник, как наружные ставни с лязгом захлопнулись перед самым его носом! Поспешно отскочив подальше от окна, Рыжий злобно поморщился и уже поднял было лапу, чтоб выстучать по переборке Бейку... но спохватился и решил, что куда лучше будет самому спуститься во двор и прямо на месте узнать, что же там такое происходит.
   Вот только выйти из здания школы ему не удалось. На крыльце уже толпилась свора дюжих молодчиков в белых обер-бушлатах. Рыжий, не говоря ни слова, попытался было их растолкать, но молодчики дружно уперлись и не пропустили его. Тогда Рыжий гневно вскричал:
   - Р-ра! Что это за штучки! Прочь, я сказал! - и вновь полез толкаться...
   Как молодчики вдруг расступились, и Рыжий нос к носу столкнулся с их командиром - рябым лейтенантом, который цепко полуобнял Рыжего за плечи и, любезно улыбаясь, сказал:
   - Господин полковник, тысячу извинений! И еще раз тысячу. И еще. Но...
   И тут он наконец-таки избавил Рыжего от своих грязных лап и даже отступил на шаг. А вот сказал он так:
   - Для вашей же безопасности, всецело ради вас, любезный господин полковник! Поступил безымянный донос, что в форт пробрался вражеский лазутчик. Он очень, смертельно опасен... а посему прошу вас воздержаться от прогулок!
   - Так! - рявкнул Рыжий. - Ясно! - сглотнул слюну: его всего трясло.-Но окна зачем было запирать?! Я, что...
   - Вы - ничего. Но вот лазутчик! Он, донесли, вооружен и готов укокошить любого! Вот почему, всецело ради вас...
   - Но я об этом не просил!
   - Об этом просил адмирал!
   - Ах, даже адмирал!
   - Да, к вашей чести, лично адмирал-протектор собственной персоной! не переставая широко улыбаться, сказал лейтенант. - Да, и вот что еще: я смею вас уверить, что поиски этого самого лазутчика уже подходят к концу, так что еще раз убедительно прошу, всецело ради ва...
   Рыжий скрипнул зубами, зло сплюнул прямо на стопу одному из молодчиков и, развернувшись, тяжело пошел по коридору. Какая наглость! Какая вопиющая ложь! На лазутчика, как же, поверил! Удвоенные караулы, катапульты... Придя в застольную, Рыжий намеренно сел на хозяйское место и громко, раздраженно крикнул:
   - Бейка!
   Как будто Бейка во всем виноват...
   Вбежал стюард, спросил:
   - Чего желаете?
   - Сядь!
   Бейка сел, как Рыжий указал, напротив. Сидел склонив голову, прижавши уши: затаился. Рыжий, немного подождав, не выдержал, сказал:
   - Ну, говори!
   - О чем? - скромно спросил стюард.
   - О том, что здесь сегодня такое творится.
   - А что? - и Бейка поднял голову, захлопал длинными ресницами и вновь спросил: - Творится что-нибудь?
   - А разве нет?! - Рыжий привстал. - Ты мне это... смотри! - и снова сел, и когти выпустил, и впился ими в стол.
   - К-как скажете, - покорно, чуть слышно ответил стюард. - А что по мне... - и замолчал.
   - Что по тебе?!
   - По мне... - и глаза у стюарда блеснули. - Меньше болтать и еще меньше знать, вот что по мне. Не смейтесь, господин полковник, не смейтесь! Вы даже и не представляете... - и снова Бейка прикусил язык и опустил глаза, затих...
   А Рыжий хищно раздул ноздри и сказал:
   - Не представляю. Я. Чего?
   - Того... - Бейка вздохнул и посмотрел по сторонам, опять вздохнул, прислушался, нет ли кого за дверью, мало ли... но все-таки решился, приосанился и тихо, но твердо сказал: - И вовсе я не трус, господин полковник, я уже третий год в Ганьбэе, у меня шесть нашивок за ранения, и это все боевые, и вообще, а это всем известно, в форт косарей не допускают, но, правда, и выйти из форта... вот... да... Вы, конечно, еще не пытались отсюда рвануть?
   - Нет. А зачем?
   - А хотя бы затем, чтоб остаться в живых. Так вот, господин полковник, я думаю, что вам отсюда уже не выбраться. Отсюда только один путь - в море.
   - Так я как раз туда и собираюсь!
