Джордан Роберт. Нож сновидений (пер. Детей Света)

   Предупрежденные парой телохранительниц, вошедших в комнату для проверки впереди, все присутствующие оказались на ногах, когда в комнату вошла Илэйн. По пятам следовали еще две телохранительницы. Дени Колфорд, оказавшаяся старшей в наряде телохранительниц, сменивших дежурившую группу Деворы, просто проигнорировала ее приказ оставаться снаружи. Проигнорировала ее приказ! Она, конечно, допускала, что они смогли замечательно пустить всем пыль в глаза, но никак не могла перестать скрипеть зубами.
   Кареане с Сарейтой, весьма официальные в своих накинутых шалях с бахромой, слегка склонили головы, выражая свое уважение. Меллар же поклонился, изобразив шляпой изысканный жест, поставив одну руку на пояс, украшенный кружевами и повязанный поверх сверкающего нагрудника. К нагруднику в знак его ранга были привязаны шесть золотых бантов по три с каждой стороны, которые ее сильно раздражали, но она пока позволяла ему их носить. На его напыщенном лице появилась слишком теплая улыбка, потому что как бы она не была с ним холодна, он думал, что у него есть шанс обрести взаимность, основываясь на том факте, что она не опровергала ходивших слухов о том, что ее дети от него. У нее были причины не опровергать данные грязные сплетни, поскольку они защищали ее малышей, малышей Ранда, поэтому она все это терпела. Надо просто подождать, и Меллар сам совьет веревку на свою шею. А если у него самого не получится, то веревка найдется у Илэйн.
   Чуть-чуть позади Меллара держались наемники, хотя они не были столь изысканы в проявлении своего почтения. Все оказались средних лет: высокий андорец с квадратной челюстью – Эвард Кордвин в левом ухе носил крупный рубин; маленький и худощавый Алдред Гомайзен с обритой спереди головой нашил на свой камзол полосы красного, зеленого и синего цветов в куда большем количестве, чем полагалось этому кайриенцу от рождения; седеющий Хафин Бакуван в левом ухе носил массивное золотое кольцо, и по перстню с драгоценными камнями на каждом пальце руки. Доманиец был довольно полным, но, судя по тому, как он двигался, под слоем жира находились твердые мускулы.
   «Разве у вас нет иных дел, Капитан Меллар?» – прохладным тоном поинтересовалась Илэйн, взяв один из стульев. В комнате их всего было пять. Они все были очень простыми – и спинка и подлокотники с простым орнаментом в виде виноградной лозы и никакого намека на позолоту. Широко расставленные спиной к окну они позволяли свету падать из-за спины того, кто на них сидел. В солнечный день подобный прием заставил бы присутствующих смотреть в ее сторону, сощурившись. К сожалению, сегодня подобное преимущество было потеряно. Две женщины-телохранителя заняли свои места позади ее стула, положив руки на эфесы своих мечей и строго глядя в сторону наемников, которые не могли сдержать улыбок. Бакуван и Гомайзен потирали свои подбородки, чтобы скрыть ухмылки. Женщины и вида не показывали, что данное поведение их оскорбляет. Они знали, в чем смысл их униформы. Илэйн знала, что если дойдет до мечей, они сумеют быстро стереть с их лиц эти ухмылки.
   «Мой первейший долг – защищать вас, миледи», – поправив меч, Меллар покосился на наемников, словно ожидал от них нападения на нее или на себя. Гомайзен весьма удивился, а Бакуван громко расхохотался. У всех троих ножны были совершенно пусты, а у Кордвина даже двое – за спиной. Никому из наемников не позволяли проносить во Дворец оружие, кроме кинжалов.
   «Мне известно и о других ваших обязанностях», – спокойно возразила она, – «потому что я сама их назначала, Капитан. Вы должны обучать людей, которых я привела из провинции. А вы не уделяете им столько времени, сколько я ожидала. Много людей требуют обучения, Капитан». – Много стариков и детей, если быть точной, и их достаточно, чтобы занять все его время. Хорошо еще, что он уделял немного времени телохранительницам вместо того, чтобы ими командовать. Хотя, занимался он не совсем обучением. На самом деле он больше любил щипать их за попы. – «Я предлагаю вас пойти их повидать. Немедленно».
   В узком лице Меллара полыхнул гнев, он даже затрепетал, но мгновенно овладел собой. Все произошло настолько быстро, словно ей это почудилось. Но она-то знала, что это было не так.
