Страница:
Что его удивило, так это количество рассеянных вокруг города караванов Лудильщиков, разбивших лагерь на окрестных полях. Пять из них лежали в пределах его взгляда. Если верить Илайасу, встреча двух караванов была праздником, если встречались три, то празднование могло продолжаться долгие дни. Но большие сборы редко случались кроме как летом, в День Солнца, но тогда они встречались на своих традиционных местах. Перрину было почти жаль, что он не привел Айрама, несмотря на риск, что Масиме слишком многое станет известно. Возможно, если бы Айраму удалось провести немного времени среди своего народа, он решился бы выбросить свой меч. Это было лучшим решением, которое Перрин мог представить для этой сложной проблемы, хотя – вряд ли это сработает. Айрам полюбил меч, возможно, даже слишком. Но он не мог просто так прогнать парня. Он сам вложил меч в его руку, и теперь он нес ответственность и за Айрама и за его меч. Только Свету ведомо, что случится с парнем, если он действительно решит уйти к Масиме.
«Милорд, вы хмуритесь, рассматривая Туата’ан», – растягивая слова, сказала Генерал Кирган. Проведя много времени вместе, он стал немного лучше понимать ее речь. – «В ваших землях с ними были проблемы? У нас дома нет никого похожего на них, но единственной неприятностью, связанной с ними, о которой мне известно, были местные жители, пытавшиеся их прогнать. Очевидно, их считают большими ворами».
Сегодня они с Мишимой были в изысканных синих плащах с красно-желтой отделкой, и в красных куртках с синими манжетами и отворотами с желтой каймой. Три маленьких синих вставки проходящих вертикально на левой стороне ее куртки в виде тонких перьев плюмажа на шлемах Шончан указывали на ее ранг, а так же два у Мишимы. На дюжине солдат, едущих позади, были полосатые нагрудники и раскрашенные шлемы, кроме того, они несли окованные сталью копья, держа их под точным одинаковым углом. За Шончан следовала группа подхалимов Фэйли, числом также двенадцать, представляя собой занятное зрелище в тайренских куртках с полосатыми атласными рукавами-буфами и в темных кайриэнских нарядах с цветными полосами Домов поперек груди. Несмотря на свои мечи, они выглядели куда безобиднее солдат, и, кажется, это понимали. Всякий раз, когда ветер налетал сзади, он приносил с собой запах раздражения, который, по мнению Перина, вряд ли исходил от Шончан. От солдат веяло спокойствием и ожиданием, как от волков, которые знали, что зубы могут пригодиться скоро, но не сейчас. Пока нет.
«А! Время от времени они могут украсть цыплят, Генерал», – сказал со смехом Неалд, подкручивая тонкий навощенный ус, – «но я не стал бы называть их большими ворами».
Он наслаждался удивлением Шончан от врат, которые перенесли их всех сюда, и все еще важничал по этому поводу, пытаясь принять напыщенный вид, сидя в седле. Трудно было представить, что не заработай он черной куртки, то до сих пор бы работал на ферме своего отца и, возможно, через год или два решил бы жениться на какой-нибудь соседской девушке.
«Для большого воровства требуется храбрость, а у Лудильщиков она отсутствует».
Балвер, закутанный в свой темный плащ, поморщился, или, возможно, улыбнулся. Иногда в этом высушенном маленьком человечке трудно было уловить различия, если Перрин не мог почувствовать его запах. Эта пара – Балвер и Неалд – сопровождала Перрина, чтобы уравновесить силы в противовес седой сул’дам, сопровождавшей Кирган и Мишиму, связанной с дамани, у которой были холодные глаза и седые пряди в темных волосах. Для Шончан сул’дам и дамани, связанные сегментированным металлическим поводком, считались одним целым. Он скорее бы отправился с одним Неалдом, или, в конце концов, не стал бы брать никого больше, кроме Неалда и Балвера, но Талланвор был прав на счет Шончан и их протокола. Переговоры затянулись на три дня – и хотя часть усилий была потрачена на обсуждение следовать ли плану Перрина, или сделать его частью замысла Тайли, но так или иначе, она согласилась только потому, что не смогла придумать ничего лучшего. Добрая часть времени была потрачена впустую на переговоры о том, сколько людей может взять с собой каждая из сторон. Следовало иметь равное число человек с каждой стороны, а Генерал Знамени хотела привести сотню солдат и пару дамани. Ради большей чести. Она сильно изумилась оттого, что он желал идти с меньшим числом, и приняла это лишь после того, как он указал, что каждый из людей Фэйли был благородного происхождения. Ему казалось, что ее честь уязвлена тем, что она не может составить эскорт, соответствующий ее рангу. Странный народ, эти Шончан. О, уже были случаи убедиться. Этот союз был просто временным, не говоря уже о том, что весьма непрочным, и Генерал Знамени знала об этом, также как и он сам.
«Дважды они давали мне убежище, когда я в нем нуждался. Мне и моим друзьям, при этом, не требуя ничего взамен», – сказал Перрин спокойно. – «А лучшее, из того, что я помню, случилось тогда, когда Троллоки окружили Эмондов Луг. Туата’ан оставались на лугу с детьми, теми немногими, что выжили и с нашими, заслонив их собой. Они не стали бы сражаться – это не их путь – но если бы Троллоки нас опрокинули, они попытались бы увести детей в безопасное место. Наши дети связывали им руки и делали бегство менее вероятным, но они все равно хотели помочь».
Неалд беспокойно закашлялся и отвернулся. Румянец окрасил его щеки. Несмотря на все, что он видел и делал, он все еще был юнцом. Ему было лишь семнадцать. На этот раз без сомнения Балвер улыбнулся.
«Думаю, что ваша жизнь могла бы стать предметом целого повествования», – сказала Генерал. Судя по ее тону, она приглашала продолжать рассказ.
«Я предпочел бы, чтобы моя жизнь была более обыденной», – сказал он. Но в сказаниях не было места для людей, которые хотели спокойствия.
«Когда-нибудь я хотел бы увидеть хоть одного из этих Троллоков, о которых я часто слышу», – сказал Мишима, когда пауза стала затягиваться. Задор окрасил его запах, и он погладил рукоять своего меча, возможно, неосознанно.
«Нет, вам бы не захотелось», – ответил Перрин. – «Но рано или поздно у вас будет шанс, и вам это не понравится». – Мгновение спустя, мужчина со шрамами понимающе кивнул, его задор растаял. По крайней мере, он начал верить, что Троллоки и Мурдраалы нечто большее, чем причудливые рассказы путешественников. Если в нем еще оставались подобные сомнения, пришло время стереть их навсегда.