   - Вы меня неправильно поняли. Не из форта вообще, а из нашего, особенного форта. Так вот из него, из нашего особенного форта, в море уходят не под парусом, а в парусе, точнее, в парусиновом мешке, с камнем, привязанным к стопам. Идут, простите, господин полковник, прямо на дно. Кормить рыб. И мне как раз сегодня снилось...
   - Что?
   - Так, пустяк. Вы, как и всякий старший офицер, не суеверны. Приметы, как говаривает мой господин, это забава для необразованных лохов. Вот я и помолчу в вашем присутствии.
   - И это хорошо! - одобрил его Рыжий. - И так вон сколько наболтал. А где, кстати, Ларкен?
   - Мой господин в секретной. Он сразу, как принял депешу...
   - В четыре склянки? Искровик?
   - Да, искровик. Так вот, как только он принял депешу, так сразу спустился в секретную и заперся там изнутри. Я подходил туда, стучал, я предлагал ему обед... А он не открывал, кричал, чтобы я не мешал ему. А тут как раз все началось.
   - Что началось?
   - Ну, эта суета.
   - Какая?
   Бейка вздохнул и опустил глаза, молчал. Поняв, что больше от него все равно ничего не добьешься, Рыжий встал и ушел в библиотеку. Там ставни на окнах уже были открыты, и Рыжий первым делом выглянул во двор...
   Р-ра! Тишина, порядок: все как всегда, как будто ничего и не случилось. Катапульты направлены в сторону моря, у главного колодца никого, у адмиральского дворца обычный... нет, и вовсе половинный караул, ворота в форт распахнуты. Даже песок, и тот уже смели: плац чист, на красных кирпичах песчинки не сыскать. И не надо искать. И вообще, тебе здесь ничего не надо, ибо какое тебе дело до всего этого? Был или не был тот лазутчик, поймали ли его или он сам ушел, а может, у них тут была совсем другая, куда более серьезнее причина для тревоги - тебе это все равно. Их свары - это не твои, ты не ганьбэец, ты чужой. Пришел - ушел. И Бейка зря болтает, пугает мешком! Монета привела тебя, она тебя и выведет, не сомневайся. А рыб кормить и без тебя найдут желающих - Ганьбэй город большой. А ты... А с тобой будет так: как только явится Хинт, Вай Кау сразу призовет тебя к себе, и ты тогда... Да, так и только так! И Рыжий повалился на пуфарь, взял книгу и снова принялся читать о Злобной Твари - правда, на этот раз уже куда спокойнее, без суеты. Мало того, с каждой прочитанной страницей, с каждой строкой Рыжий все чаще усмехался, читая показания завравшихся, зарвавшихся свидетелей... и наконец в сердцах отбросил книгу, лег на спину и заложил лапы за голову. Р-ра! Вот так бред! И как только Вай Кау мог во все это поверить? Да и не он один - все они, ганьбэйцы, в это верят. А как они страшатся Злобной Твари! Как лгут, как лебезят, как... И какое это грязное, трусливое и глупое поверье! И вообще, все эти пять томов, за исключением, ну, может быть, всего одной истории, какая это ложь! Да-да, за исключением всего одной истории - о Золотом Магнитном Острове. И это даже не история, а сказка. Тот Остров - да! Рыжий закрыл глаза, представил себе волны - огромные и величавые, гребни на них - как снег, такой же чистой-чистой белизны... А ты плывешь по ним, волны тебя вздымают, опускают, неспешно вверх, неспешно вниз и снова вверх, - и твои лапы погрузились в гребень; ты осмотре... Нет, осмотреться не успел - скатился вниз, но вот уже и новая волна тебя вздымает, и вот он, горизонт, сплошная синева кругом, один лишь Океан со всех сторон, а в Океане - только ты один, и это хорошо, зачем тебе здесь еще кто-то; монета выбрала тебя, ты у нее - один, как и звезда одна - вон там она горит, лежит на самой кромке, там, где небо сошлось с Океаном, и ты плывешь к этой звезде, волны тебя вздымают, опускают, вверх, после вниз и снова вверх и снова вниз - все ближе, ближе к горизонту, к единственной звезде...
   И так Рыжий проспал довольно долго, когда он наконец открыл глаза, был уже поздний вечер. Тишь и покой и полумрак... Нет! Что это?! Рыжий прислушался...
   Да, точно, ему не почудилось - кто-то действительно скребется к нему в дверь. Кто это? Очень странно! Час ужина давно уже прошел, а Бейка почему-то не являлся к нему, не будил, не звал к столу. А должен был обязательно! К чему бы это все?.. Р-ра! Р-ра! Ганьбэй и есть Ганьбэй, не расслабляйся! Стараясь не шуметь, Рыжий поднялся, глянул на дверь, потом в окно...
