– Хмм. Ага – спасибо тебе, Хруп, – вежливо сказал Бинк.
«Тебе – суп, я – Хруп», – фраза приобрела смысл.
Предложение поесть – ответ на вопрос вместо угрозы. Он принял приглашение. Людоед таким же образом обслужил и остальных. Его огромная лапа казалась совершенно нечувствительной к кипятку.
Бинк глядел на свою порцию с сомнением. Месиво казалось слишком густым, чтобы течь, и слишком жидкой, чтобы подцепить, но несмотря на это, пойло находилось в кипящем состоянии и едва ли было съедобным. Оно было темно-фиолетового цвета, с зеленым налетом. Но в действительности эта еда имела превосходный запах, хотя там и плавали ошпаренные мухи.
Честер с признательностью обнюхал свою порцию.
– О, этот лиловый бульон с зеленым ореховым деревом – великолепный деликатес! Однако для него требуется магический процесс извлечения бульонной основы, и только ореховый зеленый эльф может добыть ореховую древесину. Как ты все это сумел?
Людоед застенчиво улыбнулся. Это произвело грандиозный эффект даже на голема.
– Этот эльф на Нас работал, а платить моя забота, – перевел голем.
Потом Хруп поднял бревно из поленницы и поднес к котлу. Он взялся руками за оба конца и поднатужился – и оно скрутилось подобно мокрому полотенцу. Тоненькая струйка древесного сока потекла из ствола в котел. Когда весь сок вытек, людоед небрежно разорвал бревно на лоскутья и бросил их в костер, где они очень быстро сгорели. Во всяком случае, это был довольно удобный способ избавляться от мусора.
Бинк никогда прежде не видел проявления такой необычной силы. Вместо комментариев, он выловил муху, погрузил палец в остывшую жижу, извлек большую каплю и осторожно положил ее в рот. Суп оказался необычайно вкусным.
– Это лучшее, что мне доводилось есть, – изумленно воскликнул он.
– Ты не так подумал, друг, про моя вонючий суп, – прорычал польщенный Хруп.
Кромби снял пробу и заорал:
– Хотя ты и мерзко пахнешь, еда твоя великолепна, – перевел голем.
Хруп, крайне довольный двойным комплиментом, покушал и сам, запустив кулак, облепленный пузырящимся пойлом, прямо в огромную пасть. Он облизал пальцы и еще раз сунул руку в котел. Когда остальные доели свои порции, людоед добавил им той же рукой. При этом никто не протестовал. Никакие магические микробы не смогли бы выжить при такой температуре.
После еды они устроились отдыхать на соломе. Путники казались совершенно удовлетворенными и собирались заснуть, но Бинка что-то тревожило. Он вдруг сообразил, что.
– Хруп, мы должны отплатить тебе за такое гостеприимство. Что мы можем сделать для тебя в знак благодарности за отличное угощение и кров?
– Правильно говоришь, – согласился Честер. – Может, надо наколоть дров или еще что-нибудь в этом роде?
– У хорошей голова про запас всегда дрова, – хрюкнул людоед.
И в качестве иллюстрации вытащил из общей кучи одно дерево и ловко разломил его на кусочки. Нет, определенно ему не требовалась помощь в колке дров.
Тут Кромби громко скваркнул.
– Птичий клюв говорит, что может указать где находится что-либо, чего ты желаешь. Так чего тебе хочется, камнеликий?
– Очень хочется мне спать, так что прекрати болтать, – прорычал Хруп.
– Не спи, пока мы не окажем тебе какую-нибудь услугу, – настаивал Бинк.
– Но послушай, милый друг, я вовсе не хочу услуг!
С этими словами Хруп схватил охапку соломы, скрутил из нее жгут и стал с его помощью ковырять в зубах.
Честер осторожно заметил.
– Мы не можем предлагать ему то, чего он не хочет.
– Возможно, он и сам не знает, чего именно хочет, – ответил Бинк. – Но мы должны чтить законы гостеприимства.
– Ну почему ты такой упорный невежа? – сказал Гранди, на этот раз говоря за себя самого. – Зачем искать себе дополнительные трудности?
– Это дело принципа, – упрямо повторил Бинк. – Кромби, ты можешь указать, где находится то, что больше всего хочет Хруп?
Грифон скваркнул, закрутился, сдвинул в сторону солому и наконец указал на Доброго Волшебника Хамфри, клюющего носом в углу, с соломой на голове.
– Забудь об этом, – сонно просопел Хамфри. – Я не гожусь к употреблению.
