Страница:
Карид задумчиво кивнул. Он и раньше подозревал, что Белая Башня пошлёт своих лучших агентов для похищения Верховной Леди Туон, хотя и не додумался о тех, кого на этой стороне океана называют выдающимися полководцами. Может настоящее имя Тома Меррилина – Агелмар Джагад или Гарет Брин? Он с нетерпением ожидал с ним встречи, и не только ради возможности спросить: откуда тот узнал, что она прибудет в Эбу Дар? Может он скроет участие Сюрот, а может и нет. В высокой политике, нынешний сообщник с лёгкостью превращается в завтрашнего козла отпущения. За исключением Садовников, Стража, как да’ковале Императрицы, да живёт она вечно, также обитала на высоте. – «Стоит предположить, что планы их уничтожения уже разрабатываются. Ты исполнитель?»
«Хвала Свету, нет!»– пылко возразил Лоуне. Он сделал глубокий глоток из чаши, словно надеялся, что в ней окажется бренди.– «Генерал Чизен переправляется к нам со всей своей армией через Малвайдские Теснины. Видимо кто-то в Таразинском Дворце решил, что наша проблема стоит риска неожиданной атаки со стороны Муранди или Андора, хотя из того, что я слышал, ни одна из этих стран не способна на подобную авантюру. Я лишь должен продержаться до его прибытия. Надеюсь, ему удастся добиться лучших результатов. В конце концов, больше половины его армии – это ветераны из дома».
Неожиданно Лоуне вспомнил, с кем он разоткровенничался. Лицо его вновь превратилось в неподвижную маску из тёмного дерева. Ну и не важно. Карид уже знал, что это работа Мерилина или как-его-там-называть. И он знал, почему тот это делал. В других обстоятельствах, он бы поделился с Лоуне своими соображениями, но Верховная Леди не будет в безопасности до публичного возвращения в Таразинский Дворец под охрану преданных слуг. Если не удастся убедить его в своих подозрениях, касавшихся Верховной Леди, опасность для её жизни только возрастёт.
«Спасибо за каф», – произнёс Карид, опустив чашку и подобрав шлем и перчатки. – «Да хранит тебя Свет, Лоуне. Встретимся вновь в Шондаре».
«Да хранит тебя Свет, Карид», – ответил, удивлённый вежливым прощанием, Лоун. – «Встретимся вновь в Шондаре». – Он угостил гостя кафом и не искал ссоры. Отчего же удивляться ответной вежливости?
Карид не сказал Музенге ни слова, пока Стражи не покинули лагерь, вслед за Садовниками. Харта шагал рядом с лошадью Карида, голова Огир возвышалась на уровне людских, а огромный топор «отдыхал» на плече.
«Направляемся на северо-восток», – сказал Карид, – «к Малвидским Теснинам». – Если он точно запомнил карту, а он редко забывал даже те, на которые бросал лишь беглый взгляд, дорога до перевала займёт дня четыре. – «С милостью Света мы опередим похитителей Верховной Леди». – Если они опоздают, погоня продолжиться до самого Тар Валона. Мысль о возвращении без Верховной Леди никогда не рассматривалась. Даже если придётся похитить её из самого Тар Валона.
Глава 35
«Хвала Свету, нет!»– пылко возразил Лоуне. Он сделал глубокий глоток из чаши, словно надеялся, что в ней окажется бренди.– «Генерал Чизен переправляется к нам со всей своей армией через Малвайдские Теснины. Видимо кто-то в Таразинском Дворце решил, что наша проблема стоит риска неожиданной атаки со стороны Муранди или Андора, хотя из того, что я слышал, ни одна из этих стран не способна на подобную авантюру. Я лишь должен продержаться до его прибытия. Надеюсь, ему удастся добиться лучших результатов. В конце концов, больше половины его армии – это ветераны из дома».
Неожиданно Лоуне вспомнил, с кем он разоткровенничался. Лицо его вновь превратилось в неподвижную маску из тёмного дерева. Ну и не важно. Карид уже знал, что это работа Мерилина или как-его-там-называть. И он знал, почему тот это делал. В других обстоятельствах, он бы поделился с Лоуне своими соображениями, но Верховная Леди не будет в безопасности до публичного возвращения в Таразинский Дворец под охрану преданных слуг. Если не удастся убедить его в своих подозрениях, касавшихся Верховной Леди, опасность для её жизни только возрастёт.
«Спасибо за каф», – произнёс Карид, опустив чашку и подобрав шлем и перчатки. – «Да хранит тебя Свет, Лоуне. Встретимся вновь в Шондаре».
«Да хранит тебя Свет, Карид», – ответил, удивлённый вежливым прощанием, Лоун. – «Встретимся вновь в Шондаре». – Он угостил гостя кафом и не искал ссоры. Отчего же удивляться ответной вежливости?
Карид не сказал Музенге ни слова, пока Стражи не покинули лагерь, вслед за Садовниками. Харта шагал рядом с лошадью Карида, голова Огир возвышалась на уровне людских, а огромный топор «отдыхал» на плече.
«Направляемся на северо-восток», – сказал Карид, – «к Малвидским Теснинам». – Если он точно запомнил карту, а он редко забывал даже те, на которые бросал лишь беглый взгляд, дорога до перевала займёт дня четыре. – «С милостью Света мы опередим похитителей Верховной Леди». – Если они опоздают, погоня продолжиться до самого Тар Валона. Мысль о возвращении без Верховной Леди никогда не рассматривалась. Даже если придётся похитить её из самого Тар Валона.
Глава 35
Важность Дайлин
«Они хотят охранную грамоту?», – недоверчиво переспросила Илэйн. – «На вход в Кэймлин?» – За окнами вспыхнула молния, и прогремел гром. Снаружи, Кэймлин был скрыт за стеной проливного дождя, стучащего по крышам. Солнце должно было быть высоко над горизонтом, но для спасения от сумрака были зажжены все светильники.
Стройный юноша, стоящий перед ее креслом с низкой спинкой, покраснел от смущения, но не отвел взгляда. На самом деле он был еще почти мальчик, его гладкие щеки выбриты скорее для проформы, нежели им действительно часто требовалась бритва. Сейчас Ханселле Реншар, внук Арателле, не имел при себе ни меча, ни доспехов, но на его зеленой куртке оставались следы ремней от долгого ношения нагрудника. Большое влажное пятно на его левом плече показывало, где его плащ промок насквозь. Странно, что иногда замечаешь подобные вещи. – «У меня инструкции попросить об этом, миледи», – твердо ответил он.
