А что это будут за методы? – заинтересовался Бинк. Он не мог даже вообразить себе это, но перспектива волновала.
– Что за дорога, по которой мы идем! – вздохнул Бинк.
Показалось дерево. Оно было огромное, до ужаса, даже для опутывающего дерева. Его свисающие щупальца по толщине напоминали человеческие ноги, были длины и гибки.
Соблазнительный аромат окутывал его подобно вечернему платью, манил к себе. Откуда-то из листвы лилась нежнейшая мелодия, не зов сирены, но что-то совершенно приятное: такая музыка, что заставляет слушателя лечь, закрыть глаза и расслабиться.
Но ветеранов диких местностей Ксанта не так легко одурачить. Ведь перед ними находилась одна из смертельно опасных жизненных форм. Даже дракон не мог позволить себе находиться рядом с опутывающим деревом!
Дорога проходила под деревом справа, где заросли щупальцев аккуратно раздвигались и росла нежнейшая травка. Но тут же поблизости высился холмик из белеющих костей, вероятно, бренных останков несчастных путников. Судя по очертаниям, кости женщин, и Бинк почувствовал угрызения совести.
Сирена все еще звала, и они шли на зов. Они передвигались гуськом, потому что дорожка под деревом стала совсем узкой. Первым галопом скакал Честер, вторым – Кромби, они были самыми скорыми, далее более тихоходные Бинк и Волшебник. Передвигаться с большей скоростью никак не получалось.
Честер остановился под ужасным деревом, и ветви-щупальца напряглись, подавляя желание, но не схватили его. Так что говорили правильно: песня сирены подавляла рефлекс удушения! Далекая музыка усилилась и стала еще более захватывающей, в ней чувствовалось манящее женское естество. Нимфы из деревни поражали красотой и нежностью, но обещания сирены звучали более убедительно и казались жизненно необходимыми, содержавшими весь сексуальный чувственный опыт женщин мира.
Грифон впереди Бинка внезапно остановился.
– Скварк! – вскрикнул грифон. – Что я здесь делаю? – перевел голем, догоняя сзади неожиданно скоро, несмотря на глиняные ноги и маленький рост. – Сирена – ничтожная, проклятая шлюха, жаждущая моей крови.
Все правильно, но остальные не обратили на него никакого внимания. Конечно, сирена – дама, обещающая многое, самая, самая. Ну и что? Зов оказывал им честь!
Женоненавистник, однако, решил все усложнить.
– Она старается заманить меня в ловушку! – кричал он. – Все бабы так залавливают мужчин. Смерть им всем!!! – И с этими словами, точнее вскриками, он свирепо бросился клевать ближайшего доступного врага – им оказалось тонкое окончание щупальца.
От маленькой птички подобные клевки воспринимались бы как некая назойливость. Но Кромби, как известно, находился в обличье грифона. Его клюв по силе и остроте был подобен мечу, мощный, как тиски, оружие, способное разрубить человеческую ногу на мелкие кусочки. Щупальце по толщине как раз равнялось лодыжке, и клюв легко его откусил. Отрезанный конец упал на землю, извиваясь и корчась, подобно змее.
Дерево моментально словно оцепенело. Никто никогда не отрывал ни кусочка от беспощадного монстра. Из усеченной верхней секции дерева стало сочиться что-то темное, словно оно оплакивало свою кончину. Нежная музыка на заднем фоне как бы скисла.
– Думаю, перемирие закончилось, – сказал Бинк. Но на самом деле ему было все равно, пение сирены продолжалось, обещая ему сладостную жизнь.
– Кромби, отойди, ты загородил мне путь.
Но солдат оставался невразумленным.
– Скварк! Скварк! Скварк! – только и восклицал он, и еще до того, как Гранди перевел, оторвал второе щупальце, потом третье.
Дерево содрогнулось. А потом в ярости ответило. Музыка превратилась в безобразную какофонию, а щупальца принялись хватать грифона, и кентавра, и человека, и Волшебника.
– Ну ты и устроил нам развлечение, птичьи мозги, – воскликнул Честер, перекрикивая шум и гам. Он схватил первое щупальце, которое коснулось его, и скрутил его так же, как великан-людоед скручивал полено, добывая сок. Жесткие лишь в момент удара или схватывания, щупальца сами не могли сопротивляться удару или давлению и сразу же превратились в хлюпающее ничто.