– Но он же вегетарианец! – напомнил Бинк. – Не может быть, чтобы он хотел съесть тебя. Может он хочет задать тебе Вопрос.
– За столь ничтожную плату? В этом случае он будет служить мне целый год.
– Ничего мене не надо, не нужна от вас награда, – прохрюкал людоед.
– Мне кажется, мы хотим заставить нашего хозяина сделать то, чего ему не хочется, – сказал Честер на удивление дипломатично.
Вероятно на него сильно подействовали способности великана-людоеда к манипуляциям с деревянными стволами, скручиванию соломы и выжиманию сока из деревьев. Людоед, без сомнения, оказался самым сильным существом, встреченным отрядом.
– Есть нечто, чего Хруп сильно желает, хотя и сам не подозревает об этом, – сказал Бинк. – И наша задача – найти для него это неизвестное желание.
Никто не стал спорить, хотя он точно знал, все они с нетерпением ждали, когда же он наконец оставит в покое злополучную тему.
– Кромби, может быть он хочет вовсе не Волшебника, а что-то, лежащее возле Волшебника. Укажи предмет точнее.
Кромби скваркнул, явно утомившись. И указал снова. Бинк вытянул указательный палец, стараясь определить точку.
– Здесь! – закричал он. – Что-то в его промежности, – и замолчал, явно сконфузившись. – Ох, или, может быть, в куртке?
Но Волшебник, вконец утомившись, заснул. И единственным ответом послужило его сопенье.
– О, давайте посмотрим поближе, – предложил Гранди. – Я проверю.
С этими словами он вскочил на Волшебника и залез в куртку.
– Я не думал, – начал Бинк, изумленный наглостью голема.
– Это уже не твоя забота, – ответил голем изнутри кармана. – Это должно быть… это. – Двумя руками он вытащил сосуд. Для голема он весил довольно прилично.
– Но это же бутылка с демоном! – сказал Честер. – С этим шутить не надо!
Но Гранди проворно открыл сосуд.
Бинк бросился остановить его, но опоздал. Пробка на этот раз выскочила быстро. Бинк выхватил сосуд уже открытым.
– Что ты наделал! – воскликнул Честер. – Если Хамфри проснется…
Бинк поспешно положил бутылку на пол, так как демон уже вырос в единое целое, освободившись из-под действия каких-то магических символов или заклинаний.
– Кто… кто… кто-нибудь, сделайте… э-э… – заикаясь, проговорил Бинк.
Боурегард сформировался и уже стоял перед ними, держа под мышкой огромный фолиант. Он всматривался в Бинки поверх очков.
– Пентаграмму? – начал демон. – Думаю, не стоит.
– Что же мне делать? – простонал Бинк.
Боурегард небрежно взмахнул свободной рукой.
– Ты ничего не должен делать, Бинк. Это все этот дурацкий голем.
– Но ведь это я дал ему такую возможность!
– Возможно. Но не беспокойся. Рассматривай себя в качестве орудия в руках судьбы. Знай, что ни бутылка, ни пентаграмма все равно не способны сдержать меня. Я терплю эти неудобства ради Волшебника, к которому я испытываю профессиональное уважение. Наше соглашение гласило, что я буду служить в качестве резервного источника до тех пор, пока обстоятельства не освободят меня, в соответствии с обычными правилами контроля демонов. И раз такой случай ныне мне выпал, то так тому и суждено быть. Связанный джентльменскими обязательствами, теперь я свободен и удаляюсь. Благодаря случаю, я покидаю вас.
И он начал блекнуть.
– Подожди! – закричал Бинк. – По крайней мере ответь. Ответь на Вопрос этого людоеда!
Боурегард снова принял прежние очертания.
– Нет у него Вопроса. Он хочет только спать. Людоеды-великаны должны много времени уделять сну, иначе они теряют злобность.
– Но талант Кромби указал…
– Так-то так. Чисто технически существует нечто, но это не осознанное желание.
– Но ведь чего-то он хочет, – сказал Бинк.
Он никак не понимал, как людоеды могут иметь неосознанные желания.
– Хотя бы расскажи нам об этом желании прежде чем исчезнешь.
– Ему хотелось бы узнать, должен ли он жениться, – сказал демон.
Людоед зарычал.
– Никакая мне жена для жизни вовсе не нужна, – перевел голем.
– Что самое интересное, – заметил Боурегард. – Голем отрабатывает Ответ, который не в состоянии понять.
– Но кто в состоянии понять смысл Ответа из одного слова? – огрызнулся голем.