При въезде в Алмизар, когда они направили лошадей к северной стене города по узкой дороге между повозок, Балвер ускользнул от них. Медора, высокая женщина, почти столь же смуглая как Тайли, но с глубокими синими глазами, в темных штанах и мужской куртке с пышными красно-полосатыми рукавами, и с мечом на боку ушла с ним. Балвер ехал сутулясь, словно птица неуклюже взгромоздившаяся на лошадь, Медора – сидя прямо и гордо, до кончиков волос – дочь Благородного Лорда и предводитель людей Фэйли. Хотя скорее она следовала за Балвером, чем ехала рядом. Удивительно, но подхалимы Фэйли, кажется, приняли над собой руководство этого маленького суетливого человечка. Это сделало их менее назойливыми, и даже до некоторой степени полезными, что раньше казалось Перину вообще невозможным. Генерал Знамени никак не возразила против отъезда, хотя и пристально поглядела им вслед.
«Это мило со стороны Леди навестить подругу слуги», – сказала она задумчиво. Этот слух распространял Балвер, о том, что некогда он знал женщину, которая жила в Алмизаре, и Медора хотела бы встретиться с ней, если она все еще жива.
«Медора – добрая женщина», – ответил Перрин. – «Это так по-нашему, быть добрым со слугами». – Тайли ответила лишь взглядом, что еще раз напомнило ему о том, что не стоит принимать ее за дурочку. Плохо, что он ничего не знает о способах Шончан выражать свои мысли, тогда они, возможно, придумали бы другую историю. Просто Балвером овладело настоящее безумие – неопасное, но все же безумие – воспользовавшись этим шансом собрать информацию о том, что происходит в Амадиции под властью Шончан. Что до Перрина, то ему это было абсолютно все равно. Теперь только Фэйли имела значение. Об остальном он побеспокоится позже.
Точно к северу от Алмизара каменные стены, разделявшие семь или восемь фермерских полей, были разобраны, создавая длинную полосу пустой земли, которая казалась одновременно истоптанной и перепаханной. Громадное странное создание с парой закутанных людей, сидящих на его спине, неуклюже бежало вдоль полосы земли на двух лапах, которые казались слишком тонкими для существа подобного размера. Даже слово «странное» не могло в полной мере передать весь его вид. Оно было морщинистое, серое, крупнее лошади, не принимая во внимание его длинную змеевидную шею и тонкий хвост, даже длиннее шеи, который существо держало вытянутым позади. Во время бега оно било крыльями как у летучей мыши, которые в размахе могли сравниться с речной баржей. Он видел подобных животных прежде, только в воздухе и на расстоянии. Tайли сказала ему, что их называют ракен. Создание медленно поднялось в воздух, почти задев верхушки деревьев. Он повернул голову, чтобы проследить, как ракен медленно поднялся в небо. В полете неуклюжесть существа исчезла без следа. Было бы здорово полетать на одном из них. Он подавил эту мысль, стыдясь и возмущаясь тем, что позволил себе отвлечься.
Генерал Знамени замедлила своего гнедого и, нахмурившись, посмотрела на поле. На дальнем конце поля люди кормили еще четырех этих странных животных, поддерживая большие корзины, чтобы им было удобнее есть, пока рогатые морды существ стремительно выхватывали пищу из корзин и тут же глотали. Перрин испытывал крайне неприятное чувство от мысли о том, чем могло питаться подобное создание.
«У них должны быть еще ракены помимо этих», – пробормотала она. – «Если это – все, что есть...»
«Мы берем то, что можем получить и уезжаем», – сказал он. – «Даже ни одного, если дойдет до этого. Мы уже знаем, где Шайдо».
«Я люблю знать, что происходит у меня за спиной», – сказала она ему сухо, снова набирая ход.
На близлежащей ферме, которая была занята Шончан, приблизительно дюжина солдат играла в кости на столах, установленных как попало перед зданием с соломенной крышей. Еще больше солдат входило и выходило из каменного сарая, хотя он не видел никаких признаков присутствия лошадей, не считая одинокой упряжки с фургоном, с которой пара мужчин в одежде из грубого шерстяного сукна сгружали корзины, бочки и джутовые мешки. Перрин предположил, что остальные были солдатами. Почти половину из них составляли женщины. Мужчины были почти такого же роста, как и женщины – а если и высокими, то худыми. И хотя ни у одного из них не было меча, они все носили плотно подогнанные куртки небесно лазоревого цвета, и у каждого имелась пара ножей в ножнах, нашитых на их ладные сапоги. Судя по униформе подразумевалось, что это солдаты.
Мэт был бы тут как дома, подумал Перрин, слыша их смех при удачных бросках и стоны при неудачных. Цветная радуга возникла в его голове, и на мгновение он увидел съезжающего с дороги в лес Мэта в сопровождении верховых людей и вьючных лошадей. Всего на мгновение, потому что он отодвинул видение в сторону, даже не подумав о том, с чего это Мэт подался в леса, или что за люди с ним. Только Фэйли имеет значение. Утром он завязал пятьдесят первый узел на кожаном шнуре, который носил в кармане. Пятьдесят один день она была в плену. Он надеялся, что она была до сих пор в плену. Это значило бы, что она все еще жива, и ее можно спасти. Но если она мертва... Его рука сжалась на рукояти молота, висящего на ремне, сжалась до боли в суставах.
Он осознал, что Генерал Знамени и Мишима наблюдают за ним. Мишима осторожно, положив руку рядом с эфесом меча, а Тайли глубокомысленно. Непрочный союз, мало доверия с обеих сторон.
«На мгновение я подумала, что Вы готовы убить летунов», – сказала она спокойно. – «У Вас есть мое слово. Мы освободим Вашу жену. Или отомстим за нее».
Перрин судорожно втянул воздух, и понял, что держит молот. Фэйли должна быть жива. Элис сказала, что она под ее защитой. Но сколько защиты могла обеспечить Айз Седай, если она сама носила белые одежды гай’шайн?
«Давайте закончим здесь. Время бежит». – Сколько еще узлов ему нужно будет завязать на том шнуре? Свет, помоги, чтобы не много.