Внезапно манящая песнь оказалась перебита яростью дерева, а путникам пришлось защищать свои жизни. Бинк выхватил меч и с яростью обрушился на щупальца, тянувшиеся к нему. Рядом с ним сражался Кромби, злобно кусаясь и царапаясь всеми четырьмя лапами. Там, где он впивался в щупальце, появлялись глубокие порезы, из которых сочилась какая-то зеленая вязкая жидкость. Но еще больше щупалец спешило на подмогу со всех сторон дерева, потому что здесь находилась самая середина мощи дерева.
Честер отступил к стволу и оборонялся копытами. Он удар за ударом он бил толстые щупальца, парализуя их. Но…
– Нет, Честер! – закричал Бинк. – Уйди оттуда.
Слишком поздно. Огромная пасть дерева разверзлась в стволе и толстые губы из коры потянулись, пытаясь проглотить великолепного кентавра.
Бинк бросился на помощь другу. Но щупальце схватило Бинка за лодыжку, запутывая его, подставляя подножку. Он только и сумел, что крикнуть:
– Лягайся, Честер, сильнее.
Моментально он оказался крепко связан, подобно непослушному мальцу деревенской девушки, правда, не так красиво. Рука, державшая меч, больше не действовала, все что он мог сделать, это кусаться, но весьма неэффективно. Зеленая вязкая жидкость оказалась такой мерзкой на вкус!
Честер отбивался копытами. Удар копытом кентавра, надо сказать, довольно солидная штучка. Голова и плечи кентавра уходили назад, уравновешивая заднюю часть, и вся мощь этого неординарного тела передавалась на удар копыт. Но щупальца уже притянули его к деревянной глотке, и земля содрогалась от ударов кентавра. Несколько старых костей вдруг выпали из нижних рядов листвы, и деревянный рот схватил Честера. Потек выделяемый желудочный сок, начиная разъедать великолепную плоть кентавра. Инстинкты Честера помогли бы ему вырваться от обычного дерева, используя инертный ствол в качестве защиты столь ценного, но уязвимого зада, но здесь его поджидало уничтожение.
Честер стал лягался с удвоенной силой. Даже такое сильное хищное дерево не смогло выстоять перед мощными ударами. Обычно его жертвы оказывались в этом месте уже беспомощными и в бессознательном состоянии, не дерущимися и уж не лягающимися. Медленно, очень неохотно щупальца разжались, и кентавр освободился. Бока его были обслюнявлены соком, и одно переднее копыто треснуло от ударов о дерево, но ведь в конце концов он остался жив! Сейчас же вытащив меч, он бросился на помощь Бинку, которого почти придушили объятия дерева.
Между тем, у Волшебника Хамфри возникли собственные проблемы. Он пытался открыть один из своих маленьких сосудов, но щупальца обвились вокруг него быстрее, чем пробка вылетела вон. Дерево сокрушило их всех!
Кромби дрался когтями и прокусывал дорогу к краю кроны. Вдруг он вылетел из плена.
– Я свободен, ты, овощное чудовище! – воскликнул он победно. – Держу пари, ты тоже баба! – Такие слова он считал сильнейшим оскорблением. Голем снова присоединился к компании, так что он сразу приступил к переводу. – Тебе не удастся поймать меня!
И точно, ведь дерево крепко сидело в земле корнями. Кромби расправил крылья и летал взад-вперед, ускользая от него.
А что остальные? Взбесившись от потери грифона и кентавра, дерево собралось со всей жестокостью не выпустить свою последнюю оставшуюся жертву. Щупальца словно удавы обвились вокруг тел и членов, пытаясь удушить. Честер старался помочь Бинку, но не решался рубить мечом по щупальцам, слишком тесно обвивающим его друга. Бинк, оказавшийся прижатым близко к стволу, обнаружил, что продвигается прямо к страшному отверстию.
Хамфри наконец открыл бутылку. Из сосуда вырвался дымок, поднялся вверх и преобразовался в приправленный специями сырный пирог.
– Проклятие! – заорал Волшебник. – Не тот сосуд!
Честер со злобой лягнул сырный пирог. Он пролетел прямо в утробу дерева. Толстые губы из коры закрылись. Честер едва ли делал в жизни лучший бросок.
Дерево подавилось. Оно просто содрогалось от кашля и чихания. Огромные куски сыра вылетали из отверстия.
– Да, приправы здорово кусаются, – пробормотал Хамфри, открывая второй сосуд.