– Только реально существующее создание, – ответил демон.
– Так в том-то и проблема – ведь он-то не настоящий! – сказал Бинк. – И хочет узнать, как стать настоящим.
Боурегард повернулся к кентавру.
– А ты хочешь узнать, в чем же твой талант. Я могу сказать, конечно, но ты будешь обязан отслужить. Никто из вас не желает такого расклада.
– Почему же ты просто не ответил на Вопрос людоеда и не ушел? – спросил Бинк, не доверяя освободившемуся демону-всезнайке.
– Я не могу сделать это, Бинк. Я – демон. Он не примет мой ответ, хотя тот будет совершенно верным. Он настолько же неразумен, как и ты. Ответить людоеду должен ты.
– Я! Мне… – Бинк внезапно остановился, чтобы пресечь возможный комментарий своих проблем с Хамелеон.
– Я имею в виду не тебя лично. Ты, Честер и Кромби должны обсуждать между собой свои отношения с особями женского пола, и такое развитие событий обеспечит людоеда теми перспективами, в которых он так нуждается. – Демон немного подумал. – Возможно, что при этом мои комментарии смогут быть весьма уместными.
Он опустился на солому. Воцарилась тишина.
– Ох… хмм… да, какую ты… каких людоедов-самок… или, наверное, людоедш?.. ты предпочитаешь? – спросил Бинк Хрупа.
Великан начал мерзко сопеть и с рыками скрипеть желтыми зубами. Все это голем мог бы перевести попроще, но Гранди воспользовался случаем и начал шпарить красивым слогом:
Однажды в прекрасное мрачное утро,
Когда разразилась крутая гроза
Внимание Наше привлек почему-то
Крик дальний, раздавшийся тут два раза.
Мы были в хорошем тогда настроенье,
Едва приступив к раздобыче еды.
При этом любой проявлял к Нам почтенье:
Драконы, кентавры, и даже гномы.
В огромном, высоком ходили Мы лесе,
Деревья гигантские были вокруг.
Таинственны были все тропочки здеся,
И странник любой мог запутаться вдруг.
Но вдруг совершенно пред Нами открылась
Долина, и замок какой-то на ней,
Прекрасный, как харя самца-меднорыла,
На пиках там скальпы, обилье костей.
Дракон спал при входе, по имени Пук
Флаг-саван на ветре слегка трепетал
Дракон охранял сердцу милый Нам луг,
Фонтан, что лиловую грязь извергал,
Со сгустками крови бардового цвета.
И слюни пуская, Мы долго стоял
Любуясь на великолепие это
Мечтая, как это бы все пожирал.
И жадно взирая на это богатство,
Мы думал, чего бы еще тут стянуть,
Но тута узрел Мы такое там, братцы,
Что с радости вдруг захотелось блевнуть.
В грязнющем мешке посредь луга лежала
Красавица с гадким на редкость лицом.
Она – людоедша, как зомби стонала;
И волосы паклей, и мерзки при том.
Дыханье ее несло дух мертвечины,
Столь сладкий, что Нам захотелось завыть.
Вот сучка для истинного мужчины,
Прям так и хотелось ее полюбить.
Мы врезал ей в морду рукой волосатой,
Как любой людоед на любовном свиданье,
Сгреб волосы в жгут у башки той косматой
И прочь потащил, несмотря на стонанья.
Но тута вдруг разом проснулся весь замок,
И гоблины, тролли, драконы толпой
Накинулись дружно, прям как на подарок,
Кидаясь в нас всякой гнилой кожурой.
Видать, подходя к сему клевому замку
Какие-то чары Мы освободил
И нечисть, что была погружена в спячку,
Невольно тем самым тогда разбудил.
Избавились монстры от наложенной кары,
Что в сон погрузила на много их лет,
И слали Нам вслед столь ужасные чары
Что думал Мы – буду горою котлет.
Заклятьями изверги эти пулялись,
Деревья валили в лесу как косой,
И даму прекрасную Мы побоялись
Тащить сюда далее, спрятав в репей.
Но все же чудовища эти нагнали
Меня посредь леса, и здеся они
Лупить стали так, что Мы даже кричали,
Но жалости ведать они не могли.
И изверги эти, послушайте, братья,
Такое створили – не пожелаешь врагу.
Они там на Нас наложили заклятье:
Что жрать человечину я не могу.
Теперь же одна Нас лишь мыслишка гложет,
С тех пор, как дополз Мы до дому родного:
Забыть ли про встречу ту, или, быть может,
Вернуться и взять ту красавицу снова?