   И вздрогнул, чуть не закричал от радости! Еще бы! На Внешнем Рейде он наконец увидел долгожданную желтую галеру! И не одна она пришла - вон сколько их! Так, значит, Хинт уже вернулся и, может, адмирал уже призвал его к себе. И вот-вот призовет и тебя! И тогда все откроется! А "все" - это что? Рыжий задумался...
   В дверь снова заскреблись - уже настойчивей. Рыжий спросил:
   - Кто там?
   - Я, господин, - послышался из-за двери тихий, испуганный голос стюарда.
   Ну вот, явился-таки, чва! Рыжий пошел и, загремев засовами, открыл. Бейка вскочил в библиотеку, привалился спиною к двери и прошептал:
   - Прошу вас, тише! Умоляю!
   Вид у стюарда был довольно жалкий: с прислугой так всегда напакостят, а после в пыль кидаются. И все же... мало ли! Рыжий схватил Бейку за ухо, привлек к себе и едва слышно, но злобно спросил:
   - Ну, что еще?!
   - Н-нет, ничего! - промямлил Бейка. - Вы разве ничего не чуете?
   - Я? Еще как! Я чую голод, чва. И все по твоей милости! - и Рыжий крутанул стюарда за ухо, но тот даже не тявкнул, а только вновь спросил:
   - Ну чуете? Разве не чуете?
   Рыжий принюхался - дух был как дух, морской, портовый, - и сказал:
   - Хватит болтать! Где ужин?
   - Я... не сердитесь, господин, - по-прежнему испуганно шептал стюард. - Разве я виноват? Я проспал.
   - Проспал? И это оправдание?!
   - Да. Только тише, тише! - и Бейка, сделав страшные глаза, вновь зашептал: - А ведь и вы проспали, господин. И ведь не зря это: и вы и я, и вдруг оба лежим, как мертвые! Вот вы принюхайтесь, принюхайтесь, как следует! Вот так, вот так! - и Бейка часто-часто засопел.
   И Рыжий поневоле повторил это за ним, а после, задрав голову, еще и еще глубже втянул в себя воздух... И сморщился, закашлялся! Ну и вонища, ф-фу!
   - Вот! - взвизгнул Бейка. - Вот! Я ж говорил! Учуяли!
   - Но что это?
   - Дурман. Ну, дым такой, невидимый. Если глотнуть его на полную, так и совсем откинешься. Я ж говорил: из форта вам не вый...
   - Молчи!
   Бейка притих, сидел упершись задом в дверь. Рыжий прислушался тишь-тишина. Понюхал - дым, точно дым, да и еще какой едкий! И как это он раньше его не учуял? М-да, очень странно! И спросил:
   - А где Ларкен?
   Бейка вздохнул, сказал:
   - Я думаю, мой господин уже не здесь.
   - А где?
   - В мешке... То есть, конечно, нет. Мешков таким, как он, не полагается... - Бейка опять вздохнул и продолжал: - Да, господин, уж я-то видывал! Помню, в Бранскее был мятеж, так там таких, как он...
   - Хва!
   - Хва, конечно. Что будем делать, господин?
   - А ты что предлагаешь?
   - Я? - и стюард поежился. - Не знаю. Мне стало страшно, я и прибежал. Здесь хоть вдвоем...
   - А у Ларкена был? В секретную спускался?
   - Нет, что вы... Нет! Там самый сильный дух. Я только к лестнице и подошел, раз соступил - и чуть не задохнулся, и сразу к вам! Бежал, молил, чтобы хоть вы еще не этого!
   И Бейка замолчал, зажмурился и даже головой затряс... а после замер и молчал. Долго молчал. Рыжий стоял над ним, не беспокоил, ждал. Порой поглядывал в окно - но от двери он видел только небо, звезды. Чтобы увидеть рейд, нужно пройти поближе. Но стоит ли?.. Хотя кого они хотели, тех уже убрали! Вон как в Бранскее прошлым летом был мятеж, так там Вай Кау повелел, чтобы зачинщиков кого под килем протянуть, кого... Тьфу! Вспомнится же всякое! Рыжий поморщился.