Спешившись, он вручил узды Ходока Карлону Белцелоне, чисто выбритому тайренцу с длинным носом и слишком узким подбородком. Карлон имел привычку щупать пальцем свой подбородок, словно задаваясь вопросом, куда делась его борода, или поглаживать рукой по волосам как бы в удивлении, почему это они связаны в доходящий до плеч хвост лентой на затылке. Но он не проявлял не малейшего желания отказываться от своей глупой затеи следовать обычаям Айил, впрочем, как и остальные. Балвер отдавал им приказания, и, по крайней мере, они повиновались. Большинство из них уже направилось к столам, оставив лошадей на попечении остальных, некоторые, достав деньги, другие, предлагая фляги с вином. От чего солдаты к удивлению отказались, но люди с деньгами в карманах были встречены более приветливо.
Не глядя в их сторону, Перрин засунул перчатки за широкий ремень, и последовал за Шончан внутрь, отбросив назад плащ, чтобы хорошо стала видна шелковая куртка. К его возвращению люди Фэйли – его люди, поправился он – узнают многое из того, что знают их собратья по игре. Одной стоящей вещи он научился у Балвера. Знание может быть очень полезно, и никогда точно не знаешь, какой кусочек окажется дороже золота. Сейчас, тем не менее, единственное знание, которое его интересовало, будет исходить из другого места.
Первая комната фермерского дома была заполнена столами, развернутыми к двери. За ними сидели клерки, либо внимательно изучая бумаги, либо внося в них записи. Единственными звуками были скрип пера по бумаге и постоянный сухой кашель. Мужчины носили куртки и штаны темного коричневого цвета, платья женщин были такого же оттенка. Некоторые носили значки из серебра или меди в форме кончика пера. Похоже, у Шончан для всех была придумана униформа. Едва Тайли вошла, круглощекий парень в задней части комнаты с выпирающим из-под куртки животом и двумя серебряными значками в виде пера на груди, встал и низко поклонился. Они направились к нему между столами, громко протопав по полу сапогами. Он не выпрямился, пока они не подошли к столу.
«Тайли Хирган». – представилась она кратко. – «Мне нужно переговорить со старшим».
«Как прикажет Генерал Знамени», – подобострастно ответил парень, сделал второй низкий поклон и поспешил за дверь позади него.
Клерк, который кашлял, безусый парень моложе Перрина, которого, судя по чертам его лица, можно было принять за уроженца Двуречья, начал кашлять сильнее, и прикрыл рот рукой. Он старался откашляться, но у него не получалось ничего, кроме сухого кашля.
Мишима нахмурился.
«Парню не следует здесь находиться, раз он болен», – пробормотал он. – «Что, если это заразно? Сейчас о каких только хворях не рассказывают. Еще утром человек здоров как бык, а на закате – уже труп, раздутый в полтора раза, и никто не знает, от чего он умер. Я слышал о женщине, которая сошла с ума в течение часа, и каждый, кто до нее дотронулся, тоже сошел с ума. Через три дня, она и вся деревня, где она жила, были мертвы, кроме тех, кто сбежал». – Он сделал особый знак, создав дугу из большого и указательного пальца, а остальные согнув.
«Вы слишком хорошо информированы, чтобы верить слухам, или их повторять», – сказала резко Генерал Знамени, делая тот же самый знак. Она, кажется, сделала его совсем неосознанно.
Тучный клерк появился вновь, придерживая дверь для седеющего, узколицего человека с черной кожаной повязкой, скрывающей пустоту на месте его правого глаза. Через лоб под повязкой и через всю щеку шел белесый сморщенный шрам. В отличие от людей снаружи, он носил темно синюю куртку с двумя маленькими белыми нашивками на груди, хотя и имел такие же нашитые на сапоги ножны.
«Блазик Фалоун, Генерал Знамени», – представился он с поклоном, пока клерк торопливо шел к своему столу. – «Чем могу служить?»
«Капитан Фалоун, мы должны поговорить наед…» – Тайли осеклась, когда кашлявший мужчина поднялся с места, а его табурет с грохотом опрокинулся.
Сжимая грудь, юноша скрючился, его рвало темным потоком, который, ударяясь об пол, разбивался на крошечных черных жуков, которые начали разбегаться во всех направлениях. Кто-то выругался, ужасающе громко посреди повисшей мертвой тишины. Молодой человек в ужасе уставился на жуков, отрицательно покачав головой, словно не веря своим глазам. Дикими глазами он оглядел комнату, не переставая мотать головой, и открыл рот, словно хотел что-то сказать. Вместо этого, он наклонился и изрыгнул еще один черный поток, больше прежнего, который превратился в жуков, разбежавшихся по полу. Кожа на его лице начала бугриться, словно по его черепу ползало множество жуков. Какая-то женщина истерично завопила от страха, и внезапно все клерки принялись кричать и подпрыгивать, поспешно забираясь на табуреты и даже столы, отчаянно пытаясь увернуться от мелькающих черных пятнышек. Снова и снова мужчину рвало. Сначала он опустился на колени, затем упал, забился в конвульсиях, непрерывным потоком изрыгая все больше и больше жуков. Казалось, он становился будто бы... тоньше. Усыхал. Его конвульсии прекратились, но черные жуки продолжали литься из его зияющего рта и расползаться по полу. Казалось, это продолжалось целый час, но, возможно, не более минуты или двух... Наконец, поток насекомых иссяк и вскоре вовсе прекратился. То, что осталось от парня, превратилось в бледный бесформенный плоский предмет в ворохе одежды, похожий на опорожненный винный мех. Вопли окружающих не стихали. Половина клерков стояла на тех столах, которые устояли. И мужчины и женщины, молились и ругались, либо чередуя одно с другим, во всю мощь своих легких. Остальные сбежали наружу. Маленькие черные жуки покрывали весь пол. Комната наполнилась смрадом ужаса.
«До меня дошел слух», – хрипло сказал Фалоун. Пот выступил бусинами на его лбу. От него пахло страхом. Не ужасом, а именно страхом. – «К востоку от сюда. Только в тот раз это были сороконожки. Маленькие черные сороконожки». – Часть жуков поползли к нему, и он с проклятием отодвинулся, сделав тот же самый особенный знак от зла.
Перрин раздавил жуков сапогом. От их вида волосы на загривке встали дыбом, но ничто не имело значение кроме Фэйли. Ничто!
«Это – всего лишь жуки-точильщики. Вы можете найти их почти повсюду, где есть старый павший лес».
Мужчина вздрогнул, поднял на него пристальный взгляд и снова вздрогнул, заметив цвет глаз Перрина. Увидев молот на его поясе, он бросил быстрый, пораженный взгляд на Генерала Знамени.
«Эти жуки не из какого-нибудь бревна. Они – работа Ослепляющего Души!»