Все замерли и молчали, зачарованные таким замечательным выступлением. Наконец Кромби нарушил молчание.
– Как все романтично и завлекательно, – произнес за него голем. – Сам я пока не могу оценить достоинства вашей прекрасной дамы, но, учитывая собственный опыт, должен сказать, что все женщины – адские исчадия ада, и их первейшей целью является обмануть, заманить в ловушку. И вообще унизить мужчину. А кроме того…
Речь Кромби была прервана воем людоеда.
– Хи-хи-хи-хи-хи, – завопил голем. – Мы тут же отправляемся за ней.
Честер улыбнулся.
– Несмотря на дружеское расположение, полагаю, что должен вас предостеречь. Какой бы упрямой и неразумной кобылка бы ни казалась, приходит время, когда она рожает первого жеребенка. И тогда уже дама больше не интересуется…
– И она не будет драться? Тогда не стоит и пытаться, – перевел голем разочарованный рык Хрупа.
– Но со временем, – сказал Бинк, – она непременно вернется к нормальному состоянию, хотя разумность ее заметно уменьшится. Но, во всяком случае, по-моему, лучше изредка ругаться, чем не ругаться совсем. Так что почему бы не привести сюда твою красавицу и не дать ей шанс? Она в состоянии сделать твою жизнь совершенно невыносимой.
Глаза людоеда загорелись подобно факелам.
– Я должен с ним согласиться, – вступил Боурегард. – Эта беседа помогла мне лучше понять интригу чувств человека, животного и людоеда. Что является придиркой для человека, для людоеда служит одобрением. Эти факты просто необходимо включить в мою диссертацию.
– В твою – что? – удивился Бинк.
– Моя докторская диссертация о неразумности разумных существ, обитающих в Ксанте, – объяснил Боурегард. – Я искал информацию у человеческого Волшебника Хамфри, и он заверил меня, что служба у него в бутылке обеспечит меня требуемыми фактами, так как человеческая природа может быть лучше оценена посредством ответов на те жизненно важные вопросы, которые ему задают! Подвернулся случай, и вот теперь докторская степень у меня почти в кармане. Это позволит мне завести постоянную любовную связь с выбранной демоншей, которая, по-видимому, по достоинству оценит мои усилия. Это принесет мне определенное демоническое удовлетворение и сделает жизнь более яркой. Поэтому я презентую каждому из вас маленькую выдержку из моего исследования.
Демон повернулся к Честеру.
– Я предпочту не говорить тебе напрямую о твоем магическом таланте, по причине указанной ранее, но дам намек: талант твой отражает сдерживающую сторону твоего характера. Потому что ты, подобно большинству кентавров, разуверился в наличии магических способностей у представителей своего рода, и целые стороны твоей личности находятся на положении тайных. Когда ты окажешься способным изменить такое положение дел и свое отношение к магии, твой талант проявится естественным образом. Не трать год на отработку у Доброго Волшебника за Ответ, просто дай возможность себе самовыражаться как можно чаще.
Он посмотрел на Кромби.
– Ты не сможешь убежать от судьбы. Когда ты вернешься из путешествия, если ты вернешься, Сабрина будет заманивать тебя вступить в несчастливый брак, если ты не договоришься на нечто более подходящее где-либо еще до встречи с ней. Поэтому наслаждайся жизнью сейчас, сделай попытку и не беспокойся относительно завтра, ведь завтра может быть хуже, чем сегодня. И все же женитьба для тебя – не худшая участь, куда хуже нее смерть, и ты узнаешь об этом, столкнувшись лицом к лицу со смертью.
Он отвернулся от выглядевшего пришибленным грифона и обратился к голему.
– Значение Ответа Волшебника заключается в следующем: люди заботятся, неживые предметы – нет. Только тогда, когда подлинные искренние переживания и чувства возьмут вверх над рассудком, ты станешь настоящим. Ты сможешь осилить эти высоты только если будешь над собой работать, но берегись – чувства живых существ не всегда приятны и приносят не только радость, иногда они просто чрезвычайно неудобны.
Он повернулся к Хрупу.
– Тебе я скажу вот что: людоед, иди и отбери у них свою даму, она – достойная для тебя подруга, ибо во всех отношениях – просто страшная сука.
Людоед так растрогался, что покраснел до корней волос.
Наконец очередь дошла до Бинка.
