Дворецкая Елизавета. Корни гор

   – Очень они теперь нас уважают! – с горькой досадой шептала Борглинда. У нее было такое чувство, будто ее везут судить за все «подвиги», совершенные Гримкелем конунгом.
   – Очень даже уважают! – уверил ее Гельд. – Иначе он не взял бы тебя с собой. Раз ему нужен залог от Лейрингов, значит, их еще принимают в расчет. Кроме того, у тебя еще есть родня с материнской стороны.
   – Далась вам всем моя материнская родня! – с неудовольствием изумилась Борглинда. – И этот... – Она опять метнула неприязненный взгляд на Асвальда. – А теперь еще и ты! Что вам до нее?
   – Они видели твоего дядю, Ингвида Синеглазого. Там, когда Асвальд забрал меч у Гримкеля конунга. Я тоже его встречал когда-то. Твой родич Ингвид, по всему видно, на Гримкеля не похож.
   – Ни чуточки! – горячо воскликнула Борглинда и тут же замолчала, будто испугалась, что сказала что-то лишнее. Но Асвальд не оглянулся, и она продолжала потише, но так же убежденно: – Гримкель на него похож, как треска на тюленя! Ингвид никогда не стал бы лизать сапоги твоему Асвальду, и твоему Торбранду тоже!
   – Он такой же мой, как и твой, ты не забыла?
   – Все равно! – Борглинда махнула рукой. – Ты с ним так подружился! Да, кстати, а ты-то зачем с ними Увязался?
   – Знал бы я сам, зачем я с ними увязался! – Гельд усмехнулся. – Мне, знаешь ли, любопытно поглядеть, чем все это кончится.
   – А заодно представиться конунгу в качестве великого героя!
   – Тоже неплохое дело! – Гельд улыбнулся и подмигнул ей. – Не всем же так везет, что они рождаются с мечом, щитом и конем! ^[67]
   При этом Гельд кивнул затылком на Асвальда, но смотрел на Борглинду, и она могла подумать, что это относится к ней. И приподняла повыше кончик носа: ее род и правда не хуже всяких там ярлов из Висячей Скалы! Разве Асвальд состоит в родстве с двумя конунгами сразу?
   Гельд радостно рассмеялся: именно этого он и хотел добиться. Борглинда спохватилась и опустила глаза. Ее задевало то, что разговорчивый торговец вертит ее настроением, но в то же время она понимала, что он искренне хочет ей добра, и не обижалась. Досадно было то, что она, дочь Лейрингов, нуждается в покровительстве какого-то безродного подкидыша. Но ей было всего пятнадцать лет, и она была совсем одна во власти враждебного племени. Иных друзей у нее сейчас не было, и Борглинда радовалась, что у нее есть хотя бы Гельд. А что будет потом, в конце пути? Как ее там встретят?
   – Вот так и держи свой замечательный носик, когда увидишь Торбранда конунга! – одобрил Гельд. – Делай вид, будто ты – маленькая валькирия.
   – Они сочтут, что я слишком заносчива для пленницы.
   – И пусть! Когда одинокая и такая молоденькая девушка держится, как богиня Скади ^[68], ее неминуемо будут уважать! Все фьялли подумают, что твой дух высок и крепок, если даже в таком невеселом положении ты не растерялась. И подумают, что квитты не такие уж беспомощные, как они считали. Сейчас ты – лицо твоего племени. Помни про твоего дядю Ингвида. Думай, что он на тебя смотрит. Ты же не хочешь, Чтобы ему было за тебя стыдно?
   –Я одного не пойму. – Борглинда подозрительно посмотрела на него. – Ты-то почему так за меня переживаешь?
   – Я? – Гельд как будто удивился ее вопросу. Для него хорошее отношение к человеку не требовало объяснений. – А... да хотя бы потому, что больше за тебя тут переживать некому. Нельзя же оставить в беде такую хорошенькую де...
   – Тебе что, все равно – за фьяллей быть или за квиттов? – перебила Борглинда и заглянула ему в глаза.