А голова Бинка находилась уже почти в пасти. Губы из коры корчились, стараясь выплюнуть переперченный сыр. Чудовище предпочитало свежее мясо, а не молочные продукты. Желудочный сок выделялся и стекал с сучков, подобных зубам, очищая пасть. Через минуту все будет готово для Бинка. Честер все еще пытался помочь, но три щупальца вцепились в руку с мечом, а еще несколько обвились вокруг остальных конечностей. Даже его богатырской силы не хватило для того, чтобы справиться с деревом.
– А трусливый солдат бросил нас, – ворчал, отбиваясь, он. – Добраться бы мне только до него. – И он ударил следующее щупальце, перед тем, как его вторая свободная рука оказалась связанной.
Хамфри открыл другой сосуд. Потянулся дымок – и превратился в летучую мышь-вампира. Монстр осмотрелся вокруг, в ужасе пропищал, ругнулся, захлопал крыльями. Одно щупальце просто качнулось в его сторону и сразу же нокаутировало вампира. Да, дерево держало ситуацию под контролем.
Глотка наконец очистилась от остатков сыра. Открылась пасть, готовая к переработке пищи, а Бинк стал ее потенциальным клиентом. Он мог рассмотреть ряды сучков, исполняющих роль зубов и выделяющих пищеварительный сок. Волокна, словно маленькие щупальца, протянулись от стенок рта, готовые к высасыванию соков из жертвы. Внезапно он осознал: опутывающее дерево было родственником плотоядной травы, кое-где росшей в диких местностях! Добавь ствол – и будет та самая трава.
Хамфри открыл следующий сосуд. Образовался василиск, хлопающий маленькими крылышками, бросил испепеляющий взгляд. Бинк сразу прикрыл глаза, чтобы избежать прямого взгляда, Честер сделал то же самое. Дерево содрогнулось и отдернуло прочь ветви. Не существовало в Ксанте ни единого создания, способного выдержать взгляд маленького петушка-ящерицы.
Бинк услышал хлопанье крыльев. Это василиск влетел прямиком в пасть дерева – и замер. Но ничего не случилось. Бинк осторожно приоткрыл один глаз.
Дерево, живехонькое, продолжало борьбу. Значит, василиск не уничтожил его своим взглядом.
– Эх, василиск-то не настоящий, – сказал Бинк, расстроившись.
– Ну, ничего, у меня есть другое лекарство для этих щупалец, – сказал Хамфри, перебирая бутылки. Когда щупальце подкралось к нему близко, он остановил его магическим жестом. Бинк не знал, что такие жесты существуют – но он, конечно же, не был Волшебником Информации. – Они у меня все перепутались…
Щупальца тащили Бинка в рот. Запах мертвечины стал сильнее. В отчаянии смотрел он в глаза своей судьбе.
– Скварк! – закричал откуда-то сверху Кромби. – В атаку!
Кромби вернулся! Но что мог сделать он один?
Вокруг как бы зашумело сразу множество ног. Дерево содрогнулось. Запах дыма и паленой растительности заполнил округу. Краем глаза Бинк увидел оранжевый столб огня, как будто вокруг загорелся лес.
Факелы!! Кромби привел женщин из деревни магической пыли, и они атаковали дерево, вооруженные горящими головешками, подпалив щупальца.
Здорово!
Теперь дерево должно было само защищаться от более сильного противника. Оно бросило Бинка, используя щупальца для другой цели. Бинк увидел, как схватили красивую нимфу и услышал ее вскрик, когда ее подкинули в воздух и она уронила факел.
– Скварк! Скварк! – направлял Кромби женщин, и они бросились спасать пленницу, образуя щит из пламени. Щупальца подпалили, и пленнице удалось освободиться.
Бинк вытащил меч и возобновил атаку сквозь завесу из щупальцев. Сейчас, когда дерево сконцентрировалось на внешней угрозе, с внутренней стороны оно оказалось беззащитным. С каждым ударом Бинк обрезал следующую зеленую ветвь, постепенно лишая дерево его смертоносных конечностей.
– Скварк! – кричал Кромби. – Держитесь подальше! – переводил голем.
Это вызывало беспокойство. Если дерево снова сосредоточится на ближних врагах, Бинк, Честер и Хамфри снова попадут в переделку. Надо скорее выбираться, пока, положение не изменилось!
В следующее мгновение они оказались позади грифона.
– Скварк! – воскликнул Кромби. – Давайте прикончим чудовище! – кричал за него Гранди.
Женщины с энтузиазмом шли бороться с деревом. Их было около пятидесяти, окруживших дерево, прижигавших каждое его щупальце факелами. Они могли уничтожить это дерево и раньше, вместо того, чтобы позволять ему истреблять людей все прошедшие годы – надо было только кому-то управлять ими и правильно направлять.