«Может быть», – ответил Перрин спокойно. Он предположил, что Ослепляющий Души одно из имен для Темного. – «Но это не имеет значения». – Он переставил ногу, показывая раздавленные панцири семи или восьми жучков. – «Их можно убить. А у меня нет времени, чтобы попусту тратить его на насекомых, которых я могу раздавить сапогом».
«Мы действительно должны поговорить наедине, Капитан», – добавила Тайли. Ее запах также был полон страха, но строго управляемого. Рука Мишимы застыла в том же самом странном знаке. Он почти также как она контролировал свой страх.
Фалоун очевидно собрался, и запах страха уменьшился. Он не исчез полностью, но все же теперь он взял себя в руки. Однако, все равно старался не смотреть на жуков. – «Как скажете, Генерал Знамени. Атал, слезай со стола и сделай так, чтобы эти... эти твари убрались отсюда. И присмотри, чтобы Метан был должным образом приготовлен к обрядам. Как бы он не умер, но он умер, исполняя свой долг». – Тучный клерк поклонился, перед тем как робко спуститься на пол, и еще раз, когда спустился, но капитан уже отвернулся. – «Не пройдете ли со мной, Генерал Знамени?»
Его рабочий кабинет, возможно когда-то был спальней, но теперь в нем был письменный стол с ящиками, набитыми бумагами, и другой стол, побольше, покрытый картами, придавленными чернильницами, камнями и маленькими медными фигурками. Деревянная стойка у одной из стен была наполнена рулонами, которые тоже были похожи на карты. Камин из серого камня не горел. Фалоун жестом направил их к полудюжине разномастных стульев, стоящих на голом полу у письменного стола и предложил отправить за вином. Он казался разочарованным, когда Тайли отказалась от того и другого. Возможно, он хотел выпить, чтобы успокоить нервы. От него все еще исходил слабый запах страха.
Тайли приступила.
«Мне нужно заменить шесть ракенов, Капитан, и восемнадцать морат’ракенов. И полный отряд наземного обслуживания. Тот, что был у меня, находится где-то в Амадиции, направляясь на запад, и его сложно найти.
Фалоун вздрогнул.
«Генерал Знамени, если вы потеряли ракенов, то знаете, что все резервы были истощены до крайности из-за...» – Его единственный глаз блеснул в сторону Перрина, и он прочистил горло перед тем как продолжить. – «Вы просите три четверти всех животных, что у меня остались. Может вы сможете обойтись меньшим количеством, возможно одним – двумя?
«Четыре», – сказала Тайли твердо, – «и двенадцать летунов. Я соглашусь на это». – Когда хотела, она могла заставить невнятный Шончанский говор звучать резко. – «Эта область столь же безопасна как Синдар, судя по тому, что я слышала, но я оставлю вам четыре».
«Как скажете, Генерал Знамени», – вздохнул Фалоун. – «Можно я взгляну на приказ? Все должно быть зарегистрировано. С тех пор как я потерял способность летать самостоятельно, я все время провожу с пером в руке, словно клерк».
«Лорд Перрин?» – сказала Тайли, и он вынул документ, подписанный Сюрот из кармана своей куртки.
При прочтении документа брови Фалоуна поднимались все выше и выше, он слегка потер восковую печать, но он не ставил его под сомнение дольше, чем Генерал Знамени. Казалось, что Шончан были привычны к подобным вещам. Тем не менее, он испытал облегчение, когда вернул приказ назад, бессознательно отирая руки о куртку. Привычны, но не так уж и слепо. Он незаметно изучал Перрина, и Перрин мог видеть на его лице тот же вопрос, который задала Генерал Знамени. Кто он такой, чтобы иметь такую вещь?
«Мне нужна карта Алтары, Капитан, если она у вас есть», – сказала Тайли. – «Я могу обойтись и без нее, но лучше на карте. Мне нужна северо-западная часть страны».
«Хвала Свету, Генерал Знамени», – сказал Фалоун, наклоняясь, чтобы достать сверток с самого нижнего уровня стойки. – «У меня есть вещь, которую Вы пожелали. По случаю, она была среди карт Амадиции, которые мне дали. Я о ней и думать забыл, пока Вы о ней не упомянули. Я бы сказал, для вас это редкая удача». – Перрин слегка покачал головой. Случайность, а не влияние та’верен. Даже Ранд не был таким сильным та’вереном, чтобы заставить подобное случиться. Цвета закружились, и он разбил их до того, как они успели сформироваться.
Как только Фалоун расстелил карту на столе, придавив углы медным пресс-папье в форме ракена, Генерал Знамени внимательно изучила ее, пока не запомнила нужные ей ориентиры. Карта была достаточно большой, закрыв весь стол, и на ней было все, о чем она просила. Вместе с узкими полосками Амадиции и Гэалдана, ландшафт был представлен в мельчайших подробностях, с названиями городов и деревень, рек и ручьев, написанных маленькими буковками. Перрин знал, что только что увидел прекрасный пример картографического искусства, намного превосходивший большинство обычных карт. Могло ли это быть работой та’верен? Нет, нет, это невозможно.
«Они найдут моих солдат здесь», – растягивая слова, она отметила пальцем. – «Они должны отправляться немедленно. Один летун на ракен, и никаких личных вещей. Они полетят налегке, со всей возможной скоростью. Я хочу, чтобы они были там завтра к ночи. Другой морат'ракен полетит с персоналом. Я надеюсь уехать через несколько часов. Соберите их и приготовьте».
«Телеги», – сказал Перрин. Неалд не мог сделать портал достаточно большим, чтобы провести фургон. – «Что бы они не брали, это должно быть на телегах, а не в фургонах». – Фалоун недоверчиво скривился.
«Телеги», – согласилась Тайли. – «Проследите, Капитан».
Перрин почувствовал в мужчине нечто, что он понял, как желание спросить о чем-то, но все, что сказал Фалоун, поклонившись, было лишь: – «Как прикажете, Генерал Знамени, так и будет сделано».
Во внешней комнате, когда они вошли в нее, оставив капитана, им предстала картина суматохи. Повсюду сновали клерки, тщательно выметая или давя оставшихся жуков метлами. Некоторые из женщин, подметая, рыдали, некоторые мужчины выглядели так, как будто тоже готовы были разрыдаться. И в комнате по прежнему витал запах ужаса. От мертвеца не осталось и следа, но Перрин заметил, что клерки старались обходить то место, где он умер, не позволяя себе ступать на него ногами. Они старались не наступать и на жуков, из чего получилось нечто напоминающее странный танец на кончиках пальцев. Когда Перрин пошел к двери, все остановились и уставились на него.