   Сейчас, при ясном свете небес, ее глаза были светло-карими и красиво блестели в окружении длинных черных ресниц. И эта красота до обидного не вязалась с уродливым, по мнению Гельда, убеждением, что нужно непременно быть на той или другой стороне. Все время ее взросления фьялли и квитты были врагами, как огонь и вода. Или одно, или другое. Бедная девочка! Огромный широкий мир для нее был разделен каменными стенами, что упираются в самое небо и застилают свет.
   – Так я же... – начал Гельд, затрудняясь, как ей это объяснить. – Я же не ваш и не их. Я вообще не знаю, кто я. Меня воспитали барландцы, но я мог родиться где угодно. Хоть в Аскефьорде, хоть на Остром мысу, а хоть и в самом Эльденланде. И я всю жизнь об этом знаю. Как же я могу выбрать себе одно племя, а другое посчитать вражеским? Никак нельзя! А вдруг я, того не зная, окажусь врагом родного отца? Ведь где-то же он есть!
   – Ты хочешь его найти?
   В глазах Борглинды появилось сочувствие. Ну вот, теперь она его жалеет за то, что у него нет рода. Гельду было бы смешно жалеть об этом, но она исходила из своих представлений, и он был ей благодарен за это сочувствие.
   – Даже не знаю, как сказать, – уклончиво ответил он, чтобы не оттолкнуть ее прямым противоречием. – Вообще-то, понимаешь ли, если я найду свой род, я... я как бы потеряю все остальные. Сейчас я могу считать своими кого угодно: хоть тебя, хоть Асвальда, хоть того Фрема, помнишь, вандр, который так глупо пошутил насчет укромного темного места...
   – Очень нужна такая родня! – фыркнула Борглинда.
   – Ну, ладно, пусть не Фрем. – Гельд тоже улыбнулся. – Если тебе так понятнее: я могу мечтать, что окажусь сыном какого-нибудь конунга. Что он мне даром не нужен, это другой разговор, но у меня есть простор помечтать, понимаешь? А если я вдруг найду родных – ну, будет у меня какой-нибудь дядя Арне из усадьбы Березовый Ручей и тетя Сигрид со двора Сосновая Ветка. И все! Да я, знаешь ли, почувствую себя ограбленным!
   Борглинда недоумевающе улыбнулась. Она видела, что Гельд хочет ее рассмешить, но не понимала, чего же тут смешного.
   – Ладно! – Гельд тряхнул головой и слегка погладил серебряные бусинки ожерелья на шее у Борглинды. – Мечты у всякого свои особые, и слава асам, а не то все передрались бы еще хуже нынешнего. Помнишь, что я тебе сказал тогда? Пусть этот бубенчик приведет тебя домой. В тот дом, где ты будешь счастлива. Мне нужен простор, а тебе – дом. И я всем сердцем хочу, чтобы ты его нашла!
   Борглинда отвернулась. От этих слов у нее вдруг защемило сердце, и она заново осознала свое нынешнее положение. В носу резко защипало, под веки хлынули неудержимые и обжигающе-горячие слезы. Только бы фьялли не увидели. Какой уж тут дом! Даже и того дома, что напоминал полумертвое тело прежней усадьбы Лейрингов, ей теперь не видать.
   Гельд молчал рядом, понимая, что больше ничем помочь ей не может.
   Вскоре Борглинде стало не до слез.
   – Дозорный мыс! Дозорный мыс! – закричали на носу.
   Асвальд ярл зачем-то прошелся вдоль внутреннего края скамей через весь корабль до кормы, потом вернулся обратно на нос. Лицо у него было возбужденное и сосредоточенное разом.
   «Ага, доблестный ярл! – отметила про себя Борглинда. – Ты тоже беспокоишься! Не знаешь, как тебя встретят с такой добычей! Из железной головы не очень-то много мечей выйдет!»