– Я не способен разобраться в твоем магическом таланте, Бинк, но чувствую, сейчас он в действии. Он необыкновенно силен – но то, что ты ищешь, бесконечно сильнее. Если ты упорен и стоек, ты избежишь уничтожения и сбережешь от уничтожения то, чем очень дорожишь. Так что ты должен быть упорным и настойчивым. Поэтому я выражаю тебе соболезнование. И пока мы не встретимся вновь… – Он растворился.
Оставшиеся обменялись взглядами.
– Давайте-ка лучше спать, – предложил Честер. Это была самая лучшая идея этого завершающегося вечера.
Глава 6.
Магическая пыль
Рано утром они поблагодарили людоеда и продолжили поиски, в то время как Хруп, горя от нетерпения, потопал в мертвый лес добывать свою невесту, такую прекрасную, с волосами словно пакля.
Они получили новый материал для раздумий. Теперь они знали причину гибели деревьев – судя по рассказу Хрупа, это было произведено все тем же заклятием, что было наложено на него, но что представляла собой та дьявольская темная сила, которая обитала возле озера и обладала таким сокрушительным проклятьем? Не было ли там Волшебника и не находился ли где-то поблизости от них Источник Магии?
Волшебник Хамфри казался особенно задумчивым. Либо он вовсе не спал во время вчерашней вечерней беседы, либо обратился к информационному волшебству, чтобы оценить ситуацию. Он должен был знать, что демон Боурегард ушел.
– Какое волшебство, – бормотал он, – могло так опустошить совершенно живой лес путем распространения простого проклятия? И почему я не знал об этом прежде?
– Ты никогда не думаешь о том, что неплохо бы осмотреться по сторонам, – совершенно недипломатично ввернул Честер.
– Сейчас мы проверим, – решил Бинк. – Магия должна чувствоваться сильнее около своего Источника.
Кромби скваркнул:
– Сильное волшебство – это одно. Волшебные проклятия – другое. Позволь мне добыть сведения.
И он снова завертелся.
Они шли в правильном направлении. Местность была самой обычной, огромные деревья злобно следили за нарушителями покоя, в то время как маленькие как могли уклонялись. Вокруг летали крылатые фрукты – груши, вишни, грейпфруты реяли словно в поисках огромной салатницы. Время от времени появлялись соблазнительные тропинки сквозь запутанные чащобы, но отряд отвергал их, как сбивающие их с верного направления. В Ксанте легкий путь редко оказывался лучшим!
Вот место обитания дракона, пределы которого отмечены огромными зарубками на деревьях. Если вас преследует дракон, то наиболее безопасным местом можно было считать несколько шагов вглубь территории, принадлежавшей другому дракону; всякое вторжение непременно вело к столкновению.
Но вскоре дорога стала труднее. Ежевика с зияющими остриями и безобразным нравом перегораживала желаемую тропинку, другую такую же охраняли муравьиные львы. Затем целая рощица зловонных сорняков буквально заполонила наиболее подходящую дорожку, и с каждым шагом сорняки становились все мощнее. Отряд пытался пройти сквозь них, но смрад, исходивший от растений, был настолько силен и омерзителен, что даже людоеду вряд ли понравился бы такой аромат. Они отступили, задыхаясь.
Теперь им надо было выбирать между зарослями ежевики и муравьиными львами. Бинк попытался расчистить тропинку среди колючих зарослей с помощью меча, но с каждым ударом по зарослям, сразу несколько новых веток ежевики закрывали пробитую тропку и колючки со всей силы впивались в его тело. Некоторые чересчур бдительные ежевичные кусты с блестящими колючками наводили на мысль о яде. Бинк отступил. Еще раз он убедился, что талант сможет защитить его, оставив погибать товарищей.
Он пошел разведывать путь, занятый муравьиными львами. Огромные муравьи с львиными головами не оставили от тропинки почти ни следа и безжалостно уничтожили все помехи на этом пути. Все помехи, за исключением самих муравьиных львов.
Меч Бинка мог прикончить одного муравьиного льва, двоих-троих мог прибить Честер, ну а грифон не меньше четырех – но ведь их было значительно больше и атаковали они без страха и на редкость беспощадно. И снова Бинк, вероятно, смог бы самым невероятным образом выскочить из этой передряги, но как быть с остальными?
Он повернул назад – и взгляд его случайно упал на небо, и он увидел тропинку в воздухе, прямо среди макушек деревьев.
Он протер глаза. Тропинка в воздухе? А почему бы нет? С магией, в который раз напомнил он себе, все возможно. Вопрос в том, смогут ли они по ней пройти? А если смогут, то куда она ведет?