Снаружи было поспокойнее, но не намного. Солдаты Тайли по-прежнему стояли в ряд рядом со своими лошадями, а Неалд как обычно делал вид, что происходящее его не касается, и даже зевал, прикрывая рот рукой. Но стоявшая неподалеку сул’дам гладила дрожащую дамани и бормотала ей что-то успокаивающее. И солдаты в лазоревых куртках, которых собралось больше, чем было прежде, стояли большой толпой, встревожено переговариваясь. Кайриэнцы и тайренцы примчались вместе со своими лошадьми, окружив Перрина, и загомонили хором.
«Милорд, вы хмуритесь, рассматривая Туата’ан», – растягивая слова, сказала Генерал Кирган. Проведя много времени вместе, он стал немного лучше понимать ее речь. – «В ваших землях с ними были проблемы? У нас дома нет никого похожего на них, но единственной неприятностью, связанной с ними, о которой мне известно, были местные жители, пытавшиеся их прогнать. Очевидно, их считают большими ворами».
Сегодня они с Мишимой были в изысканных синих плащах с красно-желтой отделкой, и в красных куртках с синими манжетами и отворотами с желтой каймой. Три маленьких синих вставки проходящих вертикально на левой стороне ее куртки в виде тонких перьев плюмажа на шлемах Шончан указывали на ее ранг, а так же два у Мишимы. На дюжине солдат, едущих позади, были полосатые нагрудники и раскрашенные шлемы, кроме того, они несли окованные сталью копья, держа их под точным одинаковым углом. За Шончан следовала группа подхалимов Фэйли, числом также двенадцать, представляя собой занятное зрелище в тайренских куртках с полосатыми атласными рукавами-буфами и в темных кайриэнских нарядах с цветными полосами Домов поперек груди. Несмотря на свои мечи, они выглядели куда безобиднее солдат, и, кажется, это понимали. Всякий раз, когда ветер налетал сзади, он приносил с собой запах раздражения, который, по мнению Перина, вряд ли исходил от Шончан. От солдат веяло спокойствием и ожиданием, как от волков, которые знали, что зубы могут пригодиться скоро, но не сейчас. Пока нет.
«А! Время от времени они могут украсть цыплят, Генерал», – сказал со смехом Неалд, подкручивая тонкий навощенный ус, – «но я не стал бы называть их большими ворами».
Он наслаждался удивлением Шончан от врат, которые перенесли их всех сюда, и все еще важничал по этому поводу, пытаясь принять напыщенный вид, сидя в седле. Трудно было представить, что не заработай он черной куртки, то до сих пор бы работал на ферме своего отца и, возможно, через год или два решил бы жениться на какой-нибудь соседской девушке.
«Для большого воровства требуется храбрость, а у Лудильщиков она отсутствует».
Балвер, закутанный в свой темный плащ, поморщился, или, возможно, улыбнулся. Иногда в этом высушенном маленьком человечке трудно было уловить различия, если Перрин не мог почувствовать его запах. Эта пара – Балвер и Неалд – сопровождала Перрина, чтобы уравновесить силы в противовес седой сул’дам, сопровождавшей Кирган и Мишиму, связанной с дамани, у которой были холодные глаза и седые пряди в темных волосах. Для Шончан сул’дам и дамани, связанные сегментированным металлическим поводком, считались одним целым. Он скорее бы отправился с одним Неалдом, или, в конце концов, не стал бы брать никого больше, кроме Неалда и Балвера, но Талланвор был прав на счет Шончан и их протокола. Переговоры затянулись на три дня – и хотя часть усилий была потрачена на обсуждение следовать ли плану Перрина, или сделать его частью замысла Тайли, но так или иначе, она согласилась только потому, что не смогла придумать ничего лучшего. Добрая часть времени была потрачена впустую на переговоры о том, сколько людей может взять с собой каждая из сторон. Следовало иметь равное число человек с каждой стороны, а Генерал Знамени хотела привести сотню солдат и пару дамани. Ради большей чести. Она сильно изумилась оттого, что он желал идти с меньшим числом, и приняла это лишь после того, как он указал, что каждый из людей Фэйли был благородного происхождения. Ему казалось, что ее честь уязвлена тем, что она не может составить эскорт, соответствующий ее рангу. Странный народ, эти Шончан. О, уже были случаи убедиться. Этот союз был просто временным, не говоря уже о том, что весьма непрочным, и Генерал Знамени знала об этом, также как и он сам.
«Дважды они давали мне убежище, когда я в нем нуждался. Мне и моим друзьям, при этом, не требуя ничего взамен», – сказал Перрин спокойно. – «А лучшее, из того, что я помню, случилось тогда, когда Троллоки окружили Эмондов Луг. Туата’ан оставались на лугу с детьми, теми немногими, что выжили и с нашими, заслонив их собой. Они не стали бы сражаться – это не их путь – но если бы Троллоки нас опрокинули, они попытались бы увести детей в безопасное место. Наши дети связывали им руки и делали бегство менее вероятным, но они все равно хотели помочь».
Неалд беспокойно закашлялся и отвернулся. Румянец окрасил его щеки. Несмотря на все, что он видел и делал, он все еще был юнцом. Ему было лишь семнадцать. На этот раз без сомнения Балвер улыбнулся.
«Думаю, что ваша жизнь могла бы стать предметом целого повествования», – сказала Генерал. Судя по ее тону, она приглашала продолжать рассказ.
«Я предпочел бы, чтобы моя жизнь была более обыденной», – сказал он. Но в сказаниях не было места для людей, которые хотели спокойствия.
«Когда-нибудь я хотел бы увидеть хоть одного из этих Троллоков, о которых я часто слышу», – сказал Мишима, когда пауза стала затягиваться. Задор окрасил его запах, и он погладил рукоять своего меча, возможно, неосознанно.
«Нет, вам бы не захотелось», – ответил Перрин. – «Но рано или поздно у вас будет шанс, и вам это не понравится». – Мгновение спустя, мужчина со шрамами понимающе кивнул, его задор растаял. По крайней мере, он начал верить, что Троллоки и Мурдраалы нечто большее, чем причудливые рассказы путешественников. Если в нем еще оставались подобные сомнения, пришло время стереть их навсегда.