   Она увидела Дозорный мыс – высокую темно-бурую скалу, до гладкости облизанную волнами, за которой на берегу, перед темнеющим сосняком, стояло несколько небольших домишек. На лбу скалы с десяток человек махало руками, в небо тянулся прямой и густой столб темно-серого дыма. Борглинда сжимала руки под накидкой, заново ощущая, что сейчас ее судьба решится. За время пути она попривыкла к фьяллям Асвальдовой дружины, но сейчас сама земля чужого племени втягивала ее в себя, как чудовище, готовое проглотить. Вот он, бурый каменный берег, где она... Борглинда не знала, чего ждать от этой неприветливой земли, не ждала ничего хорошего, дрожала, нетерпеливо желала узнать наконец свою участь, и при этом что-то в ней упиралось, отчаянно желая эту участь отдалить. Словом, полный сумбур чувств и мыслей.
   Обойдя мыс, «Щетинистый» первым вошел во фьорд, за ним величаво двигались остальные шесть «драконов». Три огромные ели махали зелеными рукавами, приветствуя корабли.
   – Это наши еловые тролли! – один из хирдманов на ближнем весле повернулся к Борглинде и подмигнул. На его лице была живейшая радость от возвращения домой, и, уж конечно, он не считал пятнадцатилетнюю девочку своим врагом. – Они ночью ходят вдоль фьорда и проверяют, все ли в порядке, а днем превращаются в ели!
   – А вон там, смотри, это усадьба конунга! – радостно подхватил другой. – Видишь, дым?
   Борглинда не видела никакого дыма, если не считать столбиков от ближайших к морю домишек. Но фьяллям так хотелось, чтобы он уже был виден, и они различали его там, где его и не было.
   Но наконец и она заметила несколько дымов рядом, что указывало на большую усадьбу.
   – Там над крышей – ясень! – ликовали хирдманы, жалея, что гостья не может отсюда разглядеть это чудо. – Наш священный ясень! Мы его зовем Малым Иггдрасилем ^[69]! Скоро сама все увидишь!
   Один из кораблей обогнал «Щетинистого» – это была «Рогатая Свинья», теперь показавшая им корму. На заднем штевне на уровне борта был вырезан задорно закрученный свиной хвостик, а на самой вершине – небольшая морда жабы, косоглазой и ухмыляющейся. Чуть высунув язык, она дразнила оставшихся позади.
   – Эй, куда вы так торопитесь? – привстав, весело закричал Гельд. – Хранители Головы, а от головы убежали! По своему троллю соскучились?
   Сёльви и Слагви махали руками и кричали что-то неразборчиво-веселое. «Свинья» быстро уходила к вершине фьорда.
   – Это у них корабль такой! – смеялись хирдманы вокруг. – «Рогатая Свинья» из любого похода идет сразу к дому, что ты с ней ни делай, а до конунга и прочего ей дела нет! Это Эгиль Угрюмый так устроил! У него каждый корабль свой нрав имеет. А что, и правильно! Первым делом – домой!
   Борглинду била неудержимая дрожь. Гельд накрыл ее стиснутые руки своей широкой ладонью, крепко сжал и отошел к корме: сейчас ему рядом с ней не место. Его рука показалась Борглинде очень горячей, а сама она мерзла так, как было год назад, когда она подхватила злую лихорадку и чуть не умерла. Уже видна была окруженная высокими соснами песчаная площадка, где большие корабли могут подойти к берегу, на площадке толпился народ, все кричали, размахивали руками. На скале сбоку от площадки маленькая девичья фигурка прыгала и хлопала в ладоши, ее длиннющие золотые волосы прыгали вместе с ней, и Борглинда готова была принять ее за местного духа – альва какого-нибудь. Мельком она заметила на берегу множество женщин и детей и мельком же удивилась: в ней еще жило детское представление, что племя фьяллей состоит только из вооруженных мужчин. Новое открытие опять сбило ее с толку, хотя какой уж тут толк!
   Корабль неудержимо приближался к площадке, какие-то люди в кожаных штанах и плотно обмотанных ремнями сапогах готовились втаскивать его на песок и подошли уже к самой воде. Все это были фьялли – и у воды, и подальше, везде фьялли с двумя косами, заплетенными над ушами, с молоточками Тора на шее и на рукоятях мечей. Борглинда знала, что сейчас ей нечего бояться, но привычный страх перед фьяллями заставлял сердце дрожать, будто ее захлестывают холодные темные волны.