   Стюард вдруг поднял голову, болезненно прищурился, заговорил:
   - Я так и думал, что все этим кончится. Что, спросите? А я не знаю, что. Вот, землю ем, не лгу! Мой господин меня не посвящал, не доверял, значит. Да он и вам не доверял, вы же сами это видели. Он очень осторожный был! А все равно не уберегся: взял его Крот! Крот и других возьмет. Вон, Хинт пришел, а на берег не сходит, он на рейде стоит, затаился. И другие стоят... И Крот по одному их передушит! И так не раз уже бывало, вот хоть в прошлом году, в Бранскее. А в этот год Нехилый Мыс поднялся. В тот самый день, как вы здесь заявились, была от них секретная депеша; мой господин еще сказал: "Ну, наконец! Теперь-то мы его, безглазого, прикончим!" И заперся в секретной, и готовился. И... А! - стюард устало махнул лапой. Зря это все, не взять Крота, он Словом защищен.
   - Это каким еще словом?
   - Каким? Ха! - стюард нервно хмыкнул. - Так если бы кто знал, каким, тогда бы просто было! А так... Не взять его, так хоть бы себя пожалели. Я господину сколько говорил...
   И Бейка снова замолчал - на этот раз уже надолго. И Рыжий вновь стоял над ним и вновь не беспокоил: думал. Вот, значит, что здесь сотворилось, вот отчего такая суета - это опять они бунтуют, а Крот опять по одному их душит, и так оно у них из года в год, Ганьбэй и есть Ганьбэй, город злодеев, свар; здесь, говорят, в хороший шторм на прибрежные скалы костей набивает, как пены, здесь... Р-ра! И ты здесь, господин полковник, и был дурман, ты спал, тебя не тронули, а так - сошли в секретную, что было надо, сделали, ушли... Но Хинт уже на рейде, изготовился, и город его ждет, и верх на этот раз, ведь ты же чуешь... Нет! Ты ж не скот. А посему... И Рыжий приосанился, велел:
   - Встань!
   Бейка встал.
   - Пошли!
   - Куда?
   - В секретную.
   - Но, господин...
   - Пошли, я говорю! Кто был им нужен, тот уже на дне. А мы... Пошли!
   - Но...
   - Я сказал! - и Рыжий оттолкнул стюарда в сторону, открыл дверь в коридор и вышел первым.
   Бейка, вздыхая и ворча, пошел следом за ним. Шли в полной темноте. Куда? Зачем? Тебя ж не тронули, зачем же ты суешься, все то, что здесь творят, тебя нисколько не касается, ты ж здесь чужой, ты должен думать только о монете, а остальное все... Р-ра! Нет! Сюда! Теперь сюда. И вниз по лестнице, еще...
   Пришли. Остановились у двери в секретную. Тьма здесь, в подвале, была непроглядная. Рыжий принюхался, склонился, еще раз принюхался... Да, дым почти совсем уже развеялся, и, значит, опасаться его нечего. Тогда Рыжий ощупал дверь, толкнул ее - закрыто. Шепнул:
   - Ключ есть?
   - Ключ у него. Всегда, - чуть слышно отозвался Бейка.
   Рыжий досадливо оскалился, ткнул когтем в замочную скважину... Да, ключ действительно торчал с той стороны. Рыжий поддел его, еще поддел, еще... и провернул-таки! Дверь тихо заскрипела, подалась...
   В секретной было тихо и темно. Рыжий спросил:
   - Где свет?
   Бейка прошел вперед, пошарил по стене, нашел фонарь, зажег его... И сразу взвизгнул, отскочил! Да, было отчего визжать: прямо напротив входа, в каких-нибудь пяти шагах, на груде обгорелых книг лежал мертвый Ларкен! Флаг-спец был весь утыкан спицами - стальными, длинными, тускло мерцавшими при свете фонаря. Ну а вокруг - на полках, верстаках, столах - все было переломано, рассыпано, изорвано, растоптано!
   - Мой господин, мой господин, мой господин, - как заведенный причитал стюард; он уже больше не решался заходить в секретную: стоял в дверях и прямо-таки корчился от страха...
   А Рыжий подошел к лежащему Ларкену, сел рядом с ним, закрыл ему глаза, сжал ему челюсти, поправил подвернувшуюся лапу - уже совсем холодную, окостеневшую. Подумалось: вот как оно...
   Х-хоп! Что-то рухнуло! Рыжий вскочил и обернулся...
   Бейка лежал ничком, в его спине торчала спица, кровавое пятно даже еще как следует не проступило на стюардской беляшке. Вот как оно все просто и обыденно! Как муху, да! И Рыжий мрачно усмехнулся, шагнул было к стюарду...