Дайлин, сложив руки на груди, что-то кисло пробормотала. Она вот-вот была готова нахмуриться. Госпожа Харфор, как всегда великолепная в своем красном с белым львом табарде без единого пятнышка на внушительной груди, громко фыркнула. Ханселле вновь покраснел. Они расположились в малой гостиной Илэйн, в которой небольшой огонь в камине из мрамора прогнал утреннюю прохладу, и от лампового масла в воздухе висел аромат роз. Ей бы хотелось, чтобы Биргитте тоже была здесь. По легкому раздражению, передающемуся по узам, было ясно, что Биргитте разбирается с бумагами. Ее досада была не такой большой, чтобы она занималась чем-то более срочным.
Прибытие к городским стенам Луана и прочих с армией в шестьдесят тысяч человек вызвало более чем легкое волнение, и импровизированные празднования горожан на улицах, когда стало ясно, что они не станут занимать лагеря, оставленные Джаридом Сарандом. Который забрал с собой людей из Домов, которые теперь поддерживали Илэйн, но пока не подозревали об этом. Только Свет знает, какие еще неприятности причинит этот человек. Но сообщение Ханселле позволяло взглянуть на гигантский лагерь в миле к югу от Нижнего Кэймлина с другой стороны. Если Арателле, Луан и другие знают о том, что снабжение города идет из Тира и Иллиана через Врата, а об этом наверняка на сегодняшний день знает каждый в Андоре, то, возможно, они пришли к решению, что осада ничего не даст. Охранная грамота была атрибутом военного времени. Возможно, они призовут к сдаче Кэймлина, дабы избежать большого штурма. Воззвания о поддержке, разносимые женщинами Родни дальше, чем всадниками, были развешаны от Арингилла до шахтерских деревушек в Горах Тумана или скоро будут. И даже с учетом того, что Сумеко и остальные женщины Родни, знакомые с Исцелением, работали из последних сил, и учитывая солдат Кирена, Аншара и Бэрина, которых не увел за собой Джарид, у нее и близко не набралось бы шестидесяти тысяч. Небольшие группы воинов начали стекаться в город, как только распространились вести, что проход в Кэймлин безопасен, но этого все равно недостаточно. Пройдет неделя или, возможно, больше, пока появятся крупные отряды. Те, что пока остаются вне города из-за страха перед армией Аримиллы. Штурм еще не очевиден, у людей на стене есть значительное преимущество перед теми, что стараются на нее залезть. Но это было лучшее, на что можно было рассчитывать без надежды на скорую помощь. Дайлин нанесла еще один визит Дэнайн Кандрэд на западе, но та еще колебалась. У Илэйн было девять Домов, в то время как она нуждалась в десяти, все висело на волоске, и Дэнайн, кровь и пепел, не могла решить поддерживать ей Траканд или нет.
«Почему они хотят говорить со мной?» – ей удалось не примешать к своему голосу раздражение Биргитте.
Ханселле вновь покраснел. Кажется, ему это легко удается. Чтоб ей сгореть, они и впрямь послали мальчишку. – «Мне не говорили об этом, миледи. Просто сказали попросить об охранной грамоте». – Он помедлил. – «Без нее они не войдут в Кэймлин, миледи».
Поднявшись, она подошла к письменному столу, взяла гладкий лист белой бумаги из шкатулки розового дерева и погрузила перо в хрустальную с серебром чернильницу. Четкие фразы потекли на бумаги без ее обычных цветистых выражений. Писала лаконично и по делу.
Она постаралась остаться спокойной, но на последних словах перо пронзило бумагу. Охранная грамота. Она направила и зажгла восковую свечу, чтобы запечатать послание, и ее рука дрогнула, когда золотистый воск капал на бумагу. Они подозревали, что она могла бы попытаться удержать их силой. Нет, они не подозревали! Они это открыто утверждали! Она вдавила свою печать в виде цветка лилии в воск с такой силой, словно хотела продавить столешницу.
«Вот», – сказала она, протягивая листок юноше. Голос был ледяным, и она не приложила ни малейшего усилия, чтобы сделать его хоть немного теплее. – «Если и это не заставит их почувствовать себя в безопасности, возможно, они могут попытаться завернуться в пеленки», – Удар грома подчеркнул эти слова.
Он опять покраснел, только на этот раз от гнева, но мудро сдержался и произнес слова благодарности, свертывая листок. Он аккуратно спрятал его под плащ по дороге, пока его провожала Госпожа Харфор. Она будет сопровождать его лично вплоть до лошади. Посланец от таких благородных дворян как Луан и остальные заслуживает определенных почестей.
Внезапно гнев Илэйн обернулся печалью. Она не могла сказать, о чем она загрустила. Ее настроение часто менялось, и казалось, без видимой причины. Быть может, из-за тех, кто погиб или из-за тех, кто еще погибнет. – «Ты уверена, что не хочешь стать королевой, Дайлин? Луан и остальные поддержат тебя в тот же миг, и если я поддержу тебя, то и мои союзники тебя поддержат. Чтоб мне сгореть, даже Дэнайн, наверное, тебя поддержит».
Дайлин села и аккуратно расправила свои голубые юбки прежде, чем ответить. – «Я абсолютно уверена. Управление моим собственным Домом доставляет мне достаточно хлопот, не говоря уж про целый Андор. Кроме того, я против того, чтобы менять Дом на троне без особой на то причины – к примеру, отсутствие Дочери-Наследницы, или, что куда хуже, она глупа, не способна править, жестока или жадная. Ты не такая. Преемственность обеспечивает стабильность, стабильность приносит процветание». – Она кивнула, ей самой понравилась эта фраза. – «Знай, если бы ты умерла до того, как вернулась в Кэймлин и провозгласила свое право наследования, я бы вступила в свое право, но простая истина в том, что ты станешь лучшей правительницей, чем я. Лучшей для Андора. Отчасти, потому что ты как-то связана с Драконом Возрожденным». – Дайлин подняла бровь, приглашая Илэйн дать разъяснения по этому поводу. – «Но в большей степени», – продолжила она, когда Илэйн промолчала, – «это ты сама. Я видела, как ты росла, и к тому моменту, как тебе исполнилось пятнадцать, я уже знала, что ты будешь хорошей королевой. Возможно, лучшей, из тех, что когда-либо были в Андоре».
Щеки Илэйн запылали, а на глаза навернулись слезы. Сожги Свет ее переменчивые настроения! Только в этот раз она знала, что причина не в ее беременности. Похвала Дайлин была как похвала от ее матери, которых было не мало, но все их надо было заслужить.