   Где-то среди них должен быть и Торбранд конунг... Или он ждет в усадьбе? Говорили, что он не надменен и любит встречать своих людей на берегу. Вот бы у него сейчас схватило живот и встреча немного отложилась! Сейчас придется вставать...
   Обеими руками вцепившись в мешок, на котором сидела, Борглинда смотрела прямо перед собой. Пока она не смотрит на фьяллей, они тоже как бы ее не видят... Проклятая дрожь не унималась, внутри все тряслось, так что сердце, печенка и прочее, что там есть, стукалось друг об друга. Сейчас надо будет встать и выбираться с корабля – как? Борглинда боялась сделать шаг, боялась не удержаться на ногах. Она заставляла себя вспомнить советы Гельда, которые были очень по-своему умны, но слова вились у нее в голове пустым роем и улетали, не оставив следа в сознании. Гельд! Если бы он мог взять ее за руку и свести на берег... С ним не так страшно... Но это уж совсем никуда не годится – чтобы ее, дочь Лейрингов, вел безродный торговец!
   «Щетинистый» ткнулся носом в песок, Борглинда качнулась вперед от сильного толчка, дыхание у нее оборвалось, как перед прыжком в холодную воду. Но тут же проклятая дрожь исчезла, исчерпав отпущенные на волнение силы, и Борглинда стала так спокойна, что сама дивилась. Она как бы окаменела. Любопытно, поможет ей кто-нибудь сойти с корабля?
   – Идем! – Рядом с ней оказался Асвальд ярл и взял под локоть. Но при этом его взгляд был прикован к чему-то на берегу. Подвернись ему сейчас под руку вместо Борглинды старая Йорунн, он ничего не заметит. – Конунг нас ждет.
   Борглинда встала и шагнула вперед. Нельда со Свейном на руках пошла за ней. Возле носа корабля Асвальд взял Борглинду на руки, перегнулся через борт и передал кому-то внизу; один из его хирдманов принял ее и бережно поставил на землю. Борглинда отошла в сторону, чтобы не мешать другим. После зыбучего корабля ноги стояли на земле как-то непрочно, и она боялась упасть. Вот был бы позор!
   – Смотри-ка! – крикнул кто-то из стоявших на берегу неподалеку. – Да возьмут меня великаны – он нашел себе невесту!
   – Смотри, смотри! И правда! Ай да девчонка!
   – Не хуже Хродмаровой жены будет, а?
   – Любопытно, он ее тоже отвоевал у ведьм?
   – Гейра, Гейра, иди скорее, погляди!
   – Я же вам говорил, что Асвальд сын Кольбейна от других не отстанет! Ему только дай случай отличиться!
   – Эй, славный ярл, а меня на свадьбу позовешь?
   Фьялли весело хохотали, подталкивали друг друга. Борглинда не сразу поняла, что все это говорится о ней, и недоуменно глянула на Асвальда: так у него и невеста есть? Где? Но лицо Асвальда вместо радостного было натянутым и откровенно злым. Он бросил на говоривших острый неприязненный взгляд, и смешки умолкли. А Борглинда вдруг все сообразила и покраснела от негодования: у них еще хватает наглости смеяться над ней! От возмущения весь ее страх прошел, лицо стало надменным. Все получается по советам Гельда... Ей мучительно хотелось поискать глазами Гельда среди суеты и толкотни, царившей возле кораблей, но все же шарить глазами по этой самодовольной, смеющейся и чуждой толпе она не смела.
   – Смотри-ка, Эрнольв ярл вернулся! – сказал рядом тот хирдман, что ставил ее на землю. – Раньше нас!
   – Еще бы! – ответил ему кто-то. – Он ведь насколько раньше нас уехал!