   «Как прикажете, миледи», – ответил он мягко. И на его лице расплылась такая же мягкая липкая улыбка. – «Честь имею служить, миледи», – сделав еще один изощренный поклон, пританцовывая, он попятился к двери. Немногим удавалось терпеть выходки Дойлина Меллара достаточно долго.
   Бакуван снова рассмеялся, откинув голову назад. – «Парень теперь носит на себе столько кружев, что я готов был поклясться, собирается учить нас танцам, а он действительно танцует». Кайриэнец тоже рассмеялся противным гортанным смехом.
   Меллар напрягся, чуть не споткнувшись на пол дороги, затем ускорил шаг так, что чуть не врезался в дверях во входившую Бергитте. Он исчез, не задержавшись извиниться, и она нахмурилась, проводив его взглядом. По узам пробежала искра гнева, но быстро погасла, сменившись нетерпением, которого не было до этого в помине. Она захлопнула дверь и очутилась за стулом Илэйн, одной рукой опершись на спинку. Ее толстая коса не была заплетена после просушки волос как обычно аккуратно, но униформа Капитан-Генерала была в полном порядке и очень ей шла. В сапогах на каблуках, она оказалась ростом выше Гомайзена, и когда хотела, могла выглядеть очень внушительно. Наемники сделали небольшие поклоны – скорее из вежливости, чем из уважения. Что бы они ни говорили вначале по поводу женщины-военачальника, зрелище боя Бергитте с врагами, особенно с луком, оставляло неизгладимые впечатления.
   «Вы говорите так, словно знали Капитана Меллара прежде, Капитан Бакуван», – произнесла Илэйн обыденным тоном, сделав лишь слабый намек на вопрос. Бергитте постаралась спроецировать уверенность сквозь узы, но все равно прорвались настороженность и беспокойство. И непременная усталость. Илэйн сжала зубы, чтобы сдержать зевоту. Бергитте необходим отдых.
   «Я виделся с ним пару раз раньше, миледи», – осторожно ответил доманиец. – «Но, я бы сказал, не больше трех. Да, не больше того». – Он чуть склонил голову, глядя на нее чуть ли не искоса. – «Вы знаете, что он когда-то тоже шел по тому же пути, что и я?»
   «Он не пытался скрыть этот факт, Капитан», – сказала она словно устав от предмета разговора. Если бы он проговорился о чем-нибудь интересном, она бы добилась с ним разговора наедине, и хорошенько бы расспросила, а сильный нажим не стоил риска того, что Меллар проведает о том, что о нем расспрашивали. Тогда он мог бы сбежать раньше, чем она узнала бы то, что хотела.
   «А нам действительно нужны Айз Седай, миледи?» – спросил Бакуван. – «Другие Айз Седай», – добавил он, покосившись на ее Кольцо Великого Змея. Он протянул свой серебряный кубок, и одна из служанок бросилась его наполнять. Они обе были хорошенькими. Возможно, это был не самый удачный выбор, однако у Рин особенно не было из кого выбирать. Большей частью женщины были либо слишком молоды, либо пожилые, и уже не столь расторопными, как прежде. – «Все что они пытались делать, пока мы ждали вас, внушить нам страх перед силой и богатством Белой Башни. Я уважаю Айз Седай как и любой мужчина, и это правда, но, простите, если начинаются запугивания, то это уже начинает утомлять. Клянусь вам, миледи, так и есть».
   «Мудрый человек всегда трепещет перед Белой Башней», – спокойно заметила Сарейта, поправив коричневую шаль, возможно, чтобы привлечь к ней внимания. В ее темном квадратном лице пока не было и следа безвозрастности, и она сильно желала поскорее это исправить.
   «Только глупец не стал бы бояться Башни», – вторя Сарейте добавила Кареане. Крупная Зеленая с по-мужски широкими плечами не нуждалась в дополнительных уловках для привлечения внимания. Ее смуглое лицо оттенка меди само говорило за нее тем, кто знал что искать, как и кольцо на указательном пальце правой руки.
   «А я слышал», – мрачно ответил Гомайзен, – «что Тар Валон в осаде. И еще я слышал, что Белая Башня раскололась, на два лагеря, поддерживающих двух разных Амерлин. И ходят также слухи, что Башню удерживают Черные Айя». – Храбрый мужчина, раз решился упомянуть про эти слухи при Айз Седай, но все-таки даже он вздрогнул, произнося подобные слова. Но не смотря на это продолжил. – «Так кого из них вы предлагаете нам бояться?»