Все утро было занято, а она пока занималась только Кэймлином и дворцом, а не всем Андором. Госпожа Харфор доложила, что те шпионы во дворце, которые определенно наушничали Аримилле или ее союзникам, притихли, словно мыши, почуявшие, что за ними наблюдает кот.
«По крайней мере, миледи, сейчас их можно спокойно уволить» – сказала Рин с глубоким удовлетворением. Ей также как и Илэйн не нравилось, что во дворце есть шпионы, а может быть, и больше. Дочь-Наследница или Королева могут жить во дворце, но с точки зрения Первой Горничной дворец принадлежал ей. – «Всех до единого». – Остальные шпионы тоже оставались во дворце, чтобы никто не заподозрил, что Рин про них знает.
«Оставь их и продолжай наблюдать», – ответила ей Илэйн. – «Именно они вероятнее всего будут получать деньги от кого-то еще, а их мы уже знаем». – Шпиона, о котором известно, можно держать подальше от важной информации, и можно убедиться, что они узнали именно то, что ты пожелаешь. Это же касается и соглядатаев Айя, которых тоже раскрыла Рин. Айя не имели никакого права за ней шпионить, и если она случайно скормит им ложную информацию, то положившись на нее, это будет целиком их вина. Она не сможет пользоваться этим часто, чтобы они не поняли, что она раскрыла их шпионов, но при необходимости могла.
«Как прикажете, миледи. Мир изменился, не так ли?»
«Боюсь, что так, Госпожа Харфор».
Полная женщина грустно кивнула, но быстро вернулась к делам. – «У одного окна в Большом Зале обнаружилась течь, госпожа. Я бы не стала беспокоить вас по такому незначительному поводу, но это трещина в стекле, что означает вызов…» – Список проблем, которые требовали одобрения Илэйн, и бумаг, которые требовали ее подписи, продолжался.
Мастер Норри сухим тоном докладывал о повозках с зерном, бобами и с прочими товарами, и с удивлением объявил, что число поджогов не сократилось. Ночью сгорело семнадцать зданий. Он был уверен, что захват Аримиллы положит этому конец, и был удручен тем, что оказался неправ. Он принес на подпись приказы о смертных приговорах на имена Риса а`Баламана и Алдреда Гомазейна. Переметнувшиеся наемники не могут рассчитывать на большее, если только их новые хозяева не одерживают верх. Если бы Эвард Кордвин не погиб у ворот, то все равно отправился бы на виселицу. Хафин Бакувун направил ей прошение о вознаграждении за свои действия у Фармэддингских Ворот, но этому было легко отказать. Присутствие доманийского наемника и его людей у ворот до подхода Дайлин возможно и позволило что-то изменить, но все равно они всего лишь отработали свои деньги, не больше того.
«Боюсь, пленники все еще молчат», – проговорил Норри, пряча петицию с отказом обратно в кожаную папку. Казалось, он считает, что если быстро спрятать ее обратно, то будто бы он ее и вовсе не доставал. – «Я имею ввиду, тех Айз Седай – Приспешниц Темного, миледи. И остальные двое тоже. Не говорят ничего, за исключением… ругательств. В этом плане Меллар хуже остальных – он орет о том, что намерен сделать с теми женщинами, которые его арестовали». – Дени буквально поняла свои инструкции. Телохранительницы жестко избили Меллара, не оставив на нем живого места. – «Но и Айз Седай могут быть довольно… свободны со словами. Боюсь, что нам, возможно, придется прибегнуть к допросу, если мы хотим узнать что-нибудь полезное».
«Не называй их Айз Седай», – оборвала его Илэйн. От произносимых слов «Айз Седай» рядом с «Приспешницами Темного» выворачивало желудок. – «У этих женщин нет никакого права называться Айз Седай». – Она забрала их кольца Великого Змея и расплавила их. Это была прерогатива Эгвейн, а не ее, и она, возможно, понесет за это наказание, но она не смогла сдержаться. – «Попроси у леди Салвейс об услугах ее секретаря». – Среди ее людей нет умелых дознавателей, а согласно Авиенде, неумелый дознаватель скорее убьет, чем добьется ответа. Когда ее сестре разрешат с ней повидаться? Свет, она уже соскучилась по Авиенде. – «Подозреваю, он не так прост». – Гостиную осветила молния, оконные переплеты задрожали от раскатов грома.
Норри сцепил пальцы, прижав папку локтями к своей ливрее в чернильных пятнах, и мрачно нахмурился. – «Мало у кого есть свой личный дознаватель, миледи. Это подразумевает нечто… гм… темное. Но тут, как я понимаю, ее дед разогнал от нее всех, кто мог ею заинтересоваться так, что ею больше уже никто не интересовался, и она с момента своего совершеннолетия была фактически пленницей. Подобное кому угодно придаст угрюмости. Возможно, она… гм… не стоит такого доверия, насколько вы могли бы пожелать, миледи».
«Как вы думаете, мы можем подкупить кого-то из ее слуг, чтобы шпионить на меня?» – Как легко теперь было спросить о подобном. Шпионы стали такой же частью ее жизни как каменщики или стекольщики.
«Это скорее всего возможно, миледи. Я узнаю наверняка через день или два». – А когда-то он приходил в ужас от мысли о шпионаже. Кажется, все меняется, в конечном счете. Он приоткрыл папку, но не до конца. – «Боюсь, что состояние канализации в южной части Нижнего Кэймлина срочно требует внимания».
Илэйн вздохнула. Меняется, но не все. Чтоб ей сгореть, она стала подозревать, когда на нее свалится весь Андор, у нее вряд ли найдется для себя хотя бы часок. Чего хотят соратники Луана?
Где-то ближе к обеду появилась Мелфани Доулиш и сказала, чтобы Эссанде и Нэйрис раздели Илэйн догола, чтобы ее можно было взвесить на больших деревянных весах, которые повитуха принесла с собой. Таков был заведенный ежедневный ритуал. Хвала Свету, медная чаша весов была обита тканью! Полная маленькая женщина прослушала ее сердце через полую деревянную трубку, прижав ее к груди и к спине, приподняла ее веки, чтобы осмотреть глаза и понюхала ее дыхание. Она заставила ее помочиться, затем поднесла стеклянный кувшин к свету лампы, чтобы изучить его. Это она тоже понюхала и даже окунула туда палец и лизнула его! Это был еще один ежедневный ритуал. Илэйн закатила глаза, сильнее закутываясь в шелковый расшитый халат, но продолжала дрожать. В этот раз Мелфани заметила.