   Борглинда оглянулась: надо же и ей куда-то смотреть. И вздрогнула, едва сдержав невольный крик. В десяти шагах от нее перед кучкой фьяллей стоял высокий, широкоплечий человек в красном плаще. Расставив ноги, он упирал руки в бока и от этой повелительной позы казался настоящим великаном. И лицо его было под стать великану: все сплошь покрытое мелкими багровыми шрамами, с прикрытым левым глазом. Правый глаз смотрел из-под широкой черной брови умно и внимательно.
   – Не бойся, красавица! – добродушный Рэв тронул Борглинду за локоть. – Это Эрнольв сын Хравна. Его еще зовут Одноглазым. Не бойся, он совсем не злой человек. Наоборот, очень добрый и дружелюбный. Ему только с лицом не повезло. Он не всегда такой был, это после «гнилой смерти». Я-то легко отделался, – Рэв мазнул себя пальцами по щеке, где виднелось несколько мелких розоватых шрамиков, – а его вон как… Э, да Хродмар ярл тоже пришел!
   На Хродмара ярла Борглинда смотреть не стала: она видела его не раз и терпеть не могла.
   – Иди за мной! – мимоходом бросил ей Асвальд, проходя куда-то вперед.
   Борглинда повиновалась. Ее лицо сохраняла гордое и замкнутое выражение, она ступала по каменистому берегу с заученной величавостью, но в душе у нее была холодная пустота настоящего ужаса.
   –Приветствую тебя, конунг! – услышала она впереди голос Асвальда и подняла глаза. Хоть и страшно, но деваться некуда.
   – Приветствую тебя, Асвальд сын Кольбейна. Я вижу, что поход твой не был напрасен! – раздался в ответ негромкий, спокойный, даже с оттенком небрежного дружелюбия голос.
   Торбранд конунг стоял в пяти шагах от Борглинды. Она достаточно хорошо знала это некрасивое, но внушительное умное лицо с длинным носом и холодными бледно-голубыми глазами; она много раз видела его, но думала о нем еще больше, и конунг фьяллей в ее воображении занимал место где-то возле богов и Древних героев вроде Сигурда Убийцы Фафнира. Конечно, это было не доброе божество, но с ним очень даже приходилось считаться. И сейчас Борглинде не верилось, что она сама, наяву, стоит в самом сердце Фьялленланда и видит перед собой Торбранда Тролля.
   А Торбранд конунг смотрел на нее и моргал, будто не веря своим глазам. На его гордом лице это моргание казалось признаком не удивления, а пренебрежения, и Борглинда еще выше подняла нос. Кто бы ты ни был, а нечего смотреть на меня, как орел на букашку!
   – Если глаза меня не обманывают и память не изменяет... – начал. Торбранд конунг, а потом перевел вопросительный взгляд на Асвальда. – Неужели вижу перед собой одну из Лейрингов?
   «Надо же, какой памятливый!» – отметила Борглинда. Когда Торбранд конунг в последний раз был на Остром мысу, она была еще слишком мала, не сидела за женским столом на пирах и не подавала гостям кубков. Где и когда он ее заметил, как догадался, что она из рода хозяев? Уж не колдун ли он, в самом деле?
   – Это Борглинда дочь Халькеля, родственница Гримкеля Черной Бороды, – представил ее Асвальд, не оглянувшись даже к ней. – Того самого, что называет себя конунгом квиттов. Но мне сдается, что он очень мало достоин этого звания. Если позволишь, я расскажу тебе обо всем, что повидал.
   – Непременно! – заверил Торбранд конунг. – Я прошу тебя, Борглинда дочь Халькеля, быть моей гостьей. В моем доме тебе ни в чем не будет отказа. А что за ребенка несут позади тебя?
   – Это Свейн сын Свейна, сын моего брата, – ответила Борглинда, поскольку вопрос конунга был обращен к ней самой. Голос ее прозвучал достаточно твердо, и она храбро добавила: – Одного из тех, кто погиб в Битве Конунгов!