Ирония судьбы – женоненавистник Кромби оказался вдохновителем и организатором женского отряда. Возможно, то был порыв. Заскок Кромби на тему женщин стал причиной его стойкости по отношению к сирене и в конце концов разбил ее чары. А сейчас он использовал женскую армию в борьбе с хищным деревом. Они не могли заставить себя подчиняться заботливому мужчине. Наверное, им просто требовался некто, кто презирал их, кто готов был с этой целью доводить женщин до скотского состояния.
Дерево съежилось, часть его мерзкой кроны отрубили, другая оказалась парализованной. Конечно, можно было бы добить врага, но победа и так казалась несомненной, благодаря Кромби и его бравому женскому войску.
– Знаете, таких женщин я, пожалуй, могу и уважать, – пробурчал Кромби, когда отдыхал после усилий, оглядывая поле сражения. Вообще-то он скваркал, а голем переводил, но Бинк был настолько истощен, что просто не замечал этой разницы.
– Они выполняли приказы и боролись бок о бок как мужчины, давая… – Он затих на полуфразе, слушая.
Тут Бинк снова услышал зов сирены, заглушаемый ранее звуками борьбы. О, нет! Он пытался противостоять пению – и не мог. Сирена восстановила свою ловушку.
И Бинк пошел на пение. Его приятели молча присоединились к нему. Женщины, так воодушевившиеся почти полной успешной победой, даже не смотрели вслед уходящим мужчинам – они снова проиграли.
Глава 7.
Смертоносные женщины
Звуки битвы позади замерли. Все мужчины, включая Кромби, двигались вниз по тропинке, ведомые песнью сирены. Неземные звуки стали сильнее, захватывая Бинка целиком. Он знал, что сирена – это смерть, еще более несомненная, чем от опутывающего дерева – но зато какое удовольствие он получит от этой смерти!
Дорога была ровной, без каких-либо препятствий. Вскоре они пришли на берег маленького озерка. На озере находились два маленьких островка, словно небольшие горки, возвышающиеся на поверхности земли. Дорожка вела через воду к одному из этих островов. Там и находился источник пения – там жила сирена.
Они ступили на дорожку. Бинк надеялся, что Кромби заартачится снова и в глубине души ждал такого поступка, и в то же время боялся, что надежды его исполнятся, но грифон ничего не предпринимал. По-видимому, его сопротивляемость к женскому влиянию снизилась – так подействовала на него сила духа и самоотверженность деревенских женщин, и бдительность его упала, и теперь он первым шел по водяной тропинке, вода хлюпала под лапами, но тропинка легко выдерживала его вес. Волшебник следовал вторым, Бинк – третьим и…
Откуда-то со стороны раздалось разъяренное блеяние. Маленькое существо атаковало с крошечного берега. Оно было четвероногим и покрытым шерстью, подобно овце, с загнутыми рогами, которые почти полностью обвивали его голову. Наверное, дорожка пересекала его территорию, и животное решило действовать.
Честер, идущий последним, остановился.
– Стенобитный баран, – заметил он, признавая вид нападению. – Не предмет вожделений сирены, потому как простое животное. Никакой выгоды от использования.
Стенобитный баран! Бинк остановился, любопытство сразу же пересилило притягательность сирены. Он слышал о таких существах и их родственниках, гидравлических баранах, но никогда не встречал ранее. Насколько он понимал, они жили только для того, чтобы бить, и занимались этим с удовольствием. Если существовала дверь, которую следовало открыть, или замок, в котором надо было пробить брешь, такой стенобитный баран становился просто неоценимым. В другое же время они оказывались ненужными, потому что просто беспрестанно били головами о какие-нибудь препятствия.
Честер значительно превосходил барана по размерам – но тот отрезал его от тропинки, ведущей к сирене. Честер шустро увернулся, но баран зловеще заорал, чтобы тот остановился, и закружился, готовясь напасть второй раз. Честер мог быть атакован сзади, если бы пытался игнорировать барана, а он так гордился своим задом, несмотря на то, что совсем недавно его запачкал сок опутывающего дерева – он считал, что его задняя часть значительнее красивее, чем лицо. Поэтому он повернулся лицом к барану и вновь уклонился от атаки.
Конца-края этим нападениям не предвиделось. Баран наскакивал, поднимая с каждым промахом клубы песка, но Честера звала песня сирены, стенобитного барана следовало как-то остановить.