   Как вдруг...
   - Полковник, не спешите! - послышалось откуда-то со стороны, из темноты.
   Рыжий остановился и, не поворачивая головы, спросил:
   - С кем я имею честь беседовать?
   - Со мной!
   И в тот же миг - удар! - невероятной силы! - по затылку! Рыжий обмяк-ослеп-упал... И тут же на него набросились и принялись вязать его, топтать, душить, выдавливать ему глаза! Последнее, что он еще успел услышать, были слова:
   - Всецело ради вас! - и наглый, подлый смех.
   Глава пятая
   ЗЛОБНАЯ ТВАРЬ
   Океан, он такой же, как небо - бескрайний, черный и пугающий, а острова в нем - это как звезды: они далекие, едва заметные, их свет манит к себе, вот только их никому никогда не достичь... Нет, Океан - это совсем не небо. Там, в небе, много звезд, а в Океане всего лишь одна - она трепещущей свечой чуть теплится на горизонте, а ты плывешь к ней день, неделю, год... Конечно же так долго плыть нельзя, сил никаких не хватит, и потому будь это не во сне, ты бы уже давно утонул, а тут, во сне, ты все еще плывешь, еще не захлебнулся. Волны вздымают тебя и швыряют, и вновь вздымают, вновь швыряют, а яркая заветная звезда на горизонте то появляется, то исчезает. Она влечет к себе - неудержимо, и так оно и должно быть, ведь та звезда, все говорят, непростая, магнитная. Кто хоть однажды усмотрел ее, тот уже глаз не отведет, ибо не сможет, и будет плыть к ней, плыть - год, два, сто лет, - пока не доплывет. А после... Корабли, которым удается к ней пристать, остаются там навсегда. Сперва они стоят, уткнувшись в берег, а шторм ревет, шторм там ни на миг не стихает, и корабли бьются о скалы, бьются - и разбиваются и тонут, а моряки, приплывшие на этих кораблях, спасаются на берегу. А берег той звезды... нет, того острова!.. а берег того острова сплошь золотой - вот почему он виден отовсюду, вот почему он так ярко горит - как звезда в ночной тьме. На то оно и золото чистейшей, высшей пробы, чтоб так сверкать. Там, кстати, на том острове, все сплошь из золота - и скалы, и трава, деревья, птицы, звери, даже вода в ручьях и та расплавленное золото, и всякий, кто взойдет на тот заветный, страшный остров, умрет от голода и жажды, ибо там нечего ни пить, ни есть; там только одно золото, и не простое, а магнитное - ты лишь притронешься к нему и сразу сам становишься магнитным, и, значит, никогда уже тебе тот остров не покинуть; ты будешь обречен остаться там и умереть там от истощения. А золото? Что золото! Его ни съесть, ни выпить: оно будет только сверкать день, ночь, день, ночь, то есть всегда, постоянно сверкать и сверкать, слепить твои глаза, пока ты не ослепнешь - там, кстати, все слепнут, и слепнут очень скоро, - и будешь ты ходить по золоту, но золота уже не видеть, и будешь умирать от голода и жажды - и умрешь, все умирают там, на том Магнитном Острове. И это правда, истинная правда, и это всем доподлинно известно... но тем не менее всегда находятся безумцы, которые над этим насмехаются и говорят, что это сказки, ложь - и рвутся в Океан и рыщут год, два, десять, сто, стараясь отыскать на горизонте эту заветную звезду, и жаждут, чтоб она скорей околдовала их, чтобы лишила сил, оставив лишь одну - силу стремиться к ней без устали, как ты сейчас... Но ведь они, эти безумные - даже безумные! - искатели, и те выходят в Океан на крепких кораблях, под парусами, с сотнями гребцов... а ты - вот где уже действительно безумный над безумными - как был сам по себе, без ничего, без никого, так и кинулся с берега в воду... и вот уже - какое наваждение! который год плывешь, бьешь лапами и задыхаешься, волны вздымают тебя и швыряют, вздымают, швыряют... Но ты признайся: тот огонь, что виден вдалеке, - действительно ли он влечет тебя? Вдруг ты все это снова выдумал, вдруг и звезды той вовсе нет, и нет огня на горизонте, а есть только одно видение, как и тогда, в Лесу?! Признайся! И одумайся! Уже который год вверх-вниз, вверх-вниз: ты весь продрог, ты отупел, ослеп - ведь разве ночь сейчас? День! Солнце светит, и всем светло, один лишь ты во тьме. Очнись! Оду...