   «Не верьте всему, что слышите, Капитан Гомайзен», – произнесла Сарейта безмятежным тоном, словно говорила о бесспорных вещах. – «У правды больше оттенков, чем вы думаете, а расстояние искажает перспективу правды под разными углами, из-за чего она сильно отличается от фактической. Однако, опасно повторять ложь о Сестрах-Приспешницах Тьмы».
   «Во что вам действительно стоит верить», – добавила так же спокойно Кареане, – «то, что Белая Башня всегда была и навсегда останется Белой Башней. И вы стоите перед тремя Айз Седай, Капитан. Поэтому должны быть осторожны со словами».
   Гомайзен потер тыльной стороной ладони щеку возле рта, но в его глазах горел явный вызов. Охотничий запал. – «Я повторил вам то, что говорят на улицах», – буркнул он.
   «Мы собрались обсуждать Белую Башню?» – хмуро заметил Кордвин. Перед тем как продолжить, он опустошил свой кубок, словно предстоящий разговор не вызывал у него восторга. Сколько же он уже выпил? Он не слишком твердо держался на ногах, и в словах порой глотал звуки. – «Башня в сотне лиг отсюда, и то, что там творится, к нам не относится».
   «Это верно, друг», – сказал Бакуван. – «Верно. Наше дело – мечи. Мечи и кровь. А это подводит нас к теме нашей беседы…» – он потер друг о друга большим и указательным пальцами. – «Золото. Ежедневно мы теряем людей. День за днем, а конца не видно, а в городе нет подходящих новобранцев для замены».
   «Я вообще никого не смог найти», – пробормотал Кордвин, любуясь на служанку, снова наполнявшую его кубок. Она покраснела под его взглядом и быстро закончила свое дело, пролив немного на пол, отчего заставила нахмуриться госпожу Харфор. – «Те немногие, кого еще можно было нанять, записались в Королевскую Гвардию». – Так оно и было. Новобранцы, похоже, с каждым днем все прибывали. И скоро Королевская Гвардия стала бы внушительной силой. К сожалению, на то, чтобы обучить этих людей обращаться с мечом, чтобы они не отрубили себе ногу, потребуются месяцы, и еще больше прежде их можно было бы вести в бой.
   «Ты верно говоришь, друг», – сказал Бакуван. – «Верно». – Он широко улыбнулся Илэйн. Возможно, он хотел казаться дружелюбным, или же справедливым, но скорее напомнил ей человека, пытающегося продать ей кота в мешке. – «Даже после того, как здесь все закончится, нам будет не легко найти людей, миледи. Подходящие люди не растут в капусте. Отнюдь. Меньше людей, означает меньше плата за следующий найм. Такова жизнь. Мы думаем, что заслуживаем скромную компенсацию».
   Илэйн охватил гнев. Они думали, что ее положение отчаянное, поэтому она станет цепляться за них изо всех сил! И хуже того – они были правы. Эти трое представляли почти тысячу воинов. Даже учитывая тех, кого привел Гайбон, их уход будет большой потерей. Особенно, если это заставит остальных наемников думать, что ее дело проиграно. А наемники не любят находиться на стороне проигравших. Они побегут как крысы от пожара, лишь бы этого избежать. Ее гнев все прибывал, но она держала его в узде. Толщиной с волосок. Но все же она не смогла сдержать презрения в голосе: «Вы думаете, что война бывает без жертв? Вы считали, что просто поработаете стражниками и только за это получите золото, даже не обнажив мечи?»
   «Вы подписались получать это золото ежедневно», – вставила слово Бергитте. Она не сказала сколько, потому что каждый отряд заключал собственную сделку на своих условиях. Последнее что им нужно, это чтобы наемники передрались между собой из зависти к чужим контрактам. И так половина драк, которые разнимали гвардейцы, была между соперничающими отрядами наемников. – «И сумма является неизменной. Грубо говоря, чем больше вы потеряете людей, тем больше будет ваша прибыль».
   «Ах, Капитан-Генерал», – вежливо парировал толстяк. – «Вы забываете о посмертных выплатах, которые мы должны будем оплатить вдовам и сиротам». – Гомайзен чуть не подавился, а Кордвин скептически уставился на Бакувана, но попытался скрыть выражение лица за кубком, снова осушив его до дна.