   Торбранд конунг кивнул, как будто отдавал дань уважения достойно погибшему противнику. Думал он уже о другом. Можно подобрать множество причин, по которым Асвальд привез бы красивую девушку. Но если он посчитал нужным тащить через море годовалого мальчишку, значит, на Остром мысу произошли важные события. Или Асвальд всерьез замирился с Гримкелем, так что посватался к его племяннице и взял на воспитание племянника – но это маловероятно, не такой он человек, Асвальд сын Кольбейна. Или он вконец рассорился и взял этих двоих в залог. Вот это уже больше похоже на правду.
   – Сегодня вечером, Асвальд ярл, я жду тебя и твоих родичей, – спокойно сказал Торбранд конунг. – А тебя, Борглинда дочь Халькеля, и твоего брата прошу следовать в мой дом сейчас.
   Он слегка повел рукой, и Борглинда подошла к нему. Пусть все фьялли смотрят, как дочь Лейрингов умеет себя держать!
   Она шла рядом с конунгом, поглядывая под ноги, чтобы не споткнуться на каменистой тропинке, где отовсюду торчали изгибы сосновых корней. Вокруг нее были фьялли, звучала речь фьяллей, мелькали фьялльские косы. Борглинде очень хотелось оглянуться и поискать глазами Гельда. Если бы хоть знать, что он тоже будет в усадьбе конунга! Но, скорее всего, Асвальд забрал его к себе, и она осталась тут совсем одна. Как та старухина дочка из Гельдовой лживой саги, что пошла искать курицу и провалилась в гору к троллю.
   Еще по пути от Квиттинга между Асвальдом и Гельдом было условлено, что если Торбранд конунг не пригласит его в Аскегорд, Гельд со своими людьми и товарами может расположиться в Висячей Скале, усадьбе Кольбейна ярла.
   – Было бы неучтиво с моей стороны не оказать тебе гостеприимства после всего, чем ты мне помог, – снисходительно сказал Асвальд, и Гельд благодарно наклонил голову, понимая, что гордый ярл проявил всю учтивость, на какую был способен. – А мой отец любит принимать гостей, особенно таких разговорчивых.
   Гельд держал приглашение про запас, но притом подумывал, что остановиться у конунга будет лучше.
   – Ты посмотри, сколько народу! – восклицал он и подталкивал Бьёрна Точило в бок, пока Асвальд ярл приветствовал кого-то и разговаривал с конунгом. – Сколько богатого народу! Провалиться мне на этом месте прямо в Нифльхейм, если тут нет двух-трех десятков славных героев, что награб... добыли на Квиттинге немало серебра. У них полно серебра и золота, и наши с тобой товары им очень понравятся. И цветные ткани, и литая бронза, и резная кость, и говорлинский мед. А в усадьбе конунга...
   – А в усадьбе конунга нас затопчут! – ворчал Бьерн, разглядывая суетящихся фьяллей.
   – Ну и болтуны! Подумать только! А я думал, фьялли – суровый и молчаливый народ.
   – Больше испытаешь – больше и узнаешь! – Гельд ободряюще хлопнул старшего товарища по плечу. – Я тебе давно говорил: поедем в Аскефьорд!
   – Конунг получил дань – у него все клети заняты квиттингским товаром. И лечь наверняка будет негде. Смотри, какая толкотня! Пойдем-ка лучше к Асвальду ярлу!
   – Зато в усадьбе конунга целый день крутится народ со всего фьорда! Там наши товары будут на виду, и...
   – Там для наших товаров не будет места. А если будет, то тамошний управитель засунет их в какую-нибудь клеть, так что и показать ничего нельзя будет. Ты у нас известный умелец на пальцах изображать хоть литые светильники, хоть женские подвески, но люди любят посмотреть и потрогать!
   – Посмотрим, дорогой мой мудрец. Может быть, все еще не так страшно.
   – И конунг нас пока что не приглашал...
   – Вот уж в чем нет нужды! – весело сказал кто-то рядом. – Неужели это ты, Гельд Подкидыш? Каким ветром тебя закинуло к нам?