При въезде в Алмизар, когда они направили лошадей к северной стене города по узкой дороге между повозок, Балвер ускользнул от них. Медора, высокая женщина, почти столь же смуглая как Тайли, но с глубокими синими глазами, в темных штанах и мужской куртке с пышными красно-полосатыми рукавами, и с мечом на боку ушла с ним. Балвер ехал сутулясь, словно птица неуклюже взгромоздившаяся на лошадь, Медора – сидя прямо и гордо, до кончиков волос – дочь Благородного Лорда и предводитель людей Фэйли. Хотя скорее она следовала за Балвером, чем ехала рядом. Удивительно, но подхалимы Фэйли, кажется, приняли над собой руководство этого маленького суетливого человечка. Это сделало их менее назойливыми, и даже до некоторой степени полезными, что раньше казалось Перину вообще невозможным. Генерал Знамени никак не возразила против отъезда, хотя и пристально поглядела им вслед.
«Это мило со стороны Леди навестить подругу слуги», – сказала она задумчиво. Этот слух распространял Балвер, о том, что некогда он знал женщину, которая жила в Алмизаре, и Медора хотела бы встретиться с ней, если она все еще жива.
«Медора – добрая женщина», – ответил Перрин. – «Это так по-нашему, быть добрым со слугами». – Тайли ответила лишь взглядом, что еще раз напомнило ему о том, что не стоит принимать ее за дурочку. Плохо, что он ничего не знает о способах Шончан выражать свои мысли, тогда они, возможно, придумали бы другую историю. Просто Балвером овладело настоящее безумие – неопасное, но все же безумие – воспользовавшись этим шансом собрать информацию о том, что происходит в Амадиции под властью Шончан. Что до Перрина, то ему это было абсолютно все равно. Теперь только Фэйли имела значение. Об остальном он побеспокоится позже.
Точно к северу от Алмизара каменные стены, разделявшие семь или восемь фермерских полей, были разобраны, создавая длинную полосу пустой земли, которая казалась одновременно истоптанной и перепаханной. Громадное странное создание с парой закутанных людей, сидящих на его спине, неуклюже бежало вдоль полосы земли на двух лапах, которые казались слишком тонкими для существа подобного размера. Даже слово «странное» не могло в полной мере передать весь его вид. Оно было морщинистое, серое, крупнее лошади, не принимая во внимание его длинную змеевидную шею и тонкий хвост, даже длиннее шеи, который существо держало вытянутым позади. Во время бега оно било крыльями как у летучей мыши, которые в размахе могли сравниться с речной баржей. Он видел подобных животных прежде, только в воздухе и на расстоянии. Tайли сказала ему, что их называют ракен. Создание медленно поднялось в воздух, почти задев верхушки деревьев. Он повернул голову, чтобы проследить, как ракен медленно поднялся в небо. В полете неуклюжесть существа исчезла без следа. Было бы здорово полетать на одном из них. Он подавил эту мысль, стыдясь и возмущаясь тем, что позволил себе отвлечься.
Генерал Знамени замедлила своего гнедого и, нахмурившись, посмотрела на поле. На дальнем конце поля люди кормили еще четырех этих странных животных, поддерживая большие корзины, чтобы им было удобнее есть, пока рогатые морды существ стремительно выхватывали пищу из корзин и тут же глотали. Перрин испытывал крайне неприятное чувство от мысли о том, чем могло питаться подобное создание.
«У них должны быть еще ракены помимо этих», – пробормотала она. – «Если это – все, что есть...»
«Мы берем то, что можем получить и уезжаем», – сказал он. – «Даже ни одного, если дойдет до этого. Мы уже знаем, где Шайдо».
«Я люблю знать, что происходит у меня за спиной», – сказала она ему сухо, снова набирая ход.
На близлежащей ферме, которая была занята Шончан, приблизительно дюжина солдат играла в кости на столах, установленных как попало перед зданием с соломенной крышей. Еще больше солдат входило и выходило из каменного сарая, хотя он не видел никаких признаков присутствия лошадей, не считая одинокой упряжки с фургоном, с которой пара мужчин в одежде из грубого шерстяного сукна сгружали корзины, бочки и джутовые мешки. Перрин предположил, что остальные были солдатами. Почти половину из них составляли женщины. Мужчины были почти такого же роста, как и женщины – а если и высокими, то худыми. И хотя ни у одного из них не было меча, они все носили плотно подогнанные куртки небесно лазоревого цвета, и у каждого имелась пара ножей в ножнах, нашитых на их ладные сапоги. Судя по униформе подразумевалось, что это солдаты.
Мэт был бы тут как дома, подумал Перрин, слыша их смех при удачных бросках и стоны при неудачных. Цветная радуга возникла в его голове, и на мгновение он увидел съезжающего с дороги в лес Мэта в сопровождении верховых людей и вьючных лошадей. Всего на мгновение, потому что он отодвинул видение в сторону, даже не подумав о том, с чего это Мэт подался в леса, или что за люди с ним. Только Фэйли имеет значение. Утром он завязал пятьдесят первый узел на кожаном шнуре, который носил в кармане. Пятьдесят один день она была в плену. Он надеялся, что она была до сих пор в плену. Это значило бы, что она все еще жива, и ее можно спасти. Но если она мертва... Его рука сжалась на рукояти молота, висящего на ремне, сжалась до боли в суставах.
Он осознал, что Генерал Знамени и Мишима наблюдают за ним. Мишима осторожно, положив руку рядом с эфесом меча, а Тайли глубокомысленно. Непрочный союз, мало доверия с обеих сторон.
«На мгновение я подумала, что Вы готовы убить летунов», – сказала она спокойно. – «У Вас есть мое слово. Мы освободим Вашу жену. Или отомстим за нее».
Перрин судорожно втянул воздух, и понял, что держит молот. Фэйли должна быть жива. Элис сказала, что она под ее защитой. Но сколько защиты могла обеспечить Айз Седай, если она сама носила белые одежды гай’шайн?
«Давайте закончим здесь. Время бежит». – Сколько еще узлов ему нужно будет завязать на том шнуре? Свет, помоги, чтобы не много.
Спешившись, он вручил узды Ходока Карлону Белцелоне, чисто выбритому тайренцу с длинным носом и слишком узким подбородком. Карлон имел привычку щупать пальцем свой подбородок, словно задаваясь вопросом, куда делась его борода, или поглаживать рукой по волосам как бы в удивлении, почему это они связаны в доходящий до плеч хвост лентой на затылке. Но он не проявлял не малейшего желания отказываться от своей глупой затеи следовать обычаям Айил, впрочем, как и остальные. Балвер отдавал им приказания, и, по крайней мере, они повиновались. Большинство из них уже направилось к столам, оставив лошадей на попечении остальных, некоторые, достав деньги, другие, предлагая фляги с вином. От чего солдаты к удивлению отказались, но люди с деньгами в карманах были встречены более приветливо.