Бинка заинтересовало: принимал ли его талант участие в спасении от щупальцев опутывающего дерева, или же он воспользовался волшебством других. А может, стенобитный баран является следующим изобретением его таланта, пытавшегося не допустить его к сирене? В этаком случае, баран должен был напасть на него, а не на Честера.
Честер, отнюдь не манекен, увертывался от атак стенобитного барана до тех пор, пока не оказался возле огромного деревом.
Он не отрывал взгляда от упрямого барана, чтобы не попасть под удар крепких рогов. Следующее нападение должно было привести барана прямехонько в ствол, на который Честер ориентировался, чтобы удачным ударом завершить поединок с глупым животным. Или, по меньшей мере, начать серию ударов, которая сильно измучит животное. Эти создания были, прежде всего, ужасно глупыми.
И тут Бинк распознал разновидность этого дерева.
– Только не это, Честер, – закричал он. – Это же…
Слишком поздно. И почему он постоянно опаздывает? Уже надоело. Баран пошел в атаку, Честер отскочил в сторону, раздалась музыка подобная мелодии флейты, и баран врезался в дерево.
Сила удара была такова, и, кстати, совершенно непропорциональна размерам животного, что сразу все дерево заходило ходуном.
– …гранатовое дерево, – закончил Бинк с опозданием.
И теперь плоды этого дерева устремились вниз: огромные гранаты, совсем спелые. Как только каждый плод достигал земли, он с грохотом взрывался. Таким вот способом это дерево размножалось: взрывающиеся плоды шрапнелью рассылали семена далеко по окружающей местности, где из каждого могло вырасти, при удаче и соответствующей магии, такое же гранатовое дерево. Но стоять около такого дерева, конечно же, было опасно.
Один плод стукнул стенобитного барана по огузку. Баран взвыл и завертел головой, весь побитый и в синяках, но, конечно, тщетно.
Вокруг падали и взрывались другие гранаты. Одна упала прямо перед бараном. С фырканьем и вызовом, животное смело прыгнуло вперед, стараясь остановить падение гранаты, ударяя по ней прямо рогами. В результате бедное глупое животное оказалось контуженным, баран зашатался и счастливо заблеял.
Между тем Честер исполнял настоящий танец, пытаясь избежать попадания гранат и держать шикарный хвост и лоснящиеся ляжки подальше от всякой дряни. Он мог избежать падающих гранат слева, справа и впереди, но падающие позади представляли проблему. Один чуть не упал на хвост, чиркнув по его пушистому кончику. Честер каким-то замечательным маневром рванулся и убрал от него подальше свою заднюю часть, но в результате таких упражнений привело его голову в положение, занимаемое ранее хвостом.
Граната взорвалась. Честера ударило в подбородок, голова скрылась в пламени и дыму, и когда смрад рассеялся, он все еще стоял, ошеломленный.
Бинк не мог убежать назад по тропинке, не позаботившись о товарищах. Отчасти из-за продолжавшегося пения сирены, принуждавшего его не удаляться, и отчасти потому, что дорога по воде вела лишь в одну сторону. Вперед дорога-то вела, но когда он попытался вернуться назад, там была сплошная вода. Озеро, несмотря на маленький размер, казалось очень глубоким, и он не решался попытаться достичь берега вплавь. Возможно, в его глубинах скрывалась темная магическая сила. Так что ему оставалось только наблюдать и кричать.
– Честер! Ты в порядке?
Кентавр стоял, медленно потряхивая головой. Взрыв не нанес какого-то большого урона внешности Честера, так как он особой красотой не отличался, но Бинк опасался за великолепные мозги кентавра. Неужели граната повредила ему голову?
– Честер! Ты меня слышишь?
Честер не обращал на него внимания. Бинк понял: перед ним проблема. Взрыв оглушил кентавра!
Бинк сильно размахивал руками, и наконец Честер заметил.
– Говори громче. Я не слышу тебя! – Тут кентавр осознал, что с ним случилось. – Я оглох! Я ничего не слышу.
Но остальное вроде в порядке, так во всяком случае показалось Бинку. Он, немного успокоенный, почувствовал себя снова во власти сирены. Он помахал Честеру рукой.
– Да черт с ней, с этой сиреной, – закричал Честер. – Теперь я не могу слышать ее пение. Глупо следовать к ней. Она – это верная смерть.