   Обернувшись, Гельд и Бьёрн увидели плотного, толстоватого человека лет пятидесяти с лишним, с красивыми светлыми волосами, с рыжеватыми прядями на висках и в бороде, с огромной золотой пряжкой на выпуклом животе. Лицо у него было умное и приветливое, и серые глаза смотрели на Гельда с искренней радостью.
   – Модольв ярл! – Гельд тоже обрадовался нежданной встрече. – А ты-то как сюда... Ой, да что это я несу! – Он хлопнул себя по лбу и рассмеялся. – Вроде еще не очень старый, а забывчив хуже всякого старика. Ты же здесь, живешь!
   – Конечно! – Модольв Золотая Пряжка тоже смеялся, и вокруг глаз его образовались светлые лучики морщинок. – И я ведь приглашал тебя к себе, ты и это забыл? Так что, если ты не найдешь пристанища получше, то наша усадьба, Медвежья Долина, будет рада тебя принять. Я там теперь живу общим домом с моей сестрой Стейнвёр и ее мужем, Кари ярлом. Ты про него слышал? Но уж про моего племянника, Хродмара ярла, ты непременно должен был слышать!
   – Уж как не слышать! – с готовностью отозвался Бьёрн Точило. Он всегда спешил сделать приятное знатным и могущественным людям, если была такая возможность. – Про твоего племянника, Модольв ярл, складывают саги не хуже, чем про Сигурда Убийцу Дракона!
   С Модольвом Золотой Пряжкой Гельд и Бьёрн познакомились давно, лет семь назад, на торгу в Эльвенэсе и с тех пор не раз встречались в разных местах Морского Пути. Теперь Гельд посматривал на него с особенным любопытством: за время похода с Асвальдом Сутулым он столько наслушался про Хродмара ярла, что и его дядя стал казаться как-то ближе. Беседуя, они пропустили вперед почти всю толпу, которая постепенно потянулась вслед за конунгом прочь от моря, к усадьбе.
   И вдруг Гельд перестал слышать приветливый голос Модольва. Нет, Модольв ярл продолжал говорить, а просто Гельд забыл, где он находится и с кем стоит.
   Неподалеку от них, не заслоненная больше толпой, под высокой сосной стояла пестрая кучка женщин. Там же был кто-то из приехавших, Гейрбранд Галка что-то увлеченно рассказывал, а его кормчий, дотошный Ульвкар, то и дело поправлял, и все смеялись. Но Гельд видел среди женщин только одну. Она была высока, стройна, прямые золотистые волосы спадали блестящим потоком и мягко колебались под ветром. Вот она оставила эту кучку, перешла ближе к морю, окликнула кого-то. Ее движения были легкими, плавными и слаженными, как течение прозрачного ручья меж пестрых гладких камней, а черты лица – молчала ли она, улыбалась ли, говорила ли – излучали мягкий, но ослепительно-прекрасный свет. Гельд смотрел на нее, не отрываясь, и теперь ему стало ясно, зачем он явился вслед за Асвальдом в Аскефьорд. Чтобы ее увидеть. Он и на свет родился, чтобы ее увидеть.
   – Ты куда смотришь? – Модольв ярл заметил, что молодой собеседник глядит куда-то мимо него, и в его глазах отражается что-то очень далекое от цен на оружие в Ветроборе и торговых пошлин на Квартинге.
   – Кто это? – спросил Гельд, не отрывая глаз от кого-то у Модольва за спиной.
   – Где? – Модольв ярл тоже обернулся.
   На берегу еще было полно народа. Под сосной стояли обнявшись Хильдирид Хохотушка со своей неразлучной подругой Гейрой, они смеялись, слушая Гейранда и Ульвкара; рядом Альвина и Тора из Ольховой Рощи ахали, недоверчиво расширяя глаза, бегала туда-сюда непоседа Ингигерд, за ней носились трое ее детей, дергая хирдманов за рукава... Винтруда из Лужайки держала за руку своего сынишку и слушала как Орм Великан вдохновенно клянется в чем-то.., Эренгерда из Висячей Скалы со служанкой стояла возле самого носа «Щетинистого» и расспрашивала о чем-то кормчего.