   Илэйн охватила дрожь, она сжала кулаки, вцепившись в подлокотники. Она не даст волю гневу. Не даст! – «Я призываю вас придерживаться контрактов», – холодно произнесла она. Что ж, по крайней мере, она не стала на них кричать. – «Вам заплатят столько, сколько вы оговорили ранее, включая обычное вознаграждение после моей коронации, но не пенни больше. Если же вы будете настаивать, то я могу решить, что вы продались Аримилле, тогда мне придется арестовать вас и ваши отряды, а потом выставить вас за ворота, без денег, оружия и лошадей». – Девушка, вновь наполнявшая кубок Кордвина вином, внезапно пискнула и отпрыгнула от него, потирая бедро. Гнев, который Илэйн удерживала на прежнем уровне, внезапно вспыхнул белым пламенем. – «И если еще раз кто-то из вас посмеет приставать к моим служанкам, то он вместе со своим отрядом окажется за воротами без оружия, лошадей и сапог! Ясно вам?»
   «Предельно ясно, миледи», – в голосе Бакувина отчетливо прозвучал холодок, и его челюсти плотно сжались. – «Предельно. А теперь… поскольку наша… беседа… кажется, подошла к концу. Мы можем идти?»
   «Хорошенько подумайте», – внезапно произнесла Сарейта. – «Кого Белая Башня больше хочет видеть на Львином Троне – Айз Седай или глупую гусыню вроде Аримиллы Марне?»
   «Сосчитайте, сколько Айз Седай во Дворце», – добавила Кареане. – «Сосчитайте, сколько внутри стен Кэймлина. В лагере Аримиллы нет ни единой. Сочтите и решите, на чьей стороне благосклонность Белой Башни».
   «Сосчитайте», – подхватила Сарейта, – «и помните, что недовольство Башни может быть смертельным».
   Было очень тяжело даже помыслить, что одна из них может оказаться Черной Сестрой, но все-таки это было так. Если только это не была Мерилилль. Илэйн надеялась, что это не так. Ей нравилась Мерилилль. Но и Сарейта с Кареане ей тоже нравились. Не настолько как Мерилилль, но все-таки. Как бы она не смотрела на сложившуюся ситуацию, одна из нравившихся ей женщин была Приспешницей Тьмы, и была приговорена к смерти.
   Когда наемники ушли, поспешно поклонившись, и госпожа Харфор отослала девиц с остатками вина, Илэйн откинулась на стуле и вздохнула: «Я справилась ужасно, правда?»
   «Для наемников нужна твердая рука, чтобы держать их в узде», – ответила Бергитте, но в узах промелькнуло сомнение. Сомнение и беспокойство.
   «Если мне будет позволено сказать, миледи», – сухим голосом произнес Норри, – «Я не вижу, как еще вы могли бы поступить. Мягкость их только бы раззадорила требовать больше», – он вел себя так тихо, что она уже даже забыла, что он тоже присутствует в комнате. Он был очень похож на цаплю, моргающую от удивления, куда подевалась вода из любимого болота. В противоположность всегда опрятной госпоже Харфор, на его табарде и руках постоянно были чернильные пятна. Она поглядывала на пухлую папку, которую он сжимал в руках, с явным отвращением.
   «Не оставите нас, пожалуйста, Сарейта? Кареане?», – попросила она. Они слегка заколебались, но им ничего не оставалось делать кроме как, поклониться, и, словно два лебедя, выпорхнуть из комнаты. – «И вы тоже», – добавила она через плечо двум женщинам. Но они даже не пошевелились!
   «За дверь!» – скомандовала Бергитте, резко махнув головой, так что ее коса взлетела в воздух. – «Живо!» – О! Эта парочка даже подскочила! Они очутились возле двери так быстро, словно за ними гнались!
   Илэйн хмурилась, пока за ними не закрылась дверь. – «Чтоб мне сгореть, я не хочу, чтобы кто-нибудь еще слушал проклятые плохие новости! Только не сегодня. Не хочу знать, сколько всего провизии, доставленной из Тира и Иллиана, испортилось по дороге. Не хочу знать ни о поджогах, ни о муке с долгоносиками, ни о канализации с крысами, плодящимися быстрее, чем их травят, ни о жирных мухах, из-за которых Кэймлин больше похож на грязную конюшню! Для разнообразия я хочу услышать несколько проклятых хороших новостей». – Что б ей сгореть, она даже сама себе показалась вздорной. Она и чувствовала себя такой. О, как же это было возмутительно! Она пытается обрести трон, а ведет себя как распоследний капризный ребенок!