«Я могу рассказать о некоторых болезнях по изменению вкуса, миледи. В любом случае, есть вещи и похуже. Мой малыш Джаем, который притащил весы, его первой оплачиваемой работой была чистка конюшен. Он заявлял, что все, что он ест, на вкус как…» – Ее кругленький животик затрясся от смеха. – «Ну, вы можете себе представить, миледи» – Илэйн могла, и была рада, что ее не стошнило. Она вновь задрожала. Эссанде с невозмутимым видом, сложив руки на талии с одобрением наблюдала за своей племянницей, но Нерис, казалось, вот-вот стошнит. – «Жаль, он не может научиться моему ремеслу, да и никто не купит травы у мужчины. И не станет иметь дело с мужчиной-повитухой». – Мелфани громко рассмеялась над этой шуткой. – «В общем, он собирается проситься подмастерьем к оружейнику. Уже слишком перерос, но все равно хочет. А сейчас почитайте своей малышке». – Она абсолютно не верила заявлению Илэйн, что у нее будет мальчик и девочка. И не поверит, пока не услышит биение их сердец, а случится это только через несколько недель. – «И пусть для нее поиграют музыканты. Она запомнит звук вашего голоса. Приучайтесь любить чтение и музыку. Это помогает и не только здесь. Делает ребенка умнее».
«Вы повторяете это каждый раз, Госпожа Доулиш». – Ворчливо сказала Илэйн. – «Я знаете ли, не страдаю забывчивостью, и уже делаю это».
Мелфани вновь рассмеялась, ее глаза заблестели. Она принимала меняющиеся настроения Илэйн как дождь или молнию. – «Вы бы удивились, узнав, как много людей не верят, что дитя в утробе может слышать, но я вижу разницу между теми, кому читают, а кому нет. Вы не возражаете, госпожа, если я перед уходом поговорю со своей тетей? Я принесла ей пирог и мази для ее суставов». – Лицо Эссанде покраснело. Ну, теперь, когда ее ложь раскрыта, она примет Исцеление или Илэйн узнает причину отказа.
В конце обеда Илэйн обсудила с Биргитте намерения Луана и компании. Это была чудесная еда, и она уписывала все за обе щеки. Мелфани раскритиковала поваров и всех, до кого смогла добраться за ту щадящую диету, на которой они держали Илэйн. Сегодня подавалась хорошо поджаренная озерная форель, рулетики из капусты, начиненные рассыпчатым сыром из овечьего молока, бобы с кедровыми орехами, и яблочный пирог. Была и еще одна причина называть еду замечательной – у нее не было никакого привкуса порчи. Они выпили отличный черный чай с мятой, который сначала на какой-то момент заставил ее напрячься, пока она не поняла, что это была действительно мята. Единственное, что Мелфани запретила – это вино даже сильно разбавленное. Биргитте даже бросила пить, хотя вряд ли что-то могло повлиять на детей через узы. Илэйн не стала высказывать свою догадку. Биргитте слишком много пила, чтобы притупить боль от потери своего Гайдала. Илэйн понимала ее, хоть и не одобряла. Она не могла себе представить, что бы она делала, если бы Ранд умер.
«Я не знаю», – сказала Биргитте после того, как с жадностью доела остатки своего пирога. – «Все, до чего я смогла додуматься – они собираются просить помощи против Приграничников. Одно ясно точно – они не собираются бросить свою проклятую поддержку к твоим проклятым ногам».
«Я тоже так думаю», – послюнявив палец, Илэйн подобрала крошки сыра и отправила их в рот. Она бы могла съесть еще столько же, сколько было на тарелке, но Мелфани решительно намеревалась ограничить набор ею веса. Столько, сколько нужно и не больше того. Наверное, корова, которую откармливают для продажи на ярмарке, чувствует себя точно также. – «Если только они не решили потребовать от меня сдачи Кэймлина».
«Это всегда так», – ответила Биргитте почти весело. Узы донесли, что на самом деле все не так. – «Мы до сих пор не убрали часовых с башен, несмотря ни на что, и еще Джулания с Керейлле устроились прачками к ним в лагерь, поэтому мы узнаем об их походе на город еще до того, как двинется первый солдат».
Хотелось бы Илэйн не вздыхать так часто. Сожги ее Свет, у нее же под стражей Аримилла, Ниан и Эления, и все явно не рады тому, что приходится делить одну постель. Она знала, что эта мысль не должна доставлять ей удовольствие, но, тем не менее, она его чувствовала. И теперь у нее есть еще трое союзников, возможно, и не самых надежных. По крайней мере, теперь они к ней были крепко привязаны. Она должна чувствовать себя победительницей.
После обеда Эссанде и Сефани одели ее в темно-зеленое платье с изумрудными разрезами на юбке и вышитое серебром на груди, по рукавам и понизу юбки. Из драгоценностей она надела свое кольцо Великого Змея и большую серебряную брошь с Замковым камнем Траканд на голубом эмалированном фоне. Вид броши нагнал на нее угрюмость. Внутри Дома говорили, что Траканд – замковый камень, который скрепляет весь Андор. Пока что она не сделала для этого ничего хорошего.
Они с Биргитте по очереди почитали детям. Из хроник, разумеется. Если Мелфани права, то она не хочет, чтобы они слушали легкомысленные истории. Но было немного скучнова-то. Полный мужчина в красно-белой ливрее играл на флейте, а худая женщина наигрывала на двенадцатиструнном биттерне жизнерадостную быструю мелодию. По крайней мере, пока ее звук не прерывали раскаты грома. Барды не растут на деревьях. А Биргитте не была уверена, стоит ли допускать к Илэйн кого-то извне, но Госпожа Харфор нашла умелых музыкантов, которые с радостью ухватились за предоставленный шанс надеть ливрею. Плата во дворце была значительно лучше, чем в таверне, к тому же бесплатная одежда. Илэйн подумывала не нанять ли менестреля, и это напомнило ей о Томе. Не промок ли он? Жив ли он вообще? Все, что она могла – молиться. Свет, сделай так, чтобы с ним было все хорошо. Пожалуйста.
Вошла Госпожа Харфор чтобы объявить о прибытии Луана, Арателле и остальных, и Илэйн надела диадему Дочери-Наследницы, простой золотой обруч с единственной розой над бровями, которая была окружена шипами. Как только они покинули комнату, Касейлле вместе с другими восемью телохранительницами построились за ней, Биргитте и Эссанде. Их сапоги глухо печатали шаг по плитке пола. Среди погибших при ее спасении от Друзей Темного оказалось девять телохранительниц, и это, казалось, сплотило их еще сильнее. По пути к Большому Залу они дважды заблудились, но сзади слышался только шепот. Что такое меняющиеся коридоры, когда ты лицом к лицу сталкивался с огнем и молниями, созданными с помощью Силы? Внушительные двери арки Большого зала, украшенные с обеих сторон резными львами, стояли открытыми, и Касейлле остановила караул перед ними, пропустив Илэйн, Биргитте и Эссанде внутрь.