Не глядя в их сторону, Перрин засунул перчатки за широкий ремень, и последовал за Шончан внутрь, отбросив назад плащ, чтобы хорошо стала видна шелковая куртка. К его возвращению люди Фэйли – его люди, поправился он – узнают многое из того, что знают их собратья по игре. Одной стоящей вещи он научился у Балвера. Знание может быть очень полезно, и никогда точно не знаешь, какой кусочек окажется дороже золота. Сейчас, тем не менее, единственное знание, которое его интересовало, будет исходить из другого места.
Первая комната фермерского дома была заполнена столами, развернутыми к двери. За ними сидели клерки, либо внимательно изучая бумаги, либо внося в них записи. Единственными звуками были скрип пера по бумаге и постоянный сухой кашель. Мужчины носили куртки и штаны темного коричневого цвета, платья женщин были такого же оттенка. Некоторые носили значки из серебра или меди в форме кончика пера. Похоже, у Шончан для всех была придумана униформа. Едва Тайли вошла, круглощекий парень в задней части комнаты с выпирающим из-под куртки животом и двумя серебряными значками в виде пера на груди, встал и низко поклонился. Они направились к нему между столами, громко протопав по полу сапогами. Он не выпрямился, пока они не подошли к столу.
«Тайли Хирган». – представилась она кратко. – «Мне нужно переговорить со старшим».
«Как прикажет Генерал Знамени», – подобострастно ответил парень, сделал второй низкий поклон и поспешил за дверь позади него.
Клерк, который кашлял, безусый парень моложе Перрина, которого, судя по чертам его лица, можно было принять за уроженца Двуречья, начал кашлять сильнее, и прикрыл рот рукой. Он старался откашляться, но у него не получалось ничего, кроме сухого кашля.
Мишима нахмурился.
«Парню не следует здесь находиться, раз он болен», – пробормотал он. – «Что, если это заразно? Сейчас о каких только хворях не рассказывают. Еще утром человек здоров как бык, а на закате – уже труп, раздутый в полтора раза, и никто не знает, от чего он умер. Я слышал о женщине, которая сошла с ума в течение часа, и каждый, кто до нее дотронулся, тоже сошел с ума. Через три дня, она и вся деревня, где она жила, были мертвы, кроме тех, кто сбежал». – Он сделал особый знак, создав дугу из большого и указательного пальца, а остальные согнув.
«Вы слишком хорошо информированы, чтобы верить слухам, или их повторять», – сказала резко Генерал Знамени, делая тот же самый знак. Она, кажется, сделала его совсем неосознанно.
Тучный клерк появился вновь, придерживая дверь для седеющего, узколицего человека с черной кожаной повязкой, скрывающей пустоту на месте его правого глаза. Через лоб под повязкой и через всю щеку шел белесый сморщенный шрам. В отличие от людей снаружи, он носил темно синюю куртку с двумя маленькими белыми нашивками на груди, хотя и имел такие же нашитые на сапоги ножны.
«Блазик Фалоун, Генерал Знамени», – представился он с поклоном, пока клерк торопливо шел к своему столу. – «Чем могу служить?»
«Капитан Фалоун, мы должны поговорить наед…» – Тайли осеклась, когда кашлявший мужчина поднялся с места, а его табурет с грохотом опрокинулся.
Сжимая грудь, юноша скрючился, его рвало темным потоком, который, ударяясь об пол, разбивался на крошечных черных жуков, которые начали разбегаться во всех направлениях. Кто-то выругался, ужасающе громко посреди повисшей мертвой тишины. Молодой человек в ужасе уставился на жуков, отрицательно покачав головой, словно не веря своим глазам. Дикими глазами он оглядел комнату, не переставая мотать головой, и открыл рот, словно хотел что-то сказать. Вместо этого, он наклонился и изрыгнул еще один черный поток, больше прежнего, который превратился в жуков, разбежавшихся по полу. Кожа на его лице начала бугриться, словно по его черепу ползало множество жуков. Какая-то женщина истерично завопила от страха, и внезапно все клерки принялись кричать и подпрыгивать, поспешно забираясь на табуреты и даже столы, отчаянно пытаясь увернуться от мелькающих черных пятнышек. Снова и снова мужчину рвало. Сначала он опустился на колени, затем упал, забился в конвульсиях, непрерывным потоком изрыгая все больше и больше жуков. Казалось, он становился будто бы... тоньше. Усыхал. Его конвульсии прекратились, но черные жуки продолжали литься из его зияющего рта и расползаться по полу. Казалось, это продолжалось целый час, но, возможно, не более минуты или двух... Наконец, поток насекомых иссяк и вскоре вовсе прекратился. То, что осталось от парня, превратилось в бледный бесформенный плоский предмет в ворохе одежды, похожий на опорожненный винный мех. Вопли окружающих не стихали. Половина клерков стояла на тех столах, которые устояли. И мужчины и женщины, молились и ругались, либо чередуя одно с другим, во всю мощь своих легких. Остальные сбежали наружу. Маленькие черные жуки покрывали весь пол. Комната наполнилась смрадом ужаса.
«До меня дошел слух», – хрипло сказал Фалоун. Пот выступил бусинами на его лбу. От него пахло страхом. Не ужасом, а именно страхом. – «К востоку от сюда. Только в тот раз это были сороконожки. Маленькие черные сороконожки». – Часть жуков поползли к нему, и он с проклятием отодвинулся, сделав тот же самый особенный знак от зла.
Перрин раздавил жуков сапогом. От их вида волосы на загривке встали дыбом, но ничто не имело значение кроме Фэйли. Ничто!
«Это – всего лишь жуки-точильщики. Вы можете найти их почти повсюду, где есть старый павший лес».
Мужчина вздрогнул, поднял на него пристальный взгляд и снова вздрогнул, заметив цвет глаз Перрина. Увидев молот на его поясе, он бросил быстрый, пораженный взгляд на Генерала Знамени.
«Эти жуки не из какого-нибудь бревна. Они – работа Ослепляющего Души!»
«Может быть», – ответил Перрин спокойно. Он предположил, что Ослепляющий Души одно из имен для Темного. – «Но это не имеет значения». – Он переставил ногу, показывая раздавленные панцири семи или восьми жучков. – «Их можно убить. А у меня нет времени, чтобы попусту тратить его на насекомых, которых я могу раздавить сапогом».
«Мы действительно должны поговорить наедине, Капитан», – добавила Тайли. Ее запах также был полон страха, но строго управляемого. Рука Мишимы застыла в том же самом странном знаке. Он почти также как она контролировал свой страх.