Около опутывающего дерева Кромби на короткий срок освободился от принуждения, но затем сирена снова взяла его в плен. Сейчас в результате поединка с бараном освободился Честер. Должно быть это, действие таланта Бинка! Но сам Бинк крепко сидел на крючке. Он повернулся вокруг и направился к островку. Кромби и Добрый Волшебник уже почти достигли цели, ведь они не делали столь долгой остановки, как Бинк.
Честер галопом промчался по дорожке, догоняя Бинка. Мощными руками подхватил он Бинка под локти.
– Не ходи, Бинк! Это вздор!
Но Бинк не собирался сдаваться.
– Поставь меня на землю, лошадиная задница. Я должен идти! – И он принялся болтать ногами в воздухе.
– Я не могу слышать тебя, но я знаю, что ты говоришь, и хорошо, что не слышу, – сказал Честер. – Есть только один путь остановить безумие, пока мы не потеряли и остальных.
Он усадил на себя Бинка, потом перевязал огромное копыто. Сирена пела еще далеко, но не было стрелка, равного Честеру. Тетива сильно натянулась, и смертоносная стрела полетела через водную гладь по направлению к острову и женской фигурке, видневшейся вдалеке.
Раздался мучительный вопль, и мелодия оборвалась. Стрела Честера попала в цель. И сразу все освободились, пелена спала. Талант Бинка наконец восторжествовал, спас всех от опасности, не раскрывая себя.
Они добежали до острова. Там лежала сирена – красивее русалки, такой красоты Бинк никогда раньше не видел, с волосами золотого цвета и хвостом, подобным льющейся воде. Смертоносная стрела пробила ей грудную клетку, как раз под левой грудью, такой полной и прекрасной.
Сирена лежала, истекая кровью. Ее тело обрушилось прямо на кифару.
Но она еще не умерла. Хотя стрела и пробила сирене грудь, она еще дышала. Фактически, она еще находилась в сознании. Она медленно повернула лицо к Честеру.
– Почему ты убил меня, прекрасный мужчина? – прошептала она.
– Он не слышит тебя, он глухой, – сказал Бинк.
– Я не держала зла, только любовь, – продолжала она. – Любовь ко всем мужчинам, а ты… Почему ты противился любви?
– Какая радость есть в смерти здесь? – спросил Бинк. – Мы принесли тебе то, что ты принесла сотням мужчин, – он говорил грубо, хотя сердце его разрывалось при виде агонии такого красивого создания. Он помнил, как была ранена Хамелеон.
– Я не приносила смерть, – запротестовала она со всей горячностью, на которую еще была способна, и задохнулась, когда чрезмерные усилия заставили сильнее литься кровь из страшной раны. – Только любовь, только любовь!
Потом она наконец затихла, потеряв сознание. Бинк, несмотря на все свои знания, обернулся к Волшебнику.
– Это… это возможно, что она говорила правду?
Хамфри вынул волшебное зеркало. Оно показало улыбающегося ребенка.
– Возможно, – сказал он, переведя ответ зеркала.
Потом он спросил прямо:
– Сирена говорила правду?
Малыш улыбнулся.
– Она не хотела дурного, – сказал Волшебник. – Она не убийца, хотя и заманивала сюда мужчин.
Мужчины обменялись взглядами. Потом Хамфри вынул бутылочку с залечивающим эликсиром и брызнул на страшную рану сирены. Она сразу же затянулась, и сирена снова запела.
Волшебник предложил Честеру немного эликсира для ушей, но кентавр с презрением отверг помощь. Поэтому Хамфри брызнул немного на заднюю часть кентавра, и сразу же все раны и порезы зажили и зад стал таким же прекрасным, как и прежде.
– Ты вылечил меня! – воскликнула сирена, не веря глазам и ощупывая место, где только что зияла рана. – Не осталось ни раны, ни крови! – Потом опомнившись. – Я должна петь!..
И наклонилась за кифарой.
Честер выхватил инструмент у нее из рук и забросил далеко в воду.
– В нем был источник ее магии! – закричал он. – Я уничтожил ее чары!
Источник магии… уничтожен. Было ли это предзнаменованием?
Сирена стала петь. Голос ее был столь же прелестен, грудь вздымалась, но чары рассеялись, никакого притяжения уже не было и в помине. Значит, и правда кентавр лишил ее опустошительного волшебства.
Она прекратила петь.
– Ты считаешь, что именно кифара созывала всех мужчин? А я думала, им нравилось мое пение. – Она выглядела совершенно несчастной.
Она действительно казалась такой невинно-прекрасной, как Хамелеон в прекрасной фазе.