За высокими окнами было темно от дождя, не считая всполохов молний, но зеркальные светильники, расставленные вдоль стен и возле колонн, стоявших рядами вдоль стен, были зажжены. Громкое эхо, прокатывающееся по большому помещению, от кап-кап-кап – нескончаемого стука капель в прозаическом деревянном ведре, подставленном под одним из потолочных витражей. В двадцати шагах над головой один из вздыбленных Белых Львов был покрыт бисеринками воды, блестевшими вдоль трещины неподалеку от батальной сцены и портретов прежних королев Андора. Как обычно, находясь в этом зале, Илэйн чувствовала, словно эти женщины оценивают ее, пока она пересекает красно-белые плитки пола. Они строили Андор на остроте своего ума, на крови своих сыновей и мужей, начав с единственного города, и сформировав сильное государство на обломках империи Артура Ястребиное Крыло. У них есть право судить каждую женщину, восседающую на Львином Троне. Она подозревала, что эти портреты были помещены здесь для того, чтобы каждая королева чувствовала, что ее поступки вынесены на суд истории.
Непосредственно сам трон на ножках в виде львиных лап находился на белом мраморном возвышении в дальнем конце зала, резной, покрытый позолотой, сделанный для женщины, но все же довольно массивный. На его высокой спинке красовался Белый Лев, выложенный из лунных камней на поле из сверкающих рубинов, оказывался выше любой самой высокой севшей на него женщины. Дайлин уже стояла у ступеней помоста, наблюдая, как Салвейс беседует с Конейлом и Кейтлин, а Бранлет и Перивал их внимательно слушали. Перивал взъерошил пальцами волосы и кивнул. Размышляла ли Дайлин тоже по поводу Салвейс? Лир и Каринд стояли отдельно друг от друга и от остальных. И даже не смотрели в сторону друг друга. Бывшие союзники в борьбе против Илэйн, они не хотели, чтобы она решила, что они ими остались. Эссанде присоединилась к остальным слугам в ливреях других восьми Великих Домов, собравшихся возле сервировочного столика с кувшинами вина и чая. Это подчеркивало неформальный характер данной встречи. Каждый привел с собой своего личного слугу. Ради формальной встречи Илэйн вызвала бы полный штат слуг, а Большой Зал был бы заполнен каждым дворянином, оказавшимся в Кэймлине или в лагере за городской стеной.
Стройный юноша, стоящий перед ее креслом с низкой спинкой, покраснел от смущения, но не отвел взгляда. На самом деле он был еще почти мальчик, его гладкие щеки выбриты скорее для проформы, нежели им действительно часто требовалась бритва. Сейчас Ханселле Реншар, внук Арателле, не имел при себе ни меча, ни доспехов, но на его зеленой куртке оставались следы ремней от долгого ношения нагрудника. Большое влажное пятно на его левом плече показывало, где его плащ промок насквозь. Странно, что иногда замечаешь подобные вещи. – «У меня инструкции попросить об этом, миледи», – твердо ответил он.
Дайлин, сложив руки на груди, что-то кисло пробормотала. Она вот-вот была готова нахмуриться. Госпожа Харфор, как всегда великолепная в своем красном с белым львом табарде без единого пятнышка на внушительной груди, громко фыркнула. Ханселле вновь покраснел. Они расположились в малой гостиной Илэйн, в которой небольшой огонь в камине из мрамора прогнал утреннюю прохладу, и от лампового масла в воздухе висел аромат роз. Ей бы хотелось, чтобы Биргитте тоже была здесь. По легкому раздражению, передающемуся по узам, было ясно, что Биргитте разбирается с бумагами. Ее досада была не такой большой, чтобы она занималась чем-то более срочным.
Прибытие к городским стенам Луана и прочих с армией в шестьдесят тысяч человек вызвало более чем легкое волнение, и импровизированные празднования горожан на улицах, когда стало ясно, что они не станут занимать лагеря, оставленные Джаридом Сарандом. Который забрал с собой людей из Домов, которые теперь поддерживали Илэйн, но пока не подозревали об этом. Только Свет знает, какие еще неприятности причинит этот человек. Но сообщение Ханселле позволяло взглянуть на гигантский лагерь в миле к югу от Нижнего Кэймлина с другой стороны. Если Арателле, Луан и другие знают о том, что снабжение города идет из Тира и Иллиана через Врата, а об этом наверняка на сегодняшний день знает каждый в Андоре, то, возможно, они пришли к решению, что осада ничего не даст. Охранная грамота была атрибутом военного времени. Возможно, они призовут к сдаче Кэймлина, дабы избежать большого штурма. Воззвания о поддержке, разносимые женщинами Родни дальше, чем всадниками, были развешаны от Арингилла до шахтерских деревушек в Горах Тумана или скоро будут. И даже с учетом того, что Сумеко и остальные женщины Родни, знакомые с Исцелением, работали из последних сил, и учитывая солдат Кирена, Аншара и Бэрина, которых не увел за собой Джарид, у нее и близко не набралось бы шестидесяти тысяч. Небольшие группы воинов начали стекаться в город, как только распространились вести, что проход в Кэймлин безопасен, но этого все равно недостаточно. Пройдет неделя или, возможно, больше, пока появятся крупные отряды. Те, что пока остаются вне города из-за страха перед армией Аримиллы. Штурм еще не очевиден, у людей на стене есть значительное преимущество перед теми, что стараются на нее залезть. Но это было лучшее, на что можно было рассчитывать без надежды на скорую помощь. Дайлин нанесла еще один визит Дэнайн Кандрэд на западе, но та еще колебалась. У Илэйн было девять Домов, в то время как она нуждалась в десяти, все висело на волоске, и Дэнайн, кровь и пепел, не могла решить поддерживать ей Траканд или нет.
«Почему они хотят говорить со мной?» – ей удалось не примешать к своему голосу раздражение Биргитте.
Ханселле вновь покраснел. Кажется, ему это легко удается. Чтоб ей сгореть, они и впрямь послали мальчишку. – «Мне не говорили об этом, миледи. Просто сказали попросить об охранной грамоте». – Он помедлил. – «Без нее они не войдут в Кэймлин, миледи».