   Мастер Норри и госпожа Харфор обменялись взглядами, от чего стало еще хуже. Он со вздохом сожаления погладил свою папку. Старик любил толдычить про цифры, даже если от них становилось страшно. По крайней мере, теперь, когда они давали совместные отчеты, они больше не повторяли одни и те же сообщения. Но не во всем. Ревнуя друг к другу, каждый следил, как бы другой не пересек невидимую границу собственных обязанностей, и быстро поправлял другого, если казалось, что тот вышел за отведенные рамки. Однако, они умели эффективно управлять Дворцом и городом, невзирая на небольшие перепалки.
   «Нас никто не подслушивает, миледи?», – спросила Рине.
   Илэйн глубоко вздохнула и, выполнив упражнение для послушниц, которые, кажется, перестали давать успокаивающий эффект, попыталась обнять Источник. К ее удивлению, саидар поддалась легко, наполнив ее радостью жизни. И немного успокоил ее дурное настроение. Так было всегда. Во-первых, и гнев, и горе, и беременность не могли сравниться с ощущением Силы, а еще, стоило ей обнять Источник, как ее эмоции прекращали свою свистопляску. Ловко она сплела Огонь и Воздух, добавив небольшой поток Воды, но, установив плетение, она не отпустила Источник. Чувство наполненности Силой было великолепным, но, несмотря на это, она поступила так сознательно, зная, что теперь она в следующий миг не станет кричать ни с того, ни с сего, и не разревется без причины. В конце концов, она же не дура, чтобы зачерпывать слишком сильно.
   «Теперь нас никто не подслушает», – сказала она. Саидар коснулся ее стража и исчез. Кто-то пытался подслушать разговор, и уже не в первый раз. Во Дворце было слишком много женщин, способных направлять, и было бы удивительно, если бы никто не пытался, но ей было жаль, что она не знает, как можно проследить, кто из них пытается. Как бы то ни было, теперь она опасалась говорить о чем-либо серьезном, не установив стража от подслушивания.
   «Тогда у меня есть немного хороших новостей», – произнесла госпожа Харфор, пододвинув папку, но не открыв. – «От Иона Скеллита». – Брадобрей был самым усердным доносчиком Аримилле сведений, одобренных предварительно Рине, и приносил обратно информацию о том, что он узнал в лагере за городской стеной. Он был под крылом Ниан Араун, однако Ниан поддерживала Аримиллу, поэтому она, безусловно, делилась информацией Скеллита с ней. К сожалению, все, что ему пока удавалось узнать, было малопригодно. – «Он сказал, что Аримилла и другие поддерживающие ее Главы Домов собираются оказаться в числе первых, кто въедет в Кэймлин. Похоже, она хвастает об этом постоянно».
   Илэйн вздохнула. Аримилла вместе с остальными постоянно держались вместе, хаотично, насколько она смогла заметить, перемещаясь от лагеря к лагерю, и много усилий уходило на то, чтобы узнать, куда они отправятся. Если бы это удалось, то отправить туда солдат через портал и схватить всех разом, чтобы обезглавить оппозицию, не составило бы труда. По сравнению с первой задачей, по крайней мере. Даже в лучшем случае люди все равно погибнут, а кому-то из Глав Домов удастся скрыться, но если получится захватить Аримиллу, то это могло бы положить всему конец. Эления и Ниан обнародовали отказ от собственных притязаний на трон, а это уже необратимо. Эта парочка могла продолжать поддерживать Аримиллу, даже находится на свободе, но если Илэйн удалось бы схватить саму Аримиллу, то все, что ей оставалось сделать, это заполучить поддержку от минимум четырех Великих Домов. Словно это так просто. Пока что все ее усилия были безуспешными. Возможно, сегодняшний день что-нибудь изменит, но данная новость опять была бесполезной. Если Аримилла и остальные собираются въехать в Кэймлин, то это означало бы, что город на грани падения. Хуже того, раз Аримилла хвастает, то она думает, что это скоро произойдет. Женщина во многом была дурой, но нельзя ее полностью недооценивать. Она не стала бы хвастаться, если бы была абсолютной дурой.
   «И это – хорошие новости?» – сказала Бергитте. Она тоже увидела в них смысл. – «Намек – где, может оказаться полезным».