Фалоун очевидно собрался, и запах страха уменьшился. Он не исчез полностью, но все же теперь он взял себя в руки. Однако, все равно старался не смотреть на жуков. – «Как скажете, Генерал Знамени. Атал, слезай со стола и сделай так, чтобы эти... эти твари убрались отсюда. И присмотри, чтобы Метан был должным образом приготовлен к обрядам. Как бы он не умер, но он умер, исполняя свой долг». – Тучный клерк поклонился, перед тем как робко спуститься на пол, и еще раз, когда спустился, но капитан уже отвернулся. – «Не пройдете ли со мной, Генерал Знамени?»
Его рабочий кабинет, возможно когда-то был спальней, но теперь в нем был письменный стол с ящиками, набитыми бумагами, и другой стол, побольше, покрытый картами, придавленными чернильницами, камнями и маленькими медными фигурками. Деревянная стойка у одной из стен была наполнена рулонами, которые тоже были похожи на карты. Камин из серого камня не горел. Фалоун жестом направил их к полудюжине разномастных стульев, стоящих на голом полу у письменного стола и предложил отправить за вином. Он казался разочарованным, когда Тайли отказалась от того и другого. Возможно, он хотел выпить, чтобы успокоить нервы. От него все еще исходил слабый запах страха.
Тайли приступила.
«Мне нужно заменить шесть ракенов, Капитан, и восемнадцать морат’ракенов. И полный отряд наземного обслуживания. Тот, что был у меня, находится где-то в Амадиции, направляясь на запад, и его сложно найти.
Фалоун вздрогнул.
«Генерал Знамени, если вы потеряли ракенов, то знаете, что все резервы были истощены до крайности из-за...» – Его единственный глаз блеснул в сторону Перрина, и он прочистил горло перед тем как продолжить. – «Вы просите три четверти всех животных, что у меня остались. Может вы сможете обойтись меньшим количеством, возможно одним – двумя?
«Четыре», – сказала Тайли твердо, – «и двенадцать летунов. Я соглашусь на это». – Когда хотела, она могла заставить невнятный Шончанский говор звучать резко. – «Эта область столь же безопасна как Синдар, судя по тому, что я слышала, но я оставлю вам четыре».
«Как скажете, Генерал Знамени», – вздохнул Фалоун. – «Можно я взгляну на приказ? Все должно быть зарегистрировано. С тех пор как я потерял способность летать самостоятельно, я все время провожу с пером в руке, словно клерк».
«Лорд Перрин?» – сказала Тайли, и он вынул документ, подписанный Сюрот из кармана своей куртки.
При прочтении документа брови Фалоуна поднимались все выше и выше, он слегка потер восковую печать, но он не ставил его под сомнение дольше, чем Генерал Знамени. Казалось, что Шончан были привычны к подобным вещам. Тем не менее, он испытал облегчение, когда вернул приказ назад, бессознательно отирая руки о куртку. Привычны, но не так уж и слепо. Он незаметно изучал Перрина, и Перрин мог видеть на его лице тот же вопрос, который задала Генерал Знамени. Кто он такой, чтобы иметь такую вещь?
«Мне нужна карта Алтары, Капитан, если она у вас есть», – сказала Тайли. – «Я могу обойтись и без нее, но лучше на карте. Мне нужна северо-западная часть страны».
«Хвала Свету, Генерал Знамени», – сказал Фалоун, наклоняясь, чтобы достать сверток с самого нижнего уровня стойки. – «У меня есть вещь, которую Вы пожелали. По случаю, она была среди карт Амадиции, которые мне дали. Я о ней и думать забыл, пока Вы о ней не упомянули. Я бы сказал, для вас это редкая удача». – Перрин слегка покачал головой. Случайность, а не влияние та’верен. Даже Ранд не был таким сильным та’вереном, чтобы заставить подобное случиться. Цвета закружились, и он разбил их до того, как они успели сформироваться.
Как только Фалоун расстелил карту на столе, придавив углы медным пресс-папье в форме ракена, Генерал Знамени внимательно изучила ее, пока не запомнила нужные ей ориентиры. Карта была достаточно большой, закрыв весь стол, и на ней было все, о чем она просила. Вместе с узкими полосками Амадиции и Гэалдана, ландшафт был представлен в мельчайших подробностях, с названиями городов и деревень, рек и ручьев, написанных маленькими буковками. Перрин знал, что только что увидел прекрасный пример картографического искусства, намного превосходивший большинство обычных карт. Могло ли это быть работой та’верен? Нет, нет, это невозможно.
«Они найдут моих солдат здесь», – растягивая слова, она отметила пальцем. – «Они должны отправляться немедленно. Один летун на ракен, и никаких личных вещей. Они полетят налегке, со всей возможной скоростью. Я хочу, чтобы они были там завтра к ночи. Другой морат'ракен полетит с персоналом. Я надеюсь уехать через несколько часов. Соберите их и приготовьте».
«Телеги», – сказал Перрин. Неалд не мог сделать портал достаточно большим, чтобы провести фургон. – «Что бы они не брали, это должно быть на телегах, а не в фургонах». – Фалоун недоверчиво скривился.
«Телеги», – согласилась Тайли. – «Проследите, Капитан».
Перрин почувствовал в мужчине нечто, что он понял, как желание спросить о чем-то, но все, что сказал Фалоун, поклонившись, было лишь: – «Как прикажете, Генерал Знамени, так и будет сделано».
Во внешней комнате, когда они вошли в нее, оставив капитана, им предстала картина суматохи. Повсюду сновали клерки, тщательно выметая или давя оставшихся жуков метлами. Некоторые из женщин, подметая, рыдали, некоторые мужчины выглядели так, как будто тоже готовы были разрыдаться. И в комнате по прежнему витал запах ужаса. От мертвеца не осталось и следа, но Перрин заметил, что клерки старались обходить то место, где он умер, не позволяя себе ступать на него ногами. Они старались не наступать и на жуков, из чего получилось нечто напоминающее странный танец на кончиках пальцев. Когда Перрин пошел к двери, все остановились и уставились на него.
Снаружи было поспокойнее, но не намного. Солдаты Тайли по-прежнему стояли в ряд рядом со своими лошадями, а Неалд как обычно делал вид, что происходящее его не касается, и даже зевал, прикрывая рот рукой. Но стоявшая неподалеку сул’дам гладила дрожащую дамани и бормотала ей что-то успокаивающее. И солдаты в лазоревых куртках, которых собралось больше, чем было прежде, стояли большой толпой, встревожено переговариваясь. Кайриэнцы и тайренцы примчались вместе со своими лошадьми, окружив Перрина, и загомонили хором.