Поднявшись, она подошла к письменному столу, взяла гладкий лист белой бумаги из шкатулки розового дерева и погрузила перо в хрустальную с серебром чернильницу. Четкие фразы потекли на бумаги без ее обычных цветистых выражений. Писала лаконично и по делу.
«Лорд Луан Норвелин, Леди Арателле Реншар, Лорд Пеливар Коулан, Леди Аймлин Каранд, Леди Эллориен Тримейн и Лорд Абелль Пендар могут безопасно войти в Кэймлин и могут быть уверены, что они и их свита смогут покинуть город в любое время, когда пожелают. Я приму их сегодня вечером в неформальной обстановке в Большом Зале, приличествующем их положению. Мы должны побеседовать о Приграничниках».
Илэйн Траканд, Дочь-Наследница Андора, Верховная Опора Дома Траканд.
Она постаралась остаться спокойной, но на последних словах перо пронзило бумагу. Охранная грамота. Она направила и зажгла восковую свечу, чтобы запечатать послание, и ее рука дрогнула, когда золотистый воск капал на бумагу. Они подозревали, что она могла бы попытаться удержать их силой. Нет, они не подозревали! Они это открыто утверждали! Она вдавила свою печать в виде цветка лилии в воск с такой силой, словно хотела продавить столешницу.
«Вот», – сказала она, протягивая листок юноше. Голос был ледяным, и она не приложила ни малейшего усилия, чтобы сделать его хоть немного теплее. – «Если и это не заставит их почувствовать себя в безопасности, возможно, они могут попытаться завернуться в пеленки», – Удар грома подчеркнул эти слова.
Он опять покраснел, только на этот раз от гнева, но мудро сдержался и произнес слова благодарности, свертывая листок. Он аккуратно спрятал его под плащ по дороге, пока его провожала Госпожа Харфор. Она будет сопровождать его лично вплоть до лошади. Посланец от таких благородных дворян как Луан и остальные заслуживает определенных почестей.
Внезапно гнев Илэйн обернулся печалью. Она не могла сказать, о чем она загрустила. Ее настроение часто менялось, и казалось, без видимой причины. Быть может, из-за тех, кто погиб или из-за тех, кто еще погибнет. – «Ты уверена, что не хочешь стать королевой, Дайлин? Луан и остальные поддержат тебя в тот же миг, и если я поддержу тебя, то и мои союзники тебя поддержат. Чтоб мне сгореть, даже Дэнайн, наверное, тебя поддержит».
Дайлин села и аккуратно расправила свои голубые юбки прежде, чем ответить. – «Я абсолютно уверена. Управление моим собственным Домом доставляет мне достаточно хлопот, не говоря уж про целый Андор. Кроме того, я против того, чтобы менять Дом на троне без особой на то причины – к примеру, отсутствие Дочери-Наследницы, или, что куда хуже, она глупа, не способна править, жестока или жадная. Ты не такая. Преемственность обеспечивает стабильность, стабильность приносит процветание». – Она кивнула, ей самой понравилась эта фраза. – «Знай, если бы ты умерла до того, как вернулась в Кэймлин и провозгласила свое право наследования, я бы вступила в свое право, но простая истина в том, что ты станешь лучшей правительницей, чем я. Лучшей для Андора. Отчасти, потому что ты как-то связана с Драконом Возрожденным». – Дайлин подняла бровь, приглашая Илэйн дать разъяснения по этому поводу. – «Но в большей степени», – продолжила она, когда Илэйн промолчала, – «это ты сама. Я видела, как ты росла, и к тому моменту, как тебе исполнилось пятнадцать, я уже знала, что ты будешь хорошей королевой. Возможно, лучшей, из тех, что когда-либо были в Андоре».
Щеки Илэйн запылали, а на глаза навернулись слезы. Сожги Свет ее переменчивые настроения! Только в этот раз она знала, что причина не в ее беременности. Похвала Дайлин была как похвала от ее матери, которых было не мало, но все их надо было заслужить.
Все утро было занято, а она пока занималась только Кэймлином и дворцом, а не всем Андором. Госпожа Харфор доложила, что те шпионы во дворце, которые определенно наушничали Аримилле или ее союзникам, притихли, словно мыши, почуявшие, что за ними наблюдает кот.
«По крайней мере, миледи, сейчас их можно спокойно уволить» – сказала Рин с глубоким удовлетворением. Ей также как и Илэйн не нравилось, что во дворце есть шпионы, а может быть, и больше. Дочь-Наследница или Королева могут жить во дворце, но с точки зрения Первой Горничной дворец принадлежал ей. – «Всех до единого». – Остальные шпионы тоже оставались во дворце, чтобы никто не заподозрил, что Рин про них знает.
«Оставь их и продолжай наблюдать», – ответила ей Илэйн. – «Именно они вероятнее всего будут получать деньги от кого-то еще, а их мы уже знаем». – Шпиона, о котором известно, можно держать подальше от важной информации, и можно убедиться, что они узнали именно то, что ты пожелаешь. Это же касается и соглядатаев Айя, которых тоже раскрыла Рин. Айя не имели никакого права за ней шпионить, и если она случайно скормит им ложную информацию, то положившись на нее, это будет целиком их вина. Она не сможет пользоваться этим часто, чтобы они не поняли, что она раскрыла их шпионов, но при необходимости могла.
«Как прикажете, миледи. Мир изменился, не так ли?»
«Боюсь, что так, Госпожа Харфор».
Полная женщина грустно кивнула, но быстро вернулась к делам. – «У одного окна в Большом Зале обнаружилась течь, госпожа. Я бы не стала беспокоить вас по такому незначительному поводу, но это трещина в стекле, что означает вызов…» – Список проблем, которые требовали одобрения Илэйн, и бумаг, которые требовали ее подписи, продолжался.
Мастер Норри сухим тоном докладывал о повозках с зерном, бобами и с прочими товарами, и с удивлением объявил, что число поджогов не сократилось. Ночью сгорело семнадцать зданий. Он был уверен, что захват Аримиллы положит этому конец, и был удручен тем, что оказался неправ. Он принес на подпись приказы о смертных приговорах на имена Риса а`Баламана и Алдреда Гомазейна. Переметнувшиеся наемники не могут рассчитывать на большее, если только их новые хозяева не одерживают верх. Если бы Эвард Кордвин не погиб у ворот, то все равно отправился бы на виселицу. Хафин Бакувун направил ей прошение о вознаграждении за свои действия у Фармэддингских Ворот, но этому было легко отказать. Присутствие доманийского наемника и его людей у ворот до подхода Дайлин возможно и позволило что-то изменить, но все равно они всего лишь отработали свои деньги, не больше того.