   Рине развела руками. – «Аримилла раз лично дала Скеллиту золотую крону, миледи. Он отдал ее мне в доказательство своего исправления». – Она сжала на мгновение губы. Скеллит спас себя от виселицы, но не сможет восстановить к себе полноту доверия. – «Это единственный раз, когда он находился от нее в десяти шагах. Ему пришлось бродить между лагерями, чтобы посплетничать с другими мужчинами», – она запнулась. – «Он очень боится, миледи. Мужчины в лагерях уверены, что в течение нескольких дней они возьмут город».
   «Настолько боится, что готов переметнутся в третий раз?», – спокойно спросила Илэйн. Больше сказать было нечего.
   «Нет, миледи. Если Ниан или Аримилла узнают то, что он сделал, то он точно – мертвец, и он это знает. Но он боится, что они узнают, если город падет. Думаю, он скоро сбежит».
   Илэйн мрачно кивнула. Наемники не единственные крысы, готовые бежать от пожара. – «Еще какие-нибудь хорошие новости? Мастер Норри?»
   Первый Клерк стоял спокойно, колупая свою папку пальцем, и старясь выглядеть так, словно он не слушал то, что говорила Рин. – «Думаю, что мои новости даже лучше тех, что у госпожи Харфор, миледи». – Его улыбка должна была означать триумф. В последнее время он не часто мог доставить новости лучше, чем это делала она. – «У меня есть кое-кто, кто сможет проследить за Мелларом. Можно его позвать?»
   Вот это было превосходной новостью. Пятеро человек погибло, пытаясь выследить Дойлина Меллара, когда тот выходил из Дворца ночью, и всякий раз «совпадение» выглядело довольно натянутым. Первый парень, похоже, наткнулся на бандитов, и она не придала этому значения, просто выдав его вдове пенсион. Гвардейцы старались держать преступность под определенным контролем, за исключением поджигателей, но грабители обычно используют темноту как своего рода плащ, чтобы скрыться. Четверо остальных, похоже, также не миновали участи первого. Их убивали единственным ударом ножа, кошельки опустошали, и, несмотря на определенную опасность ночных улиц, подобное совпадение едва ли было возможно.
   Когда она кивнула, старик поспешил к дверям и просунул в них голову. Она не могла слышать то, что он сказал, так как страж работал в обе стороны, но через мгновение рослый гвардеец ввел, подталкивая в спину, мужчину в кандалах на руках и ногах. Все в пленнике казалось… заурядным. Он был не худ, не полон, ни высок, ни короток. У него были каштановые волосы, не имевшего названия оттенка, и столь же неопределенного цвета глаза. Его лицо было таким обыкновенным, что она не могла его описать. У него вообще не было ничего, что его выделяло. Его одежда была столь же не примечательной. Простого покроя коричневая куртка и штаны из среднего качества шерсти, несколько приведенные в беспорядок, со следами грязи, тисненый пояс с металлической пряжкой, у которой могло быть с тысячу близнецов в Кэймлине. Короче говоря, внешность этого типа очень легко было позабыть. Бергитте жестом остановила их в нескольких шагах от ряда стульев и отпустила гвардейца, попросив его подождать снаружи.
   «Надежный человек», – заметил Норри, глядя как гвардеец выходит. – «Африм Хэнсард. Он искренне служил вашей матери, и знает, как держать рот на замке».
   «Цепи?», – спросила Илэйн.
   «Это – Сэмвил Харк, миледи», – произнес Норри, с любопытством разглядывая мужчину, словно незнакомое чудесное животное, – «чрезвычайно удачливый карманник. Стража смогла его поймать только потому, что другой разбойник… гм… «повесил на него чужих собак», как говорят на улице, надеясь таким образом занизить собственные преступления, несмотря на то, что его поймали в третий раз за разбойное нападение». – Воры часто так поступают, и не только из-за телесного наказания. Клеймо на лбу не так просто спрятать или замаскировать, как клеймо на руке за вторичную поимку. – «Любой, кто смог столько времени оставаться не пойманным, как мастер Харк, сможет выполнить поручение, которое я для него приготовил».
   «Я невиновен, миледи», – Приложив кулак ко лбу, звякнув при этом оковами, Харк выдавил жалостливую улыбку. Он заговорил очень быстро: «Это все ложь и совпадение. Я добрый подданный нашей королевы. Во время прошлого бунта я носил цвета вашей матушки. Не то, чтобы я сам принимал участие в беспорядках. Свет упаси! Я простой клерк, если есть работа, а покамест я – безработный. Но я открыто носил на шапке ее цвета, чтобы всем было видно. Это чистая правда». – Узы наполнились скептицизмом.