Во всяком случае, она казалась многообещающей дорогой. Так как он едет верхом на Честере, его талант должен удерживать их обоих. Грифон, Волшебник и голем весили значительно меньше, так что они будут в целости и сохранности, если последуют за ним.
– Мне кажется, я нашел дорогу, – сказал Бинк.
Они стали искать, где бы на нее взобраться, и разыскали место, где магическая тропинка делала мертвую петлю, почти касаясь земли, и Кромби закружился, вытягивая крыло, пытаясь обнаружить, была ли опасной эта дорога со столь ограниченным доступом. Опасность не проявилась. Они взобрались на тропинку и направились по ней высоко среди верхушек деревьев. Одной странной особенностью дороги являлось то, что для них она лежала ровно и гладко, хотя проходила, закручивая в петли. В результате получалось так, что лес выделывал над ними самые безумные выкрутасы. Время от времени солнце оказывалось у них то под ногами, то где-то сбоку, деревья принимали самые фантастические положения под разными углами. Бинк, любопытствуя, дотронулся до коры одного дерева, чей ствол рос над ним вверх ногами. Она была твердой. Конечно, он понимал, что именно он находится вверх ногами, это тропинка устанавливала собственную ориентацию. Оглянувшись, он увидел грифона, идущего по тропинке под совершенно другим углом, и он знал, что для грифона, Волшебника и голема кентавр тоже виделся под некоторым углом. Занятное, просто интригующее волшебство, но совершенно безвредное. Пока что.
Между тем, он не уставал восхищаться ее удобствами и видом. Дорожка пробегала через лес очень высоко над землей, и такой совершенно другой ракурс позволял видеть все окружающее в ином свете. Косые солнечные лучи пересекали предметы и мягко окрашивали струйки тумана. Такой вид не соответствовал ни взгляду человека, ни птицы, что-то среднее, можно сказать, совершенно уникальная перспектива видимого мира.
Тропинка совершенно безопасно проходила над районом обитания муравьиных львов, но гораздо ниже маршрутов летающих хищников. Бинк видел несколько маленьких летающих дракончиков, гарпию и, далеко-далеко, птицу Рух, но никто из них даже близко не подлетал к тропинке.
Деревья тоже отличались необычайной пассивностью. Хватающие щупальца болтались по соседству с тропинкой, но на ней никогда ни одно ответвление не пыталось преградить путь. Совершенно очевидно, что эта тропинка была просто очаровательной, и вот это казалось подозрительным, хорошие тропинки всегда ведут к каким-нибудь опасностям. Бинк прекрасно помнил, как легко удалось проникнуть по тропинке в лес, окружавший замок Ругна, такой заброшенный и одинокий, и с каким трудом он оттуда ушел. Куда, интересно, они придут по этой дороге?
Талант Кромби определил, что в том направлении, в котором они шли, опасность их не подстерегала – но ведь талант Кромби был так сух и педантичен. Что касается Бинка, то все, что могло задержать их поиски, он считал угрозой. Никто просто не мог доверять такому странному волшебству. Лучше он спросит Доброго Волшебника.
– Конечно, здесь безопасно, Бинк, – сказал Хамфри с раздражением. – Неужели ты полагаешь, я бы отправился по этой дороге при другом раскладе?
Но Бинк даже не успел задать вопрос! Волшебник сохранял свой собственный талант, хотя брезгливый отказ использовать это для удобств всей группы представлял его в глазах компании немногим лучше, чем гарпию. Но что же тогда заставило Волшебника отправиться с ними, если он никогда не пользовался собственным талантом, чтобы способствовать прогрессу в делах? Даже Злой Волшебник свободно использовал свой талант, когда опасность подходила слишком близко и…
– Здесь, Бинк, – сказал Хамфри, – опасность не настоящая. Когда ситуация изменится, тогда я и использую тщательно сохраненное волшебство. Ты еще слишком молод, потому расходуешь свои возможности безрассудно и ввязываешься во всяческие потасовки, которых должен был бы избегать.
Как небрежно, походя, прочел он его мысли. Бинк попытался мысленно замолчать и сосредоточиться на езде на Честере. Вдалеке дорожка спускалась в очаровательную маленькую деревушку с домиками, крытыми соломой, и стенами, раскрашенными разноцветными красками, и опрятными дорожками, соединяющими дворики.
– Ты заметил, – сказал Честер, – что нет ничего магического в этих сооружениях? Только обычные земные материалы.