«Боюсь, пленники все еще молчат», – проговорил Норри, пряча петицию с отказом обратно в кожаную папку. Казалось, он считает, что если быстро спрятать ее обратно, то будто бы он ее и вовсе не доставал. – «Я имею ввиду, тех Айз Седай – Приспешниц Темного, миледи. И остальные двое тоже. Не говорят ничего, за исключением… ругательств. В этом плане Меллар хуже остальных – он орет о том, что намерен сделать с теми женщинами, которые его арестовали». – Дени буквально поняла свои инструкции. Телохранительницы жестко избили Меллара, не оставив на нем живого места. – «Но и Айз Седай могут быть довольно… свободны со словами. Боюсь, что нам, возможно, придется прибегнуть к допросу, если мы хотим узнать что-нибудь полезное».
«Не называй их Айз Седай», – оборвала его Илэйн. От произносимых слов «Айз Седай» рядом с «Приспешницами Темного» выворачивало желудок. – «У этих женщин нет никакого права называться Айз Седай». – Она забрала их кольца Великого Змея и расплавила их. Это была прерогатива Эгвейн, а не ее, и она, возможно, понесет за это наказание, но она не смогла сдержаться. – «Попроси у леди Салвейс об услугах ее секретаря». – Среди ее людей нет умелых дознавателей, а согласно Авиенде, неумелый дознаватель скорее убьет, чем добьется ответа. Когда ее сестре разрешат с ней повидаться? Свет, она уже соскучилась по Авиенде. – «Подозреваю, он не так прост». – Гостиную осветила молния, оконные переплеты задрожали от раскатов грома.
Норри сцепил пальцы, прижав папку локтями к своей ливрее в чернильных пятнах, и мрачно нахмурился. – «Мало у кого есть свой личный дознаватель, миледи. Это подразумевает нечто… гм… темное. Но тут, как я понимаю, ее дед разогнал от нее всех, кто мог ею заинтересоваться так, что ею больше уже никто не интересовался, и она с момента своего совершеннолетия была фактически пленницей. Подобное кому угодно придаст угрюмости. Возможно, она… гм… не стоит такого доверия, насколько вы могли бы пожелать, миледи».
«Как вы думаете, мы можем подкупить кого-то из ее слуг, чтобы шпионить на меня?» – Как легко теперь было спросить о подобном. Шпионы стали такой же частью ее жизни как каменщики или стекольщики.
«Это скорее всего возможно, миледи. Я узнаю наверняка через день или два». – А когда-то он приходил в ужас от мысли о шпионаже. Кажется, все меняется, в конечном счете. Он приоткрыл папку, но не до конца. – «Боюсь, что состояние канализации в южной части Нижнего Кэймлина срочно требует внимания».
Илэйн вздохнула. Меняется, но не все. Чтоб ей сгореть, она стала подозревать, когда на нее свалится весь Андор, у нее вряд ли найдется для себя хотя бы часок. Чего хотят соратники Луана?
Где-то ближе к обеду появилась Мелфани Доулиш и сказала, чтобы Эссанде и Нэйрис раздели Илэйн догола, чтобы ее можно было взвесить на больших деревянных весах, которые повитуха принесла с собой. Таков был заведенный ежедневный ритуал. Хвала Свету, медная чаша весов была обита тканью! Полная маленькая женщина прослушала ее сердце через полую деревянную трубку, прижав ее к груди и к спине, приподняла ее веки, чтобы осмотреть глаза и понюхала ее дыхание. Она заставила ее помочиться, затем поднесла стеклянный кувшин к свету лампы, чтобы изучить его. Это она тоже понюхала и даже окунула туда палец и лизнула его! Это был еще один ежедневный ритуал. Илэйн закатила глаза, сильнее закутываясь в шелковый расшитый халат, но продолжала дрожать. В этот раз Мелфани заметила.
«Я могу рассказать о некоторых болезнях по изменению вкуса, миледи. В любом случае, есть вещи и похуже. Мой малыш Джаем, который притащил весы, его первой оплачиваемой работой была чистка конюшен. Он заявлял, что все, что он ест, на вкус как…» – Ее кругленький животик затрясся от смеха. – «Ну, вы можете себе представить, миледи» – Илэйн могла, и была рада, что ее не стошнило. Она вновь задрожала. Эссанде с невозмутимым видом, сложив руки на талии с одобрением наблюдала за своей племянницей, но Нерис, казалось, вот-вот стошнит. – «Жаль, он не может научиться моему ремеслу, да и никто не купит травы у мужчины. И не станет иметь дело с мужчиной-повитухой». – Мелфани громко рассмеялась над этой шуткой. – «В общем, он собирается проситься подмастерьем к оружейнику. Уже слишком перерос, но все равно хочет. А сейчас почитайте своей малышке». – Она абсолютно не верила заявлению Илэйн, что у нее будет мальчик и девочка. И не поверит, пока не услышит биение их сердец, а случится это только через несколько недель. – «И пусть для нее поиграют музыканты. Она запомнит звук вашего голоса. Приучайтесь любить чтение и музыку. Это помогает и не только здесь. Делает ребенка умнее».
«Вы повторяете это каждый раз, Госпожа Доулиш». – Ворчливо сказала Илэйн. – «Я знаете ли, не страдаю забывчивостью, и уже делаю это».
Мелфани вновь рассмеялась, ее глаза заблестели. Она принимала меняющиеся настроения Илэйн как дождь или молнию. – «Вы бы удивились, узнав, как много людей не верят, что дитя в утробе может слышать, но я вижу разницу между теми, кому читают, а кому нет. Вы не возражаете, госпожа, если я перед уходом поговорю со своей тетей? Я принесла ей пирог и мази для ее суставов». – Лицо Эссанде покраснело. Ну, теперь, когда ее ложь раскрыта, она примет Исцеление или Илэйн узнает причину отказа.
В конце обеда Илэйн обсудила с Биргитте намерения Луана и компании. Это была чудесная еда, и она уписывала все за обе щеки. Мелфани раскритиковала поваров и всех, до кого смогла добраться за ту щадящую диету, на которой они держали Илэйн. Сегодня подавалась хорошо поджаренная озерная форель, рулетики из капусты, начиненные рассыпчатым сыром из овечьего молока, бобы с кедровыми орехами, и яблочный пирог. Была и еще одна причина называть еду замечательной – у нее не было никакого привкуса порчи. Они выпили отличный черный чай с мятой, который сначала на какой-то момент заставил ее напрячься, пока она не поняла, что это была действительно мята. Единственное, что Мелфани запретила – это вино даже сильно разбавленное. Биргитте даже бросила пить, хотя вряд ли что-то могло повлиять на детей через узы. Илэйн не стала высказывать свою догадку. Биргитте слишком много пила, чтобы притупить боль от потери своего Гайдала. Илэйн понимала ее, хоть и не одобряла. Она не могла себе представить, что бы она делала, если бы Ранд умер.
«Я не знаю», – сказала Биргитте после того, как с жадностью доела остатки своего пирога. – «Все, до чего я смогла додуматься – они собираются просить помощи против Приграничников. Одно ясно точно – они не собираются бросить свою проклятую поддержку к твоим проклятым ногам».
«Я тоже так думаю», – послюнявив палец, Илэйн подобрала крошки сыра и отправила их в рот. Она бы могла съесть еще столько же, сколько было на тарелке, но Мелфани решительно намеревалась ограничить набор ею веса. Столько, сколько нужно и не больше того. Наверное, корова, которую откармливают для продажи на ярмарке, чувствует себя точно также. – «Если только они не решили потребовать от меня сдачи Кэймлина».
«Это всегда так», – ответила Биргитте почти весело. Узы донесли, что на самом деле все не так. – «Мы до сих пор не убрали часовых с башен, несмотря ни на что, и еще Джулания с Керейлле устроились прачками к ним в лагерь, поэтому мы узнаем об их походе на город еще до того, как двинется первый солдат».
Хотелось бы Илэйн не вздыхать так часто. Сожги ее Свет, у нее же под стражей Аримилла, Ниан и Эления, и все явно не рады тому, что приходится делить одну постель. Она знала, что эта мысль не должна доставлять ей удовольствие, но, тем не менее, она его чувствовала. И теперь у нее есть еще трое союзников, возможно, и не самых надежных. По крайней мере, теперь они к ней были крепко привязаны. Она должна чувствовать себя победительницей.
После обеда Эссанде и Сефани одели ее в темно-зеленое платье с изумрудными разрезами на юбке и вышитое серебром на груди, по рукавам и понизу юбки. Из драгоценностей она надела свое кольцо Великого Змея и большую серебряную брошь с Замковым камнем Траканд на голубом эмалированном фоне. Вид броши нагнал на нее угрюмость. Внутри Дома говорили, что Траканд – замковый камень, который скрепляет весь Андор. Пока что она не сделала для этого ничего хорошего.
Они с Биргитте по очереди почитали детям. Из хроник, разумеется. Если Мелфани права, то она не хочет, чтобы они слушали легкомысленные истории. Но было немного скучнова-то. Полный мужчина в красно-белой ливрее играл на флейте, а худая женщина наигрывала на двенадцатиструнном биттерне жизнерадостную быструю мелодию. По крайней мере, пока ее звук не прерывали раскаты грома. Барды не растут на деревьях. А Биргитте не была уверена, стоит ли допускать к Илэйн кого-то извне, но Госпожа Харфор нашла умелых музыкантов, которые с радостью ухватились за предоставленный шанс надеть ливрею. Плата во дворце была значительно лучше, чем в таверне, к тому же бесплатная одежда. Илэйн подумывала не нанять ли менестреля, и это напомнило ей о Томе. Не промок ли он? Жив ли он вообще? Все, что она могла – молиться. Свет, сделай так, чтобы с ним было все хорошо. Пожалуйста.
Вошла Госпожа Харфор чтобы объявить о прибытии Луана, Арателле и остальных, и Илэйн надела диадему Дочери-Наследницы, простой золотой обруч с единственной розой над бровями, которая была окружена шипами. Как только они покинули комнату, Касейлле вместе с другими восемью телохранительницами построились за ней, Биргитте и Эссанде. Их сапоги глухо печатали шаг по плитке пола. Среди погибших при ее спасении от Друзей Темного оказалось девять телохранительниц, и это, казалось, сплотило их еще сильнее. По пути к Большому Залу они дважды заблудились, но сзади слышался только шепот. Что такое меняющиеся коридоры, когда ты лицом к лицу сталкивался с огнем и молниями, созданными с помощью Силы? Внушительные двери арки Большого зала, украшенные с обеих сторон резными львами, стояли открытыми, и Касейлле остановила караул перед ними, пропустив Илэйн, Биргитте и Эссанде внутрь.
За высокими окнами было темно от дождя, не считая всполохов молний, но зеркальные светильники, расставленные вдоль стен и возле колонн, стоявших рядами вдоль стен, были зажжены. Громкое эхо, прокатывающееся по большому помещению, от кап-кап-кап – нескончаемого стука капель в прозаическом деревянном ведре, подставленном под одним из потолочных витражей. В двадцати шагах над головой один из вздыбленных Белых Львов был покрыт бисеринками воды, блестевшими вдоль трещины неподалеку от батальной сцены и портретов прежних королев Андора. Как обычно, находясь в этом зале, Илэйн чувствовала, словно эти женщины оценивают ее, пока она пересекает красно-белые плитки пола. Они строили Андор на остроте своего ума, на крови своих сыновей и мужей, начав с единственного города, и сформировав сильное государство на обломках империи Артура Ястребиное Крыло. У них есть право судить каждую женщину, восседающую на Львином Троне. Она подозревала, что эти портреты были помещены здесь для того, чтобы каждая королева чувствовала, что ее поступки вынесены на суд истории.
Непосредственно сам трон на ножках в виде львиных лап находился на белом мраморном возвышении в дальнем конце зала, резной, покрытый позолотой, сделанный для женщины, но все же довольно массивный. На его высокой спинке красовался Белый Лев, выложенный из лунных камней на поле из сверкающих рубинов, оказывался выше любой самой высокой севшей на него женщины. Дайлин уже стояла у ступеней помоста, наблюдая, как Салвейс беседует с Конейлом и Кейтлин, а Бранлет и Перивал их внимательно слушали. Перивал взъерошил пальцами волосы и кивнул. Размышляла ли Дайлин тоже по поводу Салвейс? Лир и Каринд стояли отдельно друг от друга и от остальных. И даже не смотрели в сторону друг друга. Бывшие союзники в борьбе против Илэйн, они не хотели, чтобы она решила, что они ими остались. Эссанде присоединилась к остальным слугам в ливреях других восьми Великих Домов, собравшихся возле сервировочного столика с кувшинами вина и чая. Это подчеркивало неформальный характер данной встречи. Каждый привел с собой своего личного слугу. Ради формальной встречи Илэйн вызвала бы полный штат слуг, а Большой Зал был бы заполнен каждым дворянином, оказавшимся в Кэймлине или в лагере за городской стеной.